САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

И. И. ВЕРНЯЕВ

РУССКИЕ: ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Учебно-методическое пособие

Санкт-Петербург

1. Расселение и численность русских …………………………….
2. Этнические и этнографические группы………………………..
3. Язык и письменность ……………………………………………
4. Этногенез и этническая история………………………………..
5. Хозяйство…………………………………………………………
6. Поселение и жилище…………………………………………….
7. Традиционная одежда…………………………………………...
8. Традиционная система питания ……………………………......
9. Социальная организация…………………………………………
10. Духовная культура: религия, традиционные верования, обрядность ………………………………………………………
11. Современные этнические процессы……………………………

Рецензент: докт. истор. наук

Печатается по постановлению

Санкт-Петербургского государственного университета

В35 Русские: этнографическая характеристика: Учебно-метод. пособие. –

СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2006. – 44 с.

В настоящем учебно-методическом пособии дана общая этнографическая характеристика русского народа: рассмотрены вопросы расселения, динамики численности, этногенеза и этнической истории, материальной, духовной и социальной культуры, дано представление об этнографических и этнических группах в составе русского этноса.

Пособие предназначено для студентов исторического факультета.

ББК 63.5.(2)

Издание осуществлено при финансовой поддержке РГНФ,

проект № в и Федерального агентства по образованию в рамках Национального проекта «Образование», инновационный проект C ПбГУ

"Инновационная образовательная среда в классическом университете"

© С.-Петербургский

государственный

университет

1. РАССЕЛЕНИЕ И ЧИСЛЕННОСТЬ РУССКИХ

Русские крупными этническими массивами или дисперсными группами расселены почти во всех регионах бывшего СССР - в Европейской части России, на Украине и в Белоруссии, в Молдавии и Прибалтике, в Сибири и на Дальнем Востоке, в урало-поволжском регионе и Средней Азии. Крупные по численности группы русского населения поживают в США, Канаде, Аргентине, странах зарубежной Европы, в Австралии.

По данным, полученным при проведении последней переписи населения СССР в 1989 г., общая численность русских в пределах бывшего Советского союза составляла более 145,1 млн чел. (50,8 % от общего количества населения СССР ). Из них в Российской Федерации проживало 119,9 млн чел. (81,5 % от всего количества населения РСФСР). Значительное количество русских проживало и проживает до сих пор в других республиках бывшего СССР (ныне - независимых государствах). В 1989 г. на Украине проживало 11355,6 тыс. чел. русского населения (22 % всего населения), в Казахстане - 6227,5 тыс. чел. (37,8 %), Узбекистане - 1653,5 тыс. чел. (8 %), Белоруссии - 1342 тыс. чел. (13,2 %), Киргизии - 916,6 тыс. чел. (21,5 %), Латвии - 905,5 тыс. чел. (37,6 %), Молдавии - 562 тыс. чел. (13 %), Эстонии - 474,8 тыс. чел. (30 %), Азербайджане - 392 тыс. чел. (5,5 %), Таджикистане - 388,5 тыс. чел. (7,6 %), Грузии - 341 тыс. чел. (6,3 %), Литве - 344,5 (9,3 %), Туркмении - 333,9 тыс. чел. (9,4 %), Армении - 51,5 тыс. чел. (1,5 %). В дальнем зарубежье русских проживает около 1500 тыс. человек: в том числе в США - 1100 тыс. чел., в Бразилии и Канаде - по 70 тыс. чел., в Аргентине - 60 тыс. чел., во Франции - 50 тыс. чел., в Румынии - 35 тыс. чел., в Австралии - 25 тыс. чел.

По данным всероссийской переписи населения 2002 г., в Российской Федерации проживало более 145 млн чел. Перепись подтвердила, что Россия является одной из самых многоэтничных стран. Всего переписью зафиксировано свыше 160 национальностей. Русские являются наиболее многочисленным этносом. Их численность составила 116 млн чел., т. е. около 80 % всего населения страны.

2. ЭТНИЧЕСКИЕ И ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ГРУППЫ

На основании различных признаков традиционной культуры и языковых особенностей на территории расселения русского этноса выделяются этнографические группы (этнографические группы - это такие группы в составе этноса, которые обладают этнокультурной спецификой, но не имеют самосознания и самоназвания, не осмысляются на бытовом уровне как обособленные). Среди русских выделяются следующие этнографические группы: севернорусская, южнорусская, среднерусская, западнорусская, юго-восточная группа русских, русские северо-востока Европейской России и русские Среднего Поволжья.

Наиболее существенные различия прослеживаются между самыми крупными - северной и южной - этнографическими группами русских. Севернорусская этнографическая группа локализуется исследователями на обширной территории от Волхова на западе до Мезени на востоке, от побережья Белого моря на севере до верховьев Вятки и Камы на юге (в Новгородской области, Карелии, Архангельской, Вологодской, Ярославской, Ивановской, Костромской областях , на севере Тверской и Нижегородской областей).

Южнорусская этнографическая группа размещается на территории южной черноземной полосы России от Десны на западе до правобережья Волги и Суры на востоке, от Оки на севере до Хопра и Среднего Дона на юге (в южной части Рязанской области , Пензенской, Калужской, Тульской, Липецкой, Тамбовской, Воронежской, Брянской, Курской, Орловской, Белгородской областях).

Культурные и языковые черты среднерусской этнографической группы прослеживаются в междуречье Оки и Волги (в Московской, Владимирской, Тверской, некоторых районах Нижегородской области, на севере Калужской, Рязанской и Пензенской областей). Среднерусская группа, занимая промежуточное положение между северной и южной группами, является переходной в этнокультурном отношении, сочетает отдельные черты культуры обеих групп. При этом в процессе изменений, по мере усиления государственной централизации и этнокультурной интеграции отдельные культурные и языковые особенности среднерусской группы приобретали уже не локальный, а общерусский характер.

Западнорусская этнографическая группа занимает территорию по р. Великой, в верховьях Днепра и Западной Двины (Псковская, Смоленская, части Тверской и Калужской областей). Западная группа в эктнокультурном и языковом отношении является переходной, с одной стороны, между северной и средней группами, с другой - между средней и южной. Здесь в целом ряде элементов культуры и языка прослеживается влияние соседнего белорусского населения.

Северо-восточная группа локализуется в Приуралье (Вятская, Пермская, Екатеринбургская, Челябинская области). Эта группа сочетает черты севернорусского культурного комплекса и отдельные среднерусские особенности.

Юго-восточная группа русских локализуется на территории от Хопра до Кубани и Терека. Эта группа сложилась в Области Войска Донского, на востоке Новороссии, в Кубанской и Терской областях и связана по происхождению с южнорусским и украинским населением. В ней наблюдается существенное разнообразие культурных черт.

Этнографическая группа русских Среднего Поволжья располагается в областях и республиках средней Волги. Она сформирована выходцами из разных областей России. По ряду характеристик она примыкает к среднерусской этнографической группы, но в результате длительного взаимодействия с финно-угорскими и тюркскими народами Среднего Поволжья, активных ассимиляционных процессов местное русское население приобрело особые черты, отличающие его от населения других среднерусских областей.

Кроме названных этнографических групп русского этноса среди них выделяются отдельные этнические группы, характеризующиеся кроме специфических черт в культуре особым самосознанием и самоназванием.

Наиболее крупной этнической группой севернорусского населения являются «поморы», расселившиеся по берегу Белого моря от Онеги до Кеми и по берегу Баренцева моря. Это - потомки новгородцев и частично переселенцев из Ростово-Суздальской земли, появившихся здесь в ХII в. В условиях северного морского побережья они выработали особый хозяйственно-культурный тип, занимаясь рыболовством, морской охотой, мореходством и предпринимательством.

Среди поморов выделяются более мелкие по численности этнотерриториальные группы - «усть-цилёмы» и «пустозеры» на Печоре. По происхождению эти группы связываются с потомками новгородцев и ассимилированного ими местного финно-угорского населения. У этих групп прослеживается также влияние более поздних переселенцев из московских земель.

Происхождение другой этнотерриториальной группы севернорусской зоны - «сицкарей», живших по р. Сить в Моложском у. Ярославской губ. - связано с ростово-суздальским колонизационным потоком на Север. Кроме того, в соответствии с некоторыми гипотезами, в состав «сицкарей» вошли отдельные группы переселенцев-карел.

По р. Туд в Ржевском у. Тверской губ. расселялась этнотерриторальная группа «тудовлян». На сложение этой группы оказал влияние белорусский компонент.

Целый ряд этнических групп выделяются в составе южнорусского населения. Происхождение их разнообразно. Некоторые из них, расселенные в западной части южнорусской зоны, генетически связаны с древнейшим местным населением, пережившим в этих районах господство монголо-татарских кочевников.

К южнорусским этническим группам относятся, в частности, «полехи», «горюны», «саяны», «цуканы», «однодворцы», «мещера» и др. «Полехи» - жители Калужско-Брянско-Орловского Полесья в бассейне Десны и Сейма. К «полехам» примыкают «горюны» - жители современной Сумской области Украины. Вероятно, они так же, как и «полехи», являются потомками автохтонного славянского населения, впитавшего позднее ряд переселенческих волн. «Саяны» (Курская обл .) - бывшие монастырские крестьяне. Белорусско-полесские черты в языке и быте существенно отличали «саянов» от остального населения. «Цуканы» нынешней Воронежской и Тамбовской губерний были потомками московских колонистов конца XVII - начала XVIII вв. «Однодворцы» - потомки служилых людей низшего разряда (стрельцов, пушкарей, казаков и др.) конца ХVI - начала ХVII. Служилые люди происходили в основном из северно - и среднерусских земель. В сословном отношении «однодворцы» находились в промежуточном положении между крестьянами мелкими помещиками. Особое сословное положение обусловило во многом их культурно-бытовое своеобразие. «Мещера», возникшая в результате ассимиляции славянами местного финно-угорского населения, локализовалась в северных частях Рязанской и Тамбовской областей .

Значительным своеобразием в культурно-бытовом отношении выделялись «казаки» - беглое, а позже служилое население, складывавшееся в разное время в пограничных южных и восточных районах страны и неоднородное по своему происхождению. Всего в России насчитывалось одиннадцать казачьих войск. Особое социально-сословное положение, специфика военной службы, сравнительно большая хозяйственно-экономическая обеспеченность, особенности самоуправления существенно отличали казачество от крестьянского населения и способствовали возникновению особых «казачьих» черт в бытовом укладе отдельных групп. Для казаков характерно заимствование многих элементов культуры от соседних неславянских народов. Среди казачьих этнотерриториальных групп можно выделить донских (с двумя отличающимися историко-культурными типами - «верховых» и «низовых»), терских , гребенских , кубанских , волжских , уральских (яицких ), забайкальских и уссурийских казаков.

Русское население в Сибири разделяется на ряд больших и малых этнических групп, различающихся по времени их формирования и по преобладанию в их составе выходцев из тех или иных областей. Повсюду в Сибири весьма существенно в языковом и культурно-бытовом отношении различаются «сибиряки» (потомки старожилов, переселенцев ХVI–ХVII вв.) и «российские» (потомки новоселов, переселенцев второй половины ХIХ - начала ХХ в.) Среди старожильческого населения Западной Сибири преобладает окающий диалект и севернорусские особенности традиционной культуры. Среди старожильческого населения Восточной Сибири обнаруживаются группы с акающим диалектом и южнорусскими чертами в культуре и быту. Новоселы по большей части происходят из южных областей Европейской России. Особенно отчетливо южнорусские или сходные с ними черты обнаруживаются у населения Дальнего Востока, где особенно много поздних переселенцев.

Среди русского населения Сибири выделяется также ряд небольших различных по происхождению этнических групп - «камещики» (другое название - «бухтарминцы »), «поляки», «семейские», русскоустьинцы, «марковцы», «якутяне», «камчадалы», «колымчане», «затундренные крестьяне» и др. Некоторые из этих групп являются потомками бежавших или переселенных в Сибирь старообрядцев, другие сложились в результате обособленного положения, необходимости приспособления к новым экологическим условиям, а также в результате ассимиляции аборигенного сибирского населения. «Каменщики», живущие по рекам Бухтарме и Уймону на Алтае, - потомки беглых старообрядцев, поселявшихся в горах («в камнях») с ХVII–ХVIII вв. В районе Усть-Каменогорска на Алтае живут «поляки» - потомки русских старообрядцев, переселенных сюда во второй половине ХVIII в. после раздела Польши. В Забайкалье потомки тех же самых старообрядцев составили этническую группу «семейских».

Русские, поселившиеся в ХVII–ХVIII вв. за Полярным кругом, образовали небольшие этнические группы «русскоустьинцев» (с. Русское Устье на р. Индигирке) и «марковцев» (с. Марковка в устье р. Анадырь). Приспосабливаясь к новым природным условиям, русские освоили охотничье-промысловое хозяйство , восприняв многие элементы культуры от местного населения.

Из смешения с коренными народами Сибири возникли такие этнические группы как «якутяне» (жители ямщицких поселений по р. Лене), «камчадалы» (на Камчатке), «колымчане» (на Колыме), «затундренные крестьяне» (на р. Дудинке и Хатанге) и др.

3. ЯЗЫК И ПИСЬМЕННОСТЬ

Русские говорят на русском языке. Русский язык выделился в ХIV–ХVI вв. из распавшегося древнерусского языка, от которого происходят также украинский и белорусский языки. Отличие русского языка от украинского и белорусского языков заключается в специфических особенностях его системы, главным образом в фонетике и морфологии . Значительные отличия между русским, украинским и белорусским языками наблюдаются также в лексике как наиболее подвижной и подвергающейся внешним воздействиям области языка.

В русском языке выделяется ряд наречий: севернорусское (наиболее типичная черта - оканье) и южнорусское (область аканья различных типов), своеобразно сочетание северно - и южнорусских особенностей представлено в среднерусских говорах.

В ХVI–ХVII вв. в Москве, находившейся на границе северно - и южнорусского наречий, складывается койне, впитавшее в себя ряд черт того и другого и постепенно становящееся образцовым. В Московской Руси сложилась оригинальная и переводная литература различных жанров, но единого литературного языка еще не было. От древнерусской эпохи было унаследовано литературное двуязычие: продолжали сосуществовать церковно-славянский язык русского извода и собственно русский литературный язык, в основе которого лежала народная речь. Между ними возникли различные переходные типы.

В ХVII в., когда происходит интенсивная языковая и этническая интеграция русских, устраняется литературное двуязычие, создаются единые литературные нормы на базе народной речи. В этот период в основном прекращается диалектное дробление, начинается все усиливающееся воздействие литературного языка на местные говоры.

Распространение литературного языка среди населения, медленно протекавшее в ХVIII - начале ХХ в., расширилось в советский период после введения всеобщего обязательного обучения, ликвидации неграмотности, приобщения широких масс к культурному достоянию, значительного развития средств массовой информации . В результате этих процессов ко второй половине ХХ в. архаических территориальных диалектов в нетронутом виде почти не осталось. Подавляющая часть носителей местных говоров или владеет полудиалектной речью (объединение норм литературного языка с диалектными особенностями) или говорит на почти правильном литературном языке (с рудиментами диалектизмов).

9. СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

Для традиционной социальной организация русских характерны четыре основных социальных института - семья, территориальная община, половозрастное объединение, производственно-промысловая артель .

Для традиционной семейной организации русских характерно сочетание двух структурных типов семьи - малой (одна супружеская пара) и большой неразделенной (две и более супружеских пар). В различных регионах расселения русского этноса в различные периоды зафиксированы различные варианты количественного соотношения этих двух структурных типов. Хотя общая тенденция заключалась в увеличении количества малых семей, в отдельные периоды под влиянием различных факторов наблюдались колебания в этом соотношении. Кроме того, следует иметь в виду, что названные структурные типы зачастую характеризовали этапы жизненного цикла одной семьи - от ее возникновения через количественное разрастание и структурное усложнение до разделения.

Семья была не только союзом близких родственников, но и хозяйственно-бытовым объединениям, своеобразной семейной артелью. Поэтому синонимом слова «семья» и в языке крестьян, и в научном обороте является слово «двор» («дворохозяйство»), под которым подразумевается семья и весь принадлежащий ей хозяйственно-бытовой комплекс.

Во главе семьи-дворохозяйства стоял старший по возрасту мужчина - большак . Его жена - большуха - руководила женской частью двора. Деятельность членов семьи-дворохозяйства организовывалась в соответствии с традиционным половозрастным распределением труда. По мере втягивания семейных крестьянских хозяйств в рыночных отношения со второй половины ХIХ в. традиционно происходили существенные трансформации в распределении труда: мужчины все более сосредотачивались на занятиях, приносящих денежный доход, женщины - на домашнем хозяйстве и занятиях, напрямую не связанных с рынком.

Разрастаясь, крупные семьи-дворохозяйства разделялись, из них выделялись малые семьи. Но при этом, как правило, между выделившимися из одного двора семьями, сохранялись прочные хозяйственные и бытовые связи. Иногда такие семьи совместно владели хозяйственными постройками и сельскохозяйственным инвентарем. Часто их усадьбы располагались по соседству. Тем самым выделялись родственные объединения, которые играли большую роль в жизни отдельных семей.

Семьи-дворохозяйства одного или нескольких соседних поселений составляли территориальную общину. Крестьянская община, как и семья, носила универсальный характер, выполняя различные функции. Исследователь социальной истории России выделил следующие функции русской крестьянской общины: хозяйственную (распределение земли, регулирование ее использования, организация земледельческого производства), податную (раскладка и взимание государственных, земских, мирских денежных сборов, исполнение натуральных повинностей, принятие мир к взысканию недоимок), судебную (разбор споров между односельчанами, разбор и суд по уголовным делам, совершаемым внутри общины (кроме наиболее тяжких), административно -полицейскую (поддержание порядка на территории общины), интегративно-защитную (объединение крестьян в отстаивании своих интересов перед государством, учреждениями, помещиками, другими общинами), кооперативно-благотворительную (взаимопомощь в различной форме, сотрудничество, содержание общественных заведений), регулятивно-воспитательную (социальный контроль, социализация), культурную (организация досуга, содержание школ, библиотек и др.), культовую (попечение о состоянии церкви и причта, организация религиозно-обрядовой жизни), коммуникативную (поддержание отношений с местными и региональными властями, учреждениями).

Обширность территории расселения русского этноса, своеобразие экологического, хозяйственного, социального и правового контекста ее возникновения и развития обусловили выделение ряда региональных типов русской крестьянской общины. Типологию крестьянской общины у русских предложил. Для периода ХVIII – ХIХ вв. исследователь выделяет следующие типы общины: 1) складывающаяся по мере разрушения волостных общин с ХVI в. в центральных областях России земельно-передельная сельская община, становление которой связывается с развитием феодального землевладения ; 2) сябренная община южнорусских областей, особенностью которой в поземельной сфере было индивидуальное пользование чересполосными участками земли; 3) общины-волости северорусских областей, объединявшие несколько десятков поселений и характеризующиеся развитым самоуправлением; 4) генетически и по внутреннему устройству близкая с северорусской крестьянская община Урала и Сибири, стихийно возникшая в среде переселенцев, основная масса которых происходила из северорусских областей.

Общинные традиции, ценности, модели поведения, выработанные в крестьянской общине, были чрезвычайно устойчивы. Они проникали в города, оказывали влияние на сложение новых социальных форм, интенсивно возникающих в конце ХIХ–ХХ в. Так, традиции крестьянской общины оказали серьезное влияние на кооперативное движение конца ХIХ - начала ХХ в., в советский период - на колхозные организации, на различные производственные и общественные объединения в городах. В советский период общинные традиции оказались особенно функциональны. Они были привычны для подавляющего большинства населения и помогали людям преодолевать социально-экономические трудности, связанные с индустриализацией, войной, восстановлением народного хозяйства и др. Кроме того, ряд ценностей, свойственных традиционной общине, идеологически и организационно культивировались советским государством.

Крестьянская община разделялась на половозрастные группы. Каждая половозрастная группа занимала свое место в социальной и обрядовой жизни общины. Половозрастные группы - один из важнейших механизмов социального контроля и социализации. Статус человека, его права и обязанности, поведение и внешний вид определялись во многом принадлежностью к той или иной половозрастной группе. У каждой половозрастной группы были свои обряды или особая роль в общинных обрядах. Большинство из них имели свои формы коллективного времяпрепровождения (совместные игры, беседы, трапезы и др.).

Артели - обычная для русских форма социальной организации несемейной производственной деятельности, прежде всего промысловой. В артели объединялись крестьяне, занимавшиеся отхожим промыслом, рыболовством, охотой, лесными промыслами и др. Артель во многом строилась по модели семьи-дворохозяйства. Артельный коллектив выбирал старшего - наиболее опытного, авторитетного члена артели, которому на период промысла все должны были беспрекословно подчиняться. Обязанности внутри артели были строго распределены. При решении всех вопросов внутренней жизни и распределения дохода артель руководствовалось обычноправовыми нормами.

10. ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА:

РЕЛИГИЯ, ТРАДИЦИОННЫЕ ВЕРОВАНИЯ, ОБРЯДНОСТЬ

Среди русских наиболее распространено православное вероисповедание . Христианство начало проникать в Древнюю Русь еще до того, как эта религия стала государственной. Однако интенсивное его распространение началось лишь с 988 г., когда великий князь Владимир Святославич принял решение о крещении Руси. Христианство пришло на Русь из Византии в своей восточной форме - православной.

В православии соблюдаются семь основных таинств (таинства есть священнодействия, в которых верующим передается благодать (т. е. сила) Божья, очищающая от греха и возрождающая духовно): крещение, миропомазание, евхаристия (причащение), исповедь (покаяние), брак, священство, елеосвящение (соборование).

Современная Русская православная церковь разделяется на епархии - местные церкви, возглавляемые архиереями и состоящие из приходов (приходских общин), а также находящихся на данной территории монастырей. Предстоятелем церкви является патриарх, который имеет официальный титул «Святейший Патриарх Московский и всея Руси». Законодательную, исполнительную и судебную власть осуществляет Священный Синод.

Во второй половине XVII в. в Русской Православной церкви произошел раскол, поводом для которого послужили церковные реформы патриарха Никона. Реформы проводились в целях достижения единообразия культовой практики в русской церкви на основе греческих образцов. Раскол был вызван неприятием частью духовенства и мирян богослужебных реформ и исправления текстов богослужебных книг. Противники нововведений («старообрядцы», «раскольники»), стали расценивать их как «порчу веры», как дело антихристово. До сих пор старообрядцы отрицают иерархию Русской Православной церкви, благодатность совершаемых в ней таинств. К концу ХVII - началу ХVIII вв. старообрядчество разделилось на два основных толка - «поповщина» и «беспоповщина».

Гораздо дальше, чем старообрядцы, отошли от православия так называемые «духовные христиане» («хлысты», «скопцы» и др.). Некоторые положения духовного христианства весьма далеки не только от православного вероучения, но и от общехристианских догматических положений в целом. Они верят в возможность воплощения Духа Святого в людей, отвергают роль духовенства как посредников между Богом и людьми, считают, что человек может непосредственно с ним общаться.

И сектанты, и православные очень долго сохраняли элементы дохристианских верований, что нашло свое отражение, в частности, в русской праздничной и семейной обрядности.

Важнейшей частью духовной культуры русских были календарные праздники и обряды. В них ярче всего выражалось народное мировоззрение, способ осмысления окружающей природной и социальной действительности.

Рождественско-новогодний цикл обрядов, связанных с зимним солнцеворотом, назывался «святками». Множество обрядов и обычаев на святки было направлено на обеспечение плодородия и всяческого благополучия в новом году . Широкое распространение имело рождественское и новогоднее колядование. Молодые люди обходили дома с пожеланиями хозяевам благополучия и поучали за это вознаграждение, чаще всего в виде съестных припасов. Колядовщикам давали кутью, специальное печенье, пироги. Дома обходили также группы ряженых.

С Нового года до Крещения гадали. Гадание рано утратило ритуальное значение и носило характер молодежного развлечения. Гадали преимущественно девушки о своем будущем замужестве. Особенно выделялись у русских крещенские гадания с подблюдными песнями.

Цикл заканчивался Крещением. Главным обрядовым компонентом этого дня был крестных ход на Иордань - специально оформленную прорубь на местном водоеме - за святой водой. На Крещение «закрещивали» (рисовали кресты) жилище, хозяйственные постройки, колодцы и др., обороняясь тем самым от нечистой силы.

Первым праздником весеннего цикла была Масленица - праздничная неделя перед Великим постом, предшествовавшим Пасхе. Масленичное гуляние сохраняло множество элементов древних обрядов, связанных с культом плодородия и культом предков. Обязательным для это праздника было употребление обильной жирной еды. Главным обрядовым атрибутом Масленицы стали блины. Важную роль играли масленичные катания с гор. Они были развлечением и носили ритуальный характер. В частности, в Псковской губернии считали, что катание на Масленицу должно способствовать хорошему росту льна. На Масленицу полагалось ходить друг к другу в гости. Обязательным было посещение зятя с женой тещи и тесты.

Пасха обычно приходится на апрель – начало мая. Этот христианский церковный праздник по мере распространения его в народной среде наполнился аграрным смыслом, языческими представлениями, народными развлечениями. В последнее перед Пасхой «вербное воскресенье» святили в церкви ветки вербы, потом ими хлестали друга друга с пожеланиями здоровья и благополучия. На «чистый четверг» предпасхальной недели мылись в бане до восхода солнца, можжевельником окуривали помещения, предметы утвари, людей и животных для защиты от «нечистой силы». В этот день полагалось все вымыть в доме, навести порядок. В пятницу перед Пасхой старались не выполнять никаких работ. Еще за 2–3 дня до Пасхи пекли куличи, красили яйца (цвета: синие, желтые, красные). В Великую субботу все это освящалось в церкви. Куличи в церковь несли в чистых платках, завязанных крестом.

Главным праздником пасхального цикла было «пасхальное воскресенье». Этот день начинался с посещения ночной церковной службы. После пасхальной службы приходили домой и разговлялись. Рано утром родители будили детей и отправляли их смотреть на всходящее солнце - верили, что оно в этот день по-особому «играет». Дети утром на Пасху бегали по домам и просили хозяек угостить их, те угощали детей обычно яйцами. Завтракали рано, во время завтрака разговлялись. Существовало поверье - кто первый разговеется в пасхальное воскресенье, тот раньше в этом году управится с работой на полях.

На Пасху ходили на кладбище поминать родителей. На могилы крошили освященный кулич, «чтобы небесные птицы поминали родителей». На Пасху совершались крестные ходы.

В этот день снимались все ограничения на увеселения, существовавшие во время поста. Мужики и дети в этот день «катали яйца» по специально изготовленному лотку, «бились» яйцами. На Пасху качались на качелях. Если парень качался вдвоем с девушкой, то считалось, что он на ней женится.

В Пасху по домам ходили группы «христославов» (дети, старухи и др.), которые «славили Христа», поздравляли хозяев с праздником, произносили благопожелания, за что получали угощение. В некоторых местностях по домам ходили группы так называемых «волынщиков» (мужчины, дети, молодежь, старухи), которые исполняли «волын» - величальные песни для хозяев, за что тоже получали угощение.

Неделя после Пасхи называлась «святой». Вторник послепасхальной недели - «Радуница» - поминальный день. В этот день поминали усопших на кладбище. На поминки готовили кутью.

Следующий после пасхального важный календарный цикл - троицкий. От Пасхи до Троицы проходило семь недель. Значительное число обрядов приходилось на «Семик» - четверг недели, предшествующей Троице. В этот день на кладбище устраивались поминки по умершим. В послеобеденное время в деревне устраивалось гуляние. Семик - важный обрядовый день для половозрастной группы девушек. Девушки в этот день в лесу «завивали березку» и «кумились».

Троица в русской традиции связывалась прежде всего с культом растительности, расцвет которой приходился на это время. Символом праздника, главным атрибутом многих обрядовых действий была береза. Березы срубали, украшали, рядили в крестьянскую одежду, совершали с ними обходы засеянных полей, лугов, сел, изб. Березами украшали деревни, церкви, дома. Троица считалась преимущественно девичьим праздником. Девушки в этот день надевали лучшие наряды. Повсеместно традиционным украшением девушек был венок . Девушки устраивали в складчину трапезу. Девушки совершали обходы домов, требуя угощения.

В Троицу ходили на кладбище. На кладбище устраивали трапезу - поминали покойников. Среди обязательных блюд - кутья. Иногда ее готовили прямо на кладбище. Могилу «обметали» березовыми веточками - «открывали глаза покойникам».

Свадьба «игралась», как правило, в доме жениха. При входе в него жениха и невесту осыпали зерном, хмелем или разламывали над их головами хлеб. Их сажали в «красный угол». Главным угощением на свадебном застолье был свадебный хлеб, который различался у разных групп русских и имел, соответственно, разные названия - каравай, курник, рыбник, и т. д., в ряде случаев его функции выполняли жаркое, каша. Во время трапезы производился раздел свадебного хлеба, что символизировало наделение участников свадьбы «долей», лучшие куски его полагались новобрачным. В один из моментов свадьбы совершалось «окручивание» - меняли девичий головной убор невесты на женский. После этого невеста обретала новый статус - «превращалась» в молодуху.

После пира молодые отправлялись спать. На утро родственики, осматривая простыню, проверяли была ли невеста девственной до первой брачной ночи. В случае нечестности невесты ее «ославляли», позорили. Удостоверившись в честности невесты, ее отправляли «по воду». К этому времени у колодца собирались соседки и молодежь, которые мешали набрать воды. Воду девушка «откупала» подарками (кисеты, пояса).

Выделяются два основных варианта русской свадебной обрядности. Для северно - и среднерусской традиции характерны прощальное гощение невесты у родственников, вербальная ее активность, обрядовая баня жениха и невесты, совместная поездка их на свадебный пир после венчания. Для южнорусской - развитость каравайного обряда, плетение свадебного венка, разъезд по своим домам жениха и невесты после венчания и вторичная поездка жениха за невестой. Существовали и другие различия этих традиций.

Одной из характерных черт было участие в свадьбе широкого круга родственников, соседей, односельчан. Свадебные гости, как правило, принимали на себя некоторую долю расходов, участвуя в многочисленных одариваниях, откупах, иногда в устройстве праздничного стола.

Послесвадебная обрядность отправлялась в течение примерно года. Она включала в себя попеременное гощение молодых у родственников с обеих сторон, прием ими вьюнишников-славильщиков и др.

У русских развилась богатая родильно-крестильная обрядность . Отдельные обряды этого обрядового комплекса символизировали вхождение новорожденного в мир живых людей, приобщение к миру человеческой культуры и общества.

Беременность женщины сопровождалась целым рядом магических запретов. Так, беременной нельзя было смотреть на пожар и браться при этом руками за какие-либо части своего тела. В противном случае на том же месте у ребенка будут пятно. Беременной нельзя было перешагивать через оглоблю или веревку, чтобы ребенок не обвился пуповиной. Беременную должна была беречься от сглаза, как можно реже показывается чужим.

Пол еще не родившегося ребенка определяли по форме живота матери. Считали: если живот круглый - родится девочка, если острый - мальчик.

Рожала женщина обычно не в избе, а в каком-либо другом помещении, например в бане. Это было связано как с представлениями о ритуальной нечистоте роженицы, так и с особым сакральным статусом бани - постройкой, находящейся, по народным воззрениям, на границе мира живых и потустороннего мира, откуда женщина должна была получить ребенка.

Для помощи при родах приглашали бабку-повитуху. Тяжелые роды старались облегчить магическими действиями - открыванием дверей и крышек сундуков, развязыванием узлов и др. После рождения ребенка обмывали и производили действия, символизирующие приобщение его к дому и семье, например, заворачивали в поношенную рубаху отца, обносили вокруг избы.

Через 2–3 дня после родов замужние женщины шли навестить молодую мать - «родиху». Этот обычай называется «идти в наведы», «в проведы».

Ребенка крестили, в купель ему клали «дары» - ладан, крестик, деньги. Крестными родителями становились друзья, соседи, родственники родителей ребенка. Крестные не могли быть мужем и женой. Они обязаны были одарить новорожденного подарками - рубахой, поясом, крестиком, т. е. предметами, наличие которых свидетельствовало о его принадлежности к миру человека. При крещении гадали - опускали в воду клок волос новорожденного, закатанный в воск. Если воск с волосами тонул, считалось, что новорожденный скоро умрет.

Крестины заканчивались трапезой, главным блюдом которого была каша, нередко сам обряд носил название «каша».

Когда ребенку исполнялся год, устраивались «пострижины», во время которых его сажали на предметы, связанные с мужской или женской деятельностью (мальчика - на нож или топор, девочку - на гребень или веретено) и стригли ему волосы в первый раз.

В погребальной обрядности русских можно выделить три основных этапа - оплакивание, похороны и поминки.

После смерти тело обмывали. Обмывать должны были чужие люди, не родственники. Употребляемые при обмывании предметы - мыло, мочалку - выбрасывали или оставляли и использовали в дальнейшем при совершении магических действий. Покойного обряжали в специальную одежду, архаичного кроя и техники изготовления, укладывали в гроб, дощатый или архаического типа (из долбленной колоды), который сохранился у старообрядцев. Покойному обязательно закрывали глаза, иногда клали на веки монеты. Могли связывать руки и ноги. Рядом с гробом ставили сосуд с водой («для омовения души»), на окно вешали полотенце - символ дороги, занавешивали зеркала, зажигали свечи. При этом покойника оплакивали, выражая горе. Съезжались родственники, приходили односельчане прощаться с умершим.

Похороны начинались обычно на третий день после смерти и начинались с выноса гроба. Когда покойника выносили из избы, гроб трижды приподнимали - считали, что тем самым умерший прощается с домом. Предпринимались различные магические действия, чтобы умерший не мог вернуться обратно. Гроб несли на руках или везли на транспорте, в некоторых местах обязательно на санях даже в летнее время. Встречных необходимо было одаривать.

После отпевания в церкви гроб с умершим несли на кладбище. По приходу на кладбище гроб ставили около могилы. Из него необходимо было вынуть металлические предметы, развязать руки и ноги покойному. Пришедшие прощались с покойником, после чего на «концах» (полотенцах или холстах) гроб опускали в могилу, при засыпании в нее кидали монеты. Умершего хоронили в могиле головой на запад, в ногах у него ставили крест, над могилой делали продолговатую насыпь.

После похорон обычно устраивали трапезу, обязательно с кутьей из сваренных на медовой воде зерен пшеницы, позднее стали варить рис с сахаром и изюмом. На первых поминках для умершего выделялось место за столом, где ему ставилась пища.

Кроме дня похорон, поминки справляли на 9-й, 40-й дни и в годовщину смерти. В день поминок посещали могилу умершего, устраивали трапезу.

Православная религиозность русского населения дополнялась рядом архаических, дохристианских воззрений, входивших органической частью в бытовое народное православие (вера в колдовство, «порчу», «сглаз», «наговор» и т. п.). Отдельных христианских святых народ наделял чертами языческих божеств: например, Илья-Пророк «ведал» громами и молниями, Георгий-Победоносец и св. Власий почитались покровителями скота и пастухов, Николай-Угодник помогал морякам, путникам и купцам, Параскева-Пятница считалась заступницей и покровительницей женщин и женских занятий.

В повседневном быту русских долго сохранялись следы почитания божеств низшего ранга - домовых, леших, водяных, полевиков и др., а также почитания животных (медведя, волка, курицы и др.).

11. СОВРЕМЕННЫЕ ЭТНИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

В результате распада СССР в начале 1990-х гг. в России появилось около 2 млн беженцев и переселенцев преимущественно из числа русского населения ближнего зарубежья, бывших советских республик, ныне независимых государств.

В 90-х гг. происходят процессы возрождения ряда элементов русской традиционной культуры - возрождаются, в частности, некоторые традиционные ремесла, социальные институты, обычаи и обряды. Русской православной церкви возвращены сотни храмов и десятки монастырей, некоторые священные реликвии и предметы культа, шире отмечаются главные религиозные праздники (Рождество, Пасха), усиливается православная религиозность населения. В широкий оборот вовлекаются разнообразные составляющие русского историко-культурного наследия: восстанавливаются, в частности, названия улиц и городов, публикуются труды забытых или запрещенных прежде русских мыслителей, ученых, писателей. В 90-е гг. возникает множество национально-культурных, краеведческих, общественных организаций, ассоциаций и движений, ставящих своей целью распространение, пропаганду и восстановление русского историко-культурного наследия, возрождения русской нации, ее этнотерриториальных групп.

В целом, в конце ХХ - начале ХХI в., русский народ переживает сложный период поиска новой идентичности, «национальной идеи», пытается соединить традиции с теми новыми явлениями, которые принесла с собой эпоха глобальных социально-экономических перемен.

Библиографии

Библиографический указатель русской этнографической литературы о внешнем быте народов России (Жилище. Одежда. Музыка. Искусство. Хозяйственный быт). СПб., 1913.

Библиографический указатель вышедших в России книг и статей по части географии, топографии, этнографии и статистики за 1859 – 1880 гг. Т. 1-9. СПб., .

Труды Центральных и Губернских статистических комитетов. Библиографический указатель книг и заключающихся в них статей, охватывающий деятельность статистических комитетов с самого их учреждения вплоть до 1873 г. СПб., 1873.

Русский фольклор. Л., 1966 –

Этнография. Библиография русских библиографий по этнографии народов СССР (1851–1969). М., 1971.

Общие работы

Этнография восточных славян. СПб., 1997.

Мир русской деревни. М., 1991.

Восточнославянская этнография. М., 1991.

Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998.

Народы Европейской части СССР. Т. 1 / Под ред. , // Народы мира (этнографические очерки) / Под ред. . М., 1964.

Русские / Отв. ред. , . М., 1997. (Серия «Народы и культуры».)

Этнография народов СССР. М., 1958.

Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. М., 1987.

Исследования отдельных аспектов культуры и этнической истории

Обычное право крепостной деревни России (ХVIII - начало ХIХ в.). М., 1984.

Типы сельской общины в позднефеодальной России (ХVIII–ХIХ в.) // Проблемы типологии в этнографии. М., 1979. С. 92–104.

, Хозяйство и быт русских крестьян. Памятники материальной культуры: Определитель. М., 1959.

Молодежь в обрядовой жизни русской общины ХIХ - начала ХХ в.: Половозрастной аспект традиционной культуры. Л., 1988.

Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов (поселения, жилища и хозяйственные строения) // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. (Труды Института этнографии. Т. ХХХI.)

, Город и народные традиции русских: по материалам Центрального района РСФСР. М., 1989.

Купеческая семья второй половины XIX–XX вв. М., 1999. (Серия «Новые исследования по этнологии и антропологии».)

Итоги Всероссийской переписи населения 2002 года: В 14 т. М., 2005.

Прядение и ткачество восточных славян в ХIХ – начале ХХ в. // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. (Труды Института этнографии. Т. ХХХI.)

Народная одежда русских, украинцев и белорусов в ХIХ - начале ХХ в. // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. (Труды Института этнографии. Т. ХХХI.)

Социальная история России (ХVIII - начало ХХ в.). Т. 1, 2. СПб., 1999.

Традиционные обряды русских (крестины, похороны, поминки). М., 1999. (Серия «Библиотека Российского этнографа».)

Русские аграрные праздники (Опыт историко-этнографического исследования). Л., 1963.

Русская изба (Внутреннее пространство, убранство дома, мебель, утварь): Иллюстрированная энциклопедия / Под ред. . СПб., 1999.

Русские. Историко-этнографический атлас. Т. 1. Земледелие. Крестьянское жилище. Крестьянская одежда. (Середина ХIХ - начало ХХ века.) М., 1967.

Русские. Историко-этнографический атлас. Т. 2. Из истории русского народного жилища и костюма. Украшение крестьянских домов и одежды. (Середина ХIХ - начало ХХ века.) М., 1970.

Русские. Этносоциологические очерки. М., 1992.

Русские: народная культура (история и современность). Т. 4. Общественный быт / Отв. ред. . М., 2000.

Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

Русские в современном мире: Сборник статей. М., 1999. (Серия «Библиотека Российского этнографа».)

Русские: этнотерритория, расселение, численность и исторические судьбы (ХII–ХХ вв.). Т. 1 / Отв. ред. . М., 1999.

Русский праздник: Праздники и обряды народного земледельческого календаря: энциклопедия / Под ред. . СПб., 2001.

Русский традиционный костюм: Иллюстрированная энциклопедия / Авт.-сост.: Н. Соснина, И. Шангина. СПб., 1998.

Религиозные верования восточнославянских народов ХIХ – начала ХХ в. М., 1957.

Исследования, характеризующие отдельные

региональные группы русских

, Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем: На примере городов Калуга, Елец, Ефремов. М., 1977.

Русская народная культура Поморья в ХIХ - начале ХХ в.: Этнографические очерки. Л., 1983.

Вопросы этнологии Центрально-Промышленной области. М., 1927.

Терские казаки (середина ХVI - начало ХХ в.): Историко-этнографические очерки. М., 1974.

Историко-этнографические очерки Псковского края / Под ред. . Псков, 1999.

, Культура и быт рабочих горнозаводского Урала (конец ХIХ - начало ХХ в.). М., 1971.

Кубанские станицы: Этнические и культурно-бытовые традиции на Кубани. М., 1967.

Материальная культура русской мещеры. Ч. 1. М., 1926.

, О картографировании групп русского народа на начало ХХ века // Советская этнография. 1979. № 4. С. 72–79.

Публикации источников

Описание рукописей Ученого архива Русского географического общества. Пг., вып. 1, 1914.; вып. 2, 1915.; вып. 3, 1916.

Мейерберг Б. Виды и бытовые картинки России ХVII в.: Альбом. СПб., 1903.

Быт великорусских крестьян-землепашцев: Описание материалов этнографического бюро князя (на примере Владимирской губернии) / Авт.-сост.: , . СПб., 1993.

Подписано в печать с оригинал-макета 11.09.2006

Ф-т 60х84/16. Усл. печ. л. 2,49. Уч.-изд. л. 2,52. Тираж 100 экз.

РОПИ С.-Петербургского государственного университета.

С.-Петербург, Университетская наб., 7/9

Типография Издательства СПбГУ.

С.-Петербург, Средний пр., 41.

В результате изучения данной главы студент должен:

• знать , что представляют собой национально-психологические особенности русских и представителей других славянских народов;
• уметь правильно интерпретировать специфику психологии различных народов России;
• владеть начальными навыками поддержания бесконфликтных отношений между представителями различных этнических общностей нашей страны.

Богатство страны заключается в числе ее жителей и в их труде.

Вольтер

В силу своеобразия исторического, экономического и социально-политического развития, специфики религиозных, культурных, языковых, миграционных и других влияний представители наций и пародов России имеют значительное хозяйственное, культурное, национальное и психологическое сходство.

Их можно объединить (на основе определенных критериев – единства происхождения, территории проживания, общности языка, культуры и психического склада) в несколько этнических групп:

• представители славянских национальностей: русские, украинцы, белорусы;
• представители тюркской и алтайской групп народов: татары, чуваши, башкиры, тувинцы, хакасы, алтайцы, ногайцы;
• представители финно-угорской группы пародов: мордва, удмурты, марийцы, коми и коми-пермяки, карелы, финны, ханты, манси, вепсы, саамы;
• представители монгольской группы народов: буряты, калмыки;
• представители тунгусо-маньчжурской группы народов: якуты, ненцы, коряки, ительмены, нанайцы, чукчи, эвенки, эвены, эскимосы, ульчи, удэгейцы, орочи;
• представители народов Северного Кавказа: адыгейцы, абазины, карачаевцы, черкесы, балкарцы, кабардинцы, чеченцы, ингуши, осетины, лезгины, аварцы, даргинцы, кумыки, лакцы, табасараны, рутильцы и др.

Русские как представители славянского этноса

Русские, украинцы и белорусы – народы, очень близкие между собой по генотипу, языку, культуре, традициям и привычкам поведения, общности исторического развития. Подавляющее большинство русских , украинцев и белорусов живет в пределах своих исторически сложившихся этнических территорий. Но и в других государствах, различных регионах нашей страны они расселены достаточно широко и нередко составляют значительную часть их населения.

Изучение разнообразных источников, отражающих жизнь, культуру и быт представителей славянских национальностей, обобщение результатов специальных социально-психологических и социологических исследований свидетельствуют, что в целом большинству из них в настоящее время присущи:

• – высокая степень осмысления действительности, хотя и несколько отсроченного по времени от конкретной ситуации;
• – достаточно высокие общеобразовательный уровень и подготовленность к жизни и труду;
• – уравновешенность в решениях, поступках и трудовой деятельности, реакциях на сложности и трудности жизни;
• – общительность, дружелюбие без навязчивости, постоянная готовность оказать поддержку другим людям;
• – достаточно ровное и доброжелательное отношение к представителям других национальностей;
• – отсутствие в обычных условиях повседневной жизни стремления к образованию изолированных от других микрогрупп по национальному признаку;
• – стойкость, самоотверженность, готовность к самопожертвованию в экстремальных условиях жизни и деятельности, требующих предельного напряжения духовных и физических сил .

К сожалению, теперь, когда Украина и Белоруссия обособились и не входят в состав единого с русскими государства, приходится рассматривать психологию их народов по отдельности. В этом есть определенная доля несправедливости, так как у представителей этих трех национальностей, пожалуй, больше общего в поведении, традициях и обычаях, чем у других людей. Вместе с тем этот факт очередной раз подтверждает присутствие в их сознании понятия "мы" и "они", которые все еще отражают объективную реальность человеческого существования, без которой пока не обойтись.

Как уже отмечалось в предыдущей главе, русский народ с первых дней своей истории вынужден был в жестоких боях с врагами защищать свою землю, отстаивать свою независимость, показывая при этом образцы воинской доблести, беззаветной преданности и любви к Родине. Даже враждебные славянам иноземцы, такие как готский историк Иордан или византиец Маврикий, признавали, что "народ сей отважен до безумия, храбр и силен" .

В более поздние времена иностранные писатели и путешественники отмечали в своих путевых записках смелость и богатырский дух русского народа, его выносливость и презрение к смерти. "Русских воинов легче убить, – сообщали они, – нежели принудить к плену. Во время обороны городов русские воины заграждали проломы стен собой и сражались даже тогда, когда от пожаров на них горела одежда".

Современник храброго и воинственного киевского князя Святослава византийский историк Лев Диакон писал: "Россы, приобретшие славу победителей у соседних народов, считая ужасным бедствием лишиться ее и быть побежденными, сражались отчаянно". По его же словам, Святослав, окруженный с дружиной у крепости Дорестол численно превосходящим противником, сказал своим воинам, когда некоторые из них предложили отступить: "У нас нет обычая бегством спасаться в отечество: или жить победителями, или, совершив знаменитые подвиги, умереть со славой" .

Эти слова стали как бы заветом для всех русских людей на протяжении более чем тысячелетней истории государства Российского.

Такие знатоки психологии русского человека, как Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский, Л. Н. Толстой, А. Н. Толстой, В. С. Соловьев, К. М. Симонов и другие российские мыслители и литераторы подчеркивали, что отличительными чертами русского национального характера являются высокая гражданская солидарность, готовность прийти на помощь, доброжелательность, храбрость, мужество, неприхотливость и старательность.

Ф. Энгельс в своем фундаментальном научном труде "Армии Европы", сравнивая русских с представителями западноевропейских стран, писал: "Они никогда не поддаются панике. Кроме того, русский хорошо сложен, крепок здоровьем, прекрасный ходок, нетребователен, может есть и пить почти все и более послушен... чем кто-либо другой в мире" . Высокие морально- политические качества советских военнослужащих признавали и наши бывшие противники. Гитлеровский генерал Г. Блюментрит писал после окончания Второй мировой войны, что "русский солдат является достойным противником; он стоек, храбр, вынослив, грозен в обороне, стремителен в наступлении" .

Испокон веков русский народ славился своим хлебосольством и гостеприимством. В любом доме и семье россияне радушно принимали и принимают знакомых и незнакомых людей, дают ночлег, угощают всем, чем только могут. Эти черты русских были и остаются практически неизменными.

Представители русской национальности всегда испытывают тягу к жизни и желание двигаться вперед, достаточно легко адаптируются к окружающему образу жизни, быстро привыкают к новым для них условиям, не проявляют особенного пристрастия к национальному питанию, одежде. Они успешно овладевают знаниями, стремятся постигать новое, добиваться рекордов, несмотря на трудности, быстро привыкают к предъявляемому уровню требований со стороны окружающих. Но "у русского труда есть свои особенности: наш брат любит, чтобы его уважали, похваливали, а иногда, может, и просили. И тогда он горы свернет!" – пишет большой знаток жизни в российской глубинке, известный писатель В. Распутин .

Формирование дружеских связей у русских основывается в первую очередь на общности жизненных интересов, совместных переживаний и работы. Главным критерием при этом они считают индивидуальные качества товарищей по совместной деятельности, а не национальность последних. Более того, их опыт общения и взаимоотношений с лицами других национальностей достаточно велик (страна полиэтническая) и в значительной мере постоянно совершенствуется в процессе нахождения в том или ином многонациональном коллективе .

Особенности русского национального характера подмечали многие как отечественные, так и зарубежные писатели и ученые, считая, что они выражаются не в принадлежности к русской нации, а в "особом состоянии души", сочетающей в себе многообразные качества. "Русские... являются добрыми, хорошими, отчаянными, сумасшедшими, практичными, беспечными, доверчивыми, подозрительными, близорукими, проницательными, чертовски энергичными людьми..."

На формирование и функционирование психологии русского народа, безусловно, оказало и оказывает влияние православие. Нельзя понять русского человека, его мировосприятие, душевные устремления и образ действий, не осознав правильно суть и дух его религиозных приоритетов, их отличие от других религий и других конфессий христианства.

Православие всегда воспитывало у русских людей смирение, повиновение, подчинение, стремление к избавлению от отрицательных привычек в поведении. В православии Господь предстает сострадающим, любящим и милующим, а нс карающим и грозным властителем и судьей. Путь спасения для православного человека состоит прежде всего в любви к Богу и ближним, а не в послушании церковной иерархии, как это характерно для католицизма, и не в ужасе перед Страшным судом, как в протестантстве. Спасение для православного человека не сводится лишь к самосовершенствованию и преобразованию окружающего мира, как в буддизме и даосизме, или только к преуспеванию, как в протестантизме, где человек воспитывается чрезмерно расчетливым, хладнокровно целеустремленным. Православие всегда наделяло людей мессианским призванием: служением Христу, смиренным и мученическим принятием смерти. Оно осуждает богатство, утверждает равенство всех людей, независимо от того, какое положение в обществе они занимают, какие блага имеют .

Вот почему в психологию русского народа накрепко вошли и постоянно проявляются в ней такие психологические качества, как религиозность, любовь и сострадание, смирение и самоограничение, жертвенность и ответственность, солидарность и взаимная выручка, стойкость в страданиях и др.

Вместе с тем необходимо помнить, что работа с представителями русской национальности требует определенного контроля, большой взыскательности, профилактики иногда встречающейся расхлябанности, безответственности и халатности. В. И. Ленин подчеркивал, например, что у русского народа есть много хороших качеств, но есть и неорганизованность и не всегда соответствующее складывающимся обстоятельствам поверхностное отношение к труду. В беседе с А. М. Горьким в свое время он отмечал: "Мы, русские, по преимуществу талантливы, но ленивы умом" . У русских присутствует и раболепие перед властью, неумение постоять за свои права, неизбывная вера в то, что власть, "начальство" обо всем позаботятся и все дадут, надо только сильно попросить. Это результат своеобразного социально-политического и экономического развития России.

В целом русские обычно неплохо подготовлены к самостоятельной жизни, однако в некоторых случаях чрезмерно романтизируют ее отдельные стороны, слишком абсолютизируя их значение. Эта черта часто порождает у них стремление к излишней и неорганизованной активности, а иногда приводит и к определенному разочарованию.

Кроме того, представители русской национальности иногда могут быть не склонны к самостоятельности, слишком часто поддаются отрицательным влияниям, в ряде случаев излишне легко и быстро перенимают чужие пороки, бывают чересчур доверчивы. Результаты современных опросов ВЦИОМ свидетельствуют, что за последние 10–15 лет у людей усилились качества, помогающие достижению личного успеха любыми средствами, – цинизм и умение идти напролом: стало ослабевать проявление таких черт, как искренность, честность, патриотизм, взаимное доверие, доброжелательность, душевность, бескорыстие, верность товарищам. Чем моложе респонденты, тем важнее для них успех, несмотря ни на что. Чем старше опрошенные, тем больше для них вечные ценности морали.

В то же время русские часто ведут себя внешне замкнуто и даже угрюмо, стараясь держаться на определенной дистанции. Правда, при этом если вы испытываете к кому-то искреннюю симпатию и подтверждаете это не столько словами, сколько поступками и делами, то и вам непременно отплатят взаимностью .

Введение

О русском характере написано очень много: заметок, наблюдений, эссе и толстых работ; о нем писали с умилением и осуждением, с восторгом и презрением, снисходительно и зло,- писали по-разному и писали различные люди. Словосочетание "русский характер", "русская душа" ассоциируется в нашем сознании с чем-то загадочным, неуловимым, таинственным и грандиозным,- и до сих пор продолжает волновать наши чувства. Почему до сих пор эта проблема остается для нас актуальной? И хорошо это или плохо, что мы относимся к ней так эмоционально и горячо?

Национальный характер - это представление народа о самом себе, это безусловно важный элемент его народного самосознания, его совокупного этнического Я. И представление это имеет поистине судьбоносное значение для его истории. Ведь точно так же, как отдельная личность, народ, в процессе своего развития формируя представление о себе, формирует себя самого и в этом смысле - свое будущее. Кроме того, особенности национального характера должны учитываться в международных коммуникациях. По этим причинам тема работы представляется актуальной.

"Любая социальная группа,- пишет крупный польский социолог Юзеф Халасиньский,- это вопрос представления... она зависит от коллективных представлений и без них ее невозможно даже вообразить" . А что такое нация? Это большая социальная группа. Представления о характере какого-либо народа есть коллективные представления, относящиеся именно к этой группе.

Целью теоретической части данной работы является исследование особенностей русского национального характера.

Достижение данной цели потребовало решения следующих задач:

Раскрыть особенности классического русского характера;

Описать особенности советского характера;

Рассмотреть современный российский характер;

Русский национальный характер

Классический русский характер

Национальный характер в преобладающей степени есть продукт выживания народа в определённых природно-исторических условиях. В мире существует множество природных зон, и разнообразие национальных характеров является как результатом многообразия природного, так и залогом выживания человечества в целом.

Стереотипы национального характера формируются веками и шлифуются для наилучшего соответствия окружающей среде. Поиск лучших моделей поведения внутри народа происходит на конкурентной основе, хотя далеко не всегда тактическая победа одной модели над другой приводит к долговременному успеху всей нации. Стремление к расширению ареала обитания и численности себе подобных - неотъемлемое сопутствующее свойство любой модели поведения. Универсальным критерием стратегической успешности национального характера является занимаемая площадь и численность носителей данного национального характера по сравнению с территорией и численностью соседних народов. Российская культура. Учебник для высших учебных заведений. / под ред. Иванченко Н.С. - Ростов-на-Дону: Феникс, 2001. - с. 150.

В соответствии с данным критерием русская модель поведения, русский национальный характер были исторически в целом достаточно адекватными природно-историческим обстоятельствам и в долговременном плане оказались более выигрышными, нежели модели поведения соседних народов. Наглядный показатель успешности русской модели - ареал расселения русских (примерно 20 млн. кв. км), и их общая численность (примерно 170 млн. человек - вместе с обрусевающими в настоящее время представителями других народов - например, украинцы и белорусы в России).

Если выразить национальный характер России одним словом, то это - Север. Русские - северный народ. Сдержанный, но способный на сильные эмоции и поступки. Смекалистый, способный как к напряжённому тяжёлому труду (уборка урожая, война), так и продолжительной созерцательной лени зимой. С сильным государственным инстинктом. Другие важные черты - готовность подчиняться, жертвенность, самозабвенность. Ещё - индивидуализм (что не согласуется с общепринятыми клише, но фактически подтверждается такими русскими особенностями, как склонность обносить подворья двухметровым забором).

Русский национальный характер складывался на протяжении веков под воздействием множества факторов. Некоторые из них очевидны для всех: влияние христианства и византийской культуры, рост российского государства и взаимодействие с иными этносами, промежуточное положение России между Европой и Азией. В конечном счете, все сводится к религии, истории и географии. Реже говорят о наследственности, о "генетических русских", но это вопрос слишком скользкий, так как неясно даже кого считать таковыми. Давно уже существует мнение, что современными русскими называют смесь из финно-угров, татар и славян. Шаповалов В.Ф. Россия: от классики до современности. - М.: ТД “ГРАНД”, 2002. - с. 113.

Тем не менее, кажется очевидным, что каждый народ обладает множеством черт присущих только ему и выделяющими его в ряду других этносов. Можно подойти к этому вопросу с точки зрения современных наук, например, этнологии. Но даже там нет единого мнения о том, что такое "этнос". Тем более его нет и в обыденном сознании наших соотечественников. Поэтому интересно было бы понять, как мы сами видим себя, и почему именно эта точка зрения пришлась нам по душе.

Всё, чего добилась Россия (территория, победы в войнах, успехи в разрешении вызовов времени, технологические свершения), Россия обязана именно русскому национальному характеру, который и сам выталкивал из своей толщи самородков, и на котором как на питательном гумусе произрастали таланты представителей других этносов. Распалась Россия - и когда на армянской земле родится новый Хачатурян, ему будет непросто вырасти до действительно великого композитора, и аудитория у него будет уже не всесоюзная, а армянская. Это же касается и евреев, которые издревле жили и в Средней Азии, и в горах Кавказа, и в странах Магриба. Но только в европейских странах с определённой культурой и специфическим национальным характером их таланты смогли проявиться в полной мере. Вне Германии не состоялось бы поэзии Гейне, а вне России - живописи Левитана.

Русский национальный характер сформировался веками, если не тысячелетиями в условиях северной Евразии. В сегодняшней России и рядом с нею живут немногочисленные народы, типичные представители которых, казалось бы, явно превосходят современного среднего русского по активности, силе воли, сплочённости, приверженности семейным ценностям. Тем не менее, именно русские, а не кавказцы, евреи, поляки или турки создали государство от Балтийского моря до Тихого океана, и от Северного Ледовитого океана до Кавказских гор. Данному парадоксу можно дать два объяснения - либо национальный характер не есть просто арифметическая сумма индивидуальных характеров всех представителей данного народа, либо в минувшие времена каждый отдельно взятый индивид имел совершенно отличные от современных волю, характер, мотивацию.

Мы упорно считаем себя людьми щедрыми и к земным благам равнодушными. Это, конечно, не значит, что деньги нас не интересуют, просто они не стоят на первом месте, нет к ним должного уважения, какое есть, например, у американцев. У них это происходит, как объяснил Макс Вебер, от протестантской этики - нельзя быть неблагополучными, удачи и промахи указывают, какой удел определил для тебя Бог в жизни и после смерти. У человека верующего все должно получаться, потому что с ним Бог и процветание бизнеса - лучшее тому доказательство. Но и полученную прибыль тоже нельзя проматывать, нужно снова вкладывать в дело, работать и жить скромно. Заботиться нужно не только о постоянном доходе для себя и своей семьи, но и о процветании религиозной общины в целом. Потому что богатый человек - пастырь для общины.

У нас же все наоборот. Если человек богатеет, то явно не от излишней праведности. Да и богатство понимается как доставшееся по воле случая, а еще чаще мошенничества и потому богатым считается тот, кто роскошно живет и много тратит. То есть это в первую очередь потребитель благ, а не производитель. Хороший человек богатым быть не может, потому что честным трудом много не заработаешь, а если такое и случится, то все равно отберут, так что смысла усердствовать в труде нет. Кроме всех этих вполне житейских аргументов есть у нас еще одно мощное оправдание в виде православия, которое всегда проповедовало бедность как жизненный ориентир. Праведность и бедность для русского человека почти синонимы. А крайняя форма бедности - нищенство - одна из моделей христианского поведения, освобождающая от собственности, смиряющая гордыню, приучающая к аскетизму, тем самым, сближая нищего с монахом. Нищенство тем более трактовалось как форма праведной жизни, если нищими становились сознательно, раздав своё имущество по религиозным убеждениям. Барская Н.А. Сюжеты и образы русского национального характера. - М.: "Просвещение", 2000. - с. 69.

К нищим всегда на Руси относились терпимо, с сочувствием и участием. Прогнать нищего считалось грехом, подать милостыню - делом благим и богоугодным. Отчасти это происходило оттого, что ни у кого не могло быть гарантий, что он не окажется в том же положении. "От тюрьмы, да от сумы не зарекайся". Но это не единственная причина. Очень распространены были истории, как под видом нищего сам Господь Бог по людям ходит.

Древнерусские князья и цари вплоть до XVIII века устраивали в своих покоях специальные столы для нищих во время свадеб, больших праздников и в поминальные дни, чем поражали иностранцев.

Еще более почтительное отношение было к юродивым. Они не считались просто "умалишенными". В их словах и поведении всегда старались увидеть пророчества или хотя бы то, что остальные сказать не смели. Возможно, что такое отношение к нищим и юродивым досталось нам от традиций греческого христианства. Как известно, в Греции задолго до христиан существовали философские школы, проповедовавшие подобный стиль жизни (киники).

Еще одной чертой постоянно приписываемой русским является природная лень. Хотя мне кажется, разумнее было бы говорить о привычке "не высовываться", об отсутствии инициативы и желания достичь большего. Причин тому множество. Одна из них - сложные отношения с государством, от которого традиционно ждут какого-нибудь подвоха, вроде изъятия излишков у крестьян во время гражданской войны. Вывод прост: сколько не работай - все равно сидеть на бобах.

Другая причина в общинной организации жизни русского крестьянства. Разбить этот уклад попытался Столыпин, но результат был скорее отрицательный, а тех, кто все же смог отделиться от мира и поставить на ноги свое хозяйство, позднее уничтожили большевики. Община оказалась самой живучей формой социального устройства, хотя и не самой производительной. Всем известны такие черты колхозной системы хозяйствования как отсутствие инициативы, уравниловка, безалаберное отношение к результатам собственного труда. И любимое: "Все вокруг народное, все вокруг мое".

Индивидуализм во всех видах в советское время всячески искоренялся. Существовали даже налоги, мешавшие сажать фруктовые деревья на собственном участке - все должно быть общим. Работающий на себя человек был всегда объектом нападок со стороны общины, до сих пор бывают случаи поджога фермерских хозяйств.

Всем известно, что на Руси воровали всегда и все, и взятки брали, и мошенничали. И далеко не всегда и не всеми это осуждалось, осуждалось, но чаще только пострадавшей стороной. Остальные же считали это проявлением деловой смекалки, вроде "Не обманешь - не продашь". Вообще для самосознания любой нации характерен двойной стандарт. Мошенничество считается благим делом, если идет на пользу "нашим" и во вред "чужим". Например, царь Иван III жульничал часто и откровенно, но считался мудрым и добрым, потому что делал это для земли Русской и собственной казны.

Взяточничество чиновников даже сейчас отдает воспоминаниями о тех давно забытых временах, когда существовали "кормления" - чиновнику платило не государство, а те, чьими землями он управляет. Все было понятно и справедливо: чиновник работает на тех, кто его кормит, а они на него. Кто лучше кормит, тот больше и получает. Но стоило только вмешаться государству, вся логика этого процесса рухнула. Платить стали из казны.

Конечно, сложно обойти такую широко известную черту русского человека как пьянство. Водка стала практически синонимом России. Но что интересно, первое место в спаивании русского народа всегда принадлежало государству. Именно оно владело монополией на питейные заведения и торговлю спиртным, а дело это было крайне прибыльным. Но все же до советского времени пили мало. В основном по праздникам, да когда на ярмарку выезжали. В деревнях запойное пьянство считалось позором, и было отличительной особенностью лишь самого низшего общественно слоя.

Еще одна наша отличительная черта - уверенность в собственном миролюбии. Все вокруг на нас нападают, обижают, притесняют и пользуются нашей добротой. Остается, правда, несколько неясным вопрос: каким образом государство, имевшее в Х веке весьма небольшую территорию, умудрилось занять 16 часть суши, не будучи воинственным народом. Другое дело, что, присоединяя какую-либо территорию, мы не вырезали под корень местное население, а просто наделяли его равными правами с русским крестьянством, что было, в общем-то, равносильно рабству.

О покорности и терпении русского народа, особенно крестьян, говорилось много. Некоторые связывают это с нашествием монголов, которые сломили свободолюбивый дух русского народа настолько, что до сих пор мы чувствуем на себе отголоски ига. Потом дело довершил Иван Грозный своей бессмысленной и беспощадной опричниной. Не последнюю роль сыграли и огромные пространства русской земли, которые всегда позволяли, в крайнем случае, сбежать на окраины к казакам, а оттуда, как известно, "выдачи нет". Вот и получилось, что вместо борьбы за свои права народ просто разбегался из центра, справедливо решив, что проще воевать с соседями, чем с собственным государством.

Богоизбранность русского народа - тема давняя, особенно после того, как мы остались фактически единственной православной державой, не находящейся ни под гнетом мусульман, ни под руководством католиков. Москва, как известно, - "третий Рим, а четвертому не бывать".

Вымрет русская Россия - и то, что придёт ей на смену, Россией уже не будет. Хотя территория и инфраструктура на какое-то время останутся прежние, российские. Но продержится эта новая Россия недолго. Северную Евразию освоили и достаточно неплохо обустроили носители именно русского национального характера, и без них эту часть мира ждёт запустение и статус канадского севера выше 55 параллели. Поэтому одна из центральных задач России - сохранение, возрождение и совершенствование русского национального характера.

Итак, если признать правомерность категории национального характера, то неизбежно возникает вопрос, каковы же особенности русского национального характера. Эта проблема особенно актуальна в условиях, с одной стороны, обострения процессов национального самоопределения, доходящего, порой до крайних проявлений национализма и экстремизма, с другой стороны, банкротства принятой в Европе доктрины мультикультурализма, понимаемой как параллельное существование культур, «уживание»в одной стране культур с разными системами ценностей в целях их взаимного проникновения, обогащения и развития.

Напомним, что идея мультикультурализма («культурной мозаики») возникла в Европе, Канаде и Австралии во второй половине — в конце 20 века как ответ на дискредитировавшую себя нацистскую и колониальную идеологию и как альтернатива концепции «плавильного котла», принятой в США, и предполагающей слияние всех культур в одну, общую. Мультикультурализм был направлен на предотвращение культурной ассимиляции иммигрантов из стран «третьего мира». Противники идеи мультикультурализма считают, что нельзя смешивать явления и категории культуры, субкультуры и этничности. «Поскольку культура есть символическая система, характерная для определенного общества и кодифицированная в институтах этого общества, наличие в одном обществе множества культур весьма проблематично» — считает, например, В. Малахов (Малахов, 2002: 48-60). Опыт показывает, что в условиях общего образования, системы коммуникаций, производства и пр., мультикультурализм парадоксальным образом усиливает дискриминацию, поскольку фактически сводит социальные и экономические различия и проблемы к этническим и конфессиональным явлениям. В идее мультикультурализма, с одной стороны, психологически актуализирована гамма чувств, связанных с переживанием вины и ответственности западной цивилизации за колониальную политику пренебрежения интересами соответствующих народов, с другой стороны, это политический проект, до поры до времени удобный для иммиграционных стран.

На наш взгляд в условиях России, которая исторически сложилась как полиэтническая, поликонфессиональная общность, более конструктивным является антиномичный принцип нераздельности — неслиянности культуры и этноса. Культура России с необходимостью должна опираться на универсальные особенности европейской культуры, к которой, как считает Д. С. Лихачев, принадлежит и русская культура с учетом ее специфики. Характеризуя европейскую культуру в целом, он говорит о трех ее особенностях. Это «личностная культура (в этом ее универсализм), затем она восприимчива к другим личностям и культурам и, наконец, это культура, основанная на свободе творческого самовыражения личности. Эти три особенности европейской культуры опираются на христианство» (Лихачев, 2000: 45-49). В то же время, каждый этнос вправе жить, сохраняя свои традиции, язык, бытование.

Понимание русской культуры и, соответственно, русского национального характера представляет известную сложность в силу целого ряда причин. Русская культура, во-первых, с геополитической точки зрения (местоположение, климат, история), является срединной. Если культуральная оппозиция Запад-Восток прописана относительно подробно (см. таблицу 6), то русская культура, в силу ее относительно более позднего в сравнении и западными, и восточными культурами формирования (и это вторая причина), осмыслена недостаточно, тем более, что в самом ее понимании представлены как минимум, два сильных и противостоящих друг другу дискурса славянофилов и западников.

Таблица 6. Сравнительная характеристика западной и восточной цивилизаций (Щеглова, Шипулина, Суродина, 2002)

ВОСТОЧНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ	ЗАПАДНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
1. Следование вековым традициям, упор на адаптацию к складывающимся условиям жизни.	1. Стремление к постоянному обновлению, преобразованию жизни, к социально-экономическому прогрессу.
2. Дух созерцательности, пассивного наблюдения и бездеятельности.	2. Дух активных действий, инициативы и предприимчивости.
3. Дух коллективизма и единства народа, сплоченного общей собственностью, общиной, религией, сильной централизованной властью государства, коллективистскими традициями и нормами поведения, восприятие отдельного человека как винтика огромной «машины» общества.	3. Дух здорового индивидуализма, самоценности отдельного человека, его свободы, самостоятельности и внутренней ответственности за свою судьбу, дух состязательности между людьми на основе равенства их возможностей.
4. Отсутствие полноценной частной собственности, т. е. неразделенность собственности (кто у власти, тот и при собственности).	4.Узаконенность и гарантированность частной собственности, разделение власти и собственности.
5. Господство государства над обществом, административный произвол (властвует не закон, а конкретное должностное лицо, «начальник»)	5. Государство не повелитель, а лишь инструмент в руках граждан, чьи права и свободы защищает закон.

Следует отметить также чрезвычайно противоречивые взгляды на русскую культуру, бытующие среди зарубежных этнологов, политиков, писателей, обывателей и т. д., от трогательного восхищения и приятия (пример уже упоминаемого В. Шубарта), до неприязненного и даже враждебного ее описания как в исторической ретроспективе, так и в современном контексте (негативные качества русских, часто указываемые зарубежными исследователями и обывателями: агрессивность, деспотизм власти, всеобщее рабство, милитаризация, угнетение, нищета, непросвещенность, отсутствие меры во всем, проявляющееся в ленности, неумеренном обжорстве и пьянстве, распутстве и разврате). Противоречий в понимании русской культуры добавляет и ее восприятие соплеменниками, особенно в настоящее время, характеризующееся кризисом национальной идентичности, сопровождающимся культурной маргинальностью, имеющей защитный характер, негативным восприятием своих национальных особенностей.

Следует отметить здесь и специфическую особенность русского национального характера, проявляющуюся в самокритичном, покаянном отношении к себе.

Вот, например, как описывает национальный характер П. Я. Чаадаев в «Философических письмах (Чаадаев, 1991): «Присмотритесь хорошенько, и вы увидите, что каждый важный факт нашей истории пришел извне, каждая новая идея почти всегда заимствована». У России «нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего»; «Мы идём по пути времён так странно, что каждый сделанный шаг исчезает для нас безвозвратно… у нас нет развития собственного, самобытного, совершенствования логического. Старые идеи уничтожаются новыми, потому что последние не истекают из первых, а западают к нам Бог знает откуда, наши умы не бороздятся неизмеримыми следами последовательного движения идей, которые составляют их силу, потому что мы заимствуем идеи уже развитые. Мы растем, но не зреем; идем вперед, но по какому-то косвенному направлению, не ведущему к цели». И он же несколько позже в «Апологии сумасшедшего»: «Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм, этот патриотизм лени, который приспособляется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями и которым, к сожалению, страдают теперь у нас многие дельные умы. Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия. …Я считаю наше положение счастливым, если только мы сумеем правильно оценить его; я думаю, что большое преимущество иметь возможность созерцать и судить мир со всей высоты мысли, свободной от необузданных страстей и жалких корыстей, которые в других местах мутят взор человека и извращают его суждения. Больше того: у меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество….мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества.

Наконец, еще один фактор сложности понимания русской культуры связан с ее суперполиэтничностью как в историческом контексте, так и современном составе ее этносов, что проявляется в значительном разнообразии конкретных черт и проявлений характера.

В обширной литературе, посвященной русскому национальному характеру, чаще всего подчеркивается его антиномичность, противоречивость (В. О. Ключевский, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, Н. О. Лосский, Б. П. Вышеславцеви др.) (Ключевский, 1987; Бердяев, 1990, 1995, 2000; Лосский, 1995, 2000, 2005; Вышеславцев, 1995). Действительно, набор черт национального характера, описываемый в различных источниках, весьма противоречив. Вот некоторые типичные противоречия, которые выделяются страстным патриотом России Н. А. Бердяевым:

— Отношение к государству, власти: «Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ — самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю… Русская душа хочет священной общественности, богоизбранной власти. …Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном устройстве». И в то же время: «Россия — самая государственная и самая бюрократическая страна в мире; все в России превращается в орудие политики…. Силы народа, о котором не без основания думают, что он устремлен к внутренней духовной жизни, отдаются колосу государственности, превращающему все в свое орудие. Интересы созидания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории» (Бердяев, 1990: 10- 12).

— Отношение к национальности: «Русскому народу совсем не свойственен агрессивный национализм, наклонности насильственной русификации. Русский не выдвигается, не выставляется, не презирает других. В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность, неведомая западным народам». И в то же время: «Россия — самая националистическая страна в мире», это страна «национального бахвальства», где обратной стороной русского смирения является необычайное русское самомнение. «Россия — «святая Русь». «Национализм проникает и в славянофильскую идеологию, которая всегда подменяла вселенское русским» (Бердяев, 1990: 13-14)

— Отношение к свободе: «В русском народе поистине есть свобода духа, которая дается лишь тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства. Россия — страна бытовой свободы, неведомой передовым народам Запада, закрепощенным мещанскими нормами… Величие русского народа и призванность его к высшей жизни сосредоточены в типе странника». И одновременно: «Россия — страна неслыханного сервилизма и жуткой покорности, страна, лишенная сознания прав личности и не защищающая достоинства личности, страна инертного консерватизма, порабощения религиозной жизни государством, страна крепкого быта и тяжелой плоти» (Бердяев, 1990: 16-18).

Бердяев выделяет и другие антиномии русской души: бунт и смирение, сострадательность и жестокость, святость и свинство, консерватизм и радикализм и др.

Он пишет: «И в других странах можно найти все противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, бюрократическая государственность рождается из анархизма, рабство рождается из свободы, крайний национализм из сверхнационализма. Из этого безвыходного круга есть только один выход: раскрытие внутри самой России, в ее духовной глубине мужественного, личного, оформляющего начала, овладение собственной национальной стихией, имманентное пробуждение мужественного, светоносного сознания» (там же: 20).

В. О. Ключевский особенно выделяет противоречие между трудолюбием и ленью, обусловливая его особенностями климата в земледельческой культуре России, требующего кратковременного напряжения сил в летнее время и длительного бездействия зимой (Ключевский, 1987).

Н. О. Лосский в качестве основных черт, в которых проявляется противоречивость русского характера, выделяет: религиозность, включающую и воинствующий атеизм. Русский человек, считает он, хочет действовать во имя чего-то абсолютного, однако, если возникает сомнение в идеале, то он готов перейти от невероятной богобоязненности и послушания к необузданному бунту. Другие противоположности, выделяемые Н. О. Лосским: страстная сила воли, максимализм и пассивность, лень (обломовщина); свобода духа, искание высших ценностей и склонность к анархии, нигилизм (у интеллигенции), хулиганство (у простого народа); исконная доброта и необузданная жестокость; даровитость и сатирический склад ума, склонность к самоуязвлению; мессианизм и отсутствие самодисциплины, чувства меры, шараханье из крайности в крайность; способность к высшим формам опыта — и атеизм, бунтарство; доброта как преобладающая черта русского характера и жестокость.

К особым слабостям русского характера он относит: небрежность в работе, беспечность, критиканство и отсутствие действия, пьянство, своеволие и попустительство, склонность к абсурдным поступкам, внутренняя саморазорванность и увлечение безудержным самобичеванием. Главной бедой русского народа он считает недостаток средней области культуры, максимализм: «все или ничего».

В тоже время он выделяет и особые достоинства, такие как глубокая религиозность русского народа и связанные с нею совестливость, искание абсолютной правды, именно поэтому русский человек обладает особой чуткостью в различении добра и зла; способность русского народа к высшим формам опыта и высокое развитие нравственного опыта, что проявляется в теплоте личного и семейного общения; могучая сила воли и страстность, проявляемая в религиозной, политической жизни, направленная на утверждение какой-либо ценности. Он считает, что максимализм, экстремизм и фанатическая нетерпимость есть порождения этой страстности (Лосский, 2005)

Интересна в отношении понимания русского характера позиция нашего великого современника Д. С. Лихачева. Он пишет: «Амплитуда колебаний между добром и злом в русском народе чрезвычайно велика. Русский народ — народ крайностей и быстрого и неожиданного перехода от одного к другому, а поэтому — народ непредсказуемой истории…. Вершины добра соседствуют с глубочайшими ущельями зла. И русскую культуру постоянно одолевали «противовесы» добру в ее культуре: взаимная вражда, тираничность, национализм, нетерпимость». Д. С. Лихачев формулирует интересное замечание о том, что «зло стремится разрушить наиболее ценное в культуре. Зло действует целенаправленно, и это свидетельствует о том, что у «зла» существует «сознание». Если бы сознательного начала в зле не существовало, оно должно было бы прорываться только на слабых участках, тогда как в национальном характере, в национальных культурах оно, как я уже говорил, атакует вершины» (Лихачев, 2000: 49).

Черты русской культуры, выделяемы Лихачевым: cоборность как проявление христианской склонности к общественному и духовному началу, и в то же время как особое выражение в русской культуре общеевропейского начала; терпимость в национальных отношениях (причем, он полагает, что «универсализм и прямая тяга к другим национальным культурам были характерны и для Древней Руси, и для России XVIII-XX вв., стремление народа к свободе, к «воле», которое выражалось в постоянных передвижениях населения на Север, Восток и Юг).

«Поразительно», — пишет Д. С. Лихачев, обращаясь к русской истории, — «что атакам зла подвергались в русской культуре все ее европейские, христианские ценности: соборность, национальная терпимость, общественная свобода» (Лихачев, 2000: 49).

В современной характерологии появились и объективные исследования национального характера в целом и русского национального характера, в частности, основанные на анализе языка, кросскультуральных исследованиях и пр.

Например, В. В. Воробьев, один из известных современных лингвокультурологов, понимая русский характер или «русскую национальную личность», как «совокупность специфических норм поведения и деятельности, типичных именно для русских», рассматривает следующие тесно связанные основные его черты и ценности, опираясь на лингвокультурологический анализ (Воробьев, 2008: 115):

— религиозность, духовность как способность выходить за границы собственной жизни, не замыкаться на сугубо прагматических целях и задачах, стремиться к духовной цельности, поискам смысла жизни, принимать абсолютную ценность личности;

— соборность как добровольное соединение индивидов на основе любви к Богу и друг к другу, проявляющееся в общинности, в уравнении коллективного и индивидуального, стремлении к единению, способности к сочувствию, самопожертвованию, коммюнотарность;

— всемирная отзывчивость, «всечеловечность» (по определению Ф. М. Достоевского), «вселенское самосознание», проявляющаяся как альтруизм, доброжелательность по отношению к другим народам, культурам и религиям, уважение к обычаям, способность понимать и узнавать их.

— стремление к высшим формам опыта как искание добра, истины, красоты;

— широта натуры и вневременность, отсюда ориентированность на будущее, углубленность в прошлое и недооценка настоящего, не деловитость, максимализм;

— поляризация души как возможность сосуществования совершенно противоположных черт.

Исследования, осуществляемые на стыке культурологии, лингвистистики, социологии, психологии, позволили выделить совокупность определенных лингвокультурем (лингвокультурема — основная единица лингвокультурологического анализа — слова, словосочетания, тексты, обладающие этнокультурной ценностью), т. е. некоторых констант, значимых для конкретной нации, в которых актуализируется ее «образ Мы». Их называют еще ключевыми словами культуры, логоэпистемами, лингвокультурными концептами и т. д. В качестве таких лингвокультурем в русской культуре, согласно различным исследованиям, выступают концепты: дорога, путь, судьба, душа, тоска, справедливость, истина,правда,добро, воля и др., в которых представлены общие для представителей русской культуры мировосприятие, мышление, переживания, типы поведения. Выделенные лингвокультуремы подтверждают точность и глубину многих наблюдений и выводов относительно особенностей русского характера, сформулированных русскими философами и культурологами. Соответственно, представления о национальном характере в лингвокультурологии и родственных областях знания (когнитивной лингвистике, например) исходят из предположения, что устойчивые особенности отдельной личности могут быть соотнесены с особенностями национальных групп, с национальным опытом, общими или доминирующими у них мировосприятием, поведением и мышлением.

Такие доминанты (лингвокультуремы, концепты, логоэпистемы), отраженные в языке, сросшиеся с ним в процессе этногенеза, определяют специфику картины мира и этнического поведения. Освоение языка, начиная с самого раннего возраста, вводит ребенка в сферу образов, переживаний, отношений к миру, типа миропонимания, способа поведения и решения проблем, свойственных русской культуре, что, безусловно, вкупе с другими факторами, актуализирует появление определенных черт характера и связей между ними. Несомненно, что изменения в жизни народа сопровождаются изменениями в организации его жизни, находят отражение в языке, в мировоззрении, представлениях о мире, в поведении, однако топос национального характера остается инвариантным до тех пор, пока сохраняется и развивается национальный язык, пока существует общая история, и пока представители нации или этноса (этнофоры) признают и осознают свою национальную принадлежность, осуществляют соответствующее социокультурное самоопределение.

Дискуссии о специфике русской культуры и соответственно русского характера не утихают, их напряженность обусловлена трудным периодом российской истории и необходимостью каким-то образом ответить на вызовы как общих цивилизационных и культуральных процессов, происходящих в мире, так и прогнозировать свое будущее. С одной стороны, такие исследователи, как А. С. Панарин, В. Н. Сагатовский и др. видят будущее России в ее «цивилизационной идентичности,…ее праве быть не похожей на Запад, иметь собственное призвание, судьбу и традицию» (Панарин, 2002: 4), найти то, что имея всечеловеческое значение, отражает самобытную специфику русской культуры (Сагатовский, 2005). «Вопрос о цивилизационной идентичности России … на наших глазах превращается в вопрос о нашем праве на существование вообще, о национальном бытии как таковом», — считает А. С. Панарин (там же).

В. Н. Сагатовский, продолжая традиции русской философии, полагает, что в основе «русской идеи», интегрирующей культуру, лежит «воля к любви». При этом центральной ее характеристикой является «соборность», основным же мировоззренческим принципом, вытекающим из этой идеи является антропокосмизм. Западная, «фаустовская цивилизация», считает он, основана на воле к власти, которая и ведет мир к планетарной катастрофе и порождает глобальные проблемы современности. В то время как воля к любви: «Это когда мы говорим миру «Да!», когда мы приемлем мир, когда мы признаем его самоценность». Это «смена идеологии жадного упивающегося своей силой максимума на идеологию оптимума». Она позволяет «обеспечить коэволюцию биосферы и общества, совместное, взаимодополняющее развитие» (Сагатовский, 2005). В. Н. Сагатовский понимает принцип антропокосмизма как осуществление «назначения человека в соборном и софийном доопределении мира», что проявляется «в увеличении степени его целостности на основе настроя любви, внутреннем признании самоценности участвующих сторон» (Сагатовский, 2003).

А. С. Панарин (1940-2003) в качестве важнейших задач, которые необходимо решить для сохранения человеческой (не только российской) культуры и цивилизации, выделяет возвращение, утверждение духовных приоритетов, возможное на основе возврата к традиционным религиям как носителям великой письменной традиции мировых культур христианства, буддизма, ислама и пр., и возвращение народу возможности исполнения его предназначения быть «исполнителями завета», защитниками святой веры (Панарин, 2002).

На необходимость принимать во внимание культуральную специфику России при разработке экономических моделей ее развития указывают и многие современные экономисты.

Масштабное исследование экономистов и социологов различных городов России и ближнего зарубежья под руководством проф. Р. М. Нуреева «…учет национальной ментальности чрезвычайно важен в процессе трансформации экономики. Российская экономическая ментальность формировалась веками. Она характеризует специфику сознания населения, складывающуюся исторически и проявляющуюся в единстве сознательных и бессознательных ценностей, норм и установок, отражающихся в поведении населения. Исходя из разделяемых ими ценностей, люди либо принимают, либо отвергают новые социальные нормы» (Экономические субъекты постсоветской России, 2001).

Авторы коллективной монографии считают, что «Российская экономика в результате приобрела «пестрый» вид: грань между «светлыми» (легальными) и теневыми (нелегальными)экономическими отношениями пролегла не столько между фирмами разной степени законопослушности, сколько внутри фирм, каждая из которых вынуждена совмещать «светлые» и теневые виды деятельности….Таким образом, распространенное среди отечественных либералов (особенно, в начале 1990-х гг.) представление, будто для рыночной модернизации достаточно дать экономическую свободу, и затем все наладится наилучшим образом, следует считать вредной утопией. Чтобы обеспечить защиту прав собственности зарождающегося бизнеса, надо выбирать между «невидимой рукой» закона, «поддерживающей рукой» государственного чиновника и «грабящими руками» бюрократов, коррупционеров и бандитов….

Таким образом, в постсоветской России мы видим не одну «грабящую руку», а целых три: бюрократа, который не помогает бизнесмену, но взимает с него налоги и выматывает административным контролем; взяточника, отказывающегося одобрять деятельность предпринимателя без «бакшиша»; рэкетира, обеспечивающего защиту прав собственности бизнесмена (часто — защиту только от насилия самого рэкетира) в обмен на уплату дани….

Можно назвать много причин, препятствующих нормальной, легальной защите прав предпринимателей: низкая законопослушность россиян (традиция неправовой свободы); слабость и малоэффективность самих законодательных норм, направленных на защиту прав собственности; низкие ресурсы органов правопорядка, которые не в силах поддерживать даже те законодательные нормы, которые уже есть. Однако по большому счету все эти факторы трудно назвать первостепенными. Главная причина заключается в том, что большинство россиян (включая законодателей и стражей закона) просто не считают защиту бизнеса первостепенной задачей. В самом деле, с начала радикальных рыночных реформ прошло почти десятилетие, а степень защищенности предпринимателей если и улучшилась, то отнюдь не качественно.

Почему же беды предпринимателя в постсоветской России не считают объектом первостепенных забот? Для любого россиянина ответ не составит особого труда: в бизнесменах видят не трудолюбивых производителей, а нахрапистых и аморальных хищников, грабить которых — не преступление, а своего рода восстановление социальной справедливости («экспроприация экспроприаторов»).

….сошлемся хотя бы на один из недавних социологических опросов…. исследования, выполненного в 1998 г. в Санкт-Петербурге Центром социологических исследований факультета социологии СПбГУ. В его ходе респондентам, в частности, предлагалось ответить на открытый вопрос «Закончите следующее предложение: «В России, чтобы достичь успеха в бизнесе, нужно…»». Большая часть опрашиваемых (47,4%) недвусмысленно называла такие качества, нужные, по их мнению, для занятия бизнесом, которые вызывают однозначно негативные ассоциации, — наличие «лапы», готовность нарушать нормы закона и морали, умение изворачиваться. Петербуржцы, для которых занятие предпринимательством ассоциируется с положительными человеческими качествами, составили менее трети респондентов (30,9%)…..

Когда российские «шокотерапевты» начинали реформы, то они были твердо убеждены, что, подобно тому, как вода всюду течет сверху вниз, реформирование экономики любой страны происходит на основе универсальных рецептов неоклассического «экономикса». Неудачи радикальных рыночных реформ в России стали началом разочарования в универсализме неоклассических рецептов. В наши дни становится очевидным: методов «лечения» экономики, в равной степени пригодных и для Америки, и для Японии, и для Новой Гвинеи, к сожалению, нет. Дело в том, что развитие любой экономической системы (рыночной ли, командной или смешанной) в какой-либо конкретной стране ограничено рамками национальной экономической культуры, которая во многом определяет лицо национальной модели экономики.

Экономическая (хозяйственная) культура (экономическая ментальность) есть совокупность стереотипов и ценностей, влияющих на хозяйственное поведение. Эти стереотипы и ценности являются общими для крупных социальных общностей (этносов, конфессий). Национальная хозяйственная культура нематериальна и часто трудноуловима, но именно она определяет форму развития экономических систем в той или иной стране (подробнее см. главу 2). Ее изменения очень медленны, поэтому, например, экономика переживающей НТР Японии имеет множество особенностей, роднящих ее скорее с хозяйственным строем доиндустриальной Японии, чем современной Америки.

Важнейшим компонентом экономической культуры являются господствующие представления об этически допустимых («правильных») формах и образцах поведения, которые становятся фундаментом правовой культуры. Национальная экономическая культура (ментальность) обуславливает, в свою очередь, специфику развития преобладающих форм криминального поведения.

Когда радикал-реформаторы в 1992 г. закладывали на долгие десятилетия вперед фундамент российской модели переходной экономики, то за желаемый образец явно или неявно брали американское хозяйство. Американская либеральная модель рыночного хозяйства есть наиболее чистое выражение идеологии «протестантской этики» с характерными для нее фигурой himselfmademan`а (в буквальном переводе — «человек, который сделал себя сам») как образцом жизнедеятельности и культом «честной наживы». Но в какой степени эти этические нормы совместимы с российской культурой?...

Существует ли в российской экономической культуре благожелательное отношение к деятельному индивиду, обязанному своей карьерой только самому себе? Для ответа на этот вопрос необходимо выяснить, насколько велика в российской культуре ценность индивидуализма. Мнение, что русские, в отличие от западноевропейцев и тем более американцев, ставят коллективистские ценности намного выше индивидуалистических, встречается настолько часто, что его можно считать тривиальной банальностью….Естественно, что в таких условиях бизнесмен классического типа — бизнесмен как единоличный лидер — выглядит этической аномалией, антиобщественным элементом.

Существует ли, далее, в российской экономической культуре качественное разграничение «честного» и «нечестного» бизнеса? И на этот вопрос также придется дать отрицательный ответ (Экономические субъекты постсоветской России, 2001).

Эти же авторы по результатам проведенного через 10 лет исследования(Экономические субъекты постсоветской России, 2010) констатируют: «Привычка к вертикальной иерархии блокирует в современной России ростки гражданского общества даже на микролокальном уровне, где власть имущие не склонны препятствовать их развитию. Россияне продолжают приспосабливаться к рынку нерыночными методами».

В подтверждении этого вывода приводится обобщенная таблица исследований в разных сферах социальной и экономической жизни

«Попробуем теперь хотя бы в первом приближении, обобщая материалы первого раздела, ответить на сакраментальный вопрос, «куда идет Россия». «Для этого в сводной таблице … указаны некоторые ключевые институциональные характеристики и сформулировано, какими были ожидания в начале радикальных рыночных реформ и какими оказались реальные изменения в 1990-2000 гг».

Таблица Институциональные изменения домохозяйств в России 1990-2000-х гг. (Экономические субъекты постсоветской России, 2010)

Характеристика	Исходное состояние в СССР	Изменения в постсоветской России
		Ожидаемые в ходе радикальных реформ.	Реально произошедшие в ельцинский период 1990-х гг.	Реально произошед- шие в путинский период 2000-х гг
Межличностное доверие	Относительно высоко			Постепенное возвращение к прежнему уровню
Тип работника	«Работники- винтики» — исполни- тельные и безынициа- тивные	Креативный работник «американ- ского» типа (мобильный)	«Люди-улитки», заботящиеся только о само- выживании	Исполнительный работник «японско- го» типа (немобиль- ный), колеблющийся между патернализ- мом и индивидуализмом
Потребительское поведение	Погоня за «дефицитом»	Создание «общества массового потребления»	Контраст между престижным потреблением ивынужденным аскетизмом	Постепенное сглаживание контрастов, потребительский бум
Инвестиционное поведение	Почти отсутствует	Стратегия развития	Стратегия выжи- вания	Сдвиг от «жизни по средствам» к «долго- вому образу жизни»
Бытовая коррупция	Широко распростра- нена	Отсутствует	Очень широко распространена	Имеет тенденцию к росту
Структура общества	Преоблада- ние «советского» среднего класса	Доминиро- вание «рыночного» среднего класса	Доминирование «потенциального» среднего класса (средний класс в собст- венном смысле слова весьма малочис ленный)
Гражданское общество	Отсутствует	Играет роль одного из базовых институтов	Спрос на самоуправление является от- ложенным; институты гражданского общества не пользуются доверием ни у граждан, ни у государства

«Мы видим, что по всем семи параметрам реальные изменения 1990-хгг. оказались хуже (или даже гораздо хуже), чем ожидалось перед их осуществлением. Это позволяет лучше понять, почему архитекторы радикальных рыночных реформ, Б. Н. Ельцин и Е. Т. Гайдар, ушли из жизни в 2000-е гг. буквально под хор проклятий, еле сдерживаемых официально благожелательной позицией высшего руководства страны. Однако и итоги 2000-х гг. дают основу лишь для умеренного оптимизма: по первым четырем позициям заметны некоторые улучшения, по пятой позиции ситуация ухудшилась, по двум последним существенных изменений не произошло. Можно сказать, что после «горячки» 1990-х гг. россияне в 2000-е гг. медленно «выздоравливают», но ни один «врач» не рискнет точно предсказать, какими будут россияне нового поколения».

Для других культурологов, социологов, экономистов спасение России состоит в смене цивилизационной парадигмы: «…стратегической альтернативой нынешней ситуативной государственности может быть только современная правовая государственность либерально-демократического типа, подконтрольная гражданскому обществу. Мы полагаем также, что любая другая будет удерживать страну в исторической колее экстенсивности, равнозначной в XXI веке стагнации и деградации. Но ориентация на правовую государственность — это ориентация на обретение и закрепление новой цивилизационной идентичности. Речь идет о сознательном выборе в пользу европейской или, шире, западной цивилизации второго осевого времени» (Ахиезер, Клямкин, Яковенко, 2005: 696). Россия находится на «цивилизационном перепутье»,«…в турбулентной зоне между покинутым прошлым, в которое нельзя вернуться, и непредсказуемым будущим» (там же: 17). А. С. Ахиезер (1997) исходит из того, что российская цивилизация является промежуточной, незавершенной, застрявшей между традиционной и либеральной. Она склонна к тому, чтобы вновь и вновь переходить от одной крайности к другой, от господства одних идей к противоположным им, в том числе от авторитаризма к утопиям соборности (псевдодемократии), не пытаясь осуществить медиацию, диалог между этими крайними состояниями, крайними идеологиями. Фактически признается, что российская цивилизация обладает спецификой, но не самобытностью.

А. С. Ахиезер при этом полагает, что различия между цивилизациями обусловлены характеристиками культуры, на основе которых осуществляется государственная консолидация общества и государственное упорядочивание (воспроизводство) его повседневной жизни. В качестве базовых государственно образующих элементов выступают отношения силы, веры и законаи соответствующих им институтов. Их долговременно жизнеспособные сочетания с точки зрения автора можно называть цивилизациями. Соответственно, отличительной особенностью русской цивилизации является доминирование таких элементов, как сила и вера, в то время как современная западная цивилизация основана, прежде всего, на доминировании закона и признании универсальности гражданских прав. А. С. Ахиезер считает, что актуальность перехода к иной цивилизационной парадигме обусловлена тем, что современная Россия, по существу, утратила эти (силу и веру) базовые элементы, на которых держалось ее существование, с другой стороны, именно опора на веру фактически и актуализировала в русской культуре упрощенные этические решения, крайности (полюса) ее истории. Эта размытость цивилизационного качества и неопределенность его вектора актуализировала и продолжает актуализировать «топтание на месте», бесконечное воспроизводство одной и той же проблемы, решение которой связано с осознанным выбором утилитаризма, прагматики решений и поступков.

Еще один вариант будущего России и ее культуры намечен в работах культуролога, философа и лингвиста Ю. М. Лотмана (1922-1993), основателя тартусско-московской семиотической школы.

В работах этой школы особое внимание обращено на семиотический анализ социальной динамики и динамических процессов истории. Фактором культуры (и, соответственно, становления национального характера) является сама динамика цивилизационных процессов и ее семиотическое наполнение. Культура представляет собой некий сложный текст, поэтому и ее понимание, и ее порождение может быть осуществлено именно сквозь призму системы правил, некоего культурного кода, которым владеет, в том числе возможно, интуитивно и неосознанно, носитель культуры, вступая в сложный многранный диалог как с другими культурами, так и со своей собственной, включая ее настоящее, прошлое и будущее.

«Многослойный и семиотически неоднородный текст, способный вступать в сложные отношения как с окружающим культурным контекстом, так и с читательской аудиторией, перестает быть элементарным сообщением, направленным от адресанта к адресату. Обнаруживая способность конденсировать информацию, он приобретает память. Одновременно он обнаруживает качество, которое Гераклит определил как «самовозрастающий логос». На такой стадии структурного усложнения текст обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения и вырабатывает новые» (Лотман: 1992: 131).

В этом смысле ход истории и динамика художественного текста, его понимания и создания в каком-то отношении подобны. Так же как автор и читатель не вполне могут знать о том, какой поворот примет жизнь героя, какие решения он примет и поступки он совершит, какие события случатся, так же и история в своих переломных (в терминах синергетики, бифуркационных) точках может осуществляться далее в разных вариантах, «реализованные пути предстанут в окружении пучковнереализованных возможностей» (Лотман, 1994: 385). Ю.М. Лотман такие моменты истории называет взрывами. И, несмотря на значительный элемент случайности этих выборов истории (флуктуаций), обусловленный сочетанием огромного числа как субъективных, так и объективных факторов — событий, наличие взрыва — перехода системы к новому состоянию — не означает полной отмены всего старого. Сравнивая русскую и западную культуры, он определяет их соответственно как цивилизации тернарного (нелинейного) и бинарного типа (линейного). «В цивилизациях западного типа… взрыв разрывает лишь часть пластов культуры, пусть даже очень значительную, однако историческая связь при этом не прерывается. В бинарных структурах моменты взрыва разрывают цепь непрерывных последовательностей, что неизбежно ведет не только к глубоким кризисам, но и к коренным обновлениям» (Лотман, 2000: 144). Именно антиномичность русской культуры лежит в основе ее бинарности и становится препятствием для диалога культур и поиска конструктивных отношений между антиномичными представлениями о старом и новом, прошлым и настоящим, настоящим и будущим. «Для русской культуры, с ее бинарной структурой, характерна совершенно иная самооценка. Даже там, где эмпирическое исследование обнаруживает многофакторные и постепенные процессы, на уровне самосознания мы сталкиваемся с идеей полного и безусловного уничтожения предшествующего развития и апокалипсического рождения нового» (Лотман, 2000: 148). Причем, Лотман считает, что «История проходит через Дома человека, через его частную жизнь. Не титулы, ордена или царская милость, а «самостоянье человека» превращает его в историческую личность» (высказывание Лотмана, записанное его учениками).

Будущее русской культуры Ю. М. Лотман связывает с возможностью перехода на общеевропейскую тернарную систему.

На наш взгляд весьма важным основанием различий во взглядах на специфику русской культуры, русского характера и развития России является вопрос об отношении права и этики. Пожалуй, особенно откровенно эта позиция представлена в концепции двух типов этических систем, советского — американского психолога и математика В. А. Лефевра, эмигрировавшего в США еще в 1974 г. Лефевром осуществлено математическое моделирование двух этических систем (модель, основанная на рефлексии выбора добра или зла). При этом он постулирует, что для западной культуры характерно моральное (первая этическая система), а для российской — прагматическое сознание (вторая этическая система).

Лефевр полагает, что в дореволюционной России начала появляться первая этическая система, свойственная западной культуре, однако революция 17-го года прервала этот процесс и обусловила доминирование этической системы более низкого по уровню типа.

В западной культуре, постулирует В. А. Лефевр, компромисс между добром и злом считается злом (нельзя применять дурные средства ради достижения добра), в СССР, наследницей которого является современная Россия, компромисс между добром и злом рассматривался как добро (цель оправдывает средство). Соответственно в ситуации реального взаимодействия с другими людьми прагматическое сознание в условиях выбора неизбежно выбирает конфликт, поскольку для такой этической системы правильное поведение — связано с «борьбой за добро», правильно жить — т. е. «делать добро»; представители морального сознания (США) в ситуации выбора предпочитают компромисс, поскольку «нельзя делать зло». Каждая система имеет свои негативные полюса, когда «нельзя делать зло» и правильно — стремиться к компромиссу, актуализируется лицемерие, когда «необходимо делать добро» и ради этого допустим конфликт — актуализируется агрессивность. В. А. Лефевр считает, что в современной России происходит трансформация второй этической системы в первую, и в этом состоит будущее России. Таким образом, определение принадлежности к той или иной системе определяется идеологически (доминирует «запрет на зло» или же «призыв делать добро»). Однако доминирование запрета по существу означает примат права в государственных отношениях и между людьми. Не случайно, в опросе, проведенном Лефевром на выборках американцев и российских эмигрантов, первые склонны отвечать «нет» (необходимо следовать закону, справедливости), а вторые «да». (Лефевр считает, что ответ «да» прагматичен, шпаргалку дают не из сострадания, а из рефлексивного основания «я тебе — ты мне»).

(«Доктор должен скрывать от пациента, что тот болен раком, чтобы уменьшить его страдания».

«Хулиган может быть наказан строже, чем требует закон, если это послужит предостережением для других».

«Можно дать ложные показания на суде, чтобы помочь невинному избежать тюрьмы».

«Можно послать шпаргалку, чтобы помочь близкому другу на конкурсном экзамене»).

Попытка применить строгое математическое обоснование существования двух этических систем не устраняет очевидной субъективности постулата о принадлежности общественных систем России и США первой или второй этическим моделям. Например, ответ «нельзя посылать шпаргалку» (первая этическая система) может быть обусловлен вполне прагматическими соображениями — другой, даже друг, может выступать как конкурент за «место под солнцем». Вызывает сомнение и тезис о том, что идеология запрета на зло является христианской (заповеди, данные Моисею — «не убий», «не укради», не прелюбодействуй и т. д.), а призыва к добру — архаичной (заповеди любви и блаженства как раз содержат призыв к деланию добра, например «Возлюби ближнего твоего как самого себя», да и в десяти заповедях имеются такие: «Почитай отца твоего и матерь твою…»). Соответственно, дискуссионной является и оценка первой системы как более совершенной в сравнении со второй. Если понимать первую систему как скорее опирающуюся на право, закон, а вторую трактовать как основанную на этике сострадания, нравственности, не совпадающей с правом, то оценка обеих систем становится еще более неоднозначной. Ведь, как известно, сфера действия морали шире, универсальнее, поскольку право регулирует лишь наиболее значимые в данный период времени социальные отношения, предъявляя человеку некий минимальный набор самых необходимых требований. Ну и, наконец, последний аргумент, мировоззренческого характера, — возможно ли вообще понять такое многомерное и многоуровневое явление как этика и нравственный выбор, который осуществляется в многоголосье полилога, на основе двухмерной математической модели?

Полемика в отношении путей развития общества и его будущего, требований к современному человеку свойственна не только российским культурологам, философам, политикам… Ряд ученых видит перспективы в развитии технологического содержания деятельности человека. Известный американский социолог Р. Флорида (Флорида, 2007) формулирует идею о 3 «Т» (технология, талант и толерантность), необходимых в экономическом развитии, связывая их с появлением и развитием креативного класса. В то же время футуролог Э. Тоффлер (Тоффлер, 2002), анализируя современный мир, утверждает, что человечество охватывает особое психологическое состояние — «футурошок», «шок будущего», что может привести к его гибели. Он считает, что спасение в том, чтобы взять процессы эволюции под контроль, остановить безумное ускорение, специально готовить людей к будущему, усилить гуманитарные аспекты управления развитием. Особую позицию выражает американский социолог Ф. Фукуяма (Фукуяма, 2004), который считает, что путь к процветанию связан с развитием доверия как на социальном, государственном, так и индивидуальном уровне.

В связи с этим встает вопрос о проблемах и путях социокультурного самоопределения человека в современном мире, которое особенно интенсивно происходит в юношеском возрасте, а его отсутствие чревато актуализацией в национальном самосознании и поведении того самого «зла», о котором пишет Д. С. Лихачев, и может проявляться самыми разными феноменами: от национальной и этнической маргинальности, до нацизма и экстремизма. На уровне национального характера эти феномены могут привести к утрате его топологической инвариантности, гомеоморфности, что является уже национальной катастрофой, фактически гибелью нации, этноса.

В СРЕДСТВАХ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (ЛАДНО БЫ – ВО ВРАЖДЕБНЫХ НАМ ЗАРУБЕЖНЫХ, НО - В РОССИЙСИХ!) МНОЖАТСЯ ИЗМЫШЛЕНИЯ О РУССКОМ НАРОДЕ – ДЕСКАТЬ, ОН ЛЕНИВ, НЕОПРЯТЕН В БЫТУ, СКЛОНЕН К ПЬЯНСТВУ, ВОРОВСТВУ И ЕЩЁ КО МНОГОМУ НЕХОРОШЕМУ, А ТО И ВРЕДНОМУ ДЛЯ ДРУГИХ НАРОДОВ. А ГЛАВНОЕ ИЗ ПОРИЦАНИЙ – НЕ «ВПИСЫВАЕТСЯ» РУССКИЙ НАРОД В ЗАПАДНУЮ КУЛЬТУРУ, И СЕГОДНЯ ТОЖЕ, КАК ВСТАРЬ, ДИКИЙ…

А ВОТ В КИТАЕ ПИШУТ РЕФЕРАТЫ О …ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ ЧЕРТАХ РУССКИХ ЛЮДЕЙ, О ИХ УНИКАЛЬНОСТИ. ВОТ ОДИН ИЗ ТАКИХ РЕФЕРАТОВ:

ТИПИЧНЫЕ ЧЕРТЫ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В РУССКИХ ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВОРКАХ

Сун Яньвэй, Даляньский политехнический университет (Китай)

Национальный характер – это совокупность наиболее значимых определяющих черт этноса и нации, по которым можно отличить представителей одной нации от другой. В китайской пословице говорится: “Какова земля и река, таков характер человека”. У каждого народа свой особенный характер. О тайнах русской души, о русском национальном характере много сказано и написано. И это не случайно, потому что Россия, имея долгую историю, переживая много страданий, перемен, занимая особенное географическое положение, вобрав в себя черты и западной, и восточной цивилизаций, вправе быть объектом пристального внимания и целевого изучения. Особенно сегодня, на рубеже третьего тысячелетия, когда в связи с произошедшими глубокими изменениями в России, интерес к ней все более возрастает. Характер народа и судьба страны находятся в тесной взаимосвязи, испытывают влияние друг на друга на всем историческом пути, поэтому заметен возросший интерес к национальному характеру русского народа. Как говорит русская пословица: “Посеешь характер, пожнешь судьбу”.

Национальный характер отражается как в художественной литературе, философии публицистике, искусстве, так и в языке. Ибо язык – зеркало культуры, в нем отображен не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира. Поэтому язык должен изучаться в неразрывном единстве с миром и культурой народа, говорящего на данном языке. Пословицы и поговорки – это отражение народной мудрости, в них хранится представление народа о самом себе и поэтому тайны русского национального характера можно попробовать постигнуть через русские пословицы и поговорки.

ТРУДОЛЮБИЕ, ОДАРЁННОСТЬ

Русский человек одарён и трудолюбив. Он обладает множеством талантов и способностей практически во всех областях общественной жизни. Ему свойственна наблюдательность, теоретический и практический ум, природная смекалка, изобретательность, творчество. Русский народ – большой труженик, созидатель и творец, обогатил мир великими достижениями культуры. Трудно перечислить хотя бы малую часть того, что стало достоянием самой России. В русских пословицах и поговорках эта черта находит отражение: “Счастье и труд рядом живут”, “Без труда не вытащишь и рыбку из пруда”, “Терпение и труд все перетрут”, “Бог труды любит”. Русский народ очень ценит труд: “Золото познается в огне, а человек в труде”, “Талант без труда не стоит и гроша”. Русский фольклор говорит и о существовании трудоголиков: “Скучен день до вечера, коли делать нечего”, “Без дела жить – только небо коптить”, “Не та забота, что много работы, а та забота, как ее нет”. Трудовой люд не завистлив: “Не пеняй на соседа, когда спишь до обеда”.

В пословицах осуждают ленивых: “Долго спать, с долгом встать”, “Кто поздно встает, у того хлеба недостает”. И одновременно хвалят трудолюбивых: “Кто рано встает, тому бог дает”.

Только честный заработок ценился народом: “Легко добыто, легко и прожито”, “Даровой рубль дешев, нажитой дорог”. И в воспитании молодых предпочтение отдавалось труду: “Не учи безделью, а учи рукоделью”.

СВОБОДОЛЮБИЕ

К числу основных, глубинных свойств русского народа относится свободолюбие. История России – это история борьбы русского народа за свою свободу и независимость. Для русского народа свобода превыше всего.
Русскому сердцу ближе слово “воля”, понимаемое как независимость, свобода в проявлении чувств и в совершении поступков, а не свобода как осознанная необходимость, то есть как возможность проявления человеком своей воли на основе осознания закона. Например, пословицы: “Хоть тяжелая доля, да все своя воля”, “Своя воля дороже всего”, “Вольность всего дороже”, “Воля птичке дороже золотой клетки”-– говорят о стремлении к свободолюбию.

СИЛА ВОЛИ, МУЖЕСТВО И СМЕЛОСТЬ

Обладая свободолюбивым характером, русский народ многократно одерживал победу над захватчиками и добивался больших успехов в мирном строительстве. В пословицах находят отражение черты русских воинов: “Лучше смерть в бою, чем позор в строю”, “Либо полковник, либо покойник”. Эти же черты проявляются и в жизни мирных людей. “Кто не рискует, тот не пьет шампанского” – о том, что русский народ любит рисковать. “Либо пан, либо пропал” – о решимости предпринять что-либо, рискнуть, несмотря на возможный провал, гибель. Близки по значению и пословицы: “Или грудь в крестах, или голова в кустах”, “Либо в стремя ногой, либо в пень головой”, “Либо рыбку съесть, либо на мель сесть”.

Пословица “Волков бояться – в лес не ходить” говорит о том, что нечего и браться за дело, если страшиться предстоящих трудностей. А смелому всегда сопутствует удача: “Удача – спутник смелого”, “Кто смел, тот и съел”.

Характерные черты русских людей – это доброта, гуманность, склонность к покаянию, сердечность и душевная мягкость. Многие пословицы и поговорки иллюстрируют эти черты: “Доброму бог помогает”, “С добрым жить хорошо”, “Делать добро спеши”, “Доброе дело и в воде не тает”, “Жизнь дана на добрые дела”, “Добро век не забудется”, “Тому тяжело, кто помнит зло”. К доброму человеку справедливо относится судьба: “Злому – смерть, а доброму – воскресение”. Однако слишком смирного пословицы осуждают: “Его разве только ленивый не бьет”, “Смирную собаку и кочет бьет”.

ТЕРПЕНИЕ И СТОЙКОСТЬ

Это, пожалуй, одна из самых характерных особенностей русского народа, ставшая буквально легендарной. Русские обладают, кажется, безграничным терпением, удивительной способностью переносить трудности, лишения и страдания. В русской культуре терпение и умение переносить страдания – это способность к существованию, способность ответить на внешние обстоятельства, это основа личности.

Не трудно найти отражение этой черты в русских пословицах и поговорках: “Терпение – лучше спасенья”, “Терпение даст умение”, “На хотенье есть терпение”, “Век живи, век надейся”.

Русский народ терпелив и вынослив, упорен и стоек, не падающий духом от неудач и верящий в свои силы. Об этом говорят пословицы: “Терпи горе, пей мед”, “Час терпеть, а век жить”, “Терпя, в люди выходят”, “Поживи в рабах, авось, будешь и в господах”, “Бог даст день, даст и пищу”.

ГОСТЕПРИИМСТВО,
ЩЕДРОСТЬ И ШИРОТА НАТУРЫ

Русское гостеприимство общеизвестно: “Хоть не богат, а гостям рад”. Для гостя всегда готово лучшее угощение: “Коли есть, что в печи, все на стол мечи!”, “Гостю щей не жалей, а погуще налей”.

Русские люди встречают гостя на пороге своего дома. Обычай преподносить гостям хлеб-соль пришел из глубины веков и сохраняется в России до сих пор. Хлеб-соль – это одновременно и приветствие, и выражение радушия, и пожелание гостю добра, и благополучия: “Хлеб-соль кушай, а добрых людей слушай”. Без хлеба нет жизни, нет истинного русского стола. Об этом говорят русские пословицы: “Хлеб всему голова”, “Хлеб на стол, так и стол – престол”, “Плох обед, коли хлеба нет”, “Хлеб – дар божий, отец, кормилец”, “Хлеба ни куска, так и в тереме тоска, а хлеба край, так и под елью рай”. И соль, как известно, играет важную роль в жизни человека: “Без соли, без хлеба худая беседа”, “Без хлеба – смерть, без соли смех”.

ОТЗЫВЧИВОСТЬ

Отличительной чертой русского народа является его отзывчивость, умение понимать другого человека, чуткое отношение к чужому душевному состоянию, способность интегрироваться с культурой других народов, уважать ее. Удивительная этническая терпимость, а также исключительная способность к сопереживанию, умение понимать и принимать другие народы позволили русской нации создать невиданную в истории империю. И эта черта отражается в народных пословицах и поговорках: “Кто нас помнит, того и мы помянем”, “За добро добром платят”. По мнению Вл. Соловьева, “истинное единство народов есть не однородность, а всенародность, т.е. взаимодействие и солидарность всех их для самостоятельной и полной жизни каждого”. Такие свойства русского человека, как гуманизм, доброжелательность в отношении других народов, гостеприимство, самопожертвование, альтруизм порождают социально более глубокие свойства, такие, как интернационализм, взаимное уважение людей, их национальных обычаев, культуры.

Особое внимание русские уделяют отношению к соседям: “Худое дело обидеть соседа”, “Жить в соседах – быть в беседах”, “Близкий сосед лучше дальней родни”, “Межи да грани – ссоры да брани”.

Анализируя русский фольклор, мы пришли к выводу, что пословица – это не просто изречение. Она выражает мнение народа. В ней заключены народная оценка жизни, наблюдения народного ума. Не всякое изречение становилось пословицей, а только то, которое согласовывалось с образом жизни и с мыслями множества людей. Такие изречения существуют тысячелетия, переходя из века в век. Пословицы справедливо считают сгустками народной мудрости, т.е. тем самым народным опытом, который хранится в языке и передается из поколения в поколение. Анализ русского национального характера на основе пословиц является новым подходом к изучению этого вопроса.

Литература:
1. Вьюнов Ю.А. “Слово о русских”. М.,2002.
2. Воробьев В.В. “Лингвокультурологическая парадигма личности”. М.1996.
3. Даль В.И. “Пословицы русского народа”. М.,2000.
4. Соловьев В.М. “Тайны русской души”. М.,2001
5. Верещагин Е.М. Костомаров В.Г. “Язык и культура”. M,1990.
6. Тер-Минасова С.Г. “Язык и межкультурная коммуникация”. М.,2000.