Борхес история жизни и творчества. Смотреть что такое "Борхес, Хорхе Луис" в других словарях

Хорхе Луис Борхес (Jorge Luis Borges) (24.08.1899 года [Буэнос-Айрес] - 14.06.1986 года [Женева]) - выдающийся аргентинский поэт, писатель, литературный критик, филолог, философ.

В зимний день 24 августа 1899 года в Буэнос-Айресе в семье юриста Хорхе Гильермо Борхеса (1874-1938) и Леонор Асеведо де Борхес (1876-1975), живших на улице Тукуман, находящейся между улицами Суипача и Эсмеральда, в доме, который принадлежал родителям Леонор, родился ребенок, названный Хорхе Луисом. Большую часть детства ребенок провел в домашней обстановке.

Его отец был также философом-агностиком, связанным по материнской линии с родом Хэзлем из графства Стаффордшир (Англия). Он собрал огромную библиотеку англоязычной литературы. Фанни Хэзлем, бабка Хорхе Луиса, обучала детей и внуков английскому. Этим языком Борхес владел великолепно: в 8 лет он перевел сказку Уайльда - да так перевел, что ее напечатали в журнале «Юг » («Sur»). Позже Борхес переводил Вирджинию Вулф, отрывки из Фолкнера. Рассказы Киплинга, главы из «Поминок по Финнегану » Джойса. Наверное, от англичан он перенял любовь к парадоксам, эссеистическую легкость и сюжетную занимательность. Многие литераторы острили, что Борхес - английский писатель, пишущий по-испански.

«С самого моего детства, когда отца поразила слепота, у нас в семье молча подразумевалось, что мне надлежит осуществить в литературе то, чего обстоятельства не дали совершить моему отцу. Это считалось само собой разумеющимся (а подобное убеждение намного сильнее, чем просто высказанные пожелания). Ожидалось, что я буду писателем. Начал я писать в шесть или семь лет ».

В 1914 году семья поехала в Европу. Осенью Хорхе Луис начал посещать Женевский колледж. В 1919 г. семья переехала в Испанию, 31 декабря 1919 г. в журнале «Греция » появилось первое стихотворение Хорхе Луиса, в котором автор «изо всех сил старался быть Уолтом Уитменом ». Вскоре он входит в группу «ультраистов», о которой в советском литературоведении говорилось, что она выражала «анархический бунт мелкобуржуазной интеллигенции против мещанской пошлости и буржуазной ограниченности ».

Сам Борхес ничего вразумительного о своем «ультраизме» не написал. В общем - похоже на молодого Маяковского: «Колода перекраивала жизнь. Цветные талисманы из картона стирали повседневную судьбу, и новый улыбающийся мир преображал похищенное время... ».

В Буэнос-Айрес в 1921 году наш герой вернулся уже поэтом. К 1930 году написал и опубликовал семь книг, основал три журнала и сотрудничал еще в двенадцати, а в конце двадцатых начал писать рассказы. «Период с 1921 до 1930 года был у меня насыщен бурной деятельностью, но, пожалуй, по сути безрассудной и даже бесцельной », - сформулирует он потом.

Около 1937 года впервые поступил в библиотеку на постоянную службу, где и провел «девять глубоко несчастливых лет ». Здесь он, ведя тихую жизнь книжного червя, написал целую россыпь шедевров:

«Пьера Менара », «Тлен, Укбар, Орбис Терциус », «Лотерею в Вавилоне », «Вавилонскую библиотеку », «Сад расходящихся тропок ». Работы было мало, денег платили тоже мало. Деятельность надо было имитировать - все было вполне по-советски.

«Всю свою библиотечную работу я выполнял в первый же час, а затем тихонько уходил в подвальное книгохранилище и оставшиеся пять часов читал или писал... Сотрудники-мужчины интересовались только конскими скачками, футбольными соревнованиями да сальными историями. Одна из читательниц была изнасилована, когда шла в женскую комнату. Все говорили, что это не могло не случиться, раз женская комната находится рядом с мужской ».

Сочинение «Пьер Менар, автор «Дон Кихота» » (1938) сам Борхес определил как среднее между эссе и «настоящим рассказом ». Однако концепции классического Борхеса видны здесь во всей полноте. Вымышленный писатель Пьер Менар, тем не менее библиографически описанный как реальный (подробнейше перечисляется состав его архива), пытался сочинить «Дон Кихота ».

«Не второго «Дон Кихота» хотел он сочинить - это было бы нетрудно, - но именно «Дон Кихота». Излишне говорить, что он отнюдь не имел в виду механическое копирование, не намеревался переписывать роман. Его дерзновенный замысел состоял в том, чтобы создать несколько страниц, которые бы совпадали - слово в слово и строка в строку - с написанными Мигелем де Сервантесом ». Метод был таким: «Хорошо изучить испанский, возродить в себе католическую веру, сражаться с маврами или турками, забыть историю Европы между 1602 и 1918 годами... ».

Впрочем, этот метод был отвергнут как слишком легкий. Надо было остаться Пьером Менаром и все же прийти к «Дон Кихоту ». Далее выясняется, что Менар к «Дон Кихоту » все-таки пришел, т.е. тексты совпадают дословно, хотя смыслы, которые они выражают, как утверждает Борхес, совершенно различны. Вокруг этого парадокса построено все повествование. Для Борхеса это была игра ума, некая забава.

Но именно из этого текста, сочиненного в подвале библиотеки в 1938 году, выросло впоследствии целое литературное направление. Рассказ «Пьер Менар » пригодился спустя 30-40 лет после создания, когда слава Борхеса, особенно в США, была очень мощной. Постмодернизм, вычисленный Борхесом, смоделированный им в этом рассказе.

В постмодернистском контексте рассказ посвящен тому, что новые тексты невозможны, что число текстов вообще ограничено и к тому же все они уже написаны. Книг так много, что писать новые просто нет возможности и даже смысла. При этом «Дон Кихот » реальнее Пьера Менара, которого на самом деле нет, т.е. литература реальнее самого писателя. Поэтому не писатель пишет книги, а уже готовые книги из Универсальной Библиотеки (ее образ Борхес дал в «Вавилонской библиотеке », написанной в том же подвале) пишут себя писателями, и пишущий оказывается «повторителем», принципиальную возможность чего доказал пример Пьера Менара. В следовании уже написанному, чужому слову, чужой мысли есть своего рода фатализм и ощущение конца литературы. «Мною, - говорит Пьер Менар, - руководит таинственный долг воспроизвести буквально его (Сервантеса - М.З.) спонтанно созданный роман ».

По существу, Хорхе Луис, желая попасть в Индию, открыл Америку. Несомненно, что пишущий библиотекарь, письменный стол которого находился в непосредственной близости от книжного шкафа, и сам остро ощущал свою зависимость как писателя от уже изданного. Книги давили, заставляя чужое слово не ассимилировать и не диссоциировать, а сохранять в натуральном своеобразии.

В сборнике «Золото тигров » (1972) Борхес опубликовал новеллу «Четыре цикла ». Идея проста:

«историй всего четыре». Первая - об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои. Вторая - о возвращении. Третья - о поиске. Четвертая - о самоубийстве Бога.

«Историй всего четыре, - повторяет Борхес в финале. - И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их - в том или ином виде ». По сути дела, это идеология читателя, транспонированная в технологию писательского труда. И именно эта транспонировка и может считаться главным и эпохальным изобретением Борхеса.

Он изобрел «пишущую машину» (напоминающую чем-то логическую машину Раймунда Луллия, изобретенную в XIII веке, о которой любил писать), бесперебойно работающий генератор текстов, который производит новые тексты из старых и тем самым предохраняет литературу от смерти. «Как инструмент философского исследования логическая машина - нелепость. Однако она не была бы нелепостью как инструмент литературного и поэтического творчества », - замечает Борхес.

Благодаря его изобретению к концу ХХ века литературные занятия стали достоянием всех, в том числе людей без таланта и даже способностей. Надо лишь быть читателем. Так что Борхес здорово послужил обеспечению принципов демократии и равенства в литературе путем внедрения соответствующей технологии «легитимации плагиата».

Борхес, конечно, был читателем и библиографом, превратившим два этих занятия в литературу. Но дело было еще и в том, что он умел очень точно выбирать материал, который соответствовал философской и научно-методологической злобе дня. Не имея места вникнуть в детали, скажу лишь, что, например, тот же «Сад расходящихся тропок » корреспондирует и со структурализмом в целом, и с герменевтикой Гадамера, и с трудами баденской школы неокантианства (Г. Риккерт, В. Виндельбанд), актуальных во второй половине ХХ века. От библиотеки до смерти.

В 1946 году в Аргентине была установлена диктатура президента Перона. Борхеса сразу выгнали из библиотеки, поскольку новый режим был недоволен его писаниями и высказываниями. Как вспоминал сам Борхес, его «почтили уведомлением», что он повышен в должности: из библиотеки переведен на должность инспектора по торговле птицей и кроликами на городских рынках. Так что Борхес тягостно существовал в качестве безработного с 1946-го до 1955 года, когда диктатура была свергнута революцией.

Правда, в 1950 г. его выбрали президентом Аргентинского общества писателей, которое было одним из немногих оплотов сопротивления диктатуре, но это общество вскоре распустили. В 1955 г. свершилась революция, и Борхеса назначают директором Национальной библиотеки и профессором английской и американской литературы Буэнос-Айресского университета.

Но все пришло слишком поздно, прямо по французской поговорке: «когда нам достаются штаны, у нас уже нет задницы ». К 1955 году Борхес окончательно потерял зрение. «Слава, как и слепота, пришла ко мне постепенно. Я ее никогда не искал ». Первые его книги в 1930-1940-е годы провалились, а «Историю вечности », вышедшую в 1936 г., за год купило 37 человек, и автор собирался всех покупателей обойти по домам, чтобы извиниться и сказать спасибо. В 1950-е гг. Борхес становится всемирно известным, в 1960-е уже считается классиком.

Пожалуй, внезапной славе Борхеса послужил успех «нового романа», развернутый манифест которого «Эра подозренья » Натали Саррот опубликовала как раз в 1950 году. «...Когда писатель, - писала Саррот, - задумывает рассказать какую-нибудь историю и представляет себе, как ему придется написать «Маркиза вышла в пять» и с какой издевкой взглянет на это читатель, им овладевают сомнения, рука не подымается... » Сюда же надо добавить разочарование в реальности, описываемой в романе, и ощущение скуки от традиционных описательных средств («Маркиза вышла в пять»).

То, к чему пришла эволюция европейского романа, у Борхеса уже было в готовом виде. Неудивительно, что в середине 1970-х его выдвинули на Нобелевскую премию по литературе. Но он ее не получил, как принято считать, «по политическим мотивам» - совершенно не интересующийся политикой Борхес неосмотрительно принял из рук Пиночета орден Бернардо О’Хиггинса во время визита в Чили.

В 1974 г. он ушел в отставку с поста директора Национальной библиотеки и стал уединенно жить в маленькой квартирке в Буэнос-Айресе. Скромный, одинокий старичок. Автор книг «История вечности » (1936), «Вымышленные истории » (1944), «Алеф » (1949), «Новые расследования » (1952), «Создатель » (1960), «Сообщение Броуди » (1970), «Книга песка » (1975) и др. Коммендаторе Итальянской Республики, Командор ордена Почетного легиона «За заслуги в литературе и искусстве», кавалер ордена Британской империи «За выдающиеся заслуги» и испанского ордена «Крест Альфонса Мудрого», почетный доктор Сорбонны, Оксфордского и Колумбийского университетов, лауреат премии Сервантеса. И это только часть титулатуры.

В 1981 году он еще утверждает: «И все же у меня нет чувства, что я исписался. В каком-то смысле молодой задор как будто мне стал ближе, чем когда я был молодым человеком. Теперь я уже не считаю, что счастье недостижимо... »

В 1986 году он умер от рака печени. Похоронен в Женеве. Один эмигрант сообщил, что поначалу никто не мог не только разобрать содержание надгробной надписи, но даже установить, на каком она сделана языке. Рассылка по филологическим кафедрам Женевы дала результат: цитата из «Беовульфа». «Явно эпитафия, - заключает эмигрант, - тщательно подобранная и рассчитанная на многолетнюю полемику экзегетов ». Впрочем, в России текст надписи не известен.

В 1982 году в лекции под названием «Слепота » Борхес заявил: «Если мы сочтем, что мрак может быть небесным благом, то кто «живет сам» более слепого? Кто может лучше изучить себя? Используя фразу Сократа, кто может лучше познать самого себя, чем слепой? »

Борхес не просто познал, но и трансформировал в творческую материю свою нелегкую судьбу. Аккумуляция культурных образов и символов - это следствие; причина улавливается в ощущении себя последним отпрыском рода, тупиковой ветвью, которая никогда не даст побега. У писателя не было ни жены, ни детей, он тянулся к сестре Норе и матери, которая частично выполняла функции писательской жены:

«Она всегда была моим товарищем во всем - особенно в последние годы, когда я начал слепнуть, - и понимающим, снисходительным другом. Многие годы, до самых последних лет, она исполняла для меня всю секретарскую работу... Именно она... спокойно и успешно способствовала моей литературной карьере ».

Ощущение себя «завершающим», от которого у меня сжимается сердце, породило у Борхеса трагизм мироощущения (с мотивами одиночества и заточения) и установку на собирание антологии, компендиум мировой мысли и культуры, «сумму». Отсюда вообще отчужденный взгляд на культуру, взгляд путешественника или бесстрастного оценщика, смотрящего на то, что ему не принадлежит, и отсюда же фундаментальная особенность Борхеса, которой он научил, точнее, заразил мировую литературу после 1970-х и более поздних лет: свободная игра с культурными отложениями, выкладывание из культурной смальты мозаик.

Самое заметное проявление игры - описание виртуальной реальности. Вершиной деятельности Борхеса в этом направлении являются две книги - «Вымышленные истории » и «Алеф ». Подражание этим двум книгам породило и продолжает порождать колоссальный объем подражательной литературной продукции. Борхес все выдуманное приписывает обычной реальности, вставляет в нее, но по определенному принципу.

Принцип этот заключен в восполнении реальности до логической полноты: заранее назначаются или дедуктивно определяются некие параметры или сочетание признаков, которые в нашей реальности не реализованы, и строится виртуальная реальность с этими параметрами и признаками. Тем самым заполняются логически возможные «клетки» некой глобальной таблицы. Это строго научный структуралистский подход.

Скажем, центральный (для этой части творчества Борхеса) текст - «Вавилонская библиотека » - рисует некую Библиотеку, которая содержит все теоретически мыслимые книги, включая «подробнейшую историю будущего, автобиографии архангелов, верный каталог Библиотеки, тысячи и тысячи фальшивых каталогов, доказательство фальшивости верного каталога, гностическое Евангелие Василида, комментарий к этому Евангелию, комментарий к комментарию этого Евангелия, правдивый рассказ о твоей собственной смерти, перевод каждой книги на все языки... трактат, который мог бы быть написан (но не был) Бэдой по мифологии саксов, пропавшие труды Тацита ».

С одной стороны, это чистая игра фантазии. С другой, эти фантазии, сочиненные в конце тридцатых - начале сороковых годов, являются тем запасом образов, из которого заимствовала свои модели наука. Как правило, научные модели возникают на основе именно образных моделей, извлекаемых из общего культурного резервуара, и Борхес был одним из тех, кто много внес в эту емкость.

Достоверно известно, например, что для знаменитого французского культуролога Мишеля Фуко придуманная Борхесом в рассказе «Аналитический язык Джона Уилкинса » (1952) классификация из «одной китайской энциклопедии» послужила толчком для создания «археологии знания». Именно у Борхеса мог найти протообразы своей теории мифа «отец структурализма» К. Леви-Стросс. В частности, идея Борхеса о «горячечной Библиотеке, в которой случайные тома в беспрерывном пасьянсе превращаются в другие, смешивая и отрицая все, что утверждалось, как обезумевшее божество », прямо отсылают к экспликации мифа как инструменту нейтрализации бинарных оппозиций, предложенному Леви-Строссом.

Его же «Структура мифов», в которой миф анализируется, исходя сразу из всех вариантов, в которых он существует, корреспондирует с «Садом расходящихся тропок ». Уместно сопоставить с образами Борхеса из рассказа «Фунес, чудо памяти » (1944) исследование «Fundamentals of language » (1956) Р. Якобсона и М. Халле, в котором выделены метонимический и метафорический коды. Все тот же «Сад расходящихся тропок » можно сопоставить с образами алгоритмической теории информации А. Колмогорова, а «Письмена Бога » - с колмогоровской же алгоритмической теорией сложности; «Анализ творчества Герберта Куэйна » - со структуралистскими теориями сюжета. Определение «сюжетного пространства», данное Ю. Лотманом в 1988 г., прямо вытекает из борхесовских идей о восполнении реальных книг виртуальными. И т.д., и т.п.

Как бы то ни было, пользовались Леви-Стросс, Якобсон и Лотман образами Борхеса или нет (академик Коломогоров - наверняка нет, а Лотман - наверняка да, поскольку тартуская школа держала Борхеса в поле зрения), но Борхес являет собой уникальный случай: многие его образные модели аналогичны научным моделям ХХ века и часто предвосхищают их. Его мышление иманентно структурально и лингвистично.

В «Тлене » (1938) описана виртуальная цивилизация, в которой культура состоит только из одной дисциплины - психологии, а «обитатели этой планеты понимают мир как ряд ментальных процессов, развертывающихся не в пространстве, а во временной последовательности». Это та картина мира, которая возникает при некоторых видах афазии, при работе только одного полушария. У Борхеса такая картина появилась задолго до публикации сочинений о функциональной асимметрии мозга. И вообще «Тлен» содержит уйму всяких эвристически ценных идей. Например, о литературной критике в Тлене: «Критика иногда выдумывает авторов: выбираются два различных произведения - к примеру «Дао Дэ Цзин» и «Тысяча и одна ночь», - приписывают их одному автору, а затем добросовестно определяют психологию этого любопытного homme de lettres... ». Этим путем у нас еще никто не ходил, но он очень много обещает.

Игровой принцип, который Борхес своим авторитетом заново утвердил в литературе ХХ века, прошел сквозь все его творчество, приведя к тому, что онтологические (смерть, жизнь) и эпистемологические (пространство, время, число) категории превращаются в символы, с которыми можно обращаться так же свободно, как с литературными образами или культурными знаками (крест, роза, зеркало, сон, круг, сфера, лабиринт, случай, лотерея и т.д.). Слепота как некий шаг на пути к смерти давала не только ощущение замкнутости в мире образов, в мире культуры, но и явную свободу в обращении с концептом небытия. И помимо всего - снятие противопоставления реальности и нереальности, каковой концепт к концу ХХ века стал достоянием массовой культуры и много послужил распространению славы Борхеса.

Для него антитеза реальное/нереальное не существовала, а жил он в мире текстов, ощущая себя собственным персонажем, книгой, которую он сам пишет. Причем, он пишет книгу, в которой описан он, который пишет книгу, в которой он опять пишет книгу... и так до бесконечности, которая и есть бессмертие, потому что время спациализовано.

Борхес не просто познал, но и трансформировал в творческую материю свою нелегкую судьбу. Аккумуляция культурных образов и символов - это следствие; причина улавливается в ощущении себя последним отпрыском рода, тупиковой ветвью, которая никогда не даст побега...

БОРХЕС ХОРХЕ ЛУИС

(род. в 1899 г. - ум. в 1986 г.)

В парадном литературном колумбарии XX века аргентинскому писателю Хорхе Луису Борхесу отведена престижная ячейка с надписью «интеллектуальная литература».

Страна, где он родился, - знойная родина танго, а проза его - холодная и одинокая (наедине с бесконечными книжными полками) игра ума, которой свойственны безэмоциональность, доходящая до бесчувственности, дегуманизация, основанная на подмене чувства любви к человеку любовью к книгам, и утверждение чувства ирреальности. И все это символизируют не Джеймс Джойс, не Гертруда Стайн, не Герман Гессе, а именно Борхес.

Популярность, пришедшая к писателю очень поздно, в 1950-е годы, означала, что он вдруг стал востребован читателями, пережившими две мировые войны XX века, напуганными ужасом реальности и разочаровавшимися в ней.

Борхес известен прежде всего своими короткими прозаическими фантазиями, которые маскируют рассуждения о серьезных научных проблемах, принимая форму приключенческих либо детективных историй.

В зимний день 24 августа 1899 года в Буэнос-Айресе в семье юриста Хорхе Гильермо Борхеса и Леонор Асеведо де Борхес, живших на улице Тукуман между улицами Суипача и Эсмеральда, в доме, который принадлежал родителям Леонор, родился ребенок, названный Хорхе Луисом. Почти все детство ребенок провел в домашней обстановке.

Его отец был философом-агностиком, связанным по материнской линии с родом Хэзлем из графства Стаффордшир (Англия). Он собрал огромную библиотеку англоязычной литературы, издал роман и написал еще три книги, которые потом уничтожил. Фанни Хэзлем, бабушка Хорхе Луиса, учила детей и внуков английскому. Этим языком Борхес владел великолепно: в 8 лет он перевел сказку Уайльда - да так, что ее напечатали в журнале «Сюр». Позже Борхес переводил Вирджинию Вулф, отрывки из Фолкнера, рассказы Киплинга, главы из «Поминок по Финнегану» Джойса. Наверное, от англичан у него любовь к парадоксам, эссеистическая легкость и сюжетная занимательность. Многие литераторы утверждали, что Борхес - типично английский писатель, пишущий по-испански.

«С самого моего детства, когда отца поразила слепота, у нас в семье молча подразумевалось, что мне надлежит осуществить в литературе то, чего обстоятельства не дали свершить моему отцу. Это считалось само собой разумеющимся (а подобное убеждение намного сильнее, чем просто высказанные пожелания). Ожидалось, что я буду писателем. Начал я писать в шесть или семь лет».

В 1914 году семья переехала в Европу. Хорхе Луис начал посещать Женевский коллеж. В 1919 году семья переехала в Испанию. 31 декабря в журнале «Греция» появилось первое стихотворение Хорхе Луиса, в котором автор «изо всех сил старался быть Уолтом Уитменом». Вскоре он входит в группу «ультраистов», о которой в официальном литературоведении утвердилось мнение, что она выражала «анархический бунт мелкобуржуазной интеллигенции против мещанской пошлости и буржуазной ограниченности».

Сам Борхес ничего вразумительного о своем «ультраизме» не написал. В общем, это было похоже на молодого Маяковского: «Колода перекраивала жизнь. Цветные талисманы из картона стирали повседневную судьбу, и новый улыбающийся мир преображал похищенное время.»

В Буэнос-Айрес он вернулся в 1921 году уже признанным поэтом. К 1930 году опубликовал семь книг, основал три журнала и сотрудничал еще в двенадцати, а в конце двадцатых начал писать рассказы. «Период с 1921 до 1930 года был у меня насыщен бурной деятельностью, но, пожалуй, по сути безрассудной и даже бесцельной», - напишет он позже.

В 1937 году Борхес впервые поступил на службу в библиотеку, где и провел «девять глубоко несчастливых лет». Работы было мало, денег платили тоже мало. Загруженность приходилось имитировать. «Всю свою библиотечную работу я выполнял в первый же час, а затем тихонько уходил в подвальное книгохранилище и оставшиеся пять часов читал или писал. Сотрудники-мужчины интересовались только конскими скачками, футбольными матчами да сальными историями. Одна из читательниц была изнасилована, когда шла в женскую комнату. Все говорили, что это не могло не случиться, раз женская комната находится рядом с мужской».

Здесь он, ведя тихую жизнь книжного червя, написал целую серию шедевров: «Пьера Менара», «Тлен, Укбар, Орбис Терциус», «Лотерею в Вавилоне», «Вавилонскую библиотеку», «Сад расходящихся тропок». Сочинение «Пьер Менар, автор “Дон Кихота”» сам Борхес определил как нечто среднее между эссе и «настоящим рассказом». Однако концепции классического Борхеса проявились здесь во всей полноте. Вымышленный писатель Пьер Менар, тем не менее описанный как вполне реальный, пытается сочинить «Дон Кихота». «Не второго «Дон Кихота» хотел он сочинить - это было бы нетрудно, - но именно «Дон Кихота». Излишне говорить, что он отнюдь не имел в виду механическое копирование, не намеревался переписывать роман. Его дерзновенный замысел состоял в том, чтобы создать несколько страниц, которые бы совпадали - слово в слово и строка в строку - с написанными Мигелем де Сервантесом». Метод был таким: «Хорошо изучить испанский, возродить в себе католическую веру, сражаться с маврами или турками, забыть историю Европы между 1602 и 1918 годами.»

Впрочем, этот метод был отвергнут как слишком легкий. Надо было остаться Пьером Менаром и все же прийти к «Дон Кихоту». Далее выясняется, что Менар к «Дон Кихоту» все-таки пришел, т. е. тексты совпадают дословно, хотя смысл, который они выражают, как утверждает Борхес, совершенно различен. Вокруг этого парадокса построено все повествование. Для Борхеса это была игра ума, некая забава.

Но именно из этого текста, сочиненного в подвале библиотеки в 1938 году, выросло впоследствии целое литературное направление. Рассказ «Пьер Менар» пригодился спустя 30–40 лет после создания, когда слава Борхеса докатилась даже до США. Речь идет о постмодернизме, предсказанном Борхесом, смоделированном им в этом рассказе.

В постмодернистском контексте рассказ посвящен тому, что новые тексты невозможны, что число текстов вообще ограничено и к тому же все они уже написаны. Книг так много, что писать новые просто нет смысла. При этом «Дон Кихот» реальнее Пьера Менара, которого на самом деле нет, т. е. литература реальнее писателя. Поэтому не писатель пишет книги, а уже готовые книги из Универсальной Библиотеки (ее образ Борхес дал в «Вавилонской библиотеке», написанной в том же подвале) пишут себя руками писателей, и пишущий оказывается «повторителем», принципиальную возможность чего доказал пример Пьера Менара. В следовании уже написанному чужому слову, чужой мысли есть своего рода фатализм и ощущение конца литературы. «Мною, - говорит Пьер Менар, - руководит таинственный долг воспроизвести буквально его (Сервантеса) спонтанно созданный роман».

По существу, Хорхе Луис, желая попасть в Индию, открыл Америку. Несомненно, что пишущий библиотекарь, письменный стол которого находился в непосредственной близости от книжного шкафа, и сам остро ощущает свою зависимость как писателя от уже изданного. Книги давили, чужое слово не ассимилировалось и не диссоциировалось, а сохранялось в природном своеобразии.

В сборнике «Золото тигров» Борхес опубликовал новеллу «Четыре цикла». Идея проста: «историй всего четыре». Первая - об укрепленном городе, который штурмуют и обороняют герои. Вторая - о возвращении. Третья - о поиске. Четвертая - о самоубийстве Бога. «Историй всего четыре, - повторяет Борхес в финале. - И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их - в том или ином виде». По сути дела, это идеология читателя, транспонированная в технологию писательского труда. И именно эта транспонировка и может считаться главным и эпохальным изобретением Борхеса.

Он изобрел «пишущую машину», бесперебойно работающий генератор текстов, который производит новые тексты из старых и тем самым предохраняет литературу от смерти. «Как инструмент философского исследования логическая машина - нелепость. Однако она не была бы нелепостью как инструмент литературного и поэтического творчества», - замечает Борхес.

Благодаря его открытию к концу XX века литературные занятия стали достоянием всех, в том числе людей без таланта и даже способностей. Надо лишь стать читателем. Так что Борхес здорово послужил обеспечению принципов демократии и равенства в литературе путем внедрения соответствующей технологии «легитимации плагиата». Хотя на практике выясняется, что только Борхес мог придавать блеск развернутым библиографическим справкам и только он мог оживлять вторичность, даря ей вторую жизнь.

Борхес, конечно, был читателем и библиографом, превратившим два этих занятия в литературу. Но дело еще и в том, что он умел очень точно выбирать материал, который соответствовал философской и научно-методологической реальности.

В 1946 году в Аргентине правит диктатор - президент Перон. Борхеса изгнали из библиотеки, поскольку новый режим был недоволен его писаниями и высказываниями. Как вспоминал сам Борхес, его «почтили уведомлением», что он повышен в должности: из библиотеки переведен на должность инспектора по торговле птицей и кроликами на городских рынках. Таким образом Борхес нищенски существовал в качестве безработного с 1946 до 1955 года, когда диктатура была свергнута революцией.

Правда, в 1950 г. его выбрали президентом Аргентинского общества писателей, которое осталось одним из немногих очагов сопротивления диктатуре, но это общество вскоре распустили. В 1955 г. свершилась революция, и Борхеса назначают директором Национальной библиотеки и профессором английской и американской литературы Буэнос-Айресского университета.

Но уже слишком поздно, прямо по французской поговорке: «Когда нам достаются штаны, у нас уже нет задницы». В 1955 году Борхес потерял зрение. «Слава, как и слепота, пришла ко мне постепенно. Я ее никогда не искал». Первые его книги в 1930-1940-е годы провалились, а «Историю вечности», вышедшую в 1936-м, за год купили 37 человек, и автор собирался всех покупателей обойти, чтобы извиниться и сказать спасибо. В 1950-е годы Борхес становится всемирно известным, в 1960-е уже считается классиком.

Пожалуй, внезапной славе Борхеса послужил успех «нового романа», развернутый манифест которого «Эра подозрения» Натали Саррот опубликовала как раз в 1950 году. «… Когда писатель, - отмечала Саррот, - задумывает рассказать какую-нибудь историю и представляет себе, как ему придется написать «Маркиза вышла в пять» и с какой издевкой взглянет на это читатель, им овладевают сомнения, рука не подымается.» Сюда же надо добавить разочарование в реальности, изображаемой в романе, и ощущение скуки от традиционных описательных средств.

То, к чему пришла эволюция европейского романа, у Борхеса уже было в готовом виде. Неудивительно, что в середине 1970-х его выдвинули на Нобелевскую премию по литературе. Но он ее не получил из-за доброжелательной оценки переворота Пиночета. Либеральный террор шведских социал-демократов, контролирующих присуждение премий, - суровая реальность. Как и всякие социал-демократы, о литературе они думают в последнюю очередь.

В 1974 г. он ушел в отставку с поста директора Национальной библиотеки и уединился в маленькой квартирке в Буэнос-Айресе. Скромный, одинокий старичок. Автор книг «История вечности», «Вымышленные истории», «Алеф», «Новые расследования», «Создатель»,

«Сообщение Броуди», «Книга песка» и др. Коммандаторе Итальянской Республики, Командор ордена Почетного легиона «За заслуги в литературе и искусстве», кавалер ордена Британской империи «За выдающиеся заслуги» и испанского ордена «Крест Альфонса Мудрого», почетный доктор Сорбонны, Оксфордского и Колумбийского университетов, лауреат премии Сервантеса. И это только часть титулов.

В 1981 году он еще утверждает: «И все же у меня нет чувства, что я исписался. В каком-то смысле молодой задор как будто мне стал ближе, чем когда я был молодым человеком. Теперь я уже не считаю, что счастье недостижимо…»

В 1986 году Борхес умер от рака печени. Похоронен в Женеве. Один эмигрант сообщил, что поначалу никто не мог не только разобрать содержание надгробной надписи, но даже установить, на каком языке она сделана. Рассылка текста по филологическим кафедрам Женевы дала результат: цитата из «Биовульфа». «Явно эпитафия, - заключает эмигрант, - тщательно подобранная и рассчитанная на многолетнюю полемику экзегетов». Впрочем, в России текст надписи неизвестен.

В 1982 году в лекции под названием «Слепота» Борхес заявил: «Если мы сочтем, что мрак может быть небесным благом, то кто «живет сам» более слепого? Кто может лучше изучить себя? Используя фразу Сократа, кто может лучше познать самого себя, чем слепой?»

Борхес не просто познал, но и трансформировал в творческую материю свою нелегкую судьбу. Аккумуляция культурных образов и символов - это следствие. Причина улавливается в ощущении себя последним отпрыском рода, тупиковой ветвью, которая никогда не даст побега. У писателя не было ни жены, ни детей, он тянулся к сестре Норе и матери, которая исполняла функции, присущие писательской жене: «Она всегда была моим товарищем во всем - особенно в последние годы, когда я начал слепнуть, - и понимающим снисходительным другом. Многие годы, до самых последних лет, она исполняла для меня всю секретарскую работу. Именно она. спокойно и успешно способствовала моей литературной карьере».

Ощущение себя «завершающим», от чего сжимается сердце, породило у Борхеса трагизм мироощущения (с мотивами одиночества и заточения) и установку на собирание антологии мировой мысли и культуры. Отсюда вообще отчужденный взгляд на культуру, взгляд путешественника или бесстрастного оценщика, смотрящего на то, что ему не принадлежит, и отсюда же свободная игра с культурным наследием, выкладывание из культурной смальты мозаик.

Самое заметное проявление игры - описание виртуальной реальности. Вершиной творчества Борхеса в этом направлении являются две книги - «Вымышленные истории» и «Алеф». Подражание этим двум книгам породило и продолжает порождать колоссальную по объему литературную продукцию. Борхес все выдуманное приписывает обычной реальности, вставляет в нее, но по определенному принципу. Принцип этот заключен в восполнении реальности до логической полноты: заранее назначаются или дедуктивно определяются некие параметры или сочетание признаков, которые в нашей реальности не реализованы, и строится виртуальная реальность с этими параметрами и признаками. Тем самым заполняются логически возможные «клетки» некой глобальной таблицы. Это строго научный структуралистский подход.

Скажем, центральный (для этой части творчества Борхеса) текст - «Вавилонская библиотека» - рисует некую Библиотеку, которая содержит все теоретически мыслимые книги, включая «подробнейшую историю будущего, автобиографии архангелов, верный каталог Библиотеки, тысячи и тысячи фальшивых каталогов, доказательство фальшивости верного каталога, гностическое Евангелие Василида, комментарий к этому Евангелию, комментарий к комментарию этого Евангелия, правдивый рассказ о твоей собственной смерти, перевод каждой книги на все языки. трактат, который мог бы быть написан (но не был) Бэдой по мифологии саксов, пропавшие труды Тацита». С одной стороны, это чистая игра фантазии. С другой - эти фантазии, сочиненные в конце тридцатых - начале сороковых годов, являются тем запасником образов, из которого заимствовала свои модели наука. Как правило, научные модели возникают на основе именно образных моделей, извлекаемых из общего культурного резервуара. И Борхес был одним из тех, кто внес в эту емкость так много.

Достоверно известно, например, что для знаменитого французского культуролога Мишеля Фуко придуманная Борхесом в рассказе «Аналитический язык Джона Уилкинса» (1952) классификация из «одной китайской энциклопедии» послужила толчком для создания «археологии знания». Именно у Борхеса мог найти прообразы своей теории мифа «отец структурализма» К. Леви-Стросс, автор алгоритмической теории информации А. Колмогоров, философ и лингвист Ю. Лотман. И так далее, и так далее. Но как бы то ни было, пользовались ли Леви-Стросс, Якобсон и Лотман образами Борхеса или нет (академик Колмогоров - наверняка нет, а Лотман - наверняка да, поскольку тартуская школа держала Борхеса в поле зрения), но Борхес являет собой уникальный случай: многие его образные модели аналогичны научным моделям XX века и часто предвосхищают их.

В «Тлене» описана виртуальная цивилизация, в которой культура состоит только из одной дисциплины - психологии, а «обитатели этой планеты понимают мир как ряд ментальных процессов, развертывающихся не в пространстве, а во временной последовательности». Это та картина мира, которая возникает при некоторых видах нарушения речевых функций мозга, при работе только одного полушария. У Борхеса такая картина появилась задолго до публикации сочинений о функциональной асимметрии мозга. И вообще «Тлен» содержит уйму всяких ценных идей. Например, о литературной критике: «Критика иногда выдумывает авторов: выбираются два различных произведения - к примеру «Дао Дэ Цзин» и «Тысяча и одна ночь», - приписывают их одному автору, а затем добросовестно определяют психологию этого любопытного homme de lettres…» Этим путем у нас еще никто не ходил, но он очень много обещает.

Игровой принцип, который Борхес заново утвердил в литературе XX века, проходит сквозь все его творчество, приведя к тому, что многие философские категории (смерть, жизнь, пространство, время, число) превращаются в символы, с которыми можно обращаться также свободно, как с литературными образами или культурными знаками (крест, роза, зеркало, сон, круг, сфера, лабиринт, случай, лотерея и т. д.). Слепота как символический шаг на пути к смерти давала не только ощущение замкнутости в мире образов, в мире культуры, но и явную свободу в обращении с небытием. И помимо всего - снятие противопоставления реальности и нереальности, что к концу XX века стало достоянием массовой культуры, послужив к вящей славе Борхеса. Для него антитеза реальное/нереальное не существовала, он жил в мире текстов, ощущая себя собственным персонажем, книгой, которую он сам пишет. Причем он пишет книгу, в которой описан он сам, тот, который пишет книгу, в которой он опять пишет книгу. и так до бесконечности, которая и есть бессмертие.

И в тот момент, когда человек одним глазом заглядывает в книгу Борхеса, а другим одновременно косится на монитор компьютера, он осознает, что Борхес жив, потому что именно с этим человеком он сейчас пишет свою следующую книгу, в которой пишет книгу.

Из книги 100 великих футболистов автора Малов Владимир Игоревич

Из книги «Вымпел» - диверсанты России автора Болтунов Михаил Ефимович

«КОЛЬТ» ДЛЯ ХОРХЕ Говорят, всемогущий Председатель КГБ Юрий Андропов, прочитав известный роман Владимира Богомолова «Момент истины», приказал найти документы, а главное разведчиков-»смершевцев», героев книги. Хотел ли познакомиться шеф КГБ с этими удивительными людьми,

Из книги Короли диверсий. История диверсионных служб России автора Болтунов Михаил Ефимович

Кольт для Хорхе Говорят, всемогущий Председатель КГБ Юрий Андропов, прочитав известный роман Владимира Богомолова «Момент истины», приказал найти документы, а главное - разведчиков-«смершевцев», героев книги. Хотел ли познакомиться шеф КГБ с этими удивительными людьми,

Из книги Путешествие без карты автора Грин Грэм

Сан - Луис - Потоси Кактусы стояли группками, как люди с воткнутыми в прическу перьями; казалось, что, склонясь друг к другу, они шептали на ухо что?то очень важное, ни дать ни взять отшельники, пришедшие в унылую скалистую пустыню по неотложному делу и даже не поднявшиеЛики Луис Луис Сеймор Базетт Лики (7.08.1903–1.10.1972) был знаменитым антропологом, который занимался доказательством гипотезы Дарвина о том, что первые люди появились на территории современной Африки. Вместе со второй женой Мэри они обнаружили следы Homo Habilis - «Человека

Из книги Довлатов и окрестности [сборник] автора Генис Александр Александрович

Борхес: танго Буэнос-Айрес я попал, когда Борхес еще был жив. Но тогда меня больше интересовало танго. Поэтому, когда в бархатном кабаре запела о страстном затянутая в черное дива, мы с женой смело вышли к оркестру и закружились в такт. Чуть позже выяснилось, что это было так

Из книги Зодиак автора Грейсмит Роберт

8 ДЖОЗЕФ ДЕ ЛУИС Воскресенье, 4 января 1970 годаЧикагский медиум Джозеф де Луис объявил, что вот уже около месяца поддерживает экстрасенсорный контакт с Зодиаком. Он ощущает возбуждение убийцы и желание того сдаться полиции, если ему гарантируют безопасность. Более того,

Из книги Самые пикантные истории и фантазии знаменитостей. Часть 1 автора Амиллс Росер

Луис Антонио де Вильена В кинотеатреЛу?ис Анто?нио де Вилье?на (1951) – испанский поэт, прозаик, эссеист и переводчик.В книге «100 испанцев и секс» поэт, эссеист, литературный критик и испанский переводчик рассказывает о событиях своей юности: «В Мадриде был легендарный

Из книги Гении эпохи Возрождения [Сборник статей] автора Биографии и мемуары Коллектив авторов --

Луис Бунюэль Одурманить королевуЛуи?с Бунюэ?ль (Буньюэль) (1900–1983) – испанский кинорежиссер, крупнейший представитель сюрреализма в кинематографии.В 1994 году австралиец Джон Бакстер издал биографию Бунюэля, написанную им после встреч и бесед со множеством людей. Среди

Из книги Книга масок автора Гурмон Реми де

Луис Бунюэль Движущиеся ногиЛуи?с Бунюэ?ль (Буньюэль) (1900–1983) – испанский кинорежиссер, крупнейший представитель сюрреализма в кинематографии.У этого кинорежиссера, образцового гетеросексуала, боксера, гуляки и фетишиста, имелось несколько сексуальных фантазий. О

Из книги автора

Хорхе Луис Борхес Отец и бордель В проституции не существует воспоминаний. Хосеп Пла Хо?рхе Луи?с Бо?рхес (1899–1986) – аргентинский прозаик, поэт и публицист.Джон Бергер в книге «Способы видения» рассказывает о том, как отец Борхеса устроил его встречу с проституткой: «Когда

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Пьер Луис В настоящее время наблюдается небольшое движение неопаганизма, натурализма, эротизма, мистического и материалистического, возрождение тех исключительно чувственных религий, в которых обоготворяется женщина вплоть до того, что есть в ней сексуально

ХОРХЕ ЛУИС БОРХЕС
(1899-1986)

Хорхе Луис Борхес — одна из знаменитых личностей современного литературного мира. Только обыденное перечисление премий, наград и титулов займет много строк: Коммендатор Итальянской Республики, Командор ордена Знатного легиона «За награды в литературе и искусстве», Кавалер ордена Английской империи «За выдающиеся награды» и испанского ордена «Крест Альфонсо Мудрейшего», доктор Сорбонны, Оксфордского и Колумбийского институтов, лауреат премии Сервантеса.

Везде его переводят, изучают, цитируют. Но Борхеса не только лишь превозносят, да и обесценивают. В прошедшем он часто делал журналистам обскурантистские заявления на разные актуальные вопросы. Ощущала себя в этом какая-то нарочитости (эпатаж и раздражающая эксцентричность), желание шокировать активную передовую общественную идею Латинской Америки. Позиция Борхеса вызвала недоумение, споры, а то и возражения со стороны таких писателей, как Пабло Неруда, Габриэль Гарсиа Маркес, Хулио Кортасар, Мигель Отеро Сильва, но они всегда откликались о Борхеса как о мастере и начинателя новейшей латиноамериканской прозы.

Хорхе Луис Борхес родился в Аргентине, но молодость провел в Европе, куда его отец, проф. юрист, потом доктор психологии, уехал намедни Первой мировой войны на долгое лечение. Конкретно отец привил отпрыску любовь к английской литературе; этим языком Борхес обладал потрясающе: в 8 лет был написан его перевод сказки О. Уайльда «Счастливый царевич». Потом Борхес переводил Киплинга, Фолкнера, Джойса, В. Вульф. Не считая британского, он владел французским, итальянским, португальским, латинским. После выхода на пенсию отца Борхеса семья уехала в Швейцарию, а в 1919 году переезжает в Мадрид. Стихи и переводы юного Борхеса печатаются в модернистских журнальчиках. В самом начале 20-х годов Борхес сблизился с кружком юных испанских литераторов, которые окрестили себя «ультраистами», которые принадлежали к литературному течению, провозгласив, что метафора — главный элемент, база и цель поэзии; всё это отразилось на предстоящем творчестве писателя. Борхес тогда исповедовал призрачную, но пылкую революционность.

После возвращения в Аргентину в 1921 году он примыкает к фаворитам местного абстракционистского движения, выпускает несколько сборников стихов в духе всё такого же ультраизма. А позже его творческий путь сделал крутой поворот, разумеется, он вызван резкой конфигурацией публичного климата в Аргентине. С муниципальным переворотом в 1930 году завершилось либеральное правление партии радикалов и началась томная эпоха борьбы с фашистскими тенденциями в политической жизни страны. В этих критериях абстракционистское экспериментирования сохнет, Борхес с 1930 года совершенно оставляет поэзию, к которой возвратится исключительно в 60-е годы, когда станет перед читателем совершенно другим поэтом, который совсем разорвал с авангардизмом. После пары лет молчания он с 1935 года начинает одну за другой выдавать свои житейские книжки: «Всемирная история бесславья» (1935), «История вечности» (1936), «Вымыслы» (1944), «Алеф» (1949), «Новые расследования» (1952), «Сообщение Броуди» (1970), «Книга песка» (1975). В 30-е годы, когда к власти в Аргентине приходят военные, Борхес подписывает ряд протестов против произвола аргентинского правительства. Последствия этого проявили себя сразу: из суждений благонадежности Борхесу отказали в Государственной премии за книжку новелл «Сад расходящихся тропок», были арестованы его мама и сестра, самого Борхеса лишили места работы в библиотеке. Посодействовали друзья, которые выхлопотали для него чтение цикла лекций в Аргентине и Уругвае. В это время чертовски падает зрение Борхеса: отразились последствия неудачной операции и томная наследственная болезнь (5 поколений мужчин-Борхесов умерли в полной слепоте). В следующие десятилетия, не считая службы в Государственной библиотеке, Борхес читает в институте лекции по британской литературе, много занимается филологией и философией. В 60-е годы, когда пришла слава, совершает несколько путешествий по Европе и Америке, временами выступает с лекциями (один из его лекционных циклов собран в книжку «Семь вечеров», 1980).

Легендарность, «загадочность» личности Борхеса проясняется, только если просочиться в его творчество. Борхес пишет новеллы, фантастические, психические, приключенческие, детективные, время от времени даже сатирические («Старшая сеньора»), пишет эссе, что называет «расследованиями», которые отличаются от новелл только неким ослаблением фабулы, не уступая им в фантастичности. Пишет житейские миниатюры, обычно включает в свои поэтические сборники («Хвала тьме», 1969; «Золото тигров», 1972).

Начав с поэзии, Борхес, на самом деле, навечно остался поэтом. Поэтом слова и произведения в целом. Дело не только лишь в поразительном лаконизме, что тяжело дается переводчикам. Ведь Борхес никак не пишет так именуемым «телеграфным стилем» 20-х годов. В его традиционно незапятнанной прозе нет практически ничего излишнего, но есть нужное. Он отбирает слова, как поэт, зажатый размером и рифмой, кропотливо выдерживает ритм повествования. Он стремится к тому, чтоб повествование воспринималось как стихотворение, нередко говоря про «поэтическую идею» каждого рассказа и его «полный поэтический эффект» (разумеется, вот поэтому его и не завлекает большая житейская форма — роман).

В ультраистских манифестах составлявших в 20-е годы Борхес и его соратники, метафора провозглашалась первичным центром и целью поэзии. Метафора в юношеских стихах Борхеса рождалась из внезапного уподобления, основанного на видимых сходствах предметов. Отойдя от авангардизма, Борхес отказался и от внезапных зрительных метафор. Зато в его прозе, а потом и в стихах, появилась другая метафоричность — не зрительная, а умственная, не определенная, а абстрактная. Метафорами стали не образы, не строчки, а произведения в целом,- мультислойной метафорой, неоднозначной, метафорой-символом. Если не учесть этой метафорической природы рассказов Борхеса, большая часть из их покажутся только необычными анекдотами. Рассказ «Сад расходящихся тропок» можно прочесть как увлекательную детективную историю, да и здесь почувствуем глубинный метафорический ход, где сад воспринимается как безупречный образ природы и Вселенной. В процессе сюжета знак вроде реализуется и оживает: сад-лабиринт — это изменчивая, капризная, непредсказуемая судьба; сходясь и расходясь, её тропы ведут людей к неожиданным встречам и случайной смерти.

Время от времени в рассказах Борхеса приметно подражание романтичной либо экспрессионистской новелле («Круги руин», «Встреча», «Письмена Бога»). Это не случаем: всю жизнь аргентинский прозаик увлекается Эдгаром По, а в молодости с увлечением читал страшные новеллы австрийского экспрессиониста Густава Мейринка, у которого и перенял энтузиазм к средневековой мистике. Но трактовка схожих сюжетов у Борхеса другое: нет ночного мрака, что стращает, всё загадочное залито броским светом и от ужасного жутко не из-за загадочность, а через понимание. Свою самую известную выборку рассказов Борхес именовал «Вымыслы»; в определенной степени так можно обозначить и главную тему его творчества.

Рассказы Борхеса не раз подвергали систематизации: по структуре повествования, то с мифологическими мотивами, которые в их находили критики. Принципиально, но, при хоть какой дифференциации не проглядеть главное — «сокрытый центр», как выражается сам писатель, философскую и художественную цель творчества. Не один раз, в интервью, в статьях и рассказах, Борхес говорил о том, что философия и искусство для него равнозначны и практически тождественны, что все его долголетние и необъятные философские труды, включавшие также христианскую теологию, буддизм, даоизм и т.п., были ориентированы на поиск новых способностей для художественной фантазии.
На досуге Борхес с учениками и друзьями любит создавать антологии. В «Книга небес и ада» (1960), «Книга вымышленных существ» (1967), «Маленьких и неописуемых рассказах» (1967) отрывки из древнеперсидских, древнеиндийских и древнекитайских книжек, арабские сказки, переводы христианских апокрифов и легенд, отрывки из Вальтера, Эдгара По и Кафки. И в антологиях, и в уникальности творчества Борхес желает показать, на что способен человечий мозг, какие воздушные замки он умеет строить, как далеким от жизни может быть полет фантазии. Но если в антологиях Борхес только увлекается протеизмом и неутомимостью воображения, то в собственных рассказах он, не считая того, изучит огромные комбинаторные возможности нашего ума, что играет всё новые и новые шахматные партии с универсумом. Обычно, рассказы Борхеса содержат какое-нибудь предположение, приняв которое, мы в внезапном ракурсе лицезреем общество, заново оцениваем наше мировосприятие.

Вот один из наилучших его рассказов — «Пьер Менар, автор «Дон Кихота». Если отвлечься на минутку от измышленного Пьера Менара с его придуманной литературной биографией, мы лицезреем, что в дикой, эксцентрической форме тут рассмотрен парадокс двоякого восприятия искусства. Хоть какое произведение, всякую фразу художественного произведения можно читать вроде бы двойным зрением. Очами человека тех пор, когда было написано произведение: зная историю и биографию художника, мы можем, хотя бы приблизительно, реконструировать его план и восприятие его современников и, как следует, осознать произведение посреди его эры — такой метод обдумывает Пьер Менар, но отрешается от него. И другой взор — очами человека XX века с его практическим и духовным опытом. Это конкретно то, что, по мнению рассказчика, пробовал сделать Пьер Менар, который успел «переписать», другими словами переосмыслить, только три главы «Дон Кихота»: соотношение меж реальным создателем, автором-рассказчиком и измышленным рассказчиком, давний спор о преимуществе либо шпаги пера, либо войны и культуры; освобождение Дон Кихотом каторжников и выражения при всём этом очень современных мыслей о справедливости, о правосудии, что не должно опираться лишь на признание осужденных, о могуществе людской воли, которой по силам одолеть любые тесты. Осовременивание классики случается очень нередко, но, обычно, остается неосознанным. Неописуемое и непосильное предприятие Пьера Менара делает его приятным. Пожалуй, более многочисленную группу умопомрачительных рассказов Боргеса составляют рассказ-предостережение. Но необыкновенную тревогу вызывает у Борхеса пластичность людского разума, способность поддаваться воздействию, поменять идеи и убеждения. Борхес часто определяет относительность всех понятий, выработанных нашей цивилизацией. В «Сообщении Броуди», к примеру, показано общество, где все: власть, правосудие, религия, искусство, этика, на наш взор, поставленны с ног на голову. Более впечатляющий знак этой относительности — рассказ «Тлен, Укбар», в каком выдумано, что группе интеллектуалов удается равномерно навязать населению земли совсем новейшую систему мышления, довольно только поменять логику, всю массу человечьих познаний, этических и эстетических ценностей. Борхес не может скрыть, что восторгается силой воображения тех, кто создал новейшую систему взглядов, обмыслил её до мелочей, сделал стройной. Но в голосе восхищение рассказчика смешивается с страхом, потому вернее было бы отнести рассказ к антиутопии.

Составляя свои умственные метафоры, Борхес обнаруживает грубость в отношении закоренелых и принятых понятий и даже в священных легенд и сакральных текстахъ западной цивилизации, в лоне которой он был воспитан. Чтение Евангелия может привести к внезапному смертоносному результату («Евангелие от Марка»). Герой рассказа «Три версии предательства Иуды» в общем опровергает Новый Завет, предположив, что богочеловеком был не Иисус, а Иуда, и искупление заключалась не в погибели на кресте, а в ещё более ожесточенных муках совести и нескончаемом страдании в последнем круге ада. Заключительные строчки этого рассказа о том, что зло совпадает некими чертами с счастьем, приближают нас к осознанию критериев, которыми управляет Борхес, создавая свои фантастические постулаты. Фантастические рассказы Борхеса обычно содержат какое-нибудь неописуемое допущение, что позволяет узреть мир в совсем внезапном нюансе и задуматься над важными вопросами культуры. Может быть, к примеру, созвать конгресс, в каком реально было бы представлены всё население земли («Конгресс»).

Принято думать, что Борхес, предлагая нам насладиться игрой мозга и фантазии, не затрагивает вопрос об отношении собственных вымыслов к действительности, его задачка типа показывать множественность точек зрения на реальность, не вынося окончательного суждения, что тут поистине, а что адекватная действительность. Вправду, писатель часто называет себя агностиком, но обычно выдвигает, как будто на выбор, два, три, а то и больше истолкований («Сон Кориджа», «Задача», «Лотерея в Вавилоне»), посреди которых есть и полностью оптимальные, и полностью иррациональные. Отношениям ума и действительности посвящен рассказ «Поиски Аверроэса».

Ещё больше драматическое предупреждение относительно того, как небезопасно упустить из виду действительность, содержится в рассказах «Заир» и «Алеф». Автор-рассказчик в обеих историях понимает ужасную опасность личного идеализма: сосредоточиться на собственной идее, на собственном личном видении мира, быть уверенным, что ты носишь внутри себя Вселенную,- означает, в самом легком и смешном варианте стать графоманом, как Карлос Архентино, а в суровом и патологическом случае — впасть в безумие. Недаром оба рассказа начинаются гибелью эксцентричной, но прелестной дамы. Не поддающийся объяснению чар этих дам является метафорой живой, меняющейся, непостижимой действительности, таковой же многозначной, иногда беспощадной, но привлекательной, как Беатрис Витербо.

Многие критики и очень привередливые читатели прошлого были заворожены несравнимой эрудицией Борхеса, его манерой подавать вымысел как комментарий, просто пересказ чужих книжек. В его произведениях можно отыскать реминисценции, заимствования, сокрытые цитаты: это и смышленые решения патера Брауна, который находил благодаря здравому смыслу и познанию людской психологии внезапные разъяснения таинственных случаев. В «3-х версиях предательства Иуды» и неких других рассказах, в каких новаторская и феноминальная интерпретация либо мифа, либо традиционного литературного мотива преломленной сознания измышленного персонажа, как итог его духовных поисков и заблуждений, можно изучить воздействие «Легенды о Великом инквизиторе» Достоевского. В «Сообщении Броуди» содержится ровная ссылка на Свифта. Разумеется, до философских повестей Вальтера.

В собрании сочинений Борхеса много рассказов про ежедневные актуальные драмы, о обыденных, грубых, которые не пишут и даже не читают книжек, людей. Писатель собирался в предстоящем развивать конкретно это направление. В интервью в 1967 году он заявил, что задумывается писать на реальные темы и опубликовать книжку психических произведений, где будет пробовать избежать магического, избежать лабиринтов, зеркал, всех маний, смертей, чтоб персонажи были такими, какие они есть. Нельзя сказать, чтоб эта программка была вполне выполнена. Погибель находится фактически в каждом произведении Борхеса, ведь ему необходимы экстремальные, «роковые» ситуации, в каких персонаж может раскрыть внутри себя что-то внезапное либо превосходящее ожидания. При всем этом Борхес подходит к людской психологии с теми же мерками, что и к людской фантазии. Рассказ «Эмма Цунц» критики обычно истолковывают как собственного рода упражнение с фрейдистской темы «комплекса Электры». Но все-же считаем, что главное для Борхеса — совсем не дела Эммы с папой. Главное в произведении — это удивление перед загадочной способностью человека к моментальному и необратимому перерождению, овладение необузданных и до того времени неведомых самому человеку внутренних сил. Застенчивая и робкая фабричная работница производит кропотливо обмысленное убийство-месть, без колебаний жертвуя своим целомудрием. Совершенно внезапного приобретает и развитие, казалось бы, отлично известные в литературе темы соперничества 2-ух братьев из-за дамы («Разлучница»).

В творчестве Борхеса есть столкновение 2-ух полюсов, 2-ух стихий. На одном полюсе — вымыслы ума и фантазии, на другом — то, что Борхес любит обозначать словом «эпическое». Эпическое для него — это насыщенная действием государственная история. Праотцы Борхеса учавствовали практически во всех основных событиях истории Аргентины и Уругвая. Его прадед боролся под флагами Боливара в славной битве под Хунине (1824), которая была началом полного освобождения Латинской Америки от испанского колониального ига. Борхес пишет о судьбе проотцов: «Я никогда не переставал испытывать ностальгию по их эпической судьбе, в какой боги мне отказали». Потому с любовным описанием стареньких кварталов Буэнос-Айреса, с обработкой местных преданий мы лицезреем много рассказов у Борхеса. Аргентинское прошлое возникает в его рассказах, как «потерянный рай». Борхеса всегда завлекал этот маргинальный мир, ведь там было своё вероисповедание: храбрость, верность дружбе, готовность достойно повстречать смертный час («Юг»). Возникают произведения, где действия описаны с глубочайшим энтузиазмом к государственной истории.

Как следует, произведения Борхеса объединены тем, что ориентированы на знание человека: его разума и души, фантазии и воли, возможности мыслить и необходимости действовать. Всё это, по глубочайшему убеждению писателя, существует нераздельно. «Я думаю,- говорит Борхес,- что люди в общем ошибаются, когда считают, что только ежедневность представляет действительность, а всё другое ирреальное. В широком смысле страсти, идеи, догадки настолько же реальные, как факты обыденности, и поболее того — делают факты обыденности. Я уверен, что все философы мира оказывают влияние на ежедневную жизнь». Ожесточенное безразличие к судьбе обычного человека Борхес обличил в «Старшей сеньоре».

Как и многих других писателей Латинской Америки, Борхеса высшей степени тревожит неувязка духовных традиций. В статье «Аргентинский писатель и традиция» (1932) он решительно высказался за приобщение к мировой культуре: только овладение её богатствами поможет проявиться аргентинской сути.
В 50-е годы к Борхесу приходит признание. Его книжки печатают большущими тиражами — поначалу в Европе, потом и в мире, а в 1955 году, после падения диктатуры Перона Борхеса назначают директором Государственной библиотеки Буэнос-Айреса. Это предназначение практически сразу совпало с полной слепотой писателя. Борхес мужественно переносит слепоту. Он подменяет видимый мир, навечно утраченный, миром культуры. Борхеса сейчас ничто не отвлекает от литературы.

В нашу эру латиноамериканская литература смогла сделать безоговорочно уникальный, самобытный вклад в художественное развитие населения земли благодаря тому, что все живописцы стремились соединить, синтезировать свою народную традицию и европейский, а потом и мировой культурный опыт.

Хорхе Луис Борхес (исп. Jorge Luis Borges; 24 августа 1899 г.-14 июня 1986 г.) — аргентинский прозаик, поэт, переводчик и публицист. Прежде всего, известен своими лаконичными фантазийными произведениями с завуалированными рассуждениями об основных философских постулатах. Эффект подлинности вымышленных событий достигается путем введения в повествование подлинных эпизодов аргентинской истории и имен литераторов-современников, а также фактов собственной биографии.

В 20-е гг. ХХ столетия он стал одним из основателей авангардизма в испаноязычной латиноамериканской поэзии.

Влияние аргентинского писателя на мировую культуру – огромно, его личность — неординарна и загадочна.

Детство

Хорхе Франсиско Исидоро Луис Борхес Асеведо (исп. Jorge Francisco Isidoro Luis Borges Acevedo) – полное имя писателя, однако, по аргентинской традиции, он никогда им не пользовался.

Борхес был оригинальным с самого рождения: на свет он появился 8-месячным. Это событие произошло 24 августа 1899 г. в , в семье юриста Хорхе Гильермо Борхеса (исп. Jorge Guillermo Borges) и Леонор Асеведо (исп. Leonor Acevedo). Отец — адвокат, профессор психологии, мечтавший о литературной славе, имел испанские и ирландские корни: по материнской линии он был связан с английским родом Хэзлем из графства Стаффордшир. Хорхе Гильермо страдал тяжелой глазной болезнью и очень надеялся, что зрение, как и голубой цвет глаз, сын унаследовал от матери. Но надежды не оправдались: уже в раннем детстве Хорхе Луис был вынужден носить очки. Мать, Леонор Асеведо Суарес (исп. Leonor Rita Acevedo Suarez), происходила, видимо, из семьи португальских евреев, Сам Борхес утверждал, что в нем течет баскская, андалузская, английская, еврейская, португальская и норманнская кровь.

Большая часть детства Хорхе Луиса прошла в доме, принадлежавшем родителям матери, среди книг — его отец собрал огромную библиотеку англоязычной литературы.

В семье разговаривали по-испански и по-английски. В возрасте 4-х лет мальчик умел читать и писать. Благодаря бабушке Фанни Хэзлем и английской гувернантке, читать по-английски мальчик научился раньше, чем по-испански. Джорджи (так его называли домашние) вырос классическим билингвой: в детстве он часто мешал слова 2-х языков. Мальчик любил играть с младшей сестрой Норой и обожал читать, лежа на полу. Он увлекался Твеном, Диккенсом, Эдгаром По, Уэллсом, Стивенсоном, Киплингом, рано заинтересовался поэзией. Позднее он вспоминал, что первым романом в его жизни стал «Гекльберри Финн» Твена. «Большую часть своего детства я провел в домашней библиотеке, — писал Борхес в своих «Автобиографических заметках», — иногда мне кажется, что я так из нее и не вышел».

В 1905 г. мальчик начал обучение английскому языку с домашней учительницей. Хорхе Луис решил стать писателем в 6 лет, спустя год он написал свой первый рассказ в манере Сервантеса «La visera fatal» (“Роковое забрало”). В 9-летнем возрасте он сделал перевод известной сказки Оскара Уайльда «Счастливый принц», причем, его перевод был настолько хорош, что его приписали отцу и в 1910 г. опубликовали в столичной газете “El País”.

Сам Хорхе Луис Борхес так описал свое вступление на литературную стезю: «С самого раннего детства, когда отца поразила слепота, в семье молча подразумевалось, что мне предстоит осуществить в литературе то, чего не удалось совершить моему отцу. Считалось само собой разумеющимся, что я непременно буду писателем» .

В школу Джорджи пошел только в 11 лет, поступив сразу в 4 класс. Но учителя не могли научить его ничему новому, а одноклассники сразу невзлюбили: щуплый очкарик-всезнайка в английских костюмчиках был просто создан для травли.

Жизнь в Европе

В 1914 г. семья поехала на каникулы в Европу, но с началом I Мировой войны (1914-1918) возвращение в отложилось, и Борхес задержались в Швейцарии, где Нора с братом пошли в школу. Юноша смог получить формальное образование и диплом бакалавра, изучив французский язык и поступив в Женевский колледж. Это один из бесчисленных парадоксов его жизни: прославленный своей эрудицией писатель больше нигде не учился, и все его будущие докторские степени были Honoris Causa (с лат. «почета ради»; выражение, прибавляемое к ученой степени, если она присвоена без защиты).

В то же время он начал писать стихи на французском языке. В 1918 г. Хорхе Луис переехал в Испанию, где присоединился к ультраистам (от исп. Ultraismo; исходное значение слова - «крайность во взглядах, мнениях, убеждениях») — авангардной группе поэтов. Основным требованием ультраизма к поэтике было следующее: метафора как средство создания «поэтического образа».

Возвращение в Аргентину

В Аргентину в 1921 г. Борхес вернулся уже сложившимся поэтом. Принципы ультраизма он воплотил в своих нерифмованных стихах о Буэнос-Айресе — в 1923 г. Хорхе Луис опубликовал свою первую книгу «Жар Буэнос-Айреса », в которую вошли 33 стихотворения. Обложку дебютного издания разработала сестра поэта.

В конце 1920-х Борхес отошел от поэзии и увлекся написанием «фантазийной» прозы. Уже в ранних произведениях он мастерски владел словом, блистал эрудицией, знанием языков и основ философии. В родном городе он активно печатался, а также основал первый собственный журнал «Prisma», а затем еще один — «Proa».

Расцвет литературного творчества

В 1930-х гг. Хорхе Луис Борхес написал большое количество эссе по аргентинской литературе, искусству, истории и кино, параллельно он вел колонку в журнале «El Hogar», где публиковал рецензии на книги иностранных авторов. Также писатель регулярно публиковался в ведущем литературном журнале «Sur», основанном в 1931 г. Викторией Окампо (исп. Victoria Ocampo), видной аргентинской писательницей. В частности, для издательства «Sur» Борхес переводил произведения Вирджинии Вульф, Фолкнера, Киплинга.

Конец 1930-х гг. стал для писателя тяжелым: он похоронил бабушку и отца. Теперь он был вынужден материально обеспечивать всю семью. С помощью поэта Франсиско Луиса Бернардеса (исп. Francisco Louis Bernardez; 1900 — 1978) Б. поступил на работу в столичную муниципальную библиотеку Мигеля Кане (исп. Biblioteca Miguel Cane), где проводил много времени в подвале книгохранилища, сочиняя свои книги. Впоследствии годы службы в библиотеке (1937-1946) Борхес назвал «9 глубоко несчастливых лет», хотя именно в тот период появились его первые шедевры.

В 1938 г. Хорхе Луис чуть не умер от сепсиса, ударившись об оконную раму, и начал писать по-новому. Лежа на больничной койке, он сочинил сюжет «Пьер Менар, автор Дон Кихота » (исп. Pierre Menard, autor del Quijote), одного из самых известных рассказов, с которого и начинается «настоящий Борхес»: так никто никогда не писал, так никто никогда не мыслил. Непостижимый Б. предвосхитил постмодернизм с его смешением стилей и жанров, возможностью множественных интерпретаций текстов, иронией и всепроникающей литературной игрой. Именно из этого текста, сочиненного в больнице и написанного в библиотечном подвале в 1938 г., вырос постмодернизм.

В хранилище библиотеки были также написаны «Тлен, Укбар, Орбис Терциус », «Лотерея в Вавилоне », «Вавилонская библиотека », «Сад расходящихся тропок ». Многие из лучших его рассказов, написанные в тот период, вошли в сборники: «Вымыслы » (исп. «Ficciones»; 1944), «Хитросплетения » (исп. «Labyrinths»; 1960) и «Сообщение Броуди » (исп. «El Informe de Brodie»; 1971).

В 1937 г. вышла его Антология классической аргентинской литературы (исп. Antología de la literatura clásica argentina). А в Париже был напечатан первый сборник его рассказов, переведенных на французский язык - «Вымыслы» (исп. «Ficciones»; 1944).

После прихода к власти (исп. Juan Domingo Peron) в 1946 г. Борхес был сразу уволен с работы, поскольку новому режиму не нравились многие его творения и высказывания. Литератор существовал в качестве безработного с 1946 до 1955 г., вплоть до свержения диктатуры.

Мировая известность

В начале 1950-х гг. Хорхе Луис Борхес вернулся к поэзии; стихи этого периода написаны в классических размерах, с рифмой, и в основном носят элегический характер.

Этот период ознаменовался признанием таланта писателя в Аргентине и за ее пределами.

В 1952 г. писатель опубликовал «Язык аргентинцев » (исп. Argentinos del lenguaje), эссе об особенностях аргентинского испанского. В 1953 г. некоторые рассказы из сборника «Алеф » были переведены на французский язык в виде книги «Хитросплетения » (фр. «Labyrinths»). В том же году издательство «Emece» начало публикацию полного собрания сочинений писателя. В 1954 г. крупнейший мастер аргентинского кино, Леопольдо Торре Нильссон (исп. Leopoldo Torre Nilsson; кинорежиссер, сценарист, продюсер), снял криминальную драму «Дни ненависти» (исп. Días de odio) по рассказу Борхеса.

В 1955 г. после военного переворота, в результате которого было свергнуто правительство Перона, почти ослепший Борхес был назначен директором Национальной библиотеки Аргентины (этот пост он занимал до 1973 г.) и преподавателем английской и американской литературы в Университете Буэнос-Айреса.

В декабре 1955 г. писатель был избран членом Аргентинской литературной Академии; он продолжал активно писать.

В 1972 г. Борхес отправился в США, где читал лекции в нескольких университетах. Писатель был удостоен многих наград, а в 1973 г. он получил звание почетного гражданина Буэнос-Айреса и оставил пост директора Национальной библиотеки.

В 1975 г. состоялась премьера фильма «Мертвец » Эктора Оливера (исп. Hector Olivera; аргентинский кинорежиссер, сценарист, продюсер) по одноименному рассказу Борхеса. В том же году умерла мать писателя, которой было 99 лет.

В 1979 г. Хорхе Луис Борхес получил премию Сервантеса (исп. «Premio Miguel de Cervantes»; крупнейшая ежегодная награда живущему автору, пишущему на испанском языке) — самую престижную в испаноязычных странах награду за заслуги на литературном поприще.

Его поздние стихи были опубликованы в сборниках «Делатель » (исп. «El Hacedor»; 1960), «Хвала тени » (исп. «El ogia de la Sombra»; 1969) и «Золото тигров » (исп. «El oro de lostigres»; 1972). Его последней прижизненной публикацией стала книга «Атлас » (исп. «Atlas»; 1985) - собрание стихов, фантазийных рассказов и путевых записок.

Аполитичный политик

Хорхе Луис Борхес любил называть себя аполитичным человеком, между тем, временами он активно занимался политикой.

Вернувшись в Аргентину, он поддерживал либерального президента Иполито Иригойена (исп. Hipolito Yrigoyen; президент Аргентины в 1916-1922 и 1928-1930), Перона писатель ненавидел за его популизм и национализм, называл мошенником и мужем шлюхи. В 1950 г. он был избран президентом оппозиционного Аргентинского Общества Писателей (этот пост он занимал 3 года), которое пыталось сопротивляться диктатуре, но вскоре было распущено. В тот период он написал рассказ «Праздник чудовища» (исп. «La Fiesta del Monstruo»), который распространялся только подпольно.

Если во времена Перона взгляды Борхеса считались прогрессивными, то в 70-е гг. его «занесло вправо»: он вступил в Консервативную партию. В 1976 г. писатель приехал в получать степень доктора Чилийского Университета, там же встретился с , вручившим ему Орден Большого Креста. На церемонии Борхес пожал руку диктатору, произнес высокопарную речь о необходимости борьбы с анархией и коммунизмом. Наконец, в том же году он отправился в Испанию, где расточал похвалы генералу Франко.

В среде интеллигенции его считали реакционером и фашистом. Впоследствии он утверждал, что он просто не знал о кровавой бойне, устроенной Пиночетом. Это вполне возможно: слепой писатель не читал газет, у него не было радио и телевизора. Аргентинские генералы, совершившие в 1976 г. переворот, импонировали ему лишь потому, что были антиперонистами.

Соавторство

Еще в 1930 г. Хорхе Луис Борхес познакомился с 17-летним (исп. Adolfo Bioy Casares; 1914 — 1999) - начинающим аргентинским прозаиком, будущим крупным латиноамериканским писателем XX в., который стал его другом и соавтором целого ряда произведений. Хорхе Луис вместе с Касаресом и Сильвиной Окампо (исп. Silvina Ocampo; 1903 — 1993), аргентинской писательницей, участвовал в создании Антологии фантастической литературы (1940) и Антологии аргентинской поэзии (1941). Совместно с Касаресом он писал детективные рассказы о доне Исидро Пароди ; эти сочинения появлялись в печати под псевдонимами «Бустос Домек» (исп. Bustos Domecq) и «Суарес Линч» (исп. Suarez Lynch).

В 1965 г. с Хорхе Борхесом сотрудничал (исп. Astor Piazzolla), видный аргентинский музыкант и композитор второй половины ХХ столетия, который сочинял музыку к его стихам.

Фильмография и список ТВ-, кино проектов, в которых принимал участие сценарист Хорхе Луис Борхес, включает около 46 работ.

Признание и награды

Борхес был удостоен множества национальных и международных литературных премий и наград, а в 1970 г. писатель был выдвинут кандидатом на Нобелевскую премию.

Также писатель был удостоен высших орденов Италии (1961, 1968, 1984), Франции (орден Искусств и литературы, 1962; орден Почетного легиона, 1983), (орден Солнца Перу, 1965), Чили (орден , 1976), ФРГ (ордена «За заслуги перед ФРГ», 1979), Исландии (орден Исландского сокола, 1979), Великобритании (Рыцарь-Командор ордена Британской империи, 1965), Испании (орден Альфонсо — X Мудрого, 1983), Португалии (Орден Сантьяго, 1984). Французская академия наградила его золотой медалью (1979); он избирался членом Американской академии искусств и наук (1968) и почетным доктором ведущих университетов мира.

Завершение жизненного пути

В конце 1985 г. у Борхеса обнаружился рак печени. Он решил уехать умирать в Женеву (Швейцария) — это еще одна загадка непредсказуемого писателя. Быть может, он устал от повышенного внимания соотечественников, а может, решил завершить свой жизненный путь в городе юности. В апреле 1986 г. он оформил гражданский брак с Марией Кодама, все свое состояние он завещал ей еще раньше. А 14 июня в возрасте 86 лет знаменитый писатель умер. Он похоронен на женевском Кладбище Королей, или кладбище «Пленпале» (фр. Cimetière des Rois, Сimetière de Plainpalais).

В феврале 2009 г. Национальный конгресс Аргентины обсуждал предложение о возвращении праха Борхеса в Буэнос-Айрес и его перезахоронении на известном (исп. Cementerio de La Recoleta), где погребены многие знаменитые аргентинцы. Инициатива исходила от представителей литературных кругов, но из-за категорического отказа вдовы писателя эта идея не была реализована.

Ходячий Оксюморон

Сегодня по отношению к Борхесу-писателю можно употребить множество эпитетов: непредсказуемый, мистический, парадоксальный, этакий ходячий оксюморон (с греч. «остроумная глупость», т.е. сочетание несочетаемого). Необразованный эрудит, увлекающийся мистикой атеист, аполитичный диссидент, незрячий библиотекарь, слепой путешественник… Он подписывал протесты против произвола аргентинских военных и, в то же время, его всю жизнь обвиняли в эскапизме, бегстве от реальности. За новеллу “Deutsches Requiem” Борхеса называли «фашистом», а вместе с тем, он же под видом литературной критики опубликовал антифашистские памфлеты.

От англичан он перенял любовь к парадоксам, эссеистическую легкость и сюжетную занимательность. О Борхесе говорят, что он «английский писатель, пишущий по-испански».

Б. представляется Янусом, обращенным одновременно в прошлое и будущее. Он писал и подчас вел себя так, словно родился в эпоху высокого средневековья, во времена рыцарей: культ героизма и рыцарские идеалы; обожествление книги и ссылки на авторитеты; страсть к чудесам, видениям, снам; фантазии о несуществующих мирах, населенных чудовищами; склонность к составлению всевозможных антологий; интерпретации священных текстов.

В отличие от большинства писателей, творчество которых опирается на их собственный опыт, для Борхеса основным источником являются книги, а также воображение и фантазия.

Именно книги определили круг его идей и чувств, именно из них выводится его собственная гармоничная и совершенная вселенная.

Сам Хорхе Луис Борхес и его персонажи-«сочинители» не столько создают новые тексты, сколько монтируют их из фрагментов уже готовых текстов. Здесь важна не новизна материала, а его расположение, что само по себе ново. Как правило, рассказ сочиняется персонажем непосредственно на глазах у читателя, т.е. автор показывает само творчество как деятельность.

Если рассматривать его творчество в постмодернистском контексте, то, по мнению автора, реальность заключается в том, что число текстов вообще ограничено, что все гениальное уже написано, и новые тексты в принципе невозможны. Книг так много, что писать новые просто не имеет смысла. Поэтому не писатель пишет книги, а уже готовые произведения из «Универсальной Мировой Библиотеки» пишут себя писателями, и пишущий оказывается просто «повторителем».

Мир Борхеса состоит скорее из текстов, чем из объектов и событий; именно из готовых текстов создаются его произведения. Любую вещь он видит одновременно с разных сторон, учитывая всевозможные взгляды и толкования, он подчеркивает обманчивость мира, безграничную сложность всех его явлений. Борхес, прекрасно знакомый с мировой историей, создает свой собственный мир с неведомыми племенами и странами, мир беспредельной библиотеки и всеобъемлющей книги, без начала и конца. Главные его герои - Слово и Мысль, литература всех времен и народов, образы материализованного сновидения. У него нет ни святых, ни негодяев; он - не судья, он – наблюдатель и исследователь.

Игровой принцип, который автор своим авторитетом утвердил в литературе ХХ в., пронизывает все его творчество, приведя к тому, что онтологические (жизнь, смерть) и эпистемологические (пространство, время) категории превращаются в символы, с которыми можно манипулировать так же свободно, как с литературными образами. Его слепота, как некий шаг на пути к смерти, давала не только ощущение замкнутости в мире образов, но и некую свободу в обращении с концептом небытия.

Помимо всего прочего, снятие антитезы «реальное-нереальное» — эта концепция к концу ХХ столетия стала достоянием мировой культуры и послужила распространению славы Борхеса, который ощущал себя персонажем книги, которую он сам же пишет. Причем, он пишет книгу, в которой описан он, пишущий книгу, в которой он опять пишет книгу… и так до бесконечности, которая, видимо, и есть — бессмертие. Парадокс? Одно слово – Борхес.

Личная жизнь

Борхес во многих смыслах был Загадкой. Одной из самых таинственных составляющих этой загадки остается его личная жизнь.

Его всегда окружало множество женщин: подруги, секретарши, соавторы, читающие поклонницы. Он признавался, что подруг у него больше, чем друзей. Влюблялся он постоянно, биографы обнаружили около 20 таких увлечений. Только женщины возле него не задерживались – слишком он был романтичным, экзальтированным.

Одна из его избранниц – 23-летняя красавица Эстель Канто (исп. Estelle Kanto), будущая известная романистка, с которой они познакомились в 1944 г. Эстель тогда работала секретаршей, у них оказались общие литературные вкусы, она вдохновила Борхеса на написание рассказа «Алеф» (исп. «El Aleph»), который считается одним из лучших произведений писателя. Несмотря на протесты матери, он сделал девушке официальное предложение. Эстель не ответила отказом, но предложила до венчания пожить некоторое время гражданским браком, что было вполне разумно, учитывая, что в католической Аргентине официальный развод был невозможен. Но писатель от этого предложения пришел в ужас, в результате, в 1952 г. они расстались, а писатель впервые посетил кабинет психоаналитика.

Стоит упомянуть, что в Женеве, когда Хорхе Луису было 19 лет, отец вдруг озаботился сексуальным воспитанием сына и отправил его к проститутке, услугами которой, похоже, пользовался сам. Юноша так переволновался, что у него ничего не вышло. Видимо, именно этот эпизод навсегда сформировал у него неоднозначное отношение к интимной жизни. Несомненно, сказывались пуританское воспитание и «холодная английская кровь». Действительно, почти все герои рассказов Борхеса – мужчины. Немногочисленные женщины мелькают в своеобразном мире писателя, как ночные видения. Любовные сцены пронизаны патетикой и романтическими шаблонами.

Несколько лет назад были обнаружены письма, которые Борхес писал в 1921 г., когда его семья жила на Майорке, где у него сложился круг друзей – также начинающих поэтов. Судя по всему, встречаться юные дарования предпочитали в борделях, в некоторых письмах он хвастается своими успехами у проституток. Впрочем, одному из величайших литературных мистификаторов, создававшему виртуальные вселенные, проще простого было сочинить несколько историй про походы в бордель, чтобы еще больше напустить туману вокруг своей персоны.

Как бы там ни было, главной женщиной в жизни писателя всегда была его мать, донья Леонор, с которой он жил до самой ее смерти в 1975 г. В последние годы их принимали за брата и сестру: старость стирает различия. Мать решала все бытовые и финансовые вопросы, исполняла роль секретарши ослепшего сына, сопровождала его в поездках, ограждала от обыденности. «Она всегда была моим товарищем во всем, и понимающим, снисходительным другом… Именно она… способствовала моей литературной карьере». Донья Леонор строжайшим образом контролировала и личную жизнь сына, беспощадно обрывая все отношения с претендентками, которые не отвечали ее высоким требованиям.

В 1967 г. уже старая и больная мать взялась сама устроить судьбу сына. История женитьбы и развода Борхеса была явным фарсом под названием «Без меня меня женили ». Мать и сестра все сделали самостоятельно: нашли невесту, домовитую и почтительную овдовевшую подругу юности сына — Эльсу Астете Мильян (исп. Elsa Esteta Millan), купили квартиру и организовали свадьбу. (Когда-то он был влюблен в Эльсу, даже сделал ей предложение, но получил отказ). После свадьбы новобрачный пошел не в снятый для молодоженов номер в отеле, а отправился ночевать в дом матери. А менее чем через 3 года Борхес просто сбежал от жены и вновь стал жить с доньей Леонор.

После смерти матери в его жизнь вошла другая женщина, Мария Кодама (исп. María Kodama). Еще во время учебы в Университете Мария восторженно слушала лекции Борхеса, потом стала его секретарем. Почти на 40 лет младше писателя, японка по отцу и немка по матери, она помогала слепому писателю в переводах древнескандинавской литературы и знакомила его с японской культурой.

Именно Мария Кодама заменила Борхесу умершую мать, сопровождая его в поездках, занимаясь денежными и бытовыми делами.

Они очень много путешествовали, объездив почти весь мир. Этот союз напоминал известный сюжет: слепой Эдип, который странствует, опираясь на плечо Антигоны. Мария была глазами Борхеса, они вместе составили сборник путевых заметок «Атлас» (исп. «Atlas»; 1984), его последнюю книгу об этих путешествиях: ему принадлежал текст, ей – фотографии. Заметки были написаны в течение 2-3 лет. Они очень меткие и глубокие, пестрят цитатами и литературными отсылками, в них есть ирония и эрудиция. А еще в них есть восторженность и удовольствие от жизни, они дышат страстным, юношеским энтузиазмом. Слепой писатель начал писать их в 83 и закончил в 85, видя описываемые места глазами Марии.

В последние годы благодаря этой хрупкой женщине в жизни писателя появились нежные, серьезные и глубокие отношения, что позволило ему открыть для себя такую сторону жизни, которой он до сих пор был лишен. Судя по всему, Борхес с Марией был по-настоящему счастлив.

Незадолго до его смерти, 26 апреля 1986 г. Кодама оформила в брак с писателем, хотя, вопреки законодательству, брачующиеся лично не присутствовали на церемонии. Легальность этого брака по сей день оспаривается ввиду того, что Хорхе Луис Борхес официально не оформлял развод с Эльзой Мильян: в Аргентине того времени не существовало процедуры развода.

Сейчас Мария Кодама распоряжается правами на литературное наследие мужа и руководит Международным фондом своего мужа.

Память

• В 1990 г. один из астероидов получил название en:11510 Borges.
• В 2001 г. аргентинский кинорежиссер Хуан Карлос Десансо (исп. Juan Carlos Desanzo) снял биографическом фильме о писателе «Любовь и страх» (исп. «El amor y el espanto»;6 номинаций на премию Серебряный кондор, премия Гаванского МКФ), в котором роль писателя сыграл известный актер Мигель Анхель Сола(исп. Miguel Angel Sola).
• Известный чилийский прозаик, поэт и литературовед (исп. Volodia Teitelboim) написал «Два Борхеса» - биографию аргентинского писателя. В этой увлекательной книге Тейтельбойм исследует загадку личности Великого Аргентинца.
• В 2008 г. в Лиссабоне был открыт памятник Борхесу. Композиция, отлитая по эскизу земляка писателя, Федерико Брука (исп. Federico Brook), по мнению автора, глубоко символична. Она представляет собой гранитный монолит, в котором инкрустирована бронзовая ладонь Борхеса. Как считает скульптор, который в 80-е гг. сделал слепок с руки писателя, это символизирует самого творца и его «поэтический дух». На открытии монумента, установленного в одном из парков в центре города, присутствовала вдова писателя, Мария Кодама, видные деятели латиноамериканской культуры и почитатели яркого таланта писателя.

Некоторые цитаты

• Ничего не построено на камне, все строится на песке, но мы должны строить так, как если бы песок был камнем.
• Любая жизнь, какой бы продолжительной и сложной она ни была, определяется одним моментом – тем моментом, когда человек узнает, кто он есть.
• Быть может, всемирная история всего лишь история нескольких метафор.
• Вечность есть образ, созданный из времени.
• Жизнь есть сон, снящийся Богу.
• Реальность — одна из ипостасей сна.
• Вы влюблены, если вдруг поняли, что кто-то другой уникален.
• Блаженны любимые, любящие и те, кто может обходиться без любви.
• Оригинал неверен по отношению к переводу.
• Умереть за веру легче, чем жить по ее заповедям.
• Мне всегда казалось, что рай должен быть чем-то вроде библиотеки.
• Хороший читатель встречается реже, чем хороший писатель.
• Литература - это управляемое сновидение.
• Наш язык — система цитат.
• Писатели создают себе не только последователей, но и предшественников.
• Слава, как и слепота, пришла ко мне постепенно. Я ее никогда не искал.
• Я люблю песочные часы, географические карты, издания XVIII века, этимологические штудии, вкус кофе и прозу Стивенсона…
• Истина в том, что мы каждый день умираем и вновь рождаемся. Поэтому проблема времени касается непосредственно всех нас.

Любопытные факты

• Кто-то сказал, что детство поэта должно быть или очень счастливым, или совсем несчастным. Борхес был счастлив в родительском доме «за железными копьями длинной решетки, в доме с садом и книгами отца и предков». Позднее он писал, что так никогда и не вышел из этой библиотеки – лабиринта.
• Начав писать, Б. долго не знал, какому языку отдать предпочтение. Он даже пытался писать стихи на французском, но вскоре оставил эту затею. В конце концов, он решил, что ему следует быть испанским писателем.
• Многие фразы в своих книгах он сначала сочинял по-английски, а затем уже переводил их на испанский. Решающим аргументом для него стало то, что сны он видел по-испански, а литературу он считал «управляемым сновидением».
• Его английский был идеально правильным, но ужасно старомодным – язык бабушки Фанни, уехавшей из Британии в середине XIX в.
• Все мы – родом из детства. Джорджи обожал гулять по зоопарку. Дольше всего он замирал у клеток с тиграми, их черно-желтые полосы его гипнотизировали. В старости слепой писатель мог различить только эти два цвета: желтый и черный.
• Зеркало в шкафу напротив кровати пугало его: мальчику казалось, что там отражается кто-то другой. Библиотека в родительском доме представлялась ему таинственным лабиринтом. Произведения писателя наполнены тиграми, зеркалами и лабиринтами.
• В 1923 г. отец дал Хорхе Луису 300 песо на издание первой книги. На следующий год было продано 27 экземпляров сборника «Страсть к Буэнос-Айресу». Когда сын рассказал об этом матери, она прокомментировала событие с огромным воодушевлением: «Двадцать семь экземпляров! Джорджи, ты становишься знаменитым!!».
• На раннем этапе своей жизни Хорхе Луис Борхес был необычайно плодовитым автором: за первые 10 лет он опубликовал более 250 произведений.
• Он писал рассказы, эссе, стихи, но не написал ни одного философского трактата, хотя его произведения часто цитируются культурологами и философами.
• В 1982 г. в лекции по теме «Слепота» Борхес заявил: «Если мы сочтем, что мрак может быть небесным благом, то кто…может лучше изучить себя? Используя фразу Сократа, кто может лучше познать самого себя, чем слепой? «
• В 27 он перенес первую операцию по поводу катаракты, всего операций было 8, но зрения они не спасли. К 55 годам писатель полностью ослеп.
• К Борхесу настоящая слава пришла, когда ему было уже за 60. В 1961 г. ему вручили престижную литературную Премию Форментора – с этого момента он приобрел всемирную известность: его переводят, печатают во многих странах, приглашают читать лекции в мировые университеты. К концу жизненного пути писатель, был увешан, точно рождественская елка игрушками, всевозможными премиями, орденами, наградами, учеными степенями. Не хватало лишь Нобелевской премии. «Я футурист, — говорил Борхес, — каждый год жду присуждения «Нобелевки».
• Один из величайших писателей XX в., Борхес не получил Нобелевской премии потому, что он нанес визит Пиночету и пожимал ему руку. Конечно, все понимали величие писателя, но Пиночета ему не простили.
• Не выдавая ничем своего разочарования, но в течение последних 20 лет Борхес со сжатым сердцем встречал в октябре известие, что ему в очередной раз не присудили Нобелевскую премию. «Он старался казаться опытным игроком, которого не волнует проигрыш».
• Над Хорхе Луисом всегда тяготел двойной груз писательских амбиций: его собственных и отцовских. Быстро теряющий зрение Хорхе Гильермо опубликовал только один роман, да и тот не имел успеха. Перед смертью (в 1938 г.) отец просил сына, уже ставшего известным писателем, переписать роман. Для него самого, самое длинное литературное произведение которого – рассказ «Конгресс » (14 страниц), это стало непосильной задачей.
• Наверное, для писателя нет страдания пронзительней, чем утрата зрения. Большую часть жизни Борхес, проживший 87 лет, провел, не видя окружающего мира; его спасали книги. Все прочитанное осмысливалось им и оборачивалось написанным.
• В 1987 г. в СССР по мотивам рассказа Борхеса «Евангелие от Марка» (исп. «Evangelio de Marcos») режиссером А. Кайдановским был снят фильм, мистическая драма «Гость».
• Если Гомер был Великим Слепым античности, то Борхеса можно назвать Великим Слепым ХХ столетия.
• Когда уже совсем больной Б. почувствовал, что умирает, Мария спросила, не хочет ли он пригласить священника. Писатель согласился с одним условием: чтобы их было два, один католический — в память о матери, и один протестант — в честь английской бабушки. Оригинальность, непредсказуемость и юмор — Борхес до последнего вздоха.

Хорхе Луис Борхес (исп. Jorge Luis Borges; 24 августа 1899 года, Буэнос-Айрес, Аргентина - 14 июня 1986 года, Женева, Швейцария) - аргентинский прозаик, поэт и публицист. Борхес известен прежде всего лаконичными прозаическими фантазиями, часто маскирующими рассуждения о фундаментальных философских проблемах или же принимающими форму приключенческих либо детективных историй. В 1920-е годы стал одним из основателей авангардизма в испаноязычной латиноамериканской поэзии.

Его полное имя - Хорхе Франсиско Исидоро Луис Борхес Асеведо (исп. Jorge Francisco Isidoro Luis Borges Acevedo), однако, по аргентинской традиции, он никогда им не пользовался. Со стороны отца у Борхеса были испанские и ирландские корни. Мать Борхеса происходила, по-видимому, из семьи португальских евреев (фамилии её родителей - Асеведо и Пинедо - принадлежат наиболее известным еврейским семьям выходцев из Португалии в Буэнос-Айресе).

Сам Борхес утверждал, что в нём течёт баскская, андалузская, еврейская, английская, португальская и норманнская кровь. В доме разговаривали по-испански и по-английски. С раннего возраста Хорхе Луис увлекался поэзией, в возрасте четырёх лет научился читать и писать. В 1905 году Борхес начал обучение английскому с домашней учительницей. В следующем году он написал свой первый рассказ «La visera fatal».

В возрасте десяти лет Борхес перевёл известную сказку Оскара Уайльда «Счастливый принц».

Обучение в школе Борхес начал в 9 лет сразу с четвёртого класса. Это был неприятный опыт для мальчика, так как одноклассники насмехались над ним, а учителя не могли научить его ничему новому.

В 1914 году семья поехала на каникулы в Европу. Однако из-за Первой мировой войны возвращение в Аргентину отложилось и семья осела в Женеве, где Хорхе Луис и его сестра Нора пошли в школу. Он изучил французский и поступил в Женевский колледж, где начал писать стихи на французском. В 1918 году Хорхе переехал в Испанию, где присоединился к ультраистам - авангардной группе поэтов. 31 декабря 1919 года в испанском журнале «Греция» появилось первое стихотворение Хорхе Луиса.

Вернувшись в Аргентину в 1921 году, Борхес воплотил ультраизм в нерифмованных стихах о Буэнос-Айресе. Уже в ранних произведениях он блистал эрудицией, знанием языков и философии, мастерски владел словом. В родном городе Борхес продолжает печататься, а также основывает свой ​​собственный журнал «Призма», а затем ещё один под названием «Проа».

В 1923 году накануне поездки в Европу Борхес публикует свою первую книгу стихов «Жар Буэнос-Айреса», в которую вошли 33 стихотворения, а обложку которой разработала его сестра.

Со временем Борхес отошёл от поэзии и стал писать «фантазийную» прозу. Многие из лучших его рассказов вошли в сборники «Вымыслы» (Ficciones, 1944), «Хитросплетения» (Labyrinths, 1960) и «Сообщение Броуди» (El Informe de Brodie, 1971). В рассказе «Смерть и буссоль» борьба человеческого интеллекта с хаосом предстает как криминальное расследование; рассказ «Фунес, чудо памяти» рисует образ человека, буквально затопленного воспоминаниями, противопоставляет «сверхпамять» логическому мышлению, как механизму обобщения. Эффект подлинности вымышленных событий достигается у Борхеса введением в повествование эпизодов аргентинской истории и имен писателей-современников, фактов собственной биографии.

После года в Испании, Борхес окончательно переехал в Буэнос-Айрес, где он сотрудничал с несколькими периодическими изданиями и приобрел репутацию яркого представителя молодых авангардистов. Устав от ультраизма, Борхес пытался основать новый жанр литературы, где бы объединялись метафизика и реальность. Но и от этого писатель быстро отошел, начав писать фантастические и магические произведения. В 1930 Борхес познакомился с 17-летним писателем Адольфо Биой Касаресом, который стал его другом и соавтором многих произведений.

В 1930-х годах Борхес пишет большое количество эссе по аргентинской литературе, искусству, истории, кино. Одновременно он начинает вести колонку в журнале «El Hogar», где пишет рецензии на книги иностранных авторов и биографии писателей. Начиная с первого выпуска, Борхес регулярно публиковался в журнале «Sur», ведущем литературном журнале Аргентины, основанном в 1931 году Викторией Окампо. Для издательства «Sur» Борхес переводит произведения Вирджинии Вульф. В 1937 году он издает антологию классической аргентинской литературы. В своих произведениях с 1930-х годов писатель начинает сочетать вымысел с реальностью, пишет рецензии на несуществующие книги и т. д.

Конец 1930-х годов стал для Борхеса тяжелым: сначала он похоронил бабушку, потом отца. Поэтому он был вынужден материально обеспечивать свою семью. С помощью поэта Франсиско Луиса Бернардеса писатель поступил хранителем в муниципальную библиотеку Мигеля Кане в буэнос-айресском районе Альмагро, где проводил время, читая и сочиняя книги. Там же писатель едва не погиб от сепсиса, разбив голову. Годы работы библиотекарем 1937-1946 год Борхес, впоследствии называл «девять глубоко несчастливых лет», хотя именно в тот период появились первые его шедевры. После прихода к власти Перона в 1946 г. Борхес был уволен с библиотечной должности.

Хорхе Луис Борхес вместе с Адольфо Биой Касаресом и Сильвиной Окампо участвовал в создании Антологии фантастической литературы в 1940 году и Антологии аргентинской поэзии в 1941 году. Вместе с Биой Касаресом он писал детективные рассказы о доне Исидро Пароди; эти сочинения появлялись в печати под псевдонимами «Бустос Домек» и «Суарес Линч». Произведение «Ficciones» Борхеса получил гран-при Аргентинского союза писателей. Под названием «Поэмы (1923-1943)» Борхес опубликовал свои поэтические работы из трёх предыдущих книг в журнале «Sur» и газете «La Nación».

В августе 1944 года в гостях у Биой Касареса и Сильвины Окампо Борхес познакомился с Эстель Канто, в которую влюбился. Эстель вдохновила Борхеса на написание рассказа «Алеф», которое считается одним из его наилучших произведений. Несмотря на сопротивление матери, Борхес предложил Эстели пожениться, но этого так никогда и не произошло. В 1952 их отношения завершились.

В начале 1950-х годов Борхес вернулся к поэзии; стихи этого периода носят в основном элегический характер, написаны в классических размерах, с рифмой. В них, как и в остальных его произведениях, преобладают темы лабиринта, зеркала и мира, трактуемого как нескончаемая книга.

Начало 1950-х годов ознаменовался признанием таланта Борхеса в Аргентине и за её пределами. В 1950 году Аргентинский союз писателей избрал его своим президентом, которым он пробыл три года. В Париже был напечатан первый перевод Борхеса на французский - «Вымыслы» (исп. Ficciones, 1944). В то же время в Буэнос-Айресе выходит серия рассказов «Смерть и буссоль», где борьба человеческого интеллекта с хаосом предстает как уголовное расследование. В 1952 писатель публикует эссе об особенностях аргентинского испанского «Язык аргентинцев». В 1953 некоторые рассказы из сборника «Алеф» переводятся на французский в виде книги «Хитросплетения» (фр. Labyrinths). В том же году издательство «Emecé» начинает публиковать полное собрание сочинений Борхеса. 1954 режиссёр Леопольдо Торре Нильссон снимает фильм «Дни ненависти» по рассказу Борхеса.

В 1955 после военного переворота, который сверг правительство Перона, Борхес был назначен директором Национальной библиотеки Аргентины (хотя уже почти ослеп) и занимал этот пост до 1973. В декабре 1955 года писатель был избран членом Аргентинской академии литературы. Он активно пишет и преподает на кафедре немецкой литературы в Университете Буэнос-Айреса.

В 1972 Хорхе Луис Борхес едет в США, где получает многочисленные награды и читает лекции в нескольких университетах. В 1973 году он получает звание почетного гражданина Буэнос-Айреса и уходит с поста директора Национальной библиотеки.

В 1975 происходит премьера фильма «Мертвец» Эктора Оливера по одноименному рассказу Борхеса. Того же года в возрасте 99 лет умирает мать писателя. С этого момента в путешествиях его сопровождает Мария Кодама, на которой он женится 26 апреля 1986.

В 1979 Борхес получил премию Сервантеса - самую престижную в испаноязычных странах награду за заслуги в области литературы.

Поздние стихи Борхеса были опубликованы в сборниках «Делатель» (El Hacedor, 1960), «Хвала тени» (Elogia de la Sombra, 1969) и «Золото тигров» (El oro de los tigres, 1972). Его последней прижизненной публикацией была книга «Атлас» (Atlas, 1985) - собрание стихов, фантазий и путевых записок.

В 1986 он переезжает в Женеву, где и умирает 14 июня в возрасте 86 лет от рака печени и эмфиземы легких. В феврале 2009 года было предложено перезахоронить останки Хорхе Луиса Борхеса на кладбище Реколета в Буэнос-Айресе, но из-за решительного отказа вдовы писателя проект не был реализован.

Библиография Хорхе Луиса Борхеса: