Репертуар русской народной драмы невелик: всего несколько пьес с сюжетной точки зрения. Чаще всего называют пьесы «Царь Максимильян», «Лодка», «Барин», «Конь», «Маврух», «Пахомушка». Однако здесь следует сделать акцент на импровизированном характере народной драмы, который привел к существованию большого числа вариаций одной и той же пьесы. Наиболее известной русской народной драмой является «Царь Максимильян», найденный в двухстах вариантах, которые значительно расходятся между собой. Происхождение «Царя Максимильяна» до сих пор еще не выяснено. Некоторые исследователи, напр. В. В. Каллаш, предполагали, что пьеса эта является драматической переделкой жития мученика Никиты, сына гонителя христиан Максимильяна, подвергшего Никиту мучениям за исповедание христианской веры. Другие (П. О. Морозов и А. И. Соболевский), основываясь на иностранных именах в пьесе (Максимильян, Адольф, Брамбеул или Брамбеус, Венера, Марс), предполагают, что эта драма восходит к какой-либо школьной драме первой половины XVIII века, в свою очередь основанной на какой-нибудь переводной повести конца XVII - начала XVIII века. Но от этих возможных своих прототипов, повести и школьной драмы, «Комедия о царе Максимильяне и сыне его Адольфе» должна была сохранить во всяком случае лишь очень немногое - может быть только сцены, где царь-язычник требует от сына-христианина поклонения «кумирическим богам». Остальное же содержание насыщено сценами, заимствованными, судя по всему, из различных интермедий (в том числе «Об Анике-воине и борьбе его со смертью»), эпизодами из вертепа, театра Петрушки, а также из других народных пьес, родственных «Царю Максимильяну»: «Шлюпки», «Барина» и т. д. Кроме того, текст «Царя Максимильяна» насыщен отрывками из народных песен и романсов, а также искаженными цитатами, народными переделками стихотворений Пушкина, Лермонтова и других поэтов.

драма обрядность хороводный крестьянский

Разбойничья драма «Лодка»

Разбойничья драма «Лодка» является второй по степени распространенности русской народной драмой. Известны также названия «Шлюпка», «Шайка разбойников», «Атаман», один из осложненных вариантов -- «Машенька». По основной своей схеме пьеса эта очень близка к традиционному зачину нескольких разбойничьих песен, часто приурочиваемых к имени Степана Разина: описывается плывущая вниз по реке («матушке-Волге») лодка с сидящими в ней разбойниками и стоящим посередине лодки атаманом.

По данной пьесе можно отследить характерные для народной драмы особенности композиции и стиля. Во-первых, это слабо обозначенный сюжетный стержень: в «Лодке» ключевым является мотив путешествия разбойников во главе с атаманом и попутными встречами со стариком, есаулом и т. д. В одном из распространенных вариантов путешествие начинается из-за обыденной скуки атамана и заканчивается расправой с помещиком. Так, становится ясной социальная направленность произведения, а также типичное разделение на «своих» и «чужих», оппозиция «народ» и «помещики».

Драматический эффект пьес состоял не в сложных перипетиях и развитии действия, но скорее достигался за счет быстрой смены сцен, комического диалога. Приемы, образующие комизм диалога, были несложны. Одним из популярных приемов были оксюмороны, построенные на соединении в одной или в нескольких фразах противоречащих друг другу понятий или образов: «Всех нас, добрых молодцев, перемочило, так что не оставило ни одной нитки мокрой, а все сухие»;

«Эсаул. Тебя-то нам и надо! Рад ли ты нам, Дорогим гостям? Помещик. Рад! Эсаул. А как рад? Помещик. Как чертям!».

Широко распространен и прием игры омонимами (т. е. одинаково звучащими, но разными по смыслу словами) и синонимами (близкими по смыслу, но отличающимися друг от друга по форме). Часто игра омонимами усиливается и облегчается мотивом глухоты одного из действующих лиц:

«Эсаул. Вижу: на воде колода! Атаман (как бы не расслышав). Какой там черт - воевода!»;

«Эсаул (заявляет). На море чернедь. Атаман (как бы не расслышав). Что за черти?».

Для композиции также характерно заимствованное из песен использование повторов. Действие идет по кругу: атаман с одной и той же присказкой («Подходи ко мне скорей, / Говори со мной смелей! / Не подойдешь скоро, / Не выговоришь смело - Велю тебе вкатить сто, / Пропадет твоя эсаульская служба ни за что!») велит сначала спеть ему песню, затем осмотреть окрестности; эсаул, в свою очередь, повторяет «Смотрю, гляжу и вижу». Данные элементы становятся своего рода узлами повествования, вербальными маркерами действия.

Бытует мнение, что первоначально такие драмы возникли в среде школяров, а наибольшее распространение получили в среде солдат и части крестьянства, отрывавшейся от деревни благодаря отхожим промыслам. Условия казарменной или же артельной жизни предполагали скопление в одном месте большого количества бессемейных людей, что само собой способствовало созданию своеобразных театральных коллективов. Выученные в городе или на производстве пьесы потом разносились по деревням, становились неотъемлемой частью святочных забав и невольно вбирали в себя драматические элементы традиционного обрядового фольклора.

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:

Б а р и н, в красной рубахе и пиджаке; на плечах соломенные эполеты; на голове соломенная шляпа с вырезанными фигурками из бумаги; в руках трость, украшенная фигурками из бумаги. У барина большое брюхо и пиджак не застегнут на пуговицы.
О т к у п щ и к, на плечах армяк, в руках погонялка, на голове шапка держима – обыкновенная.
П а н ь я, кумачник – красный сарафан, белая рубаха и белый передник, пояс двоерядный, шелковый; на голове "перевязка" с лентами, в руках "корегушка" – веер и платок.
К о н ь, человек, к нему подделан хвост из соломы.
У д и в и т е л ь н ы е л ю д и: полдесятка или семеряга парнишек лет по двенадцати; лица в саже.
Бык, особенно не одевается, а подсунется из фофанцев.
П р о с и т е л и, обыкновенно фофанцы из публики.

В Тамице играющих "Барина" берут обыкновенно из разных "четвертей" селения (селение разделено на четыре "конца", имеющие особые названия), – Барина, например, из Заречья, Откупщика хоть из Верховья, Панью, положим, из Серечья, Коня, положим, с Низу. Делается это для того, чтоб никакому концу села не обидно было.
Начинается игра так: подходят играющие к дому, где происходит, например, вечеринка. Отворяют дверь, и первый вбегает в избу Конь и хлыщет публику погонялкой; все находящиеся в избе становятся на лавки, часть залезает на полати, и, таким образом, изба становится свободной для действий. За Конем в избу входит и вся компания и идут с песнями в передний угол; перед ними несут фонарь. В переднем углу Барин становится лицом к народу, рядом с ним по одну руку Панья, по другую Откупщик. Народ и фофанцы (ряженые) с улицы входят за играющими и становятся по всей избе.

Наместник, наместница,
Добрые молодцы,
Красные девицы,
Здравствуйте!

В с е (отвечают). Здравствуй, здравствуй, господин барин, здравствуй!

Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,
Наместник, наместница,
Добрые молодцы,
Красные девушки,
Нет ли у вас промежду собой просеб каких?

В с е. Есть, есть.

Б а р и н. Подходите, подходите!

Кто-нибудь из фофанцев подходит, изображая просителя.

П р о с и т е л ь. Господин барин, прими мою просьбу.

Б а р и н. Ты кто?

П р о с и т е л ь (называется вымышленным именем, – именем какого-нибудь парня в селе). Владимир Воронин.

Б а р и н. Об чем просишь?

П р о с и т е л ь. На Парасковью прошу: по летам Парашка любит меня, а по зимам другого парня – Василья.

Б а р и н. А подойди-ко, Парасковья, сюды. Пошто же это ты двух сразу любишь?

Парасковья также настоящее имя какой-нибудь девицы на селе. Вместо нее на зов Барина подходит кто-нибудь из фофанцев и начинает спорить и ругаться с просителем. Говорят кто что вздумает; кто сильнее и остроумнее выругается, тот и больший успех имеет у публики. Барин и Откупщик советуются вслух, кто из судящихся виновен и кого наказать: парня или девку; признают виновной, например, девицу. Барин говорит: "Давай-ко, Парасковья, приваливайся-ко спиной-то!" Парасковья подчиняется решению суда и подставляет спину. Откупщик наказывает ее плетью. За первым просителем является другой и выкладывает еще какую-нибудь просьбу про соседа, про жену и прочее. В основание просьб кладется обыкновенно какой-нибудь действительно существующий в селе факт, который, конечно, преувеличивается, доводится до смешного, до абсурда, и, таким образом, суд является сатирой на местную жизнь и нравы, иногда очень злой, порой жестокой. Когда просителей больше нет и все просьбы рассмотрены, приведены решения суда и исполнены приговоры, начинается продажа коня.

Б а р и н. Купчинушка, нет ли коня продать?

О т к у п щ и к. Есть, есть.

Приводят Коня. Барин водит Коня по избе, смотрит, как он бегает, смотрит в зубы, тычет под бока, заставляет прыгать через палку и надумывает купить.

Б а р и н. Сколько за коня хошь?

О т к у п щ и к. Сто рублей деньгами,
Сорок сорокушек
Соленых.........
Сорок анбаров
Мороженых тараканов,
Аршин масла,
Кислого молока три пасма,
Михалка Тамицына нос,
Нашей Кожарихи хвост.

Б а р и н. Сто рублей найду у себя в кармане,
А сорок сорокушек
Соленых.....
Сорок анбаров
Сухих тараканов

Взыщите ли, миряне?

В с е. Взыщем, взыщем.

Барин отдает деньги и берет Коня.

Б а р и н. А что, купчинушка, нет ли у тебя быка на мясо продать?

О т к у п щ и к. Как нет, есть, есть.

Б а р и н. А сколько за быка хочешь?

О т к у п щ и к. Сто рублей деньгами.
Сорок сорокушек
Соленых.....
Сорок анбаров
Сухих тараканов...

По-старому идет торг до конца. Когда торг кончается, Быка – человека в вывороченной шубе и с крынкой на голове, подводят, и Барин бьет его поленом по голове, крынка ломается, Бык падает; на него накидываются фофанцы и мнут бока; выпускают кровь.

Б а р и н. А что, купчинушка, нет ли у тебя Удивительных людей продать?

О т к у п щ и к. Есть, есть. Эй, Удивительные люди, выходите!

Удивительные люди выскакивают, кривляются, пляшут, плюются во все стороны, затем уходят.

Б а р и н. Эй, малой, подай водки алой.

Кто-нибудь из фофанцев идет и несет бутылку воды. Запевают песню "Во лузях", и Барин под руку с Паньей несколько раз проходят по избе. Уходя из избы на другую вечеринку, прощаются.

Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,
Наместник, наместница,
Добрые молодцы,
Красные девицы,
Прощайте!

В с е. Прощайте. Прощайте!

Вся компания уходит на другую вечеринку, которых в вечер обходят три или четыре.

04. Народная драма. Перечисленные выше драматические элементы: обрядовые земледельческие и семейные крестьянские действа, хороводные игры, виды скоморошьего творчества, церковная служба, школьный духовный театр с его интермедиями, вертепные сцены, присказки раешника, балаган и театр Петрушки — все это вместе дало необходимый драматургический материал для создания русской Д. н. в собственном смысле. Репертуар русской Д. н. невелик: всего несколько пьес с точки зрения сюжетной. Но надо принять во внимание импровизированный характер Д. н., приводящий к большому числу вариаций одной и той же пьесы. Наиболее известная русская Д. н., «Царь Максимильян», зарегистрирована свыше чем в двухстах вариантах, зачастую значительно расходящихся друг с другом.

Происхождение «Царя Максимильяна» до сих пор еще не выяснено. Некоторые исследователи, напр. В. В. Каллаш, предполагали, что пьеса эта является драматической переделкой жития мученика Никиты, сына гонителя христиан Максимильяна, подвергшего Никиту мучениям за исповедание христианской веры. Другие (П. О. Морозов и акад. А. И. Соболевский), основываясь на иностранных именах в пьесе (Максимильян, Адольф, Брамбеул или Брамбеус, Венера, Марс), предполагают, что эта Д. н. восходит к какой-либо школьной драме первой половины XVIII в., в свою очередь основанной на какой-нибудь переводной повести конца XVII, начала XVIII века. Но от этих возможных своих прототипов, повести и школьной драмы, «Комедия о царе Максимильяне и сыне его Адольфе» должна была сохранить во всяком случае лишь очень немногое — может быть только сцены, где царь-язычник требует от сына-христианина поклонения «кумирическим богам». Остальное же содержание насыщено сценами, заимствованными повидимому из каких-либо интермедий (одна уже установлена — «Об Анике-воине и борьбе его со смертью»), эпизодами из вертепа, Петрушки, а также из других народных пьес, родственных «Царю Максимильяну»: «Шлюпки», «Барина» и т. д. Сверх того текст «Царя Максимильяна» переполнен отрывками из народных песен и романсов, а также искаженными цитатами, народными 559 переделками стихотворений Пушкина, Лермонтова и др. поэтов. Как видно, импровизационный принцип использован в пьесе весьма широко. В своем первоначальном виде, в начале XVIII века, пьеса «Царь Максимильян» могла восприниматься с политической остротой: в ней (таковы предположения Щеглова, Виноградова и др.) современники могли усматривать сатиру на отношение Петра Первого, женившегося на лютеранке и боровшегося со многими традициями церкви, к царевичу Алексею (по пьесе царь Максимильян женится на «кумирической богине»).

Вторая по степени распространенности народная русская драма носит разные названия: «Лодка», «Шлюпка», «Шайка разбойников», «Атаман», один из осложненных вариантов — «Машенька». По основной своей схеме пьеса эта очень близка к традиционному зачину нескольких разбойничьих песен, часто приурочиваемых к имени Степана Разина: описывается плывущая вниз по реке (Волге, Каме) лодка с сидящими в ней разбойниками и стоящим посередине лодки атаманом. Содержание пьесы заключается в следующем: атаман расспрашивает есаула, что виднеется вдали. В разных вариантах драма осложняется вводными эпизодами, напр. заимствованиями из третьей народной пьесы «Мнимый барин», или «Голый барин». Последняя пьеса основана на популярном народном анекдоте о барине и старосте, к-рый доносит помещику, что у него все благополучно, «только... маменька померла, дом сгорел, скотина подохла» и т. д. Пьеса «Барин» представляет собою пародийную сценку барского суда и покупки барином коня, быка и людей. Повидимому пьеса возникла в среде помещичьей дворни. В пьесе «Конь», или «Ездок и коновал», правда в очень путанной форме диалога между всадником (первоначально — барином) и коновалом, тоже пародийно обрисовываются отношения к помещикам и разному начальству. Пьеса «Маврух», представляя народную переделку песни «Мальбрук в поход собрался», заключает в себе сатиру на церковное отпевание покойника и на быт духовенства. Записанная в 1926 в Заонежье научной экспедицией Государственного института истории искусств пьеса «Пахомушка» при всей внешней грубости очень интересна как пародия на традиционные крестьянские свадебные обряды и на церковное венчание (см. книгу «Крестьянское искусство севера», изд. Гос. инст. истории искусств, Л., 1927).

Со стороны своей композиции и стиля Д. н. могут быть охарактеризованы следующими чертами: построение каждой пьесы определяется очень бледно намеченным сюжетным стержнем (еще четче других стержень этот в «Царе Максимильяне», где дана по крайней мере интрига борьбы отца с сыном). В «Шлюпке», или «Лодке», предуказанные требования сюжета ограничиваются только мотивом поездки разбойников в лодке 560 и встречами по пути с есаулом, со стариками и т. п. В «Барине» дан лишь мотив комической покупки барином разных предметов и людей. В «Коне» сюжет — встреча коновала с ездоком. В «Мнимом барине» — встреча барина со старостой, комический доклад последнего о состоянии имения. Следовательно драматический интерес пьес вызывается не сложным развитием и внутренним переплетением действия, но или быстрой сменою сцен, нанизанных одна на другую (в «Царе Максимильяне»), или же просто комическим диалогом (в «Барине» и в «Мнимом барине»). Комизм диалога базируется на немногих, весьма несложных приемах. Одним из излюбленных приемов служат так наз. оксюмороны, построенные на соединении в одной или в нескольких фразах противоречащих друг другу понятий или образов, могущих создавать при этом комическое впечатление нелепости: «Я искусно лечу: из мертвых кровь мечу, ко мне приводят здравых, от меня уводят слабых» («Царь Максимильян») или: «Всех нас, добрых молодцев, перемочило, так что не оставило ни одной нитки мокрой, а все сухие» («Шлюпка»). «Мнимый барин» почти целиком построен на оксюморонах. Часто встречается также еще более внешний прием комизма — метатеза, т. е. перемена слов местами в одной или нескольких фразах, в результате чего — «барыня поколевает», «лошадь умирает» и т. п. («Мнимый барин»). Широко распространен и прием игры омонимами (т. е. одинаково звучащими, но разными по смыслу словами) и синонимами (близкими по смыслу, но отличающимися друг от друга по форме). Часто игра омонимами усиливается и облегчается мотивом глухоты одного из действующих лиц. На последнем приеме напр. основана целиком сцена с двумя стариками-гробокопателями в «Царе Максимильяне»: «Васька-старик, иди к царю. — К какому косарю? — Да не к косарю, а к царю» и т. п. Используется и прием реализации метафор (понимание их в буквальном смысле): «Это полковник? — Поднимай выше. — Так уж не тот ли, который ходит по крыше?» («Царь Максимильян»). Эти незамысловатые приемы комизма чрезвычайно контрастируют с напыщенно-витиеватой речью ряда действующих лиц, причем получаемое при этом гротескное впечатление не всегда осознается как таковое самими участниками и зрителями Д. н. В речах царя Максимильяна слышны бывают отзвуки церковной и казенно-канцелярской речи. Что касается направления сатиры в русской Д. н., то ее стрелы гл. обр. направляются, как и вообще в русском фольклоре, на две социальные группы: на помещиков и духовенство (ср. «Барин», «Мнимый барин», «Лодка», где затрагиваются помещики, и «Маврух», где выводятся попы). В некоторых вариантах «Царя Максимильяна» и др. пьес эпизодически затрагивается офицерство и сравнительно редко купечество, что, опять-таки, соответствует удельному весу 561 этих персонажей в общем сатирическом фольклоре — в сказках и песнях. Наблюдения собирателей-этнографов (Ончукова, Виноградова и мн. др.), а также анализ содержания и стиля Д. н. заставляют предполагать, что данные пьесы, возникшие, может быть, первоначально в среде школяров, наибольшее распространение получили в среде солдат и части крестьянства, отрывавшейся от деревни благодаря отхожим промыслам, тем более, что условия казарменной или же артельной жизни, предполагающие скопление в одном месте большого количества бессемейных людей, естественно способствовали созданию своеобразных театральных коллективов. Выученные в городе или на заводе пьесы разносились по деревням, включаясь обычно в число святочных забав, невольно вбирая в себя драматические элементы традиционного обрядового фольклора.

Нельзя в заключение не отметить уже довольно многочисленных опытов перенесения форм Д. н. (в частности «Царя Максимильяна») на школьную сцену (см. напр. книжку М. А. Рыбниковой «Царь Максимильян»). В последние десятилетия, особенно за годы революции, многие традиционные формы Д. н. вытеснены новыми зрелищами: клубными и иными общедоступными театральными сценами и гл. обр. кино, которые техническими усовершенствованиями затмили и кукольный театр, и балаган, и раек. Однако в еще очень многих местностях для некоторых социальных слоев традиционные формы Д. н. могли бы быть использованы в пропагандистских и политико-просветительных целях. Но практических попыток в этом направлении сделано сравнительно мало (ср. например все же настойчивую работу московских художников-«кукольников» Ефимовых). Принципиальная же возможность советского кукольного театра, насколько нам известно, не подвергается оспариванию.

04. Русская фольклорная (народная) драматургия. Для русской фольклорной драматургии характерна устойчивая фабульная канва, своего рода сценарий, который дополнялся новыми эпизодами. Эти вставки отражали современные события, зачастую меняя общий смысл сценария. В определенном смысле русская фольклорная драма напоминает палимпсест (древняя рукопись, по счищенному тексту которой написан новый), в нем за более современными смыслами стоят целые пласты ранних событий. Это хорошо просматривается в самых известных русских фольклорных драмах - Лодка и Царь Максимилиан . Историю их существования можно проследить начиная никак не ранее 18 в. Однако в построении Лодки отчетливо видны архаические, пратеатральные, обрядовые корни: изобилие песенного материала наглядно демонстрирует хорическое начало этого сюжета. Еще интереснее интерпретируется сюжет Царя Максимилиана. Существует мнение, что фабула этой драмы (конфликт между деспотом-царем и его сыном) изначально отражала взаимоотношения Петра I и царевича Алексея, а позже была дополнена сюжетной линией волжских разбойников и тираноборческими мотивами. Однако в основе фабулы лежат более ранние события, связанные с христианизацией Руси - в наиболее распространенных списках драмы конфликт царя Максимилиана и царевича Адольфа возникает из-за вопросов веры. Это и позволяет предположить, что русская фольклорная драматургия древнее, чем принято считать, и ведет свое существование с языческих времен.

Наиболее распространенные сюжеты фольклорного драматического театра, известные во многих списках, - Лодка, Царь Максимилиан и Мнимый барин, при этом последний из них разыгрывался не только как отдельная сценка, но и включался составной частью в т.н. «большие народные драмы».

Лодка объединяет цикл пьес «разбойничьей» тематики. В эту группу входят не только сюжеты Лодки, но и другие драмы: Шайка разбойников, Шлюпка, Черный ворон. В разных вариантах - различные соотношения фольклорных и литературных элементов (от инсценировки песни «Вниз по матушке по Волге» до лубочных разбойничьих повестей, например, Черный горб, или Кровавая звезда, Атаман Фра-Дьяволо и др.). Естественно, речь идет о поздних (начиная с 18 в.) вариантах Лодки, в которых нашли свое отражение походы Степана Разина и Ермака. В центре любого варианта цикла - образ народного вожака, сурового и отважного атамана. Многие мотивы Лодки были позже использованы в драматургии А.Пушкина, А.Островского, А.К.Толстого. Шел и обратный процесс: отрывки и цитаты из популярных литературных произведений, особенно известных по лубочным изданиям, входили в фольклорную драму и закреплялись в ней. Бунтарский пафос Лодки обусловливал неоднократный запрет ее показов.

Царь Максимилиан также существовал во множестве вариантов, в некоторых из них религиозный конфликт Максимилиана и Адольфа был заменен на социальный. Этот вариант формировался под влиянием Лодки: здесь Адольф уходит на Волгу и становится атаманом разбойников. В одной из версий конфликт царя с сыном происходит на семейно-бытовой почве - из-за отказа Адольфа жениться на выбранной отцом невесте. В этой версии акценты перенесены на фарсовый, балаганный характер сюжета.

Главное в этой пьесе – это своеобразие ее языка, размах и колорит русского характера, они отодвигают содержание на второй план. Мне думается тут главное не о чем, а как говорится. Меня как молодого режиссера, бесконечно порадовало, вот это замечание: «Ни декораций, ни кулис, ни суфлера, ни вообще каких-либо сценических приспособлений не полагается.» Я конечно иронизирую, но это показалось мне примечательным. Действительно, время этого произведения и даже его понимание далеки от нас и мне совсем непонятно в моем времени, как сделать спектакль из ничего (хотя, мне кажется это можно органично вписать в сценарий масленицы, как пролог к кулачным боям). И все же несмотря на то, что я понимаю, какая пропасть между мной и этим произведением, меня трогает его непосредственность. Поле прочтения в мыслях остается фраза «Ну надо же! А?! Это ж надо!!!», потому что пьеса заканчивается дракой! И почему-то доброе чувство, которое каждый из нас испытывал в детстве при первом соприкосновением с народным творчеством…

Атаман. Эсаул!
Подходи ко мне скорей,
Говори со мной смелей!
Не подойдешь скоро,
Не выговоришь смело -
Велю тебе вкатить сто,
Пропадет твоя эсаульская служба ни за что!
Эсаул. Что прикажешь, могучий Атаман?
Атаман. Будет нам здесь болтаться,
Поедем вниз по матушке но Волге разгуляться.
Мигоментально сострой мне косную лодку!
Эсаул. Готова, Атаман:
Гребцы по местам,
Весла по бортам!
Все в полной исправности.

В это время все разбойники садятся на пол, образуя между собою пустое пространство (лодка), в котором расхаживают Атаман и Эсаул.

Атаман (обращаясь к Эсаулу) Молодец! Скоро потрафил! (Обращаясь к гребцам.) Молись, ребята, богу! Отваливай.

Волжские просторы и песни, меня вдохновляет одна мысль об этом, потому, что я знаю, какая она Волга, к ней можно спуститься, почувствовать тот дух и характер, которым она наполнила свои города. Тогда естественным кажется, что Атаман должен каждый раз топать ногой и произносить один и тот же текст. Не от того ли, что сама эта пьеса, больше похожа на песню…

Кмментарии:

Впервые опубл. в кн.: Сиповский В. В. Историческая хрестоматия по истории русской словесности, т. 1, вып. 1, 5-е изд. Спб., 1911, с. 239-242. См. также: Берков П. Н. Русская народная драма XVII-XX веков: Тексты пьес и описания представлений / Ред., вступ. ст. и коммент. П. Н. Беркова. – М., 1953, с. 143-149.

Вниз по матушке по Волге - песня неизвестного автора XVIII-начала XIX века.

Среди лесов дремучих - песенный вариант стихотворения Ф. Б. Миллера «Погребение разбойника (из Фрейлиграта)».

Нас было двое - брат и я - в основе монолога - фрагмент поэмы А. С. Пушкина «Братья-разбойники».

Эй, усы! Вот усы! Атаманские усы! - удалая или разбойничья песня, героем которой считают разбойника Ивана Уса, действовавшего в XVII веке в Воронежской губернии.

Вложение: