Паустовский Константин Георгиевич 1892-1968 известный русский писатель советских времен.

Константин Георгиевич Паустовский родился в Москве в православной мещанской семье, но детство его прошло в Киеве. Учился в Киевской классической гимназии. Ещё в гимназии начал писать стихи. После окончания гимназии молодой литератор поступил в Киевский университет. Затем перевёлся в Московский. Первый сборник рассказов «Встречные корабли» был издан в 1928 году.

Еще в последнем классе гимназии, напечатав свой первый рассказ, Паустовский решает стать писателем, но считает, что для этого надо многое пройти и увидеть в жизни. С 1913 до 1929 гг сменил множество профессий: был вожатым трамвая, санитаром на санитарном поезде, учителем, журналистом. Паустовский работал на металлургическом заводе в Брянске, на котельном заводе в Таганроге, в рыбачьей артели на Азовском море. Параллельно с работой он писал свой первый роман «Романтики» с 1916 по 1923гг., опубликовал роман был в 1935 г.

В 1932 г. выходит его повесть «Кара-Бугаз», ставшая переломной. Она делает Паусовского известным писателем и основной его деятельностью становиться писать.

Паустовский писал рассказы и повести о природе средней полосы России, очерки о других странах («Живописная Болгария», «Итальянские встречи»), удивительно лиричны его литературные портреты художников, писателей разных эпох и стран (Исаака Левитана, Ореста Кипренского, Фридриха Шиллера, Ханса Кристиана Андерсена, Александра Грина и многих других). Константин Георгиевич Паустовский был автором детских журналов «Мурзилка» и «Пионер». Много раз издавались в сборниках и отдельными книжками сказки К. Г. Паустовского «Тёплый хлеб», «Похождения жука-носорога», «Дремучий медведь», «Растрёпанный воробей», «Заботливый цветок», «Квакша» и другие.

Во время Великой Отечественной Войны Паустовский был военным корреспондентом, при этом писал не только для газет, но свои литературные произведения.

В середине 50-х гг. Константин Георгиевич Паустовский становится писателем с мировым именем, признание его таланта выходит за границы России. Он совершает рядпоездок по странам зарубежья, в Польшу, Болгарию, Турцию, Чехословакию, Грецию, Швецию и др. В 1965 г. довольно длительный срок проживал на острове Капри.

Константин Паустовский был награжден большим количеством медалей и премий.

В последние годы жизни работал над большой автобиографической эпопеей «Повесть о жизни».
Паустовский умер 14 июля 1968 в Тарусе (город в Калужской области России), где и похоронен.

Друзья эти - книги.

Писатель Константин Георгиевич Паустовский относился к людям, умевшим тонко чувствовать веяние своего времени. Это не просто автор разноплановых произведений - от романов до рассказов, но и благородный человек, до конца преданный своему делу и во всех отношениях «сделавший себя сам».

Биографические факты и вехи жизненного пути

Будущий классик русской литературы появился на свет 19 мая 1892 года в Москве. Рос в многодетной семье: помимо маленького Константина подрастали еще два брата и сестра. Так как отец его служил железнодорожником, то семья была вынуждена часто менять место жительства. Осели в украинской столице в 1898 году.

Паустовский сначала окончил гимназию и написал свой первый рассказ, который впоследствии был напечатан. Позже стал студентом университета. С тех пор жизнь писателя стала похожа на лихо переплетенную сеть разных дорог. Была и учеба в родной Москве, внезапно оборвавшаяся по причине Первой мировой, и разные профессии, начиная от трамвайного кондуктора и заканчивая рабочим-металлургом и, конечно, литературная работа.

С тех пор жизнь писателя стала похожа на лихо переплетенную сеть разных дорог: была и учеба в родной Москве, внезапно оборвавшаяся по причине Первой мировой, и разные профессии, начиная от трамвайного кондуктора и заканчивая рабочим-металлургом и, конечно, литературная работа.

Биография послереволюционного периода - это непрерывные поездки по стране, а в гражданскую войну – непростая служба в Красной армии. Послевоенные годы стали наиболее успешными в плане творчества - произошла успешная публикация очерков, и, наконец, созрело решение полностью оставить работу во имя творчества. В эти же годы Паустовский не прекращает путешествия по всему Советскому Союзу. В Великую Отечественную он из редактора перевоплотился в военного корреспондента. До 1963 года работал над огромной автобиографической повестью, состоящей из 6 книг.

Уже в середине 50-х писатель был публично признан мировой общественностью. Тогда же он смог побывать во многих европейских странах, по сообщению биографов, довольно долго проживал на острове Капри, был номинирован на Нобелевскую премию. Окончил свой жизненный путь 14 июля 1968 года, похоронен в Тарусе в соответствии с собственным желанием.

Творческий талант: для детей и не только

Особое место в библиографии автора принадлежит произведениям для детей: это сказки и целый цикл рассказов: «Заячьи лапы», «Растрепанный воробей» и другие. Каждый из них учит природолюбию и наблюдательности, доброте и фантазии, честности и совести - всему, что так необходимо во взрослой жизни. Самым известным творением считается рассказ «Корзина с еловыми шишками», вводящий читателя в неповторимый мир известного норвежского композитора Грига. В своей «Телеграмме» он раскрывает тему неравнодушия, личной ответственности человека за все, что делается на жизненном пути.

Для более взрослого поколения были созданы: сборник «Встречные корабли», роман «Блистающие облака», «Северная повесть» и «Чёрное море», «Золотая роза», а также книга о воплощении мечты - «Кара-Бугаз».

1. Оба брата Паустовского погибли в один день во время Первой Мировой. Трагически скончался в 25-летнем возрасте и сын писателя от третьего брака, Алексей.
2. Романтической основой большинства своих произведений, прозаик обязан Александру Грину, которого очень любил читать в детстве.
3. Одноименный фильм по произведению «Кара-Бугаз» не был показан по политическим мотивам.
4. Нобелевскую премию по литературе, которая могла достаться Паустовскому, получил другой русский автор - Михаил Шолохов.

Этот уникальный человек оставил после себя богатое литературное наследие, писав не только для людей, но и о них - писателях и поэтах, художниках и живописцах. Писал так, как и видел: с неудержимой лёгкостью, искренней добротой и неповторимой человечностью.

Если это сообщение тебе пригодилось, буда рада видеть тебя

Советская литература

Константин Гелргиевич Паустовский

Биография

ПАУСТОВСКИЙ, КОНСТАНТИН ГЕОРГИЕВИЧ (1892−1968), русский писатель. Родился 19 (31) мая 1892 в Москве в семье железнодорожного статистика. Отец, по словам Паустовского, «был неисправимым мечтателем и протестантом», из-за чего постоянно менял места работы. После нескольких переездов семья поселилась в Киеве. Паустовский учился в 1-й Киевской классической гимназии. Когда он был в шестом классе, отец оставил семью, и Паустовский был вынужден самостоятельно зарабатывать на жизнь и учебу репетиторством.

В автобиографическом очерке Несколько отрывочных мыслей (1967) Паустовский писал: «Желание необыкновенного преследовало меня с детства. Мое состояние можно было определить двумя словами: восхищение перед воображаемым миром и - тоска из-за невозможности увидеть его. Эти два чувства преобладали в моих юношеских стихах и первой незрелой прозе». Огромное влияние на Паустовского, особенно в годы юности, оказал А.Грин.

Первый небольшой рассказ Паустовского На воде (1912), написанный в последний год учебы в гимназии, был напечатан в киевском альманахе «Огни».

По окончании гимназии Паустовский учился в Киевском университете, затем перевелся в Московский университет. Первая мировая война заставила его прервать учебу. Паустовский стал вожатым на московском трамвае, работал на санитарном поезде. В 1915 с полевым санитарным отрядом отступал вместе с русской армией по Польше и Белоруссии.

После гибели на фронте двух старших братьев Паустовский вернулся к матери в Москву, но вскоре снова начал скитальческую жизнь. В течение года работал на металлургических заводах в Екатеринославе и Юзовке и на котельном заводе в Таганроге. В 1916 стал рыбаком в артели на Азовском море. Живя в Таганроге, Паустовский начал писать свой первый роман Романтики (1916−1923, опубл. 1935). Этот роман, содержание и настроение которого соответствовали его названию, был отмечен авторским поиском лирико-прозаической формы. Паустовский стремился создать целостное сюжетное повествование о том, что ему довелось увидеть и почувствовать в юности. Один из героев романа, старый Оскар, всю жизнь противился тому, что его пытались превратить из художника в добытчика. Основной мотив Романтиков - судьба художника, который стремится преодолеть одиночество, - впоследствии встречался во многих произведениях Паустовского.

Февральскую и октябрьскую революции 1917 Паустовский встретил в Москве. После победы советской власти начал работать журналистом и «жил напряженной жизнью газетных редакций». Но вскоре писателя вновь «завертело»: он уехал в Киев, куда перебралась его мать, пережил там несколько переворотов во время Гражданской войны. Вскоре Паустовский оказался в Одессе, где попал в среду молодых писателей - И. Ильфа, И. Бабеля, Э. Багрицкого, Г. Шенгели и др. Прожив два года в Одессе, уехал в Сухум, затем перебрался в Батум, потом - в Тифлис. Странствия по Кавказу привели Паустовского в Армению и северную Персию.

В 1923 Паустовский вернулся в Москву и начал работать редактором РОСТА. В это время печатались не только его очерки, но и рассказы. В 1928 вышел первый сборник рассказов Паустовского Встречные корабли. В том же году был написан роман Блистающие облака. В этом произведении детективно-авантюрная интрига сочеталась с автобиографическими эпизодами, связанными с поездками Паустовского по Черноморью и Кавказу. В год написания романа писатель работал в газете водников «На вахте», с которой в то время сотрудничали А.С.Новиков-Прибой, М. А. Булгаков (одноклассник Паустовского по 1-й Киевской гимназии), В. Катаев и др.

В 1930-е годы Паустовский активно работал как журналист газеты «Правда» и журналов «30 дней», «Наши достижения» и др., побывал в Соликамске, Астрахани, Калмыкии и многих других местах - по сути, объездил всю страну. Многие впечатления этих поездок «по горячим следам», описанные в газетных очерках, воплотились в художественных произведениях. Так, герой очерка 1930-х годов Подводные ветры стал прототипом главного героя повести Кара-Бугаз (1932). История создания Кара-Бугаза подробно описана в книге очерков и рассказов Паустовского Золотая роза (1955) - одном из самых известных произведений русской литературы, посвященных осмыслению природы творчества. В Кара-Бугазе Паустовскому удалось рассказать о разработке залежей глауберовой соли в заливе Каспия так же поэтично, как о странствиях юноши-романтика в своих первых произведениях.

Преображению действительности, созданию рукотворных субтропиков посвящена повесть Колхида (1934). Прототипом одного из героев Колхиды стал великий грузинский художник-примитивист Н.Пиросмани.

После выхода в свет Кара-Бугаза Паустовский оставил службу и стал профессиональным писателем. По-прежнему много ездил, жил на Кольском полуострове и на Украине, побывал на Волге, Каме, Дону, Днепре и других великих реках, в Средней Азии, в Крыму, на Алтае, в Пскове, Новгороде, в Белоруссии и других местах. Особое место в его творчестве занимает Мещерский край, где Паустовский подолгу жил один или с друзьями-писателями - А. Гайдаром, Р. Фраерманом и др. О любимой им Мещере Паустовский писал: «Самое большое, простое и бесхитростное счастье я нашел в лесном Мещерском краю. Счастье близости к своей земле, сосредоточенности и внутренней свободы, любимых дум и напряженного труда. Средней России - и только ей - я обязан большинством написанных мною вещей. Я упомяну только главные: Мещерская сторона, Исаак Левитан, Повесть о лесах, цикл рассказов Летние дни, Старый челн, Ночь в октябре, Телеграмма, Дождливый рассвет, Кордон 273, Во глубине России, Наедине с осенью, Ильинский омут» (речь идет о рассказах, написанных в 1930-1960-е годы). Среднерусская глубинка стала для Паустовского местом своеобразной «эмиграции», творческим - а возможно, и физическим - спасением в период сталинских репрессий. В годы Великой Отечественной войны Паустовский работал военным корреспондентом и писал рассказы, среди них Снег (1943) и Дождливый рассвет (1945), которые критики назвали нежнейшими лирическими акварелями. В 1950-е годы Паустовский жил в Москве и в Тарусе на Оке. Стал одним из составителей важнейших коллективных сборников демократического направления Литературная Москва (1956) и Тарусские страницы (1961). В годы «оттепели» активно выступал за литературную и политическую реабилитацию гонимых при Сталине писателей - Бабеля, Ю. Олеши, Булгакова, Грина, Н. Заболоцкого и др. В 1945-1963 Паустовский писал свое главное произведение - автобиографическую Повесть о жизни, состоящую из шести книг: Далекие годы (1946), Беспокойная юность (1954), Начало неведомого века (1956), Время больших ожиданий (1958), Бросок на юг (1959−1960), Книга скитаний (1963). В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание. Паустовский получил возможность путешествовать по Европе. Он побывал в Болгарии, Чехословакии, Польше, Турции, Греции, Швеции, Италии и др. странах; в 1965 долго жил на о.Капри. Впечатления от этих поездок легли в основу рассказов и путевых очерков 1950-1960-х годов Итальянские встречи, Мимолетный Париж, Огни Ла-Манша и др. Творчество Паустовского оказало огромное влияние на писателей, принадлежащих к так называемой «школе лирической прозы», - Ю. Казакова, С. Антонова, В. Солоухина, В. Конецкого и др. Умер Паустовский в Москве 14 июля 1968.

Родился Паустовский, Константин Георгиевич 19 (31) мая 1892 года в Москве. Работа отца Константина на должности статистика на железной дороге была связана с постоянной сменой места работы, поэтому семья постоянно переезжала. Поселившись в Киеве, юный Паустовский получал образование в Первой классической гимназии. Отец ушел из семьи, когда Константин был в 6-ом классе. Он начинает подрабатывать репетитором для обеспечения жизни и учебы. Первый рассказ «На воде» был написан в последнем классе в гимназии и в 1912 году опубликован в альманахе «Огни».

Поступил в Киевский университет, но потом перевелся в Москву, где не смог окончить образование из-за Первой мировой войны. Паустовский устраивается в Москве вожатым на трамвай, служит на санитарном поезде. Вместе с русской армии в составе санитарного отряда отступал в 1915 году по землях Польши и Белоруссии.

Когда на войне погибли 2 старших брата Пустовского, он ненадолго возвратился к матери в Москву. Затем уезжает работать в Екатеринославль, а затем в Юзовск на металлургические заводы, после трудится на Таганрогском котельном заводе. В 1916 году на Азовском море устраивается в рыболовецкую артель. Через год стал работать журналистом в Москве. Вслед за матерью перебрался в Киев, затем 2 года проживал в Одессе, посещал Сухум, Батум, путешествовал по Кавказу, Армении и Персию.

С 1923 года Паустовский работал редактором московского РОСТА и активно публиковался. В 1928 году напечатан первый сборник рассказов «Встречные корабли» и роман «Блистающие облака». В 30-е гг. активно сотрудничает с периодическими изданиями «Правда», «Наши достижения», «30 дней» и др. и продолжает путешествовать, а впечатления описывать в своих произведениях. Во время Второй мировой войны писатель был военным корреспондентом. В послевоенные годы участвовал в формировании коллективных сборников «Литературная Москва» (1956) и «Тарусские страницы» (1961). В 1950-ые гг. его произведения становятся популярны в мировом сообществе, Паустовский начинает путешествовать по Европе и художественно описывать свои поездки. Довольно длительное время в 1965 находился на острове Капри.

Произведения

Телеграмма Дым отечества

Константин Георгиевич Паустовский родился 19(31).5.1892 года в Москве. Кроме него, в семье было ещё трое детей два брата и сестра. Отец писателя был железнодорожным служащим, и семья часто переезжала с места на место: после Москвы они жили в Пскове, Вильно, Киеве. В 1911, в последнем классе гимназии, Костя Паустовский написал свой первый рассказ, и он был напечатан в киевском литературном журнале «Огни».

Константин Георгиевич переменил много профессий: он был вожатым и кондуктором московского трамвая, рабочим на металлургических заводах в Донбассе и Таганроге, рыбаком, санитаром в армии во время Первой мировой войны, служащим, преподавателем русской литературы, журналистом. В гражданскую войну Паустовский воевал в Красной Армии. Во время Великой Отечественной войны был военным корреспондентом на Южном фронте.

За свою большую писательскую жизнь он побывал во многих уголках нашей страны. «Почти каждая моя книга — это поездка. Или, вернее, каждая поездка - это книга», — говорил Паустовский. Он изъездил Кавказ и Украину, Волгу, Каму, Дон, Днепр, Оку и Десну, был в Средней Азии, на Алтае, в Сибири, Прионежье, на Балтике.

Но особенно горячо полюбил он Мещеру — сказочно красивый край между Владимиром и Рязанью, — куда приехал впервые в 1930. Там было всё, что привлекало писателя с самого детства, — «глухие леса, озёра, извилистые лесные реки, заброшенные дороги и даже постоялые дворы». Паустовский писал, что Мещере он «обязан многими своими рассказами, «Летними днями» и маленькой повестью «Мещерская сторона». Перу Паустовского принадлежат цикл рассказов для детей и несколько сказок. Они учат любить родную природу, быть наблюдательным, видеть в обычном необычное и уметь фантазировать, быть добрым, честным, способным признать и самому исправить свою вину. Эти важные человеческие качества так необходимы в жизни.

Книги Паустовского переведены на многие иностранные языки.
Награжден орденом Ленина, двумя другими орденами и медалью.

Умер писатель — 14.7.1968 г.; похоронен в г. Таруса Калужской области.

__________________________________________________

БАРСУЧИЙ НОС

Озеро около берегов было засыпано ворохами желтых листьев. Их было так
много, что мы не могли ловить рыбу. Лески ложились на листья и не тонули.
Приходилось выезжать на старом челне на середину озера, где доцветали
кувшинки и голубая вода казалась черной, как деготь.

Там мы ловили разноцветных окуней. Они бились и сверкали в траве, как
сказочные японские петухи. Мы вытаскивали оловянную плотву и ершей с
глазами, похожими на две маленькие луны. Щуки ляскали на нас мелкими, как
иглы, зубами.

Стояла осень в солнце и туманах. Сквозь облетевшие леса были видны
далекие облака и синий густой воздух. По ночам в зарослях вокруг нас
шевелились и дрожали низкие звезды.
У нас на стоянке горел костер. Мы жгли его весь день и ночь напролет,
чтобы отгонять волков, — они тихо выли по дальним берегам озера. Их
беспокоили дым костра и веселые человеческие крики.

Мы были уверены, что огонь пугает зверей, но однажды вечером в траве у
костра начал сердито сопеть какой-то зверь. Его не было видно. Он озабоченно
бегал вокруг нас, шумел высокой травой, фыркал и сердился, но не высовывал
из травы даже ушей.

Картошка жарилась на сковороде, от нее шел острый вкусный запах, и
зверь, очевидно, прибежал на этот запах.

С нами был маленький мальчик. Ему было всего девять лет, но он хорошо
переносил ночевки в лесу и холод осенних рассветов. Гораздо лучше нас,
взрослых, он все замечал и рассказывал.

Он был выдумщик, но мы, взрослые, очень любили его выдумки. Мы никак не
могли, да и не хотели доказывать ему, что он говорит неправду. Каждый день
он придумывал что-нибудь новое: то он слышал, как шептались рыбы, то видел,
как муравьи устроили себе паром через ручей из сосновой коры и паутины.

Мы делали вид, что верили ему.
Все, что окружало нас, казалось необыкновенным: и поздняя луна,
блиставшая над черными озерами, и высокие облака, похожие на горы розового
снега, и даже привычный морской шум высоких сосен.

Мальчик первый услышал фырканье зверя и зашипел на нас, чтобы мы
замолчали. Мы притихли. Мы старались даже не дышать, хотя рука невольно
тянулась к двустволке, — кто знает, что это мог быть за зверь!

Через полчаса зверь высунул из травы мокрый черный нос, похожий на
свиной пятачок. Нос долго нюхал воздух и дрожал от жадности. Потом из травы
показалась острая морда с черными пронзительными глазами. Наконец показалась
полосатая шкурка.

Из зарослей вылез маленький барсук. Он поджал лапу и внимательно
посмотрел на меня. Потом он брезгливо фыркнул и сделал шаг к картошке.

Она жарилась и шипела, разбрызгивая кипящее сало. Мне хотелось крикнуть
зверьку, что он обожжется, но я опоздал — барсук прыгнул к сковородке и
сунул в нее нос…

Запахло паленой кожей. Барсук взвизгнул и с отчаянным воплем бросился
обратно в траву. Он бежал и голосил на весь лес, ломал кусты и плевался от
негодования и боли.

На озере и в лесу началось смятение. Без времени заорали испуганные
лягушки, всполошились птицы, и у самого берега, как пушечный выстрел,
ударила пудовая щука.
Утром мальчик разбудил меня и рассказал, что он сам только что видел,
как барсук лечит свой обожженный нос. Я не поверил.

Я сел у костра и спросонок слушал утренние голоса птиц. Вдали
посвистывали белохвостые кулики, крякали утки, курлыкали журавли на сухих
болотах — мшарах, плескались рыбы, тихо ворковали горлинки. Мне не хотелось
двигаться.

Мальчик тянул меня за руку. Он обиделся. Он хотел доказать мне, что он
не соврал. Он звал меня пойти посмотреть, как лечится барсук.
Я нехотя согласился. Мы осторожно пробрались в чащу, и среди зарослей
вереска я увидел гнилой сосновый пень. От него тянуло грибами и йодом.

Около пня, спиной к нам, стоял барсук. Он расковырял пень и засунул в
середину пня, в мокрую и холодную труху, обожженный нос.

Он стоял неподвижно и холодил свой несчастный нос, а вокруг бегал и
фыркал другой маленький барсучок. Он волновался и толкал нашего барсука
носом в живот. Наш барсук рычал на него и лягался задними пушистыми лапами.

Потом он сел и заплакал. Он смотрел на нас круглыми и мокрыми глазами,
стонал и облизывал своим шершавым языком больной нос. Он как будто просил о
помощи, но мы ничем не могли ему помочь.
Через год я встретил на берегах этого же озера барсука со шрамом на
носу. Он сидел у воды и старался поймать лапой гремящих, как жесть, стрекоз.

Я помахал ему рукой, но он сердито чихнул в мою сторону и спрятался в
зарослях брусники.
С тех пор я его больше не видел.

СТАЛЬНОЕ КОЛЕЧКО.

Дед Кузьма жил со своей внучкой Варюшей в деревушке Моховое, у самого леса.

Зима выдалась суровая, с сильным ветром и снегом. За всю зиму ни разу не потеплело и не закапала с тесовых крыш суетливая талая вода. Ночью в лесу выли продрогшие волки. Дед Кузьма говорил, что они воют от зависти к людям: волку тоже охота пожить в избе, почесаться и полежать у печки, отогреть заледенелую косматую шкуру.

Среди зимы у деда вышла махорка. Дед сильно кашлял, жаловался на слабое здоровье и говорил, что если бы затянуться разок-другой - ему бы сразу полегчало.

В воскресенье Варюша пошла за махоркой для деда в соседнее село Переборы. Мимо села проходила железная дорога. Варюша купила махорки, завязала ее в ситцевый мешочек и пошла на станцию посмотреть на поезда. В Переборах они останавливались редко. Почти всегда они проносились мимо с лязгом и грохотом.

На платформе сидели два бойца. Один был бородатый, с веселым серым глазом. Заревел паровоз. Было уже видно, как он, весь в пару, яростно рвется к станции из дальнего черного леса.

Скорый! - сказал боец с бородой. - Смотри, девчонка, сдует тебя поездом. Улетишь под небеса.

Паровоз с размаху налетел на станцию. Снег завертелся и залепил глаза. Потом пошли перестукиваться, догонять друг друга колеса. Варюша схватилась за фонарный столб и закрыла глаза: как бы и вправду ее не подняло над землей и не утащило за поездом. Когда поезд пронесся, а снежная пыль еще вертелась в воздухе и садилась на землю, бородатый боец спросил Варюшу:

Это что у тебя в мешочке? Не махорка?

Махорка, - ответила Варюша.

Может, продашь? Курить большая охота.

Дед Кузьма не велит продавать, - строго ответила Варюша. - Это ему от кашля.

Эх ты, - сказал боец, - цветок-лепесток в валенках! Больно серьезная!

А ты так возьми сколько надо, - сказала Варюша и протянула бойцу мешочек. - Покури!

Боец отсыпал в карман шинели добрую горсть махорки, скрутил толстую цыгарку, закурил, взял Варюшу за подбородок и посмотрел, посмеиваясь, в се синие глаза.

Эх ты, - повторил он, - анютины глазки с косичками! Чем же мне тебя отблагодарить? Разве вот этим?

Боец достал из кармана шинели маленькое стальное колечко, сдул с него крошки махорки и соли, потер о рукав шинели и надел Варюше на средний палец:

Носи на здоровье! Этот перстенек совершенно чудесный. Гляди, как горит!

А отчего он, дяденька, такой чудесный? - спросила, раскрасневшись, Варюша.

А оттого, - ответил боец, - что ежели будешь носить его на среднем пальце, принесет он здоровье. И тебе и деду Кузьме. А наденешь его вот на этот, на безымянный, - боец потянул Варюшу за озябший, красный палец, - будет у тебя большущая радость. Или, к примеру, захочется тебе посмотреть белый свет со всеми его чудесами. Надень перстенек на указательный палец - непременно увидишь!

Будто? - спросила Варюша.

А ты ему верь, - прогудел другой боец из-под поднятого ворота шинели. - Он колдун. Слыхала такое слово?

Слыхала.

Ну то-то! - засмеялся боец. - Он старый сапер. Его даже мина не брала!

Спасибо! - сказала Варюша и побежала к себе в Моховое.

Сорвался ветер, посыпался густой-прегустой снег. Варюша все трогала

колечко, повертывала его и смотрела, как оно блестит от зимнего света.

«Что ж боец позабыл мне сказать про мизинец? - подумала она. - Что будет тогда? Дай-ка я надену колечко на мизинец, попробую».

Она надела колечко на мизинец. Он был худенький, колечко на нем не удержалось, упало в глубокий снег около тропинки и сразу нырнуло на самое снежное дно.

Варюша охнула и начала разгребать снег руками. Но колечка не было. Пальцы у Варюши посинели. Их так свело от мороза, что они уже не сгибались.

Варюша заплакала. Пропало колечко! Значит, не будет теперь здоровья деду Кузьме, и не будет у нее большущей радости, и не увидит она белый свет со всеми его чудесами. Варюша воткнула в снег, в том месте, где уронила колечко, старую еловую ветку н пошла домой. Она вытирала слезы варежкой, но они все равно набегали и замерзали, и от этого было колко и больно глазам.

Дед Кузьма обрадовался махорке, задымил всю избу, а про колечко сказал:

Ты не горюй, дочурка! Где упало - там и валяется. Ты Сидора попроси. Он тебе сыщет.

Старый воробей Сидор спал на шестке, раздувшись, как шарик. Всю зиму Сидор жил в избе у Кузьмы самостоятельно, как хозяин. С характером своим он заставлял считаться не только Варюшу, но и самого деда. Кашу он склевывал прямо из мисок, а хлеб старался вырвать из рук и, когда его отгоняли, обижался, ершился и начинал драться и чирикать так сердито, что под стреху слетались соседские воробьи, прислушивались, а потом долго шумели, осуждая Сидора за его дурной нрав. Живет в избе, с тепле, в сытости, а все ему мало!

На другой день Варюша поймала Сидора, завернула в платок и понесла в лес. Из-под снега торчал только самый кончик еловой ветки. Варюша посадила на ветку Сидора и попросила:

Ты поищи, поройся! Может, найдешь!

Но Сидор скосил глаз, недоверчиво посмотрел на снег и пропищал: «Ишь ты! Ишь ты! Нашла дурака!… Ишь ты, ишь ты!» - повторил Сидор, сорвался с ветки и полетел обратно в избу.

Так и не отыскалось колечко.

Дед Кузьма кашлял все сильнее. К весне он залез на печку. Почти не спускался оттуда и все чаще просил попить. Варюша подавала ему в железном ковшике холодную воду.

Метели кружились над деревушкой, заносили избы. Сосны завязли в снегу, и Варюша уже не могла отыскать в лесу то место, где уронила колечко. Все чаще она, спрятавшись за печкой, тихонько плакала от жалости к деду и бранила себя.

Дуреха! - шептала она. - Забаловалась, обронила перстенек. Вот тебе за это! Вот тебе!

Она била себя кулаком по темени, наказывала себя, а дед Кузьма спрашивал:

С кем это ты там шумишь-то?

С Сидором, - отвечала Варюша. - Такой стал неслух! Все норовится драться.

Однажды утром Варюша проснулась оттого, что Сидор прыгал по оконцу и стучал клювом в стекло. Варюша открыла глаза и зажмурилась. С крыши, перегоняя друг друга, падали длинные капли. Горячий свет бил в с сонце. Орали галки.

Варюша выглянула на улицу. Теплый ветер дунул ей в глаза, растрепал волосы.

Вот и весна! - сказала Варюша.

Блестели черные ветки, шуршал, сползая с крыш, мокрый снег и важно и весело шумел за околицей сырой лес. Весна шла по полям как молодая хозяйка. Стоило ей только посмотреть на овраг, как в нем тотчас начинал булькать и переливаться ручей. Весна шла и звон ручьев с каждым ее шагом становился громче и громче.

Снег в лесу потемнел. Сначала на нем выступила облетевшая за зиму коричневая хвоя. Потом появилось много сухих сучьев - их наломало бурей еще в декабре, - потом зажелтели прошлогодние палые листья, проступили проталины и на краю последних сугробов зацвели первые цветы мать-и-мачехи.

Варюша нашла в лесу старую еловую ветку - ту, что воткнула в снег, где обронила колечко, и начала осторожно отгребать старые листья, пустые шишки, накиданные дятлами, ветки, гнилой мох. Под одним черным листком блеснул огонек. Варюша вскрикнула и присела. Вот оно, сталь-нос колечко! Оно ничуть не заржавело.

Варюша схватила его, надела на средний палец и побежала домой.

Еще издали, подбегая к избе, она увидела деда Кузьму. Он вышел из избы, сидел на завалинке, и синий дым от махорки поднимался над дедом прямо к небу, будто Кузьма просыхал на весеннем солнышке и над ним курился пар.

Ну вот, - сказал дед, - ты, вертушка, выскочила из избы, позабыла дверь затворить, и продуло всю избу легким воздухом. И сразу болезнь меня отпустила. Сейчас вот покурю, возьму колун, наготовлю дровишек, затопим мы печь и спечем ржаные лепешки.

Варюша засмеялась, погладила деда по косматым серым волосам, сказала:

Спасибо колечку! Вылечило оно тебя, дед Кузьма.

Весь день Варюша носила колечко на среднем пальце, чтобы накрепко прогнать дедовскую болезнь. Только вечером, укладываясь спать, она сняла колечко со среднего пальца и надела его на безымянный. После этого должна была случиться большущая радость. Но она медлила, не приходила, и Варюша так и уснула, не дождавшись.

Встала она рано, оделась и вышла из избы.

Тихая и теплая заря занималась над землей. На краю неба еще догорали звезды. Варюша пошла к лесу. На опушке она остановилась. Что это звенит в лесу, будто кто-то осторожно шевелит колокольчики?

Варюша нагнулась, прислушалась и всплеснула руками: белые подснежники чуть-чуть качались, кивали заре, и каждый цветок позванивал, будто в нем сидел маленький жук кузька-звонарь и бил лапкой по серебряной паутине. На верхушке сосны ударил дятел - пять раз.

«Пять часов! - подумала Варюша. - Рань-то какая! И тишь!»

Тотчас высоко на ветвях в золотом зоревом свете запела иволга.

Варюша стояла, приоткрыв рот, слушала, улыбалась. Ее обдало сильным, теплым, ласковым ветром, и что-то прошелестело рядом. Закачалась лещина, из ореховых сережек посыпалась желтая пыльца. Кто-то прошел невидимый мимо Варюши, осторожно отводя ветки. Навстречу ему закуковала, закланялась кукушка.

«Кто же это прошел? А я и не разглядела!» - подумала Варюша.

Она не знала, что это весна прошла мимо нее.

Варюша засмеялась громко, на весь лес, и побежала домой. И большущая радость - такая, что не охватишь руками, - зазвенела, запела У нее на сердце.

Весна разгоралась с каждым днем все ярче, все веселей. Такой свет лился с неба, что глаза у деда Кузьмы стали узкие, как щелки, но все время посмеивались. А потом но лесам, по лугам, по оврагам сразу, будто кто-то брызнул на них волшебной водой, зацвели-запестрели тысячи тысяч цветов.

Варюша думала было надеть перстень на указательный палец, чтобы Повидать белый свет со всеми его чудесами, но посмотрела на все эти Цветы, на липкие березовые листочки, на яснее небо и жаркое солнце, Послушала перекличку петухов, звон воды, пересвистывание птиц над полями - и не надела перстенек на указательный палец.

«Успею, - подумала она. - Нигде на белом свете не может быть так хорошо, как у пас в Моховом. Это же прелесть что такое! Не зря ведь дед Кузьма говорит, что наша земля истинный рай и нету другой такой хорошей земли на белом свете!»

ЗАЯЧЬИ ЛАПЫ

К ветеринару в наше село пришел с Урженского озера Ваня Малявин и
принес завернутого в рваную ватную куртку маленького теплого зайца. Заяц
плакал и часто моргал красными от слез глазами…

— Ты что, одурел? — крикнул ветеринар. — Скоро будешь ко мне мышей
таскать, оголец!

— А вы не лайтесь, это заяц особенный, — хриплым шепотом сказал Ваня. —
Его дед прислал, велел лечить.

— От чего лечить-то?

— Лапы у него пожженные.
Ветеринар повернул Ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул
вслед:

— Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком — деду будет
закуска.

Ваня ничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул
носом и уткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слезы. Заяц тихо
дрожал под засаленной курткой.

— Ты чего, малый? — спросила Ваню жалостливая бабка Анисья; она привела
к ветеринару свою единственную козу.- Чего вы, сердешные, вдвоем слезы
льете? Ай случилось что?

— Пожженный он, дедушкин заяц, — сказал тихо Ваня. — На лесном пожаре
лапы себе пожег, бегать не может. Вот-вот, гляди, умреть.

— Не умреть, малый, — прошамкала Анисья. — Скажи дедушке своему, ежели
большая у него охота зайца выходить, пущай несет его в город к Карлу
Петровичу.

Ваня вытер слезы и пошел лесами домой, на Урженское озеро. Он не шел, а
бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавний лесной пожар прошел
стороной на север около самого озера. Пахло гарью и сухой гвоздикой. Она
большими островами росла на полянах.
Заяц стонал.

Ваня нашел по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами
листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел на
листья, уткнулся в них головой и затих.

— Ты чего, серый? — тихо спросил Ваня. — Ты бы поел.
Заяц молчал.

Неслыханная жара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы
белых облаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на
глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дул уже
две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась
в янтарный камень.

Наутро дед надел чистые онучи и новые лапти, взял посох и кусок
хлеба и побрел в город. Ваня нес зайца сзади. Заяц совсем притих, только
изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.

Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. В ней летал
куриный пух, сухие листья и солома. Издали казалось, что над городом дымит
тихий пожар.

На базарной площади было очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали
около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы.
Дед перекрестился.

— Не то лошадь, не то невеста — шут их разберет! — сказал он и сплюнул.
Долго спрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего
не ответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в коротком
белом халате сердито пожал плечами и сказал:

— Это мне нравится! Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш —
специалист по детским болезням — уже три года как перестал принимать
пациентов. Зачем он вам?
Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.

— Это мне нравится! -сказал аптекарь. — Интересные пациенты завелись в
нашем городе. Это мне замечательно нравится!
Он нервно снял пенсне, протер, снова нацепил на нос и уставился на
деда. Дед молчал и топтался на месте. Аптекарь тоже молчал. Молчание
становилось тягостным.

— Почтовая улица, три! — вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул
какую-то растрепанную толстую книгу. — Три!

Дед с Ваней добрели до Почтовой улицы как раз вовремя — из-за Оки
заходила высокая гроза. Ленивый гром потягивался за горизонтом, как
заспанный силач распрямлял плечи и нехотя потряхивал землю. Серая рябь пошла
по реке. Бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга;
далеко за Полянами уже горел стог сена, зажженный ими. Крупные капли дождя
падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность:
каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.

Карл Петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне
появилась растрепанная борода деда.
Через минуту Карл Петрович уже сердился.

— Я не ветеринар, — сказал он и захлопнул крышку рояля. Тотчас же в
лугах проворчал гром. — Я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.

— Что ребенок, что заяц — все одно, — упрямо пробормотал дед. — Все
одно! Полечи, яви милость! Ветеринару нашему такие дела неподсудны. Он у нас
коновал. Этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан,
благодарность оказывать должен, а ты говоришь — бросить!

Еще через минуту Карл Петрович — старик с седыми взъерошенными бровями,
— волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда.
Карл Петрович в конце концов согласился лечить зайца. На следующее утро
дед ушел на озеро, а Ваню оставил у Карла Петровича ходить за зайцем.

Через день вся Почтовая улица, заросшая гусиной травой, уже знала, что
Карл Петрович лечит зайца, обгоревшего на страшном лесном пожаре и спасшего
какого-то старика. Через два дня об этом уже знал весь маленький город, а на
третий день к Карлу Петровичу пришел длинный юноша в фетровой шляпе,
назвался сотрудником московской газеты и попросил дать беседу о зайце.

Зайца вылечили. Ваня завернул его в ватное тряпье и понес домой. Вскоре
историю о зайце забыли, и только какой-то московский профессор долго
добивался от деда, чтобы тот ему продал зайца. Присылал даже письма с
марками на ответ. Но дед не сдавался. Под его диктовку Ваня написал
профессору письмо:

Заяц не продажный, живая душа, пусть живет на воле. При сем остаюсь
Ларион Малявин.

…Этой осенью я ночевал у деда Лариона на Урженском озере. Созвездия,
холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки
зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.

Деду не спалось. Он сидел у печки и чинил рваную рыболовную сеть. Потом
поставил самовар — от него окна в избе сразу запотели и звезды из огненных
точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту,
ляскал зубами и отскакивал — воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц
спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.
Мы пили чай ночью, дожидаясь далекого и нерешительного рассвета, и за
чаем дед рассказал мне наконец историю о зайце.

В августе дед пошел охотиться на северный берег озера. Леса стояли
сухие, как порох. Деду попался зайчонок с рваным левым ухом. Дед выстрелил в
него из старого, связанного проволокой ружья, но промахнулся. Заяц удрал.
Дед пошел дальше. Но вдруг затревожился: с юга, со стороны Лопухов,
сильно тянуло гарью. Поднялся ветер. Дым густел, его уже несло белой пеленой
по лесу, затягивало кусты. Стало трудно дышать.

Дед понял, что начался лесной пожар и огонь идет прямо на него. Ветер
перешел в ураган. Огонь гнало по земле с неслыханной скоростью. По словам
деда, даже поезд не мог бы уйти от такого огня. Дед был прав: во время
урагана огонь шел со скоростью тридцати километров в час.
Дед побежал по кочкам, спотыкался, падал, дым выедал ему глаза, а сзади
был уже слышен широкий гул и треск пламени.

Смерть настигала деда, хватала его за плечи, и в это время из-под ног у
деда выскочил заяц. Он бежал медленно и волочил задние лапы. Потом только
дед заметил, что они у зайца обгорели.

Дед обрадовался зайцу, будто родному. Как старый лесной житель, дед
знал, что звери гораздо лучше человека чуют, откуда идет огонь, и всегда
спасаются. Гибнут они только в тех редких случаях, когда огонь их окружает.
Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: "Погоди,
милый, не беги так-то шибко!"

Заяц вывел деда из огня. Когда они выбежали из леса к озеру, заяц и дед
— оба упали от усталости. Дед подобрал зайца и понес домой. У зайца были
опалены задние ноги и живот. Потом дед его вылечил и оставил у себя.

— Да, — сказал дед, поглядывая на самовар так сердито, будто самовар
был всему виной, — да, а перед тем зайцем, выходит, я сильно провинился,
милый человек.

— Чем же ты провинился?

— А ты выдь, погляди на зайца, на спасителя моего, тогда узнаешь. Бери
фонарь!

Я взял со стола фонарь и вышел в сенцы. Заяц спал. Я нагнулся над ним с
фонарем и заметил, что левое ухо у зайца рваное. Тогда я понял все.

// Июнь 7, 2010 // Просмотров: 125 618

Константин Паустовский выгодно выделялся на фоне советских прозаиков. Он не заискивал перед властью, писал по велению сердца. А сердце Паустовского принадлежало простым людям. Торговлю своим талантом он считал самым отвратительным поступком для художника.

Детство и юность

Будущий воспеватель природы русской родился в 1892 году в семье отставного офицера, прослужившего много лет на железной дороге. Отец был потомком Петра Сагайдачного – бесстрашного предводителя запорожских казаков. О родстве с гетманом вспоминал часто, но не без иронии.

Бабка по материнской линии была полькой, ревностной католичкой. С зятем-атеистом, человеком непрактичным и свободолюбивым, у нее нередко происходили столкновения на идейной почве. Дед по отцовской линии служил когда-то царю, участвовал в турецко-русской войне, благодаря чему и познакомился со строгой восточной женщиной, ставшей впоследствии его женой.

В родословной Паустовского есть и запорожские казаки, и турки, и поляки. Тем не менее он стал глубоко русским писателем, посвятил жизнь воспеванию красот родного края. В отрочестве он, как и многие его сверстники, читал запоем. Глубокое впечатление на него произвела романтическая история о мечтательной девочке . Но уже в гимназические годы Константина привлекало не только чтение, но и писательство. Первым сочинением юного прозаика стал рассказ «На воде».

Константин Паустовский в гимназии

Ранние годы Константин провел в Москве, затем учился в Киеве, недолго в Брянске. Семья часто переезжала. Распалась в 1908 году, после чего сын редко виделся с отцом. Гимназист, получив телеграмму о болезни родителя, немедля отправился в Белую Церковь. По дороге размышлял об отце, вспыльчивом, самолюбивом, но добром человеке. Незадолго до смерти тот по неизвестным причинам бросил службу на железнодорожной дороге и уехал в усадьбу, принадлежавшую некогда деду.

О смерти отца позже писатель напишет в «Повести о жизни». В книге отражены и другие события из биографии прозаика. Юность Паустовского прошла в Киеве. После гимназии поступил на филологический факультет. Во второй части автобиографии автор вспоминает профессора философии, внешне напоминающего . На лекциях эксцентричного преподавателя Паустовский вдруг понял, что единственный жизненный путь для него - писательство.

У Паустовского была сестра и два брата. Старший не одобрял литературные увлечения Константина, полагая, что проза и поэзия необходимы исключительно для развлечения. Но тот не слушал наставлений брата и продолжал каждодневно читать и писать до изнеможения.

Безмятежная юность закончилась в 1914 году. Константин бросил учебу, уехал в Москву. Мать с сестрой жили в центре города, на Большой Пресне, позже переименованной в Красную. Паустовский перевелся в столичный университет, но проучился недолго. Проработал некоторое время трамвайным кондуктором. На фронт бывший студент не попал из-за близорукости. Оба брата погибли, причем в один день.

Литература

Первые рассказы появились в журнале «Огни». За год до революции Паустовский уехал в Таганрог. В родном городе начал работу над книгой «Романтики». Только в 1935 этот роман увидел свет. Завершен в начале 20-х в Одессе, где писатель провел несколько месяцев, после чего вернулся в Москву.

В столице Паустовский устроился работать корреспондентом. Приходилось присутствовать на митингах, ставших в послереволюционные годы обыденным явлением для Москвы. Впечатления тех лет писатель отразил в третьей части «Повести о жизни». Здесь автор подробно рассказывает о видных политиках и революционерах, в том числе и об . Высказывание писателя о главе Временного правительства:

«Это был больной человек, страдающий достоевщиной, поверивший в свое высокое назначение».

Паустовский где только не бывал: и в Донбассе, и в Сибири, и на Балтике, и в Средней Азии. Писатель перепробовал множество профессий. Каждый период из его жизни – это отдельная книга. Особенно прозаик полюбил природу Владимирской области. Ему нравились и глухие леса, и голубые озера, и даже заброшенные дороги.

Природе этих мест писатель посвятил рассказы «Кот-ворюга», «Барсучий нос», «Сивый мерин», «Снег». Во второй половине XX века в обязательную программу для школьников вошли короткие произведения Паустовского. Среди них «Растрепанный воробей», «Заячьи лапы», «Жильцы старого дома». Сказки советского писателя поучительные, добрые. «Теплый хлеб» – история о том, как жители деревни понесли наказание за жесткость эгоистичного мальчика.

Персонажи «Корзины с еловыми шишками» – норвежский музыкант Григ и дочь лесника. Это незамысловатая добрая сказка для детей. В 1989 году по расскажу был создан мультфильм. Экранизированы всего 13 произведений Паустовского.

В 50-е годы слава о Паустовском распространилась за пределы СССР. Повести и рассказы перевели на все европейские языки. Константин Георгиевич не только писал, но и преподавал. В Литературном институте прозаик прослыл талантливым педагогом. Среди его учеников – классики советской прозы.

После смерти Сталина писатель посетил разные страны. Он бывал и в Турции, и в Польше, на родине предков. Посетил Болгарию, Италию, Швецию. Паустовского выдвигали на Нобелевскую премию, но награду, как известно, получил автор « ». Согласно правилам, только спустя 50 лет раскрывается причина отказа. В 2017 году стало известно: «заслуги советского прозаика не перевешивают его недостатки». Такое мнение высказали члены шведской комиссии.

Преданной поклонницей творчества Паустовского стала . В книге воспоминаний «Рассуждения» она посвятила ему отдельную главу. Поэтическую прозу Паустовского немецкая актриса оценила после прочтения «Телеграммы». Этот рассказ произвел на Дитрих столь сильное впечатление, что с тех пор она помнила и произведение, и имя автора, о котором ранее не слышала.

В конце 50-х актриса приехала в Москву. Тогда она и встретилась в первый и последний раз с писателем. Дитрих подарила прозаику на память несколько фото. На одном изображен Паустовский и знаменитая актриса на сцене Дома литераторов.

Личная жизнь

В 1915 году Паустовский познакомился со своей будущей женой. Звали ее Екатерина Загорская. Венчание прошло летом следующего года под Рязанью, в маленькой деревенской церквушке. Так пожелала Екатерина. В этих краях прошли детские годы сына писателя Вадима, появившегося на свет в 1925 году.

С первой женой Паустовский прожил 20 лет. Согласно воспоминаниям сына, брак оставался прочным до тех пор, пока все подчинялось творчеству Константина Георгиевича. В 30-е годы к Паустовскому пришло признание. К тому времени супруги устали друг от друга, в чём немалую роль сыграли тяжёлые послереволюционные годы.

Когда у Паустовского начался роман с Валерией Навашиной, Екатерина подала на развод. Позже мемуаристы в своих трудах ссылались на личную переписку экс-жены прозаика, в которой были слова «не могу простить ему связь с той полькой».

Вторая жена – дочь популярного в 20-е годы польского живописца. Валерия Навашина стала музой писателя. Ей он посвятил многие произведения конца 30-х. Впрочем, Паустовского вдохновляла на творчество и третья супруга.

Последнее решающее событие в личной жизни писателя произошло в 1948 году. Паустовский познакомился с Татьяной Арбузовой. В то время она была замужем за популярным драматургом. Алексей Арбузов посвятил жене пьесу «Таня». Паустовский женился на Татьяне в 1950 году. В этом браке родился Алексей, проживший всего 26 лет.

Смерть

Паустовский страдал астмой. Несмотря на болезнь, обострившуюся к концу жизни, вел активную общественную деятельность. Выступал в защиту опальных писателей, никогда не участвовал в травле «инакомыслящих».

Однажды публично не подал руки именитому критику, выступавшему против создателя «Доктора Живаго» – книги, которую в те времена не ругали только самые смелые. Писатель умер после очередного инфаркта в 1968 году. Имя прозаика носит планета, открытая в конце 70-х.

Библиография

• 1928 – «Встречные корабли»
• 1928 – «Блистающие облака»
• 1932 – «Кара-Бугаз»
• 1933 – «Судьба Шарля Лонсевиля»
• 1933 – «Колхида»
• 1935 – «Романтики»
• 1936 – «Черное море»
• 1937 – «Исаак Левитан»
• 1937 – «Орест Кипренский»
• 1939 – «Тарас Шевченко»
• 1963 – «Повесть о жизни»