mp-3-плейер для просмотра с музыкой

Человек с филином

На Калиновом мосту

Вольга и Микула

Бой со Змеем

Илья Муромец и голь кабацкая

Садко и Владыка морской

Семаргл

Евпраксия

Звездное небо

Алеша Попович и красна девица

Русский витязь

Бой Добрыни со змеем

Авдотья-рязаночка

Горят пожары

Илья Муромсец, стреляющий по церквям

Северный орел

Плач Ярославны

Нечаянная встреча

Русалка

Прощание славянки

Свияжск

Константин Васильев родился 3 сентября 1942 года в городе Майкопе Краснодарского края. Его отец Алексей Алексеевич родом из Петербурга, участник трёх войн (1-й мировой, гражданской - сражался в Чапаевской дивизии, 2-й мировой - партизан, коммунист), инженер, большой знаток и любитель природы, поклонник литературы.

Мать Клавдия Пармёновна Шишкина - по линии своей матери из саратовских крестьян.

8 августа 1942 года Майкоп был оккупирован фашистами, отец ушёл в партизаны. Но уже в феврале 1943 года город освободили, отец вернулся. В 1946 году семья переехала в Казань, затем в Васильево, в тридцати километрах от города, напротив места, где Свияга впадает в Волгу. Девственные леса, речные просторы... Вместе с отцом Костя ходит на охоту, на рыбалку. Это были, видимо, незабываемые мгновения, когда душа открыта всему чудесному в мире. Он рано начал рисовать. Матушка говорила о нём: "Он родился с карандашом в руках". Родители всерьёз задумались о дальнейшем развитии таланта, данного судьбой их сыну.

Прекрасно сдав экзамены, Константин Васильев становится учеником Московской художественной школы-интерната при институте им. Сурикова Академии художеств СССР. С 1954 по 1957 год он жил и учился в Москве. Эти годы наполнены впечатлениями от изобразительного искусства, музыки, театров.

Учился в Казанском художественном училище (1957-1961). Работал учителем рисования и черчения в средней школе, художником-оформителем. Творческое наследие Васильева обширно: картины, графика, этюды, иллюстрации, эскизы росписи церкви в Омске. Произведения начала 1960-х гг. отмечены влиянием сюрреализма и абстрактного экспрессионизма («Струна», 1963; «Абстрактные композиции», 1963). В конце 1960-х гт. отказался от формалистических поисков, работал в реалистической манере.

Васильев обращался к народному искусству: русским песням, былинам, сказкам, скандинавским и ирландским сагам, к «эддической поэзии». Создал произведения на мифологические сюжеты, героические темы славянского и скандинавского эпосов, о Великой Отечественной войне.

Ушел Константин Васильев в 34 года, как бы подтверждая зловещую теорию о связи гениальности и неизбежной ранней смерти. Художник погиб странно, насчитали даже четыре версии его смерти: 29 октября 1976 года был избит хулиганами в пустой электричке, выброшен на ходу из поезда, был зарублен топором, был сбит поездом на станции Антропшино. Уголовное дело прокуратурой не возбуждалось, следствия не было, и обстоятельства и причины гибели Константина Васильева, наверное, так и остантся тайной.

Художник оставил после себя около 400 картин, большая часть его творческого наследия – 82 полотна – хранилась в музее. Судьбе художника трудно позавидовать.Непризнаный и гонимый при жизни, он писал как одержимый, как будто чувствовал, что скоро уйдет. Если вдруг появлялся экстравагантный покупатель, заинтересовавшийся непризнанным гением, художник просто измерял свое творчество школьной линейкой по диагонали и брал с ошарашенного коллекционера по рублю за сантиметр. И только много лет спустя люди заметят, что картины Васильева порождают так называемый «синдром Стендаля» , и посетители выставок и музея будут терять сознание от безумной энергетики, которую мастер вложил в свои полотна. Его картины пользуются невероятной популярностью и оцениваются во многие миллионы долларов. За 20 лет состоялось более полусотни персональных выставок в городах России, а также в Болгарии,бывшей Югославии, Испании.

В 1988 году Константину Васильеву была посмертно присуждена Премия комсомола Татарии им. Мусы Джалиля за цикл картин о Великой Отечественной войне.

В 1996 и 1998 годах были открыты два музея и Картинная галерея Константина Васильева.

Музей в Москве, где хранились 82 картины художника, создавался с большой любовью поклонниками творчества Васильева. Это настоящие русские патриоты во главе с Анатолием Ивановичем Дорониным, любящие творчество Константина Васильева и преданные своему делу.

Чтобы создать музей, три года обивались пороги правительства Москвы. Наконец дали в аренду разрушенный особняк, от которого осталось всего три стены. Потом, почти десять лет восстанавливали его, своими руками, на свои деньги. И вот, в 1998 году музей открылся. Но земля в Москве - лакомый кусочек, много желающих отнять ее, на этой территории, где находится музей, планировалось построить 2 высотных здания. С 2005 года начались атаки на музей – рейдерские наезды, суды, поддельные документы, подписи…

Перед тем, как 15 картин из музея Константина Васильева должны были быть переданы в собственность сестры художника, собрание Клуба решило провести экспертизу всех картин на предмет установления их подлинности. Некая юридическая фирма "Частное право" предложила свою помощь в перевозке и размещении картин на территории закрытого режимного предприятия "Восход". Однако затем картины странным образом исчезли.

В ту же ночь музей подожгли. В ночь с 21 на 21 сентября 2009 года в здании музея Васильева произошел пожар.

Около 22 часов один из двух находящихся в здании сторожей проснулся и почувствовал запах бензина. Через несколько минут помещение стало заполняться дымом. Горело помешение газовой котельной. Он разбудил второго охранника и они, вызвав пожарных, попытались тушить самостоятельно. Однако огонь распространился через систему вентиляции на чердачное помещение. Прибывшим пожарным удалось довольно быстро потушить пожар.

В результате пожара сгорела крыша и часть помещений. Остальные сильно повреждены водой при тушении. К счастью картин в здании не было, но теперь музей нуждается в капитальном ремонте.

На месте возникновения очага возгорания найдены обгоревшие автомобильные покрышки и деревянные обломки. Даже по прошествии нескольких часов чувствовался сильный запах бензина, что позволяет подозревать умышленный поджог.

Только через год картины были найдены и возвращены теперь уже новой владелице – сестре художника Валентине Васильевой. Картины художника Константина Васильева, которые по решению Бутырского суда должны быть переданы сестре Валентине Васильевой, нашлись в культурном центре ФСБ!

Как заявила Ирина Лахоузова, представитель московского управления службы судебных приставов: "Картины нашли в культурном центре ФСБ, в данной ситуации участвовал сотрудник ФСБ, который занимался перевозкой картин. Впоследствии они исчезли, благодаря службе судебных приставов, они получили информацию о том, что картины находятся в культурном центре ФСБ. Сообщили следствию, следствие уже непосредственно изымало".

В октябре 2010 г. в Москве прошла выставка пропавших картин.

Впрочем Васильевой не пришлось распоряжаться коллекцией - та самая компания аферистов, которая и начала всю эту историю, предъявила ей огромный счет за издержки и оплату судебных решений в ее пользу. Поэтому картины ей пришлось отдать в их распоряжение. В разговоре с директором музея А.И. Дорониным эти люди заявили, что договор на распоряжение коллекцией составлен таким образом, что картины Валентина Васильева не получит никогда.

После поджога здания музея году Клуб любителей живописи К. Васильева был втянут в многочисленные судебные тяжбы с упомянутой юр.формой. И все же, выиграв более 30 неправомерных исков, Клуб вновь открыл музей для посетителей 31 марта 2012 года.

Картины Константина Васильева, безусловно, можно считать национальным достоянием. И уж точно - общекультурной ценностью. И всем поклонникам творчества художника, по большому счету, неважно - кто именно будет содержать у себя картины, главное, чтобы о них должным образом заботились, и они были доступны широкой публике. А уж будет это государственный или частный музей - значения не имеет. Это имеет принципиальное значение только для тех, кто видит в картинах Васильева прежде всего 90 миллионов рублей, а не произведения искусства.

Роза ЧАУРИНА

Судьба и творчество
Константина Васильева

Газета “Советская Россия” (22.08.1987) опубликовала строки из письма читательницы Лебедевой из Подмосковья: “Мне было очень приятно узнать о выставке в Коломне картин художника Константина Васильева. Но... выставка закрылась и теперь, может быть, больше никогда не откроется вновь. Картины находятся в плачевном состоянии... Если Союз художников не может помочь спасти гибнущие картины, то, я уверена, энтузиасты соберут необходимые средства для реставрации. Я очень хочу, чтобы мои дети могли видеть это чудо”.

И энтузиасты нашлись. Они-то и добились, чтобы в Москве, в зале Союза художников СССР открылась выставка К. Васильева. Отзывы посетителей этих выставок были не только содержательными, но и эмоциональными. Это были отзывы-впечатления, отзывы-характеристики, отзывы-пожелания... Например: “В его картинах бьется живое сердце художника”, “Ни на кого не похожий”, “Необычный, свежий, искренний, поэтический талант”, “Феноменальное явление”, “Живописное чудо”, “Несомненно, все это - проявление редкого таланта, огромного трудолюбия и понимания своего места на земле... Он оставил о себе большую память состоявшегося художника, внес свой вклад в культуру человечества” (дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР А. Леонов).

О каком же чуде идет речь и как сложилась судьба художника Константина Васильева?

Малая родина

Константин Алексеевич Васильев родился 3 сентября 1942 года на юге страны в городе Майкопе. Его отец - Алексей Алексеевич - в Великую Отечественную войну был партизаном. После войны отца направили налаживать производство на один из заводов под Казанью. Вот там-то, в поселке Васильево, и прошли детство, юность и зрелые годы художника. Поселок располагался в живописном месте: его окружали богатые леса, где тихая Свияга соединяла свои воды с величавой Волгой.

Автопортрет. 1968

Мать Константина - Клавдия Парменовна - была женщиной незаурядного природного ума. Все свое свободное время она отдавала детям. Костя на всю жизнь запомнил, как они с матерью ходили на берег Волги, любовались рекой и древним Свияжском. Девятилетний мальчик любил слушать рассказы матери о том, как давным-давно, когда Иван Грозный осаждал Казань, он повелел выстроить здесь крепость. И была она заготовлена в Нижнем Новгороде, потом пригнали ее плотами и построили в две недели на Столовой горе среди заливных лугов - “Казанскому хану как бельмо на глазу...”.

Уже тогда, слушая рассказы матери, Костя не мог не рисовать. Он делал множество зарисовок крепости в своем альбоме. А потом, став художником, Васильев часто бывал здесь и с высокого берега Волги, с Лысой горы, смотрел на Свияжск, где, по преданию, стоял царь Иван Грозный. Появилось желание написать картину. И в 1967 г. художник пишет ее и называет “Свияжск”. На полотне - город-крепость в разливе рек. Ощущение такое, будто художник сам побывал здесь в то далекое-далекое время.

Свияжск. 1967

Клавдия Парменовна сумела собрать хорошую домашнюю библиотеку. Это дало ей возможность познакомить детей и с русским устным народным творчеством, и с классической литературой, и с шедеврами мировой литературы и искусства. Пройдут годы - и это принесет свои плоды: Васильев напишет целую серию картин “Русь былинная”. Это будет не простое любование стариной, которое порой сводится лишь к стилизации. Нет! Это подлинный, глубинный интерес к историческому прошлому своей страны, стремление найти в нем и понять истоки того мужества, стойкости и патриотизма, коими всегда был славен русский народ.

Одна из картин этой серии называется “Вольга и Микула” (1974). Она написана по мотивам одноименной былины. Однажды славный богатырь Вольга Святославович выехал с дружиною своею во чисто поле и услышал в поле пахаря-оратая: “Как орет в поле оратай, понукивает. А у оратая-то сошка поскрипывает. Да по камешкам омешики почирикивают...” “Едет Вольга к оратаю день, едет другой, едет и третий и, наконец, увидел его, этого пахаря...” Вот этот момент встречи Вольги и Микулы Селяниновича изобразил Васильев. Смелый композиционный прием художника выделяет фигуру пахаря Микулы - подлинного хозяина своей земли, труженика, который и пашет, и сеет, и кормит, и защищает, когда приходит нужда.

Постоянный интерес Васильева к литературе, в особенности к произведениям устного народного творчества, приводит его к более глубокому осмыслению мировой классики, эпоса разных народов, северных саг, мифов Древней Греции...

Появляются иллюстрации художника к его любимым литературным и музыкальным произведениям: рисунки к романам и повестям Ф.М. Достоевского, П.И. Мельникова-Печерского, Габдуллы Тукая (известного татарского поэта); серия иллюстраций к тетралогии Р. Вагнера “Кольцо нибелунга”, созданной по мотивам скандинавских сказаний...

К 1971 г. относится картина Васильева “Валькирия над сраженным воином”. В скандинавской мифологии Валькирии - это воинственные девы, дарующие победу в битвах. После сражения они отбирали храбрейших из павших воинов, чтобы унести их в обиталище богов и героев - Валгаллу. Картина, созданная художником, впечатляет.

Творческие успехи

Из рассказа матери: “В одиннадцать лет Костю приняли в художественную школу при Институте имени Сурикова. Поучился немного, а тут у мужа случился инфаркт, осталась я одна с детьми. Пришлось забрать Костю из школы - помощник был нужен... Потом в Казанское художественное училище приняли его - без экзаменов сразу на старший курс”.

Здесь, в училище, Константин впервые услышал о знаменитом золотом сечении, к которому прибегали античные художники, создавая свои неповторимые творения. И с тех пор, приступая к каждой новой работе, всегда начинал с того, что мысленно пытался определить на холсте ту основную точку, куда должны были стягиваться, как к невидимому магниту, все сюжетные линии картины. Став художником, Васильев постоянно помнил об этом.

Нежданная встреча. 1970-е

Казанское училище Васильев окончил с отличием по специальности театральный декоратор. Его дипломной работой стали эскизы к драме А.Н. Островского “Снегурочка”. В них ему удалось мастерски соединить в одно целое и сценическую условность, и лаконизм выразительных средств, и тонкую лиричность пейзажа.

После окончания художественного училища Васильев работал оформителем, а картины писал по ночам. Известно высказывание Н.А. Бенуа: “Сколько в картинах Васильева поэзии, любви к природе, изумительной музыкальности, и с каким чудесным живописным мастерством он умеет все это выразить! Я совершенно очарован творчеством этого большого и истинного художника”. Такая оценка выдающегося художника-сценографа нашего времени дорогого стоит.

В 1973 г. Васильев пишет картину “Плач Ярославны” на сюжет памятника русской литературы “Слово о полку Игореве”, где сознательно использует принцип театральной декорации. Картина была задумана как часть триптиха, но завершить его художник не успел.

В цикле картин “Русь былинная”, воскрешая полусказочный, полуисторический мир былин, художник поднялся до философских обобщений. Близость к фольклору видна не только в трактовке образов героев русских былин - Ильи Муромца и Микулы Селяниновича, Святогора и Вольги, Садко и Василия Буслаева, - но и в особенностях стилевого решения. Привлекает внимание, к примеру, орнамент, использованный в картинах. Чтобы лучше изучить и выверить детали заинтересовавших его древних рисунков, элементов старинной одежды, резьбы, соответствующих именно той эпохе, когда действуют герои, Васильев обращается к архивам, много работает с различными документальными источниками.

По архивным материалам художник изучал и символику. Поэтому некоторые его картины можно не только смотреть, но и “читать”. Одна из таких картин называется “Огненный меч” (1974). Сделав героем картины русского былинного богатыря Вольгу, Васильев указал на его преемственную связь с древним славянским божеством Сварогом, вложив в руки Вольги огненный меч - символ этого языческого бога огня.

За несколько дней до трагической гибели Васильев закончил свою самую загадочную картину - “Человек с филином”. Она представляет собой сложнейший философский символ - образ человека, воплотившего в себе силу, мудрость и мощь русского народа. Изображенный на полотне папирус со словами, означающими псевдоним художника - Константин-Великорос, - сгорает в пламени, символизируя самосожжение художника на огне искусства. Из этого пламени рождается молодой дубок - росток могучей будущей жизни. Свеча в руке - все тот же символ горения души человеческой. Плеть в руке человека - символ воли и власти над собой и врагами. “Человек с филином” - собирательный образ землепашца, сказителя былин, охотника и мудреца.

Долгий путь к зрителю

Уже первая персональная выставка работ К. Васильева, состоявшаяся в г. Зеленодольске 29 октября 1976 года, вызвала настоящее паломничество. И надо же было случиться такому - именно в этот день жизнь художника трагически оборвалась. Ему было 34 года...

О его творческом наследии позаботились энтузиасты, влюбленные в его картины. Но отношение к его творчеству было и остается неоднозначным. Равнодушных нет. “Он любитель, дилетант, - говорят одни. - Может быть, там есть поэзия, свои мысли, символы, образы, свой взгляд на мир - мы не спорим, но там нет профессиональной живописи”.

Человек с филином. 1976

Лесная готика. 1973	Осень. 1973	Дом на опушке. 1960-е

“Он чудо!” - восклицают другие. И добавляют, что не могут мысли и символы воздействовать на людей сами по себе. Это были бы только лозунги, отвлеченные знаки. Поэзия тоже не может существовать в невоплощенном виде. И, напротив, если картина сверхграмотна и профессиональна, но нет в ней ни поэзии, ни мысли, ни символа, ни своего взгляда на мир, если картина не трогает ни ум, ни сердце, скучна, уныла или просто мертва, духовно мертва, то зачем это грамотное соотношение частей и пропорций? Тут главное, видимо, именно в одухотворенности картин Константина Васильева.

Живопись трудно пересказывать. Ее нужно смотреть! В 1987 г. в Москве, в зале Союза художников СССР открылась выставка произведений Константина Васильева. И хотя не было ни достойной рекламы, ни афиш, ни оповещения, толпы посетителей устремились в выставочный зал. Народная молва заменила рекламу...

Через двадцать два года после смерти художника открылся Музей творчества Константина Васильева.

“Очей очарованье...”

Пейзаж... Для К. Васильева русская природа не только раздольна и величава, но еще лирична и задушевна. Изображая человека в органическом единении с природой, художник как бы еще раз напоминает нам, что человек - это высшее проявление творческих сил природы.

Картины, на которых пейзаж не фон, а главное действующее лицо, занимают важное место в творчестве художника. Васильев писал его и с натуры, и по памяти, но чаще всего - в свободной импровизации. Именно так была написана, например, “Осень” (1973). Земля, высокое-высокое небо, сказочно красивый осенний лес - зритель понимает, что

Лето быстрыми шагами
Пробежало по росе
В сарафанчике зеленом,
С незабудкою в косе...

Осень, рыжая плутовка,
Незаметно подошла,
Расписала листья ловко,
Краски яркие нашла.

Вслед за поздним бабьим летом
Опустеют лес и сад,
Разлетится с буйным ветром
Разноцветный листопад.

Ирина Бутрилова
(лицей № 1564, Москва)

Разноцветные осенние листья, конечно же, “разлетятся с буйным ветром”, но в памяти тех, кто видел картину “Осень”, она останется надолго.

“Красавица миру на диво...”

Женские образы, созданные К. Васильевым, прекрасны. Что ни полотно - то яркий, запоминающийся характер: “Ожидание”. “Жница”, “Нечаянная встреча” (в некоторых случаях репродукции этой картины имеют другое название: “Встреча у окна”, “У окна”, “Под чужим окном”).

Художник не только пишет конкретные образы, но и выносит на наш суд свое представление о русской красавице. Для Васильева этот образ, бесспорно, олицетворяет все те исконные нравственные начала, которые независимо от внешности делали русскую женщину красивой.

Эту картину, поражающую глубоким психологизмом, одухотворенностью, филигранной техникой письма, трудно трактовать как-то однозначно. В минуту каких душевных переживаний запечатлел художник своих героев, о чем он хотел нам поведать, можно только догадываться. То, что двое этих молодых людей бесконечно любят друг друга, мы понимаем при первом же взгляде на них. Но если он, весь во власти своего неудержимого порыва, готов отстаивать свою любовь, то ее чувства что-то сдерживает. Но что? Страх или гордыня? Или природное чутье, более свойственное женскому сердцу, подсказывает ей, что не время им сейчас думать о своей любви?..

Прощание славянки. 1975

Зритель, конечно же, обращает внимание на то, что на картинах Васильева, где ему нужна была прекрасная женщина, - одна и та же модель. Но кто она? Кто-то предполагал, что это мать художника, другие утверждали, что его сестра... А в очерке Владимира Солоухина “Продолжение времени. Письма из разных мест” мы читаем: “Потом, когда удалось увидеть другие картины Васильева, оказалось все же, что не сестра. Есть у него портрет Лены Асеновой. Нетрудно увидеть, что она и служила художнику моделью для многих картин”. Однако вполне возможно, что красавицы на полотнах Васильева вобрали в себя черты всех упомянутых здесь женщин.

Художник и музыка

Музыку Константин Васильев любил всю жизнь. С ней он не разлучался и тогда, когда создавал живописные полотна или графические работы. Он владел секретом глубокой связи цвета и музыки. А еще мечтал почти все свои картины показывать с музыкальным сопровождением. Поэтому совсем не случайно, что в цикле его графических листов особое место занимает галерея портретов известных музыкантов. Моцарт один из них. Моцарт у каждого свой... У Константина Васильева тоже был свой Моцарт, такой, каким мы видим его на графическом рисунке.

Именно музыка навеяла художнику некоторые темы для его картин. Так, например, русская народная песня “Горят, горят пожары...” дала Васильеву эмоциональный импульс для написания картины с одноименным названием, а под впечатлением от музыки военного марша “Прощание славянки” художник создал удивительное по силе своего воздействия на зрителя живописное полотно с таким же названием.

Картина “Прощание славянки” ассоциируется с трагической и героической страницей истории нашего отечества - Великой Отечественной войной. Мужчины уходят на фронт, а на обочине дороги стоит женщина с девочкой, которую она прижала к себе как самое дорогое, что у нее остается. Женщина неотрывно смотрит на уходящую колонну бойцов - и мы понимаем, что там, в этой колонне, и ее муж... Кажется, что мы даже слышим размеренный звук удаляющихся шагов, в ритм которых вплетаются симоновские строки: “жди меня, и я вернусь... только очень жди... жди... жди... жди...”. А в глазах женщины будто бы ответ на это звучащее как заклинание “жди”.

Теме войны в творчестве Васильева отведено значительное место. Как бы продолжая свою былинно-богатырскую “симфонию”, он создал такие полотна батального жанра, как “Нашествие”, “Тоска по Родине”, “Парад 41-го”, “Маршал Советского Союза Г.Н. Жуков”.

Мечта Константина Васильева показывать картины с музыкальным сопровождением сбылась. После его гибели. Исполнилось и желание любителей живописи Васильева, чтобы его картины заняли достойное место в музее художника. Сегодня в Музее творчества Константина Васильева рассказ экскурсовода сопровождается музыкой.

И если бы меня спросили: “Так какой же он, художник Константин Васильев?” - я бы ответила: “Константин Васильев у каждого свой”.

Омешек – сошник, лемех

Его отец Алексей Алексеевич родом из Петербурга, участник трёх войн (1-й мировой, гражданской - сражался в Чапаевской дивизии, 2-й мировой - партизан, коммунист), инженер, большой знаток и любитель природы, поклонник литературы.

Мать Клавдия Пармёновна Шишкина - по линии своей матери из саратовских крестьян.

Больший период жизни он прожил в поселке Васильево, под Казанью. В 1961 году с блеском окончил Казанское художественное училище.

С детства художник интересовался живописью, приходя в восторг от красоты родного края, он махом прочитывал книги о русской старине, сказки, былины и в картинах отражал все то, что всегда волновало его душу – мощь богатырей, неповторимость русской природы, самобытность древних городов и поселений.

Как и многие живописцы, Константин довольно страстно искал свой стиль и направление – вновь и вновь менял свой подход к рисованию. Сначала он увлекся сюрреализмом, создавая картины в духе Сальвадора Дали и Пабло Пикассо («Струна», «Вознесение», «Апостол»). Но довольно быстро разочаровался в нем. Так он говорил своим друзьям: «Единственное, чем интересен сюрреализм, это своей чисто внешней эффектностью, возможностью открыто выражать в легкой форме сиюминутные стремления и мысли, но отнюдь не глубинные чувства». Отойдя от сюра, Васильев погрузился в экспрессионизм, написав цикл картин («Квартет», «Грусть королевы», «Видение», «Икона памяти», «Музыка ресниц»). Когда его мастерство по изображению внешних форм достигло апогея, Константин снова меняет направление: он боится потерять свою творческую силу за изображением пустых по глубине смысла картин.

Именно в этот момент художник нашел то, что будет вести его все последующие годы по творческому пути. Поначалу увлекшись русскими пейзажами, Васильев все больше стал проникать в удивительный мир исконно-русской культуры. Позже своим учителем он назовет Васнецова и даже посвятит ему картину «Гуси-лебеди». Из-под его кисти выходят грандиозные пейзажи, разбавленные человеческими портретами, поражающими своей жизненностью. Тогда и родились самые известные творения художника («Ожидание», «Человек с филином», «Северный орел»), символы русской самобытности и глубинной русской души. На этой волне Васильев напишет множество картин батального жанра, в том числе посвященные Великой Отечественной войне («Прощание славянки», «Маршал Жуков», «Тоска по родине»).

Его стиль работы очень индивидуален – каждую свою работу он писал под музыку. Художника вдохновляли песни, наполненные живой энергетикой, несущие в себе печать человеческого разума и чувств. Это русские народные песни, это, конечно же, классика (особенно он любил Шостаковича), это и военно-патриотические песни, которые появились во время войны. Возможно, поэтому к его картинам хочется прислушиваться. Огонь же он изображал специальными светящимися красками.

К сожалению, при жизни гениального художника притесняли официальные власти и многие критики, обвиняя в «русском фашизме». Ему долго не разрешали выставляться, призывали прекратить писать бесполезные «несоветские» картины. Да и после смерти художника, несмотря на вроде смягчившиеся отношения, до перестройки его картины преследовались, были попытки их уничтожить. Только благодаря старанию жителей Коломны, большинство работ удалось сохранить и поместить в музей.

Когда художник закончил писать легендарную картину «Человек с филином», он сказал своей матери: «Теперь я знаю, как надо писать», через несколько дней его не стало. 29 октября 1976 года несчастный случай прервал жизнь Константина Васильева на 35 году жизни. Официальная версия трагедии – был сбит поездом на железнодорожном переезде. Но, учитывая, насколько нелепа и неожиданна была его гибель, возникают некоторые сомнения, было ли это на самом деле несчастным случаем. Увы, мы не властны над превратностями судьбы, но великий русский дух молодого творца будет вечно жить в его картинах, напоминая нам о самобытности и величии нашей Родины и её народа.

Прерванный полёт

Чаще же всего Васильев находился в привычной для него замкнутой среде, в окружении женщин и детворы: матушки, сестер, племянниц. Кое-кто из друзей осуждал его за такое окружение, считая, что Константин в семейных делах погряз и не может от них освободиться. Ему советовали все бросить, поехать надолго в Москву, познакомиться там с известными художниками, людьми искусства.

Но его тонкая и ранимая, несмотря на некоторую напускную бесстрастность, натура не желала участвовать в торге, навязывать свои услуги знаменитостям. Не нуждался Васильев ни в какой искусственной рекламе. И все-таки под давлением друзей он вынужден был однажды отправиться со своими картинами в столицу в трехмесячную поездку. Да и трудно было устоять против натиска Анатолия Кузнецова, объявившего, что сам Илья Сергеевич Глазунов выразил желание познакомиться с творчеством провинциального художника и не исключено, что постарается помочь с организацией выставки его работ.

Мнение друзей и родственников было единогласным - надо ехать, тем более что Анатолий сумел заказать машину для перевозки картин до самой Москвы. Васильевы выложили все имевшиеся деньги, кое-что продали из вещей и, собрав в итоге незначительную сумму, которой можно было, однако, покрыть дорожные расходы и обеспечить пропитание в большом городе, благословили Константина на поездку.

Отъезд назначили на конец декабря. Дело было накануне встречи Нового, 1975 года, а этот семейный праздник Костя хотел провести дома. Но мосты были сожжены - машина заказана, и, чтобы не срывались намеченные планы, вместе с ним вызвался поехать Геннадий Пронин.

Константин взял расчет на заводе, где он работал художником-оформителем, и в конце декабря 1974 года вместе с другом Костя отправился в путь. Дорога оказалась нелегкой и долгой. Переправа через Волгу на железнодорожной платформе, пурга, снежные заносы - все это растянуло поездку на трое суток. Но вот Москва, Царицыно - конечная цель их пути. Именно там жила Светлана Александровна Мельникова, обещавшая устроить встречу Васильева с Глазуновым.

Несколько своеобразной и довольно загадочной фигурой, возникшей на горизонте Константина, была эта женщина. Она активно сотрудничала во многих общественных организациях, одновременно считалась доверенным лицом художника Ильи Глазунова, а благодаря своей поразительной активности пользовалась репутацией человека, знавшего все, что происходит в мире творческом, по крайней мере - в пределах Москвы. Кузнецов, давно знакомый с Мельниковой, представил ей в свое время Константина.

На следующий день после приезда в Москву Светлана Александровна ушла по своим делам, оставив Пронину номер телефона Ильи Сергеевича Глазунова: «Звони и договаривайся теперь сам...» Геннадий подсел к аппарату, и ему тут же повезло:

Илья Сергеевич, привезли из Казани картины художника, хотим показать вам.

А-а... да-да. Мне говорили. Ну приезжайте. У меня как раз в гостях председатель Советского комитета защиты мира. Вместе и посмотрим...

Разгрузились у названного дома. Но картины никак не хотели помещаться в лифт. Пришлось на себе все их заносить на девятый этаж. Дверь открыл хозяин квартиры, и друзья начали распаковывать и показывать работы.

Первой раскрыли «Князя Игоря». Глазунов смотрел, молчал. Второй - «Ярославну». Тут он что-то забеспокоился, стал оглядываться:

А где художник-то? Вот вы тут все таскаете, разматываете. А художник где?

Константин молчал, «работал» под грузчика. Геннадий не выдержал:

Да вот он и есть художник, мой напарник.

Ну здравствуйте, я Илья Сергеевич Глазунов. А вы?

Все познакомились. Распаковали третью картину - «Осень». Глазунов совсем разволновался:

Ах, подождите, сейчас я позвоню министру культуры РСФСР.

Через несколько минут вернулся:

Сейчас он приедет, будем смотреть вместе. Одна за другой картины рядком выстроились вдоль стены. Глазунов подолгу стоял возле каждой, рассматривал. Через полчаса подъехал седовласый плотный мужчина - Юрий Серафимович Мелентьев, и тоже с большим интересом принялся разглядывать работы. В разговоре выяснилось, что Глазунов через день уезжает в Финляндию и вынужден прервать отношения с Васильевым. Но он рекомендовал Константина Мелентьеву как самобытного русского художника и просил оказать ему помощь в организации выставки. А Косте сказал:

Ты ко мне обязательно зайди через две недели, и мы с тобой продолжим разговор.

Но ни через две недели, ни через два месяца Васильев не напомнил о себе. Он полагал, что Глазунов хорошо знал, где его можно при желании найти. И в силу своего характера не мог, да и не хотел проявлять инициативу.

Ситуация складывалась такая, что Васильев подолгу вынужден был ждать чего-то. Вокруг него стал образовываться круг каких-то людей, проявляющих повышенный и не совсем бескорыстный интерес к его картинам. На словах рождались планы организации выставки его работ, но на деле же все эти обещания лишь уносили с собой последние скудные сбережения художника.

Да что тебе Глазунов. Мы сами все устроим. Нужно только сходить вот с таким-то товарищем в ресторан.

Позднее оказывалось, что человек этот сделать ничего не может и нужно устроить встречу с другим: там наверняка все получится... Потом шла корректировка:

Знаешь, давай-ка мы одну твою картину продадим, нам осталось последнее небольшое усилие, и открываем выставку...

Васильев, не искушенный в подобных человеческих взаимоотношениях, поначалу шутливо соглашался:

Ну что же, я человек подвластный, должен подчиняться.

Единственное право, которое он оставлял за собой, было право на творчество. Он постоянно работал, не мог не работать. Сделал портрет маслом давнего московского друга Виктора Белова. Некоторые картины написал совместно с одним из своих новых знакомых - художником Козловым. Фон делал Козлов, а жанровые сцены - Васильев. Потом Козлов продавал картины на правах соавтора. Написал Васильев и вариант «Ожидания», также вскоре навсегда исчезнувший. Из привезенной коллекции безвозвратно было утрачено немало картин, и среди них «Князь Игорь», первый вариант «Ярославны», несколько пейзажей.

Часть работ художник вынужден был подарить в знак признательности за предоставлявшийся ему ночлег: приходилось периодически менять квартиры, чтобы не злоупотреблять гостеприимством Светланы Александровны. Нельзя сказать, чтобы все время, проведенное Васильевым в Москве, было потрачено впустую. Подружился он и с очень интересными людьми: писателем Владимиром Дудинцевым, поэтом Алексеем Марковым. А на третий месяц пребывания в столице отыскал его наконец и Илья Сергеевич Глазунов, вернувшийся из очередной зарубежной поездки.

Художники долго беседовали, и Глазунов, достаточно хорошо почувствовав Васильева, поразился серьезности и глубине, с которыми Константин проникал в разрабатываемые темы. Встречались они несколько раз, и Илья Сергеевич всегда заинтересованно расспрашивал Костю о живописи, музыке. У него была собрана редкая коллекция грампластинок, привезенных из зарубежных поездок. Глазунов ставил на проигрыватель пластинку и просил Константина объяснить, как он понимает это музыкальное произведение. Васильев тут же довольно точно расписывал всю идею композитора. Или Глазунов, знаток русской истории, заводил какой-нибудь старинный марш, относя его к определенному периоду Российской империи, но Васильев вдруг поправлял его, говоря:

Нет, Илья Сергеевич, это не та эпоха. Пушкин не мог слушать такого марша. Он зазвучал только во времена Достоевского...

То есть Васильев удивлял Глазунова поразительной исторической точностью: не столько знанием каких-то фактов, сколько глубоким восприятием событий русской истории до деталей, словно Константин сам прожил все ее периоды и крепко запечатлел в памяти. Срабатывало здесь, несомненно, обостренное художественное мышление Васильева.

Возможно, мы не вправе говорить сегодня о том, что дало друг другу общение двух художников. Проведем лишь легкие параллели, указывающие на то, что всякие контакты людей творческих вне зависимости от их желания дают обоим новый материал для осмысления. Васильев показал Глазунову свой светоч - свечу, горящую в руке человека, которая олицетворяет его духовное горение: на картинах «Достоевский», «Ожидание». Интересно, что кибернетическая наука относит подобное горение к одному из загадочных явлений природы. Ведь свеча не разгорается (парафин или стеарин не воспламеняются), но и не тухнет. То есть устанавливается динамическое равновесие между огнем и внешней средой. Это равновесие существует долго, упорно и неизменно. Интуитивное стремление Васильева к подобному образу в живописи не случайно. Упорное, долгое горение - постоянное внимание, постоянная творческая сосредоточенность были символами самой жизни художника.

Безусловно, изображение свечи в живописи - не открытие. Свечи были на полотнах Пукирева в «Неравном браке», на автопортрете Лактионова и у многих других художников. Но они появлялись там чаще всего как необходимые атрибуты или предметы утонченного быта. Здесь же возникли как мощный самостоятельный символ, углубляющий смысл художественного произведения. И это не мог не почувствовать Илья Сергеевич Глазунов.

Поразила большого мастера и такая находка Константина, как столкновение цветовых тонов - ярко-красного и стального, других теоретически не гармонирующих цветовых пятен, имеющих необычайно сильное эмоциональное звучание. Глазунов творчески преломляет эту находку в картине «Два князя» и других работах. Как и Васильев, Илья Сергеевич свои полотна находит разумным демонстрировать посещающим его мастерскую гостям под хорошо подобранное музыкальное сопровождение.

Общение с маститым художником оставило глубокий след в душе Константина. Глазунов вдохновил Васильева на создание большой серии работ из цикла «Русь былинная»: одного формата и в одном стилевом решении - специальный вариант для репродуцирования картин на открытках. Константин выполнил это задание, но, к сожалению, не успел показать картины своему наставнику. После гибели Васильева часть их действительно вышла в свет в издательстве «Изобразительное искусство» в открыточном варианте.

Третий месяц пребывания Константина в Москве близился к концу. Все чаще и чаще получал он письма от родных с просьбой поскорее возвращаться. Клавдия Парменовна уже беспокоилась о сыне. И, не дождавшись выставки своих работ, Васильев едет домой. По воспоминаниям Клавдии Парменовны, она немного побаивалась этой встречи, ожидая увидеть сына угнетенным неудачей. Но он, словно предчувствуя волнение матери, явился веселым, беспрестанно сыпал шутками:

Наполеон ходил на Москву, и я ходил на Москву. Наполеон вернулся ни с чем. А я вот привез тебе, матушка, в подарок апельсины...

На самом деле его душевное состояние не было таким уж приподнятым. Константин вдруг почувствовал себя неуверенно. Он сетовал друзьям:

Вот мы здесь, в деревне, на своем насесте что-то создаем, к чему-то стремимся. А нужно ли это кому-нибудь?..

Наступила очередная полоса депрессии, творческого застоя художника. По-видимому, для тонкой, несколько сентиментальной и ранимой натуры Васильева переход в другую среду мог стать губительным. Живя в поселке, Константин находился в замкнутой атмосфере, ставшей его сложной судьбой. Но атмосфера эта была такова, что он мог в ней любую свою идею довести до конца. В этом отношении его изолированность, нежелание вертеться в кутерьме художнических страстей были своего рода творческим иммунитетом.

Стряхнув все же творческое оцепенение, Константин, словно к спасительному роднику, потянулся к живой истории Отечества - к героическим событиям последней войны, с которыми в какой-то мере соприкоснулась и его собственная судьба. Ему захотелось настоящего, сильного чувства, которое помогло бы вновь собраться со всеми физическими и духовными силами. Ведь в свое время именно сила духа русского народа помогла выдержать все нравственные испытания и выстоять в борьбе с врагом. Он отбрасывает многое из своих чисто внешних увлечений и углубляется в творчество.

Созданные Васильевым в этот период картины батального жанра как бы продолжают его былинную богатырскую симфонию. В них ощущается та исполинская корневая система, пронизывающая ширь и глубину веков, которая питала и крепила народный подвиг в Великой Отечественной войне. Тема борьбы не только русского народа с немецким фашизмом, но и людей мира против всего враждебного общечеловеческому вошла в художественное сознание Васильева, сохранив окраску патриотического романтизма, полного глубочайшей веры в жизнь, в торжество добра и света.

Одна из работ этой серии, «Парад 41-го», принадлежит теперь Казанскому музею изобразительных искусств. При всей простоте этой, казалось бы, не новой композиции - воины прямо с парада уходят на фронт - художник находит свойственное ему оригинальное решение.

Прежде всего найден необычный ракурс. Зритель смотрит на происходящее как бы со стен храма Василия Блаженного, поверх памятника Минину и Пожарскому, нарочно увеличенному в размерах и доминирующему на холсте. И сразу же возникают два символических Васильевских плана.

Первый план - формального узнавания. Мы видим ритмические серо-стальные колонны солдат и невольно чувствуем драматичную атмосферу происходящего. В то же время фигуры Минина и Пожарского, изображенные в античных тогах, сразу дают нам другой мощный духовный план - бесконечности, неистребимости народа, вызывая исторические ассоциации с нашими пращурами. Эти герои отечественной истории словно благословляют новых героев на защиту самого дорогого - Родины.

Удивительно, что мы, зная победоносный конец войны, переживаем в этой картине напряженность ее начала, испытываем ту вдохновляющую силу, которая является только в грозные дни, наполняя патриотизмом сердца.

Конструктивно произведение поражает исключительной силой и специалистов живописи, и тех, кто, безусловно, никогда не видел подобного художественного решения пространственности и ракурса.

Парная к этой картине работа - «Нашествие» прекрасно дополняет и развивает единую мифологическую основу их общего сюжета. Художник долго вынашивал замысел картины и не один раз переписывал начатое. Первоначально это была многофигурная композиция с изображением жестокой битвы между тевтонами и славянами. Но, сфокусировав главную идею и переведя конфликт в план духовно-символический, Васильев упраздняет батальные сцены, заменяя их духовно противоборствующими силами.

На холсте остаются лишь два символа. С одной стороны стоит разрушенный остов Успенского собора Киево-Печерской лавры с немногими сохранившимися на нем ликами святых, которые поют сомкнутыми устами неслышимые нами, но какие-то грозные гимны. А с другой - мимо проходит, извиваясь змеей и размеренно чеканя шаг, железная колонна разрушителей.

В диптихе в предельно лаконичной форме в мощном символическом контексте сталкиваются два извечно противоборствующих начала - Добро и Зло, которые имеют конкретную земную форму: Мы и Они. Борьба показана не только и не столько на земле или в небе, борьба идет в сердцах, в душах. Обе картины выполнены в монохромных серых тонах со всеми возможными оттенками. Это создает необходимое единство философского замысла и его технического решения, чем еще более усиливается звучание образов и достигается удивительная гармония произведений. И если бы Васильев оставил после себя только эти две работы, то и тогда он навсегда вошел бы в историю отечественной культуры - настолько велико для нас значение этих полотен.

Создавая военную серию, Константин реализовывал свои самые смелые замыслы. Одним из них было появление работ на темы любимых военных маршей, всегда игравших большую роль в русской воинской жизни. Художник считал, что старинные русские марши в исполнении духовых оркестров - это еще один важный срез с мощного пласта отечественной культуры.

И вот из-под его кисти выходят работы «Прощание славянки» и «Тоска по Родине». Писал он их под соответствующее музыкальное сопровождение на больших холстах - до двух метров в длину каждый. Для Константина, всегда крайне ограниченного в средствах, такая непозволительная роскошь была редким исключением. Но, очевидно, творческий замысел и его реализация потребовали от художника именно такого решения. Чувство гармонии никогда не отказывало ему: зритель невольно воспринимает мощные звуки духовых оркестров, которые словно растекаются по всей площади картин.

На полотне «Прощание славянки» выделяется фигура солдата в таком стремительном движении к священной защите, что кажется: за ним не отряд воинов, а весь народ. Справа на картине - фигура женщины с девочкой; женщина неестественно выпрямилась в последнем героическом усилии, чтобы не поддаться отчаянию. Она смотрит куда-то поверх дорогого ей человека, далеко вперед, и словно различает уже грядущие роковые события. Движение воинов и застывшее отчаяние провожающих запечатлено художником на фоне беспокойного неба в холодно-серых тучах и сияющих огнем просветах. Всю композицию незримо пронизывает и возвышает музыка знакомого нам военного марша.

Насколько сильно и убедительно передал Васильев состояние физического и духовного напряжения людей в те дни, можно судить из письма, опубликованного в газете «Вечерняя Казань» 5 июля 1983 года. Приведу полный его текст:

«Было это в июне 1941-го. На рассвете три фашистских самолета Ю-88 безуспешно пытались бомбить небольшую станцию Великополье. К утру хлынул проливной дождь. Самолеты улетели. Все было в воде - зеленая трава, рельсы, разбухший дощатый перрон.

Началась посадка. То тут, то там звучало: «Скорей! Скорей!» Солдаты заторопились к теплушкам.

В стороне от эшелона собрались местные жители. Худенькие мальчишки заиграли щемящий марш «Прощание славянки», написанный трубачом военного оркестра В. Агапкиным.

Среди провожающих выделялась высокая красивая женщина, держащая за руку девочку, удивительно похожую на нее. «Ярославна!» - подумал я, глядя на молодую мать. Вдруг она вскрикнула: «Миша!» На ее голос обернулся широкоплечий солдат, взмахом руки попрощался с «Ярославной». Прогремев буферами, поезд заспешил к фронту. А дождь, спасший нас от вражеского налета, лил не переставая.

Лежа во фронтовом госпитале после ранения, я прочел в газете стихи А. Суркова, посвященные обороне Москвы. И такая уверенность звучала в строках поэта - «Этот парень в серой шинели никогда не отдаст Москву», что мне вновь вспомнилась та сцена: молодая женщина в платке и любимый ее, исполненный решимости выполнить свой долг до конца.

Окончилась война. Десятки лет прошли с той поры. И вот как-то приятель пригласил меня на выставку мало кому известного художника Константина Васильева, экспонировавшуюся в Молодежном центре.

Мое внимание привлекло полотно, у которого толпились посетители. К моему величайшему изумлению, увидел я на картине сцену далекого фронтового прощания: строгую русоволосую женщину, держащую за руку девчушку, тяжелый косой дождь, шеренги солдат. И подпись - «Прощание славянки».

А потом мне попались «Известия» от 15 октября 1979 года с репродукцией той картины. Внизу пояснения: «Константин Васильев (1942-1976) - безвременно скончавшийся живописец, темой многих произведений которого была Великая Отечественная война».

Долго смотрел я на этот снимок, любуюсь им и сейчас, хотя он уже пожелтел от времени. И всякий раз задаю себе вопрос: как мог человек, родившийся через год после начала войны и подсмотренной мною сцены прощания, написать такое полотно? В этом, наверное, и заключается подлинная сила искусства. П. Макаров, ветеран войны».

Столь же лаконична и эмоциональна картина Васильева на тему военного марша «Тоска по Родине». Первое впечатление - ни единого лица, лишь сплошные, леденящие душу ртутным отблеском стальные каски да спины людей в серых солдатских шинелях, уходящих в разверзнутое у горизонта зарево войны. И вдруг - профиль юного солдата, нежные черты под жесткой сталью. Воин посылает, может быть, последний прощальный взгляд любимой Родине...

Художник как бы осуществил в живописи два бесспорных музыкальных шедевра. Каждая из этих реалистических работ имеет неожиданное и, как нам теперь представляется, единственно возможное композиционное решение. Однако Васильев, чрезвычайно требовательный к себе, посчитал необходимым усилить символическое звучание «Прощания славянки». Положив с этой целью картину в воду на отмочку, он, к сожалению, не успел написать новый вариант. Поэтому извлеченный из воды уже после гибели Васильева холст значительно пострадал. Но даже в этом своем качестве работа производит сильное эмоциональное воздействие на зрителя, в особенности если смотрят на нее, когда звучит музыка этого марша.

Особое место в серии военных работ художника занимает портрет Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

Как-то Константин процитировал друзьям Пушкина: «У русского царя в чертогах есть палата, она не соболем, не серебром богата...», с какой-то горечью заметил:

А в палате ведь той висели портреты героев Отечественной войны 1812 года. Жаль, что сегодня у нашего народа нет собранных портретов героев новой Отечественной войны.

И Васильев, вынашивая большие и дерзкие планы, задумал создать подобную галерею образов тех полководцев, кто, ведя за собой народ, прославил силу русского оружия. Такой цикл работ требовалось связать единым художественным решением. Константин долго обдумывал, искал ту единственную форму подачи, в которую должны вылиться портреты

Художник остановил свой выбор на традиции парадного портрета, столь распространенной в XIX веке, но забытой нашими живописцами. Зная, что на традицию эту навешен ярлык «высокопарный дух», что она обругана и всячески уязвлена, Константин не побоялся все же перешагнуть запретный рубеж.

В понимании Васильева определенная условность и торжественность парадного портрета совершенно необходимы. Ведь не случайно, например, символика, сопутствующая парадному военному оркестру, помпезна: духовой военный оркестр на марше всегда выглядит торжественно, празднично. Так и у портретов людей, связанных легендарной славой, зритель должен испытывать духовный подъем, взлет своих устремлений.

И Васильев со всем своим тактом, не злоупотребляя художественными средствами этого направления, начал задуманную серию.

Картина предельно символична. На переднем плане - легендарный маршал Г. К. Жуков, попирающий штандарты и знамена - символы былого величия «третьего рейха». Наброшенная на его плечи шинель подобна крыльям, взметнувшим этого человека к славе. А дальше, в глубине, оживает сама история: на фоне прокопченного российского неба, мятущегося и грозного, - остовы домов разрушенного Сталинграда. Но близок очищающий огонь возмездия, языки его пламени, поднявшиеся за спиной маршала, уже разгоняют скверну. И мы видим, как откуда-то из поднебесья, сквозь легкую дымку облаков, идут колонны русского воинства.

Вся эта символика подчинена одному стремлению - передать ту страшную, трагическую и в то же время великую эпоху, которую пережил наш народ, народ, способный в лихую годину выдвигать из своих рядов непобедимых полководцев.

В этой во многом смелой, новаторской работе, во всем строе ее художественного языка ощущается могучее воздействие не только народного мифотворчества, но и школы великих мастеров живописи. Здесь и филигранная техника, и удивительное чувство цвета, и целый арсенал разнообразных технических приемов и средств, используемых художником.

Например, как признавал сам Васильев, идею с движущимися по небу шеренгами солдат он позаимствовал у гениального Рафаэля: в «Сикстинской мадонне», если хорошенько присмотреться, можно заметить, что пространство заполнено головками ангелов.

Портрет маршала Жукова показал, какие неисчерпаемые возможности таит в себе могучая сила реализма, способная создавать необыкновенно емкую художественную форму.

На посмертных выставках Константина Васильева люди с воодушевлением подзывали друг друга посмотреть этот портрет, как делали бы они это, если бы проходил сам народный военачальник. И действительно: первое впечатление от портрета Жукова - народный героический подъем и мощная победа, слившиеся из миллиона простых лиц в единое лицо полководца, истинного героя второй мировой войны, сына своей Родины.

Тема Великой Отечественной войны не раз порождала романтические взлеты в советском реалистическом искусстве. Но у Васильева и сам выбор темы определен его внутренним духовным устремлением. Романтика заложена в самой природе этого человека, в его художественной интуиции.

Постоянно совершенствуя и одухотворяя свои художественные образы, Васильев в портрете Жукова выходит на новый качественный уровень, делает попытку высказать какую-то главную, мучительную мысль. В картине окончательно выражена основная идея автора: борьба за сильного и красивого человека.

Художник не случайно выводит внутреннюю борьбу человеческих страстей на бранное поле, бросает в пламя войны. Война - время, когда четко поляризуются характеры. Война - место, где чистые и светлые силы безропотно идут на смерть во имя Родины, а всякая нечисть прячется или мародерствует. Героическое у Васильева всегда рядом с трагическим, его герои часто гибнут, но обязательно побеждают нравственно. Сталкивая антиподы в бескомпромиссной ситуации, художник призывает нас и в обыденной, не столь напряженной обстановке сохранять чистоту своих устремлений.

Патриотические картины Васильева, посвященные борьбе с фашизмом в годы Великой Отечественной войны, вызвали большой общественный резонанс в нашей стране. Великая сила видится в его былинных и исторических героях. От зрителя часто требуется физическое и духовное напряжение, чтобы решить, как же воспринять случившееся на картине событие, ее сюжет, символику. Реализм суровых лиц на картинах художника есть не что иное, как понятная каждому сосредоточенность во время любого трудного дела.

Зрителю могло бы показаться странным, если Г.К. Жуков во всем вдохновении и трагедии освобождения Родины вдруг получился бы у Васильева с доброй улыбочкой. Или, скажем, на картине «Прощание славянки» лицо солдата - символа защиты - и лицо женщины - символа земли русской -- были бы обращены друг к другу с тоскливой чувствительностью.

Существует нечто вроде парадокса. Одни художники, находясь во время Великой Отечественной войны в глубоком тылу, писали только натюрморты. Другие, спустя много лет, не зная войны, выражают вдруг ее трагедию. Очевидно, новое поколение хочет по-своему осмыслить явления, отмеченные глубочайшим трагизмом и одновременно величайшим взлетом человеческого духа. И нет ничего удивительного в том, что молодой художник не остановился на картинах природы, а выбирал значительные моменты в истории страны в проявлении характера героя.

В картинах Васильева всегда - будь то пейзаж, портрет, баталия - сосредоточивается вся гармония чувств, а не чувствительность, и вся гармония сил, а не сверхчеловеческий деспотизм, все то, что истинно создает жизнь, ее ценность.

Устремляя взгляд в будущее с верой в гармоничного человека, Васильев пишет свою последнюю работу «Человек с филином», ставшую вершиной философского обобщения в творчестве художника.

Это сложный символ-образ человека, вышедшего из народной среды и вобравшего в себя все лучшие его черты. Реалистическую сюжетную композицию пронизывает разнообразная символика, идущая от сердца, от души человеческой, как сгустки устоявшихся народных понятий.

Васильев, как никто другой, показал, насколько важен символизм в реалистических работах. Но не тот условный, притянутый символизм, который нужно разгадывать, как ребус, что характерно, например, для мастеров северного Ренессанса периода XV-XVI веков, где изображения представляли узаконенную систему символов: туфли, выдвинутые на передний план картины, должны были олицетворять преданность супругов, а собачка - уют домашнего очага и так далее. Под символизмом сам Васильев понимал художественные образы, которые пробуждают высокие чувства.

В картине «Человек с филином» есть сгорающий свиток с псевдонимом художника «Константин Великоросс» и датой, ставшей годом его смерти, - 1976-й, есть светоч, который Человек несет в руке, плеть, прозорливая птица, сомкнувшийся земной круг, нарочито сдвинутый, - все это символы. Но они могут казаться плоскими или быть очень емкими и духовно насыщенными. Все зависит от того, как зритель будет их воспринимать. Художник не занимался специальным подбором символов, они рождались у него подспудно при создании образов. Он работал интуитивно: несмотря на всю свою железную логику, воспринимал требуемую ему информацию неведомым нам чувством.

Так, Васильеву всегда нравилось смотреть на огонь. Константина привлекала стихия огня, его красота. И появился огонь, появились свечи на его полотнах. Они оказались технически удобным средством. Художник мог получить выгодное цветовое решение картины, нужную освещенность лица героя. Кроме того, свеча - красивый декоративный элемент. Но постепенно она превращалась у Васильева в некий символ-светоч...

Внешне в светоче у Васильева ничто не зашифровано. Это самодовлеющий символ, который каждый будет воспринимать по-своему. Толкование полотен может быть разным в зависимости от полноты их постижения.

Существует, например, такое прочтение «Человека с филином». В облике старца художник попытался представить мудрость человеческого опыта. Поднявшийся великан соединил собой два мира: небо и землю, подобно мифологическому древу жизни - соединителю двух сфер. Васильев напоминает, что на Земле произрастают не только цветы и деревья, но и человеческие жизни. Словно корнями врос старец в землю, еще не проснувшуюся от холодного сна. Мех его шубы, схожей своей фактурой с заиндевевшими кронами деревьев, свидетельствует о былой связи его с зимним лесом. Человек поднялся из самой природы и достиг таких высот, что головой подпирает небесный свод.

Но что же взял с собой мудрец в нелегкий путь, равный, возможно, жизням многих поколений, чтобы связать собою два начала и достичь гармонии мира?

В основу истинного возвышения художник кладет всякое творческое горение - и как символ его - догорающий свиток с собственным псевдонимом, очевидно, полагая, что только творческая мысль, рожденная из знания, способна достичь космических высот. Но сгорает имя! И в этом есть второй, личностный смысл. Истинный художник, истинный мыслитель должен полностью забыть о себе ради людей, ради своего народа.

Только тогда он становится живительной силой. Творчество - одно из величайших проявлений человеческого духа.

Из пламени и пепла пробивается вверх небольшой росток дуба - знак вечности. Дубок изображен наподобие нанизанных один на другой цветов трилистника - древнего символа мудрости и просвещения. Неумирающие знания оставил на земле огонь творчества!

Над ростком горит светоч, зажатый в правой руке старца. Видимо, это и есть главное, что взял и несет с собою мудрец. Светоч - символ ровного и негасимого горения души. Ореол свечи выхватывает тонкие черты лица человека, соединяющие в себе редкую сосредоточенность с возвышенностью мыслей. Какой-то особый смысл переполняет загадочные глаза старца. В них самоуглубление, зоркость не только зрительная, но и внутренняя, духовная.

Над седой головой он держит плеть, а на рукавице той же руки сидит грозная по виду птица - филин. «Живой» ее глаз - всевидящее око - завершает движение вверх: дальше - звездное небо, космос. Плеть или бич необходимы, чтобы в любых условиях сохранять стойкость духа: без самоограничения недостижима истинная мудрость. И, наконец, изображение филина, совы у разных народов всегда было символом мудрости, беспристрастного видения мира. Филин - птица, для которой не существует тайн даже под покровом ночи. Это то откровение, к которому стремится и которого рано или поздно достигнет грядущий человек. Поэтический образ старца, рожденный художником, как бы включается в вечную жизнь природы и «высказывает то, что молчаливо переживается миром».

Картина утверждает великую ценность самой жизни, неумолимого ее движения, развития. Ее появление предвещало начало некой новой живописи. Художник, завершив полотно, сам это ясно почувствовал. И, может быть, впервые испытал острую потребность в уединении, чтобы глубже осмыслить найденное направление. Вместе с братом Анатолия Кузнецова - Юрием, - заядлым охотником, Константин ушел в марийские леса.

Первым, кто повстречался им по возвращении с охоты, был Анатолий Кузнецов. На все его вопросы Константин отвечал односложно и смотрел поверх его головы, отрешившись от всего... Только на следующий день художник сказал зашедшему навестить его другу и матери: «Я теперь понял, что надо писать и как надо писать». Сила, заложенная в этих словах, говорила о том, что Васильев действительно вступает в новую фазу жизни и творчества. Он ощутил какой-то нерв жизни, что-то совершенно новое. Это был мощный прилив сил, проникший в него извне, на марийских просторах. Сознание его начало перестраиваться. И от наступившего периода можно было многого ожидать. Это происходило всего за несколько дней до гибели художника...

В октябре 1976 года в Зеленодольске была организована объединенная выставка художников района и города, где Константин представил три своих работы: «Нечаянная встреча», «Ожидание» и «Портрет Лены Асеевой». Судя по многочисленным записям в книге отзывов, картины его очень понравились зрителям. После закрытия выставки, 29 октября, в 18.00 часов было решено устроить обсуждение работ с присутствием художников.

Константин в этот вечер казался очень бодрым. Собираясь на встречу, приводил в порядок свой парадный коричневый костюм и напевал в такт военному маршу, гремевшему с пластинки. Когда все было готово и Константин направился уже к выходу, к нему неожиданно зашел казанский знакомый Аркадий Попов. Узнав, что Костя едет на выставку, захотел присоединиться к нему. Вдруг увидел «Человека с филином» и остановился, словно завороженный. Тогда Константин вернулся, поставил на проигрыватель пластинку со вступлением к третьему действию «Парсифаля» Вагнера...

Уходя, сказал Клавдии Парменовне: «Я долго не задержусь, после обсуждения - сразу домой...»

Только через три дня сообщили матери о его гибели. В тот вечер на железнодорожном переезде обоих друзей сбил проходящий поезд. Смерть эта потрясла многих...

Похоронили Константина в березовой роще, в том самом лесу, где он любил быть, подчас превращаясь в беззаботного ребенка, где в пору прежних увлечений конкретной музыкой находил неожиданные, поражавшие его звуки, а возмужав, открывал для себя мир красоты. Друзья выносили Константина из дома, в последний путь, под звуки траурного марша Вагнера «На смерть Зигфрида»...

В его комнате вдоль стен сиротливо остались стоять не завершенные им работы: «Отечество», портрет сестры Людмилы, детский групповой портрет племянниц, портрет племянницы Наташи среди цветущих ирисов. Никогда уже не претворятся в жизнь планы художника: написать грандиозное полотно «Битва», посвященное сражению на Курской дуге, закончить всю военную серию по разработанным эскизам и, в том числе, большой портрет маршала К. Рокоссовского, начать серию портретов «Великие женщины России»

После смерти Васильева был обнаружен листок (почему-то полуобгоревший) с записанными его рукой удивительными словами: «Художник испытывает наслаждение от соразмерности частей, наслаждение при правильных пропорциях, неудовлетворение при диспропорциях. Эти понятия построены по закону чисел. Воззрения, представляющие из себя красивые числовые соотношения, - прекрасны. Человек науки выражает в числах законы природы, художник созерцает их, делая предметом своего творчества. Там - закономерность. Здесь - красота. Искусство постоянно возвращается к своим истокам, пересоздавая все сызнова, и в этом новом вновь возрождая жизнь. Наследное как спасающая сила...»

Его ли это слова? Может быть, это что-то записанное на память... Да в этом ли дело. «Не мы читаем книги, но книги читают нас». В этом отрывке - вся суть души Константина. У него, у этого удивительного художника, нет ничего незаконченного. Есть незавершенное. Но и оно закончено. Любой его набросок, этюд поразительно целен, каждый штрих карандаша, мазок кисти предельно точен и правдив - это всегда поле напряженной борьбы за чистоту выражения. Художник не приемлет небрежности, приблизительности, халатности в искусстве. Отсюда - удивительная законченность любого из фрагментов произведений Васильева. Может быть, именно поэтому его живопись более всего смыкается с музыкой, где любая структура, как бы ни была сложна и импровизационна, состоит все же из абсолютно точных по высоте звучания элементов.

Создавать совершенные художественные произведения может лишь человек, наделенный высокими этическими идеалами. Совершенство, утверждали древние, рождается от равновесия, равновесие - от справедливости, справедливость же - это чистота души. Совершенство - равновесие - справедливость - эти понятия как нельзя лучше отвечали всему складу характера Константина Васильева.

Судьба, так часто злая по отношению к великим людям извне, всегда бережно обходится с тем, что есть в них внутреннего, глубокого. Мысль, которой предстоит жизнь, не умирает с носителями своими, даже когда смерть застигает их неожиданно и случайно. И художник будет жить, пока живы его картины...

Можно смело сказать, что Константин Васильев разрабатывал свою целину в живописи. Он приоткрыл творческое направление, позволяющее художнику идти по пути реалистического искусства и создавать живописные полотна, активно воздействующие на зрителя, дающие богатую пищу уму и сердцу.

В начале века известный русский и советский искусствовед Сергей Дурылин сказал: «Единственный путь освобождения от тирании упадка в искусстве есть путь символизма, как художественного метода, мифотворчества, как плоти искусства...»

Не живое ли воплощение сказанного видим мы сегодня на полотнах Васильева? Он действительно принял за исходный принцип творчества мироотношение народа. Художник ступил на путь мифотворчества в поисках героя, способного служить делу внутреннего преображения людей; искал в мифологии русского и соседних народов гармонического, идеального человека древности, а найденные и глубоко осмысленные художественные образы смело выражал в новых формах, создавая глубоко символические полотна.

Сегодня мы видим, какое разнообразие характеров - суровых, светлых, исполненных практической заботы или тонкой поэзии - создано художником. Всматриваясь в черты этих героев, живые и индивидуальные, лучше начинаем понимать свою историю, самих себя, окружающую жизнь. И словно лучик света, посланный из какого-то неведомого мира, освещает наши души. На время мы забываем свои мысли, желания и внимательно присматриваемся к этому лучу. Образы, знакомые раньше только снаружи, высвечиваются, и кажется, будто мы видим бьющиеся в них сердца.

Среди всей мудрости, которую мы впитываем в себя, пребывая на высоте своих устоявшихся понятий, вдруг останавливаемся и спрашиваем - а так ли чист наш внутренний мир, так ли тепло в нас сердце, как в тех людях, созданных художником, которых мы лишь раз увидели, но навсегда запомнили?

Жизненный путь художника измеряется не прожитыми годами, а оставленным им творческим наследием. И оно у Васильева внушительно - 400 живописных, графических работ и эскизов!

Десятки раз по инициативе Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры открывались посмертные выставки этого мастера. Зрители часто спрашивают, в чем же секрет яркого дарования художника, каким образом удалось ему талант, данный от рождения, вознести до самобытного мастерства? Секрет этот - в народности! Васильев народный, национальный художник по сути своей.

Картины художника отмечены красотой, а не красивостью, в них живое слияние души исполнителя и души народа-творца! И народ почувствовал, признал в нем своего художника. Каждой новой встречи с ним люди ждут с нетерпением. Что может быть выше такого гармоничного созвучия душ художника и зрителя?! Тяга людей к прекрасному - залог духовного здоровья нации, говорил Ф.М. Достоевский. А народ, имеющий здоровый дух, - неистребим.

Велико воспитательное и интернациональное значение творчества Васильева. Его картины прославляют мужество и героизм, пробуждают в молодых людях готовность повторить подвиг отцов. Художник черпал материал для творчества из жизни русского народа, которую знал лучше всего. Но эстетическая ценность его картин, та красота человека и природы, что они утверждают, является достоянием всего советского народа, они понятны зрителю любой национальности. Понятны его работы и зарубежному зрителю, проявившему самый живой интерес к творчеству художника. Истинно народное искусство всегда становится общечеловеческим достоянием.

Живет в Коломне пожилая женщина - Клавдия Парменовна Васильева, мать большого художника. Трудная жизнь за ее спиной. Уходят годы, а забот не убавляется. Десятки выставок, подаривших людям радость, принесли ей огорчения: картины заметно пострадали и требуют серьезной реставрации. Это тоже ложится новым грузом на ее женские плечи. Долго ли еще нести ей свои и чужие заботы?!

Щемящая грусть часто подкатывает к сердцу. А когда совсем становится невмоготу, то во сне к ней приходит сын... Вот она слышит Костины шаги... Подошел, открыл калитку их старого дома и по обычаю выстучал в окно несколько тактов из марша Бетховена. Прежде он всегда говорил: «Матушка, ты не торопись открывать, у тебя давление, я подожду на крыльце!»

Вошел тихо. Позвал:

Посмотрел на нее долгим ласковым взглядом и вдруг сказал с горькой нежностью:

Ты очень устала, родная... Я знаю... Пожалуйста, потерпи. Помоги мне еще немного...

Творчество в высшей степени одаренного художника, рано ушедшего из жизни при невыясненных обстоятельствах, вызывает ожесточенные споры. Искусствоведы отмахиваются от его работ, а публика, которая посещает его музей в Москве в Лианозовском парке, совсем другого мнения: картины Константина Васильева околдовывают и обвораживают, погружая в совсем иные миры.

Творчество К. Васильева

В наследии художника, который работал всего пятнадцать лет, сохранилось более четырехсот произведений. Можно выделить основные направления, которые затрагивают душу:

• Картины Константина Васильева об Отечественной войне.
• Темы русских былин, песен, сказок.
• Скандинавский эпос.
• Пейзаж.
• Портрет.

Картины Константина Васильева настолько необычны и удивительны, что их невозможно перепутать с произведениями других художников.

Вечная тема - война

Люди не перестают воевать, у них остается только мечта о мире. Герои полотен К. Васильева выходят на бой, чтобы защитить родной очаг, своих близких. При этом неважно, в какое время это происходит, кто пришел на русскую землю. Для захватчика вставший на защиту дорогой сердцу земли народ оставит место только для его могилы. У воина, обнажившего меч или взявшего автомат или винтовку, нет страха смерти, какими бы жуткими ни казались враги. Пафос русского героического народа отражают картины Константина Васильева с названиями: «Прощание славянки», «Парад сорок первого», «Унтер-ден-Линден в огне», «Поединок Пересвета с Челубеем», «Илья Муромец освобождает узников», «Бой со змеем». Особняком стоит «Нашествие».

В нем под свинцовым небом шествуют маршем колонны, которым нет конца, уже по разоренной русской земле. В разрушенном ими храме на руинах алтаря встали строем святители земли русской. Они вместе с солдатами, которые отдадут за Родину всю кровь до последней капли, помогут освободить Отечество в эту тяжкую годину для каждого русского, когда вражьи силы стремятся не только физически уничтожить народ, но сломить его дух, искоренить культуру. Наш воин спокоен в смертельном бою, хотя смерть кружится над ним, но любимая верит в него, и эта вера спасала от смерти, от свистящей пули.

«Парад сорок первого»

Вся сила духа русского народа отражена в этом полотне. В сорока км от Москвы идут тяжелейшие бои за каждый кусочек земли, за каждую высоту. Им на помощь прямо с парада на поле боя пойдут другие русские патриоты, которые зачастую не умеют даже стрелять и никого в жизни не убивали, даже котенка или щенка. А теперь настало время, когда надо сразиться с черной ордой. Художник взял ракурс сверху не случайно. Крупным планом стоят люди, защитившие Родину в Смутное время от польской интервенции: мещанин Козьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. Их образы слились в единое целое в исторической памяти народа. Именно они благословляют людей, идущих в бой, а не «вожди», которые спрятаны за трибунами еле видного Мавзолея.

Холодные полотна

Картины Константина Васильева часто называют холодными. Но видно изнутри идущий, еле сдерживаемый огонь. Внимательно присмотритесь к репродукциям, которые были даны. Картины Константина Васильева, фотографии которых появятся ниже, разве можно назвать безжизненными и холодными? Мы живем не на востоке, а на суровом севере, который сформировал наш менталитет: вечная борьба со скудной природой, которая не дает достаточно еды для выживания. Морозы, которые приходят уже ранней осенью, а весной не собираются отступать. Какие же люди выросли на этой земле? Твердые, стойкие, не любящие выражать эмоции, скрывающие свою боль и слезы, смеющиеся над своим положением, каким бы безнадежным оно ни казалось. Яркость и тепло, игривость можно найти у французских или итальянских мастеров, а Константин Васильев, художник, картины с названиями которого мы рассматриваем, совершенно иной. Посмотрите на «Северного орла». В лютый мороз, в распахнутом полушубке, без шапки, прикрытый копной волос на голове, суровый зрелый мужчина сейчас разогреется до того, что сбросит и полушубок, заготавливая дрова. Если же подойдет лихоимец, то топор его остер. Велика сила его человеческого духа.

«Нежданная встреча»

А какой может быть встреча двух гордых людей? Внешне они бесстрастны. Идет молчаливый разговор глазами. Если женщина решит, что мужчина достоин ее, то она не посмотрит на условности. На такую ручкой не махнешь: «Иди, мол, не до тебя», и за пояс ее не заткнешь. Два характера, один круче другого, написал К. Васильев, изобразив прекрасную внешне пару. Оба образа завершены. У картины можно стоять часами.

Русские легенды и предания

Художник Васильев Константин картины писал очень спорные. Возьмем, например, полотно «Илья Муромец - борец с христианской чумой».

В католические добрые времена его бы сразу отравили на костер, православные помедлили бы с недельку, но тоже бы не постеснялись с расправой. А так добрый молодец борется за родные отеческие установления. И что ж он делает? Посшибал золотые маковки с киевских церквей, исполненный веры, что борется за правое дело. Грозен его лик. Он осматривается, куда еще приложить свою силушку. Он уверен в своей правоте, силе, нравственной и житейской мудрости. На пиру он рассердился на князя Владимира, попал за дерзость в темницу, вышел и начал мстить за несправедливое поругание. Илья Муромец - это неукротимая вольная русская душа, которая еще долго будет отрекаться от насильственного крещения, вспоминать своих исконных богов, молиться им, прячась в глухих северных лесах.

Скандинавские саги

Скандинавские сюжеты хорошо освоил Константин Васильев. Картины «Валькирия», «Вотан», рисунки «Скандинавский воин», «Зигфрид» являются воплощением воинской стойкости.

«Валькирия»

Перед нами стоит над убитым ратником совершенная в своей красоте Валькирия. Позади нее - ее верный белоснежный конь. От нее исходит сияние. Ее фигура статична, как и недвижим погибший, который крепко сжимает свой меч. Еще несколько минут задумчивости, и дева заберет его в Вальхаллу.

Дева прекрасна и сильна. Ее глаза твердо смотрят вдаль, а доспехи и меч говорят, что она даст отпор любому, кто посмеет к ней приблизиться. Отдельный портрет Валькирии крупным планом показывает ее голубые, как льдинки, глаза. Из-под крылатого шлема выбились золотистые кудри, их разметал ветер. Прекрасна в своей невозмутимости дочь Одина.

Завещание

Последняя картина, написанная Васильевым, - «Человек с филином».

Мудрый старец стоит на фоне заснеженной равнины. Он поднял руку с кнутом, и на нее сел огромный филин. В правой руке он держит зажженную свечу, когда она истает, то догорит и пергамент с алой надписью «Константин Великоросс 1976». Таким именем часто называл себя Васильев. Как случилось, что он предсказал год своей смерти вместе с гибелью пергамента в огне? Этого уже никто не узнает. Но дым от костерка превращается в растущий дубок, которому суждено стать могучим древом.

Закончив это полотно, К. Васильев сказал другу, что теперь он знает, как надо писать. Но мы уже не дождемся его новых работ.

Если вы понимаете, что вашей потребностью является благотворительная помощь, то обратите внимание на эту статью.
К вам обратились за помощью те, кто без вашего участия может лишиться увлекательного дела.
Многие дети, мальчишки и девчонки, мечтают стать пилотами на трассе.
Они ходят на занятия, где под руководством опытного тренера изучают приемы скоростного вождения.
Только постоянные упражнения позволяют правильно обгонять, выстраивать траекторию и выбирать скорость.
В основе победы на трассе лежит хорошая квалификация. И, конечно, профессиональный карт.
Дети, которые занимаются в кружках, полностью зависят от взрослых, потому что отсутствие денег и сломанные запчасти не позволяют участвовать в соревнованиях.
Сколько удовольствия и новых ощущений испытывают ребята, когда они попадают за руль и начинают управлять машиной.
Может быть, именно в таком кружке растут не только чемпионы России, но даже будущие чемпионы мира в этом виде спорта?!
Вы можете помочь детской секции картинга, которая находится в городе Сызрань. У них в настоящее время просто бедственное положение. Все держится на энтузиазме руководителя: Краснова Сергея.
Прочитайте моё письмо и посмотрите фотографии. Обратите внимание на то, с каким увлечением работают мои воспитанники.
Они любят этот развивающий вид спорта и очень хотят продолжать обучение. Обращаюсь к вам с просьбой помочь выжить секции картинга в городе Сызрани.
Раньше в городе было ДВЕ станции юных техников, и в каждой была секция картинга. Картинг был ещё и во Дворце пионеров. Сейчас в городе нет ни одной стации, и кружок во Дворце пионеров тоже уничтожили. Закрыли – не поворачивается сказать, просто уничтожили!
Мы боролись, писали письма, везде ответ у них один. Лет пять тому назад я ездил к губернатору Самарской области на прием. Он не принял, а приняла меня заместитель.
Вот после этого нам дали помещение, где мы и базировались. У нас очень много детей хотят заниматься картингом, но очень плохая материальная часть не позволяет набирать детей.
Да и большая часть картингов требует ремонта. Вот в таком положении находится наш кружок.
Мы обращались и к мэру города Сызрань за помощью. Второй год ждем помощи. Решили обратиться через интернет к вам за помощью.
Связаться со мной,адрес для ПОСЫЛОК ,446012 Самарская обл.г.Сызрань,ул.Новосибирская 47,связаться можно через соцсети СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ КРАСНОВ .или пишите на почту [email protected] Всегда, находясь на волне успеха, надо творить дела милосердия, подавать милостыню. А если Господь помогает в тяжелых обстоятельствах, то не забывать после о благодарности. Тогда и Он не забудет о ваших нуждах.