Доброе дело не остается безнаказанным. Даже малое доброе дело ценно

Даже малое доброе дело ценно 179. «Если кому когда милость какую-нибудь окажете – за то помилованы будете.Если окажете сострадание страждующим (а ведь это, кажется, невеликое дело) – к мученикам причисляетесь.Если простишь обижающего, то за это не только все грехи твои

46. Упражнение «Одно доброе дело»

46. Упражнение «Одно доброе дело» Внесите в свой ежедневный план обязательный пункт: помощь ближнему.Вы можете совершать больше, чем одно доброе дело в день. Но одно - это минимум. Вокруг вас полно людей, нуждающихся в вашей поддержке, сострадании или вполне конкретной

1.2. Простое должно оставаться простым

1.2. Простое должно оставаться простым Технология – странная вещь. Одной рукой она дает вам великие дары, а другой – наносит удар в спину. С. П. Сноу (цитата из Jarman, 1992) Несмотря на рост количества специалистов по разработке интерфейсов, мало кто из потребителей заявляет, что

Есть поговорка, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. А еще говорят, что все глупости совершаются исключительно из благородных намерений. Наверное, впервые в жизни я всерьез задумалась об этом. Как и о том, что моя расстановка приоритетов неверна в корне.
Судите сами: в среду я собиралась быть на роскошном концерте апрельских именинников в "Аисте" на Серпуховской. Все без исключения - люди огромного таланта, со всеми тепло общаюсь, поэтому прийти послушать их, поздравить лично хотелось безумно. Но...набегавшись по работе полдня, уставшая, я побоялась ехать, ведь в 12 в четверг предстояло выступление в ЦСО "Жулебино", куда меня пригласила поэт Нина Завадская. До вчерашнего дня встречи в Центрах социального обслуживания были для меня святым делом. Как же! Ведь там собираются те, кому еще "веселее" живется на свете, чем мне.
Поскольку концерт был спонтанно перенесен на неделю раньше, времени на подготовку не было. Сидела всю ночь до пяти утра, пока голова не начала лопаться. Померила давление - приплыли, как говорится. Легла с твердым намерением дождаться девяти утра и позвонить организатору Нине, чтобы сказать, подобно Степе Лиходееву, мол, расстреливайте меня. а встать не в силах. Но к девяти совесть меня заела. И я поехала в итоге.
Полчаса мерзла в ожидании автобуса, потом долго и нудно ехала до метро Выхино. Потом минут пятнадцать тряслась, пока не собрались остальные участницы. Бесконечно длинный пеший путь до ЦСО напомнил фразу:"Баня - 700 километров за углом". И вот мы на месте! УРА! Тепло! Входим внутрь и тут же сталкиваемся с сотрудниками, недоуменно и сурово на нас взирающими.
- А вы, собственно гря, хто?! Куда? К кому? Какой такой концерт?
Честно сказать, мне сразу от такой встречи захотелось обратно на воздух. Афиши никакой нет и в помине. В зале никого. Завадская идет разбираться, и через некоторое время появляется некий молодой человек, которому только сообщили, что будет какая-то Завадская, а с кем и зачем, видимо, забыли объяснить. "А народ-то соберется?" - робко интересуемся. - "Ну....кто-то да подойдет...они все подходят к бесплатному обеду..." Перспектива ждать "кого-то" вплоть до обеда не вдохновляла. Мужчина предлагает согреться чаем:"Вам пакетик один на всех или как?" Чаю мне расхотелось тоже. Три мои спутницы, видимо не такие въедливые, как я, преспокойно пьют чай с печеньками, а я жду начала этого неорганизованного во всех смыслах действа.
Наконец проходим в пустой зал. Три человека. Я пытаюсь шутить. что настоящий артист и для одного зрителя полностью отработает программу. Вспоминаю такой эпизод из биографии не то Дементьева, не то Вознесенского...И тут слышу резкий грубый голос:
- Ну и зачем нам эта ваша бубниловка? Бу-бу...бу-бу...Жопа уже устала сидеть на ВАШИХ лекциях. Нам попеть, потанцевать охота...
И далее гневная речь, суть которой сводится к фразе "чё приперлись?!"
С детских лет я выступала на самых разных площадках. Самого разного уровня. И в детских садах, и в детских домах, и в школах, и в Управах, и на кабельном и на Центральном ТВ, и в кафе, и в ресторанах, и в театрах, и в концертных залах....Мы давно смирились с тем, что наши концерты чаще всего - бесплатные. Мы выступаем, чтобы дарить людям радость и заряжаться самим энергетикой зала. Мы привыкли к тому, что по сути поэты и барды, музыканты и исполнители вернулись к условиям Средневековья, когда нищие менестрели и труппы бродили по дворам. довольствуясь милостыней. Но получить такой плевок в стенах учреждения. где якобы собрались социально незащищенные люди?!...
Если бы я была во главе группы. ушла бы однозначно. Но я была лишь приглашенным поэтом. посему взяла себя в руки и осталась из уважения к Нине и юным поэтессам. для которых любой выход на любую публику - счастье. Концерт мы все-таки провели. Лично я, несмотря на аплодисменты, отдачи зала не ощущала. Сытые, равнодушные, привыкшие к халявным концертам, лица...
Девочки пошли заедать впечатления в пиццерию. а я потащилась в полуторачасовой путь назад, моля бога о том, чтобы не заболеть! Когда дома, трясясь под одеялом прямо в одежде(не помог ни горячий чай с медом, ни коньяк), рассказывала эту историю сыну, не выбирая на эмоциях ни слов, ни выражений, я уже ясно понимала, что до вечера не приду в себя, а значит, надежда утешиться в талантливом кругу друзей Салона творчества, куда хотелось попасть вечером, тщетна.
Я не поехала в итоге на две встрече, где мне хотелось быть и где я встретилась бы с единомышленниками, у которых не устаю учиться, которые, смею надеяться. мне рады. Во имя чего?!
Права была моя подруга, талантливая поэтесса, актриса, певица, которая совсем недавно говорила мне:"Вот поэтому я и не выступаю в ЦСО! Мало того, что денег не платят. Мало того, что зрителей мало. Мало того, что время 12.00 - крайне неудобное для работающего человека. Так еще и сидят в зале пресыщенные халявой, скептически настроенные люди. Кто-то выступает - нравится. Я - пас"

Фините, - очнулся я ради разнообразия не в Больничном Крыле, а прямо там же, где меня сразил Ступефай профессора. Уизли уже не было, то есть его, похоже, унесли, студентов тоже разогнали. Рядом со мной стояли деканы Спраут и Флитвик. Выражение лиц профессоров было… нечитаемым.

Пойдем, Винсент, - поманила меня декан. - Хоть я и была против, но директор приказал отвести вас в карцер, до начала разбирательства.

"Очешуеть! В Хогвартсе есть тюрьма! Интересно, а кто, кроме меня, туда попадал в последнее время? Может Уизли?". Подумано - сделано, спросить такое у своих конвоиров я не постеснялся. Помона недовольно пожевала губы и сказала, что последним посетителем карцера был Хагрид. "Весело. Не Реддл. Не Мародеры. Не Уизли".

Итак, мистер Крэбб, расскажите нам, что и почему вы устроили? - спускаясь в подземелье, начал расспросы декан Рейвенкло.

И я начал свой длинный рассказ, напирая на гнусный беспредел, творимый Близнецами, свою выдержку, попытку договориться, равнодушное молчание воспитателей и покинувшую нас Салли. И Флитвик, и Помона в ответ на мои рассуждения согласно кивали головами, причем выходило у них это очень смешно. То, что нравилось Флитвику, не нравилось Спраут, и наоборот. На вопрос, зачем я испортил его трофей, я ответил давно уже сформулированную фразу:

Простите меня, профессор, но той палкой, что вы мне дали, только ленивых домовиков наказывать. Человеку это - что слону дробина. Поэтому я решил, что если немного изменить ритуальный предмет, то он сохранит свои свойства наносить магу тяжелые раны.

Часть своих свойств он все равно потерял, - задумчиво произнес профессор. Видимо, ему с профессиональной точки зрения стало любопытно, как влияет механическое изменение формы магического предмета на его свойства.

Я учел это и поэтому смазал дубинку смесью из драконьего навоза, неразбавленного гноя бубонтюбера, соли и перца.

Однако, - удивился Флитвик.

Надо будет предупредить Помфри, - пробормотала Спраут.

И все же, мистер Крэбб, как же так? Вы же нарушили правила…

Как это ни парадоксально, я не нарушил ни единого правила школы. Я не колдовал в переходах, в отличие от гриффиндорцев…

Но нападение на ученика? Вы бы убили бы его!

Нет, профессор, - Помона с удовлетворением посмотрела на меня. - И спасибо вам за то, что остановили. Выйти из этой ситуации без потери лица я мог только по трупу Уизли в Азкабан. А так, все довольны, все живы…

Но все равно, как-то это грязновато… Отравленное оружие, нападение не по дуэльному кодексу, неконвенционное оружие…

Профессор! Разве вы не понимаете меня? Разве не помните этого восхитительного чувства? Победить противника сильнее тебя, не нарушая формальных правил? Отравленное оружие - так их двое. Нападение из-за угла - так они на меня тоже не "иду на вы"! Неконвенционное оружие? А была объявлена дуэль? Да за такую дуэль общество подвергло бы их остракизму! А что в сумме… Уж вам, как бойцу и имеющему в предках гоблинов, как никому другому должно быть известно, что оружие куется для битвы! Клинок должен пить кровь, а не висеть на…

Я не успел даже моргнуть, как оказался прижатым к полу. Слишком крупная и сильная для такого маленького тела рука крепко сжала меня за горло. "Какие у него острые ног… когти!" - на автомате подумал я.

Запомните, мис-с-с-стер Крэбб, - практически на парселтанге зашипел полугоблин, скаля свои зубы в недоброй ухмылке. Черты лица профессора сильно заострились. Я только сейчас понял, что до этого никогда не видел, чтобы Флитвик в улыбке так широко растягивал свои губы. А показать там было чего: плотный ряд, как у людей, острых, как у гоблинов и дикарей-людоедов, клыков заставил бы уважительно покивать головой и акулу. - Никогда, если вам дорога ваша жизнь, не упоминайте при гоблинах текущую из ран кровь. Никогда! Ясно вам? - для лучшего протекания мыслей меня слегка ударили головой об пол. В это мгновение я понял, что высшая справедливость все же существует. Не далее как пять минут назад я так держал Уизли, и вот сейчас сам лежу на его месте.

Филиус, - осторожно, в успокаивающем жесте Помона положила свою ладонь на плечо декана Рейвенкло. - Хватит.

"Здорово. Она успокаивает не меня, а Флитвика. Похоже, я только что капитально облажался!"

Гоблин, какой он к черту "полу", отпустил меня и отошел чуть в сторону, а миссис Спраут не заставила меня ждать объяснений:

Те гоблинские восстания, которые вы изучаете, - не снимая своей руки с плеча полугоблина, начала свой рассказ декан, - это именно что восстания. Об истинной войне с гоблинами, что была еще до Мерлина, вы найдете информацию только в архивах. Победа над гоблинами стоила людям, магам и магглам, хотя волшебники о последних сейчас стараются забыть, рек, морей и океанов крови. Война шла за место под солнцем, за выживание расы, то есть - на уничтожение. Наша магия тогда была еще не такой сильной, оружие и в подметки не годилось выкованным на подземном огне шедеврам гоблинов и гномов. Единственное, чем мы могли победить, это нашей кровью. Гоблины настолько кровожадны, что пролив кровь единожды, мгновенно от нее пьянеют и не могут остановиться. Они, как ворвавшийся в овчарню волк, будут убивать, убивать, убивать и убивать до тех пор, пока вокруг не останется ничего живого. Именно благодаря этому пороку люди и победили тогда. Выводя на поле боя стариков и калек, подставляя их под гоблинское железо, воины сами оставались на стенах. Со слезами на глазах ждали. Ждали, когда пролив кровь искупительных жертв, гоблины потеряют разум и прорвутся вперед, стараясь убивать еще и еще. Опьяневшие от крови, они, не считаясь с потерями, лезли на замковые стены или на крепкие людские копейные построения и сотнями гибли на них. Сейчас гоблины старательно скрывают эту свою черту, но и дразнить их попусту не надо. Напоминать гоблинам, действительно злым и кровожадным существам, от том, что они не могут больше лить кровь и колдовать, это тягчайшее оскорбление. Древнее приветствие: "И пусть на ваших руках кипит кровь ваших врагов!" сейчас звучит обидной насмешкой и вызовом их самоконтролю. В свое время только то, что Флитвик получеловек, спасло его от казни. Захоти чистокровный гоблин стать дуэлянтом, да что там "дуэлянтом", прямо скажем: "боевым магом", его убили бы на месте, - декан раскрыла мне глаза на причины случившегося.

Прошу прощения, мистер Крэбб, - извинился восстановивший контроль над собой профессор, однако холода и надменности в его голосе хватило бы на десяток Снейпов. Похоже, теперь мои отношения с деканом Рейвенкло резко испортились. Надеюсь, что не непоправимо.

Твоя камера, Винс. Располагайся и ни в чем не отказывай себе, - открыла передо мной дверь Спраут.

Я зашел внутрь кельи. Ведро в углу, охапка сена, окон нет. Спартанская обстановка и сильное магическое давление. Палочку, естественно, тоже забрали. Последний свет исчез за закрытой с той стороны деканами дверью. Потирая шею, ну и хватка у него, я прилег в кучу сена.

Я очень, очень сильно был собой недоволен. "Совсем забылся? Чужая кровь на руках, как гоблину что ли, в голову ударила? Спокойнее нужно быть, скромнее. Иначе тебя быстренько к своим рукам приберет либо зеленомордый, либо длиннобородый. Да еще и Флитвика обидел. Что за день такой? Чертовы Уизли, все беды от них!"

Незаметно я заснул. Снилась мне полуголая Дэвис в кожаном БДСМ-прикиде, которая домогалась меня, обещая за ночь с мной привести всех остальных Уизли на разделку на мясо. Похоже, гормоны пробуждаются, и меня вскоре ждет весьма непростое время.

Долго в темноте меня не держали. Я успел хорошо выспаться, проголодаться и один раз на ощупь сходить в ведро, как дверь моей камеры открылась.

На выход, - светя в лицо факелом сказал Филч.

Молча, без обещаний распять на кресте, розог, порок и цепей, мы с Филчем дошли до кабинета директора. Кабинет ощутимо прибавил в размерах, потому что внутри него сейчас находилась весьма и весьма представительная делегация.

Итак. От преподавательского состава присутствовали все деканы и директор; с удивлением обнаружил затесавшихся в уголке Хагрида и Квирелла. Любопытно Темному Лорду, похоже, стало, в его времена такого не было. От попечительского совета - лорд Малфой. От Аврората - одноногий Моуди. Родители учеников: оба рыжих Уизли, с ненавистью смотрящих на меня, и ширококостный, невысокий, лысый шатен с роскошными бакебардами. Мистер Крэбб-страший, как я узнал по памяти отца Винсента Крэбба, то есть сейчас - моего отца.

Были и школьники. Восемь старост факультетов и один, Хогварста, а также несколько свидетелей моего выступления, включая сюда и всех пятерых девочек. Еще были несколько взрослых магов, которых ни я, ни моя память не опознали.

Началось судилище с мягкого увещевательного монолога директора Дамблдора, который, не скривив кислую мину, смогли выслушать только преданные Альбусу до печенок члены Ордена Феникса.

Потом слово дали мадам Помфри, которая озвучила поставленный Фреду Уизли диагноз. Если перевести его с медицинской латыни на нормальный язык, то получается, что у Фреда серьезное проникающее ранение брюшной полости со средними, но излечимыми повреждениями магического ядра из-за применения мной в качестве оружия ритуального предмета. В Больничном Крыле мистер Уизли проведет не меньше месяца.

Потом дали слово старшим Уизли. Полились "бедные мальчики", "обычные детские шалости", "смертожорское отродье", "попытка убийства", "в Азкабан на Поцелуй", "преданность делу света", "тяжелое ранение" и почему-то еще "тяжелое материальное положение". Это они что, денег вымогают за молчание? Услышав такой открытый намек, даже лорд Малфой поморщился.

Потом слово дали мне. Я стесняться не стал, и зашел сразу с козырей. Рассказал про временную гемофилию, обретенную с помощью кондитерских изделий, вышедших из кривых рук вот этих вот Уизли (при этом мой отец кинул на рыжих такой яростный взгляд, что мне стало понятно, чьи жизни будет просить Крэбб-старший, когда Лорд Волдеморт вернется). Продолжил про подвешивание почти голым в Большом зале, про историю с бедной Салли-Энн Перкс. Даже предоставил воспоминания в Омут памяти.

Глава попечительского совета лорд Малфой, посмотрев вместе со всеми мои воспоминания, пристально взглянул на директора. Похоже, истинной подоплеки событий он не знал или знал, но очень сильно приглаженную версию.

Тем временем я закончил свой рассказ, описав договор с Уизли, нападение и попытку защитить девочек.

О чем он договаривался с вами, мистер Уизли? - спросил Малфой у почти лишившегося своей зеркально похожей половины Близнеца.

Ни о чем мы с ним, - начал с паузами для реплик отсутствующего брата отвечать Уизли. - Не договаривались. Он просто приказал нам. Не трогать первокурсников. И второкурсниц. Кроме гриффиндорцев. А на ком нам испытывать свои товары? Мы честно. Испытывали это на себе. Сначала. Но нас мало. А мы хотим после школы открыть магазин. Не платить же за испытания деньги?

От такой простоты и борзоты все слушатели просто опешили. Даже Дамблдор укоряюще покачал головой. Похоже, Уизли всех возрастов ждет хорошая порка. Глядя на родителей учеников, уже вдохнувших в легкие воздух для словесной, пока, атаки, директор тут же снял с Гриффиндора баллы. После чего, не давая сказать родителям ни слова, начал опрос свидетелей.

Свидетели мою версию полностью подтверждали.

В итоге высокий суд, после некоторых кулуарных совещаний, которые проводились с глазу на глаз Альбусом и Люциусом, постановил, что: "ученик Школы Чародейства и Волшебства, мистер Винсент Логан Крэбб совершил нападение на ученика Фреда Уизли с целью нанесения серьезных увечий из побуждений личной мести, использовав в качестве предлога защиту учениц Хогвартса от недобросовестных и опасных шуток".

Какое наказание по магическим законам светило мне с такой формулировкой приговора?

Да собственно - никакое. В вину мне поставили лишь, говоря маггловским языком, превышение меры разумной самообороны. Уизли-старший было заикнулся, что преступление по причине мести только усугубляет вину и утяжеляет наказание, но на него так уничижительно посмотрели все остальные взрослые, что он осекся и замолчал. В магическом мире, опутанном Непреложными обетами и клятвами, месть была делом весьма естественным и уважаемым. Ведь зачастую не отомстить кровнику означало получить печать предателя крови.

Осудить не осудить, но наказать за такое, чтобы другим было неповадно, все же требовалось. Как именно? Предложений было много.

Для начала, отчислить из Хогвартса. На такое предложение Уизли даже сдержанный лорд Гринграсс (судя по тому, как к нему жалась Дафна, это был именно он) покрутил пальцем у виска.

Быть может, раз он так любит сражаться, мальчику еще раз сменить факультет? - предложил Дамблдор

Ни за что! - слились в экстазе единения голоса деканов МакГонагалл и Спраут. Обе поняли намек, куда попадет проблемный студент.

Я с удовольствием его возьму! - вторил Флитвик. Похоже, профессор за ночь оттаял и больше не держит на меня зла, но слушать его никто не стал.

Аластор, ничего не хочешь сказать? - обратился Альбус к своему преданному соратнику.

Аластор Моуди все разбирательство промолчал, недобро поглядывая на меня и бывших Пожирателей. Судя по всему, все происходящее ему не нравилось. Обе стороны выглядели очень непривлекательно. Слизеринцы и бывшие смертожорцы по определению, а Уизли - своей конченной оторванностью. С такими замашками им дорога в Лютый, то есть в будущем в возможные цели для авроров. На вопрос Дамблдора он только что-то буркнул про Пожирателей и Азкабан, но отчетливо ничего не сказал. Считай - промолчал. Желающего что-то предложить Персиваля небрежным взглядом заткнул сам Альбус. Похоже, рыжие за сегодня исчерпали годичную норму директорской приязни.

В качестве разрядки Дамблдор спросил меня, сожалею ли я о случившемся и не хочу ли извиниться?

И вот тут у меня неожиданно для самого себя прорвало.

Вы думаете, я в чем-то раскаиваюсь? После того, как они непрерывно не давали мне жизни? После того, как чуть не убили меня? После того, как в Хогвартсе на Хаффлпаффе по их вине стало на одну студентку меньше? Я раскаиваюсь только в том, что мало вломил ему. Всего месяц в кровати, тогда как та же Салли-Энн нормально спать от перенесенного ужаса не могла вообще! Только под зельями. И если они продолжат не соблюдать нашу договоренность, то обязательно исправлю свою ошибку, и, как было обещано, добью его. Могу дать магическую клятву!

Произнести клятву мне, конечно же, не дали, но все взрослые, чьи дети могли серьезно пострадать, посмотрели на меня с одобрением.

В итоге высокие договаривающиеся стороны сошлись на следующем.

Меня оставляют в Хогвартсе, но назначают год отработок у Филча. Тот только крякнул в удивлении. Даже на его безжалостный к студентам взгляд это было перебором. "ГОД! Целый год буду пахать на него!" - с ужасом подумал я.

Факультет Хаффлпафф потерял все баллы.

За нападение на учащихся другого факультета с Гриффиндора, на радость слизеринцам, опять снимается сто баллов.

Мистеру Джорджу Уизли и мистеру Фреду Уизли под угрозой немедленного исключения запрещалось шутить над новичками (первогодками) с других факультетов. Бедный, бедный Гриффиндор.

В случае, если мистеры Уизли попробуют напасть на мистера Крэбба-младшего, у того оставалось право на самозащиту в любых разумных пределах. Аналогично и в обратную сторону.

О трагической случайности с Салли-Энн договорились больше не вспоминать, но, чтобы закрыть вопрос окончательно, взыскать с семьи Уизли в пользу семьи Перксов небольшой штраф. Зная плачевное состояние бюджета многодетной магической семьи, это была со стороны директора изящная месть за доставленные ему Уизли неприятности.

Вопрос о моих помощниках, и школьного возраста, и постарше, вообще не затрагивался.

То есть, по сути своей, я отделался легким испугом. Баллы - шлак, все равно в этом году выиграет Гриффиндор. В школе остаюсь. Уизлям - ни кната. Отработки… Отработки, да. Это плохо. Теперь времени на учебу в выручай-комнате не останется совсем.

Маги выходили из кабинета директора небольшими группками. Разделение шло по политическим пристрастиям. Первыми ушли нейтралы, не забывшие от лица своих семей поблагодарить меня за предоставленную их детям защиту. Потом ушли слизеринцы. Семейство Дэвис, к неудовольствию Булстроудов и, внезапно, Гринграсс, прощалось дольше остальных и предлагало посетить их мэнор на летних каникулах. Вспомнив свой сон, я незаметно для всех передернулся. Пронесите, Авось да Небось. Чур меня, чур!

Судя по тому, что Крэбб вежливо отказался, помолвка пока еще дело не решенное. Фух!

Предпоследними уходили мы, оставив в кабинете директора только лично преданных ему магов. Отойдя от кабинета на пару коридоров, я не утерпел и задал вопрос Крэббу-старшему. Ну не могу я даже в мыслях называть его отцом.

Как ты относишься… ну ко всему этому? - спросил я.

Тот помолчал, покосился на идущего рядом Малфоя и ответил:

Я недоволен тобой, сын, за это, - и "мой" отец с такой силой подзатянул мне галстук на шее, как будто хотел меня задушить на месте. - Но в то же время я доволен тем, что ты даже там остался верен нашим идеалам и соблюдаешь кодекс чести семьи. Эх, где те времена, когда за казнь предателя крови награждали всеобщим почетом… Я не очень доволен, что ты спасал хаффлпаффок… Но понимаю тебя и рад, что и ты понимаешь важную истину, что преданность не может принадлежать двоим сюзеренам. Между тем, я очень доволен, что у меня получилось воспитать в своем сыне хитрого и продуманного бойца, не боящегося отстаивать свои интересы даже в неблагоприятных внешних условиях. В сумме… В сумме же я ко всему происходящему отношусь ровно. Также, твое содержание теперь удваивается.

Кстати, мистер Крэбб, - обратился ко мне лорд Малфой. - Я помню, что у вас две недели назад был день рождения? - Фига себе. Как я мог забыть?! Это же что, я продинамил факультет на проставу? Нехорошо. - Не побрезгуете ли вы, - Малфой едва заметно усмехнулся своим словам, но вежливость есть вежливость, - принять от меня этот скромный кошелек в подарок? Там пятьдесят галеонов.

Я взглянул на Крэбба. Тот утвердительно кивнул, и я с положенными словами благодарности принял подарок. Но вся торжественность ситуации была разрушена одной репликой:

Значит, за нашу пролитую кровь теперь неплохо платят? - спросил появившийся из-за угла одинокий близнец Уизли.

Захочешь заработать, обращайся, - не стал лезть за словом в карман я.

Если ты думаешь, что легко отделался, - подошел и навис надо мной Уизли, демонстративно достав палочку, - то ты ошибаешься. Ты еще пожалеешь, что…

А вот сейчас у меня удар в пах получился просто отменно! Уизли выронил волшебную палочку и скорчился в позе эмбриона, но мне было этого мало. Сама моя магия вела меня, требовала крови и смерти Врага. Я наклонился, схватил парня за грудки и приблизил свою голову к его. И, глядя прямо в глаза, проорал:

Ну, сука, давай! Прямо сейчас! Я готов пожалеть прямо сейчас!

Как и большинство мелкой гопоты, от жесткого наезда Уизли растерялся. Решение проблемы нужно доводить до логического конца. Такая мразь понимает только боль и страх. И если я не обеспечу их им, они обеспечат беды мне.

Нет? Не готов заставить меня пожалеть? Na, blya! - и я со всей души бью лбом Уизли в лицо. В голове у меня слегка зашумело, но превратившийся всмятку нос второго братца послужил мне лучшим лекарством от сотрясения мозга.

Лорд Малфой и Крэбб-старший бросили взгляд на корчащегося на полу мальчишку, лишь одобрительно кивнули мне и равнодушно отвели взгляд, как бы не замечая ничего необычного.

Он напал на моего сына! Я видел это! Теперь ты заплатишь штраф! - закричал выпрыгнувший из-за угла Артур Уизли. А вот и причина необычной смелости Джорджа. Похоже, это простенькая подстава. И вот не противно ли Артуру подставлять своего собственно сына под мои кулаки ради каких-то там галеонов? Какая все же мерзость, эти предатели крови!

Точно, ждет! - Моуди перекосился от бешенства и ушел по направлению к кабинету директора. Артур поднял заклинанием своего сына и побрел в сторону Больничного Крыла. О компенсации он больше не заикался. Поле боя осталось за нами.

Мистер Крэбб, я все понимаю, но старайтесь быть посдержаннее. И не забудьте ваши обязанности относительно моего сына. Долги следует отдавать, не так ли? - странно зло произнес Малфой.

Очень неплохо, мистер Крэбб. Очень неплохо, - произнес чей-то голос. В ответвлении коридора незаметным для всех стоял, привалившись к стене, профессор в фиолетовом тюрбане. Похоже, мое выступление имело на одного зрителя больше, чем я ожидал.

Благими намерениями дорога в ад вымощена

Ни одно доброе дело не останется безнаказанным. В этом приходится убеждаться все чаще и чаще. Около полутора лет тому назад ОД «Мы выбираем жизнь» был объявлен и проведен благотворительный марафон, в ходе которого мы пытались помочь собрать средства на лечение тяжелобольным детям Республики Хакасия: Полине Глушковой, Никите Лунковскому и Кириллу Жигулину. С Никиткой мы «познакомились» в Интернете. В одной из социальных сетей наткнулись на информацию о маленьком мальчике, больном нейролейкозом. На тот момент Никита находился на лечении в Красноярской областной больнице в отделении детской онкогематологии, велся поиск клиники за рубежом. И на тот момент же велся сбор денежных средств на лечение мальчика, хотя официального счета из клиники еще не было, так как не была найдена сама клиника. Наше движение во главе с его председателем Максимом Романенко присоединились к сбору средств для Никиты. Мама Кирилла Жигулина вышла на нас сама и рассказала о проблемах, связанных даже не с лечением, а с диагностированием заболевания маленького Кирюши. Нашим движением оказывалась, в основном, информационная поддержка: распространялась информация в СМИ, велась раздача листовок.

И вот получен счет на лечение Никитки. Сумма заоблачная, а времени мало. Тогда было решено перейти к более решительным действиям: мы решили провести акцию по сбору средств для малыша - благотворительный концерт. Организатором концерта было ОД «Мы выбираем жизнь», но основную работу проделал, конечно же, Максим. Столько сил, моральных и физических, было потрачено на организацию концерта! Но он состоялся! Мы собрали около 40 тысяч рублей и на следующий же день деньги были переведены на счет папы Никитки. Мы внесли свой маленький вклад.

С миру по копейке, но нужная сумма была собрана, и Никитку отправили на лечение в Сингапур. Осенью 2011 года мальчику в клинике Сингапура была проведена операция по трансплантации костного мозга, а в апреле текущего года мальчика не стало: рецидив, причем, очень стремительный.

И вот Минздрав Республики Хакасия написал заявление в прокуратуру на лидера ОД «Мы выбираем жизнь» Максима Романенко. Обвинения нелепы. Первый пункт обвинения: негативные высказывания в адрес Минздрава. В вину Максиму ставится то, что он давал негативную оценку качеству медицинской помощи. Тут возникает такой вопрос: если кто-то недоволен качеством медицинского обслуживания (а таких людей много) и говорит о своем недовольстве, он так же рискует получить от нашего родного Минздрава такой вот ответ на свои жалобы? У нас, насколько мне помнится, свобода слова и каждый вправе высказать свое мнение. И тут даже неважно, правильное оно или нет. Мне почему –то кажется, что Максима захотели просто укусить посильнее, «заткнуть».

Но, чем дальше в лес, тем страшнее сказка. Второй пункт предъявленного Минздравом обвинения – нецелевое использование денежных средств…9,5 миллионов (сумма, которая была собрана на лечение Никиты по ВСЕЙ стране). Принцип примерно такой: деньги на лечение собрали, а Никита все равно умер, значит, виноват Максим. Вот большего бреда слышать не приходилось! Откуда взялась эта заоблачная сумма в 9,5 миллионов рублей, остается только гадать. Так же, как остается гадать, при чем во всей этой истории с деньгами Минздрав РХ? И самый главный вопрос: о каком нецелевом использовании средств может вообще идти речь, если деньги собирались на счета родителей, ни Движением в целом, ни самим Максимом не велись сборы наличных средств! За исключением концерта…Но и там сумма была в сотни раз меньше, чем та сумма, которая сейчас предъявляется Максиму. Да и лечение Никите было проведено. Проведено и полностью оплачено. То, что лечение было проведено сингапурскими врачами не до конца (не было периода «выхаживания»), мальчика отправили домой, выписав препараты, которые, к слову, по возвращению домой мальчику не вводились, хотя были куплены и в наличии у мамы были. Возможно, именно и это стало причиной рецидива. И тут законный вопрос возникает: кто в этой ситуации виноват? Явно, что далеко не Максим Романенко. Он «виноват» лишь в том, что не может пройти мимо чужой беды и всегда пытается помочь тем, кто в этом нуждается. Доступными способами и, прошу заметить, вполне законными. Да и решение проблем он пытался найти мирным путем, пытался пойти на диалог с Минздравом, но Минздрав, почему-то на этот диалог не идет. И это Минздрав объявил войну Максиму. Наверное, для того, чтобы спокойно жить в нашей стране нужно просто сидеть молча и ничего не делать, все остальное – подвергается преследованию. Даже в том случае, когда намерения у человека самые добрые и чистые. В такой вот стране мы живем…