Репертуар русской народной драмы. Проза: Русская классическая проза: Народная драма
Область драматического народного творчества славян обширна.
Русская народная драма и народное театральное искусство в целом - интереснейшее и значительное явление национальной культуры. Драматические игры и представления еще в начале XX века составляли органическую часть праздничного народного быта, будь то деревенские посиделки, духовные училища, солдатские и фабричные казармы или ярмарочные балаганы. Своеобразные театральные «очаги» собиратели наших дней обнаружили в Ярославской и Горьковской областях, русских селах Татарии, на Вятке и Каме, в Сибири и на Урале
Народная драма- естественное порождение фольклорной традиции. В ней спрессовался творческий опыт, накопленный десятками поколений самых широких слоев народа. На поздних порах этот опыт обогатился заимствованиями из профессиональной и лубочной литературы и демократического театра.
Народные актеры в большинстве своем не были профессионалами, это были особого рода любители, знатоки народной традиции, которая переходила по наследству от отца к сыну, от деда к внуку, от поколения к поколению деревенской молодежи допризывного возраста. Приходил со службы или с промыслов мужик и приносил в родное село полюбившуюся пьесу, выученную назубок или списанную в тетрадку. Пусть он был в ней вначале всего лишь статистом - воином или разбойником, но знал ведь всю наизусть. И вот уже собирается группа молодежи и в укромном месте перенимает «выходку», учит роли. А на святках - «премьера».
На городских, а позже и сельских ярмарках устраивались карусели и балаганы, на подмостках которых игрались спектакли на сказочные и национальные исторические темы, постепенно вытеснившие ранние переводные пьесы. Десятилетиями не сходили с массовой сцены спектакли, восходящие к драматургии начала XIX века,- «Ермак, покоритель Сибири» П. А. Плавильщикова, «Наталья, боярская дочь» С. Н. Глинки, «Дмитрий Донской» А. А. Озерова, «Двумужница» А. А. Шаховского, позже - пьесы о Степане Разине С. Любицкого и А. Навроцкого.
Прежде всего, традиционной была приуроченность народных представлений. Повсеместно они устраивались на святки и масленицу. Эти два коротких театральных «сезона» вмещали очень насыщенную программу. Древние обрядовые действа, в конце XIX - начале XX века уже воспринимавшиеся как развлечение и более того - озорство, совершались ряжеными.
К святочным и масленичным играм ряженых примыкают небольшие сатирические пьески «Барин», «Мнимый барин», «Маврух», «Пахомушка». Они cтали «мостиком» от малых драматических форм к большим. Популярность комических диалогов барина и старосты, барина и слуги была столь велика, что они неизменно включались во многие драмы.
Особую роль играют в народной драме песни, исполнявшиеся героями в критические для них моменты или хором - комментатором совершающихся событий. Обязательными были песни в начале и конце представления. Песенный репертуар народных драм состоит преимущественно из авторских популярных во всех слоях общества песен XVIII-XIX веков. Это и солдатские песни «Ездил белый русский царь», «Мальбрук в поход уехал», «Хвала, хвала тебе, герой», и романсы «Я вечор в лужках гуляла», «Я в пустыню удаляюсь», «Что затуманилась, зоренька ясная» и многие другие.
Герои драм
Вольнолюбивый атаман, разбойник, храбрый воин, непокорный царский сын Адольф.
«Разбойничья» драма особенно любима народом за атмосферу романтической вольности, в которой была возможность существовать вне социальной иерархии общества, мстить обидчикам, восстанавливать справедливость. Однако не обходила драма и мрачных коллизий: постоянное ощущение опасности, неприкаянность разбойников, их «отверженность» были чреваты жестокостью.
Самые популярные из «разбойничьих» драм – «Царь Максимилиан» и «Лодка».
«Царь Максимилиан»:
Основу пьесы составляет конфликт царя с сыном Адольфом, который отступился от языческих богов и верует в Иисуса Христа. Царь велит заточить сына, затем заковать в кандалы, морить голодом. Адольф остается непреклонным, и отец велит казнить его. Палач убивает и себя ("Его рублю и сам себя гублю"). Параллельно развивается др. линия: исполинский рыцарь грозит царю, требует "супротивника", царь вызывает Анику-воина, который побеждает рыцаря. В конце пьесы появляется Смерть, она не дает царю отсрочки и ударяет его косой по шее. Борьба за веру осмыслялась как стойкость в убеждениях, способность противостоять тирану.
«Лодка»:
В основе «Лодки» лежит сюжет о плавании разбойников во главе с атаманом по реке Волге, последующему приставанию их к «подворью» или нападению на помещичью усадьбу. В дальнейшем сюжет развивался: появилась сцена в разбойничьем стане, сцена прихода незнакомца, которого принимают в шайку, сцена пленения разбойниками девушки, ее отказ выйти за атамана замуж и т.д. В характеристике атамана разбойников, героя драмы «Лодка» фольклорные легендарные черты неуязвимости - «мелкие пули духом (т. е. дыханием) отдуваю» .
Отличительной чертой народной драмы являются выходные монологи ее героев. Они часто повторялись и легко запоминались слушателям. Герой должен был рассказать, кто он, откуда прибыл, зачем явился, что собирается (может) делать. Спектакли проводились без сцены, занавеса, кулис, бутафории и реквизита - непременных компонентов профессионального театра. Действие развертывалось в избе, среди народа; не участвующие в сцене актеры стояли полукругом, по мере надобности выходя вперед и представляясь публике. Перерывов в представлении не было. Условность времени и пространства - ярчайшая черта народного театрального действа. Оно требовало активного сотворчества зрителей, которые должны были вообразить, руководствуясь словами героев, место событий.
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а:
Б а р и н, в красной рубахе и пиджаке; на плечах соломенные эполеты; на голове соломенная шляпа с вырезанными фигурками из бумаги; в руках трость, украшенная фигурками из бумаги. У барина большое брюхо и пиджак не застегнут на пуговицы.
О т к у п щ и к, на плечах армяк, в руках погонялка, на голове шапка держима – обыкновенная.
П а н ь я, кумачник – красный сарафан, белая рубаха и белый передник, пояс двоерядный, шелковый; на голове "перевязка" с лентами, в руках "корегушка" – веер и платок.
К о н ь, человек, к нему подделан хвост из соломы.
У д и в и т е л ь н ы е л ю д и: полдесятка или семеряга парнишек лет по двенадцати; лица в саже.
Бык, особенно не одевается, а подсунется из фофанцев.
П р о с и т е л и, обыкновенно фофанцы из публики.
В Тамице играющих "Барина" берут обыкновенно из разных "четвертей" селения (селение разделено на четыре "конца", имеющие особые названия), – Барина, например, из Заречья, Откупщика хоть из Верховья, Панью, положим, из Серечья, Коня, положим, с Низу. Делается это для того, чтоб никакому концу села не обидно было.
Начинается игра так: подходят играющие к дому, где происходит, например, вечеринка. Отворяют дверь, и первый вбегает в избу Конь и хлыщет публику погонялкой; все находящиеся в избе становятся на лавки, часть залезает на полати, и, таким образом, изба становится свободной для действий. За Конем в избу входит и вся компания и идут с песнями в передний угол; перед ними несут фонарь. В переднем углу Барин становится лицом к народу, рядом с ним по одну руку Панья, по другую Откупщик. Народ и фофанцы (ряженые) с улицы входят за играющими и становятся по всей избе.
Наместник, наместница,
Добрые молодцы,
Красные девицы,
Здравствуйте!
В с е (отвечают). Здравствуй, здравствуй, господин барин, здравствуй!
Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,
Наместник, наместница,
Добрые молодцы,
Красные девушки,
Нет ли у вас промежду собой просеб каких?
В с е. Есть, есть.
Б а р и н. Подходите, подходите!
Кто-нибудь из фофанцев подходит, изображая просителя.
П р о с и т е л ь. Господин барин, прими мою просьбу.
Б а р и н. Ты кто?
П р о с и т е л ь (называется вымышленным именем, – именем какого-нибудь парня в селе). Владимир Воронин.
Б а р и н. Об чем просишь?
П р о с и т е л ь. На Парасковью прошу: по летам Парашка любит меня, а по зимам другого парня – Василья.
Б а р и н. А подойди-ко, Парасковья, сюды. Пошто же это ты двух сразу любишь?
Парасковья также настоящее имя какой-нибудь девицы на селе. Вместо нее на зов Барина подходит кто-нибудь из фофанцев и начинает спорить и ругаться с просителем. Говорят кто что вздумает; кто сильнее и остроумнее выругается, тот и больший успех имеет у публики. Барин и Откупщик советуются вслух, кто из судящихся виновен и кого наказать: парня или девку; признают виновной, например, девицу. Барин говорит: "Давай-ко, Парасковья, приваливайся-ко спиной-то!" Парасковья подчиняется решению суда и подставляет спину. Откупщик наказывает ее плетью. За первым просителем является другой и выкладывает еще какую-нибудь просьбу про соседа, про жену и прочее. В основание просьб кладется обыкновенно какой-нибудь действительно существующий в селе факт, который, конечно, преувеличивается, доводится до смешного, до абсурда, и, таким образом, суд является сатирой на местную жизнь и нравы, иногда очень злой, порой жестокой. Когда просителей больше нет и все просьбы рассмотрены, приведены решения суда и исполнены приговоры, начинается продажа коня.
Б а р и н. Купчинушка, нет ли коня продать?
О т к у п щ и к. Есть, есть.
Приводят Коня. Барин водит Коня по избе, смотрит, как он бегает, смотрит в зубы, тычет под бока, заставляет прыгать через палку и надумывает купить.
Б а р и н. Сколько за коня хошь?
О т к у п щ и к. Сто рублей деньгами,
Сорок сорокушек
Соленых.........
Сорок анбаров
Мороженых тараканов,
Аршин масла,
Кислого молока три пасма,
Михалка Тамицына нос,
Нашей Кожарихи хвост.
Б а р и н. Сто рублей найду у себя в кармане,
А сорок сорокушек
Соленых.....
Сорок анбаров
Сухих тараканов
Взыщите ли, миряне?
В с е. Взыщем, взыщем.
Барин отдает деньги и берет Коня.
Б а р и н. А что, купчинушка, нет ли у тебя быка на мясо продать?
О т к у п щ и к. Как нет, есть, есть.
Б а р и н. А сколько за быка хочешь?
О т к у п щ и к. Сто рублей деньгами.
Сорок сорокушек
Соленых.....
Сорок анбаров
Сухих тараканов...
По-старому идет торг до конца. Когда торг кончается, Быка – человека в вывороченной шубе и с крынкой на голове, подводят, и Барин бьет его поленом по голове, крынка ломается, Бык падает; на него накидываются фофанцы и мнут бока; выпускают кровь.
Б а р и н. А что, купчинушка, нет ли у тебя Удивительных людей продать?
О т к у п щ и к. Есть, есть. Эй, Удивительные люди, выходите!
Удивительные люди выскакивают, кривляются, пляшут, плюются во все стороны, затем уходят.
Б а р и н. Эй, малой, подай водки алой.
Кто-нибудь из фофанцев идет и несет бутылку воды. Запевают песню "Во лузях", и Барин под руку с Паньей несколько раз проходят по избе. Уходя из избы на другую вечеринку, прощаются.
Б а р и н. Хозяин, хозяюшка,
Наместник, наместница,
Добрые молодцы,
Красные девицы,
Прощайте!
В с е. Прощайте. Прощайте!
Вся компания уходит на другую вечеринку, которых в вечер обходят три или четыре.
Мнимый барин
Действующие лица:
Барин, в военной форме, с погонами; белая соломенная шляпа, в усах, с тростью, при зонтике.
Барыня, переодетый мужчина из молодых парней: в платье, в чепце. Старается говорить тонким голосом.
Трактирщик, в рубашке навыпуск, в жилетке, на груди зелёный фартук, на голове картуз.
Лакей, во фраке или сюртуке, на голове фуражка, на руках перчатки.
Староста, старик в сермяге, на голове чёрная шляпа котлом, за плечами сумка, на ногах лапти.
Барин. Мария Ивановна, пойдёмте прогуляться. (Входят в трактир, обращаются к Трактирщику .) Трактирщик!
Трактирщик. Что угодно, барин голый?
Трактирщик. Нет, барин добрый, я вас похвалил!
Барин. Есть ли у вас комнаты, нам с Марьей Ивановной расположиться, чаю-кофею напиться?
Трактирщик. Есть, даже шпалерами обиты-с.
Барин. И пообедать будет можно?
Трактирщик. Как же-с, барин, можно-с.
Барин. А что именно будет приготовлено?
Трактирщик. Жаркое-с.
Барин. Именно какое?
Трактирщик. Комар с мухой, таракан с блохой на двенадцать частей разрезаны-с, на двенадцать персон приготовлены-с.
Барин. Мария Ивановна! Какое жаркое чудесное-с! (К Трактирщику .) Сколько будет стоить-с?
Трактирщик. Полтора шесть гривен-с!
Барин. Болван, не лучше ли бы тебе сказать: два десять! <…>
Трактирщик. Нет, мы не болваны, а живем с людьми на обманы; не таких видали, без шинели домой отпускали; а если вас порядочно угостить, можно без мундира отпустить; у вас в одном кармане вошь на аркане, в другом блоха на цепи!
Барин. Ах, Мария Ивановна! Должно быть, он в наш карман лазил! Не хочу гулять, иду дальше. <…>
Является его Лакей.
Лакей. Что, барин голый?
Барин. Ах, как ты меня присрамил!
Лакей. Нет, барин добрый, я вас похвалил. <…>
Барин. Афонька малый, поил ли ты моего коня?
Лакей Как же, барин, поил!
Барин. Почему же у коня верхняя губа суха?
Лакей. Не могла достать.
Барин. А ты бы подрубил.
Лакей. Я и так по колени ноги отрубил!
Барин. Дурак, ты бы корытце подрубил!
Лакей. Я и так все четыре ноги отрубил! <…>
Староста входит, кланяется Барину и говорит.
Староста. Здорово, барин-батюшко, сивый жеребец, Михайло Петрович! Я был на Нижегородской ярмарке, видел свиней вашей породы, да вашу барскую шкуру продал, на вашу милость остался хомут очень прочен; ещё привёз вам подарочек: гуся да индюшечку.
Барин. Что ты, дурак, разве бывает свинина барской породы?
Староста. Вашего завода.
Барин. Ах да, моего завода! А разве баре носят хомуты?
Староста. Очень прочен, боярин-батюшко!
Барин. Ну, расскажи, староста, откуда ты?
Староста. Из вашей новой деревни.
Барин. Ну, как в деревне мужички поживают?
Староста. Порато дородно поживают: с ножки на ножку попрыгивают, у семи дворов один топор.
Староста. Каждый крестьянин до семи топоров имеет.
Барин. Ах, как хорошо! А что они топорами делают?
Староста. Занимаются вырубкой лесов.
Барин. Поди много вырубают?
Староста. Порато много, боярин-батюшко.
Барин. Как много?
Староста. А вот как соберутся всей-то деревней в лес, да возьмут верёвку, на вершину навяжут, клонят, клонят… всей деревней и гнут целый день.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. На каждый топор по семи дерев вырубают, боярин-батюшко!
Барин. Ах, как много! А что же они из лесу делают?
Староста. Дома строят.
Барин. Поди-ко большие?
Барин. А как большие?
Староста. А собачки бежат, в окошечко глядят.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. Курицы на крышу вылетают, с неба звёзды хватают! Я утром вышел: петух идёт, полмесяца волочёт.
Барин. А какие дома громадные! Поди у них и окна большие?
Староста. Порато большие, боярин-батюшко!
Барин. А как большие?
Староста. А вот как: долотом намечено, а буравчиком проверчено, твоя маминька, кривая сука, впялит глаза и смотрит.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. Весь свет в одно окно видно!
Барин. А какие окна большие! А у наших крестьян хлебопашество есть?
Староста. Есть, боярин-батюшко.
Барин. Поди-ко много?
Староста. Порато много, боярин-батюшко!
Барин. А как много?
Староста. В ту сторону сажень, да в другую сажень, так кругом-то четыре будет.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. Каждый крестьянин по семи десятин имеет.
Барин. Ах, как много! Поди-ко наши крестьяне на многих лошадях и на пашню выезжают?
Староста. Порато на многих.
Барин. А как на многих?
Староста. Всей деревней на одной сохе и то на козе.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. Каждый крестьянин на паре лошадей выезжает.
Барин. Ах, как много! А рано поди на пашню-то выезжают?
Староста. Порато рано, боярин-батюшко!
Барин. А как рано?
Староста. В полдень поедут, а в обед уж дома.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. С утра до вечера, с восхода до заката работают.
Барин. Ах, хорошо! У наших крестьян и посев большой бывает!
Староста. Порато большой.
Барин. А как большой?
Староста. В полосу зерно, в борозду другое, и посев весь.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. Каждый крестьянин по семь кулей высевает.
Барин. Ах, хорошо! А эдак у них и урожай хороший бывает?
Барин. А как велик?
Староста. Колос от колоса – не слышно человеческого голоса.
Барин. Что ты болтаешь?
Староста. Курице пройти нельзя!
Барин. Ах, как хорошо! А эдак и нажин большой бывает?
Староста. Порато большой, боярин-батюшко!
Барин. А как большой?
Староста. Сноп от снопа – столбовая верста, а копна от копны – день езды; тихо едешь – два проедешь.
Барин. Что ты болтаешь, ничего не поймёшь!
Староста. На каждой десятине по сто копён становится.
Барин. Ах, как хорошо! Эдак и копны у них большие?
Староста. Порато большие, боярин-батюшко!
Барин. А как большие?
Староста. Курица перешагнет.
Барин. Как, как?
Староста. Палкой не перекинешь!
Барин. Ах, как хорошо! А эдак и примолот у них большой бывает?
Староста. Порато большой.
Барин. А как большой?
Староста. Начнут молотить, так и зерно не летит.
Барин. Как, как?
Староста. С каждого овина по семи кулей вымолачивают. <…>
Барин. А был ли ты, староста, на моей новой мызе?
Староста. Как же, барин, был…
Барин. Всё там благополучно?
Староста. Всё благополучно, боярин-батюшко; да вот тётка Марфунька за лапоть писульку заткнула.
Барин. Подай-ко её сюда!
Староста. Сейчас, боярин-барин.
Барин. Только не изорви!
Староста. Не изорву, только изомну. (Тащитписьмоизлаптя .) <…> На-ко, барин, прочти.
Барин (берёт записку и говорит ). Как у вас написано-то, по азам?
Староста. Не разобрать твоим чертовским глазам!
Барин (читает ). Как же ты сказал: всё благополучно? Во-первых, мой перочинный ножик сломался!
Староста. Сломали, боярин-батюшко, сломали, прогневали бога, сломали!
Барин. Ну, расскажи, как его сломали?
Староста. Вот я расскажу, как его сломали! Как твой сивопегий жеребец помер, мы с него шкуру сдирали, кругом хвостика резанули, а ножик был стальной да и хрупнул.
Барин. Как, разве мой сиво-пегий жеребец поколел?
Староста. Помер, боярин-батюшко!
Барин. Поколел же?
Староста. Помер.
Барин. Ну, расскажи, отчего поколел?
Староста. Расскажу, отчего помер! Как твоя маменька, кривая сука, поколела, её на кладбище повезли, а он был сердечком-то ретив, себе ножку сломал, тут и помер.
Барин. Как, разве моя маменька померла?
Староста. Поколела…
Барин. Померла же?
Староста. Поколела!
Барин. Видите, Марья Ивановна, лошади помирают, а люди поколевают! Ну, расскажи, отчего моя маменька померла?
Староста. Расскажу, отчего поколела… Как твой-то трёхэтажный домик загорелся, твоя-то маменька сердечком была ретива и с крылечка соскочила, себе ногу сломила, тут и поколела.
Барин. Как, разве мой трёхэтажный дом сгорел?
Староста. Давным-давно! <…>
Барин. А ты на пожаре-то был?
Староста. Как же, боярин-батюшко, был. Три раза кругом обежал, таких три кирпича красных вытащил!
Барин. Неужели от пожара ничего не осталось?
Староста. Нет, осталось много…
Барин. А что такое?
Староста. А чем чай-то пьют!
Барин. Что такое, чай, что ли?
Староста. Нет, крупнее.
Барин. Так сахар, что ли?
Староста. Нет, чернее.
Барин. Так уголья, что ли?
Староста. Вот, вот – уголья. <…>
Барин. Где ты по сие время шлялся?
Староста. Я на вашей красной шлюпочке катался.
Барин. Видите ли: у барина петля на шее, а он на красной шлюпочке катался.
Староста. Если бы была у вас, барин, петля на шее, я взял бы, тримбабули-бом, да и задавил бы!
Кедрил-обжора
<…> Затем следовала вторая пьеса, драматическая – «Кедрил-обжора». Название меня очень заинтересовало; но как я ни расспрашивал об этой пьесе, ничего не мог узнать предварительно. Узнал только, что взята она не из книги, а «по списку»; что пьесу достали у какого-то отставного унтер-офицера в форштадте, который, верно, сам когда-нибудь участвовал в представлении ее на какой-нибудь солдатской сцене.
У нас, в отдалённых городах и губерниях, действительно есть такие театральные пьесы, которые, казалось бы, никому не известны, может быть, нигде никогда не напечатаны, но которые сами собою откуда-то явились и составляют необходимую принадлежность всякого народного театра в известной полосе России.
Кстати: я сказал «народного театра». Очень бы и очень хорошо было, если б кто из наших изыскателей занялся новыми и более тщательными, чем доселе, исследованиями о народном театре, который есть, существует и даже, может быть, не совсем ничтожный. Я верить не хочу, чтоб всё, что я потом видел у нас, в нашем острожном театре, было выдумано нашими же арестантами. Тут необходима преемственность предания, раз установленные приёмы и понятия, переходящие из рода в род и по старой памяти. Искать их надо у солдат, у фабричных, в фабричных городах, и даже по некоторым незнакомым бедным городкам у мещан. Сохранились тоже они по деревням и по губернским городам между дворовыми больших помещичьих домов. Я даже думаю, что многие старинные пьесы расплодились в списках по России не иначе как через помещицкую дворню. У прежних старинных помещиков и московских бар бывали собственные театры, составленные из крепостных артистов. И вот в этих-то театрах и получилось начало нашего народного драматического искусства, которого признаки несомненны.
Что же касается до «Кедрила-обжоры», то, как ни желалось мне, я ничего не мог узнать о нём предварительно, кроме того, что на сцене появляются злые духи и уносят Кедрила в ад. Но что такое значит Кедрил и, наконец, почему Кедрил, а не Кирилл? Русское ли это или иностранное происшествие? – этого я никак не мог добиться. <…>
Проиграли ещё раз увертюру «Сени, мои сени», и вновь поднялась занавесь. Это Кедрил. Кедрил что-то вроде Дон Жуана; по крайней мере, и барина и слугу черти под конец пьесы уносят в ад. Давался целый акт, но это, видно, отрывок; начало и конец затеряны. Толку и смыслу нет ни малейшего. Действие происходит в России, где-то на постоялом дворе. Трактирщик вводит в комнату барина в шинели и в круглой исковерканной шляпе. За ним идёт его слуга Кедрил с чемоданом и с завёрнутой в синюю бумагу курицей. Кедрил в полушубке и в лакейском картузе. Он-то и есть обжора. Играет его арестант Поцейкин, соперник Баклушина; барина играет тот же Иванов, что играл в первой пьесе благодетельную помещицу. Трактирщик, Нецветаев, предуведомляет, что в комнате водятся черти, и скрывается. Барин мрачный и озабоченный бормочет про себя, что он это давно знал, и велит Кедрилу разложить вещи и приготовить ужин. Кедрил трус и обжора. Услышав о чертях, он бледнеет и дрожит как лист. Он бы убежал, но трусит барина. Да сверх того ему и есть хочется. Он сластолюбив, глуп, хитёр по-своему, трус, надувает барина на каждом шагу и в то же время боится его. Это замечательный тип слуги, в котором как-то неясно и отдалённо сказываются черты Лепорелло, и действительно замечательно переданный. Поцейкин с решительным талантом и, на мой взгляд, актер еще лучше Баклушина. Я, разумеется, встретясь на другой день с Баклушиным, не высказал ему своего мнения вполне; я бы слишком огорчил его. Арестант, игравший барина, сыграл тоже недурно. Вздор он нёс ужаснейший, ни на что не похожий; но дикция была правильная, бойкая, жест соответственный. Покамест Кедрил возится с чемоданами, барин ходит в раздумьи по сцене и объявляет во всеуслышание, что в нынешний вечер конец его странствованиям. Кедрил любопытно прислушивается, гримасничает, говорит a parte и смешит с каждым словом зрителей. Ему не жаль барина; но он слышал о чертях; ему хочется узнать, что это такое, и вот он вступает в разговоры и в расспросы. Барин, наконец, объявляет ему, что когда-то в какой-то беде он обратился к помощи ада, и черти помогли ему, выручили; но что сегодня срок и, может быть, сегодня же они придут, по условию, за душой его. Кедрил начинает шибко трусить. Но барин не теряет духа и велит ему приготовить ужин. Услыша про ужин, Кедрил оживляется, вынимает курицу, вынимает вино, и нет-нет, а сам отщипнёт от курицы и отведает. Публика хохочет. Вот скрипнула дверь, ветер стучит ставнями, Кедрил дрожит и наскоро, почти бессознательно упрятывает в рот огромный кусок курицы, который и проглотить не может. Опять хохот. – Готово ли? – кричит барин, расхаживая по комнате. – Сейчас, сударь, я вам приготовлю, – говорит Кедрил, сам садится за стол и преспокойно начинает уплетать барское кушанье. Публике, видимо, любо проворство и хитрость слуги и то, что барин в дураках. Надо признаться, что и Поцейкин стоил действительно похвалы. Слова: «сейчас, сударь, я вам приготовлю», он выговорил превосходно. Сев за стол, он начинает есть с жадностью и вздрагивает с каждым шагом барина, чтоб тот не заметил его проделок; чуть тот повернётся на месте, он прячется под стол и тащит с собой курицу. Наконец он утоляет свой первый голод; пора подумать о барине. – Кедрил, скоро ли ты? – кричит барин – Готово-с! – бойко отвечает Кедрил, спохватившись, что барину почти ничего не остается. На тарелке действительно лежит куриная ножка. Барин, мрачный и озабоченный, ничего не замечая, садится за стол, а Кедрил с салфеткой становится за его стулом. Каждое слово, каждый жест, каждая гримаса Кедрила, когда он, оборачиваясь к публике, кивает на простофилю барина, встречаются с неудержимым хохотом зрителей. Но вот, только что барин принимается есть, появляются черти. Тут уж ничего понять нельзя, да и черти появляются как-то уж слишком не по-людски: в боковой кулисе отворяется дверь и является что-то в белом, а вместо головы у него фонарь со свечой; другой фантом тоже с фонарём на голове, в руках держит косу. Почему фонари, почему коса, почему черти в белом? Никто не может объяснить себе. Впрочем, об этом никто не задумывается. Так уж верно тому и быть должно. Барин довольно храбро оборачивается к чертям и кричит им, что он готов, чтоб они брали его. Но Кедрил трусит, как заяц; он лезет под стол, но, несмотря на свой испуг, не забывает захватить со стола бутылку. Черти на минуту скрываются; Кедрил вылезает из-за стола; но только что барин принимается опять за курицу, как три чёрта снова врываются в комнату, подхватывают барина сзади и несут его в преисподнюю. – Кедрил! Спасай меня! – кричит барин. Но Кедрилу не до того. Он в этот раз и бутылку, и тарелку, и даже хлеб стащил под стол. Но вот он теперь один, чертей нет, барина тоже. Кедрил вылезает, осматривается, и улыбка озаряет лицо его. Он плутовски прищуривается, садится на барское место и, кивая публике, говорит полушёпотом:
– Ну, я теперь один… без барина!..
Все хохочут тому, что он без барина; но вот он ещё прибавляет полушёпотом, конфиденциально обращаясь к публике и всё веселее и веселее подмигивая глазком:
– Барина-то черти взяли!..
Восторг зрителей беспредельный! Кроме того, что барина черти взяли, эго было так высказано, с таким плутовством, с такой насмешливо-торжествующей гримасой, что действительно невозможно не аплодировать. Но не долго продолжается счастье Кедрила. Только было он распорядился бутылкой, налил себе в стакан и хотел пить, как вдруг возвращаются черти, крадутся сзади на цыпочках и цап-царап его под бока. Кедрил кричит во всё горло; от трусости он не смеет оборотиться. Защищаться тоже не может: в руках бутылка и стакан, с которыми он не в силах расстаться. Разинув рот от ужаса, он с полминуты сидит выпуча глаза на публику, с таким уморительным выражением трусливого испуга, что решительно с него можно было бы писать картину. Наконец его несут, уносят; бутылка с ним, он болтает ногами и кричит, кричит. Крики его раздаются ещё за кулисами. Но занавес опускается и все хохочут, все в восторге… Оркестр начинает камаринскую.
Действующие лица:
Атаман , грозного вида, в красной рубашке, черной поддевке, черной шляпе, с ружьем и саблей, с пистолетами за поясом; поддевка и шляпа богато украшены золотой бумагой
Есаул , одет почти так же, как и Атаман; украшения из серебряной бумаги
Разбойники, одеты в красные рубахи, на головах меховые шапки со значками из разноцветной бумаги, за поясом различное оружие.
Неизвестный (он же Безобразов ), одет в солдатский мундир, с ружьем в руках и кинжалом за поясом.
Богатый помещик, пожилой, иногда седой, в туфлях, пиджаке или халате, на голове котелок, в руках трубка с длинным чубуком.
Действие происходит на широком раздолье матушки-Волги, на легкой лодке, последняя сцена на берегу, в доме Богатого помещика. Ни декораций, ни кулис, ни суфлера, ни вообще каких-либо сценических приспособлений не полагается.
Все участвующие в представлении входят в определенную заранее избу с пением какой-либо песни. Чаще всего исполняется следующая:
Ты позволь, позволь, хозяин,
В нову горенку войти!
Припев: Ой калина, ой малина!
Черная смородина!
Черная смородина!
В нову горенку войти,
Вдоль по горенке пройти,
Вдоль по горенке пройти,
Слово вымолвити!
У тебя в дому, хозяин,
Нет ли лишнего бревна?
Если лишнее бревно,
Давай вырубим его!
По окончании песни выступает вперед Есаул и, обращаясь к хозяину, говорит: «Не угодно ли вам, хозяин, представленье посмотреть?» Хозяин обычно отвечает: «Милости просим!», «Добро пожаловать!» или что-нибудь в этом роде.
Все участники представления выходят на середину избы и образуют круг, в середине которого становятся друг против друга Атаман и Есаул.
Сцена 1Атаман
(Топает ногой и кричит грозно. )
Есаул (Точно так же топает ногою и кричит в ответ. )
Атаман
Подходи ко мне скорей,
Говори со мной смелей
Не подойдешь скоро,
Не выговоришь смело -
Есаул
Вот я перед тобой,
Как лист перед травой!
Что прикажешь, Атаман?
Атаман
Что-то скучно… Спойте мне любимую мою песню.
Есаул
Слушаю, Атаман!
Запевает песню, хор подхватывает.
Начало каждой строки запевает Есаул.
Ах, вы, горы мои, горы.
Горы Воробьевские!
Ничего-то вы, ах да горы,
Не спородили,
Спородили вы только, горы,
Бел-горюч камень!
Из-под камешка бежит
Быстра реченька… и т. д.
Атаман во время пения песни в глубокой задумчивости ходит взад и вперед со скрещенными на груди руками. По окончании песни останавливается, топает ногами и кричит.
Атаман
Подходи ко мне скорей,
Говори со мной смелей!
Не подойдешь скоро,
Не выговоришь смело -
Велю тебе вкатить сто,
Пропадет твоя есаульская служба ни за что!
Есаул
Что прикажешь, могучий Атаман?
Атаман
Поедем вниз по матушке по Волге разгуляться
Поди на атаманскую рубку,
Смотри во все стороны:
Есаул берет картонную трубку и осматривает кругом.
Атаман
(Кричит .)
Смотри верней, сказывай скорей!
Есаул
Смотрю, гляжу и вижу!
Атаман
Сказывай, что видишь?
Есаул
Вижу: на воде колода!
Атаман
(Как бы не расслышав .)
Какой там чёрт-воевода!
Будь их там сто или двести -
Я их знаю и не боюсь,
А если разгорюсь,
Еще ближе к ним подберусь!
Есаул-молодец!
Возьми мою подозрительную трубку,
Поди на атаманскую рубку,
Посмотри на все четыре стороны
Нет ли где пеньев, кореньев, мелких мест?
Чтобы нашей лодке на мель не сесть!
Гляди верней, сказывай скорей!
Есаул снова начинает оглядывать окрестности. В это время издали слышно пение песни:
Среди лесов дремучих
Разбойничий идут…
Атаман
(Сердито топает и кричит .)
Кто это в моих заповедных лесах гуляет
И так громко песни распевает?
Взять и привести сюда немедленно!
Есаул
(Выскакивает из лодки, но сейчасже возвращается .)
Дерзкий пришелец в ваших заповедных лесах гуляет
И дерзкие песни распевает,
А взять его нельзя:
Грозится убить из ружья!
Атаман
Ты не есаул, а баба,
У тебя кишки слабы!
Сколько хочешь казаков возьми,
А дерзкого пришельца приведи!
Есаул берет несколько человек и вместе с ними выскакивает из лодки.
Сцена 2Есаул с разбойниками возвращаются и приводят с собою связанного Незнакомца.
Атаман
(Грозно .)
Кто ты есть таков?
Незнакомец
Фельдфебель Иван Пятаков!
Атаман
Как ты смеешь в моих заповедных лесах гулять
И дерзкие песни распевать?
Незнакомец
Я знать никого не знаю,
Где хочу, там и гуляю
И дерзкие песни распеваю!
Атаман
Расскажи нам, чьего ты роду-племени?
Незнакомец
Роду-племени своего я не знаю,
А по воле недавно гуляю…
Нас было двое – брат и я.
Вскормила, вспоила чужая семья;
Житьё было не в сладость,
И взяла нас зависть;
Наскучила горькая доля,
Захотелось погулять по воле;
Взяли мы с братом острый нож
И пустились на промысел опасный:
Взойдет ли месяц среди небес,
Мы из подполья – в темный лес,
Притаимся и сидим
И на дорогу все глядим:
Кто ни идет по дороге -
Всех бьем.
Всё себе берем!
А не то в полночь глухую
Заложим тройку удалую,
К харчевне подъезжаем,
Всё даром пьем и поедаем…
Но недолго молодцы гуляли,
Нас скоро поймали,
И вместе с братом кузнецы сковали,
И стражи отвели в острог,
Я там жил, а брат не мог:
Он скоро захворал
И меня не узнавал,
А всё за какого-то старика признавал;
Брат скоро умер, я его зарыл,
А часового убил,
Сам побежал в дремучий лес,
Под покров небес;
По чащам и трущобам скитался
И к вам попался;
Если хочешь, буду служить вам,
Никому спуску не дам!
Атаман
(Обращаясь к Есаулу .)
Запиши его! Это будет у нас первый воин.
Есаул
Слушаю, могучий Атаман!
(Обращаясь к Незнакомцу .)
Как тебя зовут?
Незнакомец
Пиши – Безобразов!
Атаман снова приказывает Есаулу взять подзорную трубу и посмотреть нет ли какой-нибудь опасности.
Есаул
(Заявляет .)
Атаман
(Как бы не расслышав .)
Что за черти
Это – в горах черви,
В воде – черти,
В лесу – сучки,
В городах – судейские крючки,
Хотят нас изловить
Да по острогам рассадить,
Только я их не боюсь,
А сам поближе к ним подберусь!
Смотри верней,
Сказывай скорей,
А не то велю тебе вкатить разиков сто -
Пропадет твоя есаульская служба ни за что!
Есаул
(Посмотрев снова в трубу .)
Смотрю, гляжу и вижу!
Атаман
А что ты видишь?
Есаул
Вижу на берегу большое село!
Атаман
Вот давно бы так, а то у нас давно брюхо подвело!
(Обращаясь к гребцам .)
Приворачивай, ребята!
Все разбойники
(Хором подхватывают и весело поют песню .)
Приворачивай, ребята,
Ко крутому бережочку и т. д. до конца.
Лодка пристает к берегу. Атаман приказывает Есаулу узнать, кто в этом селе живет.
Есаул
(Кричит, обращаясь к публике .)
Эй, полупочтенные, кто в этом селе живет?
Кто-нибудь отвечает из публики: «Богатый помещик!»
Атаман
(Посылает Есаула к Богатому помещику узнать .)
Рад ли он нам,
Дорогим гостям?
Сцена 3Есаул
(Выходит из лодкии, подойдя к одному из участников представления, спрашивает .)
Дома ли хозяин? Кто здесь живет?
Помещик
Богатый помещик.
Есаул
Тебя-то нам и надо!
Рад ли ты нам,
Дорогим гостям!
Помещик
Есаул
А как рад?
Помещик
Как чертям!
Есаул
Как-как? Повтори!
Помещик
Как милым друзьям.
Есаул
Ну то-то же!
Есаул возвращается назад и докладывает обо всем Атаману. Атаман велит разбойникам идти в гости к Богатому помещику. Шайка подымается и несколько раз обходит вокруг избы с пением «залихватской» песни: «Эй усы! Вот усы! Атаманские усы!» Кончивши песню, шайка подходит к Богатому помещику. Атаманом и Помещиком повторяется почти буквально диалог с Есаулом.
Атаман
Деньги есть?
Помещик
Атаман
Врёшь, есть?
Помещик
Тебе говорю – нет!
Атаман
(Обращаясь к шайке, кричит .)
Эй, молодцы, жги, пали Богатого помещика!
Происходит свалка, и представление кончается.
Действующие лица:
Маврух, в белой рубахе и подштанниках, на голове белый же куколь, как у савана, лицо закрыто, на ногах бахилы. Маврух лежит на скамье, которую носят четыре офицера.
Офицеры, четыре, в черных пиджачках, на плечах соломенные эполеты, сбоку на поясах сабли, на головах шапки или шляпы с ленточками и фигурками.
Панья, парень, одетый в женское платье, на голове косынка.
Пан, в долгом армяке черного цвета, в черной шляпе.
Поп, в ризе из портяного полога, на голове шляпа, в руках деревянный крест из палок, книга «для привилегия» и кадило – горшочек на веревке, а в нем куриный помет.
Дьяк, в кафтане и шляпе, в руках книга.
Офицеры вносят Мавруха на скамье в избу и ставят по ее середине, головой вдоль избы.
Поп (начинает ходить кругом покойника, кадит и говорит протяжным голосом нараспев, подражая службе священника ).
Чудак покойник,
Умер во вторник,
Пришли хоронить -
Он из окошка глядит.
Все (участвующие в комедии поют ).
Маврух в поход уехал.
Миротон-тон-тон, Миротень.
Маврух в походе умер.
Миротон-тон-тон, Миротень.
Оттуда едет в черном платье пан.
Миротон-тон-тон-Миротень.
– Пан ты, пан, любезный,
Какую весть везешь?
– Сударыня, заплачешь,
Услыша весть мою:
Маврух в походе умер,
Он умер из земли.
Четыре офицера покойника несут
И поют, поют, поют:
Вечная ему память!
Поп . Государь мой батюшко, Сидор Карпович,
Много ли тебе веку?
Маврух . Семдесять.
Поп (поет на церковный лад )
Семдесять, бабушка, семдесять.
Семдесять, Пахомовна, семдесять.
(Спрашивает у Мавруха .)
Государь мой батюшко,
Много ли у тебя осталось деток?
Маврух. Семеро, бабушка, семеро,
Семеро, Пахомовна, семеро.
Поп. Чем ты их будешь кормить?
Маврух. По миру, бабушка, по миру,
По миру, Пахомовна, по миру.
Поп и все (повторяют эту же фразу пением и дальше).
По миру, бабушка, по миру,
По миру, Пахомовна, по миру.
Поп (читает протяжно, по-церковному ).
На море на окияне,
На острове на Буяне,
Около столба точеного,
Веретена золоченого
Стоял бык точеной,
В ж… чеснок толченой.
Наши ребятки узнали,
К этому бычку похаживали,
Этот чеснок помакивали,
Кушанье похваливали:
– Ах, како кушанье,
Хвацко, бурлацко,
Само лободыцко!
Есть хорошо,
Да ходить с. … далеко:
За двадцать пять верст,
Ближе места не приберешь.
Дьяк (поет ).
…Тереха, брюшина поп.
Поп (читает по книге, на церковный лад ).
Муж поутру вставает,
Глаза помочил,
У жены есть попросил,
А жена мужу отвечает:
– Эка ненаедная скотина!
На работу не спешишь,
Только бьешься об еды.-
Муж жены отвечает:
– Хороша жена поутру вставает,
Благословясь, печку затопляет,
А худа жена вставает,
С бранью печку затопляет,
С бранью горшки наливает.
Хороша метла подпашет,
А худа метла по сторонам размашет.
Дьяк (поет ).
…Тереха, брюшина поп.
Поп (читает ).
Туча, молнии над нами
С дождями.
Матку подломило,
Руль оборвало,
Коршика нет.
Капитан сидит в каюте,
Лоцмана сидят на баре,
Плачут, рыдают,
Смерти ожидают:
– Ходили вместе,
Погибнем вдруг.
Действующие лица:
Степан , извозчик.
Василий , извозчик.
Семен Иванович, староста, с бляхой.
Параша , его дочь.
Иван Петрович , смотритель почтовой станции, в долгом халате.
Проезжающий купец, одет в сибирке.
Входят Степан и Василий, извозчики, и поют песню.
Экой Ванька, разудалая голова,
Сколь удалая головушка твоя,
Сколь далече уезжает от меня,
На кого же спокидаешь, друг, меня.
Входит Параша.
Параша. Здравствуйте!
Степан уходит, остается один Василий Петрович, подходит к Параше, обнимает ее и говорит.
Василий . Прасковья Семеновна! Любите ли вы меня? Если вы меня не любите, пойду распрощусь с белым светом. Верно, судьба моя такая! (Уходит.)
Параша . Василий, не ходи, Василий, воротись!
Василий Петрович. Прасковья Семеновна, любите ли вы меня? Если вы любите меня, подойдите и подайте мне правую руку.
Параша подходит и подает руку, а в это время выходит староста Семен, выпивши, и поет.
Староста.
Вдоль по улице метелица метет,
По метелице мой миленький идет.
Ах, вы тут!
Параша и Василий расскакиваются в стороны.
А, что староста! Я староста Семен Иванович. Семена Ивановича старосту знают все. Я хотя и лыком шит, но все-таки чиновный человек, по крайней мере, староста. Пойду, схожу к Ивану Петровичу, он меня попотчует. (Колотится у дома Ивана Петровича .) Иван Петрович дома?
Иван Петрович . Дома, дома, Семен Иванович, дома!
Староста. Иван Петрович! Я к тебе в гости. Ты меня попотчуешь?
Иван Петрович . Иди, иди, Семен Иванович, попотчую, попотчую.
Староста. Иван Петрович! Знаешь мою дочку Пареньку?
Иван Петрович. Знаю, знаю, Семен Иванович, хорошая девка.
Староста. Да, славная девка, Иван Петрович! Я за тебя ее замуж отдам,
Иван Петрович. Что вы, Семен Иванович, я слышал, что она за извозчика Василия выходит.
Староста. Что вы! Моя Паранька да за Василия? Да я его в солдаты отдам.
Уходит от смотрителя.
Выходит на сцену один Василий Петрович, ходит, пригорюнившись; входит Степан.
Степан. Что ж ты, Василий Петрович, пригорюнился? Точно мышь на крупу села.
Василий Петрович. Эх, Степан, как мне не горевать! Одна лошадь издержалася – куда я на одной буду извозчичать? Как я буду другую лошадь покупать?
Степан. Да ты бы сходил к дяде Семену Ивановичу денег попросил. К тому же я слышал, что ты на Параньке жениться хочешь?
Василий Петрович. Эх, Степан, не смейся, далеко она мне не ровня.
Степан. Ну, дак сходи к Ивану Петровичу. Он, наверное, вам на лошадь деньги даст.
Василий Петрович. А и правду, Степан, сходить к Ивану Петровичу. (Приходит и колотится у квартиры Ивана Петровича .) Иван Петрович дома?
Иван Петрович. Дома. А что вам нужно?
Василий Петрович. Иван Петрович, я к вашей милости. У меня вот лошадь издержалася, другую нужно купить. Не даете ли вы мне денег?
Иван Петрович. Хорошо, Василий! Только вы мне лошадь в залог приведите, да еще сапоги в залог снимите. Я и дам денег.
Василий Петрович заплакал и пошел прочь. Встречает Степана.
Степан. Ну что, Василий, смотритель дал денег?
Василий Петрович. Эх, Степан! Да он лошадь в залог требует, да и сапоги с ног велит снять.
Степан. Ах, он мерзкая харя! На, Василий, сто рублей, разживайся с богом!
В это время вбегает староста Семен.
Староста. Эй, ребята! Степан, Василий! Который поедет купца везти?
Степан. Василий! Поезжай, кстати там и лошадь возьмешь.
Василий уходит, и за стеной брякает колокольчик.
Приезжает обратно и встречает Степана.
Степан. Что, Василий, взял лошадь?
Василий Петрович . Нет, не взял, не подошла.
В это время староста кричит.
Староста. Эй, ребята, Степан, Василий! Которой купца-то вез?
Василий Петрович. Дядя Семен, я вез.
Староста. Купец деньги потерял, пять тысяч рублей. Ты не взял ли?
Василий Петрович . Нет, дядя, не взял.
Староста. Но все-таки нужно тебя обыскать.
Входит купец. Василия обыскивают – находят сто рублей.
Степан. Эти деньги у него мои: я ему на лошадь дал.
Купец. Нет, это не мои. У меня пять тысяч было, а тут только сто рублей.
Староста Василия арестует.
Степан. Василий в чем ездил-то, не остались ли деньги в экипаже.
Василий Петрович. Иди, Степан, посмотри там в телеге.
Степан уходит смотреть и возвращается с деньгами.
Степан. Дядя Семен, деньги-то здесь, нашлись.
Купец. Вот это мои деньги.
Староста. А, дак ты Василия напрасно оклепал?
Купец дает Василию пятьсот рублей.
Староста (кричит ). Василий у меня молодец, Василий хороший, я за Василия дочку Параньку отдам.
Вмешивается Смотритель.
Смотритель. Что вы, Семен Иванович, хотели Параньку за меня отдать, а Василия в солдаты сдать.
Староста. Ах ты, мерзкая харя! Да вот тебе свиное ухо, а не Паранька.
Показывает угол полы.
Смотритель убегает, и все расходятся.
04. Народная драма. Перечисленные выше драматические элементы: обрядовые земледельческие и семейные крестьянские действа, хороводные игры, виды скоморошьего творчества, церковная служба, школьный духовный театр с его интермедиями, вертепные сцены, присказки раешника, балаган и театр Петрушки — все это вместе дало необходимый драматургический материал для создания русской Д. н. в собственном смысле. Репертуар русской Д. н. невелик: всего несколько пьес с точки зрения сюжетной. Но надо принять во внимание импровизированный характер Д. н., приводящий к большому числу вариаций одной и той же пьесы. Наиболее известная русская Д. н., «Царь Максимильян», зарегистрирована свыше чем в двухстах вариантах, зачастую значительно расходящихся друг с другом.
Происхождение «Царя Максимильяна» до сих пор еще не выяснено. Некоторые исследователи, напр. В. В. Каллаш, предполагали, что пьеса эта является драматической переделкой жития мученика Никиты, сына гонителя христиан Максимильяна, подвергшего Никиту мучениям за исповедание христианской веры. Другие (П. О. Морозов и акад. А. И. Соболевский), основываясь на иностранных именах в пьесе (Максимильян, Адольф, Брамбеул или Брамбеус, Венера, Марс), предполагают, что эта Д. н. восходит к какой-либо школьной драме первой половины XVIII в., в свою очередь основанной на какой-нибудь переводной повести конца XVII, начала XVIII века. Но от этих возможных своих прототипов, повести и школьной драмы, «Комедия о царе Максимильяне и сыне его Адольфе» должна была сохранить во всяком случае лишь очень немногое — может быть только сцены, где царь-язычник требует от сына-христианина поклонения «кумирическим богам». Остальное же содержание насыщено сценами, заимствованными повидимому из каких-либо интермедий (одна уже установлена — «Об Анике-воине и борьбе его со смертью»), эпизодами из вертепа, Петрушки, а также из других народных пьес, родственных «Царю Максимильяну»: «Шлюпки», «Барина» и т. д. Сверх того текст «Царя Максимильяна» переполнен отрывками из народных песен и романсов, а также искаженными цитатами, народными 559 переделками стихотворений Пушкина, Лермонтова и др. поэтов. Как видно, импровизационный принцип использован в пьесе весьма широко. В своем первоначальном виде, в начале XVIII века, пьеса «Царь Максимильян» могла восприниматься с политической остротой: в ней (таковы предположения Щеглова, Виноградова и др.) современники могли усматривать сатиру на отношение Петра Первого, женившегося на лютеранке и боровшегося со многими традициями церкви, к царевичу Алексею (по пьесе царь Максимильян женится на «кумирической богине»).
Вторая по степени распространенности народная русская драма носит разные названия: «Лодка», «Шлюпка», «Шайка разбойников», «Атаман», один из осложненных вариантов — «Машенька». По основной своей схеме пьеса эта очень близка к традиционному зачину нескольких разбойничьих песен, часто приурочиваемых к имени Степана Разина: описывается плывущая вниз по реке (Волге, Каме) лодка с сидящими в ней разбойниками и стоящим посередине лодки атаманом. Содержание пьесы заключается в следующем: атаман расспрашивает есаула, что виднеется вдали. В разных вариантах драма осложняется вводными эпизодами, напр. заимствованиями из третьей народной пьесы «Мнимый барин», или «Голый барин». Последняя пьеса основана на популярном народном анекдоте о барине и старосте, к-рый доносит помещику, что у него все благополучно, «только... маменька померла, дом сгорел, скотина подохла» и т. д. Пьеса «Барин» представляет собою пародийную сценку барского суда и покупки барином коня, быка и людей. Повидимому пьеса возникла в среде помещичьей дворни. В пьесе «Конь», или «Ездок и коновал», правда в очень путанной форме диалога между всадником (первоначально — барином) и коновалом, тоже пародийно обрисовываются отношения к помещикам и разному начальству. Пьеса «Маврух», представляя народную переделку песни «Мальбрук в поход собрался», заключает в себе сатиру на церковное отпевание покойника и на быт духовенства. Записанная в 1926 в Заонежье научной экспедицией Государственного института истории искусств пьеса «Пахомушка» при всей внешней грубости очень интересна как пародия на традиционные крестьянские свадебные обряды и на церковное венчание (см. книгу «Крестьянское искусство севера», изд. Гос. инст. истории искусств, Л., 1927).
Со стороны своей композиции и стиля Д. н. могут быть охарактеризованы следующими чертами: построение каждой пьесы определяется очень бледно намеченным сюжетным стержнем (еще четче других стержень этот в «Царе Максимильяне», где дана по крайней мере интрига борьбы отца с сыном). В «Шлюпке», или «Лодке», предуказанные требования сюжета ограничиваются только мотивом поездки разбойников в лодке 560 и встречами по пути с есаулом, со стариками и т. п. В «Барине» дан лишь мотив комической покупки барином разных предметов и людей. В «Коне» сюжет — встреча коновала с ездоком. В «Мнимом барине» — встреча барина со старостой, комический доклад последнего о состоянии имения. Следовательно драматический интерес пьес вызывается не сложным развитием и внутренним переплетением действия, но или быстрой сменою сцен, нанизанных одна на другую (в «Царе Максимильяне»), или же просто комическим диалогом (в «Барине» и в «Мнимом барине»). Комизм диалога базируется на немногих, весьма несложных приемах. Одним из излюбленных приемов служат так наз. оксюмороны, построенные на соединении в одной или в нескольких фразах противоречащих друг другу понятий или образов, могущих создавать при этом комическое впечатление нелепости: «Я искусно лечу: из мертвых кровь мечу, ко мне приводят здравых, от меня уводят слабых» («Царь Максимильян») или: «Всех нас, добрых молодцев, перемочило, так что не оставило ни одной нитки мокрой, а все сухие» («Шлюпка»). «Мнимый барин» почти целиком построен на оксюморонах. Часто встречается также еще более внешний прием комизма — метатеза, т. е. перемена слов местами в одной или нескольких фразах, в результате чего — «барыня поколевает», «лошадь умирает» и т. п. («Мнимый барин»). Широко распространен и прием игры омонимами (т. е. одинаково звучащими, но разными по смыслу словами) и синонимами (близкими по смыслу, но отличающимися друг от друга по форме). Часто игра омонимами усиливается и облегчается мотивом глухоты одного из действующих лиц. На последнем приеме напр. основана целиком сцена с двумя стариками-гробокопателями в «Царе Максимильяне»: «Васька-старик, иди к царю. — К какому косарю? — Да не к косарю, а к царю» и т. п. Используется и прием реализации метафор (понимание их в буквальном смысле): «Это полковник? — Поднимай выше. — Так уж не тот ли, который ходит по крыше?» («Царь Максимильян»). Эти незамысловатые приемы комизма чрезвычайно контрастируют с напыщенно-витиеватой речью ряда действующих лиц, причем получаемое при этом гротескное впечатление не всегда осознается как таковое самими участниками и зрителями Д. н. В речах царя Максимильяна слышны бывают отзвуки церковной и казенно-канцелярской речи. Что касается направления сатиры в русской Д. н., то ее стрелы гл. обр. направляются, как и вообще в русском фольклоре, на две социальные группы: на помещиков и духовенство (ср. «Барин», «Мнимый барин», «Лодка», где затрагиваются помещики, и «Маврух», где выводятся попы). В некоторых вариантах «Царя Максимильяна» и др. пьес эпизодически затрагивается офицерство и сравнительно редко купечество, что, опять-таки, соответствует удельному весу 561 этих персонажей в общем сатирическом фольклоре — в сказках и песнях. Наблюдения собирателей-этнографов (Ончукова, Виноградова и мн. др.), а также анализ содержания и стиля Д. н. заставляют предполагать, что данные пьесы, возникшие, может быть, первоначально в среде школяров, наибольшее распространение получили в среде солдат и части крестьянства, отрывавшейся от деревни благодаря отхожим промыслам, тем более, что условия казарменной или же артельной жизни, предполагающие скопление в одном месте большого количества бессемейных людей, естественно способствовали созданию своеобразных театральных коллективов. Выученные в городе или на заводе пьесы разносились по деревням, включаясь обычно в число святочных забав, невольно вбирая в себя драматические элементы традиционного обрядового фольклора.
Нельзя в заключение не отметить уже довольно многочисленных опытов перенесения форм Д. н. (в частности «Царя Максимильяна») на школьную сцену (см. напр. книжку М. А. Рыбниковой «Царь Максимильян»). В последние десятилетия, особенно за годы революции, многие традиционные формы Д. н. вытеснены новыми зрелищами: клубными и иными общедоступными театральными сценами и гл. обр. кино, которые техническими усовершенствованиями затмили и кукольный театр, и балаган, и раек. Однако в еще очень многих местностях для некоторых социальных слоев традиционные формы Д. н. могли бы быть использованы в пропагандистских и политико-просветительных целях. Но практических попыток в этом направлении сделано сравнительно мало (ср. например все же настойчивую работу московских художников-«кукольников» Ефимовых). Принципиальная же возможность советского кукольного театра, насколько нам известно, не подвергается оспариванию.
04. Русская фольклорная (народная) драматургия. Для русской фольклорной драматургии характерна устойчивая фабульная канва, своего рода сценарий, который дополнялся новыми эпизодами. Эти вставки отражали современные события, зачастую меняя общий смысл сценария. В определенном смысле русская фольклорная драма напоминает палимпсест (древняя рукопись, по счищенному тексту которой написан новый), в нем за более современными смыслами стоят целые пласты ранних событий. Это хорошо просматривается в самых известных русских фольклорных драмах - Лодка и Царь Максимилиан . Историю их существования можно проследить начиная никак не ранее 18 в. Однако в построении Лодки отчетливо видны архаические, пратеатральные, обрядовые корни: изобилие песенного материала наглядно демонстрирует хорическое начало этого сюжета. Еще интереснее интерпретируется сюжет Царя Максимилиана. Существует мнение, что фабула этой драмы (конфликт между деспотом-царем и его сыном) изначально отражала взаимоотношения Петра I и царевича Алексея, а позже была дополнена сюжетной линией волжских разбойников и тираноборческими мотивами. Однако в основе фабулы лежат более ранние события, связанные с христианизацией Руси - в наиболее распространенных списках драмы конфликт царя Максимилиана и царевича Адольфа возникает из-за вопросов веры. Это и позволяет предположить, что русская фольклорная драматургия древнее, чем принято считать, и ведет свое существование с языческих времен.
Наиболее распространенные сюжеты фольклорного драматического театра, известные во многих списках, - Лодка, Царь Максимилиан и Мнимый барин, при этом последний из них разыгрывался не только как отдельная сценка, но и включался составной частью в т.н. «большие народные драмы».
Лодка объединяет цикл пьес «разбойничьей» тематики. В эту группу входят не только сюжеты Лодки, но и другие драмы: Шайка разбойников, Шлюпка, Черный ворон. В разных вариантах - различные соотношения фольклорных и литературных элементов (от инсценировки песни «Вниз по матушке по Волге» до лубочных разбойничьих повестей, например, Черный горб, или Кровавая звезда, Атаман Фра-Дьяволо и др.). Естественно, речь идет о поздних (начиная с 18 в.) вариантах Лодки, в которых нашли свое отражение походы Степана Разина и Ермака. В центре любого варианта цикла - образ народного вожака, сурового и отважного атамана. Многие мотивы Лодки были позже использованы в драматургии А.Пушкина, А.Островского, А.К.Толстого. Шел и обратный процесс: отрывки и цитаты из популярных литературных произведений, особенно известных по лубочным изданиям, входили в фольклорную драму и закреплялись в ней. Бунтарский пафос Лодки обусловливал неоднократный запрет ее показов.
Царь Максимилиан также существовал во множестве вариантов, в некоторых из них религиозный конфликт Максимилиана и Адольфа был заменен на социальный. Этот вариант формировался под влиянием Лодки: здесь Адольф уходит на Волгу и становится атаманом разбойников. В одной из версий конфликт царя с сыном происходит на семейно-бытовой почве - из-за отказа Адольфа жениться на выбранной отцом невесте. В этой версии акценты перенесены на фарсовый, балаганный характер сюжета.