Андрей Владимирович Гнездилов​ (Доктор Балу) — петербургский врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный ​доктор Эссекского университета в Англии.

Андрей Владимирович родился в 1940 году в Ленинграде.

Андрей Гнездилов: День смерти человека не случаен, как и день рождения

В 1963 году окончил Ленинградский педиатрический институт. После ординатуры переквалифицировался в психиатра. Работал в Психоневрологическом институте имени Бехтерева, а с 1973-го по 1983 год в Онкологическом институте. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1996-м докторскую. В 1990 году создал и возглавил хоспис в Приморском районе Лахта Санкт-Петербурга.

Андрей Владимирович — настоящий петербургский Сказочник, сохранивший традиции Добрых Волшебников. Андрей Гнездилов — подвижник и общественный деятель, неутомимый исследователь и «генератор» новых методов в психотерапии: сказкотерапии, имидж-терапии, терапии колокольным звоном.

Психотерапевтическая сказка Андрея Гнездилова — это бережное прикосновение к Душе человека, поддержка его на Пути, мягкая форма приобщения к духовному знанию. Взгляд Сказочника -это взгляд человека, способного понять и принять тайные стороны внутренних процессов, поддержать в добрых и духовных поисках, разделить боль и подарить радость.

Гнездилов А.В.. Аудио книгиГнездилов А.В. на видео

Книги (9)

Раздел: Сказкотерапия

В книге известного петербургского врача и сказочника собраны его сказки, помогающие людям справиться с затруднительными для них ситуациями — проблемами в семье, потерей близких, открыть в себе новые силы и обрести внутреннюю гармонию.

Встречи на дороге. Терапевтические сказки

Раздел: Сказкотерапия

Психотерапевтическая сказка — это мост между реальностями: социальной, объективной и тонкой, психической. Психотерапевтические сказки Андрея Гнездилова не просто создают эти мосты, они еще и питают наш психический мир. Они формируют более мудрое и терпимое отношение даже к тем вещам, которые мы не в силах изменить, они позволяют нам более тонко, духовно постигать смысл самых непростых жизненных ситуаций.

Лабиринты души. Терапевтические сказки

Раздел: Сказкотерапия

В книге «Лабиринты души» представлены сказки петербургского психотерапевта, Андрея Владимировича Гнездилова, известного многим как доктор Балу.

Все описанное в этих историях — реальность. Но не внешняя, а внутренняя, психологическая.

В этом сборнике немало сказок, как будто навеянных морем. Каждый вздох волны приносит новый сюжет, они накатывают друг на друга, переплетаясь в причудливом узоре.

Музыка рассвета. Терапевтические сказки

Раздел: Сказкотерапия

Психотерапевтическая сказка Андрея Гнездилова — это бережное прикосновение к душе человека, поддержка его на пути, мягкая форма приобщения к духовному знанию.

Взгляд сказочника — это взгляд человека, способного понять и принять тайные стороны внутренних процессов, поддержать в добрых и духовных поисках, разделить боль и радость.

Петербургские сновидения

Раздел: Разное

«Не знаю, как Вам, уважаемый читатель, а мне всегда было интересно узнать, какие сны видят другие люди. Но расспросы оказывались чаще всего напрасными. Кто-то говорил, что снов вообще не видит; иные признавались, что к утру забывают сновидения; те, кто помнили, редко могли передать увиденное во сне даже самому внимательному слушателю: при пересказе сновидения теряли всю свою прелесть, превращаясь в мертвых бабочек с поломанными крыльями.

И вот — эти истории. Они как живые бабочки. Крылья трепещут и переливаются, а траекторию полета трудно предсказать. Эти истории не подчиняются законам литературы. Притчи ли это, сказки или рассказы — трудно определить, к какому жанру их можно отнести». Гнездилов А.В.

Психология и психотерапия потерь

Раздел: Практическая психология

В книге известного петербургского психиатра, психотерапевта и гуманис-та А. В. Гнездилова обсуждаются, вопросы психотерапевтической помощи умирающим больным. На основе многолетнего опыта и результатов научных исследований автор анализирует ключевые моменты паллиативной медици-ны: понимание проблем и потребностей неизлечимо больного человека; фор-мирование способности вынести неизбежное страдание; медицинский конт-роль над симптоматикой терминального состояния, прежде всего — хрони-ческого болевого синдрома, принципы комплексной работы с близкими и се-мьей умирающего; использование различных терапевтических методов и ме-тодик. Также в книге обсуждаются проблема подбора кадров для работы в хос-писах и вопрос о профессиональном «выгорании» персонала.

Пути пилигримов. Терапевтические сказки

Раздел: Сказкотерапия

В сборнике «Пути пилигримов» представлено более 20 сказок известного петербургского психотерапевта и сказочника.

Сказки доктора Балу — это терапевтические сказки. Они не только перемещают читателя в загадочный и таинственный, причудливый и дивный мир сказки, но и помогают людям найти выход из сложившихся затруднительных ситуаций, разобраться в себе и обрести внутреннюю гармонию.

Путь на голгофу

Раздел: Основы психотерапии

Очерки работы психотерапевта в онкологической клинике и хосписе .

Книга «Путь на Голгофу» — это документальные очерки работы психотерапевта в онкологической клинике и хосписе.

Эта книга восполняет серьезный и общественно опасный пробел в образовании врача. Восхождение к мученическому концу жизни при умирании от рака — ее тема.

Задача книги — научить врача освобождать человека от телесных и душевных страданий, связанных с заболеванием, обеспечивая возможность свершения последнего земного деяния души, понимания, прощания, прощения и успокоения, сохраняющих работу разума до последних мгновений жизни.

Сундук старого принца. Избранные сказки

Раздел: Сказкотерапия

Все, о чем рассказывается в терапевтической сказке, — реально.

Но не в социальном, материальном мире, а в мире психического. Героями становятся наши мысли, чувства, нереализованные стремления, впечатления от взаимоотношений и путешествий. Развитие сюжета, его перипетии символически передают динамику наших переживаний. И в финале сказки происходит разрешение проблемы, обретение ответов на непростые вопросы о себе и жизни.

В данный сборник вошли лучшие — старые и новые — сказки известного петербургского психотерапевта Андрея Владимировича Гнездилова, избранные стать помощниками нашим мыслям и чувствам, желаниям и возможностям, стремлениям и ценностям.

Комментарии читателей

ГНЕЗДИЛОВ Андрей Владимирович (род. 1940)

ГНЕЗДИЛОВ Александр Владимирович

Доктор медицинских наук, профессор

Родился 8 октября 1957 года в городе Москве. Отец – Гнездилов Владимир Иванович (1923 г. рожд.). Мать – Гнездилова Галина Петровна (1930–1988). Супруга – Гнездилова Елена Федоровна (1957 г. рожд.). Дочери: Виктория (1978 г. рожд.), Александра (1981 г. рожд.), Екатерина (1984 г. рожд.), Анна (1986 г. рожд.), Марина (1987 г. рожд.). Сын – Андрей (1983 г. рожд.). Имеет десять внуков.
В медицинской среде имидж доктора нередко увязывают с наличием ученой степени, а официальное признание – со званием академика или члена-корреспондента РАМН. Это – сложившееся правило. С ученой степенью у Александра Гнездилова, что называется, выше не бывает. Он – доктор медицинских наук, профессор. Отношение к нему со стороны медицинских коллег однозначно уважительное, его признают как доктора высшего разряда. Главный же показатель класса – толпа страждущих в клинике, где он принимает с семи утра каждый день, десятки людей со всех уголков России и соседних стран. К нему идут люди, годами измученные болевыми ощущениями в позвоночнике, суставах, опорно-двигательном аппарате, головной болью… В лечении этих заболеваний доктор Гнездилов – настоящий ас.
Родители Александра Гнездилова отношения к медицине не имели, работали инженерами в области разработки систем управления летательных аппаратов. У каждого из родителей довольно сложная судьба. Отец Александра Владимировича, Владимир Иванович Гнездилов, – уроженец села Миленино Курской губернии. Пошел добровольцем в армию в 1941 году, попал в окружение под Москвой, под Вязьмой был ранен.

Из-за болезни сердца был комиссован. Мать Александра Владимировича – Галина Петровна, очень рано потеряла родителей. В годы ленинградской блокады воспитывалась в детском доме. Не дала умереть младшему брату. Они были вывезены из блокадного Ленинграда по «Дороге жизни», когда матери было 11 лет, а брату – 3 года. В дальнейшем Галину удочерила родная тетя, жившая в Москве.
Родители Александра Владимировича познакомились в годы учебы в институте, затем вместе работали.

Андрей Гнездилов: Мимо финала собственной жизни мы не пройдем

Это был довольно поздний брак. Люди они были жесткими и очень требовательными. Война, блокадное детство матери наложили отпечаток на устои в семье. Семья жила в режиме строгой экономии. Кроме Саши в семье росла сестра восемью годами младше. Родился Александр Владимирович в знаменитом роддоме имени Г.Л. Грауэрмана на Арбате, там работали лучшие медики страны, тогда еще Советского Союза. Первые три года семья жила в частном доме на Можайском Валу. В доме были страшные сквозняки, дом готовился к сносу, ремонтом никто не занимался. Переболел маленький Саша несколько раз пневмонией, у него развилась бронхиальная астма, которая преследовала его все детство. Получая модную в то время гормональную интенсивную терапию, был привязан к медикаментам. Еще в школьные годы он понял, что с этим надо кончать. Стал интенсивно заниматься спортом. Выбрал для себя бег. Когда он начинал бежать, у него синело лицо, первые 500 метров бежал с признаками удушья, потом бежать становилось легче, и к 10-му километру розовый и счастливый возвращался домой. Так он боролся с тяжелым недугом. До 35 лет Александр Владимирович бегал марафонскую дистанцию, ежедневная пробежка – до 10 километров.
Перенеся тяжелый недуг, в 8-м классе он твердо решил поступать в медицинский институт. Родители-технари жестко муштровали его, требовали, чтобы он хорошо учился. Трудности у него были только с точными дисциплинами. Зато к моменту окончания школы он был прекрасно подготовлен по химии, биологии – этими предметами он увлекался в школе. Писал он достаточно грамотно, по физике несколько месяцев занимался с репетитором и достиг того объема знаний, который требуется для поступления в вуз. В 1974 году успешно сдал экзамены во 2-й Московский государственный медицинский институт имени Н.И. Пирогова (МГМИ). Начиная с 3-го курса учился с удовольствием и легко, когда ушли дисциплины, которые не были востребованы в медицине. Началась специализация, появились такие дисциплины, как пропедевтика, составляющая основы, предшествующая более глубокому и детальному изучению других дисциплин. С 1977 года после сестринской практики Гнездилов стал подрабатывать медбратом в отделении реанимации НИИ проктологии. Там он познакомился с будущей супругой Еленой Федоровной Гурычевой, которая работала медсестрой в операционном блоке. Подружились, состоялся ранний студенческий брак.
Уже тогда он решил стать анестезиологом-реаниматологом, а работа в НИИ проктологии помогла ему приобрести первые практические навыки работы с больными, особенно самыми тяжелыми. Это был довольно насыщенный и тяжелый период в его жизни. Необходимость заботы о семье вынуждала его совмещать работу сразу в нескольких местах. Все заботы о детях взяла на себя Елена Федоровна. Она дала возможность Александру Владимировичу творчески развиваться, заниматься интересным делом, стать уникальным врачом. Учась во 2-м МГМИ, с особым интересом он занимался любимыми предметами: нормальной физиологией, терапией, фармакологией, неврологией, анестезиологией-реаниматологией. Окончив институт, он имел навык в ряде медицинских манипуляций, в реанимации.
В 1980 году Гнездилов был зачислен в клиническую ординатуру по анестезиологии и реаниматологии во Всесоюзный научный центр хирургии (ВНЦХ) Академии медицинских наук СССР (в то время Всесоюзный НИИ клинической и экспериментальной хирургии Минздрава СССР). В 1978 году было организовано отделение плановой микрохирургии, организовывался коллектив молодых энтузиастов-хирургов: научных сотрудников, аспирантов. Там только развертывались работы по микрохирургии. Первым учителем Гнездилова был Всеволод Анатольевич Светлов, кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник, обучивший его основам анастезиологии-реаниматологии. Большая часть времени пребывания Гнездилова в ординатуре была отдана работе в отделении микрохирургии.
Это была очень интересная, продуктивная работа. Появились первые дети, которым реплантировали нижние конечности после поездных травм, после производственных травм, отморожения, ожогов у взрослых. Трансплантация лоскутов, восстановление нервов, сосудов, мышц, свободная пересадка мышц с микрохирургической техникой, пересадка органов и тканей – все это являлось полем деятельности в микрохирургии. Проводились многочасовые операции. Самая длительная операция, в которой участвовал А.В. Гнездилов, длилась 21 час. Операция в пределах 10 часов была нормой. Было огромное желание стать профессиональным анестезиологом-реаниматологом. «В интенсивной терапии, – считает Александр Владимирович Гнездилов, – я сторонник того, что любой выпускник медицинского ВУЗа должен какое-то время отработать в отделении реанимации. Это учит навыкам манипуляций, учит не бояться тяжелых больных. Ты имеешь к ним подход, ты трудностей не боишься. За короткий срок оказываешь больному действенную, эффективную помощь, результат которой ты видишь сразу».
С 1982 года после окончания ординатуры Гнездилов работал врачом в отделе анестезиологии ВНЦХ, преимущественно в подразделении, обеспечивающем анестезиологическую помощь при микрохирургических операциях. За семь лет работы Александр Владимирович овладел всем арсеналом анестезиологической и реанимационной помощи, кроме только анестезии пациентов в кардиохирургии, и в первую очередь методами проводниковой анестезии, что сыграло большую роль в дальнейшей его работе. Работа реаниматолога живая и интересная, но до определенного возраста, как считает Гнездилов. Ему вдруг стало неинтересно, скучно. Хотелось лечить пациента с нуля, вести его как лечащий врач от момента острого периода до выздоровления. Одновременно с основной работой он стал интересоваться вопросами лечения острой и хронической боли. Однако анестезиологических навыков оказалось недостаточно – лечение боли требует мультидисциплинарного подхода и знаний травматологии: ортопедии, неврологии, терапии, рентгенологии. Кроме того, потребовались и знания нетрадиционных методов лечения: мануальной терапии, рефлексотерапии… К этому времени Гнездилов самостоятельно обучился некоторым приемам мануальной терапии. Помог ему в этом его одногруппник Геннадий Иванович Демидов, работающий в Курске врачом-реабилитологом. Удивительный, увлеченный человек с совершенно нестандартным мышлением, который для изучения китайской медицины, чтобы читать трактаты в подлиннике, самостоятельно выучил китайский язык.
Огромную помощь и поддержку Гнездилову в овладении нетрадиционными методами лечения оказало знакомство и сотрудничество с профессором В.Н. Цибуляком. В 1976 году профессор В.Н. Цибуляк первым в стране создал отделение терапии болевых синдромов, где под его руководством проводились серьезные научные исследования, осуществлялась разработка новых методик борьбы с болью. Гнездилов был оформлен на полставки в отделение физиотерапии отдела терапии болевых синдромов. Состоялись совместные с В.Н. Цибуляком работы и задумки, были опубликованы интересные публикации.
В 1988 году в стране появились первые медицинские кооперативы. Приходилось подрабатывать по выходным дням, работая в качестве мануального терапевта. Число пациентов за прием доходило порой до 150 человек. Необходимо было материально обеспечивать семью. В семье Гнездиловых подрастало уже шестеро детей.
В 1989 году Александр Гнездилов защитил кандидатскую диссертацию, посвященную тактике инфузионной терапии при длительных микрохирургических вмешательствах (продолжительностью от 8 до 21 часа), а в 1991 году получил приглашение в Центральный НИИ протезирования и протезостроения на должность старшего научного сотрудника отдела анестезиологии и реанимации. Это тот институт протезирования, где впервые был разработан и внедрен биоэлектрический протез кисти, были созданы протезы механической руки. Перед Гнездиловым была поставлена задача – поставить службу реанимации в институте таким образом, чтобы не было боязни за летальный исход больного при совершении любого объема оперативных вмешательств. А потом была предоставлена возможность заниматься лечебной болью. В течение полугода он поставил службу реанимации на должный уровень, сменив полностью персонал, набрав молодых врачей и медсестер. Когда работа в операционной реанимации была поставлена на поток и не было сомнений о дальнейшей судьбе больного в послеоперационном периоде он реализовывал свою мечту – занял лечебной болью.
В 1992 году Гнездилов создал в институте отдел анестезиологии и функциональной реабилитации, объединяющий отделения анестезиологии-реанимации, физиотерапии и кабинет рефлексотерапии и лечебной физкультуры. Научный коллектив под его руководством занимался разработкой методов терапии болевых синдромов у больных ортопедического профиля, обеспечением операций и реабилитацией пациентов в послеоперационный период. При этом основной упор делался не только на само лечение, но и на профилактику боли с разработкой комплекса специальных методов. В этих целях отдел тесно сотрудничал с ортопедическими отделениями, в частности проводил совместное лечение больных с фантомно-болевыми синдромами, вертеброгенными головными болями.
Под руководством Гнездилова разработали специальные диагностические нейрофизиологические методики объективизации и интенсивности боли. В результате удалось создать систему работы на основе тесного сотрудничества травматологов, анестезиологов, рефлексотерапевтов, физиотерапевтов, специалистов по лечебной физкультуре, специалистов по функциональной диагностике, что позволило успешно проводить диагностику лечения, его контроль и реабилитацию больного на всех этапах нахождения его в клинике.
В 1999 году Александр Владимирович защитил докторскую диссертацию по диагностике и терапии фантомного и вертеброгенного болевых синдромов. В этой работе Гнездилов реализовал комплексный подход к лечению боли на основе традиционных и нетрадиционных лечебных методов, разработал электрофизиологические методы диагностики и контроля эффективности терапии боли.
В 2001 году Гнездилов перешел в Российский научный центр хирургии РАМН на должность заведующего отделением терапии болевых синдромов, где продолжает работу в области изучения болевых синдромов и интегративной медицины. В 2004 году он получил ученое звание профессора. Под его руководством сложился коллектив единомышленников. Все сотрудники понимают, что такое боль и как к ней подходить, у каждого свой метод. Задача отделения не просто снятие боли, а дальнейшее наблюдение за пациентом, профилактика боли и реабилитация как конечный этап лечения. Каждый пациент, приходящий в отделение со своей проблемой, получает консультацию на проводимое лечение. Он моментально получает консультацию необходимого ему специалиста, которые выясняют источник боли, воздействуют на причину заболевания. Боль является критерием оценки эффективности работы врача. Она требует особого подхода и усилий различных специалистов, которыми располагает отделение. Профессор Гнездилов – это врач который эффективно может работать с любым пациентом.
Помимо научно-практической деятельности он с 1980 года активно участвует в работе Московского научного общества анестезиологов и реаниматологов, а также Российской межрегиональной общественной ассоциации «Общество по изучению боли», членом организационного комитета которой является с 2000 года. Он также – член оргкомитета ассоциации и журнала «Регионарная анестезия и лечение острой боли».
Основные достижения Гнездилова обобщены в его многочисленных публикациях и научных работах, основными из которых, являются: «Анестезиологическая тактика инфузионной терапии при длительных реконструктивных и пластических операциях с микрохирургической техникой», «Дифференцированная комплексная фармакотерапия фантомно-болевого синдрома после ампутации конечности», «Методы лечения болевого синдрома у больных с ампутированными конечностями и патологией позвоночника
Методические рекомендации», «Современные принципы мультидисциплинарного лечения боли в ортопедической клинике», «Ноцицентивные рефлекторные реакции мышц верхней конечности у человека», «Методы лечения болевого синдрома у больных ортопедического профиля. Методические рекомендации», «Современные принципы лечения хронической боли в комплексной реабилитации пациентов с патологией опорно-двигательного аппарата», «Техника электронейромиографической диагностики в современной клинике»…
За последние четыре года им опубликовано 45 статей по дальнейшему исследованию болевых синдромов и интегративной медицине.
В 2008 году А.В. Гнездилов награжден орденом Гиппократа, который был вручен ему в зале Славы на Поклонной горе.
Постоянных увлечений у него нет. Любит хорошую музыку. Ценит живопись импрессионистов и русских художников начала XX века. Главной книгой для него является Библия.
Он любит животных – раньше держал ризеншнауцеров, малую длинношерстную таксу, в настоящее время – среднеазиатскую овчарку.
Живет и работает в Москве.

Холодный серый Петербург. Здания, улицы, окна. Утро, путь на работу, толчея. Суета будней. Дом, телевизор, спать. Снова утро. Иногда кажется, что быт – единственная возможная форма существования. Как говорит Гришковец: «Так договорились раньше, я в этом не участвовал. А теперь приходится эти правила соблюдать».

Когда я была маленькая, мне приснился сон, будто в моей комнате, такой привычной и изученной вдоль и поперек, есть крохотная дверь. Стоит только наклониться, заглянуть под стол, и можно увидеть ее, отворить и войти в сказку. Еще долгое время потом наяву я изучала стену, миллиметр за миллиметром, надеясь увидеть хотя бы контур той волшебной дверки. Я не нашла ее, но осталось детское желание найти вход в волшебную страну, в которой можно удивляться, восторгаться, прикасаться к чудесам.

Прошло время, и желание сбылось. Я познакомилась с удивительным человеком, который умеет дарить взрослым людям детское ощущение счастья. Это – Андрей Гнездилов, известный как Доктор Балу…

Лестница в этом доме закручивается спиралью, я преодолеваю семь витков пешком, поднимаясь на самый верх, в старинную мансарду, здороваюсь с хозяином, который встречает меня, почтительно приподняв цилиндр, переступаю порог, и уже в который раз меня охватывает чувство нереальности. Только что была улица, холодный ветер, час пик в метро, бесконечно хмурые лица, а тут – все по-другому. Старинный чудный мир. Музей, в котором можно потрогать любую вещь. Декорации спектакля, в котором каждый гость исполняет свою роль. И все роли – главные.

В передней - сотни кукол. Они устремляют взгляд на меня, приглашая совершить путешествие по этой уникальной квартире. Хозяин заводит чудной инструмент - полифон, его звуки наполняют квартиру, в моих руках – прекрасная кукла, и я вместе с другими гостями пересекаю порог комнаты, посреди которой накрыт стол, окруженный стульями с высокими резными спинками. К нам относятся здесь с королевским почтением. Мне не терпится увидеть, кем каждый из нас окажется в этот вечер? Прекрасной дамой и рыцарем, тореадором или танцовщицей Фламенко, королевой или пажом, гусаром или амазонкой, жрецом или Наполеоном? Здесь возможно все. И от этого предвкушения чуда сладко, как в детстве, начинает вибрировать в животе, и по спине рассыпаются мурашки.

Гости, затаив дыхание, слушают удивительные истории Доктора Балу, наблюдают, как солнце заходит за петербургские крыши, как пляшут языки пламени в старинном камине. Играет музыка, звуки колоколов и буддистских чаш словно раздвигают пространство. Шуршат бархат и парча, щелкают шпоры. Мы перестали быть современными людьми, которые вечно спешат, опаздывают, пытаются ухватить за хвост исчезающее ощущение счастья. За столом сидят те, кому некуда торопиться. Время словно сгустилось вокруг.

Есть загадочная притягательность в том, чтобы примерить на себя разные эпохи (а в этом доме возможно даже такое). «А вдруг, попадет, вдруг, это мое, то самое! Все совпадет, и я вспомню о том как…Как когда-то, каких-нибудь три столетия назад, эх, кружила я головы кавалерам! Или в глубокой древности Египта жрицей совершала магические ритуалы. А может быть, в начале двадцатого века в обществе поэтов и художников, сидя на том самом стуле с высокой резной спинкой, курила сигарету в длинном мундштуке, и теребила правой рукой длинную бархатную перчатку с левой руки…

Все становится возможным под этой крышей. Расходятся гости. На улице – ветер. В метро – усталые люди. Только те, кто спустился по спиральной лестнице в семь витков, знают теперь, что мир не ограничивается привычной суетой под названием «дом-работа-диван-телевизор», что на свете существует волшебная дверь, и пройдя сквозь нее, возможно прикоснуться к обыкновенным человеческим чудесам, которые вот уже много лет творит петербургский сказочник – Доктор Балу.
И, если жизнь в который раз одолеет чередой забот, можно будет вернуться в его удивительную мансарду, чтобы снова разжечь в своем сердце огонек радости.

В 1990 году в пригороде Санкт-Петербурга, в поселке Лахта, врач-психиатр Андрей Гнездилов создал первый в России хоспис, руководствуясь принципом, что если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь. Поэтому девизом хосписа стали слова: «Если невозможно прибавить дней к жизни, прибавьте жизни к дням».

«Мы давно хотели пригласить Андрея Владимировича в Москву, чтобы он познакомил нас со своим взглядом на важнейшие вопросы бытия: жизни и смерти, подготовки к смерти, – начал свое выступление научный руководитель факультета психологии профессор Борис Сергеевич Братусь. В 1990-е годы среди всей этой разрухи и трудностей хоспис, который открыл Гнездилов, был принципиально новым поворотом в медицине, новым типом отношения к человеку».

Хоспис №1 “Лахта”
Фото: Андрей Петров/mitropolia.spb.ru

Тем, кто в буквальном смысле «рукоположил» Гнездилова в профессию, был советско-польско-английский журналист Виктор Зорза. Он сам сыграл большую роль в развитии хосписного движения в мире, правда, не на волне какого-то общественного интереса к этой проблеме, а по личной причине. Его дочь была онкобольной. Она тяжело и долго умирала, а последние свои дни провела в одном из английских хосписов. После смерти Джейн, Зорзе написал книгу о ней и приехал в Россию, в том числе чтобы исполнить последнюю волю любимой дочери: открывать по всему миру хосписы. В России журналист познакомился с Гнездиловым, которому начал активно помогать.

Сегодня доктор-сказочник своими терапевтическими сказками одним облегчает боль, другим помогает примириться с будущим. «Одно дело соучаствовать, а другое – уметь прийти к человеку в его полной беспомощности, в его покинутости, одиночестве, – завершил свое выступление профессор Братусь. – Именно в этом и стоит главная заслуга Гнездилова».

Смерть – самая большая тайна

«Мы начинаем осознавать мир лишь тогда, когда перестаем обозначать действительность в терминах и смотрим на нее не с точки зрения стереотипов, а с позиции сердца, – начал свое выступление Гнездилов. – Только тогда становится очевидно, что смерть – самая большая тайна, которая таит в себе много нового».

Вспоминая свое знакомство с художниками-скульпторами, в мастерских которых Гнездилов много бывал, он отметил одну особенность: неразлучность жизни и смерти. «Как бы ни старались художники изобразить смерть, они неизбежно изображают ее через жизнь. Эта двойственность смерти всегда присутствует и всегда поражает. При этом смерть всегда и в первую очередь имеет негативный смысл для нас, ведь с ней связаны лишения, горе потери. Но если вы возьмете русские народные сказки, то обнаружите, что бессмертием в них обладает только злая сила.

Было немало писателей, пытавшихся описать состояние человека, достигшего бессмертия. Но в этом случае человек, который постоянно живет и не умирает, события жизни которого повторяются, а свежесть чувств исчезает – сознает свою жизнь как проклятую. И здесь негатив смерти более обнажен, чем позитив. Человек всегда видит смерть не саму по себе, а через те изменения, которые она приносит». Эту установку и хотелось изменить Гнездилову, его единомышленникам, с которыми вместе он создавал хоспис в поселке Лахта.

Знаменательно то, что на выбранном под хоспис месте когда-то стояла больница для бедных, выстроенная Фермор-Штейнброками – аристократическим семейством, переселившимся из Швеции и служившим еще Петру Первому. Так символически будто произошла передача эстафеты милосердного служения и помощи нуждающимся и безнадежным больным.

«Хоспис стоит на берегу Финского залива, что лишний раз помогает понять, как важно человеку быть рядом с природой. Ведь когда человек умирает на природе, то будто происходит какая-то гармония, о которой писали еще древние греки – продолжает профессор. – Первый наш опыт был связан с одним стариком. Он тяжело умирал. Рядом с ним были его жена и дети. Они видели, как он страдает, мучается, и страдали вместе с ним, не в силах облегчить его положения.

Нам пришла в голову мысль принести им Евангелие, чтобы читать вслух. Вскоре стало ясно, что старик умер. Семья выходила от него, стараясь не шуметь. И было ощущение, что они перенесли его смерть не как утрату, а как таинство. Как будто бы они были утешены словами, которые читали ему, благодаря которым были включены в определенный ритм окружающего мира».

Несделанные открытия

Греческий философ Гераклит сравнивал смерть с рождением и говорил, что человек, когда умирает, одновременно рождается. «Это выражение “смерть-рождение” на самом деле очень глубокое. Когда мы думали о том, как облегчить работу персонала в хосписе (эта работа требует особого напряжения и может вылиться в выгорание), то решили отправить часть сотрудников в роддом. И интересно, что чувство тяжести от бессмысленности страдания умирающих прошло у наших сотрудников, когда они увидели рождающихся детей. Я сам до сих пор вспоминаю лица рожениц. Ты видишь их светящиеся глаза после родов, это такая красота. Ее можно также заметить, когда человек уходит, страдания его оставляют, а глаза остаются открыты.

У Гераклита есть еще одно выражение, которое мне вспоминается: «Человек в смертную ночь свет зажигает себе сам; и не мертв он, но жив, сомкнув очи; и соприкасается он с мертвым – дремля, бодрствуя – соприкасается с дремлющим». Заподозрить Гераклита в игре слов невозможно. Наоборот, его слова дают такую поддержку и обещают открытия, которые еще не сделаны».

Моление Иисуса Христа в Гефсиманском саду

Побудьте со мной

«Когда Христос находился в Гефсиманском саду, то просил учеников побыть с ним. Они говорили ему в ответ «да-да», но снова засыпали, – продолжает Гнездилов. – Слова «побудьте со мною» по сути являются основой хосписного движения. Если такая Величайшая Сущность нуждалась в помощи простых рыбаков, то насколько каждый из нас нуждается в такой помощи, чтобы с ним посидели, чтобы облегчили этот «переход»?

А переход часто бывает очень страшным. Люди протестуют. В этот миг, когда происходит жесточайшая борьба, человек чувствует себя одиноким, больным и отверженным. Как вывести его? Как помочь ему? Этот вопрос «что делать?» очень ясно звучит в стихах А.С. Пушкина:

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья –
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

В этих словах присутствует противоречивость и истина одновременно. Действительно, мы все стремимся к Вечному Началу, но ощутить его не можем. Однако это стремление выводит человека в особое состояние, особое пространство. Психологи знают, что пространство бывает различным. И особенно болезненно пространство болезни. Само страдание заставляет человека смещать уровень его восприятия. Про такое состояние говорят: «сошелся клином белый свет».

Личное пространство человека всегда требует особого ухода. Увы, у нас совсем не придают значения глубоким потребностям больного.

Но есть и еще одно наблюдение, имеющее отношение к нашему разговору. Какими бы ни были медицинские учреждения, даже если они созданы под самой благородной эгидой, внутри них дух чистоты всегда соседствует с духом одиночества и боли. Наверное, поэтому, приходя в больницу, мы редко чувствуем себя здесь уютно. В больнице нет родных стен, родных людей, которые поддерживают, среди которых человек хотел бы умереть. И пусть некоторые к этому и стремятся, но я уверен, никто не хотел бы умереть в хосписе».

Боль. Наказание или искупление?

Однажды доктор Гнездилов шел по хоспису и увидел женщину, лицо которой было искажено. Руками она крепко сжимала виски, явно мучась от головной боли. Врач спросил ее, что случилось и что болит?

– Не обращайте внимания, доктор, – ответила та.

– Как же так, я здесь, чтобы помогать вам.

– У меня не так болит, но мне кажется, что вместе с болью из меня выходит всё дурное.

Боль и болезнь, по словам Гнездилова, имеют один корень. Это важно понимать, когда рассуждаешь о природе болезни. Профессор убежден, что мы часто воспринимаем болезнь как наказание за грехи, за неправильное поведение, но при этом забываем, что боль бывает не только наказующая, но искупляющая.

«И хотя эта мысль спорна, тем не менее, нужно допускать, что когда больной зовет на помощь, не всегда это искреннее желание попасть в руки врача и быть исцеленным. Некоторые люди, которые сознательно отвергают смерть, подсознательно ее как-то ищут. И часто это бывает желанием уйти из жизни через страдание, через преодоление каких-то границ».

Андрей Владимирович Гнездилов
Фото: vk.com/club479029

О чем стоит молчать?

Описать то, что испытывает человек перед смертью, сложно. Но Гнездилов уверен, что человек всегда чувствует ее приближение. «В зависимости от убеждений людям то ангелы являются, то белые женщины, – рассказывает он. – А бывает, у людей рождаются странные просьбы, которые в обычных медучреждениях не приняли бы во внимание. Например, положить на пол или дать очень много воды. Но погружая руки и лицо в воду, человек получает вдруг огромное наслаждение и утешение. И мы понимаем, что связь с силами природы помогает перенести человеку те или иные трудности.

При этом трудностей много. В наше время увеличилась возможность контактов, но все эти контакты стали менее ценными. Вы не всегда найдете человека, который, например, согласится разделять с вами ваши печали. Зато прогнозы делать мы все мастера, и часто та внутренняя картина болезни, которую мы имеем, формируется через близких, выходящих из кабинета врача с едва скрываемыми слезами. Разговор с больными, ожидание врача, взгляды родственников – всё это способно сыграть трагическую роль для больного».

Гнездилов вспомнил яркий пример из его практики. Одной онкобольной была сделана радикальная операция по удалению рака груди. Всё прошло успешно и рецидив никак не грозил пациентке. После операции ее взял на перевязку молодой врач, который имел привычку поджимать губы. Из его кабинета женщина вышла вся в слезах, убежденная, что поджатые губы были едва скрываемым сочувствием врача к ее состоянию. И хотя окружающие утешали женщину, всё было тщетно. К вечеру того же дня у нее случился инфаркт, в результате которого она умерла.

По мнению профессора Гнездилова, сегодня это одна из острейших и требующих обсуждения проблем, стоящая перед онкологами, психологами, сотрудниками хосписов: что и как говорить больному?

«Услышать больного, услышать его жалобы – очень важно. Иногда достаточно человека взять и держать за руку. Это совсем не простой жест, иной раз он передает больше информации, чем разговор. Прикосновение руки к руке помогает не чувствовать себя одиноким. Поймите, люди плачут не от того, что болит, а от того, что они одиноки, к ним не подходят, ими брезгуют». Иногда, когда конец уже неизбежен, больные просят обнять их в момент умирания. «Но даже ради этого одного объятия можно прожить целую жизнь, – уверен Гнездилов. – Потому что принятие одного человека другим очень дорого стоит».

Доктор-сказочник Андрей Гнездилов работает с тяжелобольными и умирающими людьми уже много лет. У их постелей он рассказывает сказки. Было время, когда сказки его носили скорее назидательный характер. Подмечая черты, особенности человека, доктор переносил их в сказочное повествование.

«Сейчас я стараюсь больше узнать о жизни человека, – поясняет профессор. – Дело в том, что многие не находят в собственной жизни ничего достойного внимания, чтобы даже вспомнить об этом. И тогда я расспрашиваю, пытаюсь угадать их жизнь, ищу, было ли что-то прекрасное в жизни пациентов.

Интересно, что в разные дни люди по-разному оценивают свою жизнь. Но тяга к прекрасному, в конце концов, позволяет всем увидеть героизм в том, когда человек встречает смерть. Как бы ни было нас много, но каждому из нас придется по одному входить в эти Ворота. И здесь всегда важно, чтобы хоть что-нибудь, хоть пылинка из сказочного арсенала упала на плечи умирающего человека и осветила то, что в действительности делает жизнь прекрасной и героической.

Я знаю, что через сюжетные сказки, рассказывая историю человека, где он был прекрасен, или слаб как ребенок и нуждался в помощи, всегда можно раскрыть настоящее, которое оправдывает и будущее, и прошлое».

Гнездилов Андрей Владимирович, Санкт-Петербург

Врач-психиатр, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета (Великобритания).

Профессор Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова, эксперт по оценке экзистенциальных и терминальных факторов болезни Клиники внебольничной психотерапии и реабилитации Национального медицинского исследовательского центра психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева. Консультант хосписа №1 «Лахта» (Санкт-Петербург).

Председатель Ассоциации онкопсихологов России.

В 1963 году окончил Ленинградский педиатрический институт. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1996-м докторскую.

После ординатуры переквалифицировался в психиатра, работал в СПб НИПНИ имени В.М. Бехтерева (сейчас - Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева)главным научным сотрудником. С 1973 по 1983 год работал в Онкологическом институте. В 1990 году создал и возглавил первый в России хоспис для онкологических больных в Лахте (Санкт-Петербург).

С 2000 по 2005 год возглавлял отделение гериатрической психиатрии (психиатрии пожилого возраста) СПб НИПНИ им. В.М. Бехтерева. Под его руководством отделение работало над темой качества жизни психически больных позднего возраста, разрабатывалась комплексная система медико-социально-психотерапевтический коррекции, направленная на стабилизацию состояния геронтопсихиатрических пациентов после выписки из клиники и адаптацию к социальной реальности.

Основные научные и практические интересы: психосоматические расстройства, психические расстройства умирающих больных, психиатрическая помощь в условиях работы хосписа, творчество.

А.В. Гнездилов - создатель новых методов в психотерапии: суппортивной, паллиативной и терминальной психотерапии, сказкотерапии, имидж-терапии, терапии колокольным звоном.

Экзистенциальное интервью

1. Как бы Вы на основе своего опыта определили миссию психологии в современном мире?

Психология - это наука, необходимая людям. Ещё в древности целители старались давать рекомендации, исходя из особенностей характеров обратившихся к ним людей. Современная психология пронизывает всё: к психологам обращаются не только люди, имеющие проблемы в личных отношениях, но и бизнесмены сейчас активно используют психологию, понимая, что без неё они как слепые щенята. Экзистенциальная психология помогает человеку осознать смысл своей жизни. Осознав, для чего ты живёшь, ты сможешь без особого ужаса встретить не только трудности жизни, но даже смерть. Опираясь на свой опыт работы в хосписе, я вижу что люди, у которых есть время подумать о жизни и смерти, могут осмыслить смерть, примириться и найти свое место рядом с теми, кто ушёл.

Мы в хосписе заботимся о психологических, социальных и духовных нуждах людей. Некоторые люди хотят разделять духовность и психологическую науку, не признавая, что они связаны. Отход от канонов веры, от культуры, в которой человек рос веками, приносит науке только вред. Наша страна проходит через различные кризисы, во время которых духовное начало освещает путь и помогает людям жить. В книгах великих русских писателей Толстого, Достоевского, Куприна, Чехова ярко выражено русское духовное начало, вместе с тем, они пронизаны психологией. Психологию и духовность невозможно разделить.

2. Что бы Вы могли посоветовать молодому психологу?

Я не теоретик, а практик. Мне кажется, что начинающий психолог должен задаться вопросом о смерти и хотя бы несколько раз увидеть умирающего человека.

Когда я во время учебы работал дежурным врачом, я пришёл в палату, в которой лежал умирающий шестилетний мальчик. Его родители были в другом городе, он лежал один - других детей отселили, чтобы не травмировать их присутствием при его смерти. Я спроосил его, что я могу для него сделать. Он сразу раскрылся, потянулся ко мне и сказал: «Дяденька, расскажите мне сказку». Я взял ребёнка на руки, начал рассказывать и почувствовал, что он уходит в иной мир. Хотел позвать медицинскую сестру, зная, что это не поможет, но он пришёл в себя и очень просил рассказывать сказку дальше. И я рассказывал о золотой карете, пажах, Короле и Королеве, которые встретят его в волшебном замке. Ребёнок умер у меня на руках, а я боялся прервать рассказ, потому что не был уверен, что он меня уже не слышит...

Соприкосновение со смертью в реальности - это очень важный опыт. Да, все мы знаем о том, что когда-то мы умрем, и нас здесь больше не будет, но одно дело - знать интеллектуально, а приобрести опыт соприкосновения - это совсем другое. Осознание смертности побуждает нас к осознанию себя в этом мире, к познанию мира. Люди называют это разными словами, но смысл один.

Если говорить о работе психолога в хосписе - мне близка идея раненого целителя, который благодаря своей боли становится чутким к нуждам других. Мы так отчаянно боремся с болезнями, но если мы понимаем смысл этих болезней - для нас открывается новый мир. У меня много болезней, я мирюсь с ними, осознавая, что, лишись я этого страдания, которое часто приходится испытывать, я был бы более ограниченным, менее чувствительным человеком. Страдания помогают мне понимать других, ценить красоту окружающего мира. Поэтому не только психолог в хосписе, но любой психолог, любой врач должен быть чутким. Как говорил Парацельс «Придет время и каждый врач должен стать лекарством для больного». Вы представляете, как высока планка! Ты можешь прийти к человеку, не имея лекарства для облегчения его боли, но если, уходя, ты уносишь частичку его боли с собой, то ты - врач. В этом высокий смысл работы людей, которые врачуют тела и души.

3. Что для Вас любовь, в широком смысле этого слова?

Для меня любовь - это, прежде всего, тайна. Мудрецы говорили о любви как о самом высшем чувстве и о том, что Вселенная создана любовью. Очень странно соединять физические, химические явления с нравственными законами, но источник жизни - в любви. Когда мы начинаем думать о том, что не только Бог нужен нам, людям, но и о том, что мы нужны Богу - это нельзя выразить словами... Детство мое было овеяно стихами Рабиндраната Тагора, благодаря им я начал осознавать, что Бог - это, прежде всего, любовь. Когда ты постигаешь, что во всём окружающем мире присутствует разум, который приводит в действие сложнейшие законы мироздания, ты молчишь и преклоняешь колени. Можно принимать этот мир как дар, который приносит нам любящее сердце Бога.

4. Как Вы относитесь к смерти?

В хосписе я часто соприкасаюсь со смертью других, я что-то знаю о ней, но если говорить о себе самом - я боюсь смерти. Это область неизведанного и это меня пугает.

Я вспоминаю умирающую женщину, с которой я однажды разговаривал в хосписе. Она очень удивила меня тем, что совсем не боялась смерти. Она сказала: «Я прожила счастливую жизнь - я вышла замуж по любви, родила любимую дочку, понянчила внучку. Я узнала все, что мне нужно узнать о жизни, а теперь я хочу узнать что-то большее о смерти». Смерть так трагична потому, что мы теряем этот мир, близких, но если человек верит в то, что смерть - это как маска, которую он снимает, а под ней оказывается другая жизнь, он обретает новое отношение и к жизни, и к смерти.

Я общался с Натальей Петровной Бехтеревой. Мы не раз дискутировали о том, чем является переживание иной жизни у тех людей, которые вышли из состояния клинической смерти - галлюцинацией или опытом, который мы пока не можем объяснить. Она полагала, что это только галлюцинации, но когда у Натальи Петровны случилась беда - умерли её муж и пасынок, она поделилась со мной, что когда она была в отчаянии, ей открылся иной мир. Она видела, чувствовала, слышала его, но сказала, что не может передать эти ощущения окружающим: «Для того чтобы они поняли меня, они должны тоже пережить это состояние».

5. Сфорулируйте, пожалуйста, главное, что Вы поняли в этой жизни.

Честно говоря, страшно задавать себе этот вопрос. Моя жизнь всегда была пронизана воображением - я искал красоту, которая отвечала бы зову моего сердца. Поэтому мне одновременно и легко, и тяжело жить.

Легко жить - потому, что я всегда умел мечтать, мне не нужно было присваивать себе чужое: в фантазии я мог получить все, что угодно. Я люблю читать сказки и считаю, что люди слишком мало пользуются своим воображением, которое скрывает в себе огромные богатства. Ведь детство - это лучший период жизни человека, потому что он фантазирует, творит миры. Величайший дар Бога человеку заключается в том, что каждый из нас находится в своем собственном мире. Внутренний Ребёнок продолжает жить в каждом выросшем человеке, и именно он помогает людям пройти через все испытания, которые встречаются в жизни.

Тяжело жить - потому что, спустя время, я оглядываюсь назад и задаюсь вопросом о том, сделал ли я всё, чтобы реализовать то, что мне бы хотелось, желаю исправить ошибки... Спрашиваю себя, правильно ли я воспользовался временем своей жизни, не заслонила ли для меня моя любовь к сказочной реальности какую-то другую реальность этого мира, которую я ещё не успел познать.

Участие в конкурсе «Золотая Психея»

• «Процессуальная сказкотерапия в Замке Доктора Балу» , мастер-класс (в номинации «Мастер-класс года для психологов», 2018 г.), участник
• «Cоздание и обеспечение работы службы по оказанию комплексной паллиативной помощи неизлечимым больным и их близким в условиях хосписа» , (в номинации «Вклад в развитие единого профессионального психологического сообщества России», 2009 г.), номинант

августа 2013

Доктор сказочных наук

Когда приходишь в гости к сказочнику, как начать разговор? Все заготовленные вопросы кажутся не к месту. У старинного приятеля Балу, замок которого располагается на мансардном этаже одного из петербургских домов, я чуть было не допустила ошибку: начав по-журналистски, с наскока, принесла с собой реальность суеты и беспокойства. Отношения со сказочным миром, в который я хотела войти, у меня очевидно не складывались. И тут Ее Величество Сказка сама пришла мне на помощь. Сменив джинсы и свитер на бархатное красное платье с серебристыми вставками, я стала постепенно осваиваться и смогла заговорить с хозяином замка - Андреем Гнездиловым, психотерапевтом и сказочником - на одном языке.

Когда приходишь в гости к сказочнику, как начать разговор? Все заготовленные вопросы кажутся не к месту. У старинного приятеля Балу, замок которого располагается на мансардном этаже одного из петербургских домов, я чуть было не допустила ошибку: начав по-журналистски, с наскока, принесла с собой реальность суеты и беспокойства. Отношения со сказочным миром, в который я хотела войти, у меня очевидно не складывались. И тут Ее Величество Сказка сама пришла мне на помощь. Сменив джинсы и свитер на бархатное красное платье с серебристыми вставками, я стала постепенно осваиваться и смогла заговорить с хозяином замка — Андреем Гнездиловым, психотерапевтом и сказочником - на одном языке.

Опыт двух смертей

Итак, я оказалась на пересечении двух (как минимум) реальностей. Сказочной мансарды Балу, полной шорохов и скрипов, волшебного мягкого света, старинной мебели, невиданных кукол и фигурок, костюмов на любой вкус и характер, и психотерапевтической мастерской доктора Гнездилова. Балу - так назвали Андрея Владимировича больные дети, которым он рассказывал сказки - стало именем сказочника, живущего внутри врача. Или врача, живущего внутри сказочника? Я решила не разбираться, «кто настоящий», потому как вся жизнь этого человека подчиняется волшебному сюжету.

В детстве Андрей часто не мог заснуть, и мама читала ему сказки, напевала романсы Вертинского, читала стихи Лермонтова. С тех самых пор Гнездилов считает, что очень важно обращать внимание на сказки, которые мы читаем детям: в его собственной жизни многое из детских сказок сбылось - и старинный замок, и больная принцесса, и смерть с фонарем (все эти образы - из стихотворения А. Толстого «Часы», которое Андрей Владимирович знает наизусть с детства).

Мне было 2-3 года, когда я видел смерти в блокадном городе, и эти образы врезались в память, но все это казалось мне ненастоящим, - рассказывает Андрей Владимирович, родившийся незадолго до Великой Отечественной войны. - Намного лучше, сильнее я помню, как мы ехали в эвакуацию в Самарканд и, гуляя на остановке, нашли в степи мертвую птичку. Мы ее с парнишками похоронили. Мне ее было очень жалко.

Повзрослев, Андрей поступил в Педиатрический институт, выучился на врача, стал работать в детской онкологической больнице. Однажды… его привели в палату к мальчику, который должен был умереть со дня на день. Мальчик лежал один в боксе и тоскливо смотрел на свет, горящий на посту медсестры. Родители его жили в другом городе и почему-то не были рядом с ним. В тот день он попросил медсестру не делать укол, как будто предчувствовал свою смерть.

Я подошел к нему и спросил, хочет ли он, чтобы я что-нибудь для него сделал, - вспоминает Андрей Владимирович. - И он мне говорит: «Дяденька, расскажите мне сказку!» Я начинаю рассказывать - а мальчик начинает умирать на моих руках. Я хотел было побежать позвать медсестру, но он схватил меня за руку: «Дяденька, дальше!» Мальчик уже умер, а я продолжал рассказывать сказку, не смея остановиться…

Этот случай запомнился молодому доктору и словно указал будущий путь. Уже много лет Андрей Владимирович помогает тяжелобольным и их родственникам, специалистам, работающим с ними, - всем тем, кто встречается лицом к лицу с болезнью и умиранием. В 1990 году по его инициативе, в сотрудничестве с английским журналистом Виктором Зорза, в Лахте был открыт первый в России хоспис для онкологических больных. Доктор убежден, что умирать лучше дома, поэтому в хосписе обеспечивается не легкая смерть, а качественная жизнь. Ведь так часто бывает, что дома невозможно дать больному нужный уход, и близкие порой погружаются в депрессивное состояние, им тоже нужна поддержка.

Я принимаю, что существует жизнь и существует смерть, - поясняет Гнездилов свое отношение к смерти. - Мы переживаем две смерти в течение своей жизни: одна смерть, которая нас ожидает, она впереди, и одна - позади. Откуда мы пришли, как не из мира, куда уходят умершие? Смерть и рождение связаны друг с другом. Если человек живет, значит, он умрет. Если он умирает, значит, он жил. Парадоксально, но это неразрывно связано.

Врач как лекарство

Андрей Гнездилов - верующий человек. Без веры в Бога просто невозможно работать в хосписе и сложно писать сказки. Приходя к умирающим (и взрослым, и детям) Андрей Владимирович часто приносит с собой куклу. Рассказывает историю о ней и оставляет ее человеку. Игрушка - это первый близкий друг ребенка, что-то родное, маленькое, над чем ребенок обладает полной властью, то, что дает чувство безопасности. Взаимодействие с игрушкой и с ее историей несет терапевтический эффект: дает силы для борьбы с болезнью или же для принятия и переосмысления факта приближающейся смерти. Сказка, которую рассказывает необычный доктор, часто содержит в себе разные факты жизни пациента, но - облаченные в новые возможности и смыслы, обретающие новую глубину.

Такой метод работы в психологии называют сказкотерапией. За годы работы сказок у Гнездилова набралось так много, что в 2010 году из печати вышел сборник сказочных повестей старинного приятеля Балу - «Петербургские сновидения». Это волшебная, страшная и прекрасная книга, которую хочется читать неспешно: в каждой сказке смерть предстает в новом образе, связана с неожиданной идеей.

В своем замке-мансарде Андрей Владимирович проводит встречи, приглашая на них как своих пациентов, так и просто знакомых. Каждый такой вечер становится небольшой сказкой, в которой есть место для истории каждого из пришедших. Бывает так, что гости собираются в большой комнате с высокими окнами, где на квадратном средневекового вида столе, окруженном массивными стульями, горят свечи. Каждый из них выбирает себе куклу или игрушку (а выбор здесь огромный) и рассказывает историю от ее лица. А затем сказочник Балу предлагает каждому костюм, все переоблачаются - и вторую половину вечера гости знакомятся с самими собой и друг другом в новых образах.

Этот процесс называется «имидж-терапия». В чем его секрет? Все мы в жизни, часто не осознавая этого, играем какую-то роль или несколько ролей. Самая тяжелая роль - смертельно болеющий человек. С этой ролью у того, кто болеет, происходит сильная идентификация. И чтобы «выйти из роли», надо обнаружить в себе других жаждущих осуществиться персонажей, другие желания, интересы, узнать о себе что-то новое. В этом как раз может помочь костюм и атмосфера сказки: они запускают в человеке творческие процессы, дают возможность по-новому увидеть себя, обнаружить в себе новые качества и внутренние ресурсы. Происходит словно возвращение в детство - самое счастливое время.

У ребенка есть воображение, он может владеть целым миром, не присваивая его, а просто мечтая, - объясняет Андрей Владимирович. - К сожалению, нас с детских лет разучивают мечтать. Никто не скажет ребенку: «Посиди, помечтай». Скорее: «Ну, что размечтался? Надо реальными делами заниматься!» У каждого человека есть потребность построить внутри себя свой собственный мир. И это очень важная способность, ее надо беречь.

Как быть рядом с умирающим, что можно сделать, когда уже ничего сделать нельзя? Оказывается, самое важное - быть в одном пространстве с больным и впустить его в свое собственное «внутри»: чтобы он чувствовал, что ты с ним, а он с тобой. Своего рода психотерапия присутствием, когда не только физически, но и душевно, и сердечно, и всем своим вниманием человек находится рядом. Не обязательно много говорить и делать множество дел. Андрей Владимирович ссылается на Парацельса, алхимика и врача XVI века, который говорил: «Придет время, и сам врач станет лекарством для больного». Лекарством от страха, одиночества и даже боли может стать человеческое присутствие.

Колокола против боли

Снимать болевой синдром колокольным звоном? Нет, это уже не сказка, а реальность. Колоколотерапия - так называется еще один из методов работы Андрея Владимировича. Звон колоколов обладает успокаивающим и обезболивающим эффектом, он применяется в работе с онкологическими больными. Из кабинета доктора Гнездилова наверх ведет небольшая узкая лестница. Там, наверху, находится башенка, в ней - комната, где жил Андрей Владимирович в детстве. Сейчас там сказочный антураж: у дверей входящих встречает «чудик», внутри сидит и скучает царевна Несмеяна, и множество загадочных вещиц расставлены тут и там на полочках и столиках. А самое интересное, завораживающее - это колокола, колокольчики и била, в которые можно звонить на все лады. Их звон словно входит в резонанс с глубинами внутри тебя, щекочет, пробуждает к жизни, наполняет силой и покоем.

Но вот время сказки подошло к концу, и я вновь переоделась в свою обычную одежду. Андрей Владимирович спросил: «В вас что-то изменилось?» Да, пожалуй. Например, я обнаружила в себе прямую спину (когда надеваешь такое платье, просто невозможно горбиться!). Прямоту как уверенность, как какой-то стержень, который мне особенно удалось ощутить. А еще свободу. В отражении старинного зеркала я увидела себя по-новому, словно какая-то часть меня, о которой я забыла, выглянула и улыбнулась мне, подарила вдохновение и новые силы.

Андрей Владимирович Гнездилов - врач-психиатр, психотерапевт, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета (Великобритания). Родился в 1940 году в Ленинграде. В 1963 году окончил Ленинградский педиатрический институт. После ординатуры получил квалификацию психиатра. Работал в Психоневрологическом институте имени В.М. Бехтерева, с 1973‑го по 1983 год в Онкологическом институте. В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1996‑м докторскую. В 1990 году создал и возглавил первый российский хоспис в Приморском районе Санкт-Петербурга.

Сегодня - психотерапевт хосписа и профессор кафедры гериатрической психиатрии Психоневрологического института им. В.М. Бехтерева.

Ирина Левина