"Корсар" Байрона - это произведение, написанное в 1814 году. В нем развивается такой жанр, как романтическая поэма. "Корсар" Байрона написан пятистопным рифмованным стихом. В этой статье мы опишем краткое содержание произведения. Поэма "Корсар" состоит из трех песен. Каждая из них будет нами представлена.

Первая песнь

Произведение начинается следующим образом. Пираты пируют на острове. Царство их - над бесконечной пенной волной. Радость - схватка, буря. Они не ведают страха, смерть им скучна, поскольку она у пиратов быстрая, души мгновенно рвут связь с миром, как поется в их песне. Конрад - вожак пиратов. Он ведает лишь приказ, скуп на речи. Рука этого героя тверда, глаз зорок и остер. Ведет себя Конрад, как праведник, - он не участвует в пирах, не вкушает роскошной пищи, является врагом всего чувственного - прост и суров. У пиратов он пользуется огромным авторитетом. Ни один из них не только не осмеливается оспаривать распоряжения своего командира, но даже не беспокоит того без особой причины.

Знакомство с главным героем

"Корсар" Байрона продолжается. Вот пираты вдали замечают корабль. Выясняется вскоре, что бриг, идущий под кроваво-красным флагом. Принесли хорошие вести прибывшие. Грек, шпион, пишет, что наконец появилась отличная возможность ограбить богатый флот самого турецкого паши. Конрад, прочитав его послание, решает отправляться в путь немедленно. Он приказывает команде подготовиться к бою, проверить оружие. Никто не отваживается спорить с Конрадом. Автор описывает этого искуснейшего стратега, властителя душ, отъединенного тайной от всех. Герой этот не всегда был пиратом. Причина нынешней злобы его на мир лежит в прошлом. Конрад был мудр, но свет считал иначе, портил его своим обучением. Герой не хотел, смирясь, влачить жалкую жизнь. Он для этого был слишком горд. Не мог он и унижаться перед другими.

Любовь Конрада

Конрад подвержен единственной страсти - любви. Он взаимно и счастливо любит Медору, при этом не обращая внимания на многочисленных прекрасных пленниц, живущих на острове пиратов. Перед опасным путешествием он собирается попрощаться с возлюбленной, поэтому отправляется к ней в замок. У комнаты Медоры герой слышит грустную песню. Девушка поет о любви к Конраду, которая не ведает покоя, потому что возлюбленные вынуждены постоянно расставаться, а Медора живет, вечно опасаясь за жизнь пирата. Девушка мечтает о том, что однажды в мирный дом покой введет их. Она задается вопросом о том, отчего ее нежный возлюбленный столь жесток к людям. Тот говорит Медоре, что вынужден вновь отправиться в путь. Она расстраивается, приглашает возлюбленного хотя бы вкусить праздничную трапезу вместе. Герой, однако, не может остаться. Пора выступать: он слышит, как сигналит пушка. Конрад уходит, поцеловав девушку. Медора, оставшись одна, плачет.

Начало сражения

Продолжается "Корсар" Байрона. Герой возвращается на корабль. Он не желает терять чести из-за "женских мук". Вновь он превращается в решительного командира, распоряжается, отдает приказы, чтобы товарищи через три дня ждали их на победный пир. Конрад раскрывает морские карты, глядит в сверяясь с ними, вдруг замечает галерный турецкий флот. Но герой невозмутим. Он призывает спокойно товарищей, говоря, что пора начать резню.

Вторая песнь

Переходим к описанию второй песни произведения, которое создал Байрон ("Корсар"). Краткое содержание ее событий следующее. Сеид-паша в честь будущих своих побед устроил пир. Он хочет победить пиратов, захватить в плен этих морских разбойников, после чего поделить богатую добычу между своими людьми. Собралось под его знаменем множество мусульман. Приводят к Сеиду-паше дервиша, который сбежал с пиратского судна. Им оказывается переодетый Конрад. Принимается его допрашивать Сеид-паша. Но как будто тянет время дервиш. Он говорит, что он никчемный шпион, так как взор его устремлен лишь на побег. Пираты, по словам дервиша, беспечны и глупы. Стражники проспали бегство его, следовательно, проспят и флот паши. Последний распоряжается накормить переодетого Конрада, но тот не ест ничего, объясняя, что в этом его обет. Ведь если он станет вкушать удовольствия жизни, Пророк заградит ему дорогу в Мекку. Но кажется со стороны, что для осужденного на труд и пост он ведет себя странно, что отмечает Байрон ("Корсар"). Герои-пираты в это время нападают на турок, обращают тех в бегство, застав врасплох.

Победа и поражение

Конрад срывает одежды дервиша и показывается как демон зла. Героически сражается этот пират, сам паша перед ним отступает, позабыв про гарем. Запрещает Конрад обижать женщин, говоря, что пираты рождены гибнуть и убивать, но нежный пол должны щадить всегда. Сам он уводит Гюльнар, украшение гарема. Видит Сеид-паша, как мало пиратов. Ему становится стыдно, что такой отряд сумел победить его, и он приказывает атаковать. Намного больше мусульман, и поэтому отряд пиратов скоро перебит почти весь, лишь некоторым удается сбежать. Захвачен в плен Конрад.

Любовь Гюльнар

В безопасном месте этот пират спрятал Гюльнар. Она задумывается о том, что этот грабитель в крови кажется ей нежнее, чем в любви Сеид. Девушка понимает, что последний спасал лишь себя, а Конрад в первую очередь заботился о женщинах. Мучительной казнью решает казнить этого пирата Сеид-паша. Он думает посадить того на кол и заключить до утра в тюрьму. Одинок, побежден Конрад, но воля сумела в грудь его вдохнуть мужество. Узник, закованный в кандалы, держится достойно.

Продолжает рассказывать о дальнейших событиях Байрон ("Корсар"). Краткое содержание их следующее. К Конраду ночью пробирается Гюльнар. Девушка благодарит пирата за спасение. Не в силах ответить тем же, она обещает повлиять с помощью своих женских чар на Сеид-пашу, тем самым оттянув хотя бы на день казнь. Конрад сообщает Гюльнар о Медоре, их взаимной любви, говорит, что не боится смерти, но не хочет доставить любимой горе. Он спрашивает девушку о том, любит ли она своего хозяина. Та говорит, что он ей безразличен.

Третья песнь

Джордж Гордон Байрон любуется закатом над островами Греции. Сердце его отдано навек Афинам.

"Корсар" продолжается следующим обазом. Чудом уцелевшие пираты приходят к Медоре, рассказывают ей, что Конрад очутился в плену. Та принимает удар судьбы сдержанно, без криков и слез. Узнав подробности, Медора теряет сознание. Друзья пирата заботятся о ней, а потом рассказывают оставшемуся вместо Конрада Ансельмо о случившемся. Тот хочет идти, чтобы вызволить из плена пирата, а если он уже погиб, то отомстить за его смерть.

Гюльнар хочет смягчить пашу, убедить в том, что тот лишь выиграет, если не казнит этого пирата. Ведь он узнает, где находятся несметные богатства, и сможет завладеть ими. Но непреклонен паша. Сокровища его не интересуют. Паша соглашается на день отложить расправу, но лишь для того, чтобы иметь больше времени и придумать новую казнь, еще более изощренную. Гюльнар он унижает, подозревая, что та не просто так заступается за Конрада, напоминает ей, что жизнь ее в его власти.

Убийство Сеид-паши

Гюльнар осознает, что является лишь вещью в руках Сеида-паши. В полночь девушка приходит к Корсару, подкупив стражника, уговаривает пирата убить господина (приносит для этого нож) и спастись вместе. Вновь отказывается Конрад: меч - его оружие, а не нож, и он не хочет нападать из-за угла ночью. Пират понимает, что заслужил казнь, поскольку много нагрешил. Он призывает девушку оставить его, быть счастливой, не омрачать убийством свою жизнь. Гюльнар говорит, что призрачно ее благополучие у паши - в любой момент она может надоесть ему. Девушка решает убить Сеида, а если не сможет этого сделать, то умереть на эшафоте вместе с Конрадом. Уходит Гюльнар.

Конрад обнаруживает, что в его темнице дверь не заперта. Он идет по дворцу ночью, подхватив кандалы, видит Гюльнар. Та оборачивается, и пират замечает на лбу ее клеймо убийства. Ему кажется, что вместе с ним ушла красота. Гюльнар сообщает, что собрала людей, что его ожидает корабль. Она выводит тайным ходом его на берег. Гюльнар во время плавания замечает, что его оледенелый, пустой взор - как приговор. Она плачет, но Конрад ее не винит, а, скорее, упрекает себя, что отмечает Байрон ("Корсар"). Анализ внутренних мотивов героев автор проводит довольно глубокий. Навстречу им движется корабль Ансельмо и товарищей, которые собирались его освободить. Все радостно отправляются обратно. Гюльнар не рассказала, что именно она спасла Конрада. Конрад знает, что ее покарает Небо, но жалеет девушку. Он обнимает, целует ее, зная, что Медора простила бы этот поцелуй.

Смерть Медоры

Подплывает к острову корабль. Конрад не видит света в окне Медоры. Он поднимается к ней и видит, что девушка мертва. Пират понимает, что это кара за прегрешения. Медора попадет в рай, а Конраду дорога туда закрыта, и они больше не увидятся. Он рыдает.

Ансельмо утром входит в комнату девушки. Но исчез вождь. Никто не знает с тех пор, жив он или нет. Слава этого пирата живет в веках, так же как и слава, которую заслужил своим творчеством Джордж Гордон Байрон.

«Корсар» - одна из известных «Восточных поэм» лорда Джорджа Байрона.

Зимой 1813 года поэт-романтик Джордж Гордон Байрон начинает свою обширную работу над созданием шедевра английской поэзии поэмы «Корсар», написанной героическими двустишиями. Работа окончена в 1814 году. Байрон развивает жанр романтической поэмы, используя рифмованный пятистопный стих.
Начинается поэзия из предисловия, посвященного близкому другу-автору по перу Томасу Муру. Повесть состоит из трех песен. Действие поэмы развивается на греческих островах, а также на берегах Греции в Корони. Точное время поэмы автор не указывает, но не трудно догадаться из песен, что это эпоха порабощения Греции Османской империей.

За основу поэт берет конфликт главного героя-бунтаря с миром. Он сражается за любовь и борется с обществом, которое когда-то его прогнало, назвав врагом народа.

Образ лирического героя

Главным героем поэмы «Корсар» является капитан морских пиратов Конрат и его возлюбленная Медора. Поэт описывает Конрата как сильную, одаренную натуру, который смог бы совершать великие добрые поступки, если бы не изгнание обществом. Он предпочитает вести свободную жизнь на необитаемом острове, подальше от городов. Как смелый, мудрый предводитель он жесток и властен. Его уважают и даже боятся.

Вокруг, на всех морях,
Одно лишь имя в душах сеет страх;
Он скуп на речи - знает лишь приказ,
Рука тверда, остер и зорок глаз.

Но, несмотря на все это, Конрат герой-одиночка, в крови которого течет дух борьбы и сила протеста. Он свирепый и дикий, сильный и мудрый. Для отвлечения своих мыслей он бросается в борьбу с обществом, несмотря на их преимущество.

Конрат - типичный байронический герой. У него нет друзей и никто не знает его прошлую жизнь. Лишь прочитав поэму, можно сказать, что в прошлом герой был совсем другим человеком, творившим добро. Герой - индивидуалист, погружен в свой никому не известный внутренний мир.

Краткое описание сюжета

Первое знакомство с Конратом происходит на вершине скалы, где он, опершись на меч, рассматривает красоту волн. Байрон знакомит нас с героем, указывая детальный портрет Конрата.

Щека в загаре, белое чело,
Волна кудрей - как ворона крыло;
Изгиб губы невольно выдает
Высокомерной мысли тайный ход;
Хоть голос тих, а облик прям и смел,
В нем что-то есть, что скрыть бы он хотел.

В первой песни действие развивается на пиратском острове, где предводитель пиратов Конрат получает некоторые вести, что заставляет его проститься с любимой Медорой и поднять паруса. Куда и зачем отправились пираты, понятно из второй песни поэмы.

Во второй части главный герой собирается нанести смертельный удар своему врагу Сеид-паше. Конрат пробирается на пир к врагу. Он собирается совершить свое преступление в то время, когда будет подпален пиратами флот Сеид-паши. Так как флот подожгли раньше указанного времени, начинается жестокий и жаркий бой, где Конрат спасает из горящего сераля любимую жену своего врага, Гюльнар. Допустив ошибку, пираты вынуждены спасаться бегством, а сам Конрат был схвачен врагами и брошен в темницу.

В третьей песне Сеид-паша собирается казнить главного героя, придумывая ему самую мучительную смерть. Гюльнар, которая была спасена капитаном пиратов, влюбляется в него. Втайне от Сеид-паши она пытается уговорить Конрата устроить ему побег. Капитан не хотел быть ей обязан свободой, так как не любил ее. Его сердце принадлежит только одной девушке на свете – Медоре. Ослепленная настоящей любовью, Гюльнар убивает своего мужа и, подговорив охрану, устраивает побег для Конрата. Они бегут вместе на корабль, который направляется на остров пиратов. По прибытии, капитан узнает о смерти своей возлюбленной, которая не перенесла известия о его плене.

Напрасно все - день катится за днем,
Конрада нет, и нет вестей о нем,
И нет нигде судьбы его следа:
Погиб ли он иль скрылся навсегда?

Потеряв смысл своей жизни, Конрат исчезает без следа и больше никто его не видел. Остается тайной что случилось с главным героем.

Его нет в башне, нет на берегу;
Обшарили весь остров на бегу,
Бесплодно… Ночь; и снова день настал
Лишь эхо отзывалось им средь скал.
Обыскан каждый потаенный грот;
Обрывок цепи, закреплявшей бот,
Внушал надежду: бриг за ним пойдет!
Бесплодно! Дней проходит череда,
Нет Конрада, он скрылся навсегда.

Поэма «Корсар» является одним из классических образцов романтизма.

	Айвазовских эффектов сцены кораблекрушения зрители «Корсара» не видели с дореволюционных времен
	Татьяна Кузнецова. . В Большом поставили "Корсара" (Коммерсант, 23.6.2007 ). Анна Гордеева. . В Большом театре восстановили балет Мариуса Петипа «Корсар» (Время новостей, 25.6.2007 ). Анна Галайда. . “Корсар” Большого театра угодил всем (Ведомости, 25.6.2007 ). Светлана Наборщикова. . Большой театр воскресил старинную историю о морских разбойниках (Известия, 26.6.2007 ). Ярослав Седов. . Премьера балета "Корсар" в Большом театре (Газета, 26.6.2007 ). Елена Федоренко. Новый старый "Корсар" в Большом театре (Культура, 29.6.2007 ).

Корсар, Большой театр. Пресса о спектакле

Коммерсант , 23 июня 2007 года

Лицензионная пиратская копия

В Большом поставили "Корсара"

На Новой сцене Большой представил премьеру трехактного балета "Корсар". По мнению ТАТЬЯНЫ КУЗНЕЦОВОЙ, это самая серьезная и масштабная работа театра в XXI веке.

Балет "Корсар" вот уже полтора века слывет надежным кассовым хитом. Поставленный в 1856 году хореографом Жозефом Мазилье по поэме Байрона для Парижской оперы, он уже через два года был перенесен в Россию. Еще через пять лет за него взялся Мариус Петипа, который совершенствовал балет всю свою долгую жизнь. В итоге "Корсар" оказался зрелищем на все вкусы, сочетающим имперскую роскошь постановки, динамичный сюжет и великолепные разнообразные танцы.

Октябрьскую революцию "Корсар" пережил удачно: историю про то, как пират Конрад со товарищи похищал свою возлюбленную, гречанку Медору то с невольничьего рынка, то из гарема паши, легко было выдать за борьбу свободолюбивых греческих пиратов с угнетателями-турками. Но аттракционов поубавилось. Первой жертвой пало финальное кораблекрушение как слишком затратное мероприятие. Петипа тоже сокращали, выкидывая как пережитки старой эпохи и пантомиму, и "избыток" танцев. Но все равно "Корсар" оставался любимцем публики.

Нынешний худрук Большого Алексей Ратманский обратился к "Корсару" вовсе не для кассы. Вместе с одноклассником и главным московским знатоком балетной старины Юрием Бурлакой он решился на амбициозный проект: восстановить все, что сохранилось от старинного балета, заполнив лакуны собственной режиссурой и хореографией. В Париже нашлась оригинальная партитура Адольфа Адана, Петербург предоставил эскизы дореволюционных костюмов Евгения Пономарева, Гарвардский университет поделился дореволюционными балетными записями, а художник Борис Каминский написал декорации в стиле академизма и вернул грандиозную финальную сцену в духе "Девятого вала" Айвазовского - феерическую бурю с раскалывающимся пополам девятиметровым кораблем.

Финал получился и в самом деле ураганным, такого не знала ни советская, ни новорусская сцена. Но и предшествующее ему трехчасовое зрелище вышло динамичным и занимательным. Алексей Ратманский, не поскупившись на многолюдство массовки, принес в жертву пантомимные сцены: сократил все объяснения героев ровно настолько, чтобы можно было разобраться в сюжете, не прибегая к программке. Следует признать, что постановщик был прав: разговоры руками затянули бы и без того массивный спектакль, а искусством пантомимы нынешние танцовщики владеют плохо. Лучшим актером оказался Геннадий Янин в роли торговца невольниками еврея Ланкедема. Такого уморительного алчного старикана мог бы сыграть Луи де Фюнес - эта крошечная работа не уступает ролям великого комика.

Главным же содержанием каждого акта стали собственно танцы. И если жемчужины первого - pas des esclaves и па-де-де Медоры и Конрада - знакомы назубок, как непременная принадлежность любого "Корсара" и любого балетного конкурса, то кульминация второго акта - сцена "Оживленный сад" - настоящее откровение. Впервые реконструированная Юрием Бурлакой, она представляет хореографию Мариуса Петипа во всем великолепии и ошеломляющей простоте. Используя всего семь базовых движений, гениальный француз выстроил колоссальную 20-минутную композицию для 68 артистов (включая малолетних детей и прима-балерину), архитектурное совершенство которой легко уподобить садам Версаля. Перегородив сцену искусственными клумбами, цветочными арками, а также аллеями и полукружьями беспрерывно движущегося кордебалета, легендарный балетмейстер заставил приму танцевать на узком языке авансцены, перескакивать шаловливыми гаргуйат (архаичный прыжочек, почти сгинувший в XX веке) с клумбы на клумбу и расцветать арабесками среди кустов зелени. Эта изощренная композиция, полная французского шарма и русской величавости, не имеет ничего общего с усредненно-линейными абстракциями, которые обычно выдают за хореографию Петипа.

Тем труднее пришлось Алексею Ратманскому: в третьем акте он был вынужден сочинить собственную хореографию взамен утраченной. Его Grand pas des eventailles, где вооруженные веерами шесть корифеек, прима с кавалером и первая солистка исполняют композицию, закольцованную по всем канонам, достойно выдержало соседство с шедевром Мариуса Петипа. Взгляд неофита даже не заметит зазора между старинной хореографией и этой тактичной стилизацией. И лишь излюбленные господином Ратманским повторы одного движения поочередно всеми танцовщицами выдают его авторство.

Весь этот грандиозный спектакль держится на прима-балерине: она буквально не сходит со сцены, участвуя во всех сценических перипетиях. Светлана Захарова оказалась созданной для этого балета, роль Медоры сидит на ней как влитая. Актерского потенциала балерины как раз хватает, чтобы без пережима изобразить нужные по сюжету чувства; на ее безупречной фигуре идеально выглядят расшитые драгоценностями пачки; ее прелестным ногам очень удобны и большие па адажио, и живописные мелкие детальки. Танцевала Светлана Захарова небезупречно, к деталям можно придираться, но поразительно красиво. Причем от акта к акту все прекраснее, заметно успокаиваясь, переставая рвать движения и доказывать свое превосходство. Равных ей действительно не было. И суховатая Екатерина Шипулина, исполнявшая вторую по значению партию Гюльнары с наигранной оживленностью, и кукольная Нина Капцова, станцевавшая pas des esclaves так же мило-непритязательно, как свою коронную партию Амура в "Дон Кихоте", и уж тем более три солистки-одалиски, со школярской неуверенностью проскочившие свои вариации, не могли не то что затмить, но даже посоперничать с раскованно-ликующей примой.

Партнер, впрочем, у Светланы Захаровой был достойный: ангажированный Большим экс-киевлянин Денис Матвиенко играл влюбленного корсара вполне непринужденно (даже одетый в греческую белую юбочку), а танцевал еще свободнее: его резвый большой пируэт, залихватские вращения и превосходные круги jete моментально повысили градус в зрительном зале от сыто-благодушного до азартно-возбужденного. Удачно станцевал в pas des esclaves белорусский тинейджер Иван Васильев, второе приобретение Большого: костюм скрыл недостатки телосложения и выучки, а свои трюки он исполнил лихо. Красавец Артем Шпилевский, третий трофей театра, превосходно смотрелся рядом со Светланой Захаровой в адажио третьего акта, но лучше бы он не танцевал вовсе - бедный юноша и двух туров не может сделать без помарок. Словом, многолюдной труппе Большого театра еще есть над чем поработать в этом балете: ролей явно больше, чем достойных их исполнителей.

Новый "Корсар" Большого - симметричный ответ Мариинке с ее грандиозными реставрационными опытами. Однако москвичи, не выдающие свой продукт за аутентичную постановку, выглядят как-то честнее. Опыт по совместимости новодела и старины можно считать удавшимся: не поступившись научной принципиальностью, Большой изготовил отличный кассовый хит. Есть лишь один заметный недостаток: этому "Корсару", с его массивными декорациями, грандиозными хореографическими ансамблями и размахом танца солистов, явно мала Новая сцена Большого. В золоченой раме исторического зала он будет смотреться еще эффектнее. Осталось воскресить старый театр так же качественно, как балет "Корсар".

Время новостей, 25 июня 2007 года

Анна Гордеева

Триумф романтиков

В Большом театре восстановили балет Мариуса Петипа «Корсар»

На торговой площади - тщательно выписанные и выстроенные дома, лотки с фруктами, ковры и ткани. В пиратской пещере - нависающие могучие скалы, во дворце паши - уходящие в небеса разукрашенные стены. Алексей Ратманский и Юрий Бурлака, сочинившие новую версию балета «Корсар» в Большом театре, пригласили на постановку петербургских театральных художников - декорации сотворил Борис Каминский, уже прославившийся на восстановлении «Баядерки» и «Спящей красавицы» в Мариинском театре, костюмы - Елена Зайцева (также работавшая над «Спящей»). Неудивительно, что подходящих людей пришлось искать на брегах Невы - в Большом спектакль подобного постановочного масштаба не появлялся, пожалуй, лет шестьдесят, со времен «Ромео и Джульетты».

«Корсар» никогда не исчезал надолго из репертуаров российских театров - это не «Дочь фараона», которую в двадцатых годах прошлого века решили забыть насовсем и в этом решении преуспели. Балет Жоржа Мазилье, переделанный в середине XIX века Мариусом Петипа, не был уничтожен радикально, но редактировался многочисленными постановщиками так, что осталось от него немного. Испарились многие танцы; потерял связность сюжет - спектакль превратился почти в концерт, где совсем не важно, кто кого любит и кто кого ненавидит, и где никто из зрителей не задумывается, почему в любовном дуэте пирата и беглой одалиски участвует раб этого самого пирата. Ратманский и Бурлака сотворили гигантскую работу. Бурлака расшифровал архивные записи спектакля (той его версии, что была на сцене в 1899 году) и восстановил изумительной красоты танцы в картине «Оживленного сада»; те же танцы, что были утрачены безвозвратно, хореографы сочинили заново, стилизуя под почерк Мариуса Петипа.

Ранее считалось, что «Оживленный сад» - лучше всего сохранившаяся часть «Корсара»; но в изданном к премьере буклете специально для неверующих воспроизведены несколько страниц рукописей Петипа - со схемами расположения артистов, с французскими фразами, описывающими движения балерины. (Надо отметить, что эта книжка - образец исследовательско-издательского труда.) И теперь любители балета могут, как те фанаты-меломаны, что приходят на концерт с партитурой, открыв буклет на соответствующей странице, проследить, так ли проходит в «Оживленном саде» балерина диагональ, правильно ли все восстановлено.

«Оживленный сад» (танцы одалисок во дворце паши, который представляет своих невольниц гуриями рая) - одна из кульминаций спектакля. Всего «ударных моментов» четыре: па-де-де Медоры и Конрада (главные герои - юная гречанка, которую польстившийся на большие деньги опекун решил продать в гарем, и влюбившийся в нее пират, избавляющий девушку от этой участи), «Оживленный сад», в котором кордебалет в белоснежных пачках сияет меж зеленых клумб, а балерина над этими клумбами прыгает, танец с веерами (еще одна картина из гаремной жизни, не сохранившаяся в записях, но чутко и изысканно стилизованная постановщиками) и, наконец, знаменитое финальное кораблекрушение, поражавшее зрителей позапрошлого века спецэффектами. Таким образом, понятно, что спектакль, ориентирующийся на идеал «постановочного балета XIX века», в котором танцовщики в основном поддерживали балерин и иногда их носили, надеется производить впечатление прежде всего фантастической красоты оформлением, затем - сложнейшей геометрией перестроений кордебалета, вслед за тем - работой прима-балерины и уж только в последнюю очередь танцами мужчин.

На премьере и в день второго спектакля все и прошло, как было задумано: публика неизменно ахала при каждой перемене декораций (непосредственные заокеанские гости показывали на прописанные корабли и купола пальцами); кордебалет, осознавая свою миссию, был в нужные моменты строг и величав, и в нужные - лукав (в гареме одалиски чуть не канкан танцуют, хихикают, как школьницы, и швыряют друг другу подаренный покровителем платочек как волейбольный мячик), а балерины - Светлана Захарова и Светлана Лунькина - четко исполняли роли «украшений». Украшений театра, украшений гарема - никаких чрезмерных страстей, лишь тщательно выполненный текст. Их партнеры - Денис Матвиенко и Юрий Клевцов - тоже работали добросовестно и внятно; но на сцене были лишь качественные артисты - и только.

Все изменилось в третий день, когда на сцену вышли Мария Александрова и Николай Цискаридзе.

Из балета конца XIX века (напомню, что записанная версия - 1899 год), балета уже порядком уставшего (скоро-скоро дягилевская революция), балета, привыкшего к участи богатого развлечения, Александрова и Цискаридзе вопреки воле постановщиков сотворили балет романтический.

Их герои не обозначали воспитанный интерес друг к другу, как, возможно, требовали правила хорошего тона. Цискаридзе так кидался к своей девушке, так топил лицо в ее ладонях, так обнимал, что уж сразу становилось ясно: меж ними никто не становись - убьет. И в единственном па-де-де, что отпущено ему постановщиками, не отмерял вежливо трюки - его несло по сцене тем же диким ветром, что и его Солора, и его Альберта; тем настоящим шквалом, что переворачивает все концепции и только и оправдывает существование насквозь искусственного балетного театра.

Тот же порыв, та же сила была в Александровой, но припорошенная обязательным для этой роли легким кокетством. Девушка, проданная в гарем, но до отправки к месту назначения освобожденная, вновь похищенная и все-таки доставленная к паше, опасно дурачит хозяина ради спасения плененного возлюбленного - этой девушке требуется умение пофлиртовать с престарелым господином, но в случае с Александровой паша выглядит совершеннейшим уж глупцом. Не понять, что вот эта конкретная девушка - усмехающаяся почти надменно, забавляющаяся почти издевательски - ни на какие соглашения никогда не пойдет, невозможно. Лучший момент роли Александровой - «Маленький корсар», вариация в мужском костюме, которую она танцует в пещере пиратов. Поверить, что вот такая запросто поведет разбойников на штурм - легко; и раздающийся в финале танца ее вопль «На абордаж!», от которого зал, привыкший к тому, что балет - искусство бессловесное, вздрагивает, звучит вполне убедительно.

Как положено романтическим артистам еще с мочаловских времен, Цискаридзе и Александрова так верят во все сюжетные переливы, что даже в самых вампучных ситуациях возникает логика и смысл. Вот в пещере пиратов нехорошие разбойники отравили снотворным разбойника хорошего, и главный герой неожиданно для возлюбленной засыпает. Те, нехорошие, подкрадываются, чтобы девушку похитить. И Светлана Захарова, и Светлана Лунькина кидались к спящему герою, вытаскивали у него из ножен кинжал и ударяли главаря заговорщиков... а затем аккуратно вкладывали оружие обратно в ножны герою. Ну, видимо, так им велели постановщики. (Неважно, что раненый злодей схватился за руку, но все остальные-то никуда не делись и сейчас явно девушку скрутят; нет, героини старательно ищут ножны и прилаживают в них ножик.) Александрова оружие моментально положила и начала трясти героя: да проснись же ты! Совсем немножко веры в ситуацию и здравого смысла - и совсем иная картинка получается.

Из всех остальных персонажей многонаселенного балета той же верой в обстоятельства отличаются лишь Андрей Меркурьев в роли Бирбанто (отличный, злобный, гневный и чуть жалкий злодей-заговорщик; когда после поражения в первом столкновении с главным героем кто-то из пиратов кладет ему руку на плечо, чтобы утешить, он вздрагивает всем телом так яростно, что от этой судороги волны идут, кажется, по всей сцене) и Геннадий Янин в роли опекуна - продавца героини (танцовщику нет и сорока; герою, должно быть, семьдесят - и так прописана-прорисована вся пластика, что кажется, будто мы слышим все покряхтывания, и естественные, и показные). Из исполнителей роли невольника в первом акте лучшим был, пожалуй, Андрей Болотин: в этом па-де-де, где ничего играть не нужно (вообще-то раб представляет покупателям предлагающуюся к продаже девушку, но «характеристика» раба не прописана, он - чистая функция), его герой был воплощением аккуратного и легкого танца, того танца, идея которого уже существует где-то в недрах старинного балета и скоро позволит Нижинскому взлететь ввысь (кстати, Болотин вполне смотрится в репертуаре Нижинского - он отличная Голубая птица в «Спящей красавице»).

Корабль, стремящийся к финальному кораблекрушению, пока слишком громыхает при выезде на сцену, и слишком видно, что видеопроекция штормовых волн идет на надуваемую тряпку. Над катастрофой надо еще поработать, хотя и сейчас она, конечно же, производит впечатление, особенно, когда в клочья рвутся паруса и корабль разваливается на части. На последних тактах на прибрежные камни выбираются главные герои, и воспроизведенная со старинной фотографии поза слегка усмехается постановщикам: Мариус Петипа знал, что после любого балета и любых спецэффектов зрители все равно запоминают балерину и премьера. Сто с лишним лет спустя ситуация не изменилась.

Ведомости , 25 июня 2007 года

Анна Галайда

На загляденье

“Корсар” Большого театра угодил всем

Этот спектакль нравится и труппе (есть где блеснуть мастерством), и публике (воплощает балетоманские грезы о роскоши императорского балета). Алексей Ратманский и Юрий Бурлака в своей редакции сохранили шедевры предшественников и создали свой.

Чтобы осилить “Корсара”, Большому потребовалось несколько сезонов. Реконструкция старинного балета требует колоссальных усилий по поиску документов, созданию текста и оформления, финансовому обеспечению громады. Полтора века назад казалось само собой разумеющимся, что такая роскошь, как балет, съедает колоссальную часть средств имперского двора. Одна корзина, на которую в финале картины “Оживленный сад” на долю секунды водружают прима-балерину, способна поглотить годовой бюджет современного театрика. Спектакль длится три с половиной часа, и, когда в финале разламывается и уходит на дно морское огромный, во всю сцену корабль, это вызывает такие овации, что нет сомнений: оно того стоит.

Чудеса машинерии - одна из главных приманок, обеспечившая счастливую жизнь “Корсара” во времена Петипа. Он поставил свой балет по поэме Байрона в то время, когда публика успела забыть об этом некогда популярном шедевре романтизма. Петипа начал приспосабливать кассово успешный балет к новым веяниям - в понимании зрителей он был не менее гениален, чем в сочинении вариаций для своих балерин. На исполнительниц и сделал ставку хореограф. Пять раз Петипа переделывал “Корсара” и каждой из танцовщиц дарил фирменный номер. Со временем спектакль сохранил с поэмой Байрона мало общего - нагромождение злоключений рабыни Медоры и влюбленного в нее предводителя корсаров Конрада становилось все более немыслимым.

Вероятно, именно из-за непреодолимой рыхлости либретто после смерти Петипа “Корсар” утратил власть над сердцами публики. Впрочем, немыслимая концентрация хореографических шедевров на один спектакль (такого больше нет ни в одном балете Петипа) не позволила ему погибнуть окончательно. “Корсар” почти не исчезал со сцены и продолжал обрастать усовершенствованиями новых постановщиков. Однако нигде и никогда даже не приближался к тому успеху, который сопровождает другие балеты Петипа: “Баядерку”, “Спящую красавицу” и “Раймонду”.

В постановке “Корсара” в Большом Ратманский и Бурлака взяли на вооружение метод Петипа и пытались учитывать вкусы современной публики. Но главной задачей стало возвращение к “Корсару” конца XIX в. Им навстречу пошла сама судьба: случайно они обнаружили практически полный комплект декораций Евгения Пономарева последней редакции Петипа 1899 г., были найдены 50 эскизов костюмов. После восстановления в Мариинке “Спящей красавицы” в оформлении Ивана Всеволожского образца 1890 г. глазам уже трудно ослепнуть от роскоши, но современному сценографу Борису Каминскому удалось вызвать аплодисменты, настолько впечатляюще небо восточного базара, так ослепительны фонтаны в гареме паши.

Ратманский и Бурлака, даже обнаружив множество архивных материалов, отказываются называть свой спектакль аутентичным, хотя бы потому что сохранившаяся система записи хореографии балета очень несовершенна, она фиксирует лишь опорные точки танца и рассчитана на тех, кому требуется не узнать, а вспомнить текст. В наши дни изменились и сами представления о технике танца, а такой важный компонент старинного спектакля, как пантомима, и вовсе близок к исчезновению. Вместе с пропорциями человеческой фигуры изменились и ткани, из которых шьются костюмы, поэтому, в отличие от декораций, даже по сохранившимся эскизам воспроизвести их “дословно” невозможно.

И все же новый “Корсар” явно приходится ближайшим из известных родственников старому балету Петипа. Любой неофит способен в этой постановке оценить феерическую красоту восстановленного Бурлакой “Оживленного сада”, в котором 68 детей, взрослых танцовщиков и танцовщиц в черных париках и белоснежных костюмах образуют группы, отсылающие к версальским ансамблям. А профессионалов доводит до катарсиса осознание, что эта грандиозная композиция держится на разных сочетаниях всего семи pas. Другой сюрприз - поставленный зеркально “малый” ансамбль pas des eventailles - виртуозная стилизация Ратманского, для которого “Корсар” стал дебютом в редактировании классики.

Воспроизвести феноменальную простоту балета Петипа невероятно сложно. И далеко не вся труппа справилась на премьере с задачей идеально. Но в этом спектакле исключительно много удачных исполнительских работ: от корифеек Чинары Ализаде и Анны Тихомировой в “Оживленном саде”, от непревзойденного исполнителя мимических партий Геннадия Янина, пополнившего свою колоритную коллекцию “работорговцем” Ланкедемом, от блистательно продолжающей традицию московских характерных балерин Анны Антроповой в Форбане до Екатерины Шипулиной и Андрея Меркурьева, которые вывели на первый план своих второстепенных персонажей Гюльнару и Бирбанто.

Но все же, как и положено у Петипа, “Корсар” - балет балерины. И в новой московской постановке это Светлана Захарова. Именно в роли Медоры, требующей условных актерских переживаний и бесконечной балетной виртуозности, Захаровой нет равных. Она бестрепетно берет все хореографические вершины, которые полвека сочинял своим любимым балеринам Петипа. Он превратил своего “Корсара” в эталон исполнительского стиля конца XIX века. Захарова станцевала его как эталон века XXI.

Известия , 26 июня 2007 года

Светлана Наборщикова

Пираты девятнадцатого века

Большой театр воскресил старинную историю о морских разбойниках

В 1856 году сочинение композитора Адольфа Адана и хореографа Жоржа Мазилье увидела публика парижской Гранд-опера. Через два года "Корсар" появился в Петербурге. С тех пор зажигательная повесть о морских пиратах и прекрасных невольницах не сходит со сцен России и мира, причем нынешний год с полным правом можно назвать "корсароносным". Француз Жан-Гийом Бар поставил этот спектакль в Екатеринбурге, чех Иван Лишка - в Баварском балете, и вот, под занавес сезона, обнародовано московское достижение.

"Корсар" в Большом - это совместное производство хореографов Алексея Ратманского и Юрия Бурлаки, художников Бориса Каминского (сценография), Елены Зайцевой (костюмы), Дамира Исмагилова (свет) и дирижера-постановщика Павла Клиничева. В основу положена петербургская редакция Мариуса Петипа, датированная 1899 годом, но это не означает, что мы увидели вариант, которым любовались наши прадеды. Постановщики воспроизвели дошедшие до нас описания и устные предания, но остальное сочинили заново, "под старину". Получившийся микст - авторское ноу-хау. Не парфюм эпохи, как характеризует свои сочинения знаменитый "аутентист" Пьер Лакотт, а купаж старых и новых ароматов. Залитый в старинный флакон - форму "большого" балета - продукт выглядит весьма привлекательно и, без сомнения, будет пользоваться спросом. Уж очень гармонично сочетаются танцы, пантомима и их гибрид (то, что в старых спектаклях называлось scеne dansante).

Среди танцев - хороших и разных - первенствует "Оживленный сад", впервые после 1917 года показанный так, как его задумал Петипа. Маэстро, вдохновленный версальскими парками, военными парадами на Марсовом поле и нежнейшей музыкой Лео Делиба, выстроил 20-минутную композицию из семи движений и множества перемещений. Получилось воздушное, как зефир, зрелище, где среди венков и клумб порхают девушки гарема. На балетомана, привыкшего к минималистским советским "Садам", этот "Рай Магомета" (так именовалась сцена в скрипичном репетиторе) производит ошеломляющее впечатление. Похожие чувства должен испытывать обитатель "хрущобы", попавший в царские покои.

Озадачивает нашего современника и обилие давно исчезнувшей "семафорной" пантомимы. Для детального с ней ознакомления неплохо было бы вкладывать в программки листочек с объяснением самых ходовых жестов. Тем более что среди "разговоров" встречаются прелюбопытные. Вот, к примеру, образчик старинной балетной эротики.

Пират Конрад указывает в сторону кушетки, затем простирает длань к красавице Медоре, обнимает себя за плечи и в завершении комбинации проводит ребром ладони по горлу. Все это означает: "Если ты не полюбишь меня, я себя убью". В ответ кокетливая девушка разводит ручками ("Здесь, сейчас?"), качает головкой ("Сомневаюсь..."), после чего начинает завлекательные па. Изнемогший Конрад увлекает прелестницу к ложу, но Медора не спешит обнять любимого и, стоя на кушетке, поднимает ножку в позу "арабеск". Дисциплинированный герой придерживает ее за ручку и ходит вокруг, как кот возле крынки.

В объятия Конрада гордая невольница все же попадает, но позже - в сцене кораблекрушения, приводившей в трепет зрителей позапрошлого века. Константин Сергеевич Станиславский признавался, что "бушующее море из крашеного холста, тонущий бутафорский корабль, десятки больших и малых фонтанов живой воды, плывущие по дну моря рыбы и огромный кит" заставляли его "краснеть, бледнеть, обливаться потом или слезами".

Из перечня, поразившего основоположника МХТ, в новой версии остались холст с кораблем. Максимум, чем можно на них отреагировать, - вежливые аплодисменты. А жаль. Яркое зрелище требует феерического завершения, тем более что современные сценические технологии позволяют это сделать.

В трех премьерных спектаклях показались три состава, причем дамы по старинной традиции танцевали не покладая ног. Самой красивой Медорой оказалась Светлана Захарова, явившая безупречные линии. Самой трогательной - Светлана Лунькина, смягчившая балеринский апломб девичьей застенчивостью. Самой выносливой - Мария Александрова, преодолевшая почти все технические рифы. На долю их Конрадов - соответственно Дениса Матвиенко, Юрия Клевцова и Николая Цискаридзе - досталось одно па-де-де. Остальное время, согласно завещанию Петипа, мужчины мимировали и позировали.

Сам Мариус Иванович, согласно воспоминаниям, в пантомиме был "совершенно незабываемым и излучал магнетические токи". До такого состояния наши герои еще не дозрели, но им есть у кого учиться. Уроки актерского магнетизма может давать Геннадий Янин. Лучший комик Большого театра вышел в небольшой партии престарелого торговца и наглядно доказал, что для больших актеров не существует маленьких ролей.

Газета , 26 июня 2007 года

Ярослав Седов

Пират нарасхват

Премьера балета "Корсар" в Большом театре

Большой театр России завершил сезон новой постановкой старинного балета «Корсар», оказавшегося в этом сезоне буквально нарасхват. В январе аналогичной реконструкцией этого спектакля приковала к себе внимание Баварская опера. Пару месяцев назад «Корсара» с большой помпой поставил в Екатеринбурге премьер Парижской оперы Жан-Гийом Бар. А к началу следующего сезона «Кремлевский балет» покажет обновленную версию Юрия Григоровича.

Возможно, причиной интереса к "Корсару" стали «Пираты Карибского моря», напомнившие балетному миру, что у него уже более 100 лет есть свой пират не хуже. А может быть, грядущие обменные Год русской культуры во Франции и Год французской культуры в России. К этому событию как нельзя более кстати приурочить возрождение «Корсара» - последнего произведения композитора Адольфа Адана, автора «Жизели», ставшей не только вершиной балетного романтизма, но и символом взаимодействия русской и французской культур.

«Корсар» тоже может служить примером такого взаимодействия. Появившись в Парижской опере в 1856 году, он пережил множество трансформаций. Лучшие из них сделал французский танцовщик и балетмейстер Мариус Петипа, который полвека проработал в Петербурге и создал русский классический балет. Роль Конрада в «Корсаре» была лучшей в репертуаре Петипа. В 1858 году именно в этой роли он встретился на петербургской сцене с Жюлем Перро - создателем танцев «Жизели» Адана. Перро возобновил «Корсара» для своего бенефиса и сам исполнял Сеида-пашу. В роли Конрада Мариус Петипа прощался со сценой как танцовщик, а впоследствии сочинил блестящие классические ансамбли в своих петербургских постановках «Корсара».

Эти эпизоды, которые так или иначе сохранялись во всех последующих версиях «Корсара», стали опорными точками спектакля Большого театра. Постановщики Алексей Ратманский и Юрий Бурлака (артист труппы «Русский балет» Вячеслава Гордеева, давно увлекающийся изучением старинной хореографии) проштудировали архив Петипа и записи его хореографии, сделанные при жизни балетмейстера. Петербургские театральные архивы предоставили эскизы декораций и костюмов, восстановленных под руководством Бориса Каминского и Елены Зайцевой. Недостающие сцены постановщики сочинили сами, стараясь придерживаться стиля Петипа.

Партия главной героини Медоры, вокруг которой плещется пестрое танцевальное море, оказалась в нынешнем «Корсаре» изрядно обширнее и изнурительнее, чем во всех известных до сих пор версиях. Однако прима-балерина Большого театра Светлана Захарова справляется с виртуозными танцевальными пассажами так же легко и артистично, как музыканты экстра-класса - с польками и вальсами Иоганна Штрауса на знаменитых новогодних концертах Венской филармонии.

Своего возлюбленного корсара Конрада в залихватском исполнении виртуозного Дениса Матвиенко Захарова-Медора привлекает не столько условным мимическим кокетством, сколько артистизмом танца. Ее завораживающие пластические линии в медленных адажио и сверкающие филигранной отделкой мелкие быстрые движения на сей раз наполнены праздничной энергетикой и лукавым шармом, которыми светится каждое движение балерины.

Главную героиню на сцене обрамляет грандиозный парад классических танцев, живописных характерных плясок, игровых сцен и зрелищных эффектов вроде знаменитого заключительного кораблекрушения. К сожалению, масштабная композиция Мариуса Петипа «Оживленный сад», где группы кордебалета танцуют между бутафорских лужаек, образующих садовый лабиринт, пока что стеснена размерами Новой сцены Большого театра. А виртуозные соло знаменитого классического Трио одалисок оказались недоступны артисткам, выбранным на эти партии. Зато в дуэте раба и невольницы не теряются обаятельная Нина Капцова и темпераментный Иван Васильев. А в роли Гюльнары, помогающей главным героям бежать из плена Сеида-паши, Екатерина Шипулина притягивает живостью, юмором, волнующими женскими чарами и танцевальной виртуозностью.

Культура , 28 июня 2007 года

Елена Федоренко

Соло для флибустьерки: все на абордаж!

Новый старый "Корсар" в Большом театре

Художественный спор Мариинского и Большого театров закреплен веками. В истории не найдется ни одного события, которое, состоявшись на питерской территории, не вызвало бы ответа на московской. Несколько лет назад Мариинка увлеклась восстановлением шедевров, откликнувшись на модный аутентизм, и выпустила "Спящую красавицу" и "Баядерку". Москва выдержала паузу и выдала "Корсара" на музыку Адольфа Адана. С одним существенным отличием - не стала называть балет реконструкцией, а выбрала более точное определение - стилизация. Тем самым обезопасив себя от возможных нападок.

Огромный трехактный балет показали на нескольких прогонах, которые посмотрел весь балетный люд, вынесший вердикт: "Впечатляет, но скучновато и затянуто". Премьера, напротив, оказалась увлекательной, и, вопреки прогнозам, не поддаться чарам этого ладно скроенного балета не удалось. Балета красивого, со множеством разнообразных танцев, завораживающего изысканной простотой композиции, насыщенной драматургией, к тому же - непременно контрастной. Поразило, что многое из "стилизации" не выглядит наивным. Например, в "Корсаре" есть образ рая - сцена "Оживленный сад" и ада - "Буря и кораблекрушение". Но воспринимается это не как "белое" и "черное". Внутри рая - непростые отношения (интригуют и ревнуют дамы: султанша Зюльма воспитывает одалисок, шалит невольница Гюльнара, а гречанка Медора сопротивляется притязаниям паши). И ад не "безнадежен" - все-таки герои спасаются. Как спасались и в середине XIX века, на парижской премьере "Корсара", сочиненной Жозефом Мазилье по популярной поэме лорда Байрона.

Вообще-то "Корсар" - идеальный авантюрный сериал (любовь и похищения, борьба за свободу и отравления - настоящая пиратская история, пусть и не Карибского моря), который сочинялся на протяжении всего своего существования. Россия подхватила французскую премьеру, и Петипа всю жизнь дописывал "Корсара" как книгу своей балетной жизни. По "Корсару" можно судить, как складывалась балетная история этого француза, ставшая и историей русского балета. Петипа далеко не с первого раза, а путем многих переделок сложил судьбоносный пазл - имперский гран-стиль балетного спектакля. А дальше с "Корсаром" произошло приблизительно то, что и с жизнью, например, отечественных интеллигентов, переселенных из тиши удобных кабинетов в убийственное коммунальное равенство. Сюжет делался все примитивнее; роскошь костюмов и сценографии становилась бледнее, машинерия постепенно ветшала, а бездонной и щедрой императорской казны уже и не существовало; пантомима сокращалась до того минимума, чтобы не стать врагом танцу, пока и вовсе не была объявлена архаикой (а без нее в "Корсаре" просто никуда!). Но балету о флибустьерах суждено было выжить: спасли поражающие любое самое смелое воображение танцы. Они привлекали всегда и всех, но в гармоничное целое в XX веке уже не складывались. Поскольку каждый, кто имел право воздействовать на репертуар, понимал, что предшественнику балет не поддался, и предлагал свой вариант. То, что происходило с "Корсаром" на протяжении всего прошлого столетия, может быть описано в отдельном трактате. Краеугольные камни - танцы - были растасканы по конкурсам и гала, правда, благодаря им и сохранились. Но в совершенно бессмысленном виде. Несколько лет назад, скучая на конкурсе от шедших подряд па де де из "Корсара", решила разнообразить впечатления и узнать, что за историю танцуют юные артисты. Мало кто смог ответить.

Все сохранившиеся раритеты худрук Большого театра Алексей Ратманский и Юрий Бурлака, не раз замеченный в бережном внимании к классике (о буквальной точности по прошествии стольких лет могут рассуждать только неофиты), решили собрать воедино, по возможности очистить от наслоений и показать уставшему от минимализма балетному миру раритет роскошного имперского стиля, каким он представляется образованным людям. Так замечательный стилизатор Бурлака восстановил утраченные связи, а умный хореограф Ратманский без швов и складок, "под Петипа", сочинил новые па.

Закипевшая работа приносила свои плоды: партитура отыскалась в Париже, эскизы костюмов - в Санкт-Петербурге, запись хореографии, осуществленная режиссером Мариинского театра Николаем Сергеевым (правда, нотация допускает разночтения), - в Гарварде, а Москва подтвердила многое фотоархивами Бахрушинского музея.

Прочесть действие получившегося "Корсара" легко и не заглядывая в программку. Ну, действительно, кто не поймет, что Исаак Ланкедем торгует живым товаром. Геннадий Янин выразительно передает все муки алчности: как не хочется продавать красотку Медору - главный бриллиант своей коллекции, но сокровища, предлагаемые Сеид-пашой (Алексей Лопаревич), привлекают так сильно! Все "пантомимные" персонажи живописны, но пока "спасают" изменяющий до неузнаваемости грим и замечательные костюмы (восстановленные не только исследовательским мастерством, но додуманные фантазией Елены Зайцевой): живость актерской игры - дело будущих стараний.

Кстати, и танцующие солисты подтвердили, что пантомимные диалоги - утраченное искусство. В танцах они были куда как более органичны, благо, что танцев в "Корсаре" множество. В танцевальной роскоши правит бал Балерина. Недавно ставшая лауреатом Госпремии Светлана Захарова и роль Медоры нашли друг друга. Премьеру Захарова вела с сознанием торжественности исторического момента, сумела избежать и драматической анемии, и утрированной игры - двух крайностей, свойственных многим предшествующим образам этой невероятно красивой балерины с безупречной фигурой. Она дивно танцует "Маленького корсара", переодевшись в гроте пиратов в мужской наряд, значительно и широко проводит всю роль. Медора - партия изматывающая, проходит в сложном пластическом развитии через весь балет, балерина танцует в каждом действии, едва успевая менять костюмы, - Захаровой покорилась несомненно.

А вот танцы для Конрада заканчиваются уже в первом действии - после па де де с Медорой он имеет возможность "оторваться" в актерском азарте. Что Денис Матвиенко, станцевавший достойно многие спектакли Большого, делает с удовольствием, предлагая еще один образ в популярной пиратской теме. Танцовщик отлично представляет себе и отлично же передает дух благородной разбойничьей вольницы блокбастеров.

Кульминацией каждого действия Петипа делал развернутые танцевальные композиции, создатели нового спектакля перечить не стали. Па де де Медоры и Конрада Захарова и Матвиенко станцевали хотя и не безупречно, но подали как изысканное украшение архитектурного ансамбля. Танец рабов (pas des esclaves) разыграли Нина Капцова - в лучших традициях травести, и летающий виртуоз Иван Васильев, которого трудно было узнать - настолько изменили его грим и костюм.

Уже названный "Оживленный сад" - центр второго акта. Не видевшим трудно представить 68 танцующих артистов и детей на сцене, украшенной фонтанами, клумбами с цветами, кустарниками, гирляндами. Чтобы осуществить эту диковинную версальскую геометрию, старику Петипа приходилось вычерчивать перестроения мизансцен, с линейкой в руках просчитывать возможности танцовщицы перейти от позы к позе на узенькой тропинке между клумбами или перепрыгнуть из центра одного орнамента (разложенные на сцене гирлянды) - в другой. Листы с этими формулами-иероглифами Петипа были одним из архивных документов. Теснота (на новой сцене артистам не развернуться) и, наверное, иные причины порождали небрежности, особенно у корифеек (в вариациях на премьере запомнились выгодно отличавшиеся четкостью танца одалиски Анны Леоновой и Чинары Ализаде). Лукавая Гюльнара Екатерины Шипулиной на этом декоративном фоне по-современному отчаянно борется за свое будущее: дальше от традиций, но ближе к изменившимся стилям, балерина строит партию на баланчинских акцентах.

В третьем действии фокус - Танец "с веерами" (Grand pas des eventailles), в основе - хореография Мазилье, которого младший соотечественник Петипа почитал. Правда, от нее остались лишь крохи, остальное досочинил Ратманский, и сделал это отменно: отличить первоисточник от стилизации невозможно. К дуэту - венцу этой композиции - у Захаровой открылось второе дыхание, а для ее эффектного кавалера Артема Шпилевского день премьеры оказался явно неудачным.

Сценой кораблекрушения в эпилоге, когда остов корабля раскалывается, а паруса разрывает ураганный ветер, художник Борис Каминский смело мог бы выдержать тендер с маринистами-классиками, а заодно и с авторами фильма "Титаник". Спастись в этом кошмаре кажется невозможным, но, как в шекспировской "Буре", происходит чудо: Конрада и Медору выносит на берег сама судьба. Их счастьем и заканчивается балет, который в ближайшее время отправится на гастроли в Лондон. Не надо быть Кассандрой, чтобы предугадать трепет чопорных англичан.

Джозеф Конрад - британский писатель, из-под пера которого вышли такие увлекательные произведения, как «Сердце тьмы», «Тайфун», «Негр с «Нарцисса».

Сознательно дистанцируясь от литературных направлений своего времени, Джозеф своими произведениями в корне сумел изменить лицо литературы. Английский язык Конрад, поляк по происхождению, постиг, будучи уже взрослым, и владел им настолько хорошо, что преподавал его людям, говорившим на нем с рождения.

Джозеф Конрад: биография

Свой жизненный путь, являющийся ярким примером для других, Джозеф не считал чем-то выдающимся. Два десятка лет, проведенных в открытом море, знакомство с разными странами и культурами, встречи с новыми людьми - не это ли жизнь, полная приключений?

Юзеф Теодор Конрад Коженёвский появился на свет 3 декабря 1857 года. Родной город - Бердичев (Украина). Его отец - польский дворянин Аполлон Коженёвский являлся участником польского освободительного движения, за что и был арестован русскими властями и сослан в Вологду в 1861 году. Жена Эвелина с Юзефом, которому на тот момент было 4 года, поехала вслед за супругом. В 1865 году по причине болезни жены Аполлон добился перевода в Чернигов. Однако это не спасло семью от тяжелой потери: Эвелина умерла от чахотки. Отец и сын переехали сначала во Львов, далее - в Краков. В 1869 году отец Юзефа скончался, оставив 11-летнего мальчика круглым сиротой. взял дядя по материнской линии - Тадеуш Бобровский.

Жизнь на морских просторах

В 16 лет, устав от школьной жизни, Юзеф принял решение стать моряком. Юноша уехал в Марсель, где поступил матросом на французский корабль.

За годы странствий Юзефу довелось поплавать на различных судах; приходилось даже заниматься контрабандой оружия. Он бездумно растрачивал заработанные деньги. Будучи заядлым игроком и большим кутежником, после крупного проигрыша сделал попытку застрелиться, но неудачно: пуля прошла возле сердца.

С 1878 года перешел исключительно на английские суда, поскольку российское подданство не разрешало плавать на кораблях французского флота. За эти 16 лет плавания овладел английским языком; в 1886 году получил капитанское звание и британское гражданство, в связи с чем официально изменил имя на Джозеф Конрад.

В 1890 году совершил увлекательное путешествие по В этот же период он заболел ревматизмом и малярией, что напоминали о себе до конца жизни.

Знакомство с Джоном Голсуорси

Годы плаваний позволили Джозефу запастись огромным багажом знаний о жителях разных стран. Первый рассказ английского писателя назывался «Черный штурман», а в основу самого главного романа «Сердце тьмы» легли впечатления от путешествия по Африке.

В 1893 году состоялось знакомство Джозефа с писателем переросшее в многолетнюю искреннюю дружбу. Начинающий автор дал почитать знаменитому писателю рукопись романа «Каприз Олмейера», который был опубликован в 1895 году. Далее свет увидели романы «Изгнанник», «Лорд Джим», «Негр с "Нарцисса"», «Ностромо» и «Сердце тьмы».

Лучшие книги Джозефа Конрада

В повести «Лорд Джим» рассказывается о пароходе «Патна», везущем в Мекку паломников. Разыгравшаяся непогода способствует тому, что поддавшаяся панике команда вместе с первым помощником капитана Джимом решает тайком покинуть судно и оставить на произвол судьбы беспомощных пассажиров. Паломники спаслись. Экипаж в ожидании суда. Джим, лишенный лицензии, был вынужден перебраться в отдаленное селение одного из Индонезийских островов.

В повести «Сердце тьмы», написанной под впечатлением 8-летнего пребывания в Африке, рассказывается о противостоянии природы и цивилизации. По мотивам произведения был написан сценарий кинофильма «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы.

В романе «Негр с "Нарцисса"» лорд Джим Джозеф Конрад рассказывает о торговом судне, возвращающемся в Великобританию. Негр Джемс Уэйт, чтобы избежать выполнения рутинной работы, прикинулся больным и настолько поверил в собственную болезнь, что по прибытии домой на самом деле заболел и покинул реальный мир.

Последние годы жизни автора

Джозеф Конрад, книги которого вызвали неподдельный интерес у широкого круга читателей, стал популярным в Европе писателем, поселился в Лондоне, оставив море по причине плохого здоровья, обзавелся семьей. Его женой стала Джесси Джордж. У пары родились сыновья Борис и Джон.

В 1914 году по приглашению Юзуфа Ретингера, польского литератора, Конрад посетил Польшу, откуда с трудом выбрался после начала Первой мировой войны. В 1921 году, готовясь к написанию романа о Наполеоне «Ожидание», побывал на Корсике, а в 1923 году - в США.

Характеристика Джозефа Конрада

Современники описывали Конрада как человека с прекрасными манерами польского дворянина, который в минуты спокойствия был подобен философу с орлиным профилем. Будучи в состоянии увлечения или раздражения, он менялся в облике, становился подобен тигру, но очень быстро успокаивался и погружался в себя.

Воспитанный как дворянин, Джозеф Конрад, проведя на флоте около 20 лет, всегда оставался чужим среди моряков. Поэтому главной из тем его произведений становилась проблема одиночества, осознание тщетности человеческого существования, безумие и одержимость. Им автор противопоставлял безразличие к трудностям, железную стойкость и гордость. В своем творчестве Конрад важное место уделил обыденности подвига, являющегося для героев его произведений частью повседневной жизни.

Умер Джозеф Конрад от сердечного приступа 3 августа 1924 года. Ему, находящемуся в зените славы, не удалось завершить роман «Ожидание» о бегстве Наполеона с Эльбы. Герои произведений Конрада, равно как и сам английский классик, являются ярким примером того, как нужно относиться к жизненным обстоятельствам, чтобы выходить из них победителем, сохраняя при этом лицо и оставаясь честным с самим собой.

«Корсар» – морской разбойник Конрад, изгой и отщепенец. Путеводную нить к главной идее поэмы дает символический образ моря в песне пиратов, предпосланной повествованию в виде своеобразного пролога. Это обращение к морю – один из постоянных лирических мотивов творчества Байрона. А. С. Пушкин , называвший Байрона «певцом моря», уподобляет английского поэта этой «свободной стихии»:

Шуми, взволнуйся непогодой:
Он был, о море, твой певец!
Твой образ был на нем означен,
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем неукротим.
«К морю»

Все содержание поэмы есть не что иное, как развитие и обоснование ее метафорической заставки. Душа Конрада – пирата, бороздящего морские просторы, – тоже море. Бурная, неукротимая, свободная, противящаяся всяким попыткам порабощения, она не укладывается ни в какие разумные формулы. Добро и зло, великодушие и жестокость, мятежные порывы и тоска по гармонии существуют в ней в неразрывном единстве. Человек могучих необузданных страстей, Конрад в равной мере способен и на убийство и на героическое самопожертвование (во время пожара сераля, принадлежащего его врагу – паше Сеиду, – он спасает жен последнего).

Байрон. Последний прижизненный портрет (1824). Художник Т. Филипс

Двойственность его облика оттеняется образами двух влюбленных в него женщин; каждая из которых как бы являет собою одну из ипостасей его личности. Если нежная кроткая Медора – предмет единственной настоящей любви Корсара олицетворяет его тягу к добру и чистоте, то пылкая гордая Гюльнар – это второе, мятежное, «я» байроновского героя. Вслед за ним она идет путем преступления: любовь к Конраду толкает ее на убийство мужа.

Трагедия Конрада в том, что его роковые страсти несут гибель не только ему, но и всем, кто связан с ним. (Безгрешная непорочная Медора тоже умирает из-за своего сумрачного возлюбленного: ее убивает тревога за его жизнь.) Отмеченный печатью зловещего рока, Конрад сеет вокруг себя смерть и разрушение. Конрад пытается найти себе оправдание: «Да, я преступник, как и все кругом. О ком скажу иначе я, о ком?» Образ жизни, навязанный враждебным миром, тяготит его. Ведь этот свободолюбивый бунтарь-индивидуалист отнюдь не предназначен природой для «темных дел»:

Он для добра был сотворен, но зло
К себе, его коверкая, влекло.
Глумились все, и предавали все;
Подобно чувство выпавшей росе
Под сводом грота; и как этот грот,
Оно окаменело в свой черед,
Пройдя свою земную кабалу...
Пер. Ю. Петрова

Как и другие герои «восточных поэм», Конрад в далеком прошлом был чистым, доверчивым и любящим. Слегка приподнимая покров тайны, окутывающей предысторию его героя, поэт сообщает, что мрачный жребий, выбранный им, – это результат гонений со стороны бездушного и злобного общества. В системе мировоззрения Байрона еще осталось нечто от руссоистской веры в то, что «все выходит чистым из рук творца, все портится в руках человека». Возлагая вину за жестокости Корсара на растленное и ничтожное общество, Байрон поэтизирует его личность. Как истинный романтик , автор «Корсара» именно в смятенном сознании, в хаотических порывах человеческого сердца находит особую «демоническую» красоту. Ее источником, как у Сатаны Мильтона , является гордая жажда свободы.

А. Мицкевич вместе с некоторыми другими критиками Байрона углядел в «Корсаре» известное сходство с Наполеоном . Индивидуалистическая гордыня, воспетая автором «восточных поэм», была характерной чертой сознания той эпохи. Именно этим и объясняется значительность влияния, которое «восточные поэмы» Байрона оказали на современную ему и последующую литературу.