Китайская ментальность. Характеристика культуры Китая, религия, язык

Китайская культура является одной из древнейших. Самые ранние памятники культуры, найденные на территории Китая, относятся к V-III тыс. до н.э. На китайской земле сформировался один из древнейших предков современного человека - синантроп, существовавший около 400 тыс. лет назад. Однако цивилизация Древнего Китая сложилась несколько позднее, чем в Египте.Шумереи Индии, - лишь во 11 тыс. до н.э. В течение длительного времени она была неирригационного типа: только с середины I тыс. до н.э. китайцы стали создавать оросительные системы. К тому же до середины I тыс. до н.э. китайская цивили зация существовала изолированно, в отрыве от других древнейших цивилизаций.

Как и другие культуры, китайская культура самобытна и неповторима. В отличие от индийской она более рациональна, прагматична, обращена к ценностям реальной земной жизни. Вторая характерная ее черта - это исключительная, огромная и определяющая роль традиций, обычаев у ритуалов и церемонии. Отсюда существующее выражение - «китайские церемонии».

Еще одна особенность китайской культуры связана с религией и отношением к природе. Как и в других религиях, в китайских верованиях обожествляются прежде всего силы природы. Верховным божеством для китайцев выступает Небо, главным храмом - храм Неба, а свою страну они именуют Поднебесной. У них существует культ Солнца и других светил. С древнейших времен китайцы поклоняются горам и водам как святыням.

Однако наряду с обожествлением природы для китайской культуры, как ни для какой другой, характерны ее эстетизация и поэтизация. Именно поэтому в ней раньше всего возникают пейзажная живопись, лирика и архитектура. Можно даже сказать, что «пейзажный» взгляд распространяется в Китае на все явления жизни. По глубине эстетического и поэтического проникновения в жизнь природы китайская культура не знает себе равных.

Своеобразный менталитет китайцев сложился в результате влияния многих факторов: изоляции от внешнего мира, специфической письменности, тяжелых условий ведения сельского хозяйства, религиозных и философских учений. Какие же основные черты национального характера жителей "Поднебесной" можно выделить?

Замкнутость. Склонность к интроверсии проявляется у китайцев на самых различных уровнях: от личностного до государственного. Дурным тоном считается открытое проявление эмоций, более того, они подменяются сложным комплексом этических ритуалов, что в глазах европейца может выглядеть как лицемерие. Если один человек встречает другого, оба должны показать друг другу свое глубокое уважение. Каждый обязан дать знать, что считает другого развитым и образованным человеком, даже в том случае, если они прекрасно понимают, что это не соответствует действи­тельности.

Неприхотливость. Китайцы широко известны как малоприхотливые люди. Ис­покон веков они довольствовались тем, что имели, стараясь добыть минимум для пропитания в условиях тяжелой борьбы за существование. Оказала свое влияние и конфуцианская идеология, ориентировавшая сознание людей не на прелести загробной жизни, а на довольство минимумом в повседневности.

Склонность к простым логическим конструкциям. Образ мышления китайцев можно назвать практическим, чу­ждым ненужным сложностям. Его логика отличается высокой предметностью, показате­лем чего являются, например, пословицы и поговорки. «Не забывай прошлого, оно учитель будущего». «Пришло счастье - будь бдителен; пришло горе - будь стоек», - гласит китайская мудрость.

Предприимчивость. «Они питались поначалу одной рыбой, откладывая каждую иену, которую приносит про­фессия парикмахера, повара или портного…

Коллективизм. Сложные климатические и природные условия страны, осо­бенно необходимость строительства ирригационных сооружений для защиты от стихийных бедствий, а также связанная с этим необходимость тяжелого, титанического труда обусловили ту исключительную роль, которую всегда играли в стране община и коллективный труд.

Прагматичность. Ограниченность в ресурсах еды, полезных ископаемых, земли выработала в китайцах гипертрофированную бережливость, прагматизм и расчетливость. Прагматичный китаец рассчитывает до малейших деталей наиболее экономный путь для достижения своей цели.

Жестокость. По мнению многих этнопсихологов, ввиду жесткого подавления индивидуального начала и строгих норм поведения у представителей азиатских народов, и у китайцев в частности, накапливается большое количество внутренней агрессии.

Письменность. Как было сказано выше, не последнюю роль в формировании психологического портрета китайцев сыграла письменность. Во-первых, язык изолировал их от других людей и за 5 тысяч лет создал огромные различия между Китаем и всем остальным миром. Во-вторых, существует зависимость между письменным китайским языком и мышлением жителей этой страны.

Не такие, как мы. Китайская ментальность - зеркальное отражение менталитета европейцев. «Система программного обеспечения» в голове китайца работает как бы наоборот. Белая стрелка в компасе китайцев показывает на юг, порядок слов в китайском предложении прямо противоположен порядку слов в большинстве языков мира, китайский цвет траура - белый.

Психология китайцев и общества в целом, их прошлое, настоящее и будущее являются центральной проблемой науки и практики. Осветить ее без учета этнопсихологического поля китайского суперэтноса (по Ю. В. Бромлею) и менталитета невозможно. Большинство китайских этнопсихологов подчеркивают наличие глубинной связи между земной судьбой и космической волей, представляющей собой одну из значимых особенностей китайской культуры . Такая связь порождает своеобразную модель «отношений», элементами которой являются отношения китайцев со своей группой, вовлеченность их в социальную ритуальность, а также зависимость от Неба, предопределяющего судьбу человека. Именно такая система отношений становится каркасом менталитета китайского общества .

Анализ имеющейся литературы убеждает в том, что проблема менталитета занимает центральное место в структуре отечественной и зарубежной психологии. Предпосылки понимания этой категории просматриваются в работах Ш. Монтескье, Ж.Б. Вико, И. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, Д. Локка, Ф. Бекона и многих других мыслителей. Большой вклад в разработку проблем ментальности внесли представители школы «Анналов», сложившейся во Франции в 20-30-е годы прошлого века, М. Блок, Л. Февр и др. В то же время, впервые в истории психологии данный термин был введен в обращение Л. Леви-Брюлем в 1921 г. в его книге «Первобытный менталитет» . Он выделил два типа ментальности - дологический и логический. В современной отечественной психологической науке понятие «ментальность» появилось сравнительно недавно. В энциклопедическом словаре под редакцией Г.В. Осипова менталитет воспринимается как «совокупность и специфическая форма организации, своеобразный склад различных человеческих психических свойств и качеств, особенностей их проявлений» . Поэтому ментальность как производное менталитета определяется в виде характеристики либо одной личности, либо определенного общества или сообщества в целом как основы формирования в историческом контексте. В этой связи целесообразно вести речь и о ментальности конкретного этнофо- ра , и менталитете этноса.

Термин «менталитет» рассматривается в трудах зарубежных исследователей Р. Эмерсона (1882) и М. Блонделя (1926). Некоторое раскрытие содержания термина можно обнаружить в работах Р. Декарта, И. Канта, Э. Фромма и Л. Февра . Существенный вклад в разработку проблемы ментальности внес К.Г. Юнг. Предложенный им термин «архетип» по своему содержанию близок к ментальности. В отечественной литературе в качестве синонима термину менталитет используются «дух народа», «национальная психология», «национальный характер», «психологические особенности народа», «этническое бессознательное», «коллективная душа», «народное сознание» (и бессознательное), «национальное самосознание», «национальный склад ума» и др. В то же время, тщательного анализа на предмет их соотношения не просматривается. Однако, как справедливо полагает Т.Г. Стефаненко, «в последнее время понятие “национальный характер” вслед за понятиями базовой и модальной личности покидает страницы психологической литературы. Ему на смену для обозначения психологических особенностей этнических общностей приходит понятие “менталитет”» . К изложенному нелишне будет добавить, что в литературе обнаруживается не менее 30 определений менталитета. По этой причине, не вдаваясь в их анализ, под менталитетом (от латинского «mentalis» - духовный, умственный) будем понимать определенную совокупность тех компонентов сознания (а в нашем исследовании - этнического сознания), которые обусловливают его структурную целостность и качественную определенность социальных (этнических) общностей, позволяющих идентифицировать их посредством проявляемых готовностей, предрасположенностей и установок действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом.

В предлагаемом варианте менталитет конкретного, например, китайского, общества представляет собой промежуточное звено между менталитетом китайского суперэтноса и мыслительным процессом этнофора. При этом, в отличие от этноса, суперэтнос не способен к дивергенции, и основной его характеристикой является только степень межэтнической близости . Не случайно менталитет, обеспечивая связку психики с сознанием и бессознательным, занимает промежуточное между ними место. В этой связи, мышление выступает как средство познания мира, а менталитет задает стиль мышления, его своеобразие. Следовательно, менталитет представляет собой эмоциональные и ценностные ориентации, коллективную психологию, образ мышления как отдельного человека, так и любого общества, слоя, сословия, этноса и расы. Влияя на все сферы духовной жизни (науку, философию, искусство, религию, право, мораль, политику и др.), менталитет, многократно в течение многих столетий трансформируясь и растворяясь в различных формах общественного сознания, не исчезает. Он функционирует, продолжая обеспечивать специфику проявления институированных элементов духовной сферы через архетипы, символы, знаки и т.п.

По мнению большинства исследователей, представляется сложным в настоящее время выделить определенный системообразующий признак национального менталитета . Видимо, в этом качестве могут быть использованы ценностные ориентации, космогонические представления о мире, архетипы коллективного бессознательного и т.д. При этом осознаваемые элементы менталитета тесно связаны с областью коллективного бессознательного, а точнее, базируются на ней. Очевидно, содержание менталитета заключается в когнитивной сфере и определяется теми знаниями и опытом, которыми владеет искомая общность. По этой причине в ее структуре выделяют, наряду с перцептивными и когнитивными эталонами, социальные нормы, обеспечивающие регуляцию поведения. Следовательно, эталоны и нормы становятся критериями выносимых оценок, определяющих систему умонастроений и взглядов на мир. В результате складывается определенная модальность смысловой системы отношений к миру.

Рассматривая категорию «менталитет», исследователи используют как равнозначное понятие «ментальность». Вместе с тем, «ментальность» охарактеризует личную, либо социальную память человека или коллектива, свойственную только ему и характеризующую только его, слой, сословие, народ, к которому он принадлежит. В этом плане близкой является позиция В.С. Мухиной, З.Н. Рахматуллиной и ряда других исследователей, воспринимающих ментальность как наиболее древнее духовное образование, на основе которого постепенно зарождались различные виды и формы менталитета . При этом обнаруживается сложность проведения разграничения между дефинициями ментальности и менталитета. Причиной тому является наличие имплицитности мироощущений, общих схем мышления, осознанных и неосознанных установок, ценностных ориентаций, верований, стабильных культурных архетипов и символов бессознательного. Но то понимание, что в основе формирования менталитета лежит ментальность как наиболее древнее духовное образование, методологически является оправданным.

В практической и политической деятельности китайского общества менталитет проявляется в сферах сознательного и бессознательного отдельного индивида, малых и больших социальных (семья, кланы и т.д.) групп. В целом, менталитет суперэтноса может быть представлен в виде совокупности взаимодействующих идей, мыслей, чувств, установок, интересов, ценностных ориентаций, традиций, конкретного поведения и деятельности, связанных со спецификой бытия и восприятия окружающей действительности. Анализ имеющейся литературы позволяет в трудах Гао Чжимин, Гу Хунмин, Гэн Лунмин и ряда других исследователей можно встретить различные точки зрения по этому вопросу. Однако нам представляется более близкой позиция Н.А. Костенко, которым разработана структура менталитета . Близким к нему является подход Тань Аошуан, которая в своем монографическом исследовании раскрывает ментальность через китайскую модель мира (пространство и время, семантика размера, значимость чисел в концептуализации мира китайцами и т.д.) .

В структуре менталитета, представленной на рис. 1, его компоненты образуют диалектически взаимосвязанные и взаимодействующие противоречия, различные ментальные типы и соответственно отражают этнические особенности общества. При этом следует иметь в виду, что происходит определенная трансформация менталитета на основе ментальности этнофора и китайского суперэтноса.

При относительной стабильности ментальность представляет собой переменную, отображающую происходящие изменения характера народа в исторической перспективе. По этой причине в ментальности людей находит свое выражение полифакторная система не только их ретроспективы, но и перспективы.

Следовательно, китайский менталитет как система символов, скрепляющих китайцев в единое целое, поддается, очевидно, только диах- ронно-синхронному анализу всей перспективы развития этого суперэтносам. С одной стороны, целесообразен анализ изменений его структуры при сохранении базовых, фундаментальных элементов, привносимых генотипом и культурным кодом в этногенезе цивилизации и ассимилируемого им иного этнического материала во времени. С другой - требует своего изучения менталитет других этносов (уйгуры, тибетцы и др.), в свое время поглощенных китайцами. Это поможет определить степень их взаимовлияния. Поэтому неслучайно менталитет предопределяет самобытность культуры, являясь ее стержнем. Процесс отражения мента-

Рис. 1

Процесс формирования китайского менталитета проходил под воздействием многих факторов (географических, политических, экономических и т.д.). При очевидной изученности большинства из них, некоторые остаются слабо исследованными. По этой причине в литературе обнаруживается много мистики (например, легенды Шаолиньского монастыря и др.), отвлечений и бездоказательных рассуждений о тайнах «китайской» души, поведении китайцев и т.д. Сведение психологии китайцев к определенной типологии поведения, отрицающей наличие психологических типов этносов, несхожих реакций на один стимул вызывает сомнения, поскольку не учитывает всей совокупности исторических факторов и значительных отличий менталитетов этнических меньшинств.

Становление китайского суперэтноса при всем своем этнокультурном единстве сформировало специфические особенности психологии и менталитета. Мало кто учитывает, что в Китае понятие «государство» («го») существует тысячелетия, а «нация» («миньцзу») - только с 1902 года . Однако формирование этноса началось задолго до констатации последнего и обусловлено влиянием трех религиозных вероучений: конфуцианства, даосизма и буддизма. Именно на трех основных школах мысли строятся китайская культура, менталитет и психология. Известное выражение, что «китайцы с утра буддисты, днем конфуцианцы, а вечером даосы», как никакое другое убеждает в этом. Поэтому конфуцианство, составляя определенную часть китайской культуры, оставляет достаточное место даосизму и буддизму как полноправным учениям. Более того, поскольку в основе трех учений лежит целый ряд общих категорий, то в результате сформировался образный код китайцев . Это обеспечило легкое совмещение и синтезирование в их сознании трех основных школ. Просматривается реальное сочетание различных философских начал в одной системе (синкретизм). Поэтому китайцы, как правило, чаще всего ходят молиться во все храмы. Ни буддизм, ни даосизм никогда не были прозелитскими системами, у них не было стремления обратить других в свою веру, навязать другим свои воззрения. Такое положение исключило возможность возникновения противоречий на религиозной основе.

Констатируя факт отсутствия в Китае конфликтов на религиозной почве, можно с определенной долей уверенности говорить об отсутствии у китайцев глубоких религиозных чувств. При этом первостепенное место в их сознании занимают моральные семейно-родовые ценностные ориентации, а не вера в богов, отношения с которыми строятся на принципе взаимной пользы, в расчете только на получение выгоды . Со всей очевидностью такой характер отношений имеет языческие корни и связан с суевериями: верой в духов, культом предков, магией образов, цвета и чисел, гаданиями и жертвоприношениями. Последнее подтверждается наличием в каждом китайском доме фигур и статуэток высших существ. К их помощи китайцы обращаются при начинании почти всех своих дел. Более того, имеет место широкое распространение системы «Фэн-шуй», вера в счастливые и несчастливые числа и др.

Традиции китайской культуры также нашли свое проявление в синтезе «китайского марксизма» и конфуцианства. Так, руководством Китая в качестве традиционной этической основы китайской государственности и культуры было использовано конфуцианство . В частности, все лидеры Китая, начиная с Дэн Сяопина и заканчивая Си Цзиньпи- ном, выстраивают все без исключения реформы с опорой на традиции, заложенные Конфуцием, что приводит к неизменному успеху. Следовательно, в менталитете современного Китая сохранились традиционные основы духовной культуры . Более того, конфуцианство как часть культуры формирует основу коллективного сознания китайцев, в то время как даосизм реализуется через архетипы в виде коллективного бессознательного. Одновременно, даосское мировоззрение просматривается в виде самого глубинного пласта духовной культуры китайского суперэтноса. Китайские исследователи подчеркивают присутствие в своей культуре и других ее элементов (буддизм, марксизм и др.). Синтез этих заимствованных элементов с традиционными основаниями духовной культуры после глубокой трансформации приводит к единому результату, позволяя менталитету оставаться китайским.

В литературе также отмечается наличие определенных сложностей, связанных с процессами инкультурации, барьером для которой остаются китайские традиции. Так, например, по мнению преподавателя Тайваньского университета Нань Хуа А. Ажинова, христианское проповедничество с целью изменения китайского религиозного сознания к успеху не привело. В подавляющем большинстве случаев китайские традиции, полагает он, не проявляясь во внешней атрибутике, адаптируют христианство под себя, видоизменяя его сущность, выражающуюся в догматике и ритуалах, преобразовывая до неузнаваемости. Это, в сущности, привело к ассимиляции христианства и рождению нового элемента синкретического направления . Имеют место и другие подтверждения того, что китайский менталитет не позволяет его носителям с легкостью воспринимать другие культуры. Более того, китайская культура обладает значительным потенциалом, приспосабливая и трансформируя иные идеологии .

Ранее, при рассмотрении менталитета китайского суперэтноса подчеркивалась роль других этносов, проживающих в потенциально опасных автономных районах Синьцзян-Уйгурский, Тибет и Внутренняя Монголия . Пассионарность и сепаратизм, стремление к свободе просматриваются в менталитете уйгуров, монголов и тибетцев. При этом у тибетцев присутствуют различные формы вялотекущего сопротивления . Многие тибетцы, а их в Тибете проживает 5,4 млн, до сих пор обладают кочевым менталитетом и стремлением к независимости, в частности, к свободе передвижения. В отличие от китайцев они не любят рутинной работы. Содержанием их менталитета остается выполнение исторической миссии поддержания духовной основы «генофонда» буддизма, взятая на себя ответственность за его сохранение в чистоте. Тибетскому буддизму, чья духовная почва была возделана, пришлось выживать, теряя свою идентичность при вступлении в синкретизм с китайской духовностью.

В то же время, 8,4 млн уйгуров, проживающих в СУАР, являются в своем большинстве мусульманами, у которых в менталитете дух независимости находит свое проявление в экстремизме и крайней его форме терроризме. Однако уйгурские движения за истинную автономию или даже независимость не имеют ничего общего с исламским фундаментализмом. Они возникают из желания сохранить культуру, религию и языки своего этноса от подавления и маргинализации . Этому способствует осознание древности своей культуры, передавшей в свое время Чингисхану свою письменность, которая легла в основу монгольской. Очевидно, в культурном и языковом отношении уйгуры ментально осознают себя частью Центральной Азии и тюркского мира. При этом они остаются частью мусульманского Туркестана, самой восточной оконечности исламского мира.

На формирование их менталитета оказали влияние и многовековые тесные связи с буддизмом. Все это нашло свое отражение в чертах и признаках менталитета уйгуров. В то же время, развиваясь в составе китайской государственности, они так и не осознали себя частью «единой китайской нации». Такого рода «множественность» отражается в содержании их менталитета. Более того, культурная близость уйгуров к тюркским народам Центральной Азии и необходимость развития в условиях китайской культуры порождает глубокий этнопсихологический диссонанс.

Внутренняя Монголия не является в данный момент таким проблемным регионом, как Тибет или СУАР. Численность монгольского населения Китая составляет 5,8 млн человек. Идея свободы и независимости в монгольском менталитете получила свое отражение . При этом, исповедание ими буддизма не помешало использованию традиционного мировоззрения - шаманизма. Именно шаманская молитва и верование в тэнгри позволяют монголам проводить обряды и использовать технологию общения с духами. В этом плане они склонны к фетишизму, проникновению в тайный смысл происходящего, что свидетельствует о своеобразной духовно-мыслительной культуре. В ее основе находится учение, сформировавшееся в Монголии в XIII-XIV вв. Согласно ему, начало любого явления или предмета включает две стороны, взаимоисключающих и взаимообусловливающих друг друга.

Определенный интерес вызывают и другие особенности менталитета монголов. Так, например, ими допускаются ошибки в распределении времени, что приводит к невыполнению своевременно обещанного. Более того, обладая низкой работоспособностью, могут начать выполнение работы, когда уже слишком поздно. Близость к природной среде позволяет формировать у монголов практическое панорамное мышление и глубокую интуицию. По этой причине любая вновь поступающая информация ими, как правило, не подвергается глубокому анализу, но хорошо воспринимается в ее системности и целостности. Подводя некоторые итоги сказанному, следует отметить наличие определенного контраста между менталитетом тибетцев, уйгуров, монголов и китайцев (ханьцев). В этом плане обнажаются экзистенциональные проблемы китайского суперэтноса в перспективе. Этнический сепаратизм становится одним из ключевых при рассмотрении вопросов безопасности в Центрально-Азиатском регионе. Очевидно, построение образа «независимого Уйгуристана», «независимого Тибета» и ряда других базируется на архетипических символах и является псевдо-правдоподобным. Очевидно, старый Тибет как идеальная страна (Шангри-Ла), незаконная оккупация, репрессии, насильственная ассимиляция, справедливая борьба за права человека, за свободу и независимость порождают сочувствие и симпатию многих людей в мире. В то же время, такого рода стереотипы являются во многом порождением политического мифотворчества и отрицания всего хода развития истории.

В контексте изложенного становится очевидным, что определение содержания менталитета китайского суперэтноса формировалось в процессе генезиса цвилизации Китая. В итоге сложилась современная матрица, определяющая содержание элементов своеобразной китайской массовой психологии. Последняя представляет собой систему предрасположенностей, установок и готовностей этнической общности проявлять ментальную активность и поведенческие реакции, характерные не только для различных этносов, но и всего китайского суперэтноса в целом. В то же время, в целях

• обеспечения структурной целостности менталитета и определенности китайского социума;
• усиления однородности реагирования всех этносов Китая в процессе взаимодействия и удержания в процессе их развития;
• фильтрации всех негативных воздействий на системные качества менталитета с ориентацией на его матричные основы с последующим восприятием этих воздействий, модификацией или отторжением, китайскому обществу, видимо, предстоит пройти определенный путь. Поскольку менталитет китайского суперэтноса продолжает оставаться слабо исследованной категорией , возникает потребность изучения его в ретроспективе. Представленное в совокупности находит свое преломление в национальной ментальности китайцев }