Карикатура на Могучую кучку (пастельный карандаш, 1871). Слева направо изображены: Ц. А. Кюи в виде лисы, виляющей хвостом, М. А. Балакирев в виде медведя, В. В. Стасов (на его правом плече в виде Мефистофеля скульптор М. М. Антокольский, на трубе в виде обезьяны В. А. Гартман), Н. А. Римский-Корсаков (в виде краба) с сёстрами Пургольд (в виде домашних собачек), М. П. Мусоргский (в образе петуха); за спиной Римского-Корсакова изображён А. П. Бородин, справа вверху из облаков мечет гневные перуны А. Н. Серов.

«Могучая кучка» (Балакиревский кружок , Новая русская музыкальная школа ) - творческое содружество российских композиторов , сложившееся в Санкт-Петербурге в конце 1850-х и начале 1860-х годов. В него вошли: Милий Алексеевич Балакирев (1837-1910), Модест Петрович Мусоргский (1839-1881), Александр Порфирьевич Бородин (1833-1887), Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844-1908) и Цезарь Антонович Кюи (1835-1918). Идейным вдохновителем и основным немузыкальным консультантом кружка был художественный критик, литератор и архивист Владимир Васильевич Стасов (1824-1906).

Название «Могучая кучка» впервые встречается в статье Стасова «Славянский концерт г. Балакирева» (): «Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов». Название «Новая русская музыкальная школа» было выдвинуто самими участниками кружка, которые считали себя наследниками М. И. Глинки и свою цель видели в воплощении русской национальной идеи в музыке.

Группа «Могучая кучка» возникла на фоне революционного брожения, охватившего к тому времени умы русской интеллигенции. Бунты и восстания крестьян стали главными социальными событиями того времени, возвратившими деятелей искусства к народной теме. В реализации национально-эстетических принципов, провозглашённых идеологами содружества Стасовым и Балакиревым, наиболее последовательным был М. П. Мусоргский, меньше других - Ц. А. Кюи. Участники «Могучей кучки» систематически записывали и изучали образцы русского музыкального фольклора и русского церковного пения. Результаты своих изысканий в том или ином виде они воплощали в сочинениях камерного и крупного жанра, особенно в операх, среди которых «Царская невеста », «Снегурочка », «Хованщина », «Борис Годунов », «Князь Игорь» . Интенсивные поиски национальной самобытности в «Могучей кучке» не ограничивались аранжировками фольклора и богослужебного пения, но распространились также и на драматургию, жанр (и форму), вплоть до отдельных категорий музыкального языка (гармония, ритмика, фактура и т. д.).

Первоначально в составе кружка были Балакирев и Стасов, увлечённые чтением Белинского , Добролюбова , Герцена , Чернышевского . Своими идеями они вдохновили и молодого композитора Кюи, а позже к ним присоединился Мусоргский, оставивший чин офицера в Преображенском полку ради занятий музыкой. В 1862 году к балакиревскому кружку примкнули Н. А. Римский-Корсаков и А. П. Бородин. Если Римский-Корсаков был совсем молодым по возрасту членом кружка, взгляды и музыкальный талант которого только начинали определяться, то Бородин к этому времени был уже зрелым человеком, выдающимся учёным-химиком, дружески связанным с такими гигантами русской науки, как Менделеев , Сеченов , Ковалевский , Боткин .

В 70-х годах «Могучая кучка» как сплочённая группа перестала существовать. Деятельность «Могучей кучки» стала эпохой в развитии русского и мирового музыкального искусства.

Продолжение «Могучей кучки»

С прекращением регулярных встреч пяти русских композиторов приращение, развитие и живая история «Могучей кучки» отнюдь не завершились. Центр кучкистской деятельности и идеологии в основном благодаря педагогической деятельности Римского-Корсакова переместился в классы Петербургской Консерватории , а также, начиная с середины -х годов - и в «беляевский кружок », где Римский-Корсаков в течение почти 20 лет был признанным главой и лидером , а затем, с началом XX века разделил своё лидерство в составе «триумвирата» с А. К. Лядовым , А. К. Глазуновым и чуть позднее (с мая 1907 года) Н. В. Арцыбушевым. Таким образом, за вычетом балакиревского радикализма «беляевский кружок» стал естественным продолжением «Могучей кучки». Сам Римский-Корсаков вспоминал об этом вполне определённым образом:

«Можно ли считать беляевский кружок продолжением балакиревского, была ли между тем и другим известная доля сходства, и в чём состояло различие, помимо изменения с течением времени его личного состава? Сходство, указывавшее на то, что кружок беляевский есть продолжение балакиревского, кроме соединительных звеньев в лице моём и Лядова, заключалось в общей и тому и другому передовитости, прогрессивности; но кружок Балакирева соответствовал периоду бури и натиска в развитии русской музыки, а кружок Беляева - периоду спокойного шествия вперёд; балакиревский был революционный , беляевский же - прогрессивный …»

- (Н.А.Римский-Корсаков, «Летопись моей музыкальной жизни»)

Среди членов беляевского кружка Римский-Корсаков называет в качестве «связующих звеньев» отдельно самого себя (как нового главу кружка вместо Балакирева), Бородина (в то недолгое время, которое осталось до его смерти) и Лядова. Со второй половины 80-х годов в составе беляевской «Могучей кучки» появляются такие разные по дарованию и специальности музыканты, как Глазунов , братья Ф. М. Блуменфельд и С. М. Блуменфельд, дирижёр О. И. Дютш и пианист Н. С. Лавров. Чуть позже, по мере окончания консерватории в число беляевцев вошли такие композиторы, как Н. А. Соколов , К. А. Антипов, Я. Витоль и так далее, включая большое число более поздних выпускников Римского-Корсакова по классу композиции. Кроме того, и «маститый Стасов» сохранял всегда хорошие и близкие отношения с беляевским кружком, хотя влияние его было «уже далеко не тем», что в кружке Балакирева. Новый состав кружка (и его более умеренный глава) определили и новое лицо «послекучкистов»: гораздо более ориентированное на академизм и открытое множеству влияний, прежде в рамках «Могучей кучки» считавшихся недопустимыми. Беляевцы испытывали на себе массу «чуждых» воздействий и имели широкие симпатии, начиная от Вагнера и Чайковского, и кончая «даже» Равелем и Дебюсси . Кроме того, следует особо отметить, что, будучи преемником «Могучей кучки» и в целом продолжая её направление, беляевский кружок не представлял собой единого эстетического целого, руководствующегося единой идеологией или программой.

Дело не ограничивалось только прямым преподаванием и классами свободного сочинения. Всё более частое исполнение на сценах императорских театров новых опер Римского-Корсакова и его оркестровых сочинений, постановка бородинского «Князя Игоря» и второй редакции «Бориса Годунова» Мусоргского, множество критических статей и растущее личное влияние Стасова - всё это постепенно умножало ряды национально ориентированной русской музыкальной школы. Многие ученики Римского-Корсакова и Балакирева по стилю своих сочинений вполне вписывались в продолжение генеральной линии «Могучей кучки» и могли быть названы если не её запоздалыми членами, то во всяком случае - верными последователями. А иногда случалось даже так, что последователи оказывались значительно «вернее» (и ортодоксальнее) своих учителей. Невзирая на некоторую анахроничность и старомодность, даже во времена Скрябина , Стравинского и Прокофьева , вплоть до середины XX века эстетика и пристрастия многих из этих композиторов оставались вполне «кучкистскими» и чаще всего - не подверженными принципиальным стилевым изменениям. Однако со временем всё чаще в своём творчестве последователи и ученики Римского-Корсакова обнаруживали некий «сплав» московской и петербургской школы, в той или иной мере соединяя влияние Чайковского с «кучкистскими» принципами. Пожалуй, наиболее крайней и далёкой фигурой в этом ряду является А. С. Аренский , который, до конца своих дней сохраняя подчёркнутую личную (ученическую) верность своему учителю (Римскому-Корсакову), тем не менее, в своём творчестве был гораздо ближе к традициям Чайковского. Кроме того, он вёл крайне разгульный и даже «аморальный» образ жизни. Именно этим прежде всего объясняется весьма критическое и несочувственное отношение к нему в беляевском кружке. Ничуть не менее показателен и пример Александра Гречанинова , тоже верного ученика Римского-Корсакова, большую часть времени жившего в Москве. Однако о его творчестве учитель отзывается гораздо более сочувственно и в качестве похвалы называет его «отчасти петербужцем». После 1890 года и участившихся визитов Чайковского в Петербург , в беляевском кружке нарастает эклектичность вкусов и всё более прохладное отношение к ортодоксальным традициям «Могучей кучки». Постепенно Глазунов, Лядов и Римский-Корсаков также и лично сближаются с Чайковским, тем самым положив конец прежде непримиримой (балакиревской) традиции «вражды школ». К началу XX века , большинство новой русской музыки всё в большей степени обнаруживает синтез двух направлений и школ: в основном через академизм и размывание «чистых традиций». Немалую роль в этом процессе сыграл и лично сам Римский-Корсаков, музыкальные вкусы которого (и открытость к влияниям) была вообще значительно гибче и шире, чем у всех его композиторов-современников.

Многие русские композиторы конца XIX - первой половины XX веков рассматриваются историками музыки как непосредственные продолжатели традиций Могучей кучки; среди них

Отдельного упоминания заслуживает и тот факт, что знаменитая французская «Шестёрка », собранная под предводительством Эрика Сати (как бы «в роли Балакирева») и Жана Кокто (как бы «в роли Стасова») - явилась прямым откликом на «русскую пятёрку» - как называли в Париже композиторов «Могучей кучки». Статья известного критика Анри Колле , оповестившая мир о рождении новой группы композиторов, так и называлась: «Русская пятёрка, французская шестёрка и господин Сати» .

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Бог
• Гумбольдт, Вильгельм

Смотреть что такое "Могучая кучка" в других словарях:

МОГУЧАЯ КУЧКА - творческое содружество российских композиторов, сложившееся в кон. 1850 х нач. 1860 х гг.; известно также под названием Балакиревский кружок, Новая русская музыкальная школа. Наименование Могучая кучка дал кружку его идеолог критик В. В. Стасов.… … Большой Энциклопедический словарь

МОГУЧАЯ КУЧКА - «МОГУЧАЯ КУЧКА», творческое содружество российских композиторов, сложившееся в кон. 1850 х нач. 1860 х гг.; известно также под названием Балакиревский кружок, Новая русская музыкальная школа. Наименование «Могучая кучка» дал кружку его идеолог… … Энциклопедический словарь

Могучая кучка - творческое содружество русских композиторов, сложившееся в Петербурге в конце 50 х начале 60 х гг. XIX в. (известно также под названием Балакиревский кружок, «Новая русская музыкальная школа»). В «М. к.» входили М. А. Балакирев (глава… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

Могучая кучка - Из рецензии русского искусствоведа и ученого Владимира Васильевича Стасова (1824 1906) на концерт, устроенный в честь приезда в Петербург славянской делегации («Санкт Петербургские ведомости» от 13 мая 1867 г.). «Могучей кучкой» он назвал… … Словарь крылатых слов и выражений

могучая кучка - сущ., кол во синонимов: 1 клан (3) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

); Н. А. Римский-Корсаков (в виде краба) с сёстрами Пургольд (в виде домашних собачек); М. П. Мусоргский (в образе петуха); за спиной Римского-Корсакова изображён А. П. Бородин ; справа вверху из облаков мечет гневные перуны.

«Могу́чая ку́чка» (а также Бала́киревский кружо́к , Новая русская музыкальная школа или, иногда, Русская пятёрка ) - творческое содружество русских композиторов , сложившееся в Санкт-Петербурге в конце 1850-х и начале 1860-х годов . В него вошли: Милий Алексеевич Балакирев (1837-1910), Модест Петрович Мусоргский (1839-1881), Александр Порфирьевич Бородин (1833-1887), Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844-1908) и Цезарь Антонович Кюи (1835-1918). Идейным вдохновителем и основным немузыкальным консультантом кружка был художественный критик, литератор и архивист Владимир Васильевич Стасов (1824-1906).

Название «Могучая кучка» впервые встречается в статье Стасова «Славянский концерт г. Балакирева» (): «Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов». Название «Новая русская музыкальная школа» было выдвинуто самими участниками кружка, которые считали себя наследниками традиций М. И. Глинки и свою цель видели в воплощении русской национальной идеи в музыке. Поиски национальных корней и тяга к родной культуре, обратили деятелей искусства к народным темам.

В реализации национально-эстетических принципов, провозглашённых идеологами содружества Стасовым и Балакиревым, наиболее последовательным был М. П. Мусоргский, меньше других - Ц. А. Кюи. Участники «Могучей кучки» систематически записывали и изучали образцы русского музыкального фольклора и русского церковного пения. Результаты своих изысканий в том или ином виде они воплощали в сочинениях камерного и крупного жанра, особенно в операх, среди которых «Царская невеста », «Снегурочка », «Хованщина », «Борис Годунов », «Князь Игорь ». Интенсивные поиски национальной самобытности в «Могучей кучке» не ограничивались аранжировками фольклора и Богослужебного пения, но распространились также и на драматургию, жанр (и форму), вплоть до отдельных категорий музыкального языка (гармония, ритмика, фактура и т. д.).

Первоначально в составе кружка были Балакирев и Стасов, увлечённые чтением Белинского , Добролюбова , Герцена , Чернышевского . Своими идеями они вдохновили и молодого композитора Кюи, а позже к ним присоединился Мусоргский, оставивший чин офицера в Преображенском полку ради занятий музыкой. В 1862 году к балакиревскому кружку примкнули Н. А. Римский-Корсаков и А. П. Бородин. Если Римский-Корсаков был совсем молодым по возрасту членом кружка, взгляды и музыкальный талант которого только начинали определяться, то Бородин к этому времени был уже зрелым человеком, выдающимся учёным-химиком, дружески связанным с такими гигантами русской науки и искусства, как Менделеев , Сеченов , Ковалевский , Боткин , Васнецов .

Собрания балакиревского кружка протекали всегда в очень оживлённой творческой атмосфере. Члены этого кружка часто встречались с писателями А. В. Григоровичем, А. Ф. Писемским , И. С. Тургеневым , художником И. Е. Репиным , скульптором М. М. Антокольским . Тесные, хотя и далеко не всегда гладкие связи были и с Петром Ильичом Чайковским .

В 70-х годах «Могучая кучка» как сплочённая группа перестала существовать. Деятельность «Могучей кучки» стала эпохой в развитии русского и мирового музыкального искусства.

Продолжение «Могучей кучки» [ | ]

С прекращением регулярных встреч пяти русских композиторов приращение, развитие и живая история «Могучей кучки» отнюдь не завершились. Центр кучкистской деятельности и идеологии в основном благодаря педагогической деятельности Римского-Корсакова переместился в классы Петербургской консерватории , а также начиная с середины 1880-х годов и в «беляевский кружок », где Римский-Корсаков в течение почти 20 лет был признанным главой и лидером , а затем с началом XX века разделил своё лидерство в составе «триумвирата» с А. К. Лядовым , А. К. Глазуновым и чуть позднее (с мая 1907 года) Н. В. Арцыбушевым . Таким образом, за вычетом балакиревского радикализма «беляевский кружок» стал естественным продолжением «Могучей кучки» .

Сам Римский-Корсаков вспоминал об этом вполне определённым образом:

«Можно ли считать беляевский кружок продолжением балакиревского, была ли между тем и другим известная доля сходства, и в чём состояло различие, помимо изменения с течением времени его личного состава? Сходство, указывавшее на то, что кружок беляевский есть продолжение балакиревского, кроме соединительных звеньев в лице моём и Лядова, заключалось в общей и тому и другому передовитости, прогрессивности; но кружок Балакирева соответствовал периоду бури и натиска в развитии русской музыки, а кружок Беляева - периоду спокойного шествия вперёд; балакиревский был революционный , беляевский же - прогрессивный …»

- (Н. А. Римский-Корсаков , «Летопись моей музыкальной жизни»)

Среди членов беляевского кружка Римский-Корсаков называет в качестве «связующих звеньев» отдельно самого себя (как нового главу кружка вместо Балакирева), Бородина (в то недолгое время, которое осталось до его смерти) и Лядова. Со второй половины 80-х годов в составе беляевской «Могучей кучки» появляются такие разные по дарованию и специальности музыканты, как Глазунов , братья Ф. М. Блуменфельд и С. М. Блуменфельд, дирижёр О. И. Дютш и пианист . Чуть позже, по мере окончания консерватории в число беляевцев вошли такие композиторы, как Н. А. Соколов , Я. Витоль и так далее, включая большое число более поздних выпускников Римского-Корсакова по классу композиции. Кроме того, и «маститый Стасов» сохранял всегда хорошие и близкие отношения с беляевским кружком, хотя влияние его было «уже далеко не тем», что в кружке Балакирева . Новый состав кружка (и его более умеренный глава) определили и новое лицо «послекучкистов»: гораздо более ориентированное на академизм и открытое множеству влияний, прежде в рамках «Могучей кучки» считавшихся недопустимыми. Беляевцы испытывали на себе массу «чуждых» воздействий и имели широкие симпатии, начиная от Вагнера и Чайковского, и кончая «даже» Равелем и Дебюсси . Кроме того, следует особо отметить, что, будучи преемником «Могучей кучки» и в целом продолжая её направление, беляевский кружок не представлял собой единого эстетического целого, руководствующегося единой идеологией или программой .

В свою очередь, и Балакирев не потерял активность и продолжил распространять своё влияние, выпуская всё новых учеников в бытность свою на посту главы придворной Капеллы . Наиболее известным из его учеников позднего времени (впоследствии закончившим также и класс Римского-Корсакова) считается композитор В. А. Золотарёв .

Дело не ограничивалось только прямым преподаванием и классами свободного сочинения. Всё более частое исполнение на сценах императорских театров новых опер Римского-Корсакова и его оркестровых сочинений, постановка бородинского «Князя Игоря » и второй редакции «Бориса Годунова » Мусоргского, множество критических статей и растущее личное влияние Стасова - всё это постепенно умножало ряды национально ориентированной русской музыкальной школы. Многие ученики Римского-Корсакова и Балакирева по стилю своих сочинений вполне вписывались в продолжение генеральной линии «Могучей кучки» и могли быть названы если не её запоздалыми членами, то во всяком случае - верными последователями. А иногда случалось даже так, что последователи оказывались значительно «вернее» (и ортодоксальнее) своих учителей. Невзирая на некоторую анахроничность и старомодность, даже во времена Скрябина , Стравинского и Прокофьева , вплоть до середины XX века эстетика и пристрастия многих из этих композиторов оставались вполне «кучкистскими» и чаще всего - не подверженными принципиальным стилевым изменениям. Однако со временем всё чаще в своём творчестве последователи и ученики Римского-Корсакова обнаруживали некий «сплав» московской и петербургской школы, в той или иной мере соединяя влияние Чайковского с «кучкистскими» принципами. Пожалуй, наиболее крайней и далёкой фигурой в этом ряду является А. С. Аренский , который, до конца своих дней сохраняя подчёркнутую личную (ученическую) верность своему учителю (Римскому-Корсакову), тем не менее, в своём творчестве был гораздо ближе к традициям Чайковского. Кроме того, он вёл крайне разгульный и даже «аморальный» образ жизни. Именно этим прежде всего объясняется весьма критическое и несочувственное отношение к нему в беляевском кружке . Ничуть не менее показателен и пример Александра Гречанинова , тоже верного ученика Римского-Корсакова, большую часть времени жившего в Москве. Однако о его творчестве учитель отзывается гораздо более сочувственно и в качестве похвалы называет его «отчасти петербужцем» . После 1890 года и участившихся визитов Чайковского в Петербург , в беляевском кружке нарастает эклектичность вкусов и всё более прохладное отношение к ортодоксальным традициям «Могучей кучки». Постепенно Глазунов, Лядов и Римский-Корсаков также и лично сближаются с Чайковским, тем самым положив конец прежде непримиримой (балакиревской) традиции «вражды школ» . К началу XX века большинство новой русской музыки всё в большей степени обнаруживает синтез двух направлений и школ: в основном через

Публикации раздела Музыка

10 фактов из истории «Могучей кучки»

«Новая русская музыкальная школа» или балакиревский кружок. Сообщество русских композиторов, сложившееся в середине ХIХ столетия. Название закрепилось с легкой руки известного музыкального критика Владимира Стасова - это в России. В Европе содружество музыкантов именовали просто - «Группой пяти». Интересные факты из изстории музыкального сообщества собирала Наталья Летникова.

Милий Балакирев.

Цезарь Кюи.

Модест Мусоргский.

Николай Римский-Корсаков.

Александр Бородин.

1. Первый шаг к появлению «Могучей кучки» - приезд в 1855 году в Петербург одаренного 18-летнего музыканта Милия Балакирева. Блестящими выступлениями пианист обратил на себя внимание не только искушенной публики, но и самого известного музыкального критика того времени - Владимира Стасова, который стал идейным вдохновителем объединения композиторов.

2. Год спустя Балакирев познакомился с военным инженером Цезарем Кюи. В 1857 году - с выпускником военного училища Модестом Мусоргским , в 1862-м - с морским офицером Николаем Римским-Корсаковым , в то же время общие музыкальные взгляды обнаружились с профессором химии Александром Бородиным . Так сложился музыкальный кружок.

3. Балакирев знакомил начинающих музыкантов с теорией композиции, оркестровки, гармонии. Вместе единомышленники читали Белинского и Чернышевского , вместе выступали против академической рутины, искали новые формы - под общей идеей народности как главного направления развития музыки.

4. «Могучей кучкой» музыкальный союз окрестил Владимир Стасов. В одной из статей критик отметил: «Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов» . Фраза стала крылатой - и членов музыкального сообщества стали именовать не иначе как «кучкисты».

5. Композиторы «Могучей кучки» считали себя наследниками недавно ушедшего из жизни Михаила Глинки и грезили идеями развития русской национальной музыки. В воздухе витал дух демократии, и русская интеллигенция задумалась о культурной революции, без насилия и кровопролития - исключительно силой искусства.

6. Народная песня как основа для классики. Кучкисты собирали фольклор и изучали русское церковное пение. Организовывали целые музыкальные экспедиции. Так, Балакирев из поездки по Волге с поэтом Николаем Щербиной в 1860 году привез материал, ставший основой целого сборника - «40 русских народных песен».

7. От песенного жанра к крупным формам. Фольклор балакиревцы вписывали в оперные произведения: «Князь Игорь» Бородина, «Псковитянка» Римского-Корсакова, «Хованщина» и «Борис Годунов» Мусоргского. Эпос и народные сказки стали источником вдохновения для симфонических и вокальных произведений композиторов «Могучей кучки».

8. Коллеги и друзья. Балакиревцев связывала тесная дружба. Музыканты обсуждали новые сочинения и проводили вечера на стыке разных видов искусства. Кучкисты встречались с писателями -

Могучей кучки» практически не менялся за все время её существования: основными членами были М.А. Балакирев, М.П. Мусоргский, А.П. Бородин, Н.А. Римский-Корсаков и Ц.А. Кюи.

Основатель содружества – Милий Алексеевич Балакирев (1837 – 1910)

Детство он провел около Волги и слышал много народных песен. Уже после первых выступлений девятнадцатилетнему юноше прочили блестящее будущее и славу; его стали приглашать на свои музыкальные вечера все знатные люди столицы.

Однако, несмотря на юный возраст, Балакирев был убежденным демократом, он видел свой музыкальный долг в том, чтобы нести в народ правду, быть музыкантом-просветителем . В его произведениях много нового, особенно в гармонизации – это было неизбежно из-за попытки включения в музыкальные произведения народных напевов. Народное многоголосие отразилось и в фактуре сопровождения. Также он создал восточную фантазию «Исламия» , уникальное произведение в мировой музыкальной культуре – фортепианная песня, в которой воссоздано поистине оркестровое многоголосие. В 1856 году он знакомится с человеком, который полностью разделяет его взгляды на мир и позднее станет одними из самых близких его друзей — Стасовым. Вокруг них и сложится круг людей, которые станут «Группой пяти».

Самым радикальным из всех композиторов «Могучей кучки» был Модест Петрович Мусоргский(1839 – 1881)

М.П.Мусоргский

Практически во всех его операх главное действующее лицо – народ. Среди наиболее известных произведений – «Борис Годунов», «Хованщина». В них видна многоплановость русского общества, различные сословия, вся палитра образов; также немаловажно то, что он первый использовал особый язык – с разговорной лексикой, с русской песенностью. Особенно ярко это проявилось в вокальном первым ввел в романсы и песни речевые интонации.

Все его произведения обладают ярко выраженной социально-критической направленностью. Кроме того, он был смелым новатором. Одни из самых новаторских его произведений – пьесы из фортепианного цикла «Картинки с выставки». Эта сюита построена очень необычным образом: отдельные пьесы, каждая из которых посвящена какой-то картине, связаны между собой одной темой, к которой композитор постоянно возвращается. Таким образом, разрозненные картинки сложились в одно произведение крупной формы. В мелодике композитор старался передать разговорную речь, речевую интонацию. Кроме того, особая ценность «Картинок с выставки» в том, что в каждой пьесе автор раскрывает какой-то характер, образ. Каждому произведению Мусоргского свойственен особый, глубокий психологизм. Так, любой его персонаж – не просто личность, но и человек, которого окружает определенное общество (накладывающее свой отпечаток), у которого своя манера поведения, своя речь и так далее.

Особенно выдающимся его произведением считается опера «Борис Годунов».

• Во-первых, для этого произведения не было написано специального либретто – в основу лег подлинный текст
• Во-вторых, в опере присутствуют различные драмы (и личная, и народная), многоплановость.

Кроме того, композитору удалось соединить комические и драматические линии в одном музыкальном произведении.

Членом «Группы пяти» был и Александр Порфирьевич Бородин (1833-1887)

Одновременно и композитор, и талантливый химик, внес огромный вклад в музыкальную культуру 19 века – он считается одним из создателей в России классической, национально-эпической симфонии. Самую знаменитую свою новаторскую симфонию, Вторую, положившую начало героико-эпическому и богатырскому направлению в отечественной музыке, композитор хотел назвать «Славянской героической», но Стасов запротестовал – это не просто «славянская», а именно русская; в ней как бы создается образ русского богатыря. В итоге симфония получила название «Богатырская». Много лет Бородин работал над оперой «Князь Игорь», но так и не успел её закончить – за него это сделали Римский-Корсаков и Глазунов. Кроме того, этот композитор считается блестящим мастером вокальной музыки (например, романс «Для берегов отчизны дальной»). Он первым воплотил в камерно-вокальной музыке освободительные идеи, будоражащие страну в то время (романсы «Спящая княжна», «Песня темного леса»). Романс «Спящая княжна» особенно интересен с ритмической точки зрения: Бородин впервые применил диссонансы. Одним из главных законов любого классического музыкального произведения являлось то, что любой драматический аккорд, любой диссонанс должен «разрешаться» в «устойчивый» аккорд. Бородин же оставлял их «неразрешенными». Сейчас это может показаться незначительной особенностью, однако в 19 веке многие современники Бородина посчитали это безграмотностью и не могли простить ему такой «оргии диссонансов» (в том числе, кстати, и члены «Могучей кучки» — Римский-Корсаков и Кюи).

Композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков(1844 – 1908) также был одним из «кучкистов»

С Балакиревым он познакомился в 18 лет и сразу стал активным участником Балакиревского кружка. Практически все его оперы пропитаны русским духом и национальным началом; передавал он это через мощный оркестровый колорит. Сюжеты для опер композитор тоже выбирал не случайно: бОльшая часть написана на основе русских народных сказок («Сказка о царе Салтане»). Так же, как и Мусоргского в «Борисе Годунове», композитора волновала проблема власти и человека во власти, эта проблема в какой-то степени поднята и разрешена в опере по сказке А.С.Пушкина «Золотой петушок». Новаторство композитора заключалось в том, что он отошел от традиционных музыкальных размеров. Он попросту не мог уложиться в симметричные размеры – в частности, в опере «Садко», стихи для которой были написаны в былинном стиле, использовались размеры на 11 четвертей. Ни певцам, ни дирижеру никак не удавалось добиться того, что от них требовал композитор, и Римский-Корсаков придумал выход:

использовать для тренировки фразу «Римский-Корсаков совсем с ума сошел», которая прекрасно раскладывается на 11 четвертей.

Цезарь Антонович Кюи (1835-1918), пожалуй, наименее знаменитый из звездной пятерки

как композитор, однако наиболее активный пропагандист идей творческого содружества. Лучшими его операми по праву считаются «Вильям Ратклиф» и «Анджело». В обоих произведениях он воплотил романтические идеалы, мятежность и порывы средневековых персонажей. Помимо этого, он внес большой вклад в детскую музыку, впервые написав оперы для детей («Красная шапочка», «Снежный богатырь»). Однако он не всегда одобрял смелые новаторства друзей: например, на оперу Мусоргского «Борис Годунов», о которой уже говорилось ранее, он написал довольно жесткую критическую статью.

Стасов так написал про него:

«Главные черты творчества Кюи - поэтичность и страстность, соединенные с необычайной сердечностью и задушевностью, идущими до глубочайших тайников сердца…»

После распада «Могучей кучки» он будет выступать категорически против нового поколения музыкантов, в частности – против музыкального кружка Беляева, который возглавит Римский-Корсаков.

Значение этой творческой организации русских композиторов «кучкистов» — поистине бесценно для всей музыкальной культуры

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесь