Традиции и новаторство прозы герцена. Александр герцен
Утром 13 июля 1826 г. в Петербурге были повешены пять руководителей восстания декабристов.
«Победу Николая над пятью торжествовали в Москве молебствием... пушки гремели с высот Кремля... Мальчиком четырнадцати лет, потерянным в толпе, я был на этом молебствии, и тут, перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить за казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками». Так началась сознательная жизнь Александра Ивановича Герцена, выдающегося революционера и мыслителя, замечательного писателя и блестящего публициста.
Уже в Московском университете, где учился Герцен (1829–1833), вокруг него и его друга поэта Н. П. Огарева группируются студенты, приверженцы социалистических идей, готовые идти вслед за Пестелем и Рылеевым. В 1834 г. Герцена ссылают в Пермь, затем переводят в Вятку, потом – во Владимир, Новгород. В ссылке Герцен узнал изнанку русской общественной жизни – застойность провинциального существования, тупость одичалых обывателей, забитость и бесправие «маленьких людей», фантастическое мошенничество и наглое самоуправство чиновников. Для него это были годы напряженных философских занятий и первых творческих опытов.
В 1842 г. Герцен вернулся в Москву. Это уже был не восторженный юноша, а мыслитель-революционер и сложившийся писатель. Он сразу оказался в гуще напряженных и страстных споров о судьбах России, о путях ее исторического развития, о средствах борьбы с самодержавием и крепостным правом.
Вместе с В. Г. Белинским Герцен возглавляет революционную группу общественных деятелей и выступает против тех дворян, которые видели в отсталости, патриархальности России ее преимущество перед Западной Европой.
В эти годы Герцен стал сотрудничать в передовых журналах «Отечественные записки» и «Современник».
Каждое новое произведение Герцена было большим событием в духовной жизни России. В своих философских трудах («Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы») Герцен, по словам В. И. Ленина, «сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени».
В художественных произведениях Герцен борется с существующим общественным устройством России, правдиво показывает жизнь людей своего времени. В повести «Сорока-воровка» (1846) он рассказал о талантливой крепостной актрисе, погубленной помещиком. В романе «Кто виноват?» (1841–1846) Герцен сатирически изображает праздную, развратную жизнь помещиков (генерал Негров, его жена Глафира Львовна и другие) и чиновников, жизнь, лишенную всяких признаков интеллектуальности. На этом общественном фоне оказывается безысходным положение главных действующих лиц романа: Бельтова, Круциферской, ее мужа и доктора Крупова. Эти честные, добрые, образованные люди, подобно героям Пушкина и Грибоедова – Онегину и Чацкому, оказываются «умными ненужностями», «лишними людьми». «Лишними» именно потому, что они лучшие люди в России того времени. Они бессильны изменить общество, они не могут устроить даже свою личную жизнь.
Приговором социальному и политическому устройству России стала повесть «Доктор Крупов» (1846), в которой весь существующий порядок автором объявлен ненормальным, а люди, не замечающие неразумности своей общественной и частной жизни, приравнены к сумасшедшим.
В 40-х годах передовое русское общество находилось под сильным влиянием Герцена. Он поражал окружающих богатством своего духовного развития, энциклопедичностью знаний, блеском ума, энергией. Но на родине, в условиях русского деспотизма, деятельность Герцена не могла развернуться в полную силу. «Дома нет места свободной русской речи», – писал Герцен в 1847 г. С трудом вырвавшись за границу, Герцен навсегда покидает Россию. Его освобожденное слово обрело огромную силу и мужественную красоту.
Герцен приехал в Европу в канун революции 1848 г., он видел революцию во Франции и в Италии, пережил ужас контрреволюционной расправы французских буржуа над парижским пролетариатом и вынес из этого ненависть к миру собственников и ясное сознание его обреченности. «Суд миру нашему пришел!» – провозгласил он в книге «С того берега» (1849). «Все дело теперь остановилось за тем, что работники не сосчитали своих сил, крестьяне отстали в образовании, когда они протянут друг другу руки... тогда окончится поглощение большинства на вырабатывание светлой и роскошной жизни меньшинству».
Поражение революции 1848 г. было для Герцена не только исторической, но и личной трагедией. Приветствуя неизбежную гибель старого мира, он вместе с тем понял и несостоятельность идей утопического социализма, в которые он до того верил. Но, несмотря на это, он продолжал свою революционную деятельность.
Книга «С того берега», волнующая наших современников не меньше, чем современников Герцена, была первой в ряду его своеобразных философско-исторических работ, в которых философский анализ, одухотворенный страстными чувствами, сочетался с блестящим художественным изложением. К этому созданному Герценом жанру относятся и его «Письма из Франции и Италии», и замечательное историческое и историко-литературное произведение «О развитии революционных идей в России» (1850). В этой книге Герцен изложил свою концепцию исторического развития России и русского народа, впервые описал историю развития русской общественной мысли и дал глубокий, до сих пор сохраняющий свое значение анализ таких крупнейших явлений русской литературы, как творчество Пушкина, Грибоедова, Лермонтова и Гоголя.
С 1852 г. Герцен поселился в Лондоне, где в 1853 г. основал первую Вольную русскую типографию. «Время печатать по-русски вне России... пришло», – писал Герцен, призывая всех свободомыслящих русских сотрудничать в его изданиях. Герцен печатал в своей лондонской типографии все то, что рассказывало правду об общественных порядках в России и не могло быть напечатано в самой России. «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева, запретные вольнолюбивые стихи Пушкина, Рылеева, Лермонтова, Огарева и многих других печатались в Лондоне и тайно переправлялись в Россию. На этих книгах и на книгах самого Герцена воспитывалось новое поколение русских революционеров.
В Лондоне Герцен начал работу над самым выдающимся своим произведением – «Былое и думы» (1852–1868). По содержанию «Былое и думы» – история жизни самого Герцена, его семьи, друзей. Но это и гораздо больше, чем автобиография. Это не только собрание огромного числа фактов и сотен исторических портретов – это и философское осмысление истории, и поражающая своей искренностью исповедь сердца большого человека, это и единственное в своем роде художественное произведение, своеобразный исторический роман, соизмеримый с «Войной и миром» Л. Толстого, «отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге» (Герцен).
В «Былом и думах» Герцен развертывает эпическую картину жизни России от 1812 до 1861 г. – жизни столичной и провинциальной, городской и деревенской, чиновной и народной, а также жизни Западной Европы – Франции, Англии, Италии, Германии, Швейцарии... Сотни больших и маленьких людей – от русских крепостных до лондонских эмигрантов, от петербургского будочника до французского министра Тьера – создают в совокупности верную, многогранную картину эпохи. Портреты, созданные Герценом, являются в то же время типическими обобщениями огромной силы. Описание в книге Герцена Николая I – человека с «зимними глазами», «будочника будочников» – это не только портрет русского царя, но и образ самодержавного деспота, воплощающего произвол, бессердечие, равнодушие к судьбам людей и народов. Парижские лавочники, утопившие город в крови рабочих, олицетворяют буржуазное мещанство, которое «явилось освобожденным не только от царей, рабства, но и от всех общественных тягот, кроме складчины для найма охраняющего их правительства».
В этих типических обстоятельствах развертывается жизнь положительных героев этой грандиозной реальной исторической эпопеи – передовых людей: поэтов, мыслителей и революционеров России и Западной Европы – декабристов и Гарибальди, польских конфедератов и французских революционеров, Чаадаева и Мицкевича, Белинского и Р. Оуэна, М. Бакунина и Мадзини. Образ самого автора дан с сохранением важнейших биографических подробностей, с убеждающей искренностью психологического анализа – фигура активного деятеля той эпохи, живущего, страдающего и борющегося во имя «человеческого достоинства, свободной речи». «Все это написано слезами, кровью: это – горит и жжет» (Тургенев).
С 1855 г. Герцен начинает выпускать альманах (периодический сборник) «Полярная звезда», в котором публикуются запрещенные в России произведения. На титульном листе альманаха Герцен поместил профили пяти казненных декабристов. Название альманаха – «Полярная звезда» (так назывался альманах, издававшийся декабристами Рылеевым и Бестужевым) и его содержание указывали на духовную связь Герцена с декабристами, подчеркивали, что Герцен – преемник и продолжатель их дела. С 1857 г. Герцен издает первую русскую свободную политическую газету – «Колокол» (1857–1867). Программа газеты: освобождение слова от цензуры, крестьян – от помещиков, податного сословия – от побоев.
Оценивая деятельность Герцена, Ленин писал в 1912 г.: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли»... Чествуя Герцена, пролетариат учится на его примере великому значению революционной теории, – учится понимать, что беззаветная преданность революции и обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют посев от жатвы...»
Александр Иванович Герцен (1812-1870). Он всю жизнь посвятил борьбе с самодержавием. В конце концов, его лишили российского гражданства и он жил в Женеве, издавая с Огаревым «Колокол». Начал писать Герцен в романтич. стиле. Сначала писал беллетристику. «Кто виноват?». Роман вышел в 1847 г. Первая часть опубликована в «Отеч.записках». Полностью вышел отдельной книжкой как приложение к «Совр-ку». Множество «+»отзывов Некрасова, Огарева. Это яркий пример романа НШ.(физиология-город NN,его быт и нравы,рацион-я основа романа- четкая композ.) Вопросы: семья и брак, положение женщины в обществе, проблема «лишнего человека». Антикрепостнический пафос. Названием книги Г. хочет узнать: кто виноват в том, что рус. люди никому не нужны? Особ-ти композиции – книга состоит из биографий Бельтова, Негровых (образ рабовладельцев) и других людей, судьбы которых взаимосвязаны. К концу романа все биографии соединяются в нечто целое. Критик Страхов: «Виновата жизнь, действительность». Герцен первым ставит вопрос о воздействии действительности на человека. К концу романа все биографии объединяются в нечто целое. 1я часть–экспозиция,2ячасть–дей-е,сюжетная часть:судьбы героев в наст.времени,любовн.треугол-к. Разорванность романа продолжает традиции «Героя нашего времени».
3. «Лишние люди» в повести Герцена «Кто виноват?»
Образ Владимира Бельгова – образ «лишнего человека» 40х годов. Умный образованный, стремящийся к полезной общественной деятельности, Бельтов не находит применения своим силам, становясь жертвой среды, его воспитавшей. Любонька оказывается сильнее этого человека, несмотря на то что именно он открывает героине мир любви, дотоле неизвестный ей. (В учители сыну она взяла женевца, «холодного мечтателя» и поклонника Руссо; сами не желая того, учитель и мать сделали все, чтоб Бельтов «не понимал действительности». Окончив Московский университет по этико-политической части, Бельтов, с мечтами о гражданской деятельности, уехал в Петербург; по знакомству ему дали хорошее место; но канцелярская работа наскучила ему очень скоро, и он вышел в отставку всего-навсего в чине губернского секретаря. С тех пор прошло десять лет; Бельтов безуспешно пробовал заниматься и медициной, и живописью, кутил, скитался по Европе, скучал и, наконец, встретив в Швейцарии своего старого учителя и тронутый его упреками, решил вернуться домой, чтобы занять выборную должность в губернии и послужить России.Город произвел на Бельтова тяжелое впечатление: «все было так засалено […] не от бедности, а от нечистоплотности, и все это шло с такою претензией, так непросто…»; общество города представилось ему как «фантастическое лицо какого-то колоссального чиновника», и он испугался, увидев, что «ему не совладать с этим Голиафом». Здесь автор пытается объяснить причины постоянных неудач Бельтова и оправдывает его: «есть за людьми вины лучше всякой правоты».)
Роман Герцена продолжил литературную традицию, созданную Грибоедовым, Пушкиным, Лермонтовым, в крупнейших произведениях которых нашли реалистическое отражение идейные столкновения передовой дворянской молодежи с реакционной дворянской средой. Тот конфликт, который во второй половине 1810-х годов вызвал «язвительные споры» Чацкого с фамусовской Москвой; в 1320-х годах полное отчуждение Онегина от столичной и усадебной дворянской «черни»; в 1830-е годы - глубокую, затаенную вражду Печорина к столичному и «водяному» обществу,- в 1840-е годы отразился в глубокой взаимной неприязни Бельтова и чиновного общества города NN. Чацкий, говоря от имени многих «молодых людей» периода Союза Благоденствия, уверен, что «век нынешний» уже пришел на смену «веку минувшему», и только в конце комедии испытывает горечь поражения. Онегин, первоначально близкий к членам «Зеленой лампы», сам отходит затем от передового движения и изживает конфликт со средой в настроениях глубокой неудовлетворенности и одиночества. Печорин, высланный из столицы на Кавказ вместе с членами «кружка 16-ти», также томится в одиночестве, но уже может, хотя бы на время, найти дружбу и участие в среде разночинцев - у Вернера и Максима Максимовича. Бел-тов же с радостью входит в круг разночинцев Круциферских и Крупова, находя в них друзей и даже единомышленников. Все эти герои появились в русской литературе с возникновением дворянско-революционного движения и сошли со сцены вместе с ним. Все они - от Чацкого до Бельтова (а также тургеневского Рудина и Агарина в поэме Некрасова «Саша») - воплощали в главных чертах своего характера идейно-психологическую реакцию на неизбежное политическое поражение дворянско-революционного движения, узкого по кругу участников, далекого от народа и поэтому противоречивого и неустойчивого. Все эти герои, как и подобные им люди в жизни, имели и способности, и желание активного действия, но ничего не делали и не сделали. И в основном не потому, что были избалованы дворянским воспитанием (на это указывали пришедшие им на смену революционеры-демократы), и не потому также, что крепостнический строй был еще довольно сильным, а передовое движение еще очень слабым. Причина их колебаний, сомнений, разочарований и вытекавшего отсюда бездействия крылась в неизбежной неустойчивости и непоследовательности самой дворянской революционности, никогда не обладавшей принципиальным и последовательным демократизмом и объективно склонной к компромиссу. Название это, понятое буквально, прочно вошло в обиход и даже стало историко-литературным штампом. А между тем оно было лишь выражением горькой, трагической самооценки этих героев и их авторов. В общественной жизни такие люди не только не были лишними, но принадлежали к лучшим представителям своего времени, носителям передовых идейных стремлений, а отчасти и передовых идей. Но в сюжетах соответствующих произведений изображались преимущественно бесплодные метания, нравственные заблуждения и личные неудачи. Это и являлось выражением трагически-отрицательного осмысления их характеров со стороны писателей, выражением преувеличенно-заостренным, гиперболическим. Бельтов у Герцена, подобно Лицинию, томится жаждой великого делаи жалуется на обреченность своего поколения. Подобно Трензинскому, он скептически сознает «очевидную власть обстоятельств». В отличие от героев «Записок одного молодого человека»,_ смотрящих на «толпу» со стороны, Бельтов не только противостоит презренной «толпе», но зависит от нее в своих действиях, в своей судьбе и поэтому вступает с ней в столкновение. Конфликт Бельтова с реакционной средой по существу - политический конфликт. Но, как это было в комедии Грибоедова, с, романах Пушкина и Лермонтова, конфликт этот, отчасти по цензурным условиям, раскрывается в основном в личном плане, как поражение героя в любви. Но Бельтов, человек 40-х годов, развивается в иных условиях, он ищет и находит идейное участие в женщине, противостоящей дворянской среде по своему происхождению и образу мыслей. Герцен придает этому особое значение. Он изображает отношения Бельтова и Любоньки как быстро возникающий идейно-нравственный союз, отмеченный «высшим родством», фактом «братственного развития». И Герцен романтически утверждает при этом, что если такие люди «поймут родство свое, то каждый пожертвует, если обстоятельства потребуют \ всеми низшими степенями родства I) пользу высшего». Центр романа образует, следовательно, новая «встреча», четвертая в творчестве Герцена. Но уже осознав, вместе с Трензин-ским, «очевидную власть обстоятельств», Герцен показывает теперь, что, вопреки его романтическому утверждению решающей власти «высшего родства душ», настоящую силу все же имеют «обстоятельства» жизни общества, что именно по требованию этих обстоятельств Бельтов вынужден покинуть Любоньку, что их духовное «родство» обречено, таким образом, на трагическое крушение. Самим названием романа Герцен предлагает читателям разгадать настоящего виновника этой трагедии. Если бы Любонька встретилась с Бельтовым в тот момент, когда Негров сбывал ее с рук, тогда их союз не встретил бы препятствий, а богатство Бельтова сразу освободило бы их от всяких столкновений с презренной чиновно-дворянской «толпой». Но тогда Герцену пришлось бы изображать уже не личную, а политическую драму Бельтова и прямо указывать на ее виновника. Чтобы избежать этого, Любоньку задолго до встречи с Бельтовым надо было ввыдать замуж за доброго, но слабого юношу. И.Герцен подробно раскрыл обстоятельства этого брака, счастливого, но уже подготовлявшего будущую трагедию. Так возникла первая часть романа, явившаяся его прологом.
Герцен
родился 25 марта (6 апреля) 1812 года в Москве в большом барском доме на Тверском бульваре. Год рождения многое определил в судьбе Герцена
, и сам он не раз и говорил об этом, и объяснял, как воспринимались исторические события его современниками, чем они были для них. Он сознавал: с 1812 года начался для страны новый отсчет времени. Победа в войне 1812 года создала в России времен детства Герцена совершенно особую атмосферу подъема национального чувства. » … Разумеется, что при такой обстановке я был отчаянный патриот» .
В 1829 году Герцен становится студентом Московского университета. Вокруг него собирается кружок мыслящих, готовых на подвиг во имя всеобщего блага людей. Всех их воодушевляло и объединяло одно стремление, «одна мысль». Герцен вспоминал: «Мы были уверены. что из этой аудитории выйдет та фаланга, которая пойдет вслед за Пестелем и Рылеевым, и что мы будем в ней.».
Жертвенность при благородстве цели, по убеждению Герцена, не давала возможности уклоняться «от вмешательства в жизнь, страдавшую вокруг», и «это сочуствие с нею необыкновенно поднимало гражданскую нравственность студентов». Одним из самых сложных вопросов для Герцена навсегда останется проблема личной ответственности человека и роль в его жизни обстоятельств среды. Он будет размышлять об этом в романе «Кто виноват?», в цикле статей «Капризы и раздумье» , в «Былом «и думах» и во многих других своих произведениях. Он придет к выводу, что человек многое может в борьбе с судьбой, НО только в борьбе. И готовить себя к ней надо начинать рано.
В 1834 году Герцен был сослан в Пермь, как » … смелый вольнодумец, весьма опасный для общества». Ссылка становится вторым университетом, школой жизни Герцена. Нелегко перенос илис ь им грубые столкновения с реальной действительностью, но они закалили его. В ссылке Герцен пишет несколько повестей. В центре почти каждой из них судьба молодого человека, сверстника самого автора. Все эти произведения в той или иной степени автобиографичны. Герцен изучает самого себя, чтобы лучше понять свое поколение, его проблемы, поиски, разочарования и надежды, Своеобразным итоговым произведением становятся «Записки одного молодого человека». В нем Герцен пропел настоящий гимн юности. У Герцена всегда был настоящий культ дружбы — одно из самых привлекательных свойств юности, и он пронес
его до конца жизни. Образ идеальното друга для Герцена воплотился в Огареве, В этой дружбе поражает не только глубина и прочностъ
личной привязанности. Восхищает в юношеской этой дружбе пронизывающее ее понимание своей миссии, гражданского долга, ответственности за всех и за все, готовности бороться до конца за свои убеждения.
Одно из самых крупных событий в жизни Герцена — встреча и начало дружбы с В.Г.Белинским. Эта была дружба самых ярких личностей эпохи 1840-х годов. Они страстно, горячо стремятся проводить в общество передовые идеи, опережающие время мысли. Преследования власти, запрещение их произведений не могли остановить их. Несмотря ни на что,они продолжали делать то, что считали своим долгом — перед будущим России, перед народом. для них это не было фразой, для них это было содержанием и смыслом жизни. Ведь за ними — реальные дела, за ними мужество, самоотверженность, бескомпромиссность в идейной борьбе. В сороковые годы им написаны произведения, позволившие
Герцену занять свое особое место в русской литературе. Роман «Кто виноват?» и повести «Сорока-воровка «, «Доктор Крупов» обнаружили своеобразие художественного дарования Герцена,’ глубину и блеск его ума. Особенность Герцена — мыслителя и художника заключается в умении ставить вопросы, Многое из того, о чем вопрошал Герцен, и сейчас кажется нерешенным, Он сумел осознать существование этих вопросов, понял необходимость задать их, чтобы побудить людей думать над ответами, ибо сам процесс поисков Герцен считал плодотворным и облагораживающим, а в достижениях мысли видел необходимое условие движения человека и общества вперед.
В «Докторе Крупове», как и в романе «Кто виноват?», Герцен снова ставит вопрос: зачем живут люди? И возможно ли жить так как они живут? «Где же польза их существования?» — спрашивает себя Крупов, от лица которого ведется повествование. Ведь для большинства «жизнь — пошлый обряд, тупое одно и то же, ни к чему не ведущее». Есть ли лекарства от всеобщего бездумия? Крупов называет их: «Во-первых, истина, во-вторых, точка зрения, в-третьих, я далеко не все сказал, а намекнул, означил, слегка указал только.».
Герцен имел право надеяться, что читатель поймет то,’ что цензурные препоны не позволяли автору сказать прямо … Один эпизод, когдa
сильный здоровый крестьянин Захар терпит, что его бьют по приказу помещика, и не возмущается этим, «его бьют, а он ничего», был достаточно ясен. Сам Герцен не мог и не хотел терпеть. В 1847 году Герцен уезжает из России, но и за рубежом всю свою деятельность полностью посвящает Родине. Немало драматичного, даже трагического пережил Герцен за рубежом. Он начинает писать свои знаменитые воспоминания «Былое и думы».
В них размышлял он о себе, о времени, в которое жил. Над многими страницами «Былого и дум» реют воспоминания о днях юности. Но Герцену свойственно и трезвое понимание неповторимости былого и сознание закономерности наступления’ в жизни человека новых этапов. Выпадают порой на долю испытания особенно тяжкие. И если человек умеет выйти из них достойно, не поступившись ни одним из своих убеждений, то к нему приходит «седая юность». Герцен поселяется ~ Лондоне. Он давно уже понял: «пропаганда — единственное дело, которое ему «остается». Он основывает Вольную русскую типографию, издает, как когда-то декабристы, «Полярную звезду». С 1857 года вместе с Огаревым начинает выпускать газету «Колокол», поставив эпиграфом к ней: «Зову живых!». И живые откликаются. «Колокол» читают всюду: в Сибири и в Петербурге, в бедной квартире и в Зимнем дворце. Вся жизнь писателя была посвящена служению «одной идее», и с выбранного в юности пути Герцен не сходил никогда. Оптимизмом, надеждой, уверенностыо в своих силах, высокой гражданственностью отличались жизнь и творчество Герцена.
Александр Иванович Герцен (1812-1870) родился в Москве и был «незаконнорожденным» сыном богатого русского помещика И. А. Яковлева и уроженки Штутгарта Луизы Гааг, которую И. А. Яковлев привез из Германии в конце 1811 г. Фамилия Герцен была образована от немецкого слова «Herz» (сердце). Огромное влияние на Герцена оказало восстание декабристов, события 14 декабря 1825 г. «Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души», - вспоминал впоследствии Герцен. В 1826 г. он познакомился с Огаревым, и, несмотря на разность темпераментов (Герцен был очень активен, а Огарев - кроток и задумчив), они очень быстро обнаружили сходство взглядов и интересов.
В 1829 г. Герцен поступил на физико-математическое отделение Московского университета. И хотя в те годы философия в Московском университете не преподавалась, он проявил особый интерес к философским и методологическим проблемам, о чем свидетельствуют его студенческие сочинения «О месте человека в природе» (1832) и «Аналитическое изложение солнечной системы Коперника» (1833). В университете вокруг Герцена и Огарева сложился кружок на почве «сочувствия с общественной жизнью», что привело их к знакомству с произведениями французского социалиста Сен-Симона (а затем и Фурье). В сенсимонизме друзей привлекла идея нового христианства, т. е. такого обновления христианского учения, которое, освобождаясь от лицемерия официальной церкви, было бы способно сплотить вокруг себя массы для построения общества на началах братства и полной свободы всех людей.
Увлечение идеями сенсимонизма не прошло безнаказанно. В июле 1834 г. Герцен был арестован по делу «О лицах, певших в Москве пасквильные стихи». В пирушке, где пелись песни, порочащие царскую фамилию, он не участвовал. Но за сенсимонизм в марте 1835 г. Герцен был приговорен к ссылке под надзор полиции и отбывал ее сначала в Перми, затем в Вятке, а с 1837 по 1840 г. во Владимире, где обвенчался с Н. А. Захарьиной. В 1841 г. он снова был сослан, на сей раз в Новгород, и определен на службу советником губернского правления. С 1842 по 1847 г. Герцен жил в Москве, где написал свои знаменитые философские сочинения «Дилетантизм в науке» (1842-1843) и «Письма об изучении природы» (1844-1845), а также роман «Кто виноват?», повести «Сорока-воровка», «Доктор Крупов» и другие произведения, опубликованные под псевдонимом И-p (Искандер), так как политическим осужденным запрещалось печататься под собственным именем. Жизнь под полицейским надзором сильно тяготила Герцена. Он стал добиваться паспорта для выезда за границу якобы «на воды» для лечения жены. После продолжительных хлопот паспорт ему выдали, и 31 января (12 февраля) 1847 г. он с семьей покинул Россию, как оказалось, навсегда.
Поражение революции 1848 г. и послереволюционные события убедили Герцена в том, что западноевропейское общество не в состоянии внедрить в жизнь социалистические идеалы, и он обратил взоры к России, где сохранившаяся община могла, по его мнению, стать основой таких преобразований. Для пропаганды своих идей он в 1853 г. основал в Лондоне Вольную русскую типографию, в которой стал печатать произведения, запрещенные на родине цензурой. С 1855 г. Герцен начал издавать альманах «Полярная звезда», а в 1857 г. по настоянию приехавшего в Лондон Огарева основал первую в истории России бесцензурную газету «Колокол», в которой принимали (в первые годы ее существования) участие такие разные по своим убеждениям люди, как И. С. Тургенев, К. Д. Кавелин, И. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин, А. И. Кошелев, В. П. Боткин, Н. А. Мельгунов и др.
Имя Герцена стало известным с середины 40-х гг., когда его художественные и философские произведения печатались в журналах «Отечественные записки» и «Современник». Однако пик его влияния на русскую общественную мысль и освободительное движение приходится на вторую половину 50 - начало 60-х гг., когда его «Колокол» стал главным рупором всех антикрепостнически настроенных слоев общества. После реформы-1861 г. Герцен порывает с либерально настроенными союзниками и выступает за решение земельного вопроса самими крестьянами. С этого времени «Колокол» теряет популярность и в 1868 г. прекращает свое существование. Не получилось взаимопонимания у Герцена и с молодой русской эмиграцией, которая смотрела на патриарха русского освободительного движения как на отставшего от современности человека.
Герцен скончался в Париже 9 (21) января 1870 г. В том же году его прах был перезахоронен в Ницце рядом с могилой жены.
Деятельность Герцена за рубежом имела интернациональное значение; через него европейская общественность лучше смогла познакомиться с Россией. Он был в дружеских отношениях со многими выдающимися деятелями того времени: французами - Ледрю-Ролле- ном, Прудоном, Луи Бланом, Гюго, Мишле, с итальянцами Гарибальди и Мадзини, с венгром Кошутом, с польским революционером Ворцелем (который, кстати, очень помог в организации типографии в Лондоне) и многими другими. В их глазах он олицетворял свободную Россию, которая противостояла России, считавшейся «жандармом Европы».
- Вопросы онтологии,
кого единства человека, который не может быть сочетанием двух разнородных стихий - духа и плоти, но есть цельное, живое, единое существо - личность. Отсюда преодоление дуализма было в центре философских исканий Герцена, особенно в ранний период его творчества, он не мог смириться с мыслью о раздвоенности человека и мира, о несовместимости материи и духа.
Большое влияние на его философское развитие оказало учение Гегеля. К необходимости серьезно заняться гегелевской философией Герцена привели споры с Бакуниным и Белинским, которые выступали сторонниками «примирения с действительностью», т. е. с существующими порядками, ссылаясь при этом на Гегеля. Герцен понял Гегеля иначе, чем сторонники «примирения», которые, по словам Герцена, «взяв одни буквы, одни слова, они ими заглушили всякое сострадание, всякое теплое сочувствие... Им казалось, что личность - дурная привычка, от которой пора отстать; они проповедовали примирение со всей темной стороной современной жизни, называя все случайное, ежедневное, отжившее, словом, все, что ни встретится на улице, действительным и, следственно, имеющим право на признание; так поняли они великую мысль, «что все действительное разумно»...»1. Герцен же понял эту мысль иначе, он верно заметил, что у Гегеля не все существующее действительно, что действительно лишь то, что соответствует разуму, т. е. то, в чем идея получила адекватное воплощение. Уже в статьях «Дилетантизм в науке» проявляется стремление Герцена по-своему осмыслить Гегеля, найти в его философии обоснование активной деятельности личности. Особенно характерна в этом отношении четвертая статья «Буддизм в науке», где Герцен подчеркивает, что знание не самоцель, а средство для общественно-преобразующей деятельности, составляющей истинное призвание человека. А назначение философии - не только дать человеку истину, но сделать сознательными его действия, способствовать тем самым «одействотворению» им знания. «...Человек, - пишет Герцен, - призван не в одну логику - а еще в мир социально-исторический, нравственно-свободный и положительно-деятельный; у него не одна способность отрешающегося пониманья, но и воля, которую можно назвать разумом положительным, разумом творящим; человек не может отказаться от участия в человеческом деянии, совершающемся около него; он должен действовать в своем месте, в своем времени - в этом его всемирное призвание...»1.
Именно в личности усматривает Герцен то деятельное начало, которое призвано внести мысль в действительность, т. е. преобразовать существующее в соответствии с развивающейся мыслью. «В разумном, нравственно свободном и страстно энергическом деянии человек достигает действительности своей личности и увековечивает себя в мире событий. В таком деянии человек вечен во временности, бесконечен в конечности, представитель рода и самого себя, живой и сознательный орган своей эпохи»2.
В статьях «Дилетантизм в науке» в полной мере проявилась ведущая черта философских размышлений Герцена - его внимание к личности, к ее роли в мире. Говоря о необходимости преодолеть разрыв между словом и делом, между мыслью и жизнью, Герцен приходит к выводу о решающей роли личности в этом процессе.
В период написания статей «Дилетантизм в науке», в которых формировалось понимание им философии как знания, призванного служить делу преобразования действительности, а не только объяснения ее, Герцен находился еще под большим влиянием гегелевских идей и гегелевской терминологии. Он стоит еще на идеалистических позициях, рассматривая материю как проявление вечного, бесконечного духа. И даже в чем-то не соглашаясь с Гегелем, и даже критикуя его за идеализм, Герцен под последним имеет в виду признание трансцендентности (потусторонности) духа и вытекающего из него дуализма в понимании духовного и материального. Герцен явно стремится к имманентизму, рассматривая именно разум как развивающееся самопознание в качестве основы для преодоления дуализма, равно как и разрыва между всеобщим и частным, между абсолютным и временным. «...Истинное есть всеобщее, идея, бог, - пишет он, - и притом бог, понятый не jenseitlich, не фантастически образно, а в им- маненции и присущей ей трансценденции (мир мышления, нравственности, идеи, уничтожающей, снимающей все временное, как трансценденция самой природы и человека)... человек идет к фундаментальному, идет к объективной идее, к абсолютному, к полному самопознанию, знанию истины и действова- нию, сообразному знанию, т. е. к божественному разуму и божественной воле».
Это высказывание наглядно свидетельствует, что в конце 1842 г. Герцен еще разделяет точку зрения объективного идеализма. Вскоре, однако, он приходит к выводу, что современная философия не дает представления о материи и ее свойствах, и обращает внима-. ние на естествознание, которое, по его мнению, очищает ум от предрассудков и приучает его уважать факты. Но, изучая естественные науки, Герцен убеждается, что натуралисты без знания философии не в состоянии создать полноценную картину мира. Подлинная наука в его представлении - это способность теоретически осмыслить всю совокупность фактов, не теряясь в их изобилии и противоречивости. Опыт, собирание фактов есть только первый шаг в познании, он бессилен без обобщения, без умозрения как высшей, развитой эмпирии. Умозрение, основанное на опыте, - вот, по мнению Герцена, единственно возможный путь познания.
В 1845 г. он начинает публиковать серию статей под названием «Письма об изучении природы», в которых пишет о необходимости для философии опираться на естественные науки, которыми «многое уясняется в вечных вопросах», и одновременно о необходимости философии для наук о природе. Он упрекает философию за притязание на обладание если и не всей истиной, то единственным верным путем к ней. В этом же он обвиняет и естествознание, которое, в свою очередь, не в состоянии понять объективность разума, не обладает должным методом познания, а потому изобретает «свои малень-
1 Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 3. С. 76. 2Там же. С. 71.
кие привиденьица» в виде «жизненной силы, эфира, теплотвора, электрической материи», которые не столько объясняют природные явления, сколько уводят от истины. А потому, делает он вывод, «философия без естествоведения так же невозможна, как естествоведение без философии».
Вся история философии, по Герцену, свидетельствует о стремлении человечества к истине через преодоление дуализма духа и природы, через уяснение того, что духа вне природы не существует, что сама природа развивается до духа. Древняя философия была односторонней в своей слитности с миром, опираясь на природу; средневековая была односторонней в своей сосредоточенности на духе. Новая философия со времен Декарта и Ф. Бэкона преодолевает дуализм, или разрыв между природой и духом, развивая дух, вечное из временного, из природы.
При всем своем уважении к Гегелю Герцен не столько опирается на него, сколько спорит с его идеализмом и логицизмом. Гегель, пишет он, «приносит все временное, все сущее на жертву мысли и духу; идеализм, в котором он был воспитан, который он всосал с молоком, срывает его в односторонность, казненную им самим, - и он старается подавить духом, логикою - природу... Гегель хотел природу и историю как прикладную логику, а не логику как отвлеченную разумность природы и истории». В письме к Огареву он подчеркивал: «Логика хвастается тем, что она a priori выводит природу и историю. Но природа и история тем велики, что они не нуждаются в этом, еще более - они сами выводят логику a posteriori», - сказал я в новой статье».
Подвергая критике идеализм за выведение природы из разума, Герцен вместе с тем критикует естествоиспытателей и материалистов за отрыв мышления от природы, за противопоставление его природе как чего-то внешнего ей. Мышление и природа у естествоиспытателей, пишет он, противостоят друг другу как субъект и объект, между которыми нет ничего общего, а между тем «разумение человека не вне природы, а есть разумение природы о себе»4. Рассмотрение разума как только субъективного, в отличие от объективной природы, мешает естествоиспытателям понять единство человека и природы, понять объективный характер познания, т. е. увидеть в нем процесс, подчиненный всеобщим законам природы. Выступая против идеалистического отождествления духа и природы, Герцен стремится осмыслить идею тождества с позиции реализма и преодолеть разрыв между субъективным и объективным, характерный для материализма XVIII в. «Вообще материалисты, - пишет он, - никак не могли понять объективность разума, и оттого, само собою разумеется, они ложно определяли не только историческое развитие мышления, но и вообще отношение разума к предмету, а с тем вместе и отношение человека к природе. У них бытие и мышление или распадаются, или действуют друг на друга внешним образом»5.
Ключом к решению вопроса об отношении мышления к бытию является для Герцена идея развития. Те, кто отрывает мышление от природы, подчеркивает он, исходят из идеи, что природа не развивается. Если же рассматривать природу в развитии, т. е. «так, как она есть», то окажется, что «сознание вовсе не постороннее для природы, а высшая степень ее развития»6.
Идея развития, так всесторонне и логично разработанная идеализмом, не осознана еще учеными-натуралистами, которые рассматривают природу не в ее развитии, а как механическую совокупность различных объектов, не видя их единства; оттого-то, подчеркивает Герцен, естествоиспытатели, изучая частности, не могут охватить мир в целом. «Каждая отрасль естественных наук, - пишет он, - приводит постоянно к тяжелому сознанию, что есть нечто неуловимое, непонятное в природе; что они, несмотря на многостороннее изучение своего предмета, узнали его почти, но не совсем...»" «...Ни человечества, ни природы нельзя понять мимо
4Там же. Т. 3. С. 111.
5 Там же. С. 301.
‘Там же. С. 126-127. 7Там же. С. 95.
исторического развития», - подчеркивает Герцен.
Идея историзма была важным моментом в понимании генезиса человечества и сознания, и все же у Герцена она порой вела к натурализму, к попыткам трактовать сознание человека непосредственно как продукт развития природы. Он отмечал активность сознания в процессе познания, но считал ее внутренне присущим ему свойством. Критерием истинности у него выступает мышление, правда, мышление, освобожденное от личного (субъективного) характера, более того, он говорит, что «истина должна доказываться не одним мышлением, а мышлением и бытием», не выходя, однако, за пределы натурализма.
После отъезда за границу Герцен не создает крупных философских сочинений, сохраняя тем не менее интерес к философским проблемам.
В работе 1847 г. он пишет о том, что сознание, разум не есть результат развития природы, что разума «нет ни в природе, ни вне природы», что разум есть результат развития человека. Правда, до 60-х гг. Герцен рассматривает сознание лишь как свойство мозга, т. е. в известном смысле как природный феномен. Но постепенно он отходит от натуралистических представлений о естественном, природном происхождении сознания и все большее внимание уделяет изучению влияния общества на его формирование и развитие. Эту эволюцию взглядов Герцена можно проследить по письмам его к сыну, образованием которого он постоянно интересовался и делился с ним своими мыслями. Опасаясь, в частности, чрезмерного влияния на философские взгляды сына физиолога К. Фохта, у которого тот учился, Герцен пишет ему о необходимости различать физиологические процессы, происходящие в человеческом организме, и сознание, которое формируется под влиянием общества. Человек, подчеркивает Герцен, не только физическое тело, которое подчиняется общим законам физического мира, он живет в обществе и является существом нравственным, а потому изучать его поведение должна не физиология, а социология, которой предстоит вырвать человека «из анатомического театра, чтобы возвратить его истории»4, ибо история имеет свои законы. «...Сознание, - пишет он, - является следствием длинного ряда позабытых им lt;человекомgt; предшествующих поступков», оно есть в большей мере следствие «человеческого общежития и исторического развития», а не функция организма, как такового. Именно в результате исторического развития человечества, подчеркивает Герцен, формируется нравственная среда, которая обладает «своими началами, своими оценками, своими законами, весьма реальными, хотя и мало поддающимися физиологическим опытам». Она и формирует человеческое «я», которое не может существовать, не чувствуя себя свободным. «Как только человек выходит путем исторической жизни из животного сна, он стремится все больше и больше вступить во владение самим собою. Социальная идея, нравственная идея существуют лишь при условии личной автономии»5. Таким образом, Герцен доказывает, что человек с его сознанием есть продукт исторического развития и законы этого развития неподвластны естествознанию, а являются объектом социальной науки. «Общественный человек ускользает от физиологии, - пишет он, - социология же, напротив, овладевает им, как только он выходит из состояния животной жизни»6. Эти идеи свидетельствовали о значительном шаге вперед от натурализма к более глубокому пониманию процессов возникновения и развития человеческого сознания.
Долгое время Александр Иванович Герцен являлся одним из самых знаменитых деятелей русской культуры XIX века, участвовавшим в освободительной борьбе своего времени. Его имя, творчество, политические и историко-философские взгляды были известны каждому из его современников в России и в Русском Зарубежье. Память о нем и его деятельности сохранялась и в советском государстве XX века, работы цитировали и анализировали лидеры эпохи социализма, а вслед за ними изучали граждане СССР. В наше время творчество А. И. Герцена незаслуженно забыто. Парадоксально: будучи в начале XX веке одним из самых издаваемых авторов, Герцен для массового читателя XXI века стал практически неизвестным, академическое собрание сочинений этого автора не найдешь в каждой научной библиотеке России. Между тем исследователи русской истории и литературы признаются, что А. И. Герцен – выдающийся мыслитель, политик, писатель, философ и публицист, особенно актуальный для современности. Без знания и понимания истории люди XXI века не смогут осмыслить настоящее, без этого нет будущего. В советскую эпоху политические взгляды Герцена рассматривались однобоко, его работы подвергались цензуре и идеологическим клише. Сегодня, когда есть возможность взглянуть на историю объективно, становится ясно, что, провозглашая свободу, Герцен никогда не призывал к бунту «бессмысленному и беспощадному», осуждал тех, кто звал Россию «к топору». Кроме того, будучи ярким обличителем царского самодержавия («тюрьмы народов»), он явился провозвестником более страшного явления - сталинского геноцида народов. Как талантливый публицист, журналист, редактор и издатель он проявил себя в организации бесцензурной русской газеты «Колокол» и альманаха «Полярная звезда». Среди авторов герценовского «Колокола» были выдающиеся деятели России и Зарубежья: И. С. Тургенев, Е. Тур, Н. А. Добролюбов, П. В. Анненков, Дж. Гарибальди, В. Гюго, Дж. Мадзини и др. Публицистика и мемуарные произведения самого Герцена – это энциклопедия не только российской, но и европейской политической и культурной жизни середины XIX столетия, в которой он принимал непосредственное участие. Глубочайшие познания Герцена в истории и философии позволили ему создать его философские сочинения, самыми известными из которых являются «Письма об изучении природы» и «Дилетантизм в науке». Последняя работа – сочинение во многом уникальное, являющееся практически первой в России попыткой построить развернутую философскую концепцию развития науки, определить ее место в обществе и в духовной жизни человека. Его высочайший художественный литературный талант, интеллектуальное начало герценовской прозы воплотились в повестях «Кто виноват?», «Доктор Крупов», «Сорока-воровка», главном создании эмигрантских лет – мемуарах «Былое и думы» и ставят Герцена в один ряд с классиками русской литературы XIX века.
Все указанные причины свидетельствуют об актуальности и востребованности творчества А. И. Герцена в наше время. На сегодняшний день не существует ни одного собрания, в котором произведения Герцена были бы представлены с достаточной полнотой и которое целиком соответствовало бы современному уровню текстологии.
В историю русской общественной мысли Александр Иванович Герцен (1812-1870) вошел как выдающийся представитель блестящей плеяды передовых людей 1840-1860 гг., как своеобразный и талантливый публицист, философ и социолог, литературный критик и журналист; в историю русской литературы - как один из наиболее значительных участников нового литературного направления и начальной ступени его развития - «натуральной школы» 1840-х годов.
герцен Александр Иванович (1812-1870) - выдающийся русский мыслитель, писатель, общественный деятель. Он был незаконнорожденным сыном богатого московского помещика И.А. Яковлева, в семье которого получил хорошее образование и воспитание. В 1829 году поступил на физико-математический факультет Московского университета. В годы учебы в университете Герцену и его ближайшему другу и единомышленнику Н.П. Огареву удалось сплотить вокруг себя кружок студенческой молодежи, где обсуждались философские проблемы, социалистические идеи Сен-Симона и Фурье. В июле 1834 г. вскоре после окончания университета за связь с революционным движением молодежи был арестован и выслан в Пермь, Вятку, Владимир. В 1839 г. по возвращении в Москву он знакомится и идейно сходится с М.А. Бакуниным, В.Г. Белинским, Т.Н. Грановским. Вскоре произошла вторая ссылка под надзор полиции в Новгород (1841-1842), после чего ему разрешили переехать в Москву. Здесь он пишет свои первые фундаментальные труды по философии, примыкает к западническому направлению историософских исканий интеллектуального движения 40-х годов. В 1847 г. Герцен навсегда покидает Россию, становится свидетелем революционных потрясений в Западной Европе. С 1852 г. поселяется в Лондоне, где в 1853 г. основывает Вольную русскую типографию, начинает издавать альманах «Полярная звезда», газету «Колокол», периодическое издание «Голоса из России». Именно эти издания стали первой бесцензурной печатью в нашей стране.
Начало литературной деятельности Герцена относится к периоду его первой ссылки (вторая половина 30-х годов). Его ранние произведения написаны в популярном тогда романтическом духе: преимущественное внимание уделялось конфликту романтического героя с «бесчувственной толпой» и «низкой действительностью». В первых произведениях, являвшихся по форме автобиографическими отрывками, драматическими сценами, были заметны религиозные настроения, ощущалась абстрактность возвышенных идей положительных персонажей. Однако период романтической восторженности оказался у Герцена не продолжительным. Он вспоминал впоследствии: «Реальная натура моя взяла все-таки верх. Мне не суждено было подниматься на третье небо, я родился совершенно земным человеком».
Новые принципы художественного отражения действительности были освещены писателем прежде всего в «Записках одного молодого человека» (1840) и в продолжении, вскоре появившемся: «Еще из записок одного молодого человека» (1841). Мы снова встречаемся здесь с привычным противопоставлением мечтательного юноши-идеалиста, преисполненного самых благородных стремлений, с грубой повседневностью. Новое в разработке сюжета заключается в том, что внутренний мир героя не остается неизменным, как это бывало ранее. Попав в город Мали-нов (Герцен в данном случае использует свои впечатления от Вятки - места ссылки), он начинает понимать, как много утопического было в его прежних романтических мечтах, как плохо знает он реальную жизнь и как трудно ее переделать. Романтические убеждения героя подвергаются критике другого положительного персонажа повести - Трензинского, призывающего не мечтать, а действовать. Впрочем, сам Трензинский пережил в свое время крушение собственных иллюзий утопического социализма, и теперь он, ощущая себя неудачником, приходит к трезвому пониманию очевидной власти обстоятельств.
В «Записках…» намечены те темы, образы, мотивы, принципы изображения действительности, которые стали основными для творчества Герцена 40-х годов. Реалистическая сила «Записок…» была высоко оценена Белинским, который увидел в них незаурядное мастерство молодого писателя: иронию, нередко возвышающуюся до сарказма.
к 40-м годам Герцен встал на путь пересмотра основ идеологии господствующих слоев с ее идеализмом и стал постепенно овладевать принципами материалистического миропонимания, пытаясь отчасти применить их к вопросам социальной жизни. С этой точки зрения он разоблачал перед самим собой и своим “дружеским кругом старые романтические иллюзии.
Все это нашло выражение и в художественном творчестве Герцена, расцвет которого относится к 40-м годам. От отвлеченной романтики повестей и поэм 30-х годов он перешел к реалистической прозе. Романом «Кто виноват?» и примыкающими к нему повестями он вписывает своеобразную страницу в русскую литературу нового периода ее развития.
Идейное развитие Герцена началось очень рано вспышкой романтических настроений в связи с поражением декабристов. «Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души», - вспоминал он потом. Четырнадцатилетним мальчиком он смог уже поставить перед собой важнейший вопрос: на чьей стороне он сам-на стороне казненных пли палачей. Он сразу и твердо решил его и на всю жизнь стал непримиримым врагом помещичьего и царского деспотизма.
Это возбудило в нем высокие, романтические переживания и даже обратило его к тайным «политическим мечтам» о борьбе с деспотизмом, в которых юноша «гордо сознавал себя «злоумышленником»…». И эти переживания до конца 30-х годов оставались основным пафосом его мышления и деятельности, который только усилился в тюрьме и ссылке. Эти чувства выразились в его «клятве на Воробьевых горах», в его участии в протестах студенчества Московского университета против реакционных преподавателей, в тайной материальной поддержке арестованного кружка Сунгурова.Когда Герцен был переведен во Владимир, условия его жизни значительно улучшились. Он мог теперь изредка бывать в Москве и видеться с друзьями. Герцен увозит из Москвы свою невесту, Н. А. Захарьину, и женится на ней. После долгой разлуки его посетил Огарев, также перенесший ссылку. Однако и этот период не был богат творческими достижениями. Во Владимире Герцен написал только две стихотворные романтические драмы «Лициний» и «Вильям Пен» и один эпизод («О себе») из задуманной большой автобиографической повести, в дальнейшем не осуществленной
черты наивного романтизма приданы герою-идеалисту и Герценом в «Кто виноват?». В этой повести, значение которой для литературы 40-х гг. и дальнейшего литературного развития трудно переоценить, Герцен противопоставил двух героев мысли, представляющих как бы два типа носителей современного интеллектуального развития, и «измерил» их друг другом. Круциферский - отвлеченный идеалист-мечтатель, жаждущий гармонии. Мыслимое воплощение его романтического идеала - идиллия. Отрыв его мечтаний от действительности делает для него равно недоступными и прогнозы дальнейшего развития общества и приобщение к прозаической дисгармоничной реальности. Он может существовать лишь в искусственно созданном заповеднике семейной жизни, отгороженной от исполненного конфликтов общественного бытия, которое в своих реальных, недоступных идеальному сознанию формах воплощает идею развития. Мечта Круциферского об идиллии среди дисгармоничного мира оказывается такой же эфемерной, как все его мечты. Сознание человека, его духовный мир несут в себе все элементы мировой дисгармонии, так же как и залоги возможной в будущем гармонии. Таким образом, даже между двумя людьми в современном обществе не могут сложиться отношения невозмутимой идиллии. Так в характеристике Круциферского возникает тема наивности его идеализма - он сердцем «милый невежда». Круциферскому противопоставлен Бельтов - герой, воплощающий идею развития и дисгармонии современного общества. В литературе 40-х гг., столь богатой псевдопечоринскими и антипечоринсяими фигурами, Бельтов - единственный герой, несущий «печоринскую» традицию и воплощающий ее в высоком трагическом ключе. Бельтову присущ «гигантизм» Печорина, на нем лежит печать «избранничества», отсвет высокой миссии. Вместе с тем Бельтов, как ни один герой 40–50-х гг., проникнут скепсисом, мучительным сознанием своего бессилия, неразрывно связанным с непомерной значительностью задачи, возложенной на него исторической действительностью.
©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-06-30