О единственном сыне графа шереметева и прасковьи жемчуговой. Прасковья ивановна жемчугова-шереметева Какие кинофильмы посвящены крепостной актрисе шереметьева жемчуговой
Родилась 31 июля 1768 г. в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии (ныне Большесельского района Ярославской области) в семье Ивана Степановича Ковалёва, крепостного кузнеца Шереметевых. В семь лет взята на воспитание княгиней Марфой Михайловной Долгорукой в Кусково, в подмосковную усадьбу Шереметевых, — у девочки были хорошие музыкальные способности и её готовили для Кусковского крепостного театра, где она дебютировала в июне 1779 г. в роли служанки в опере Гретри «Опыт дружбы», а уже со следующего сезона ей доверяют и главные роли. Согласно традиции, по которой актёрам шереметевского театра давали имена по названиям драгоценных камней, Прасковья Ковалёва получила псевдоним Жемчугова.
Она обладала красивым лирико-драматическим сопрано, хорошо играла на клавесине и арфе, была выучена итальянскому и французскому языкам. Спектакль «Браки Самнитян», где она сыграла свою лучшую роль, посещали Екатерина II и Станислав Понятовский, а в 1797 г. Павел I, который, пожаловав хозяину театра графу Николаю Петровичу Шереметеву звание обер-гофмаршала, потребовал его присутствия в Петербурге. Шереметев забирает с собой и лучшую часть своей труппы, в том числе и Жемчугову. В сыром климате Петербурга у неё обострился туберкулёз, пропал голос, и она вынуждена была оставить сцену. В 1798 г. Николай Шереметев даёт вольную всей семье Ковалёвых и Прасковье Ивановне, а 6 ноября 1801 г. венчается с ней тайным браком в церкви Симеона Столпника на Поварской улице в Москве. 3 февраля 1803 г. она родила сына, Дмитрия, но беременность и роды подорвали её здоровье, — Прасковья Жемчугова умерла спустя три недели, 23 февраля 1803 г.
Прасковья Ивановна Ковалёва Жемчугова
Многие биографы этой женщины сокрушаются по поводу несчастной судьбы бедной крепостной актрисы, сочувствуют её подневольному положению, делают её едва ли не символом страдальческой участи художника на Руси, забывая почему то при этом, что Параша Жемчугова имела в своей жизни все — любимое дело, в котором была вознесена на пьедестал славы, любимого человека, который души в ней не чаял, и наконец — богатство и неограниченную власть над всеми, кто находился в неволе у её мужа. Жемчугова, безусловно, была талантлива, но сколько их прекрасных, гениальных русских актрис канули в Лету только потому, что в отличие от удачливой Параши не смогли обрести всесильного покровителя. Так что, если и считать Жемчугову символом, то скорее, почти чудесным — как может повезти женщине, от рождения имеющей только неплохие природные данные.
Фамилия Шереметевых принадлежала к числу самых богатых и знатных семей России. Её отпрыски сорили деньгами, роскошествовали и привыкли ни в чём себе не отказывать. Так что, когда дворянская среда после петровской эпохи заболела театроманией, граф Шереметев Пётр Борисович отдался новому увлечению с размахом хорошо обеспеченного человека.
Поначалу в доме графа устраивались любительские спектакли, в которых не стеснялись представлять роли самые знатные вельможи екатерининского двора. Так, посетившую Шереметева императрицу «угостили» постановкой с участием самого Петра Борисовича и его юного сына Николая. Вероятно, уже тогда молодой граф «заболел» театром.
Средств для оформления спектаклей не жалели. Представления своей роскошью не уступали дворцовым. Участники и особенно участницы их демонстрировали со сцены свои лучшие фамильные драгоценности. Как сообщали «Санкт Петербургские ведомости», во время одного из спектаклей у Шереметевых на четырех великосветских любительницах «одних бриллиантов было на два миллиона рублей».
Постепенно лёгкое увлечение Мельпоменой переросло у Шереметьева в подлинную страсть, и он занялся устройством домашнего театра в своём подмосковном имении Кусково. Но серьёзное дело требовало профессионального подхода, и прежде всего необходимы были настоящие, занимающиеся сценой не время от времени, а постоянно, актёры. Благо, Шереметев имел в собственности около тысячи крепостных душ. Им то и предстояло решить проблему графского театра.
Восьми лет отроду была взята в барский дом Параша Ковалёва, живая востроглазая девочка с утончёнными не крестьянскими манерами.
Трудно сказать, по каким параметрам отбирали кандидатов для обучения актёрству, но Парашу почему то сразу выделили и отдали на воспитание одинокой, скучавшей княгине Марфе Михайловне Долгорукой. Сытая барская жизнь после безрадостного раннего детства показалась Параше чуть ли не сказкой. Граф любил устраивать в великолепном кусковском парке, что называется, народные гуляния. Московская публика в назначенные дни валом валила в имение гостеприимного «креза старшего» — так называли в аристократических гостиных Петра Борисовича Шереметева.
В такие дни дворовых тоже звали в парк. Девушек и молодух обряжали в шёлковые русские сарафаны. Молодым мужикам и парням выдавали разноцветные кафтаны и персидские кушаки. Когда же господа и гости выходили после обеда на балкон — холопы должны были петь и плясать, дуть в рожки и играть на балалайках и деревянных ложках. Параше же разрешалось беззаботно бегать среди веселящихся и играть в пятнашки.
Пышные гуляния, роскошь обстановки не могли не впечатлять, не поражать воображение. Девочка с восторгом и завистью наблюдала за крепостными актрисами, мечтая о том дне, когда она в нарядном платье так же выйдет на сцену и будет петь арии. Надо сказать, что Параша получила в доме княгини Долгорукой прекрасное образование — она много читала, обучилась французскому, музицировала и овладела правилами этикета. Теперь её уже мало что связывало с бедным родительским домом, где «воевал» пьяница отец.
Пока Параша подрастала и становилась настоящей барынькой, младший Шереметев набирался уму разуму за границами. То, что он увидел во Франции, Голландии, посещение изысканных аристократических салонов, знакомство с трудами Монтескьё, Дидро, Руссо необычайно повлияло на мировоззрение молодого графа. Стоит только упомянуть, что его библиотека насчитывала более шестнадцати тысяч томов, причём значительную часть составляли книги о театре и музыке.
Четыре года, проведённые в путешествии, не прошли даром для Николая. Вернувшись домой и получив должность директора Московского банка, граф внимательно приглядывался к порядкам в Кусково. Театральные забавы отца показались молодому Шереметеву наивными, отставшими от времени. Он лично принялся за дело. Особенно много надежд возлагал Шереметев на «определённых к театру» детей, в них он видел будущее своей затеи.
Худенькая, с большими, немного испуганными глазами Параша Ковалёва вызвала у Николая восторг, смешанный с удивлением, «прекрасным даром органа». Её голос пленял необычайной глубиной и оригинальностью. Почувствовав в девочке сильное дарование, граф стал уделять ей все большее внимание: беседовал, играл на клавикордах, заставляя Парашу петь. Ему не терпелось скорее увидеть её на сцене, и потому он, не посмотрев на возраст, вскоре назначил одиннадцатилетнюю актрису на небольшую роль служанки Губерт в опере Гретри «Опыт дружбы».
22 июня 1779 года был, наверное, самым трудным днём в жизни Параши Ковалёвой. Она волновалась чрезмерно, выходя на сцену, но её благосклонно приняла публика, правда, не придав особенного значения появлению на сцене милого, обаятельного ребёнка. Зато граф Николай Петрович, по всей вероятности, был очень доволен дебютом Параши, потому что вскоре в опере итальянского композитора Саккини «Колония, или Новое селение» Шереметев поручил ей главную роль. Трудно себе сейчас представить, как двенадцатилетняя девочка справилась с ролью любящей и страдающей героини, но театральные хроники того времени говорят, что дебюту молодой актрисы сопутствовал огромный успех. Следует упомянуть, что именно тогда Параша впервые появилась в афише под новой фамилией Жемчугова. Шереметев решил заменить «мужицкие» фамилии своих актрис новыми, более благозвучными, по названиям драгоценных камней. Так появились на русской сцене Яхонтовы, Изумрудовы, Бирюзовы.
Настоящая жизнь крепостной актрисы началась с переселения Параши из ставшего уже родным дома княгини Долгорукой в специальный флигель, куда поселяли всех лицедеев шереметевского театра. Здесь ей назначили «верховую дачу», то есть питание с барского стола. День был расписан по часам и в основном заполнен репетициями и занятиями актёрским мастерством. Молодой граф явно предпочитал новую приму всем другим артисткам, и лучшие роли доставались ей, Параше Ковалёвой. Однако никаких интимных отношений между юной актрисой и Шереметевым не замечалось. Его фавориткой долгое время была Анна Изумрудова.
Слухи о прекрасной игре Жемчуговой быстро распространялись среди любителей театра. Многие сокрушались, что не попали на то или иное представление. Молодой граф гордился своим детищем и вскоре решил строить новое здание театра.
Открытие его было приурочено к посещению подмосковного имения Шереметевых Екатериной II. 30 июня 1787 года императрица прибыла в Кусково. В программе увеселений центральное место отводилось театру. Екатерине II демонстрировалась лучшая постановка шереметевского театра — опера Гретри «Браки самнитян». Глубина новой, двадцатичетырехметровой сцены дала возможность широко развернуть эффектные массовые картины. Выписанные из Парижа театральные машины позволяли производить быстрые, почти бесшумные перемены. Все в новом театре выглядело не хуже, а может быть, даже и лучше, чем на придворной сцене Эрмитажа. Однако главное впечатление на великодержавную зрительницу произвела порывистая вдохновенная игра Параши Жемчуговой. Екатерина II пожаловала актрисе бриллиантовый перстень.
30 октября 1788 года умер старый граф Пётр Борисович Шереметев. Все его несметные богатства и более двухсот тысяч крестьян Перешли к сыну. На несколько месяцев Николай Петрович ударился в беспробудное пьянство и развлечения. Театр был заброшен, актёры томились неизвестностью своей судьбы и с тревогой наблюдали за вакханалиями барина. И нашёлся только один человек, который смог остановить графа. Это была Жемчугова. Вероятно, несмотря на свой нежный возраст, несмотря на многочисленных любовниц Шереметева, именно Параша имела неограниченное влияние на графа. Она почувствовала это не сразу, но когда тридцатисемилетний, сильный мужчина посмотрел впервые с детским преклонением и восторгом на свою крепостную, когда Параша увидела в его глазах одержимость любовным чувством, она поняла — судьба её определена навсегда.
Театр ожил. Хозяином его по прежнему оставался Шереметев, но теперь ещё появилась и хозяйка — Прасковья Ивановна, как стали называть Парашу актёры и музыканты. Для Жемчуговой граф выстроил новый дом, значительно реконструировал театр. Казалось, жизнь нашей героини превратилась в рай. Однако радовала Парашу по прежнему только работа. Впечатлительная, нервная, она не умела почивать на лаврах, её угнетало нестабильное, зависимое существование при графе. Любимый души не чаял в своей Параше, не отходил от неё ни на шаг, но слухи о странной привязанности графа распространились уже далеко за пределы кусковской усадьбы. Родные, близкие да и просто знакомые Шереметевых судачили и рядили на все голоса. Параше эти голоса грозили мщением и ненавистью. Она боялась за себя, но ещё больше её сердце сжималось от страха за своего ненареченного мужа.
Для Шереметева и его возлюбленной «Кусково стало злобным». Убегая от пересудов и молвы, граф приказывает приготовить для их уютного гнёздышка имение в Останкино. Весной 1795 года Прасковья Ивановна с Николаем Петровичем, а вместе с ними и весь штат актёров, актрис, музыкантов, служителей сцены перебираются в новую усадьбу. Должно быть, эти дни были самыми счастливыми в жизни Жемчуговой. Ничто в Останкино не напоминало о подневольном положении крепостной актрисы, здесь она чувствовала себя полной хозяйкой, даже театр был построен специально для неё, Параши Жемчуговой. С большим успехом на новой сцене прошла героическая опера «Взятие Измаила», где вновь блистала несравненная Параша.
Однако счастье никогда не бывает долгим. Вскоре актриса тяжело заболела, у неё открылся туберкулёз. Она навсегда потеряла возможность петь и только самоотверженная забота графа помогла ей подняться на ноги. 15 декабря 1798 года, на фоне смертельной опасности, нависшей над жизнью любимой женщины, граф, наконец, решился дать вольную своей крепостной актрисе. Это событие вызвало новую волну толков. Вольную получила и вся семья Ковалёвых.
Много раз на шереметевской сцене шли сентиментальные пьесы, в которых простые крестьянки неожиданно оказывались дворянками и тем самым обретали права людей благородного происхождения. Граф мучительно обдумывал способы превращения своей «преступной» связи во вполне законную, и сочинённый им «спектакль» оказался последним в шереметевском театре. За большие деньги стряпчий подобрал из архивов необходимые факты, будто ведёт свой род Параша Ковалёва из древней дворянской польской фамилии Ковалевских и будто предок её Якуб оказался в 1667 году в русском плену и будто его потомки нашли пристанище в доме Шереметевых.
6 ноября 1801 года граф вступил в брак с Прасковьей Ивановной Ковалёвой, однако венчание проходило в строжайшей тайне. Решиться на огласку Шереметев не посмел.
Сына Параша рожала уже смертельно больная. 3 февраля 1803 года, когда ребёнок появился на свет, его немедленно унесли от матери: боялись, что младенец заразится от больной. Бедная женщина ещё двадцать дней провела в мучительном бреду, просила, чтобы ей показали сына. Подруги подносили его к дверям спальни, она немного успокаивалась. В предчувствии кончины жены Николай Петрович занялся судьбой сына. Скрывать брак дальше было бессмысленным, и граф обратился со слёзным письмом к государю Александру с просьбой признать законность прав своего наследника.
В ночь на 23 февраля Параша Жемчугова умерла. Похороны её отличались пышностью и… полным отсутствием знатных господ. Аристократический мир и после смерти не признал простолюдинку.
В память о покойной Николай Петрович, преданно любивший свою жену, построил в Москве на Сухаревой площади «странноприимный дом». В уставе его говорилось о том, что дом должен «дать бесприютным ночлег, голодным обед и ста бедным невестам приданое». Ныне в этом здании находится знаменитый Институт скорой помощи имени Склифосовского. Поистине, неисповедимы пути господни…
Оригинал записи и комментарии на
Русская актриса, певица (сопрано). До 1798 года была крепостной. С 1779 года выступала в театре Шереметевых.
Многие биографы этой женщины сокрушаются по поводу несчастной судьбы бедной крепостной актрисы, сочувствуют ее подневольному положению, делают ее едва ли не символом страдальческой участи художника на Руси, забывая почему-то при этом, что Параша Жемчугова имела в своей жизни все - любимое дело, в котором была вознесена на пьедестал славы, любимого человека, который души в ней не чаял, и наконец - богатство и неограниченную власть над всеми, кто находился в неволе у ее мужа. Жемчугова, безусловно, была талантлива, но сколько их прекрасных, гениальных русских актрис канули в Лету только потому, что в отличие от удачливой Параши не смогли обрести всесильного покровителя. Так что если и считать Жемчугову символом, то скорее, почти чудесным - как может повезти женщине, от, рождения имеющей только неплохие природные данные.
Фамилия Шереметевых принадлежала к числу самых богатых и. знатных семей России. Ее отпрыски сорили деньгами, роскошествовали и привыкли ни в чем себе не отказывать. Так что, когда дворянская среда после петровской эпохи заболела театроманией, граф Шереметев Петр Борисович отдался новому увлечению с размахом хорошо обеспеченного человека.
Поначалу в доме графа устраивались любительские спектакли, в которых не стеснялись представлять роли самые знатные вельможи екатерининского двора. Так, посетившую Шереметева императрицу "угостили" постановкой с участием самого Петра Борисовича и его юного сына Николая. Вероятно, уже тогда молодой граф "заболел" театром.
Средств для оформления спектаклей не жалели. Представления своей роскошью не уступали дворцовым. Участники и особенно участницы их демонстрировали со сцены свои лучшие фамильные драгоценности. Как сообщали "Санкт-Петербургские ведомости", во время одного из спектаклей у Шереметевых на четырех великосветских любительницах "одних бриллиантов было на два миллиона рублей".
Постепенно легкое увлечение Мельпоменой переросло у Шереметьева в подлинную страсть, и он занялся устройством домашнего театра в своем подмосковном имении Кусково. Но серьезное дело требовало профессионального подхода, и прежде всего необходимы были настоящие, занимающиеся сценой не время от времени, а постоянно, актеры. Благо, Шереметев имел в собственности около тысячи крепостных душ. Им-то и предстояло решить проблему графского театра.
Восьми лет отроду была взята в барский дом Параша Ковалева, живая востроглазая девочка с утонченными не крестьянскими манерами.
Трудно сказать, по каким параметрам отбирали кандидатов для обучения актерству, но Парашу почему-то сразу выделили и отдали на воспитание одинокой, скучавшей княгине Марфе Михайловне ДОЛГОРУКОЙ. Сытая барская жизнь после безрадостного раннего детства показалась Параше чуть ли не сказкой. Граф любил устраивать в великолепном кусковском парке, что называется, народные гуляния. Московская публика в назначенные дни валом валила в имение гостеприимного "креза старшего" - так называли в аристократических гостиных Петра Борисовича Шереметева. В такие дни дворовых тоже звали в парк. Девушек и молодух обряжали в шелковые русские сарафаны. Молодым мужикам и парням выдавали разноцветные кафтаны и персидские кушаки. Когда же господа и гости выходили после обеда на балкон - холопы должны были петь и плясать, дуть в рожки и играть на балалайках и деревянных ложках. Параше же разрешалось беззаботно бегать среди веселящихся и играть в пятнашки.
Пышные гуляния, роскошь обстановки не могли не впечатлять не поражать воображение. Девочка с восторгом и завистью наблюдала за крепостными актрисами, мечтая о том дне, когда она в нарядном платье так же выйдет на сцену и будет петь арии. Надо сказать, что Параша получила в доме княгини Долгорукой прекрасное образование - она много читала, обучилась французскому, музицировала и овладела правилами этикета. Теперь ее уже мало что связывало с бедным родительским домом, где "воевал" пьяница-отец.
Пока Параша подрастала и становилась настоящей барынькой, младший Шереметев набирался уму-разуму за границами. То, что он увидел во Франции, Голландии, посещение изысканных аристократических салонов, знакомство с трудами Монтескье, Дидро, Руссо необычайно повлияло на мировоззрение молодого графа. Стоит только упомянуть, что его библиотека насчитывала более шестнадцати тысяч томов, причем значительную часть составляли книги о театре и музыке. Четыре года, проведенные в путешествии, не прошли даром для Николая. Вернувшись домой и получив должность директора Московского банка, граф внимательно приглядывался к порядкам в Кусково. Театральные забавы отца показались молодому Шереметеву наивными, отставшими от времени. Он лично принялся за дело. Особенно много надежд возлагал Шереметев на "определенных к театру" детей, в них он видел будущее своей затеи.
Худенькая, с большими, немного испуганными глазами Параша Ковалева вызвала у Николая восторг, смешанный с удивлением, "прекрасным даром органа". Ее голос пленял необычайной глубиной и оригинальностью. Почувствовав в девочке сильное дарование, граф стал уделять ей все большее внимание: беседовал, играл на клавикордах, заставляя Парашу петь. Ему не терпелось скорее увидеть ее на сцене, и потому он, не посмотрев на возраст, вскоре назначил одиннадцатилетнюю актрису на небольшую роль служанки Губерт в опере Гретри "Опыт дружбы".
22 июня 1779 года был, наверное, самым трудным днем в жизни Параши Ковалевой. Она волновалась чрезмерно, выходя на сцену, но ее благосклонно приняла публика, правда, не придав особенного значения появлению на сцене милого, обаятельного ребенка. Зато граф Николай Петрович, по всей вероятности, был очень доволен дебютом Параши, потому что вскоре в опере итальянского композитора Саккини "Колония, или Новое селение" Шереметев поручил ей главную роль. Трудно себе сейчас представить, как двенадцатилетняя девочка справилась с ролью любящей и страдающей героини, но театральные хроники того времени говорят, что дебюту молодой актрисы сопутствовал огромный успех. Следует упомянуть, что именно тогда Параша впервые появилась в афише под новой фамилией Жемчугова. Шереметев решил заменить "мужицкие" фамилии своих актрис новыми, более благозвучными, по названиям драгоценных камней. Так появились на русской сцене Яхонтовы, Изумрудовы, Бирюзовы.
Настоящая жизнь крепостной актрисы началась с переселения Параши из ставшего уже родным дома княгини Долгорукой в специальный флигель, куда поселяли всех лицедеев шереметевского театра. Здесь ей назначили "верховую дачу", то есть питание с барского стола. День был расписан по часам и в основном заполнен репетициями и занятиями актерским мастерством. Молодой граф явно предпочитал новую приму всем другим артисткам, и лучшие роли доставались ей, Параше Ковалевой. Однако никаких интимных отношений между юной актрисой и Шереметевым не замечалось. Его фавориткой долгое время была Анна Изумрудова.
Слухи о прекрасной игре Жемчуговой быстро распространялись среди любителей театра. Многие сокрушались, что не попали на то или иное представление. Молодой граф гордился своим детищем и вскоре решил строить новое здание театра.
Открытие его было приурочено к посещению подмосковного имения Шереметевых Екатериной II. 30 июня 1787 года императрица прибыла в Кусково. В программе увеселений центральное место отво дилось театру. Екатерине II демонстрировалась лучшая постановка шереметевского театра - опера Гретри "Браки самнитян". Глубина новой, двадцатичетырехметровой сцены дала возможность широко развернуть эффектные массовые картины. Выписанные из Парижа театральные машины позволяли производить быстрые, почти бесшумные перемены. Все в Новом театре выглядело не хуже, а может быть, даже и лучше, чем на придворной сцене Эрмитажа. Однако главное впечатление на великодержавную зрительницу произвела порывистая вдохновенная игра Параши Жемчуговой. Екатерина II пожаловала актрисе бриллиантовый перстень.
30 октября 1788 года умер старый граф Петр Борисович Шереме-тев. Все его несметные богатства и более двухсот тысяч крестьян перешли к сыну. На несколько месяцев Николай Петрович ударился в беспробудное пьянство и развлечения. Театр был заброшен, актеры томились неизвестностью своей судьбы и с тревогой наблюдали за вакханалиями барина. И нашелся только один человек, который смог остановить графа. Это была Жемчугова. Вероятно, несмотря на свой нежный возраст, несмотря на многочисленных любовниц Шереметева, именно Параша имела неограниченное влияние на графа. Она почувствовала это не сразу, но когда тридцатисемилетний, сильный мужчина посмотрел впервые с детским преклонением и восторгом на свою крепостную, когда Параша увидела в его глазах одержимость любовным чувством, она поняла - судьба ее определена навсегда.
Театр ожил. Хозяином его по-прежнему оставался Шереметев, но теперь еще появилась и хозяйка - Прасковья Ивановна, как стали называть Парашу актеры и музыканты. Для Жемчуговой граф выстроил новый дом, значительно реконструировал театр. Казалось, жизнь нашей героини превратилась в рай. Однако радовала Парашу по-прежнему только работа. Впечатлительная, нервная, она не умела почивать на лаврах, ее угнетало нестабильное, зависимое существование при графе. Любимый души не чаял в своей Параше, не отходил от нее ни на шаг, но слухи о странной привязанности графа распространились уже далеко за пределы кусковской усадьбы. Родные, близкие да и просто знакомые Шереметевых судачили и рядили на все голоса. Параше эти голоса грозили мщением и ненавистью. Она боялась за себя, но еще больше ее сердце сжималось от страха за своего ненареченного мужа.
Для Шереметева и его возлюбленной "Кусково стало злобным". Убегая от пересудов и молвы, граф приказывает приготовить для их уютного гнездышка имение в Останкине. Весной 1795 года Прасковья Ивановна с Николаем Петровичем, а вместе с ними и весь штат актеров, актрис, музыкантов, служителей сцены перебираются в новую усадьбу. Должно быть, эти дни были самыми счастливыми в жизни Жемчуговой. Ничто в Останкине не напоминало о подневольном положении крепостной актрисы, здесь она чувствовала себя полной хозяйкой, даже театр был построен специально для нее, Параши Жемчуговой. С большим успехом на новой сцене прошла героическая опера "Взятие Измаила", где вновь блистала несравненная Параша.
Однако счастье никогда не бывает долгим. Вскоре актриса тяжело заболела, у нее открылся туберкулез. Она навсегда потеряла возможность петь и только самоотверженная забота графа помогла ей подняться на ноги. 15 декабря 1798 года, на фоне смертельной опасности, нависшей над жизнью любимой женщины, граф, наконец, решился дать вольную своей крепостной актрисе. Это событие вызвало новую волну толков. Вольную получила и вся семья Ковалевых.
Много раз на шереметевской сцене шли сентиментальные пьесы, в которых простые крестьянки неожиданно оказывались дворянками и тем самым обретали права людей благородного происхождения. Граф мучительно обдумывал способы превращения своей "преступной" связи во вполне законную, и сочиненный им "спектакль" оказался последним в шереметевском театре. За большие деньги стряпчий подобрал из архивов необходимые факты, будто ведет свой род Параша Ковалева из древней дворянской польской фамилии Ковалевских, и будто предок ее Якуб оказался в 1667 году в русском плену, и будто его потомки нашли пристанище в доме Шереметевых.
6 ноября 1801 года граф вступил в брак с Прасковьей Ивановной Ковалевой, однако венчание проходило в строжайшей тайне. Решиться на огласку Шереметев не посмел. Сына Параша рожала уже смертельно больная. 3 февраля 1803 года, когда ребенок появился на свет, его немедленно унесли от матери: боялись, что младенец заразится от больной. Бедная женщина еще двадцать дней провела в мучительном бреду, просила, чтобы ей показали сына. Подруги подносили его к дверям спальни, она немного успокаивалась. В предчувствии кончины жены Николай Петрович занялся судьбой сына. Скрывать брак дальше было бессмысленным, и граф обратился со слезным письмом к государю Александру с просьбой признать законность прав своего наследника. В ночь на 23 февраля Параша Жемчугова умерла. Похороны ее отличались пышностью и... полным отсутствием знатных господ. Аристократический мир и после смерти не признал простолюдинку. В память о покойной Николай Петрович, преданно любивший свою жену, построил в Москве на Сухаревой площади "странноприимный дом". В уставе его говорилось о том, что дом должен "дать бесприютным ночлег, голодным обед и ста бедным невестам приданое". Ныне в этом здании находится знаменитый Институт скорой помощи имени Склифосовского. Поистине, неисповедимы пути господни...
Много написано об этой большой и светлой любви.Мне хотелось познакомиться с подробностями этой почти сказочной истории.Возможно вам тоже будет интересно.
Граф Николай Петрович Шереметев (1751-1809) один из наиболее ярких представителей российской культуры конца XVIII — начала XIX веков. Будучи одним из самых богатых дворян той эпохи, он был исключительно щедрым благотворителем. Шереметев также вписал свое имя в историю отечественной культуры как выдающийся театральный антрепренер, создатель одного из лучших театров в России. В Кускове, в своем имении, граф учредил домашний театр, в котором обучались основам актерского мастерства, музыке, пению и танцам наиболее одаренные юноши и девушки, отобранные из его крепостных.
Благодаря его попечительству выросли целые поколения талантливых крепостных актеров, музыкантов и композиторов, а Кусковский театр по серьезности постановок, по художественному стилю их оформления и, в первую очередь, по уровню подготовленности талантливой труппы стал ведущим театром России. На его представления стекался весь цвет московской публики, и содержатели частных антреприз часто даже жаловались городскому начальству, что Кусковский театр отбивает у них аудиторию.
Прима-актрисой театра, «виновницей» его небывалой славы была Прасковья Ивановна Ковалева (по сцене Жемчугова). Она родилась в 1758 году, в многодетной семье обыкновенного деревенского кузнеца, крепостного графа Шереметева. Семилетней девочкой ее взяли в господский дом, уже тогда заметив в Параше (уменьшительная форма имени Прасковья) необыкновенные артистические способности.
Сценическому мастерству ее обучали лучшие певцы, музыканты и актеры, в том числе и приглашенные графом иностранцы. Особенно славился голос Прасковьи Жемчуговой — редкое по красоте тембра и подвижности лирическое сопрано, восхищавшее самых взыскательных меломанов.
В 16 лет Прасковья Жемчугова заслуженно считалась примой театра, гипнотизируя зрителей проникновенной драматической игрой, необыкновенной для столь юной девушки, и гибким лирико-драматическим сопрано.
Жемчугова с легкостью перевоплощалась из трагедийной героини в комедийную болтушку, или в юношу-пажа – стройная хрупкая фигурка ей это позволяла. И всегда срывала бурные овации. Но когда она появлялась на сцене в образе Элианы из оперы "Самнитские браки" Гретри – зал заходился в общем рыдании.
Даже Император Павел, до болезненности не любивший выезжать из своего Михайловского замка, несколько раз покидал Петербург только для того, чтобы послушать ее удивительное пение. Со временем среди ее постоянных поклонников окажутся и последний польский король Станислав II Понятовский, и австрийский эрцгерцог — император Священной Римской империи Иосиф II, и шведский король Густав III, и многие другие знатные особы. Первый ошеломительный успех пришел к Прасковье Жемчуговой в самом начале 1780-х.
Она спела главную партию в опере Гретри «Браки самнитян». Тяготение к трагедийному, героическому репертуару, борьба сильных чувств и больших идей отразились в созданном ею образе прекрасной и мужественной девушки, бесстрашно боровшейся за свое право на счастье. Этот образ во многих чертах отражал жизненную драму самой Прасковьи Жемчуговой, ведь личная судьба крепостной актрисы была непростой и драматичной.
В 1773 году после четырехлетнего путешествия граф вернулся в Россию и посетил Кусково. Управляющий крепостным театром представил ему молодых талантливых воспитанниц и среди них граф впервые увидел юную и прекрасную Парашу Жемчугову. Впечатление его было незабываемым: «Если бы ангел сошел с небес, если гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен» — написал он в одном из писем. Любовь с первого взгляда в скором времени сделалась постоянной и единственной страстью Николая Петровича. Завидный жених (после смерти отца ему досталось громадное наследство: 200 тысяч крепостных, многочисленные имения — чуть ли не миллион десятин земли), Шереметев будет упорно отвергать самых родовитых московских невест.
Зная о невозможности брака с собственной крепостной актрисой, граф раз и навсегда для себя решит: «Никогда и ни на ком, кроме Прасковьи, не женюсь». Условности и понятие о дворянской чести и достоинстве не давали Шереметеву возможности жениться на Жемчуговой, их брак был предельно невозможен, он — обер-гофмаршал императорского Двора, она — его крепостная, да еще и актриса!
Праскловья была под стать Шереметеву. Да, прекрасное музыкальное образование, блестящее владение иностранными языками, внешнее изящество и светлая красота… Но разве дело в этом? Тождественность душ – вот первопричина глубокой страсти графа и горячей взаимности крепостной актрисы. Гармоничная, тонкая, щедрая – Жемчугова была слеплена из того же, графского, материала. И только по земным законам стояла ниже его.
Шереметев дал обет – если уж он не может жениться на возлюбленной, он не женится ни на ком. После смерти отца Николай Петрович открыто перебрался в специально построенный для Прасковьи дом в Кусковском парке.
Все знали об их отношениях – никто не осуждал. В те времена влюбленности помещиков в молоденьких крепостных распространялись повсеместно. А заподозрить Прасковью Жемчугову в каком-либо корыстном интересе было бы почти кощунственно – настолько непорочным был весь ее образ.
Однако в 1797 году, после того, как графу было пожаловано звание обергофмаршала императорского двора и ему пришлось переехать в Петербург, высшее общество разволновалось. Баснословно богатому Шереметеву исполнилось 37 лет, он был холост, да к тому же сердечен и хорош собой. Завиднейшая партия! Только отчего-то светские увеселения ему неинтересны, а в петербургском доме он живет с крепостной актриской! Это в Кускове Прасковью возносили на Олимп – в расчетливом Петербурге, где бал правили связи и происхождение, свет отзывался о ней не иначе как о дворовой девке.
А между тем, граф страшно тяготился осознанием вины перед своей любимой. Северные ветры Петербурга подорвали ее здоровье – Прасковья потеряла великолепный голос. К тому же, у нее обострился наследственный туберкулез. Давно получившая от графа вольную, Жемчугова оставалась простой содержанкой – и горечь этого положения убивала ее.
Воспользовавшись государевой благосклонностью (и присочинив легенду о Прасковье Ковалевской из рода польских шляхтичей!), Николай Петрович удостоился во всех смыслах царского подарка – Александр I подписал специальный эдикт, дававший право графу Шереметеву жениться на Прасковье Жемчуговой.
3 февраля 1803 года Прасковья Ивановна родила сына, наследника несметных шереметьевских богатств. Шереметев немедленно изолировал ребенка, чтобы предотвратить возможность заражения его туберкулезом. Матери лишь издали показывали сына.
Шереметьев собрал самых знаменитых врачей, ничего не жалел, но коварная болезнь оказалась сильней. 23 февраля 1803 года Прасковья Ивановна скончалась. Похороны тоже были почти тайными, в последний путь знаменитую актрису провожали в основном крепостные актеры, ее товарищи по сцене. Среди провожающих был архитектор Джакомо Кваренги, который преклонялся перед ее выдающимся дарованием.
Похоронена Прасковья Ивановна в Александро-Невской лавре, на могильной плите эпитафия:
Храм добродетели душа ее была,
Мир, благочестие и вера в ней жила,
В ней чистая любовь,
В ней дружба обитала...
Шереметев сделал из спальни Прасковьи Ивановны мемориальную комнату, завещав не прикасаться к сей комнате и блюсти ее как святыню.
По завещанию Прасковьи Ивановны Шереметевой были определены пособия для неимущих невест, для нуждающихся ремесленников и их семей, определялись также средства на выкуп должников из тюрем и на погребение бедны В память о любимой жене граф Шереметев построил в Москве Странноприимный дом.(ныне – НИИ им. Склифосовского).
НИИ Склифасовского.
Сын графа и Прасковьи -Дмитрий Шереметев.
Чтобы увековечить память о любимой, Шереметев воздвиг памятник в парке Фонтанного дома — в виде античного саркофага с надписью на французском языке:
"Я верю, что ее ускользающая тень
Блуждает вокруг и сегодня,
Я приближаюсь, но тут же этот дорогой образ
Возвращает меня к грусти, исчезая безвозвратно. "
Граф пережил супругу всего на шесть лет. Последние годы он провел в Петербурге, в Фонтанном доме. 1 января 1809 года Николай Петрович скончался.
Благотворитель и меценат Николай Петрович Шереметев получил от Сената золотую медаль за щедрую и бескорыстную помощь бедным. А между тем сам он был крайне скромен в оценке собственных заслуг и равнодушно относился к придворным званиям, называя себя «простым добрым человеком». В мемуарах очевидца мы читаем: «…Хоронили в простом гробу известного своей благотворительностью графа Н.П.Шереметева. По воле усопшего, все деньги, которые должны были пойти на богатое погребение, примерное его званию и большому богатству, были розданы бедным».
Родовая усыпальница Шереметевых.
Девиз дворянского рода Шереметевых гласил «Бог сохраняет все». Сегодня лишь архивные документы позволяют восстановить события вековой давности и отдать дань уважения людям, движимым благородными идеями просвещения общества. Представителям графской ветви старинного рода Шереметевых в наивысшей степени была присуща потребность бескорыстного служения отечественной культуре - как творения блага, благородных деяний, которыми будут гордиться потомки.
Хочется закончить свой небольшой рассказ об этих замечательных людях словами из завещания Н.П.Шереметева.
«В жизни у меня было всё. Слава, богатство, роскошь. Но ни в чем этом не нашел я упокоения. Помни же, что жизнь быстротечна, и лишь благие дела сможем мы взять с собой за двери гроба"
Графиня-крестьянка из Останкино. Прасковья Ивановна Жемчугова, графиня Шереметева
Графиня-крестьянка из Останкино
Прасковья Ивановна Жемчугова,графиня Шереметева.
«Все в свете позабыть хочу я для тебя.
Различность веры, нет, и то не помешает.
Что Бог один у всех, то разум мне вещает…
Любовник, друг, и муж, и просветлитель мой,
Жизнь новую приму, соединясь с тобой»
«Взятие Измаила», партия Зельмиры.
Н.И. Аргунов (1771‑1829 гг.). Портрет П.И. Ковалевой-Жемчуговой. Около 1803 г. Собрание Государственного исторического музея
Герб рода Шереметевых
В истории государства Российского графский род Шереметевых, один из самых знатных и богатых, известен со времен весьма отдаленных. Правда, графский титул Шереметевы получили лишь в 1706 году. Им был удостоен фельдмаршал Борис Петрович Шереметев за усмирение стрелецкого бунта в Астрахани. Надо особо отметить, что Борис Петрович был первым русским графом, так как прежде в России не было такого титула - до этого момента графским титулом наших аристократов жаловали иностранные государи.
Портрет фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметьева (1652-1719), работа не ранее 1710. Холст, масло. Ж-5798. Русский Музей, Михайловский замок.
Но не только ратными делами славились Шереметевы. Они были меценатами и оказывали помощь «сирым и убогим», на их средства возводили церкви и храмы, а еще Шереметевы покровительствовали искусству. Самый известный крепостной театр принадлежал этому роду, и знаменит он был не только великолепными актерами, но и продуманной планировкой, потрясающими декорациями и изумительной акустикой. Современники отмечали, что шереметевский театр в Кусково ни в чем не уступал дворцовому театру в Эрмитаже.
Кусково. Партер и оранжерея. 1761-1762 гг. Архитектор Ф.С. Аргунов. Гравюра П. Лорана.
Грот в Кусково
Кусково.Северный фасад дворца и парк. Гравюра А.Ф.Миронова,1782 г
Именно с историей этого театра связана история любви и неравного брака графа Николая Петровича Шереметева и крепостной актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой, выступавшей под псевдонимом Жемчугова.
Родилась Прасковья в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии 31 июля 1768 года. Ее отец, Иван Степанович Ковалев, был кузнецом у Шереметевых и слыл великим мастером и великим пьяницей.
"Портрет крестьянина со стаканом в руке"
Все графские крепостные знали о пристрастии своих хозяев к талантливым людям, знали и о том, что Шереметевы готовят актеров для своего театра с самого детства. А потому никто и не удивился, когда голосистую Парашу Ковалеву забрали в подмосковное имение Шереметевых - Кусково и отдали на воспитание одной из графских родственниц, княгине Марфе Михайловне Долгорукой. Параше было тогда восемь лет.
Усадьба Кусково. Работа Н.Н. Подключникова, «Усадьба Кусково. Вид со стороны пруда», 1836
Когда Шереметевы давали оперу в своем театре в Кусково, они старались не увлекаться декорациями. Не любили они и всяческие театральные эффекты. И Петр Борисович, и Николай Петрович главными в театре почитали актеров.
Здесь нам хотелось бы сделать небольшое отступление и напомнить, что судьба актрис крепостного театра была достаточно тяжелой. Талантливые и трудолюбивые «тансерки», которые могли бы стать украшением любого знаменитого театра, зачастую оказывались самым вульгарным гаремом для барина. Прекрасные актрисы, отыграв спектакль, отправлялись услаждать пресыщенных гостей своего хозяина. Особо этим славился известный «театрал» той поры, директор императорских театров, Эрмитажа, владелец усадьбы Архангельское князь Николай Борисович Юсупов. Довольно часто во время спектакля танцовщицы его домашнего театра по знаку князя сбрасывали с себя одежды и танцевали нагими.
Ланкре Н. «Танцовщица Камарго». 1730-е гг.
Шереметевы относились к своим актерам и актрисам совершенно по-другому. Здесь уважали, и даже почитали талант. За свои труды актеры получали жалованье. Кормили их при усадьбе (то есть ели они то же, что и хозяева), за здоровьем их присматривали лучшие доктора. Граф Шереметев не продавал и не покупал крепостных артистов и всегда обращался к своим актерам по имени и отчеству: так, например, Парашу не кликали Парашкой, а величали Прасковьей Ивановной. И сценические фамилии младший граф придумывал для них по названиям драгоценных камней: Гранатова, Алмазова, Жемчугова…
Никаких «шалостей и вольностей» в театре старший Шереметев не позволял не только себе, но и всем остальным. Мало того, за девушками, игравшими на сцене, велось особо «крепкое смотрение», «чтобы все было тихо и смирно». Однако на их свободу никто не посягал - актрисам разрешали «свободно гулять».
Естественно, столь же уважительно относились и к Параше Ковалевой. А псевдоним ей дали в знак маленькой жемчужины, которую однажды нашли в пруду усадьбы.
Кусково. Акварель, 1839 год
«Взращиванием» актеров у Шереметевых занимались специально приглашенные мастера. У этих первоклассных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, вокал, игру на клавесине и арфе, выучила французский и итальянский языки. Параше еще не было и одиннадцати лет, когда она впервые вышла на сцену. Она пела в опере Андре Гретри «Опыт дружбы». И уже в столь юном возрасте ей предсказывали большое будущее. Особенно восторгался успехом юной крепостной певицы хозяин театра, вернее, «младший хозяин» - сын графа Петра Борисовича Шереметева, Николай Петрович, недавно прибывший из Европы.
Портрет Петра Борисовича Шереметьева, 1760г,. Останкинский дворец, музей творчества крепостных, Москва
Ива́н Петро́вич Аргуно́в
Николай Петрович Шереметев
Худенькая, с огромными глазами девочка сильно волновалась перед спектаклем и испуганно шептала: «Только бы не потерять от волнения голос! Только бы понравиться его сиятельству!»
Но едва она ступила на сцену, как волнение прошло. И вся она преобразилась. Угловатая крестьяночка стала воплощением грации и изящества.
П.И.Жемчугова
Юная актриса и ее несомненный талант произвели на молодого графа большое впечатление. Он так уверился в Прасковье, что поручил ей главную партию в следующей постановке. Это была партия Луизы в опере Пьера Александра Монсиньи «Дезертир» (или «Беглый солдат»). Прасковья не обманула его надежд - ее выступление было поистине блестящим. Публика рукоплескала после каждого выхода Луизы-Параши, а когда она исполнила главную арию, зал буквально взорвался аплодисментами и восторженными криками, и на сцену полетели кошельки - так знатные зрители выражали свои бьющие через край чувства.
Затем последовала опера итальянского композитора Антонио Саккини «Колония, или Новое селение», и снова Шереметев поручил ей главную роль. Более опытные актеры восприняли новость с удивлением - они не были уверены, что эта девочка, пусть и талантливая, справится с ролью любящей и страдающей женщины, героини «Колонии». Многие ждали, что через день-два граф назначит другую актрису, однако Николай Петрович вел репетиции и своего решения менять не собирался. Было в этой девочке-подростке что-то такое, что буквально пленяло графа…
Портрет Н.П.Шереметьева 1798 г,Николай Аргунов
И вновь Прасковья не подвела. Ее исполнение влюбленной Белинды потрясло всех, в том числе и сомневающихся прежде актеров.
Неудивительно, что к талантливой девушке отношение было несколько особое - с ней больше занимались, о ней больше заботились, но все это внимание до поры до времени было исключительно опекой одаренной актрисы, в которой отец и сын Шереметевы видели будущую славу своего театра. Молодой граф, с отцовского согласия, перевел ее на положение первой актрисы театра.
П. И. Жемчугова — в роли Элианы ("Браки Самнитян" А. Гретри).неизв. худож. XVIII в.
Он даже возил Парашу в Москву - посмотреть город и, конечно же, спектакли в других театрах. Вообще обучение Прасковьи Ивановны доставляло Николаю Петровичу особенное удовольствие. У юной актрисы была замечательная память, и все трудности учебы давались ей легко. Она старалась не только повысить свое актерское мастерство, но и каждую свободную минуту читала, проводя много времени в графской библиотеке. А молодой граф любил играть с ней на клавесине в четыре руки и разучивать арии из разных опер.
Постепенно любовь к музыке и совместные занятия сблизили графа и крепостную актрису…
Иван Аргунов. Портрет графа Николая Петровича Шереметева в детстве. 1750
Иван Аргунов. Портрет графа Николая Петровича Шереметева в детстве. 1765. Государственный музей керамики и «Усадьба Кусково XVIII века»
Николай Шереметев родился в 1751 году. Получив блестящее образование в России, он решил продолжить учение за границей. Николай Петрович много путешествовал по Европе, слушал лекции в Лейденском университете, изучал постановку театрального дела, повышал музыкальное образование, общался с выдающимися деятелями европейской культуры. Существуют свидетельства, что он встречался с Георгом Фридрихом Генделем (в бумагах графа был найден автограф знаменитого немецкого композитора), а также знал великого Моцарта и даже поддерживал его деньгами.
Мартин ван Meytens
В Европе граф Николай Петрович не только «повысил образование», но и «набрался» свободолюбивых идей - что весьма способствовало его уважительному отношению к простым людям. Отцовское воспитание вкупе с европейским внушило ему, что истинный аристократ просто обязан нести в народ просвещение и культуру. Иначе им неоткуда будет взяться. И еще он осознал евангельскую истину, что все люди равны перед Богом. Правда, в те времена эта истина многими воспринималась почти революционным призывом к равенству.
Николай Петрович Шереметьев, неизвестный художник
И вот с таким образованием и таким настроем граф Николай Петрович вернулся в Россию. Первым делом он решил устроить по-новому всю жизнь в Кусково. В том числе и в театре. Вот тогда он и увидел впервые Прасковью…
Занимался молодой граф не только с Парашей, свои музыкальные и театральные знания, приобретенные в Европе, он старался передать всем актерам отцовского театра. Говорят, не все уроки проходили гладко - характер у него был непростой, вспыльчивый, и если кто вдруг оказывался нерадивым учеником, граф страшно сердился и, от греха подальше, вскакивал на коня и мчался во весь опор, чтобы «растрясти» свой гнев. (Недаром на гербе один из шереметевских львов был украшен надписью: «Не ярится, но неукротим!») Однако такое случалось редко, обычно молодой граф был заботлив и очень корректен в обращении с людьми.
А тем временем слухи об удивительной, талантливой актрисе передавались из уст в уста. И вот слава Прасковьи Жемчуговой дошла до самой императрицы Екатерины Второй.
Неизвестный художник. Портрет Екатерины II
Тридцатого июня 1787 года в поместье Шереметевых на открытие нового, перестроенного театра (еще одна затея молодого графа) прибыли царственные гости - императрица со своим двором. Изумительный голос Прасковьи и ее игра произвели на императрицу такое сильное впечатление, что Екатерина подарила крепостной актрисе бриллиантовый перстень… С этого мгновения Прасковья Жемчугова стала настоящей и признанной актрисой, причем одной из самых известных.
П. И. Жемчугова — в роли Элианы ("Браки Самнитян" А. Гретри).неизв. худож. XVIII в.
Граф Николай Петрович выбирал оперы специально для нее, учитывая особенности ее голоса, ее темперамент и талант. Среди прочих Прасковья пела партию Лоретты из одноименной оперы. Героиня, дочь солдата, прекрасная и чистая девушка, становится женой графа… Вряд ли Параша думала, что в ее жизни случится ровно то же самое.
По желанию Николая Петровича она пела партию Розетты в сентиментальной комедии «Добрая девка», партию Анюты в опере «Тщетная предосторожность»; партию Инфанты в опере «Инфанта Замеры». Такие разные образы, и так блистательно исполненные великолепной Жемчуговой!
Эскизы театральных костюмов Марианны Карцингер
Верные поклонники, от всей души восторгавшиеся изумительным талантом Прасковьи, называли ее «Жемчужиной кусковской сцены».
А Николай Петрович продолжал ставить на сцене своего прославленного на всю страну театра истории о том, как знатный и богатый вельможа влюбляется в простую, но прекрасную селянку. На репетициях он подыгрывал Прасковье, подавал реплики… Возможно, так он говорил с ней о своей любви. И любовь эта была высокой и верной - совсем как в тех историях, что он выбирал.
Эскизы театральных костюмов Марианны Карцингер
Тридцатого октября 1788 года умер Петр Борисович Шереметев, оставив все свои богатства, восемьсот с лишним тысяч десятин земли и более двухсот тысяч крепостных душ сыну. Николай Петрович очень тяжело переживал смерть отца. Он ударился в пьяный загул, стараясь забыться, - и забыл обо всем. И о своем театре тоже. Но Прасковья, которая стала молодому графу близким другом, сумела утешить Николая Петровича, и он прекратил пьянствовать.
Совместные переживания помогли графу открыться любимой девушке. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Он никогда не был аскетом, но любовь к Прасковье была особенной, самой сильной за все тридцать семь прожитых им лет.
Конечно, его чувства были небезответны, Параша сама давно любила графа Николая Петровича. Да только ей ли - крепостной актрисе - было мечтать об одном из самых завидных женихов всей Российской империи.
Прасковья Ивановня Ковалева-Шереметева (1768-1803). Национальный художественный музей республики Беларусь
Как бы то ни было, они полюбили друг друга и стали жить вместе - граф открыто поселил любимую женщину в своем доме. Николай Петрович оставил все холостяцкие развлечения и с упоением посвятил всего себя Прасковье и, конечно же, театру, ведь театр был делом жизни и Прасковьи Жемчуговой, и графа Шереметева.
Неизвестный художник. Кусково. Подмосковная усадьба графов Шереметевых.
Красная гостиная. Конец 1840-х гг. Государственный исторический музей
Вместе со всем наследством Николаю Петровичу досталось и имение Останкино, бывшее частью приданого его матушки, урожденной княжны Варвары Алексеевны Черкасской. Именно здесь, в Останкино, он решил построить новый театр - своеобразный подарок любимой Параше. Этот дар любви был действительно прекрасен.
Шереметева Варвара Алексеевна, урожденная Черкасская
Строительство в Останкино длилось шесть лет и было окончательно завершено в 1798 году. Начинали строительство крепостные архитекторы Алексей Миронов и Григорий Дикушин, но затем понадобились советы и консультации более профессиональных зодчих, и граф обратился за помощью к Винченцо Бренна, Джакомо Кваренги, Ивану Старову и Елизвою Назарову. Завершал работы в Останкино сын крепостного художника Ивана Петровича Аргунова, архитектор Павел Аргунов. Он же занимался убранством и декорированием интерьеров Останкинского дворца.
Ж. Делабарт. Вид с балкона Останкинского дворца в сторону пруда и рощи. 1 798 г.
Подключников Н.И. Вид усадьбы Останкино 1833
Однако театр был построен на три года раньше, весной 1795 года. И как только новый театр был готов, граф с Прасковьей Ивановной и, конечно же, со всей театральной труппой перебрались в Останкинскую усадьбу, в так называемые «старые хоромы». Здесь влюбленным жилось намного спокойнее и лучше, чем в Кусково, где постоянно толклись всяческие родственники, недовольные связью вельможного графа с «крепостной девкой». Здесь же они дожидались окончания строительства дворца.
Раев В.С. Вид пруда, церкви и дворца в подмосковной усадьбе гр.Шереметевых Останкино при утреннем освещении 1858
Пока велись строительные работы, граф, естественно, рассказывал о них Параше, и она имела некоторое представление о том, какими будут Останкинский театр и Останкинский дворец, но то, что она увидела, превзошло все ее ожидания. Вот как об этом рассказывается в одной статье: «В залах первого и второго этажа, украшенных статуями и вазами, все блестело золотом. Так было и в Кускове. Но здесь, в Останкине, роскошное убранство производило впечатление благородной простоты, изысканного вкуса и изящества. Начиная с искусно набранных из различных пород дерева паркетных полов и кончая великолепными расписными потолками - все являло собой искусство и служило искусству. Это был театр-дворец. Парадные залы, гостиные, комнаты, обставленные резной золоченой мебелью, предназначались для торжественного приема гостей, приглашаемых в театр. Для жилья отводились так называемые „старые хоромы“, расположенные близ церкви. У Прасковьи Ивановны была здесь уютная комната с большим венецианским окном. Окно выходило на балкон, внизу виднелись кусты белой и лиловой сирени. В комнате ничего лишнего: ниша с распашными завесами, где стояла кровать, туалетный столик, накрытый скатертью, зеркало в станке из красного дерева, а на полу темный ковер, затканный желтыми и белыми цветами. С одной стороны комната соединялась с покоями графа, а с другой примыкала к комнатам актрис, где жили Таня Шлыкова и другие близкие подруги Жемчуговой ».
Парадная лестница. Верхняя площадка.
Малиновая прихожая.
Голубой зал. Статуя Венеры (итальянская копия с античного оригинала) и торшер. XVIII в. Голубой зал. Торшер. 1 796 г.
Картинная галерея. Фрагмент.
Картина Н. И. Аргунова «Узнание Ахиллеса». 1790-е гг. Кафельная печь.
Проходная галерея к Итальянскому павильону. А. Канова. Дерущиеся петухи. Амуры, борющиеся за человеческое сердце. XVIII в.
Итальянский павильон.
Картинная галерея.
Более всего поражал новый театр. Свыше пяти лет, начиная с 1792 года, продолжались поиски наиболее совершенной формы зрительного зала. Сначала соорудили полукруглый зал с амфитеатром, генеральной ложей в центре бельэтажа и балконами по сторонам. Вскоре граф пожелал, чтобы, в случае необходимости, зал, после небольших перестановок, мог превращаться в «воксал», то есть служить местом для танцев и банкетов. С этой целью залу была придана овальная форма, планшет сцены поднялся вровень с несколько сниженным полом бельэтажа. Настил, закрывавший амфитеатр, делал из театрального помещения «воксал». Бельэтаж превратили в открытые ложи, установив вместо двух рядов лавок «ольховые, выкрашенные под красное дерево стулья». Генеральная ложа стала разборной, в бельэтаже появились колонны и резные балясины. Вместо боковых балконов соорудили верхнюю галерею - парадиз.
Останкино. Театр-дворец. 1792—1798. Театральный зал
Не меньшее внимание уделялось и сцене. По своим размерам - 16 метров в ширину и 23 метра в глубину - она не уступала крупнейшим театрам. Перед ней находилась еще бо2льшая авансцена. Здесь, согласно театральной традиции, должны были появляться первые персонажи.
Эскизы театральных костюмов Марианны Карцингер
Трюм, верхнее машинное отделение, подъемники, блоки для подачи декораций, сложнейшие театральные машины - великолепное оборудование, в создание которого немало труда вложил талантливейший крепостной механик Федор Иванович Пряхин, позволяло осуществлять на останкинской сцене любые представления.
Эскизы театральных костюмов Марианны Карцингер
Открытие Останкинского театра почтил уже новый властитель России - Павел Первый, с которым Николай Петрович был дружен с юных лет. Императора приветствовали пением торжественной кантаты, что весьма польстило Павлу, ибо немногие вельможи искренне радовались при его появлении.
Император Павел I. 1790-е. Аукцион.
Граф Шереметев устроил своему императору и другу юности настолько потрясающий прием, что разговоры о нем еще долго ходили по Москве. Дошли они и до польского короля. Рассказы звучали так заманчиво и невероятно, что король Станислав сам попросил графа «пригласить его в гости». В Останкино он самолично убедился, что все слухи были совершенно правдивы…
Lampi Stanislaus Augustus with a mask
Столь резкая перемена в жизни и такие «важные» гости не изменили Прасковью Ивановну. Она не зазналась и была по-прежнему простой и доброй девушкой, всем сердцем преданной театру. И по-прежнему она играла на сцене, и, как всегда, была восхитительна в каждой роли.
Николай Петрович не решался обвенчаться с Парашей, но все знали, что отношения у них самые серьезные и что эта актриса не очередная блажь вельможного барина. Она была хозяйкой в его доме, и с этим приходилось мириться всем желающим побывать на торжествах в Останкино. А однажды Николай Петрович привез Прасковью на любительский спектакль, который представляли сами господа - это была опера «Нина, или Сумасшедшая от любви».
Впервые Жемчугова сидела в зрительном зале среди особ высшего света, а на сцене играла княгиня Долгорукова и другие столь же знатные «актеры». Понятно, что Шереметев привез Прасковью не для того, чтобы она «перенимала опыт», - он хотел внушить своей любимой, что она достойна уважения и любви.
Прасковье нелегко дался этот визит, но она справилась и с этой ролью. Однако общество было шокировано. Особенно возмущались дамы - как, они, знатные и сиятельные, играли перед крепостной девкой!..
Прасковья Ковалева.
Правда, дальше возмущений (исключительно за спиной графа) дело не пошло. Все знали о вспыльчивости и обидчивости Николая Петровича, а также о том, что оскорблений он не прощает никому. Короче, повозмущавшись, общество ясно осознало, что граф Шереметев сделал свой выбор обдуманно и серьезно.
Однако слухов и сплетен меньше не стало. Чуть ли не на всех приемах и во всех гостиных Москвы, Санкт-Петербурга и окрестных усадеб на все лады обсуждали «неприличную» связь крепостной актрисы и графа Николая Петровича.
Граф относился ко всему этому абсолютно спокойно, пересуды нисколько его не тревожили, а вот Прасковья страдала. Она считала, что это по ее вине любимый человек стал предметом недоброжелательных разговоров и осуждения. И связь свою с Николаем Петровичем она считала греховной. Но сцену она, естественно, не оставляла.
Прасковья Ковалева. Анжелика Кауфман
В новом, Останкинском театре с невероятным успехом прошла героическая опера «Взятие Измаила». Либретто к опере написал один из участников штурма Измаила, а музыку - композитор Осип Антонович Козловский. Премьера состоялась 22 июля 1795 года. В этой романтической трагедии Жемчугова исполняла партию турчанки Зельмиры, влюбленной в российского офицера. С невероятной искренностью пела Прасковья арию плененной турчанки:
Оставить мне отца несносно, но, любя,
Все в свете позабыть хочу я для тебя.
Различность веры? Нет, и то не помешает,
Что бог один у всех, то разум мне вещает…
Все чувства, все слова своей героини Прасковья знала не понаслышке. И зрители понимали, что творится в душе актрисы, когда она пела:
Любовник, друг, и муж, и просветитель мой,
Жизнь новую приму, соединясь с тобой…
По окончании спектакля Жемчуговой устроили настоящую овацию и осыпали цветами. Как актриса Прасковья Ивановна восхищала всех, многие знатные господа преклонялись перед ее талантом. Но как не венчанная жена графа она вызывала ропот и недовольство. Больше всех, понятно, беспокоились родственники графа - их чрезвычайно волновала судьба огромного наследства, на которое после его смерти они так надеялись. Их беспокоили, а порой и возмущали непомерные траты Николая Петровича. Приезжая на очередной прием, господа родственники пытались сосчитать, сколько граф потратил на свой сказочный дворец, сколько на все эти спектакли-оперы и, главное, сколько на подарки своей «крепостной выскочке». Графские деньги не давали покоя, между прочим, не только бедным родственникам, но и весьма состоятельным, таким, например, как Разумовские.
Портрет Варвары Петровны Разумовской урожденной Шереметьевой (младшая дочь П. Б. Шереметьева) до 1768г, Музей -усадьба Кусково,Москва И.Аргунов
Граф Алексей Кириллович Разумовский
В результате граф отстранил от себя почти всю родню. И это вызвало новый шквал осуждения и возмущения. Лишь в одном сходились Прасковья Ивановна и многочисленные графские родственники - и она, и они считали именно ее виновницей поведения графа.
В ответ на все это граф дал своей лучшей крепостной актрисе вольную. Это случилось 1 декабря 1798 года. Общество пребывало в недоумении - как можно разбрасываться такими ценностями? Или неугомонный граф еще что-то задумал?..
Портрет Шереметева, Николай Петрович, Н. И. Аргунова
А театр, между тем, действовал. И Жемчугова продолжала с огромным успехом выступать в спектаклях. Возможности новой сцены словно придали свежих сил артистам шереметевского театра. Был восстановлен почти весь прежний репертуар и поставлено несколько новых спектаклей. Останкино стало одним из центров художественной жизни Москвы. Театр графа Шереметева по своему профессионализму превзошел почти все крепостные труппы. Лишь один театр мог сравниться с ним - театр графа Александра Романовича Воронцова.
Граф Александр Романович Воронцов (1741—1805) — государственный канцлер
Копия с портрета работы Д.Г.Левицкого
Еще три года светились огни рампы и дворцовых окон, три года съезжались к Останкинскому дворцу золоченые кареты, целых три года блистал шереметевский театр - всего лишь три года, а потом…
Прогулки вблизи усадьбы Останкино. Конец XVIII века.
Графа призвали в Санкт-Петербург - Павел Первый пожаловал своему доброму приятелю звание обергофмаршала императорского двора, что, естественно, требовало непременного присутствия при дворе. По дороге в северную столицу Николай Петрович с Прасковьей Ивановной остановились в Москве, где тайно венчались утром 6 ноября 1801 года. Разрешение на столь скандальный брак дал графу сам император. Венчание проходило в церкви Симеона Столпника на Арбате, и приглашены на него были лишь самые близкие и доверенные люди, в том числе давняя и верная подруга Параши - Татьяна Шлыкова, блистательная танцовщица шереметевского театра.
В восемь лет в судьбе крепостной девочки произошел крутой поворот - её взяли на воспитание в подмосковное имение Кусково, под наблюдение одной из графских приживалок, княгини Марфы Михайловны Долгорукой. В господский дом Парашу взяли за отличные вокальные данные, с тем чтобы подготовить ее для поступления на сцену музыкального театра графа Шереметьева. Под руководством первокласных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, игру на клавесине и арфе, пение, выучила французский и итальянский языки. Обладающая большими музыкальными способностями и хорошим голосом, она с успехом начала выступать на театральной сцене под именем Правсковьи Жемчуговой.
Сначала были небольшие выходные роли. Но вскоре Параша стала превращаться в настоящую актрису. Ей еще не исполнилось одинадцати, когда она с блеском выступила в опере Гретри "Опыт дружбы", а в 13 лет эта хрупкая девочка сыграла с необычной убедительностью, силой и глубиной партию Луизы из драмы Седена "Беглый солдат" на музыку Монсиньи.
Тогда-то, очевидно, эта артистка-подросток и привлекла внимание сына графа, Николая Петровича. Любовь к музыке и совместные занятия сблизили их. Именно по его настоянию в поставленной на следующий год итальянской опере Саккини "Колония, или новое селение" Параша исполнила главную роль - как всегда талантливо и виртуозно. Граф не мог не разглядеть в пробуждающемся даровании будущую славу своего театра.
Открытие дворца-театра в имении графов отпраздновали, приурочив его к торжественному приему в честь победителей в войне с Турцией, 22 июня 1795 года. На праздник граф пригласил участников военных событий. На сцене шла музыкальная драма И. Козловского на текст П. Потемкина "Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила". Прасковья Ивановна сыграла в этом спектакле, как уже давно было принято в шереметьевском театре, главную роль - плененной турчанки Зельмиры, которая полюбила русского офицера Смелона.
30 апреля 1797 года Н.П. Шереметьев принимал у себя только что коронованного на престол Павла I. Театр в этот день ставил "Браки самнитян" - оперу, в которой дарование Прасковьи Жемчуговой раскрылось с особым блеском. Тогда ей было 17 лет.
Графу Шереметьеву государем было пожаловано звание обергофмаршала императорского двора. Эта награда требовала отъзда в Петербург. Николай Петрович решает забрать туда лучшую часть труппы, в том числе и Прасковью Ивановну. Сырой климат Петербурга сразу сказался на состоянии здоровья Жемчуговой. У нее обострился наследственный туберкулез, пропал голос. Но от этого граф не перестал любить её. 6 ноября 1801 года состоялось венчание Прасковьи Ивановны и Николая Петровича. Оно проходило в приходской церкви Симеона Столпника, построенной еще в 1679 году. Этот храм сохранился до наших дней. Николай Аргунов, крепостной художник Шеремеьтевых, запечатлел облик Прасковьи Ивановны в тот памятный в ее жизни день: красная шаль, белая подвенечная фата, на шее драгоценный медальон. Отметили венчание лишь в самом узком кругу друзей. Для московской и петербурской знати женитьба графа Н.П. Шереметьева осталась в тайне. О браке было объявлено только в 1803 году, после рождения сына Дмитрия. Несмотря на одобрение брака императорами Павлом и Александром I, высший свет и родственники были шокированы. Графиня Шереметьева умерла, так и не узнав о реакции света на это известие. Возможно, что и к лучшему, так как петербургские дамы никогда не приняли бы в своих салонах бывшую крепостную, без роду и племени. О реакции родственников можно судить по замечанию Анны Семеновны Шереметьевой, которое она сделала в своих мемуарах: "Отменный штукарь наш старший родственник".
Надо заметить, что взгляды графа и отношение к крепостным расходились с воззрениями многих. Едва вступив в права наследника, Николай Петрович отдал распоряжение, чтобы каждый из крестьян имел к нему доступ и подавал бы свои прошения самолично.
Графиня-крестьянка, зная о тяжелой жизни нищих, сирот и больных, постоянно им помогала, а муж по ее завещанию построил в Москве странноприимный дом с больницей (ныне больница им. Склифосовского) и положил капитал на выдачу приданого бедным невестам, что, несомненно, свидетельствовало о нежной привязанности графа к своей избраннице.
23 февраля 1803 года талантливейшей русской певицы и актрисы не стало. Она умерла от чахотки, оставив трехнедельного младенца, когда было ей всего 35 лет.
Граф Николай Петрович Шереметьев скончался в 1809 году и был похоронен в Александро-Невской лавре, в шереметьевской усыпальнице, рядом с Прасковьей Ивановной, своей любимой крепостной актрисой и женой.