Классик английской литературы. Публикации на русском языке

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Эдвард Морган Форстер

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Псевдонимы:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Полное имя	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Гражданство (подданство):	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Годы творчества:	с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Направление:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Жанр:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Язык произведений:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дебют:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). \|Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Эдвард Морган Форстер , чаще Э. М. Форстер (англ. Edward Morgan Forster , 1 января , Лондон - 7 июня , Ковентри) - английский романист и эссеист, которого занимала неспособность людей различных социальных (классовых, этнических) групп понять и принять друг друга.

Биография и творчество

Во время проживания в Александрии Форстер свёл дружбу с Кавафисом . Именно он открыл греческого поэта для Европы, опубликовав в 1919 переводы его лирики в журнале Атенеум . Он же открыл для Запада «александрийскую» тему, развитую затем в Александрийском квартете Лоренса Даррелла и подхваченную Иосифом Бродским .

В 1920-е годы Форстер влюбился в Индию, при этом несколько идеализировав её. Большой успех имел его роман «Поездка в Индию » (1924), впоследствии экранизированный Д. Лином . В 1930-е годы отошёл от литературы. Вел передачи на Би-би-си , занимался общественной деятельностью, выступал как антифашист. Среди присуждённых ему наград - Орден Кавалеров Чести и Орден заслуг .

Посмертно была опубликована повесть Форстера «Морис », в которой откровенно рассказано о любовной связи двух молодых людей в Англии начала века . Эта повесть, наряду с романами «Говардс-Энд » и «Комната с видом », была перенесена на киноэкран известным почитателем творчества Форстера - режиссёром Джеймсом Айвори .

Список произведений

Романы

«Куда боятся ступить ангелы» (Where Angels Fear to Tread) ()
«Самое долгое путешествие» (The Longest Journey) ()
«Комната с видом» (A Room with a View) ()
«Говардс Энд» (Howards End) ()
«Поездка в Индию » (A Passage to India) ()
«Морис» (Maurice) ( - , согласно воле автора опубликовано посмертно в );
Arctic Summer () (опубликовано посмертно, незакончен)

Повести

Эссе

Aspects of the novel ()

Другие сочинения

Alexandria: A History and Guide ()
Pharos and Pharillon (A Novelist’s Sketchbook of Alexandria Through the Ages) ()
Билли Бадд ( , либретто оперы Б.Бриттена по повести Г.Мелвилла)

Экранизации

- «Поездка в Индию ». Реж. Дэвид Лин . В ролях - Джуди Дэвис. 2 Оскара , 9 номинаций.
- «Комната с видом ». Реж. Джеймс Айвори . В гл. роли Хелена Бонэм Картер . 3 Оскара, 5 номинаций.
- «Морис ». Реж. Джеймс Айвори . В гл. роли Хью Грант . 1 номинация на Оскар
- «Там, где даже ангелы боятся появиться ». В ролях - Джуди Дэвис , Хелен Миррен , Хелена Бонэм Картер
- «Говардс Энд ». Реж. Джеймс Айвори . В гл. ролях - Энтони Хопкинс , Эмма Томпсон , Хелена Бонэм Картер . 3 Оскара, 6 номинаций.

Публикации на русском языке

Поездка в Индию. М.: Художественная литература, 1937
Избранное. М.: Художественная литература, 1977
Машина останавливается// О дивный новый мир. М., 1990, с.35-76
Морис. М.: Глагол, 2000
Куда боятся ступить ангелы. М.: Радуга, 2000
Фарос и Фариллон. Тверь: Kolonna publications , 2012
Машина останавливается и др. рассказы // в серии «Классическая английская новелла». М.: Астрель, 2014
Комната с видом на Арно. М.: АСТ, 2014
Говардс-Энд. М. АСТ, 2014

Напишите отзыв о статье "Форстер, Эдвард Морган"

Примечания

Ссылки

(рус.)
(рус.)

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Форстер, Эдвард Морган

– Скажи мне, дедушка, а почему здесь всегда убивали? Это место очень печальное, я это «слышу»... Давай уйдём отсюда дедушка! Мне оно очень не нравится... Здесь всегда пахнет бедой.
Малыш боязливо передёрнул плечиками, будто и, правда, почувствовав какую-то беду. Светодар печально улыбнулся и крепко обняв мальчика, хотел уже выйти наружу, как у входа в пещеру неожиданно появились четверо незнакомых ему человек.
– Вас не приглашали сюда, незваные. Это семейная печальня, и сюда запрещён вход посторонним. Уходите с миром, – тихо произнёс Светодар. Он тут же горько пожалел, что взял с собой Белояра. Малыш испуганно жался к деду, видимо чувствуя нехорошее.
– Что ж, как раз это и есть подходящее место!.. – нагло захохотал один из незнакомцев. – Не придётся ничего искать...
Они начали окружать безоружную пару, явно стараясь пока не приближаться.
– Ну, прислужник Дьявола, покажи нам свою силёнку! – храбрились «святые войны». – Что, не помогает твой рогатый господин?
Незнакомцы нарочито себя злили, стараясь не поддаваться страху, так как про невероятную силу Огненного Учителя видимо были наслышаны достаточно.
Левой рукой Светодар легко задвинул малыша за спину, а правую протянул к пришедшим, как бы загораживая вход в пещеру.
– Я предупредил вас, остальное ваше дело... – сурово произнёс он. – Уходите и с вами ничего плохого не случится.
Четверо вызывающе загоготали. Один из них, самый высокий, вытащив узкий нож, нагло им размахивая пошёл на Светодара... И тут Белояр, испуганно пискнув, вывернулся из державших его дедушкиных рук, и пулей метнувшись к человеку с ножом, начал больно колотить по его коленям подхваченным на бегу увесистым камушком. Незнакомец взревел от боли и, как муху, отшвырнул мальчика от себя подальше. Но беда-то была в том, что «пришедшие» всё ещё стояли у самого входа в пещеру... И незнакомец швырнул Белояра именно в сторону входа... Тонко закричав, мальчик перевернулся через голову, и лёгким мячиком полетел в пропасть... Это заняло всего несколько коротких секунд, и Светодар не успел... Ослепший от боли, он протянул руку к ударившему Белояра человеку – тот, не издав ни звука, пролетел в воздухе пару шагов и грохнувшись головой об стенку, грузным мешком съехал на каменный пол. Его «напарники», видя столь печальный конец своего вожака, кучей попятились во внутрь пещеры. И тут, Светодар сделал одну-единственную ошибку... Желая увидеть жив ли Белояр, он слишком близко пододвинулся к обрыву и лишь на мгновение отвернулся от убийц. Тут же один из них, молнией подскочив сзади, нанёс ему в спину резкий удар ногой... Тело Светодара улетело в бездну следом за маленьким Белояром... Всё было кончено. Не на что было больше смотреть. Подлые «человечки» толкая друг друга, быстренько убрались из пещеры...
Какое-то время спустя, над обрывом у входа появилась белокурая маленькая головка. Ребёнок осторожно вылез на краешек уступа, и увидев, что внутри никого нет, горестно зарыдал... Видимо, весь дикий страх и обида, а может быть и ушибы, вылились водопадом слёз, смывая пережитое... Он плакал горько и долго, сам себе приговаривая, злясь и жалея, будто дедушка мог услышать... будто мог вернуться, чтобы его спасти...
– Я же говорил – эта пещера злая!.. Я говорил... говорил тебе! – судорожно всхлипывая, причитал малыш – Ну почему ты меня не послушал! И что мне теперь делать?.. Куда мне теперь идти?..
Слёзы лились по грязным щёчкам жгучим потоком, разрывая маленькое сердечко... Белояр не знал, жив ли ещё его любимый дедушка... Не знал, вернутся ли обратно злые люди? Ему просто было до дикости страшно. И не было никого, чтобы его успокоить... никого, чтобы защитить...
А Светодар неподвижно лежал на самом дне глубокой щели. Его широко распахнутые, чистые голубые глаза, ничего не видя, смотрели в небо. Он ушёл далеко-далеко, где ждала его Магдалина... и любимый отец с добрым Раданом... и сестрёнка Веста... и его нежная, ласковая Маргарита с дочкой Марией... и незнакомая внучка Тара... И все-все те, кто давно погиб, защищая свой родной и любимый мир от нелюди, называвшей себя человеками...
А здесь, на земле, в одинокой пустой пещере, на кругленьком камушке, сгорбившись, сидел человек... Он выглядел совсем ещё маленьким. И очень напуганным. Горько, надрывно плача, он яростно растирал кулачками злые слёзы и клялся в своей детской душе, что вот придёт такой день, когда он вырастет, и тогда уж он обязательно поправит «неправильный» мир взрослых... Сделает его радостным и хорошим! Этим человечком был Белояр... великий потомок Радомира и Магдалины. Маленький, потерянный в мире больших людей, плачущий Человек…

Где посещал заседания кружка «кембриджских апостолов ». Впоследствии был близок к группе Блумсбери , дружил с композитором Б. Бриттеном . Получил значительное наследство, позволившее ему свободно заниматься литературой.

Первые пять романов Форстер написал, не имея опыта сексуальных отношений . По традиции писателей XIX века он искал свободы от условностей поствикторианской Англии на Востоке. В 1919-21 гг. его любимым человеком был кондуктор египетского трамвая, после переезда в Индию его сменил местный брадобрей .

Список произведений

Романы

«Куда боятся ступить ангелы» (Where Angels Fear to Tread) ()
«Самое долгое путешествие» (The Longest Journey) ()
«Комната с видом» (A Room with a View) ()
«Говардс Энд» (Howards End) ()
«Поездка в Индию » (A Passage to India) ()
«Морис» (Maurice) ( - , согласно воле автора опубликовано посмертно в );
Arctic Summer () (опубликовано посмертно, незакончен)

Повести

Эссе

Aspects of the novel ()

Другие сочинения

Alexandria: A History and Guide ()
Pharos and Pharillon (A Novelist’s Sketchbook of Alexandria Through the Ages) ()
Билли Бадд ( , либретто оперы Б.Бриттена по повести Г.Мелвилла)

Экранизации

- «Поездка в Индию ». Реж. Дэвид Лин . В ролях - Джуди Дэвис. 2 Оскара , 9 номинаций.
- «Комната с видом ». Реж. Джеймс Айвори . В гл. роли Хелена Бонэм Картер . 3 Оскара, 5 номинаций.
- «Морис ». Реж. Джеймс Айвори . В гл. роли Хью Грант . 1 номинация на Оскар
- «Там, где даже ангелы боятся появиться ». В ролях - Джуди Дэвис , Хелен Миррен , Хелена Бонэм Картер
- «Говардс Энд ». Реж. Джеймс Айвори . В гл. ролях - Энтони Хопкинс , Эмма Томпсон , Хелена Бонэм Картер . 3 Оскара, 6 номинаций.

Публикации на русском языке

Поездка в Индию. М.: Художественная литература, 1937
Избранное. М.: Художественная литература, 1977
Машина останавливается// О дивный новый мир. М., 1990, с.35-76
Морис. М.: Глагол, 2000
Куда боятся ступить ангелы. М.: Радуга, 2000
Фарос и Фариллон. Тверь: Kolonna publications , 2012
Машина останавливается и др. рассказы // в серии «Классическая английская новелла». М.: Астрель, 2014
Комната с видом на Арно. М.: АСТ, 2014
Говардс-Энд. М. АСТ, 2014

Напишите отзыв о статье "Форстер, Эдвард Морган"

Примечания

Ссылки

(рус.)
(рус.)

Отрывок, характеризующий Форстер, Эдвард Морган

Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l"on me regardait comme le premier moteur d"un accommodement quelconque. Tel est l"esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.

Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».

Произведения, вошедшие в эту книгу, можно назвать потаенной прозой Форстера. Роман «Морис» - самая ранняя из этих вещей, но и он относится к тому периоду, когда Форстер был уже зрелым мастером. Рассказы же были написаны много позднее - начиная с двадцатых и заканчивая второй половиной пятидесятых годов. В 1924 году вышел в свет последний (и, пожалуй, самый известный) роман Форстера «Поездка в Индию», после чего он отказался от крупной литературной формы, выступая преимущественно как эссеист и публицист.

Форстер умел создавать эстетически и человечески значимые характеры, обладал незаурядным воображением и широким культурным кругозором. Его произведениям присуща философская точность и нравственная строгость, ироничность и остроумие, интеллигентность и гуманизм. В последнее десятилетие своей долгой жизни Форстер отошел от активного участия в литературном процессе, однако его авторитет среди читателей и критиков продолжал оставаться незыблемым. С новой силой о Форстере заговорили в связи с посмертной публикацией произведений, которые мы предлагаем нашему читателю. «Потаенной» эту прозу можно назвать хотя бы потому, что она не предназначалась для печати, несмотря на то, что отношение автора к своей работе, как всегда, выверялось по самым высоким стандартам. И если публикацию «Мориса» в пуристской Англии той поры, когда создавался этот роман, действительно трудно себе представить, то рассказы вполне могли бы увидеть свет своевременно. Живому классику английской литературы не только не стали бы чинить каких-либо препятствий - любое его произведение было бы желанным приобретением для издателей. Однако, согласно воле автора, все эти вещи стали доступны широкому читателю, только когда Форстера не стало. «Морис» вышел ровно через год после его смерти, в 1971 году. Еще через год появился сборник рассказов «В жизни грядущей», снабженный обстоятельной вводной статьей и текстологическим комментарием.

Причина столь необычной судьбы этой прозы очевидна: в ней нашли отражение существенные для автора размышления о различных аспектах гомосексуальности. Эта важнейшая сторона его натуры не нашла сколько-нибудь явного отражения ни в одном из его знаменитых романов. Ему приходилось часто писать совсем не о том, что волновало его в личной жизни. И даже в самых откровенных своих вещах, собранных в этой книге, Форстер порой прибегает к форме притчи, перенося действие в далекие, нереальные страны и упрощая психологизм повествования. Литературовед И. Дюшен после прочтения «Мориса» заметил, что «автор сделал попытку сказать гораздо больше, чем знал сам».

Чтобы лучше понять исповедальную, и тем не менее остающуюся несколько отстраненной, прозу Форстера, необходимо проследить его жизненный путь. Один из театральных критиков, размышляя о забытом киноактере тридцатых годов, сказал, что его все уважали, но никто не любил. Эту формулу можно, с некоторыми оговорками, применить и к Форстеру. Его поведение, обусловленное особым воспитанием и впечатлениями детства, его сентиментальность и застенчивость, его внешняя сдержанность и книжность мешали ему испытать разделенную любовь. Любовь - понятие взаимное, и, в отличие от вражды, ее нельзя объявить в одностороннем порядке, иначе это будет мука и томление сердца. Подобно Адриану Леверкюну (герою «Доктора Фаустуса» Т. Манна), Форстер сознательно пожертвовал простым человеческим счастьем ради искусства. Но и в искусстве двойная жизнь не позволила ему достигнуть предельных высот.

Эдуард Морган Форстер родился 1 января 1879 года в Лондоне, в семье Эдуарда Моргана Луэллина и Алисии (Лили) Клары Уичелоу Форстер. Родственники по отцовской линии, Торнтоны, строго придерживались высоких моральных принципов. Форстер и восхищался этим, и внутренне протестовал. Эдуард Луэллин скончался от туберкулеза, когда его единственному сыну (предыдущий ребенок родился мертвым) не исполнилось и двух лет. В дальнейшем Форстер воспитывался исключительно женщинами, что не могло не сказаться на его сексуальной ориентации. По настоянию одной из теток, маленького Форстера одевали и причесывали как девочку.

Отец Форстера изучал архитектуру и был неплохим рисовальщиком. В личном плане он был мужчиной, что называется, не склонным к супружеской жизни. Примечательно, что в свое свадебное путешествие по Франции он отправился не только с молодой женой, но и с другом. Впоследствии Форстер старательно избегал говорить об отце, подспудно виня его в собственных проблемах. Дело в том, что отношение Форстера к своей гомосексуальности всю его долгую жизнь, за исключением, быть может, самого последнего периода, оставалось весьма непростым. В автобиографии он писал: «Отец всегда был для меня сторонней фигурой. Я ни разу не разглядел в нем себя, не помогли даже его письма и фотографии».

Мать Форстера служила в различных домах гувернанткой. Она была некрасивой женщиной. Волевая и властная, к концу жизни Лили превратилась в безобразное оплывшее существо с выпученными глазами. Ее влияние на сына было огромным и безраздельным. Он и любил ее, и жалел, и боялся, и ненавидел, до конца ее жизни сохраняя с ней теснейшую связь.

Двоюродная бабка Марианна Торнтон, умершая в 1887 году, завещала внучатому племяннику солидный капитал, позволивший ему получить солидное образование и не думать о службе ради куска хлеба по окончании университета.

Через два с половиной года после смерти отца Форстер с матерью поселились в имении Рукснест в Хартфордшире. Именно здесь зародилась любовь Форстера к провинциальной Англии. Годы, проведенные в Рукснесте, Форстер вспоминал с неизменной теплотой. Образ этого дома Форстер впоследствии дал в романе «Хауэрдс Энд», а имя мальчика-садовника из Рукснеста увековечил в одном из лучших своих романов «Самое долгое путешествие» и в рассказе «Анселл» из тематического сборника «В жизни грядущей». Эта новелла повествует о студенте-классике (каковым был в Кембридже и сам Форстер, специализировавшийся на греческой античности), забросившем свою научную карьеру ради ровесника-егеря, с которым он играл в детские годы, когда тот был помощником садовника в его поместье. Теперь они вместе странствуют по сельской Англии, не заботясь о будущем.

Детские годы, от четырех до четырнадцати, были земным раем для маленького Форстера. Жизнь омрачало лишь то, что приходилось ходить в приготовительную школу Кентхаус, где его дразнили маменькиным сынком за изнеженность и женственность.

В четырнадцать лет Форстер простился с Рукснестом (закончился срок аренды) и поступил в частную школу Торнбридж. В «Воспоминаниях» он писал: «Если бы можно было не уезжать из Рукснеста, я стал бы совсем другим человеком - женился и пошел воевать».

В Торнбридже ему пришлось еще трудней, чем в Кентхаусе. Он был там «дневным учащимся», то есть жил дома, посещая лишь школьные занятия. В семнадцать лет он поступает в кембриджский Кингс-колледж, начинает изучать классические науки, демонстрирует второй результат при сдаче государственных экзаменов, затем переходит на историческое отделение и вновь оказывается на почетном втором месте. Через шесть лет после окончания Кембриджа он пишет предисловие к новому английскому переводу «Энеиды». В отличие от героя рассказа «Анселл» Форстер не забросил диссертацию, и в 1910 году ему была присвоена степень магистра искусств.

Во время учебы в университете его захватывает литературная деятельность. Он участвует в студенческом альманахе «Базилеола». Огромное влияние на Форстера оказывает его университетский наставник Голдсуорти Лоуз Диккинсон, впоследствии ставший другом на всю жизнь, первым читателем и критиком его произведений. Диккинсон был гомосексуалистом, не выпячивавшим свои предпочтения, но наполнявшим общение с подопечными соответствующими мотивами и реминисценциями. Пребывание в Кембридже стало для Форстера праздником раскрепощения. Там если не царили, то были живы вполне античные традиции в духе Платона. Порой это принимало трагикомическую форму. Так, еще один университетский наставник, Оскар Браунинг, не скрывая своей любви к юношам, брал в секретари студентов, не обязательно имевших профессиональные качества, но непременно отличавшихся красивой внешностью. Обладатель безобразной фигуры, сам он обожал посещать вместе с юношами гимнастический зал и плавательный бассейн. Незадолго до своего появления в Кембридже, он был со скандалом изгнан из самой элитарной частной школы Британии, Итона, за растление тамошних воспитанников. Свою экстравагантность он не стал скрывать и в Кембридже, в результате чего вскоре был вынужден покинуть университетские стены. Впоследствии Браунинг обосновался в Риме, став заметной фигурой местной англо-американской диаспоры. Там он помогал юным итальянцам - подобно тому, как прежде юным англичанам - открывать их тайные желания. С Диккинсоном же у Форстера откровенное общение началось только по окончании университета. Под влиянием наставников Форстер постепенно выходил из состояния детского анабиоза. Его пробуждение включало в себя и утрату христианской веры, чему посвящено несколько глав «Мориса».

В Кембридже Форстер встретил свою «первую большую любовь» - однокурсника Мередита, красивого, спортивного молодого человека. Чувство Форстера было прекрасным, тайным и, увы, безнадежным. На последнем году обучения Мередит вводит Форстера в дискуссионное общество «Апостолы», ведущее свою историю с 1820 года. Членами этого кружка в то время состояли Бертран Рассел, Альфред Норт Уайтхед, Литтон Стрейчи и Леонард Вульф (супруг Вирджинии Вульф). Форстер восторженно вспоминал об «Апостолах» и подобных ему кембриджских обществах. Многие из участников литературной группы «Блумсбери» вышли из «Апостолов». Женщины туда не допускались, хотя Вирджиния Вульф была близка идеям и духу этого кружка. Примечательно, что когда обсуждался вопрос о возможном участии женщин в «Апостолах», Форстер голосовал против.

Из участия в «Апостолах» Форстер вынес ощущение принадлежности к элите и предчувствие собственной исключительности. Ему было приятно, просто и легко проводить время в преимущественно мужской компании после женского окружения детских лет. Это, конечно, не означает, что «Апостолы» вели открытые дискуссии на тему гомосексуализма - как в современных университетах с их гей-сообществами. «О сексе в Кембридже тех лет открыто не говорили, - вспоминал Форстер, - во всяком случае, в том маленьком кружке, в который я входил». Когда Джордж Баргер, профессор химии из Эдинбурга, приехал с выступлением на некую щекотливую тему, председатель дискуссионного общества Диккинсон принял все меры предосторожности, чтобы на это заседание попали только «серьезные юноши».

Форстер был некрасив внешне. Он стеснялся своей фигуры, носил закрытые купальники и вообще, как выразился один из его знакомых, своим обликом напоминал крота. Ему и кличку такую дали - «Крот». Правда, оговоримся, - прежде всего за его интеллектуальные и эмоциональные искания, невидимые для остальных, покуда он не возникал внезапно «с тонким наблюдением, которое обнаружил в глубоком подземелье своей души» (Литтон Стрейчи).

Как уже было сказано, по окончании Кембриджа Форстеру не надо было немедленно искать работу. Марианна Торнтон завещала ему 8000 фунтов, которые он мог получить только в двадцать пять лет, а до той поры их можно было тратить лишь на образование. На эти деньги он обучался в Торнбридже, на эти деньги жил в Кембридже и затем путешествовал по Европе. Форстер посвятил Марианне Торнтон одноименную книгу, в которой писал: «Она, и только она, сделала возможным мою карьеру писателя, и ее любовь весьма ощутимо сопровождала меня даже после ее кончины». Но забота Марианны Торнтон по иронии судьбы не позволила Форстеру стать поистине великим романистом. Если бы ему пришлось окунуться в житейское море, он почерпнул бы куда больше, нежели сидя в кресле, которое Марианна купила для него на тихом берегу.

После Кембриджа Форстер отправился в Италию. Разумеется, под присмотром матушки. Они останавливались в пансионах Тосканы, Рима и Ривьеры, заселенных престарелыми вдовами скромного достатка со своими пожилыми незамужними дочерьми. Атмосфера таких пансионов замечательно передана в романе «Комната с видом».

В Риме Форстер сломал руку, споткнувшись на ступеньках собора св. Петра. Таким образом, некоторое время ему пришлось довольствоваться исключительно компанией обитательниц пансиона во главе с его матушкой, которая купала его, как малого дитя.

В Италии Форстер получил письмо от историка Тревельяна, в котором тот призывал его как можно скорее вернуться в Англию и приступить к работе в качестве преподавателя колледжа для молодых рабочих. Форстер принял это предложение с особой охотой еще и потому, что его университетский друг Мередит также получил место в этом колледже. Мередит был в основе своей гетеросексуален, Форстер несмел, так что можно предположить, что их отношения не вышли за границы чувственного платонизма. Форстер становился все более нетерпим к Мередиту, который держал в руках ключ от темницы, где находилась в заточении сексуальность Форстера.

Другой работы, кроме класса в колледже для рабочих, Форстер найти не смог, и тогда он задумывает второе путешествие на континент - на сей раз в Грецию. Матушка, само собой, не отпустила его одного в такую даль. К счастью, до места назначения она не добралась, оставшись во Флоренции с подругой, и Форстер впервые ступил на борт корабля без Лили. Поездка в Грецию носила академический характер. Время было посвящено исследованиям, а не развлечениям. В состав группы входили кембриджский преподаватель Натаниел Ведд, а также выдающийся археолог того времени Гарднер.

По возвращении в Англию Форстер начинает сотрудничать с журналом «Индепендент Ревью», первый номер которого вышел в свет в 1903 году. В составе редколлегии были все те же Тревельян, Диккинсон и Ведд.

Весной 1904 года Форстеры поселились в квартире на Дрейтон-Корт. То был первый опыт проживания матери и сына на квартире, а не в отдельном доме. Комнаты были маленькие, с улицы проникал назойливый шум. Но это было удобно, так как Форстер получил приглашение читать лекции по итальянской истории и искусству в местном отделении Кембриджа. То были одинокие годы - годы осознания того, что он приговорен быть гомосексуалистом. Он боялся, что никогда не обретет Идеального Друга, найти которого страстно желал. Но одиночество способствовало его литературной активности. Короткие рассказы посыпались, как из рога изобилия.

В 1905 году Форстер опубликовал свой первый роман «Куда боятся ступать ангелы», навеянный поездкой в Италию. В нем он, в частности, писал: «Когда человек понимает нас с полуслова, никогда нас не раздражает и не наскучивает, когда ему можно излить все наши мысли и желания и не только вслух, но и молча, без слов, - такого человека я и называю simpatico… Я знаю, есть такие мужчины. Говорят, есть такие дети. Но где ты возьмешь такую женщину?»

Радость успешного литературного дебюта омрачалась трудными отношениями с Мередитом, который к этому времени уехал преподавать в Манчестерский университет. Там же, в Манчестере, вскоре состоялась его помолвка. Форстер понял, что существует в мире, в котором сексуальное удовлетворение постоянно ускользает и будет от него ускользать, и почти примирился с этим. Он словно нарочно влюбляется в мужчин, которые не могли стать его возлюбленными в полном смысле этого слова. Следующим большим увлечением Форстера становится индиец Саед Росс Масуд, сын блестяще образованного основателя «мусульманского Итона» в крупнейшей британской колонии. Саед учился в Оксфорде и брал у Форстера уроки латыни. Юный ученик пленил своего учителя. Как часто происходило с Форстером, ни о какой физической близости в данном случае не могло быть и речи.

Тем временем выходит его второй роман - «Самое долгое путешествие» (1907), который многие критики считают лучшим у Форстера. В этой книге он многое сказал о себе. Далее выходят «Комната с видом» (1908) и «Хауэрдс Энд» (1910). Форстера провозглашают крупнейшим британским романистом. Ему тридцать один год. Амбиции удовлетворены. Он действительно стал неотъемлемой частью той элиты, влиться в которую мечтал с ранней юности, - не семьи политиков, а весьма закрытой касты рафинированных интеллектуалов. Но больше всего он мечтал о простом человеческом счастье. И мог вообще ничего не писать. Однако будучи уверен, что личное счастье для него недостижимо, он искал достойной замены, которая виделась ему в литературном труде и общении с близкими по духу людьми.

Он не мог говорить открыто. Искал метафоры. При этом у него плохо получалось описание любви между мужчиной и женщиной. Ему вообще нелегко давалось изображение глубоких чувств, но не потому что он не испытывал их сам. Испытывал, но держал их глубоко внутри, и это не могло не сказаться на манере его письма. В одном из своих произведений он обронил знаменательную фразу: «Общество действительно незыблемо, но ваша подлинная, внутренняя жизнь целиком принадлежит вам, и ничто не может на нее повлиять».

Лили не могла не осознавать сексуальную природу своего сына. Прежде она ревновала его к Мередиту. Но влюбленность в Масуда, по ее мнению, превзошла все границы! Кроме того, Лили ревновала сына к его растущей славе. Его приглашали на разнообразные публичные мероприятия, звали читать лекции, выступать на радио. Так много успеха и в таком раннем возрасте!

Форстеру очень хотелось вновь увидеть Масуда, который к тому времени возвратился на родину. Первое путешествие в Индию состоялось в 1912 году. В Порт-Саиде к Форстеру присоединился Голдсуорти Лоуз Диккинсон. Задушевного общения с Масудом не получилось - помешала многочисленная родня последнего, оказавшая гостю чересчур радушный прием. Зато огромное впечатление на Форстера произвела остановка в Чхатарпуре у магараджи Бахадура Сингха, в котором Форстер обнаружил родственную душу. По возвращении в Англию происходит еще одно важное событие в жизни Форстера - визит в Милторп и беседа с Эдуардом Карпентером, о которой упоминается в авторском послесловии к «Морису». Карпентер считал необходимым для каждого человека установить единство духа и тела. Сам он оставил церковь, привычный ему круг и стал открыто жить с рабочим Джорджем Меррилом. Меррил был настолько необразован и простодушен, что спросил как-то, с кем Иисус спал в Гефсиманском саду. Впрочем, не исключено, что это было только лукавство.

Период с ноября 1915-го по январь 1919-го года Форстер провел в Александрии, где работал в местной организации Международного Красного Креста. В этом «самом европейском» из городов Египта Форстер отчасти расстался со своей робостью. Он знакомится с Мохаммедом-эль-Адлем, красивым молодым египтянином, работавшим кондуктором трамвая. Впервые любовь Форстера прошла все стадии - от чувственного восхищения до физической близости. Правда, и этой любви не суждено было стать долгой. После отъезда Форстера Мохаммед женился. В 1922 году, возвращаясь домой из второго путешествия по Индии, Форстер встречается с ним в последний раз. Недолго спустя Мохаммед умер от рака.

В Александрии Форстер посещает салон Кавафиса, греческого поэта, которого высоко ставил Оден и многие другие ценители, но который до сих пор мало известен нашему читателю. Дом Кавафиса был открыт для друзей ежедневно с пяти до семи вечера. Гостям предлагалось два сорта виски и интеллектуальное общение. Кавафис с его своеобразной поэтикой гомосексуальности произвел большое впечатление на Форстера, сделавшего все, чтобы стихи александрийского гения появились в английских переводах. Заметим, что в ответ Кавафис даже не удосужился прочитать произведения Форстера. Впрочем, у Кавафиса был хороший вкус, но дурной характер.

Средний возраст стал для Форстера благодатной порой освобождения от вседовлеющего влияния Лили. Он снимает для себя отдельную квартиру и перестает отчитываться перед матерью о каждом шаге.

После второй поездки в Индию он пишет одноименный роман, ставший последним в его творчестве. Среди причин ухода Форстера из большой литературы назывались и такие, как «отказ быть великим» (Лайонел Триллинг), медлительность и лень. Сам Форстер объяснял это тем, что «ему нечего больше сказать». Но, как нам представляется, причины были личного свойства: расширение круга друзей, включая лиц с гомосексуальной ориентацией, и уменьшение влияния матери и родственниц.

В апреле 1922 года Форстер прочитал в «Лондон Меркьюри» стихотворение «Призраки» малоизвестного двадцатишестилетнего поэта Джо Эккерли и направил ему восторженное письмо. Завязалась переписка, и вскоре они стали близкими друзьями. Эккерли никогда не скрывал своих наклонностей. Скорее, наоборот. Он тоже искал Идеального Друга, но, по собственному выражению, «находил их только в мире собак». Тем не менее, он мог соскочить с поезда вслед за ускользающим лицом, приветливой улыбкой, накачанными плечами и крепкими ягодицами. Тщедушный Форстер не мог привлечь Эккерли, поэтому любовниками они так и не стали. Однако Эккерли раскрыл перед Форстером новые горизонты. Их дружба продолжалась сорок лет - вплоть до кончины Эккерли.

В 1929 году он познакомил Форстера с молодым лондонским полицейским Бобом Бакингемом. Запись Форстера в дневнике тех лет: «Я хочу любить сильного молодого мужчину из низших слоев общества, быть им любимым и даже сносить от него обиды. Таков мой жребий». Бакингем был женат и имел сына. Довольно долго отношение Мэй Бакингем к интимному другу мужа оставалось сложным и, скорее, неодобрительным. В конце концов все же наступило примирение. Втроем они ездили в заграничные поездки, Форстер много времени проводил в доме Боба и Мэй. Он дал образование их сыну Робу, который, к сожалению, скончался в возрасте 33-х лет от лимфогранулематоза. Это произошло в 1962 году, но и после Форстер помогал вдове и детям Роба Бакингема.

Последние годы жизни Форстер жил на казенной квартире в Кингс-колледже. Произошло возвращение в альма-матер, круг замкнулся. Раскрепостившему его в свое время Кембриджу Форстер завещал все свои денежные средства и обширный архив, куда вошли дневники разных лет и переписка с такими выдающимися деятелями литературы, как Форрест Рейд, Кристофер Ишервуд, Стивен Спендер, Томас Элиот, Гор Видал и многими, многими другими.

Умер он 7 июня 1970 года в Ковентри, в доме Боба и Мэй Бакингемов. Согласно последней воле Форстера, его прах был развеян в их небольшом саду - чтобы никогда не разлучаться с дорогими ему людьми.

«Мне суждено пройти сквозь жизнь, не вступив с ней в конфликт и не оставив в мире следа», - говорил персонаж одного из ранних романов Форстера, словно выражая тайные страхи автора. К счастью для всех нас, эти страхи не оправдались.

Успех, связанный с выходом первых трех романов был позади. Форстер принимается за новый, под названием «Арктическое лето», но работа не клеится. Он понимает, что должен быть честен хотя бы перед самим собой и наконец определяет тему - новый роман будет посвящен любви двух молодых людей, причем надо написать его так, чтобы эта любовь не воспринималась как извращение или отклонение от нормы. Скорее, извращенным следует считать отношение общества к такой любви.

Форстер принимается за работу и за три месяца пишет набросок первых двух частей. Он отдает рукопись Мередиту, но тот остается более чем равнодушен к прочитанному. Неизвестно, прочитал ли он ее вообще. Для Форстера это явилось ударом. На некоторое время он прерывает работу над «Морисом» и даже намеревается прекратить ее вовсе, но затем находит в себе силы продолжить и в июле 1914 года завершает роман.

По твердому убеждению Форстера «Морис» не может быть опубликован, «раньше, чем погибнет автор или Англия». Вскоре он начинает знакомить с рукописью избранный круг друзей, и прежде всего Диккинсона, который принял роман восторженно, хотя его не вполне удовлетворил счастливый конец книги. Форстер и сам понимал, что это наиболее слабая часть романа. Он не раз вносил изменения и переписывал целые главы, однако в его намерения не входило менять концепцию финала. Фактически, он правил «Мориса» до 1960 года, когда подготовил окончательный вариант машинописи и написал «Послесловие автора». На предложения друзей опубликовать роман неизменно отвечал отказом, хотя к этому времени уже не было причин, которые могли бы препятствовать выходу книги в свет. Он писал, что не желает «там, где речь идет о гомосексуальности, вставать и ждать, чтобы тебя посчитали» - скорее он предпочитал «отсидеться и не быть посчитанным».

Когда Джо Эккерли, еще при жизни Лили, в качестве довода приводил то, что «Андре Жид признался», Форстер говорил, что «у Жида уже не было матери» (забыв, что у того имелись жена и дочь).

Посмертная публикация была принята критикой довольно прохладно. Многие полагали, что роман безнадежно устарел. Некоторые ждали более автобиографичной книги, иные - более откровенных любовных сцен. Так, среди отзывов критики мы находим: «Сдержанность лежит в самой сути таланта Форстера, и это делает для него невозможным написание большого романа о сексуальности» (А. Альварес); «Книга подтверждает неспособность Форстера рассуждать о том, что ему наиболее близко. Или его гомосексуальность была для него менее важна, чем нам представлялось?» (Д. Барбер). Интересно, что ожидали уважаемые критики от романиста, действительно отличающегося благородной сдержанностью стиля - не иначе, как порнографии? Освелл Блейкстон заметил, что «Форстер писал «Мориса» в качестве самотерапии, и это подавило его творческий импульс». Б. Брофи заявила, что «Морис» был непубликуем в 1914 году, но, если бы не имя Форстера, он был бы непубликуем и сегодня. Интересен как документ эпохи, и только. Хотя и не хуже самого худшего у Форстера». Кто-то называл «Мориса» самым бледным произведением Форстера, кто-то высказывал мнение, что это набросок, а не вполне законченное художественное произведение. В том, как критика ополчилась на безусловно главный (во всяком случае, для него самого) роман покойного автора, чувствовался не только пресловутый снобизм этой публики, но и очевидное желание прослыть современными людьми, не делающими никаких скидок на деликатность темы. Верно, скидки в данном случае совершенно излишни, но не учитывать жизненный путь и особенности характера автора, придавшие своеобразное очарование его прозе, тоже нельзя. Эта книга удивительна тем, что при небольшом объеме она оставляет впечатление бездонности. Двухчасовая экранизация Джеймса Айвори не вобрала в себя и половины книги, воспроизведя лишь сюжетные ходы, да и то - адаптировав их в соответствии с требованиями кинематографа.

Ноэл Аннан справедливо отметил, что «главная тема романа - это трудности, с которыми подобные Морису учатся доверять собственному сердцу. Роман не устарел, поскольку он выражает сомнения и страхи, присущие юности». Кейт Брейс увидел в этом произведении протест личности против общества - тему, которая интересовала участников группы «Блумсбери». По мнению критика «Форстер с неувядающей силой написал о своих самых глубоких переживаниях». Сегодня литература предпочитает трактовать тему однополой любви как стремление к интеграции с «нормальным» обществом, которая мучительно и даже трагически завершается нахождением некоего компромисса. Форстер дал иное решение этой темы, свойственное как его времени, так и лично ему - это «уход в леса», что, конечно, нельзя понимать буквально как отделение от общества в контексте этого романтического произведения.

Сборник рассказов «В жизни грядущей» получил более высокую оценку критики. Вошедшие в него произведения разнообразны по стилю, манере письма, авторскому отношению к теме, что легко объяснимо, поскольку писались они в разные годы. Любопытно, что, в отличие от «Мориса», в новеллах Форстера в гораздо большей степени присутствует юмор. Характерным примером может служить рассказ «Гривна», в котором автор с нескрываемой насмешкой пишет о «вечной девственнице» Перпетуе, сознательно отказавшейся от земных радостей ради сомнительной и никому не нужной святости. Ее брат Марциан, напротив, готов взять от жизни все, и это вызывает симпатию автора.

В рассказах «Доктор Шерстихлоп» и «В жизни грядущей», написанных в двадцатые годы, Форстер обратился к жанру притчи, чтобы, не будучи связанным необходимостью давать бытовые и психологические подробности, наиболее отчетливо и модельно выразить главную мысль - недостижимость счастья в этой, а не в загробной жизни. Композиция рассказа «В жизни грядущей» безупречна - всего четыре коротких главы, но перед глазами, как быстротечный день, проходит неудавшаяся человеческая жизнь. Эти две новеллы, особенно «Доктор Шерстихлоп», довольно пессимистичны и оставляют мрачное впечатление. Возможно, это связано со временем их написания: стареющий Форстер с горечью сознавал, что перспективы обрести личное счастье становятся все более призрачными.

«Артур Снэчфолд», также отразил возрастные особенности автора и его веру в высокие чувства - герой рассказа не предал своего искушенного и очень немолодого соблазнителя, хотя прекрасно понимал, что в жизни сэра Конвея встреча в папоротниках не более, чем случайный эпизод.

«На том корабле» - один из последних рассказов Форстера. Работа над ним была завершена, когда автору исполнилось семьдесят девять лет. Действие происходит в течение одной ночи на борту корабля, плывущего из Англии в Индию. И вновь любовная коллизия разворачивается между представителями различных социальных слоев - тема, занимавшая Форстера всю жизнь, и не только в искусстве. Ночной разговор в каюте, приведший к трагическому финалу, критики назвали маленьким шедевром, а угрюмую иронию последнего абзаца - достойным финалом всей прозы Форстера.

В последние годы жизни Форстер более открыто выражал свою позицию. Так, в 1958 году в программе «Первая встреча» на Би-би-Си он выразил восхищение сэром Джоном Вулфенденом, который подготовил законопроект, отменяющий уголовное преследование за гомосексуализм. И вместе с тем Форстер никогда не был «общественным человеком». Ему принадлежит высказывание, которое не было понято и принято его современниками: «Если бы пришлось выбирать - предать мою страну или предать друга, надеюсь, я нашел бы мужество предать страну». Нет никаких сомнений в том, что, перевернув последнюю страницу этой книги, читатель поймет и примет то, что хотел сказать Форстер.

Эдвард Морган Форстер , чаще Э. М. Форстер (англ. Edward Morgan Forster, 1 января 1879, Лондон — 7 июня 1970, Ковентри) — английский романист и эссеист, которого занимала неспособность людей различных социальных (классовых, этнических) групп понять и принять друг друга.

Сын архитектора. Закончил Кембридж, где посещал заседания кружка «кембриджских апостолов». Впоследствии был близок к группе Блумсбери, дружил с композитором Б. Бриттеном. Получил значительное наследство, позволившее ему свободно заниматься литературой.

За свою долгую жизнь создал сравнительно немного: пять романов, несколько сборников рас-сказов, литературно-критических эссе, путевых очерков и публицистических статей.Все свои пять романов Форстер написал, не имея опыта сексуальных отношений. По традиции писателей XIX века он искал свободы от условностей поствикторианской Англии на Востоке. В 1919-21 гг. его любимым человеком был кондуктор египетского трамвая, после переезда в Индию его сменил местный брадобрей.

Во время проживания в Александрии Форстер свёл дружбу с Кавафисом. Именно он открыл греческого поэта для Европы, опубликовав в 1919 переводы его лирики в журнале Атенеум. Он же открыл для Запада «александрийскую» тему, развитую затем в Александрийском квартете Лоренса Даррелла (1957—1960) и подхваченную Иосифом Бродским.

В 1920-е годы Форстер влюбился в Индию, при этом несколько идеализировав её. Большой успех имел его роман « » (1924), впоследствии экранизированный Д. Лином.Первый антиколониальный роман в английской литературе. В основу книги легли личные впечатления автора — Форстер дважды бывал в Индии достаточно продолжительное время.

В истории английской литературы XX в. его творчество занимает важное место. Будучи тесно связанным дружескими узами с членами группы «Блумсбери» и отчасти разделяя их взгляды на искусство как на единственную достойную внимания ценность в мире, Форстер , однако, в своей творческой практике не использовал теоретические постулаты «блумсберийцев». Для Форстера искусство было действенным способом совершенствования человека, воспитания в нем гуманистических устремле-ний. Свои взгляды на литературу Форстер изложил в обширном труде «Аспекты романа» (1927), который не утратил своего значения и сегодня. Форстер считал, что высшей формой романа является реалистический роман с последовательным, насыщенным событиями развитием сюжета и глубоким психологическим и социальным обоснованием характеров персонажей и их поступков. Он высоко ценил творчество Льва Толстого, выделяя «Войну и мир» как самый великий роман XX в.

Героями большинства произведений Форстера были представители английского среднего класса. Развивая традиции великих романистов прошлого — Филдинга, Остен, Диккенса, Троллопа, — Форстер внес ощутимый вклад в художественное постижение английского национального характера, прежде всего характера английского буржуа на рубеже XIX—XX вв. Ограниченность, лицемерие, душевная чер-ствость его героев, их снобизм и ничем не оправданное чувство превосходства над всеми другими народами, стремление жить, руководствуясь исключительно прагматическими интересами, противо-поставляются позиции тех, кто способен жить сердцем, чей эмоциональный характер открыт и богат.

В 1930-е годы отошел от литературы. Вел передачи на Би-би-си, занимался общественной деятельностью, выступал как антифашист. Среди присуждённых ему наград — Орден Кавалеров Чести и Орден заслуг.

Посмертно была опубликована повесть Форстера « », в которой откровенно рассказано о любовной связи двух молодых людей в Англии начала века. Эта повесть, наряду с романами «Говардс-Энд» и «Комната с видом», была перенесена на киноэкран известным почитателем творчества Форстера — режиссёром Джеймсом Айвори.