Кавказский пленник произведение. Три "Кавказских пленника" (Сопоставительный анализ)

Пребывая в середине XIX века на Кавказе, Лев Николаевич Толстой стал участников опасного события, которое вдохновило его на написание «Кавказского пленника». Сопровождая обоз в крепость Грозную, они с товарищем попали в западню к чеченцам. Жизнь великого писателя спасло то, что горцы не хотели убивать его спутника, поэтому не стали стрелять. Толстому и его напарнику удалось доскакать до крепости, где их прикрыли казаки.

Ключевой идеей произведения является противопоставление оптимистичного и крепкого духом человека другому - вялому, безынициативному, ворчливому и жалостливому. Первый персонаж сохраняет мужество, честь, смелость и добивается освобождения из плена. Основной посыл: не стоит ни в коем случае сдаваться и опускать руки, безвыходные ситуации есть только для тех, кто не хочет действовать.

Анализ произведения

Сюжетная линия

События рассказа разворачиваются параллельно с Кавказской войной и повествуют об офицере Жилине, который в начале произведения по письменной просьбе матери выезжает с обозом, чтобы её навестить. В пути он встречается с другим офицером - Костылиным - и продолжает путь с ним. Встретив горцев, попутчик Жилина убегает, а главного героя пленят и продают богачу Абдул-Марату из горного села. Офицера-беглеца ловят позднее и пленников держат вместе в сарае.

Горцы стремятся получить выкуп за русских офицеров и заставляют их написать домой письма, однако Жилин пишет ложный адрес, чтобы мать, у которой не возможности собрать столько денег, ни о чем не узнала. Днем пленным позволяют гулять по аулу в колодках и главный герой делает для местных детей куклы, благодаря чему завоевывает расположение 13-летней Дины, дочери Абдул-Марата. Параллельно он планирует побег и готовит подкоп из сарая.

Узнав, что жители села тревожатся по поводу гибели одного из горцев в бою, офицеры решаются бежать. Они выходят через подкоп и идут в сторону русских позиций, однако горцы быстро обнаруживают и возвращают беглецов, бросив в яму. Теперь пленники вынуждены сидеть в колодках круглые сутки, однако Дина время от времени приносит Жилину баранину и лепешки. Костылин окончательно падает духом, начинает болеть.

В одну из ночей главный герой с помощью принесенной Диной длинной палки выбирается из ямы и прямо в колодках убегает через лес к русским. Костылин остается в плену до конца тех пор, пока горцы не получают за него выкуп.

Главные герои

Толстой обрисовал главного героя честным и авторитетным человеком, который с уважением и ответственностью относится к своим подчиненным, родным и даже тем, кто его пленил. Несмотря на строптивость и инициативность, он острожен, расчетлив и хладнокровен, обладает пытливым умом (ориентируется по звездам, учит язык горцев). Он обладает чувством собственного достоинства и требует у «татар» уважительного отношения к пленникам. Будучи мастером на все руки, он чинит ружья, часы и даже мастерит кукол.

Несмотря на подлость Костылина, из-за которого Иван попал в плен, он не держит зла и не винит соседа по заточению, планирует бежать вместе и не бросает того после первой почти удавшейся попытки. Жилин - герой, благородный по отношению к врагам и союзникам, который сохраняет человеческое лицо и честь даже в самых трудных и непреодолимых обстоятельствах.

Костылин - состоятельный, грузный и неуклюжий офицер, которого Толстой изображает слабым как в физическом, так и в моральном плане. Из-за его трусости и подлости герои попадают в плен и проваливают первую попытку бежать. Он смирно и беспрекословно принимает участь пленника, соглашается на любые условия содержания и даже не верит словам Жилина о том, что можно совершить побег. Целыми днями он жалуется на свое положение, сидит, бездействуя, и все сильнее «раскисает» от собственной жалости. В итоге Костылина настигает болезнь, и на момент второй попытки Жилина бежать он отказывается, говоря, что у него нет сил даже повернуться. Еле живым его привозят из плена спустя месяц после того, как приходит выкуп от родных.

Костылин в рассказе Льва Николаевича Толстого - отражение трусости, подлости и слабости воли. Это человек, не способный под гнетом обстоятельств проявить уважение к себе и, тем более, к окружающим. Он боится только за самого себя, не помышляя о риске и храбрых действия, из-за чего становится обузой для действующего и энергичного Жилина, продлевая совместное заточение.

Общий анализ

Один из самых известных рассказов Льва Николаевича Толстого «Кавказский пленник» основан на сравнении двух крайне противоположных персонажей. Автор делает их антагонистами не только по характерам, но и даже по внешности:

Жилин не высок, однако обладает большой силой и ловкостью, а Костылин - толстый, неуклюжий, грузный.
Костылин богат, а Жилин, хоть и живет в достатке, не может (и не хочет) платить горцам выкуп.
О строптивости Жилина и смирности его напарника в разговоре с главным героем говорит сам Абдул-Марат. Первый оптимист, с самого начала рассчитывает бежать, а второй говорит, что побег - это безрассудно, потому что им неизвестна местность.
Костылин целями днями спит и ждет ответного письма, а Жилин рукодельничает, занимается починкой.
Костылин бросает Жилина при их первой встрече и убегает к крепости, однако тот во время первой попытки побега тащит товарища с израненными ногами на себе.

Толстой выступает в своем рассказе носителем справедливости, рассказывая притчу о том, как судьба награждает инициативного и храброго человека спасением.

Важная мысль заложена и в названии произведения. Костылин является кавказским пленником в прямом смысле слова даже после выкупа, потому что не сделал ничего, чтобы заслужить свободу. Однако над Жилиным Толстой будто иронизирует - он проявил волю и вырвался из заточения, однако не покидает регион, потому что считает свою службу судьбой и долгом. Кавказ пленит не только русских офицеров, вынужденных воевать за родину, но и горцев, у которых тоже нет морального права отдать эту землю. В определенном смысле кавказскими пленниками здесь остаются все действующие лица, даже великодушная Дина, которой суждено и дальше жить в своем родном обществе.

В большом ауле, под горою,
Близ саклей дымных и простых
Черкесы позднею порою
Сидят - о конях удалых
Заводят речь, о метких стрелах,
О разоренных ими селах,
И с ними как дрался казак,
И как на русских нападали,
Как их пленили, побеждали.
10 Куря́т беспечно свой табак,
И дым, виясь, летит над ними,
Иль, стукнув шашками своими,
Песнь горцев громко запоют.
Иные на коней садятся,
Но перед тем как расставаться,
Друг другу руку подают.

2

Меж тем черкешенки младые
Взбегают на́ горы крутые
И в темну даль глядят - но пыль
20 Лежит спокойно по дороге,
И не шело́хнется ковыль,
Не слышно шума, ни тревоги.
Там Терек издали кружит,
Меж скал пустынных протекает
И пеной зыбкой орошает
Высокий берег; лес молчит;
Лишь изредка олень пугливый
Через пустыню пробежит,
Или коней табун игривый
30 Молчанье дола возмутит.

3

Лежал ковёр цветов узорный
По той горе и по холмам,
Внизу сверкал поток нагорный
И тек струисто по кремням...
Черкешенки к нему сбежались,
Водою чистой умывались.
Со смехом младости простым
На дно прозрачное иные
Бросали кольца дорогие;
40 И к волосам своим густым
Цветы весенние вплетали;
Гляделися в зерцало вод,
И лица их в нём трепетали.
Сплетаясь в тихий хоровод,
Восточны песни напевали,
И близ аула под горой
Сидели резвою толпой,
И звуки песни произвольной
Ущелья вторили невольно.

4

50 Последний солнца луч златой
На льдах сребристых догорает,
И Эльборус своей главой
Его, как туча, закрывает.
..........
Уж раздалось мычанье стад
И ржанье табунов веселых;
Они с полей идут назад...
Но что за звук цепей тяжелых?
Зачем печаль сих пастухов?
Увы! то пленники младые,
60 Утратив годы золотые,
В пустыне гор, в глуши лесов,
Близ Терека пасут уныло
Черкесов тучные стада,
Воспоминая то, что было
И что не будет никогда!
Как счастье тщетно их ласкало,
Как оставляло наконец
И как оно мечтою стало!..
И нет к ним жалостных сердец!
70 Они в цепях, они рабами!
Сливалось всё как в мутном сне,
Души не чувствуя, оне
Уж видят гроб перед очами.
Несчастные! В чужом краю!
Исчезли сердца упованья;
В одних слезах, в одном страданье
Отраду зрят они свою.

5

Надежды нет им возвратиться,
Но сердце поневоле мчится
80 В родимый край. Они душой
Тонули в думе роковой.
..........
Но пыль взвивалась над холмами
От стад и борзых табунов;
Они усталыми шагами
Идут домой. Лай верных псов
Не раздавался вкруг аула;
Природа шумная уснула;
Лишь слышен дев издалека
Напев унылый. Вторят горы,
90 И нежен он, как птичек хоры,
Как шум приветный ручейка:

ПЕСНЯ

‎ Как сильной грозою
‎ Сосну вдруг согнет;
‎ Пронзенный стрелою,
‎ Как лев заревет, -
‎ Так русский средь бою
‎ Пред нашим падет,
‎ И смелой рукою
‎ Чеченец возьмет
‎ 100 Броню золотую
‎ И саблю стальную
‎ И в горы уйдет.

‎ Ни конь, оживленный
‎ Военной трубой,
‎ Ни варвар, смятенный
‎ Внезапной борьбой,
‎ Страшней не трепещет,
‎ Когда вдруг заблещет
‎ Кинжал роковой.

110 Внимали пленники уныло
Печальной песни сей для них,
И сердце в грусти страшно ныло...
Ведут черкесы к сакле их;
И, привязавши у забора,
Ушли. Меж них огонь трещит,
Но не смыкает сон их взора,
Не могут горесть дня забыть.

6

Льет месяц томное сиянье.
Черкесы храбрые не спят,
120 У них шумливое собранье:
На русских нападать хотят.
Вокруг оседланные кони,
Серебряные блещут брони,
На каждом лук, кинжал, колчан
И шашка на ремнях наборных,
Два пистолета и аркан,
Ружье; и в бурках, в шапках черных,
К набегу стар и млад готов,
И слышен топот табунов.
130 Вдруг пыль взвилася над горами,
И слышен стук издалека.
Черкесы смотрят: меж кустами
Гирея видно, ездока!

7

Он понуждал рукой могучей
Коня, приталкивал ногой,
И влек за ним аркан летучий
Младого пленника с собой.
Гирей приближился - веревкой
Был связан русский, чуть живой,
140 Черкес спрыгну́л, рукою ловкой
Разрезывал канат; но он
Лежал на камне - смертный сон
Летал над юной головою...
..........
Черкесы скачут уж - как раз
Сокрылись за горой крутою,
Уроком бьет полночный час.

8

От смерти лишь из сожаленья
Младого русского спасли,
Его к товарищам снесли.
150 Забывши про свои мученья,
Они, не отступая прочь,
Сидели близ него всю ночь...
..........
И бледный лик, в крови омытый,
Горел в щеках - он чуть дышал
И, смертным холодом облитый,
Протягшись, на траве лежал.

9

Уж полдень, прямо над аулом,
На светло-синей высоте,
Сиял в обычной красоте.
160 Сливалися с протяжным гулом
Стадов черкесских - по холмам
Дыханье ветерков проворных,
И ропот ручейков нагорных,
И пенье птичек по кустам.
Хребта Кавказского вершины
Пронзали синеву небес,
И оперял дремучий лес
Его зубчатые стремнины.
Обложен степенями гор,
170 Расцвел узорчатый ковер;
Там под столетними дубами,
В тени, окованный цепями,
Лежал наш пленник на траве.
В слезах склонясь к младой главе,
Товарищи его несчастья
Водой старались оживить.
(Но ах! утраченного счастья
Никто не мог уж возвратить.)
...........
Вот он, вздохнувши, приподнялся,
180 И взор его уж открывался!
Вот он взглянул!.. затрепетал.
...Он с незабытыми друзьями! -
Он, вспыхнув, загремел цепями.
Ужасный звук всё, всё сказал!!
Несчастный залился слезами,
На грудь к товарищам упал
И горько плакал и рыдал.

10

Счастлив еще: его мученья
Друзья готовы разделять
190 И вместе плакать и страдать...
Но кто сего уж утешенья
Лишен в сей жизни слез и бед,
Кто в цвете юных пылких лет
Лишен того, чем сердце льстило,
Чем счастье издали манило...
И если годы унесли
Пору цветов искать, как прежде,
Минутной радости в надежде, -
Пусть не живет тот на земли.

11

200 Так пленник мой с родной страною
Почти навек «прости» сказал!
Терзался прошлою мечтою,
Ее места воспоминал:
Где он провел златую младость,
Где испытал и жизни сладость,
Где много милого любил,
Где знал веселье и страданья,
Где он, несчастный, погубил
Святые сердца упованья...
..........

12

210 Он слышал слово «навсегда!».
И, обреченный тяжкой долей,
Почти дружился он с неволей.
С товарищами иногда
Он пас черкесские стада.
Глядел он с ними, как лавины
Катя́тся с гор и как шумят;
Как лавой снежною блестят,
Как ими кроются долины;
Хотя цепями скован был,
220 Но часто к Тереку ходил.
И слушал он, как волны воют,
Подошвы скал угрюмых роют,
Текут средь дебрей и лесов...
Смотрел, как в высоте холмов
Блестят огни сторожевые
И как вокруг них казаки
Глядят на мутный ток реки,
Склонясь на копья боевые.
Ах! как желал бы там он быть,
230 Но цепь мешала переплыть.

13

Когда же полдень над главою
Горел в лучах, то пленник мой
Сидел в пещере, где от зною
Он мог сокрыться. Под горой
Ходили табуны. Лежали
В тени другие пастухи,
В кустах, в траве и близ реки,
В которой жажду утоляли...
И там-то пленник мой глядит:
240 Как иногда орел летит,
По ветру крылья простирает
И, видя жертвы меж кустов,
Когтьми хватает вдруг - и вновь
Их с криком кверху поднимает...
«Так! - думал он. - Я жертва та,
Котора в пищу им взята».

14

Смотрел он также, как кустами
Иль синей степью, по горам,
Сайгаки , с быстрыми ногами,
250 По камням острым, по кремням,
Летят, стремнины презирая...
Иль как олень и лань младая,
Услыша пенье птиц в кустах,
Со скал, не шевелясь, внимают -
И вдруг внезапно исчезают,
Взвивая вверх песок и прах.

15

Смотрел, как горцы мчатся к бою
Иль скачут смело над рекою;
Остановились - лошадей
1260 Толкают смелою ногою...
И вдруг, припав к луке своей,
Близ берегов они мелькают,
Стремят - и, снова поскакав,
С утеса падают стремглав
И...
...шумно в брызгах исчезают -
Потом плывут - и достигают
Уже противных берегов,
Они уж там и в тьме лесов
Себя от казаков скрывают...
270 Куда глядите, казаки?
Смотрите, волны у реки
Седою пеной забелели!
Смотрите, враны на дубах
Вострепенулись, улетели,
Сокрылись с криком на холмах!
Черкесы путника арканом
В свои ущелья завлекут...
И, скрытые ночным туманом,
Оковы, смерть вам нанесут.

16

280 И часто, отгоняя сон,
В глухую полночь смотрит он,
Как иногда черкес чрез Терек
Плывет на верном тулуке , -
Бушуют волны на реке,
В тумане виден дальний берег,
На пне пред ним висят кругом
Его оружия стальные:
Колчан, лук, стрелы боевые,
И шашка острая, ремнем
290 Привязана, звенит на нем.
Как точка в волнах он мелькает,
То виден вдруг, то исчезает...
Вот он причалил к берегам.
Беда беспечным казакам!
Не зреть уж им родного Дона,
Не слышать колоколов звона!
Уже чеченец под горой,
Железная кольчуга блещет,
Уж лук звенит, стрела трепещет,
300 Удар несется роковой!...
Казак! казак! увы, несчастный!
Зачем злодей тебя убил?
Зачем же твой свинец опасный
Его так быстро не сразил?..

17

Так пленник бедный мой уныло,
Хоть сам под бременем оков,
Смотрел на гибель казаков.
Когда ж полночное светило
Восходит, близ забора он
310 Лежит в ауле - тихий сон
Лишь редко очи закрывает.
С товарищами - вспоминает
О милой той родной стране,
Грустит, - но больше, чем оне...
Оставив там залог прелестный,
Свободу, счастье, что любил,
Пустился он в край неизвестный,
И... всё в краю том погубил.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

18

Однажды, погружась в мечтанье,
320 Сидел он позднею порой;
На темном своде без сиянья
Бесцветный месяц молодой
Стоял, и луч дрожащий, бледный
Лежал на зелени холмов,
И тени шаткие дерёв,
Как призраки, на крыше бедной
Черкесской сакли прилегли.
В ней огонек уже зажгли, -
Краснея, он, в лампаде медной,
330 Чуть освещал большой забор...
Всё спит: холмы, река и бор.

19

Но кто в ночной тени мелькает?
Кто легкой тенью меж кустов
Подходит ближе, чуть ступает,
Всё ближе... ближе... через ров
Идет бредучею стопою?..
Вдруг видит он перед собою:
С улыбкой жалости немой
Стоит черкешенка младая!
340 Дает заботливой рукой
Хлеб и кумыс прохладный свой,
Пред ним колена преклоняя.
И взор её изобразил
Души порыв, как бы смятенной.
Но пищу принял русский пленный
И знаком ей благодарил.

20

И долго, долго, как немая,
Стояла дева молодая.
И взгляд как будто говорил:
350 «Утешь себя, невольник милый;
Еще не всё ты погубил».
И вздох нетяжкий, но унылый
В груди раздался молодой.
Потом чрез вал она крутой
Домой пошла тропою мшистой
И скрылась вдруг в дали тенистой,
Как некий призрак гробовой.
И только девы покрывало
Еще очам вдали мелькало,
360 И долго, долго пленник мой
Смотрел ей вслед - она сокрылась.
Подумал он: но почему
Она к несчастью моему
С такою жалостью склонилась?
Он ночь всю не смыкал очей;
Уснул за час лишь пред зарёй.

21

Четверту ночь к нему ходила
Она и пищу приносила,
Но пленник часто всё молчал,
370 Словам печальным не внимал.
Ах! сердце, полное волнений,
Чуждалось новых впечатлений, -
Он не хотел её любить.
И что за радости в чужбине,
В его плену, в его судьбине?
Не мог он прежнее забыть...
Хотел он благодарным быть,
Но сердце жаркое терялось
В его страдании немом
380 И, как в тумане зыбком, в нем
Без отголоска поглощалось!..
Оно и в шуме и в тиши
Тревожит сон его души.

22

Всегда он с думою унылой
В её блистающих очах
Встречает образ вечно милый.
В её приветливых речах
Знакомые он слышит звуки...
И к призраку стремятся руки.
390 Он вспомнил всё - её зовет...
Но вдруг очнулся. Ах! несчастный,
В какой он бездне здесь ужасной;
Уж жизнь его не расцветет.
Он гаснет, гаснет, увядает,
Как цвет прекрасный на заре;
Как пламень юный, потухает
На освещенном алтаре!!!

23

Не понял он её стремленья,
Её печали и волненья;
400 Не думал он, чтобы она
Из жалости одной пришла,
Взглянувши на его мученья;
Не думал также, чтоб любовь
Точила сердце в ней и кровь, -
И в страшном был недоуменье...
.........
Но в эту ночь её он ждал.
Настала ночь уж роковая;
И, сон от о́чей отгоняя,
В пещере пленник мой лежал.

24

410 Поднялся ветер той порою,
Качал во мраке дерева,
И свист его подобен вою -
Как воет полночью сова.
Сквозь листья дождик пробирался;
Вдали на тучах гром катался;
Блистая, молния струей
Пещеру темну озаряла,
Где пленник бедный мой лежал, -
Он весь промок и весь дрожал...
..........
420 Гроза помалу утихала,
Лишь капала вода с дерёв.
Кой-где потоки меж холмов
Струею мутною бежали
И в Терек с брызгами впадали.
Черкесов в темном поле нет...
И тучи врозь уж разбегают,
И кой-где звездочки мелькают, -
Проглянет скоро лунный свет.

25

И вот над ним луна златая
430 На легком облаке всплыла
И в верх небесного стекла,
По сводам голубым играя,
Блестящий шар свой провела.
Покрылись пеленой сребристой
Холмы, леса и луг с рекой.
Но кто печальною стопой
Идет один тропой гористой?
Она... с кинжалом и пилой.
Зачем же ей кинжал булатный?
440 Ужель идет на подвиг ратный!
Ужель идет на тайный бой!..
Ах, нет! наполнена волнений,
Печальных дум и размышлений,
К пещере подошла она,
И голос раздался известный, -
Очнулся пленник как от сна,
И в глубине пещеры тесной
Садятся... Долго они там
Не смели воли дать словам...
450 Вдруг дева шагом осторожным
К нему, вздохнувши, подошла,
И, руку взяв, с приветом нежным,
С горячим чувством, но мятежным,
Слова печальны начала:

26

«Ах русский! русский! что с тобою!
Почто ты с жалостью немою
Печален, хладен, молчалив
На мой отчаянный призыв?..
Ещё имеешь в свете друга -
460 Еще не всё ты потерял...
Готова я часы досуга
С тобой делить. Но ты сказал,
Что любишь, русский, ты другую.
Её бежит за мною тень,
И вот об чем, и ночь и день,
Я плачу, вот об чем тоскую!..
Забудь её, готова я
С тобой бежать на край вселенной!
Забудь её, люби меня,
470 Твоей подругой неизменной...»
Но пленник сердца своего
Не мог открыть в тоске глубокой,
И слезы девы черноокой
Души не трогали его...
«Так, русский, ты спасен! Но прежде
Скажи мне: жить иль умереть?!!
Скажи, забыть ли о надежде?..
Иль слёзы эти утереть?»

27

Тут вдруг поднялся он, блеснули
480 Его прелестные глаза,
И слезы крупные мелькнули
На них, как светлая роса:
«Ах нет! оставь восторг свой нежный,
Спасти меня не льстись надеждой, -
Мне будет гробом эта степь;
Не на остатках славных, бранных,
Но на костях моих изгна́нных
Заржавит тягостная цепь!»
Он замолчал, она рыдала,
490 Но ободри́лась, тихо встала,
Взяла пилу одной рукой,
Кинжал другою подавала.
И вот, под острою пилой
Скрыпит железо - распадает,
Блистая, цепь и чуть звенит.
Она его приподымает
И так, рыдая, говорит:

28

«Да!.. пленник... ты меня забудешь...
Прости!.. прости же... навсегда:
500 Прости! навек!.. Как счастлив будешь,
Ах!.. вспомни обо мне тогда...
Тогда!.. быть может, уж могилой
Желанной скрыта буду я;
Быть может... скажешь ты уныло:
„Она любила и меня!..“»
И девы бледные ланиты,
Почти потухшие глаза,
Смущенный лик, тоской убитый,
Не освежит одна слеза!..
510 И только рвутся вопли муки...
Она берет его за руки
И в поле темное спешит,
Где чрез утесы путь лежит.

29

Идут, идут; остановились;
Вздохнув, назад оборотились;
Но роковой ударил час...
Раздался выстрел - и как раз
Мой пленник падает. Не муку,
Но смерть изображает взор;
520 Кладет на сердце тихо руку...
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Как вместе с ним поражена,
Без чувства падает она, -
Как будто пуля роковая
Одним ударом, в один миг
Обоих вдруг сразила их.
..........

30

Но очи русского смыкает
530 Уж смерть холодною рукой,
Он вздох последний испускает,
И он уж там - и кровь рекой
Застыла в жилах охладевших;
В его руках оцепеневших
Еще кинжал, блестя, лежит;
В его всех чувствах онемевших
Навеки жизнь уж не горит,
Навеки радость не блестит.

31

Меж тем черкес, с улыбкой злобной,
540 Выходит из глуши дерёв.
И, волку хищному подобный,
Бросает взор... стоит... без слов,
Ногою гордой попирает
Убитого... Увидел он,
Что тщетно потерял патрон
И вновь чрез горы убегает.

32

Но вот она очнулась вдруг
И ищет пленника очами.
Черкешенка! где, где твой друг...
550 Его уж нет.
Она слезами
Не может ужас выражать,
Не может крови омывать.
И взор её как бы безумный
Порыв любви изобразил;
Она страдала. Ветер шумный.
Свистя, покров её клубил!..
Встает... и скорыми шагами
Пошла с потупленной главой,
Через поляну - за холмами
560 Сокрылась вдруг в тени ночной.

33

Она уж к Тереку подходит.
Увы, зачем, зачем она
Так робко взором вкруг обводит,
Ужасной грустию полна?..
И долго на бегущи волны
Она глядит. И взор безмолвный
Блестит звездой в полночной тьме.
Она на каменной скале:
«О, русский! русский!!!» - восклицает.
570 Плеснули волны при луне,
Об берег брызнули оне!..
И дева с шумом исчезает.
Покров лишь белый выплывает,
Несется по глухим волнам:
Остаток грустный и печальный
Плывет, как саван погребальный,
И скрылся к каменным скалам.

34

Но кто убийца их жестокой?
Он был с седою бородой.
580 Не видя девы черноокой,
Сокрылся он в глуши лесной.
Увы! то был отец несчастный!
Быть может, он ее сгубил
И тот свинец его опасный
Дочь вместе с пленником убил? -
Не знает он. Она сокрылась
И с ночи той уж не явилась.
Черкес! где дочь твоя? Глядишь,
Но уж её не возвратишь!!.

35

590 Поутру труп оледенелый
Нашли на пенистых брегах.
Он хладен был, окостенелый;
Казалось, на её устах
Остался голос прежней муки;
Казалось, жалостные звуки
Еще не смолкли на губах.
Узнали все. Но поздно было!
- Отец! убийца ты её.
Где упование твое?
600 Терзайся век! Живи уныло!..
Её уж нет. И за тобой
Повсюду призрак роковой.
Кто гроб её тебе укажет?
Беги! Ищи её везде!!!
«Где дочь моя?» - и отзыв скажет:
Где?..
1828

Вступление

В истории русской литературы есть такие факты, когда писатели разных направлений, эстетических позиций обращаются к одним и тем же названиям своих произведений. Меня заинтересовали три «Кавказских пленника» А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого. Почему авторы называют свои произведения одинаково? Может, это свидетельствует о преемственности между произведениями? А может, они полемически противопоставлены друг другу?

Цель работы: выявить особенности сюжета поэм А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова «Кавказский пленник», рассказа Л.Н. Толстого «Кавказский пленник».

Задачи:

Анализ сюжета поэмы А.С.Пушкина «Кавказский пленник», выделение его структурных элементов;
Определить влияние поэмы Пушкина на сюжет поэмы М.Ю.Лермонтова, нахождение в них общего и различного;
Исследование особенностей кавказского сюжета в рассказе Л.Н.Толстого;
Провести сопоставительный анализ трёх произведений.

Объект исследования - произведения А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого «Кавказский пленник».

Предмет исследования: сюжеты названных произведений.

Практическая значимость: работа может использоваться на уроках литературы, а также при подготовке к олимпиадам, к ЕГЭ по литературе.

Методы исследования: сравнение, сопоставление.

Гипотеза: Мы считаем, что реализация сюжета о кавказском пленнике полностью зависит от авторской концепции и литературного направления, к которому автор принадлежит.

Поэма А. С. Пушкина «Кавказский пленник»

«Кавказский пленник» - романтическая поэма Пушкина, написанная им во время южной ссылки в 1822 году. Автор поставил перед собой цель - воспроизвести характер молодого человека своего времени, неудовлетворенного действительностью и охваченного жаждой свободы. Герой, у которого нет ни имени, ни прошлого, отправился на Кавказ - край сильных и свободолюбивых людей - обрести такую желанную и необходимую ему свободу духа, а попал в плен.

В романтической поэме эпическая линия (Кавказ, экзотическая жизнь горцев, приход русских завоевателей) переплетается с лирической (любовь пленного русского и черкешенки). Горцы - «естественные» люди, живущие в гармонии с миром. Чужой дикому миру, пленник несет ему разрушение: из-за него бросается в пучину моря молодая черкешенка.

Именно в поэме А. С. Пушкина можно выделить основные структурные элементы так называемого кавказского сюжета, которые трансформировались в одноимённых произведениях М. Ю. Лермонтова и Л. Н. Толстого.

Основные элементы сюжета:

русский на территории Кавказа;
он поражён красотой местности;
разочарованный герой;
любовная история;
мотивы пленения, бегства.

Поэма М.Ю.Лермонтова «Кавказский пленник»

Свою романтическую поэму М.Ю. Лермонтов написал в 1828 году, когда ему было всего 14 лет. Поэма создана под сильным воздействием одноименной поэмы Пушкина. Понятно, что, давая такое же название своему произведению, юный поэт сознательно обращается к сюжету поэмы А.С. Пушкина «Кавказский пленник». В своей поэме он поднимает те же проблемы, что и его кумир, показывая нравственное превосходство «детей природы» над «детьми цивилизации». Чтобы показать, что с течением времени проблемы, поднятые А.С. Пушкиным, не потеряли актуальности, Лермонтов использует прием поэтической переклички. Некоторые стихи Пушкина целиком вошли в поэму, другие - в несколько изменённом виде.

Автор поэмы - начинающий поэт, пытающийся на чужом материале дать выражение своим собственным настроениям, думам и чувствам. Называя так свою поэму, юный Лермонтов смело стремится померяться силами с величайшим поэтом современности, хочет рассказать взволновавший, захвативший его сюжет на свой лад, передать его как-то по-своему. Лермонтов не подражал, не копировал, а усваивал в опыте Пушкина то, что могло способствовать выражению его собственной творческой индивидуальности.

Общее и различное в поэмах

И та, и другая поэмы - романтические. Как и у А. С. Пушкина, лермонтовский герой безымянный. В обрисовке пленника много пушкинского; герой - одинокий скиталец. Неудивительно, что некоторые черты, как гордое одиночество, таинственность, пылкая страсть объединяют героев двух поэм:
И хладен блеск его очей.../...Чувства, страсти,

В очах навеки догорев/ Таятся, как в пещере лев/ Глубоко в сердце...
Сюжетно «Кавказский пленник» Лермонтова близок к одноименному произведению Пушкина, но у Лермонтова увеличено количество персонажей, различны их характеры. Пленник лишен черт разочарованности и пресыщенности жизнью. Герой тоскует по родине и свободе, ищет поддержки друзей. У черкешенки - более решительный характер, чем у пушкинской героини, она требует любви пленника.

В пушкинской поэме пленник предлагает черкешенке уйти с ним:

"О друг мой! - русский возопил,/- Я твой навек, я твой до гроба.

Ужасный край оставим оба./ Беги со мной!"

Черкешенка, зная, что он любит другую, отказывается следовать за ним и кончает жизнь самоубийством. Пленник счастливо уходит из плена.

Лермонтов дает совершенно иную развязку. Его героиня - натура более решительная и смелая. Она говорит русскому:

"Но ты сказал, /Что любишь, русский, ты другую.

Забудь ее, готова я /С тобой бежать на край вселенной!

Забудь ее, люби меня, /Твоей подругой неизменной".

Пленник не может ответить ей взаимностью. Черкешенка помогает ему освободиться от цепей, но герою не пришлось вернуться на родину. Отец черкешенки (новый персонаж, выведенный Лермонтовым), убивает беглеца. Дочь, как пушкинская героиня, бросается в реку и тонет. Отец ее терзается угрызениями совести, не находя душевного покоя.

Мы видим, что в своей поэме «Кавказский пленник» юный поэт ищет новых сюжетных положений, по-своему обрисовывает характеры действующих лиц, хотя основные структурные элементы кавказского сюжета остаются пушкинские.

Рассказ Л. Н. Толстого «Кавказский пленник»

Толстой создает реалистическое произведение с пушкинским названием «Кавказский пленник», отталкиваясь от того же названия, Толстой как бы заявляет о стремлении написать о том же самом по-новому.

«Кавказский пленник» Л.Н.Толстого - это рассказ-быль, материалом для которого послужили события из жизни писателя и истории, услышанные им на службе на Кавказе. Рассказ написан в 1872 году и относится к реалистическим произведениям.

Почему Лермонтов даёт своей юношеской поэме название «Кавказский пленник», мы выяснили. Но почему Л.Н.Толстой, спустя почти полвека и своему произведению даёт такое же название? Попробуем и в этом разобраться.

В 60-70 годы Толстой много размышляет об истинном предназначении литературы. Анализ критической литературы по данному произведению позволяет сделать вывод о том, что сам Л.Н.Толстой ко времени начала работы над рассказом окончательно утверждается в необходимости учиться у народа его морали, его воззрениям на мир, простоте и мудрости, умению "прижиться" в любой обстановке, выжить в любой ситуации, не ропща и не перекладывая на чужие плечи свои беды. Писатель в это время всецело занят народным образованием, он пишет "Азбуку" для крестьянских детей, все художественные тексты в которой просты, занимательны, поучительны.

"Кавказский пленник" напечатан первоначально в журнале «Заря», рассчитанном исключительно на взрослых, а затем помещён в 4-й книге "Русских детских книг для чтения", то есть рассказ написан Толстым специально для детей. Толстой обращается к детям, еще «не испорченным» социальными и национальными ненормальными отношениями. Он хочет сказать нам правду, научить отличать добро от зла, помочь следовать добру.

«Кавказский пленник» Л.Н.Толстого не просто рассказ, написанный специально для детей, и поэтому он так поучителен. Это был образец его новой прозы, своего рода эксперимент в области языка и стиля. Потому, отправляя критику Николаю Страхову написанный им для детей рассказ «Кавказский пленник», Толстой поясняет: «Это образец тех приемов и языка, которыми я пишу и буду писать для больших». В высшей степени примечательно это свидетельство Льва Толстого. Он, в то время уже прославленный автор «Севастопольских рассказов», «Казаков», «Детства и отрочества» и «Войны и ссмира», как бы заново учился писать, работая над книгой для детей. Да при этом еще утверждал, что так же, теми же «приёмами языка», будет писать и для взрослых.

Именно для того, чтобы подчеркнуть полемический характер своей позиции, Толстой даёт своему рассказу название «Кавказский пленник» - название, вызывающее непосредственные ассоциации с поэмами Пушкина и Лермонтова. Своим рассказом он хотел разоблачить «ложную» поэтику романтизма. В романтической литературе Толстого раздражало многое: и герои, и та обстановка, которая их окружает. Толстой высоко ценил пушкинскую прозу и негативно высказывался о его поэмах. Удивительно было прочитать в дневнике Л.Н.Толстого от 7 июня 1856 года, где он писал: «Цыгане» прелестны <...>, остальные поэмы, исключая «Онегина», ужасная дрянь»

Сопоставительный анализ произведений

Общее

В своём «Кавказском пленнике» Л.Н.Толстой оставляет нетронутыми основные структурные элементы кавказского сюжета:

· русский попадает в плен к горцам;

· знакомится с черкешенкой/ татаркой, которая носит ему еду;

· с её помощью ему удаётся бежать. (В поэме Лермонтова герой не смог добраться до родных мест: его настигла черкесская пуля).

Но в остальном рассказ Толстого во всех отношениях представляет собой полную антитезу двум другим «Кавказским пленникам» Пушкина и Лермонтова.

Различное

Подзаголовок

Сам же подзаголовок рассказа (быль) противопоставляет правдиво изложенную историю романтическим «небылицам». Известно, что в основе рассказа лежит реальное происшествие - нападение горцев на Л.Н.Толстого и четырёх других офицеров, оторвавшихся от обоза.

Имена героев

Герои обеих поэм не имеют имён, за исключением Гирея, доставившего пленника в аул. (В поэме Лермонтова). В рассказе Толстого все основные герои имеют имена, а главным героям даны «говорящие» фамилиии.(Жилин и Костылин)

Возраст

Персонажи Пушкина и Лермонтова - юноши (типично для романтической поэзии). Жилин - человек в годах. Об этом мы узнаём при упоминании о старушке-матери.

Причины того, как герои оказались на Кавказе

Герой Пушкина, разочаровавшись в «неверной жизни» и «мечтах любви», отправляется на Кавказ, чтобы обрести там свободу, и попадает в плен.

О мотивах пребывания на Кавказе лермонтовского героя нам практически ничего не известно. Лермонтов говорит о том, что « в родной стране» пленник «погубил святые сердца упованья». Но причина, заставившая его покинуть отчий дом, не названа.

Жилин служит на Кавказе, посылает деньги матери и собирается, уйдя со службы, жениться.

Таким образом, романтическим мотивам бегства от цивилизации, разочарования в любви противопоставлены рассудочные и вполне прозаические побуждения.

Захват в плен

Все три героя оказываются в плену. Ни у Пушкина, ни у Лермонтова мы не видим причин, по которым это произошло. Для них важен сам факт утраты свободы. Толстой же подробно рассказывает, как и почему это произошло. Жилин попадает в плен к татарам в том числе и потому, что для него важно подчеркнуть: всему виной трусость Костылина.

Герой Пушкина - Лермонтова захвачен воином-одиночкой, которые тащат своих пленников в аул на аркане. Ситуация, описанная Толстым, более реалистична. На Жилина с Костылиным нападает целый отряд, связанного Жилина усаживают на лошадь. Толстой обращает внимание на будничность ощущений пленника. «Сидит Жилин за татарином, покачивается, тычется лицом в вонючую татарскую спину. Только и видит перед собой здоровенную татарскую спину, да шею жилистую, да бритый затылок из-под шапки синеется».

Также подчёркнуто неромантично и описание внешнего вида героя: «Голова у Жилина разбита, кровь запеклась над глазами». Герои поэм Пушкина и Лермонтова тоже пострадали (У Пушкина: «пленник хладный и немой, / с обезображенной главой»;

У Лермонтова: «бледный лик, в крови омытый»)

В плену

Герои обеих поэм, привезённые в аул, до полудня «лежат в забвении тяжёлом». Жилин, напротив, на протяжении всего пути сохраняет ясность мысли и даже пытается примечать дорогу.

Поведение героев в плену полностью противоположно. Герои поэм в основном созерцают то, что окружает их, и предаются бесплодным надеждам.

(у Пушкина: «За ночью ночь вослед уходит; / Вотще свободы жаждет он») . Пленники в поэмах абсолютно бездеятельны: страстно мечтая о побеге, они ничего не предпринимают, чтобы добиться освобождения.

Жилин в плену постоянно занят каким-нибудь «рукодельем» и при первой же возможности начинает подготовку к побегу. Нужно заметить, что в рассказе Толстого большое внимание уделяется неромантическому вопросу о выкупе. В поэмах Пушкина и Лермонтова этот вопрос не затрагивается совсем.

Все три персонажа с интересом наблюдают за жизнью горцев. Толстой развенчивает романтическое представление о «вольных сынах Кавказа», показывая читателям, что татары - самые обычные люди.

У Пушкина «пленник безнадёжный» часто поднимается на гору возле аула, где перед ним открываются «великолепные картины»: «Престолы вечные снегов, / Очам казались их вершины / Недвижной цепью облаков,/ И в их кругу колосс двуглавый, /в венце блистая ледяном, / Эльбрус огромный, величавый, /Белел на небе голубом» . Жилин тоже поднимается на гору и видит тот же пейзаж: «От аула другая гора, ещё круче; а за той горой ещё гора. Промеж гор лес синеется, а там ещё горы - всё выше и выше поднимаются. А выше всех белые, как сахар, горы стоят под снегом. И одна снеговая гора выше других шапкой стоит» . Подчёркнуто не романтическое описание: «белые, как сахар», «шапкой стоит».

Сама идея подняться в оковах на гору, чтобы полюбоваться прекрасным пейзажем, Толстому кажется нелепой. Его герой забирается на гору, чтобы выбрать маршрут, куда направиться при будущем побеге.

Героини

Во всех трёх произведениях бежать пленнику помогает героиня. В поэмах Пушкина и Лермонтова это молодые черноволосые, черноокие красавицы. (У Пушкина : «И чёрной падают волной/ Её власы на грудь и плечи». У Лермонтова : « И слёзы девы черноокой/ Души не трогали его» .) Типично романтические героини. Толстой, стремясь исключить любую романтическую ситуацию, свою героиню превращает в «тоненькую, худенькую», черноглазую девочку лет тринадцати с чёрной косой.

Черкешенка по собственной инициативе приносит пилу и сама освобождает пленника от оков. Жилин дважды бежит из плена и каждый раз инициатива исходит от него. Толстой включает в свой рассказ сцену несостоявшегося вызволения от оков, когда Дина пытается сбить камнем замок с колодки Жилина. «Да ручонки тоненькие, как прутики, - ничего силы нет. Бросила камень, заплакала» .

Образ луны

Юные кавказские пленники покидают аул лунной ночью, совсем не задумываясь о конспирации. (У Пушкина: «По белым хижинам аула/ Мелькает бледный свет луны» . У Лермонтова: «И вот над ним луна златая/ на белом облаке всплыла» .) Луна появляется и в рассказе Толстого, однако доставляет герою одни неприятности. «Стал подходить к лесу, выбрался месяц из-за гор - бело, светло, совсем как днём. На деревах все листочки видны. Тихо, светло по горам» . Толстой неоднократно подчёркивает, что в первый свой побег, когда Жилин мог выбирать, он ждал именно безлунной ночи. «Месяц только народился - ночи ещё тёмные были».

Образ реки

У Пушкина и у Лермонтова река - это непреодолимая преграда, отделяющая героя от свободы. В обеих поэмах это могучий поток. Жилин и Костылин переходят речку вброд, едва замочив ноги. «Пошли через двор под кручь к речке, перешли речку, пошли лощиной».

Заключение

Таким образом, рассмотрев одноимённые произведения А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого, можно сделать вывод о том, что реализация сюжета о кавказском пленном полностью зависит от авторской концепции и литературного направления, к которому автор принадлежит.

В романтизме (Пушкин и Лермонтов) главными являются разочарованный беглец и идеал свободного, естественного мира, а в реализме (Толстой) - описание войны и военных действий.

Образованная на основе сюжета поэмы А.С. Пушкина, тема кавказского пленника в дальнейшем проходит через сюжеты других произведений, обогащаясь в них и одновременно влияя на них, то есть предстает как инвариант для всех последующих послепушкинских сюжетов.

Перспективы работы

Поэма Пушкина открывает тему трагического противостояния России и Кавказа, тему, которая, видимо, никогда не будет исчерпана. Нам хотелось бы продолжить эту работу, рассмотрев сюжет о кавказском пленнике на примере произведений русской литературы XX века: рассказе Владимира Маканина «Кавказский пленный» (1995г.) и документальной повести Ирины Колонтаевской «Кавказский пленник» (2001г.)

Почти каждый писатель-классик XIX века писал о Кавказе. Этот охваченный почти бесконечной войной (1817-1864) регион привлекал авторов своей красотой, непокорностью и экзотикой. Л.Н.Толстой не стал исключением и написал простой и жизненный рассказ «Кавказский пленник».

Л. Н. Толстой, ставший известным во всем мире после романов «Война и мир», «Анна Каренина» и других, в 70-х годах 19 столетия отрекся от своего прошлого творчества, потому что его мировоззрение изменилось. Писатель разработал свое неохристианское учение, в соответствии с которым он решил переделывать себя путем «опрощения» жизни и своих будущих произведений. А более ранние литературные труды были написаны непонятно для народа, который был мерилом нравственности и производителем всех благ.

Решив писать по-новому, Толстой создает «Азбуку» (1871-1872) и «Новую Азбуку» (1874-1875), отличающиеся простотой, ясностью и силой языка. В первую книгу входил и «Кавказский пленник», основой для которого послужили впечатления самого автора, чуть не плененного горцами в 1853 году. В 1872 году рассказ был напечатан в журнале «Заря». Писатель высоко оценивал свое произведение, причисляя «Кавказского пленника» к «искусству, передающему самые простые житейские чувства, такие, которые доступны всем людям всего мира,- искусству всемирному».

Суть рассказа

Небогатый офицер Жилин, служащий на Кавказе, собирается домой, чтоб повидать мать и, возможно, жениться. Дорога была опасная, потому герой поехал вместе с обозом, медленно тащившимся под защитой солдат. Не выдержав жары, духоты и медленного движения, всадник уехал вперед. Прямо навстречу горцам, которые захватили его вместе с встретившимся сослуживцем Костылиным в плен.

Герои живут в сарае, днем закованные в колодки. Жилин делает местным детям игрушки, особенно это привлекает Дину, дочь их «хозяина». Девочка жалеет умельца, приносит ему лепешки. Жилин не может надеяться на выкуп, он решает сбежать через подкоп. Взяв с собой Костылина, он направляется к свободе, но товарищ, неповоротливый и тучный, сгубил весь план, пленников вернули. Условия стали хуже, их перевели в яму и колодки перестали снимать на ночь. С помощью Дины Жилин опять бежит, а вот его товарищ категорически отказывается. Беглец, несмотря на скованные колодками ноги, добрался до своих, а его приятеля позднее выкупили.

Характеристика главных героев

Жилин – офицер из бедных дворян, в жизни привык надеяться только на себя, умеет делать все своими руками. Герой понимает, что из плена его никто не спасет: мать слишком бедна, сам он за службу ничего не накопил. Но он не падает духом, а охвачен деятельностью: роет подкоп, делает игрушки. Он наблюдателен, находчив, настойчив и терпелив – именно эти качества помогли ему освободиться. Мужчина не лишен благородства: он не может оставить своего товарища по службе, Костылина. Хотя последний бросил его при нападении горцев, из-за него не удался первый побег, Жилин не держит зла на «сокамерника».
Костылин — знатный и богатый офицер, он надеется на деньги и влияние, поэтому в экстремальной ситуации оказывается ни на что не способным. Он изнеженный, слабый духом и телом, инертный человек. Подлость присуща этому герою, он бросил на произвол судьбы Жилина и при нападении, и когда не мог бежать из-за стертых ног (рана вовсе не большая), и когда не побежал второй раз (вероятно, думая о безнадежности предприятия). Вот почему этот трус долго гнил в яме в горном ауле и был выкуплен еле живой.

Главная мысль

Произведение действительно написано просто и даже его смысл лежит на поверхности. Основная идея рассказа «Кавказский пленник» – никогда не нужно сдаваться перед трудностями, нужно преодолевать их, а не ждать помощи от других, причем неважно, какие условия, выход можно найти всегда. По крайней мере, постараться.

Казалось бы, у кого больше шансов спастись из плена: у бедного Жилина или богатого Костылина? Конечно, у последнего. Однако первый обладает мужеством и силой воли, поэтому не ждет милости, выкупа, божественного вмешательства, а просто действует, как может. При этом не идет по головам, считая, что цель оправдывает средства, он и в сложной ситуации остается человеком. Главный герой близок к народу, у которого, по мнению автора, еще остались порядочность и благородство в душе, а не в родословной. Именно поэтому он и победил все враждебные обстоятельства.

Тематика

Многие вопросы затронуты в рассказе. Тема дружбы, искренней и настоящей со стороны Жилина и «дружбы по случаю» у Костылина. Если первый защищал второго, как самого себя, то последний бросил товарища на смерть.
Тема подвига также раскрывается в рассказе. Язык и описание событий естественные и житейские, ведь произведение для детей, поэтому подвиги Жилина описываются совершенно обыденно, но на самом деле кто будет защищать своего товарища в любой ситуации? Кто будет готов все отдать, чтобы освободиться? Кто добровольно откажется беспокоить старушку-мать непосильным для нее выкупом? Конечно, настоящий Герой. Для него подвиг – естественное состояние, потому он не гордится этим, а просто так живет.
Тема милосердия и сочувствия раскрыта в образе Дины. В отличие от «Кавказского пленника» А.С. Пушкина, героиня Л.Н. Толстого спасла пленника не из любви, ей руководили более высокие чувства, она пожалела такого доброго и умелого человека, прониклась к нему чисто дружеской симпатией и уважением.

Проблематика

Кавказская война продолжалась почти полвека, немало русских полегло в ней. А ради чего? Л.Н. Толстой поднимает проблему бессмысленной и жестокой войны. Она выгодна только высшим кругам, простым людям совершенно не нужна и чужда. Жилин, выходец из народа, чувствует себя в горном ауле чужим, но не ощущает враждебности, ведь горцы просто жили себе спокойно, пока их не завоевали и не стали пытаться подчинить себе. Автор показывает в положительный характер «хозяина» Жилина Абдуллу, который нравится главному герою, и его сострадательную и добрую дочь Дину. Они не звери, не изверги, они такие же, как и их противники.
Проблема предательства в полной мере встает перед Жилиным. Его предает товарищ Костылин, из-за него они в плену, из-за него не сразу сбежали. Герой – человек с широкой душой, он великодушно прощает сослуживца, понимая, что не каждый человек способен быть сильным.

Чему учит рассказ?

Главный урок, который читатель может вынести из «Кавказского пленника» — никогда нельзя сдаваться. Даже если все против тебя, даже если кажется, что надежды нет, то когда-нибудь все изменится в лучшую сторону, если направлять все усилия для достижения своей цели. И пусть, к счастью, немногим знакома такая экстремальная ситуация, как у Жилина, у него стоит поучиться стойкости.

Еще одна важная вещь, которой учит рассказ – война и национальная рознь бессмысленны. Эти явления могут быть выгодны безнравственным людям, имеющим власть, но нормальный человек должен стараться не допустить этого для себя, не быть шовинистом и националистом, потому что, несмотря на некоторые различия в ценностях и образе жизни, каждый из нас всегда и везде стремиться к одному – спокойствию, счастью и миру.

Рассказ Л.Н. Толстого спустя почти 150 лет не потерял актуальности. Он написан просто и понятно, но это вовсе не отражается на его глубоком смысле. Поэтому это произведение обязательно к прочтению.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

(Быль)

1

Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин.

Пришло раз ему письмо из дома. Пишет ему старуха мать: «Стара я уж стала, и хочется перед смертью повидать любимого сынка. Приезжай со мной проститься, похорони, а там и с богом, поезжай опять на службу. А я тебе и невесту приискала: и умная, и хорошая, и именье есть. Полюбится тебе, может, и женишься и совсем останешься».

Жилин и раздумался: «И в самом деле: плоха уж старуха стала; может, и не придется увидать. Поехать; а если невеста хороша – и жениться можно».

Толстой. Кавказский пленник. Аудиокнига

Пошел он к полковнику, выправил отпуск, простился с товарищами, поставил своим солдатам четыре ведра водки на прощанье и собрался ехать.

На Кавказе тогда война была. По дорогам ни днем, ни ночью не было проезда. Чуть кто из русских отъедет или отойдет от крепости, татары или убьют, или уведут в горы. И было заведено, что два раза в неделю из крепости в крепость ходили провожатые солдаты. Спереди и сзади идут солдаты, а в средине едет народ.

Дело было летом. Собрались на зорьке обозы за крепость, вышли провожатые солдаты и тронулись по дороге. Жилин ехал верхом, а телега с его вещами шла в обозе.

Ехать было 25 верст. Обоз шел тихо; то солдаты остановятся, то в обозе колесо у кого соскочит, или лошадь станет, и все стоят – дожидаются.

Солнце уже и за полдни перешло, а обоз только половину дороги прошел. Пыль, жара, солнце так и печет, а укрыться негде. Голая степь, ни деревца, ни кустика по дороге.

Выехал Жилин вперед, остановился и ждет, пока подойдет обоз. Слышит, сзади на рожке заиграли, – опять стоять. Жилин и подумал: «А не уехать ли одному, без солдат? Лошадь подо мной добрая, если и нападусь на татар – ускачу. Или не ездить?..»

Остановился, раздумывает. И подъезжает к нему на лошади другой офицер, Костылин, с ружьем, и говорит:

– Поедем, Жилин, одни. Мочи нет, есть хочется, да и жара. На мне рубаху хоть выжми. – А Костылин – мужчина грузный, толстый, весь красный, а пот с него так и льет. Подумал Жилин и говорит:

– А ружье заряжено?

– Заряжено.

– Ну, так поедем. Только уговор – не разъезжаться.

Толстой. Кавказский пленник. Художественный фильм, 1975

И поехали они вперед по дороге. Едут степью, разговаривают да поглядывают по сторонам. Кругом далеко видно.

Только кончилась степь, пошла дорога промеж двух гор в ущелье, Жилин и говорит:

– Надо выехать на гору, поглядеть, а то тут, пожалуй, выскочат из-за горы и не увидишь.

А Костылин говорит:

– Что смотреть? поедем вперед.

Жилин не послушал его.

– Нет, – говорит, – ты подожди внизу, а я только взгляну.

И пустил лошадь налево, на гору. Лошадь под Жилиным была охотницкая (он за нее сто рублей заплатил в табуне жеребенком и сам выездил); как на крыльях взнесла его на кручь. Только выскакал, глядь – а перед самым им, на десятину места, стоят татары верхами, – человек тридцать. Он увидал, стал назад поворачивать; и татары его увидали, пустились к нему, сами на скаку выхватывают ружья из чехлов. Припустил Жилин под кручь во все лошадиные ноги, кричит Костылину:

– Вынимай ружье! – а сам думает на лошадь свою: «Матушка, вынеси, не зацепись ногой, спотыкнешься – пропал. Доберусь до ружья, я им не дамся».

А Костылин, заместо того чтобы подождать, только увидал татар – закатился что есть духу к крепости. Плетью ожаривает лошадь то с того бока, то с другого. Только в пыли видно, как лошадь хвостом вертит.

Жилин видит – дело плохо. Ружье уехало, с одной шашкой ничего не сделаешь. Пустил он лошадь назад к солдатам – думал уйти. Видит, ему наперерез катят шестеро. Под ним лошадь добрая, а под теми еще добрее, да и наперерез скачут. Стал он окорачивать, хотел назад поворотить, да уж разнеслась лошадь, не удержит, прямо на них летит. Видит – близится к нему с красной бородой татарин на сером коне. Визжит, зубы оскалил, ружье наготове.

«Ну, – думает Жилин, – знаю вас, чертей, если живого возьмут, посадят в яму, будут плетью пороть. Не дамся же живой».

А Жилин хоть невелик ростом, а удал был. Выхватил шашку, пустил лошадь прямо на красного татарина, думает: «Либо лошадью сомну, либо срублю шашкой».

На лошадь места не доскакал Жилин, выстрелили по нем сзади из ружей и попали в лошадь. Ударилась лошадь оземь со всего маху, – навалилась Жилину на ногу.

Хотел он подняться, а уж на нем два татарина вонючие сидят, крутят ему назад руки. Рванулся он, скинул с себя татар, – да еще соскакали с коней трое на него, начали бить прикладами по голове. Помутилось у него в глазах и зашатался. Схватили его татары, сняли с седел подпруги запасные, закрутили ему руки за спину, завязали татарским узлом, поволокли к седлу. Шапку с него сбили, сапоги стащили, все обшарили, деньги, часы вынули, платье все изорвали. Оглянулся Жилин на свою лошадь. Она, сердечная, как упала на бок, так и лежит, только бьется ногами, – до земли не достает; в голове дыра, и из дыры так и свищет кровь черная, – на аршин кругом пыль смочила.

Один татарин подошел к лошади, стал седло снимать. Она все бьется, – он вынул кинжал, прорезал ей глотку. Засвистело из горла, трепанулась, и пар вон.

Сняли татары седло, сбрую. Сел татарин с красной бородой на лошадь, а другие подсадили Жилина к нему на седло; а чтобы не упал, притянули его ремнем за пояс к татарину и повезли в горы.

Сидит Жилин за татарином, покачивается, тычется лицом в вонючую татарскую спину. Только и видит перед собой здоровенную татарскую спину, да шею жилистую, да бритый затылок из-под шапки синеется. Голова у Жилина разбита, кровь запеклась над глазами. И нельзя ему ни поправиться на лошади, ни кровь обтереть. Руки так закручены, что в ключице ломит.

Ехали они долго с горы на гору, переехали вброд реку, выехали на дорогу и поехали лощиной.

Хотел Жилин примечать дорогу, куда его везут, – да глаза замазаны кровью, а повернуться нельзя.

Стало смеркаться. Переехали еще речку, стали подниматься по каменной горе, запахло дымом, забрехали собаки.

Приехали в аул. Послезли с лошадей татары, собрались ребята татарские, окружили Жилина, пищат, радуются, стали каменьями пулять в него.

Татарин отогнал ребят, снял Жилина с лошади и кликнул работника. Пришел ногаец скуластый, в одной рубахе. Рубаха оборванная, вся грудь голая. Приказал что-то ему татарин. Принес работник колодку: два чурбака дубовых на железные кольца насажены, и в одном кольце пробойчик и замок.

Развязали Жилину руки, надели колодку и повели в сарай: толкнули его туда и заперли дверь. Жилин упал на навоз. Полежал, ощупал в темноте, где помягче, и лег.

2

Почти всю эту ночь не спал Жилин. Ночи короткие были. Видит – в щелке светиться стало. Встал Жилин, раскопал щелку побольше, стал смотреть.

Видна ему из щелки дорога – под гору идет, направо сакля татарская, два дерева подле нее. Собака черная лежит на пороге, коза с козлятами ходит, хвостиками подергивают. Видит – из-под горы идет татарка молоденькая, в рубахе цветной, распояской, в штанах и сапогах, голова кафтаном покрыта, а на голове большой кувшин жестяной с водой. Идет, в спине подрагивает, перегибается, а за руку татарчонка ведет бритого, в одной рубашке. Прошла татарка в саклю с водой, вышел татарин вчерашний с красной бородой, в бешмете шелковом, на ремне кинжал серебряный, в башмаках на босу ногу. На голове шапка высокая, баранья, черная, назад заломлена. Вышел, потягивается, бороду красную сам поглаживает. Постоял, велел что-то работнику и пошел куда-то.

Проехали потом на лошадях двое ребят к водопою. У лошадей храп мокрый. Выбежали еще мальчишки бритые, в одних рубашках, без порток, собрались кучкой, подошли к сараю, взяли хворостину и суют в щелку. Жилин как ухнет на них: завизжали ребята, закатились бежать прочь, только коленки голые блестят.

А Жилину пить хочется, в горле пересохло; думает – хоть бы пришли проведать. Слышит – отпирают сарай. Пришел красный татарин, а с ним другой, поменьше ростом, черноватенький. Глаза черные, светлые, румяный, бородка маленькая, подстрижена; лицо веселое, все смеется. Одет черноватый еще лучше: бешмет шелковый синий, галунчиком обшит. Кинжал на поясе большой, серебряный; башмачки красные, сафьянные, тоже серебром обшиты. А на тонких башмачках другие толстые башмаки. Шапка высокая, белого барашка.

Красный татарин вошел, проговорил что-то, точно ругается, и стал; облокотился на притолку, кинжалом пошевеливает, как волк исподлобья косится на Жилина. А черноватый, – быстрый, живой, так весь на пружинах и ходит, – подошел прямо к Жилину, сел на корточки, оскаливается, потрепал его по плечу, что-то начал часто-часто по-своему лопотать, глазами подмигивает, языком прищелкивает, все приговаривает: «корошоурус! корошоурус!»

Ничего не понял Жилин и говорит: «Пить, воды пить дайте!»

Черный смеется. «Корош урус», – все по-своему лопочет.

Жилин губами и руками показал, чтоб пить ему дали.

Черный понял, засмеялся, выглянул в дверь, кликнул кого-то: «Дина!»

Прибежала девочка – тоненькая, худенькая, лет тринадцати и лицом на черного похожа. Видно, что дочь. Тоже – глаза черные, светлые и лицом красивая. Одета в рубаху длинную, синюю, с широкими рукавами и без пояса. На полах, на груди и на рукавах отсрочено красным. На ногах штаны и башмачки, а на башмачках другие в высокими каблуками; на шее монисто, всё из русских полтинников. Голова непокрытая, коса черная, и в косе лента, а на ленте привешаны бляхи и рубль серебряный.

Велел ей что-то отец. Убежала и опять пришла, принесла кувшинчик жестяной. Подала воду, сама села на корточки, вся изогнулась так, что плечи ниже колен ушли. Сидит, глаза раскрыла, глядит на Жилина, как он пьет, как на зверя какого.

Подал ей Жилин назад кувшин. Как она прыгнет прочь, как коза дикая. Даже отец засмеялся. Послал ее еще куда-то. Она взяла кувшин, побежала, принесла хлеба пресного на дощечке круглой и опять села, изогнулась, глаз не спускает – смотрит.

Ушли татары, заперли опять дверь.

Погодя немного, приходит к Жилину ногаец и говорит:

– Айда, хозяин, айда!

Тоже не знает по-русски. Только понял Жилин, что велит идти куда-то.

Пошел Жилин с колодкой, хромает, ступить нельзя, так и воротит ногу в сторону. Вышел Жилин за ногайцем. Видит – деревня татарская, домов десять, и церковь ихняя, с башенкой. У одного дома стоят три лошади в седлах. Мальчишки держат в поводу. Выскочил из этого дома черноватый татарин, замахал рукой, чтоб к нему шел Жилин. Сам смеется, все говорит что-то по-своему, и ушел в дверь. Пришел Жилин в дом. Горница хорошая, стены глиной гладко вымазаны. К передней стене пуховики пестрые уложены, по бокам висят ковры дорогие; на коврах ружья, пистолеты, шашки – всё в серебре. В одной стене печка маленькая вровень с полом. Пол земляной, чистый, как ток, и весь передний угол устлан войлоками; на войлоках ковры, а на коврах пуховые подушки. И на коврах в одних башмаках сидят татары: черный, красный и трое гостей. За спинами у всех пуховые подушки подложены, а перед ними на круглой дощечке блины просяные и масло коровье распущено в чашке, и пиво татарское – буза, в кувшинчике. Едят руками, и руки все в масле.

Вскочил черный, велел посадить Жилина в сторонке, не на ковер, а на голый пол, залез опять на ковер, угощает гостей блинами и бузой. Посадил работник Жилина на место, сам снял верхние башмаки, поставил у двери рядком, где и другие башмаки стояли, и сел на войлок поближе к хозяевам; смотрит, как они едят, слюни утирает.

Поели татары блины, пришла татарка в рубахе такой же, как и девка, и в штанах; голова платком покрыта. Унесла масло, блины, подала лоханку хорошую и кувшин с узким носком. Стали мыть руки татары, потом сложили руки, сели на коленки, подули на все стороны и молитвы прочли. Поговорили по-своему. Потом один из гостей-татар повернулся к Жилину, стал говорить по-русски.

– Тебя, – говорит, – взял Кази-Мугамед, – сам показывает на красного татарина, – и отдал тебя Абдул-Мурату, – показывает на черноватого. – Абдул-Мурат теперь твой хозяин. – Жилин молчит.

Заговорил Абдул-Мурат, и все показывает на Жилина, и смеется, и приговаривает: «солдат урус, корошо урус».

Переводчик говорит: «Он тебе велит домой письмо писать, чтоб за тебя выкуп прислали. Как пришлют деньги, он тебя пустит».

Жилин подумал и говорит: «А много ли он хочет выкупа?»

Поговорили татары, переводчик и говорит:

– Три тысячи монет.

– Нет, – говорит Жилин, – я этого заплатить не могу.

Вскочил Абдул, начал руками махать, что-то говорит Жилину, – всё думает, что он поймет. Перевел переводчик, говорит: «Сколько же ты дашь?»

Жилин подумал и говорит: «Пятьсот рублей».

Тут татары заговорили часто, все вдруг. Начал Абдул кричать на красного, залопотал так, что слюни изо рта брызжут. А красный только жмурится да языком пощелкивает.

Замолчали они; переводчик и говорит:

– Хозяину выкупу мало пятьсот рублей. Он сам за тебя двести рублей заплатил. Ему Кази-Мугамед был должен. Он тебя за долг взял. Три тысячи рублей, меньше нельзя пустить. А не напишешь, в яму посадят, наказывать будут плетью.

«Эх, – думает Жилин, – с ними, что робеть, то хуже». Вскочил на ноги и говорит:

– А ты ему, собаке, скажи, что если он меня пугать хочет, так ни копейки ж не дам, да и писать не стану. Не боялся, да и не буду бояться вас, собак!

Пересказал переводчик, опять заговорили все вдруг.

Долго лопотали, вскочил черный, подошел к Жилину.

– Урус, – говорит, – джигит, джигит урус!

Джигит, по-ихнему, значит «молодец». И сам смеется; сказал что-то переводчику, а переводчик говорит:

– Тысячу рублей дай.

Жилин стал на своем: «Больше пятисот рублей не дам. А убьете, – ничего не возьмете».

Поговорили татары, послали куда-то работника, а сами то на Жилина, то на дверь поглядывают. Пришел работник, и идет за ним человек какой-то, толстый, босиком и ободранный; на ноге тоже колодка.

Так и ахнул Жилин, – узнал Костылина. И его поймали. Посадили их рядом; стали они рассказывать друг другу, а татары молчат, смотрят. Рассказал Жилин, как с ним дело было; Костылин рассказал, что лошадь под ним стала и ружье осеклось и что этот самый Абдул нагнал его и взял.

Вскочил Абдул, показывает на Костылина, что-то говорит.

Перевел переводчик, что они теперь оба одного хозяина, и кто прежде выкуп даст, того прежде отпустят.

– Вот, – говорит Жилину, – ты все серчаешь, а товарищ твой смирный; он написал письмо домой, пять тысяч монет пришлют. Вот его и кормить будут хорошо и обижать не будут.

Жилин и говорит:

– Товарищ, как хочет; он, может, богат, а я не богат. Я, – говорит, – как сказал, так и будет. Хотите убивайте, – пользы вам не будет, а больше пятисот рублей не напишу.

Помолчали. Вдруг как вскочит Абдул, достал сундучок, вынул перо, бумаги лоскут и чернила, сунул Жилину, хлопнул по плечу, показывает: «пиши». Согласился на 500 рублей.

– Погоди еще, – говорит Жилин переводчику, – скажи ты ему, чтоб он нас кормил хорошо, одел-обул, как следует, чтоб держал вместе, – нам веселей будет, и чтобы колодку снял. – Сам смотрит на хозяина и смеется. Смеется и хозяин. Выслушал и говорит:

– Одежу самую лучшую дам: и черкеску, и сапоги, хоть жениться. Кормить буду, как князей. А коли хотят жить вместе – пускай живут в сарае. А колодку нельзя снять – уйдут. На ночь только снимать буду. – Подскочил, треплет по плечу. – Твоя хорош, моя хорош!

Написал Жилин письмо, а на письме не так написал, чтоб не дошло. Сам думает: «Я уйду».

Отвели Жилина с Костылиным в сарай, принесли им туда соломы кукурузной, воды в кувшине, хлеба, две черкески старые и сапоги истрепанные, солдатские. Видно, с убитых солдат стащили. На ночь сняли с них колодки и заперли в сарай.

3

Жил так Жилин с товарищем месяц целый. Хозяин все смеется. – Твоя, Иван, хорош, – моя, Абдул, хорош. – А кормил плохо, – только и давал, что хлеб пресный из просяной муки, лепешками печеный, а то и вовсе тесто непеченое.

Костылин еще раз писал домой, все ждал присылки денег и скучал. По целым дням сидит в сарае и считает дни, когда письмо придет, или спит. А Жилин знал, что его письмо не дойдет, а другого не писал.

«Где, – думает, – матери столько денег взять, за меня заплатить. И то она тем больше жила, что я посылал ей. Если ей пятьсот рублей собрать, надо разориться вконец. Бог даст – и сам выберусь».

А сам все высматривает, выпытывает, как ему бежать. Ходит по аулу, насвистывает; а то сидит, что-нибудь рукодельничает, или из глины кукол лепит, или плетет плетенки из прутьев. А Жилин на всякое рукоделье мастер был.

Слепил он раз куклу, с носом, с руками, с ногами и в татарской рубахе, и поставил куклу на крышу.

Пошли татарки за водой. Хозяйская дочь Динка увидала куклу, позвала татарок. Составили кувшины, смотрят, смеются. Жилин снял куклу, подает им. Они смеются, а не смеют взять. Оставил он куклу, ушел в сарай и смотрит, что будет?

Подбежала Дина, оглянулась, схватила куклу и убежала.

Наутро смотрит, на зорьке Дина вышла на порог с куклой. А куклу уж лоскутками красными убрала и качает, как ребенка, сама по-своему прибаюкивает. Вышла старуха, забранилась за нее, выхватила куклу, разбила ее, услала куда-то Дину на работу.

Сделал Жилин другую куклу, еще лучше, – отдал Дине. Принесла раз Дина кувшинчик, поставила, села и смотрит на него, сама смеется, показывает на кувшин.

«Чего она радуется?» – думает Жилин. Взял кувшин, стал пить. Думает, вода, а там молоко. Выпил он молоко, «хорошо», – говорит. Как взрадуется Дина!

– Хорошо, Иван, хорошо! – и вскочила, забила в ладоши, вырвала кувшин и убежала.

И с тех пор стала она ему каждый день, крадучи, молока носить. А то делают татары из козьего молока лепешки сырные и сушат их на крышах, – так она эти лепешки ему тайком принашивала. А то раз резал хозяин барана, – так она ему кусок баранины принесла в рукаве. Бросит и убежит.

Была раз гроза сильная, и дождь час целый как из ведра лил. И помутились все речки, где брод был, там на три аршина вода пошла, камни ворочает. Повсюду ручьи текут, гул стоит по горам. Вот как прошла гроза, везде по деревне ручьи бегут. Жилин выпросил у хозяина ножик, вырезал валик, дощечки, колесо оперил, а к колесу на двух концах кукол приделал.

Принесли ему девчонки лоскутков, – одел он кукол: одна – мужик, другая – баба; утвердил их, поставил колесо на ручей. Колесо вертится, а куколки прыгают.

Собралась вся деревня: мальчишки, девчонки, бабы; и татары пришли, языком щелкают:

– Ай, урус! ай, Иван!

Были у Абдула часы русские, сломанные. Позвал он Жилина, показывает, языком щелкает. Жилин говорит:

– Давай, починю.

Взял, разобрал ножичком, разложил; опять сладил, отдал. Идут часы.

Обрадовался хозяин, принес ему бешмет свой старый, весь в лохмотьях, подарил. Нечего делать, взял, – и то годится покрыться ночью.

С тех пор прошла про Жилина слава, что он мастер. Стали к нему из дальних деревень приезжать: кто замок на ружье или пистолет починить принесет, кто часы. Привез ему хозяин снасть; и щипчики, и буравчики, и подпилочек.

Заболел раз татарин, пришли к Жилину: «Поди, полечи». Жилин ничего не знает, как лечить. Пошел, посмотрел, думает: «Авось поздоровеет сам». Ушел в сарай, взял воды, песку, помешал. При татарах нашептал на воду, дал выпить. Выздоровел на его счастье татарин. Стал Жилин немножко понимать по-ихнему. И которые татары привыкли к нему, – когда нужно, кличут: «Иван, Иван!» – а которые все, как на зверя, косятся.

Красный татарин не любил Жилина. Как увидит, нахмурится и прочь отвернется либо обругает. Был еще у них старик. Жил он не в ауле, а приходил из-под горы. Видал его Жилин только, когда он в мечеть приходил богу молиться. Он был ростом маленький, на шапке у него белое полотенце обмотано, бородка и усы подстрижены, – белые, как пух; а лицо сморщенное в красное, как кирпич. Нос крючком, как у ястреба, а глаза серые, злые и зубов нет – только два клыка. Идет, бывало, в чалме своей, костылем подпирается, как волк, озирается. Как увидит Жилина, так захрапит и отвернется.

Пошел раз Жилин под гору – посмотреть, где живет старик. Сошел по дорожке, видит садик, ограда каменная; из-за ограды-черешни, шепталы и избушка с плоской крышкой. Подошел он ближе; видит – ульи стоят, плетенные из соломы, и пчелы летают, гудят. И старик стоит на коленочках, что-то хлопочет у улья. Поднялся Жилин повыше, посмотреть, и загремел колодкой. Старик оглянулся – как визгнет; выхватил из-за пояса пистолет, в Жилина выпалил. Чуть успел он за камень притулиться.

Пришел старик к хозяину жаловаться. Позвал хозяин Жилина, сам смеется и спрашивает:

– Зачем ты к старику ходил?

– Я, – говорит, – ему худого не сделал. Я хотел посмотреть, как он живет.

Передал хозяин. А старик злится, шипит, что-то лопочет, клыки свои выставил, махает руками на Жилина.

Жилин не понял всего; но понял, что старик велит хозяину убить русских, а не держать их в ауле. Ушел старик.

Стал Жилин спрашивать хозяина: что это за старик? Хозяин и говорит:

– Это большой человек! Он первый джигит был, он много русских побил, богатый был. У него было три жены и восемь сынов. Все жили в одной деревне. Пришли русские, разорили деревню и семь сыновей убили. Один сын остался и передался русским. Старик поехал и сам передался русским. Пожил у них три месяца, нашел там своего сына, сам убил его и бежал. С тех пор он бросил воевать, пошел в Мекку – богу молиться. От этого у него чалма. Кто в Мекке был, тот называется хаджи и чалму надевает. Не любит он вашего брата. Он велит тебя убить; да мне нельзя убить, – я за тебя деньги заплатил; да я тебя, Иван, полюбил; я тебя не то что убить, я бы тебя и выпускать не стал, кабы слова не дал. – Смеется, сам приговаривает по-русски: «твоя, Иван, хорош, моя, Абдул, хорош!»

4

Прожил так Жилин месяц. Днем ходит по аулу или рукодельничает, а как ночь придет, затихнет в ауле, так он у себя в сарае копает. Трудно было копать от камней, да он подпилком камни тер, и прокопал он под стеной дыру, что впору пролезть. «Только бы, – думает, – мне место хорошенько узнать, в какую сторону идти. Да не сказывают никто татары».

Вот он выбрал время, как хозяин уехал; пошел после обеда за аул на гору, – хотел оттуда место посмотреть. А когда хозяин уезжал, он приказал малому за Жилиным ходить, с глаз его не спускать. Бежит малый за Жилиным, кричит:

– Не ходи! Отец не велел. Сейчас народ позову!

Стал его Жилин уговаривать.

– Я, – говорит, – далеко не уйду, – только на ту гору поднимусь: мне траву нужно найти – ваш народ лечить. Пойдем со мной; я с колодкой не убегу. А тебе завтра лук сделаю и стрелы.

Уговорил малого, пошли. Смотреть на гору – не далеко, а с колодкой трудно; шел, шел, насилу взобрался. Сел Жилин, стал место разглядывать. На полдни, за горой, лощина, табун ходит, и аул другой в низочке виден. От аула другая гора – еще круче, а за той горой еще гора. Промеж гор лес синеется, а там еще горы всё выше и выше поднимаются. А выше всех – белые, как сахар, горы стоят под снегом. И одна снеговая гора выше других шапкой стоит. На восход и на закат – всё такие же горы; кое-где аулы дымятся в ущельях. «Ну, – думает, – это все ихняя сторона». Стал смотреть в русскую сторону: под ногами речка, аул свой, садики кругом. На речке, как куклы маленькие, видно, – бабы сидят, полоскают. За аулом, пониже, гора, и через нее еще две горы, по ним лес; а промеж двух гор синеется ровное место, а на ровном месте, далеко-далеко, точно дым стелется. Стал Жилин вспоминать, когда он в крепости дома жил, где солнце всходило и где заходило. Видит: так точно, в этой долине должна быть наша крепость. Туда, промеж этих двух гор, и бежать надо.

Стало солнышко закатываться. Стали снеговые горы из белых – алые; в черных горах потемнело; из лощин пар поднялся, и самая та долина, где крепость наша должна быть, как в огне загорелась от заката. Стал Жилин вглядываться, – маячит что-то в долине, точно дым из труб. И так и думается ему, что это самое – крепость русская.

Уж поздно стало. Слышно – мулла прокричал. Стадо гонят – коровы ревут. Малый все зовет: «Пойдем», а Жилину и уходить не хочется.

Вернулись они домой. «Ну, – думает Жилин, – теперь место знаю; надо бежать». Хотел он бежать в ту же ночь. Ночи были темные – ущерб месяца. На беду, к вечеру вернулись татары. Бывало, приезжают они – гонят с собою скотину и приезжают веселые. А на этот раз ничего не пригнали, а привезли на седле своего убитого татарина, брата рыжего. Приехали сердитые, собрались все хоронить. Вышел и Жилин посмотреть. Завернули мертвого в полотно, без гроба, вынесли под чинары за деревню, положили на траву. Пришел мулла, собрались старики, полотенцами повязали шапки, разулись, сели рядком на пятки перед мертвым.

Спереди мулла, сзади три старика в чалмах, рядком, а сзади их еще татары. Сели, потупились и молчат. Долго молчали. Поднял голову мулла и говорит:

– Алла! (значит бог) – Сказал это одно слово, и опять потупились и долго молчали; сидят, не шевелятся. Опять поднял голову мулла:

– Алла! – и все проговорили: «Алла» – и опять замолчали. Мертвый лежит на траве, не шелохнется, и они сидят как мертвые. Не шевельнется ни один. Только слышно, на чинаре листочки от ветерка поворачиваются. Потом прочел мулла молитву, все встали, подняли мертвого на руки, понесли. Принесли к яме. Яма вырыта не простая, а подкопана под землю, как подвал. Взяли мертвого под мышки, да под лытки, перегнули, спустили полегонечку, подсунули сидьмя под землю, заправили ему руки на живот.

Притащил ногаец камышу зеленого, заклали камышом яму, живо засыпали землей, сровняли, а в головы к мертвецу камень стоймя поставили. Утоптали землю, сели опять рядком перед могилой. Долго молчали.

– Алла! Алла! Алла! – Вздохнули и встали.

Роздал рыжий денег старикам, потом встал, взял плеть, ударил себя три раза по лбу и пошел домой.

Наутро видит Жилин – ведет красный кобылу за деревню, а за ним трое татар идут. Вышли за деревню, снял рыжий бешмет, засучил рукава, – ручищи здоровые, – вынул кинжал, поточил на бруске. Задрали татары кобыле голову кверху, подошел рыжий, перерезал глотку, повалил кобылу и начал свежевать – кулачищами шкуру подпарывает. Пришли бабы, девки, стали мыть кишки и нутро. Разрубили потом кобылу, стащили в избу. И вся деревня собралась к рыжему поминать покойника.

Три дня ели кобылу, бузу пили, покойника поминали. Все татары дома были. На четвертый день, видит Жилин, в обед куда-то собираются. Привели лошадей, убрались и поехали человек 10, и красный поехал: только Абдул дома остался. Месяц только народился, ночи еще темные были.

«Ну, – думает Жилин, – нынче бежать надо», и говорит Костылину. А Костылин заробел.

– Да как же бежать? Мы и дороги не знаем.

– Я знаю дорогу.

– Да и не дойдем в ночь.

– А не дойдем – в лесу переночуем. Я вот лепешек набрал. Что ж ты будешь сидеть? Хорошо, пришлют денег, а то ведь и не соберут. А татары теперь злые – за то, что ихнего русские убили. Поговаривают – нас убить хотят.

Подумал, подумал Костылин.

– Ну, пойдем.

5

Полез Жилин в дыру, раскопал пошире, чтоб и Костылину пролезть, и сидят они – ждут, чтобы затихло в ауле.

Только затих народ в ауле, Жилин полез под стену, выбрался. Шепчет Костылину: «Полезай». Полез и Костылин, да зацепил камень ногой, загремел. А у хозяина сторожка была – пестрая собака, и злая-презлая; звали ее Уляшин. Жилин уже наперед прикормил ее. Услыхал Уляшин, – забрехал и кинулся, а за ним другие собаки. Жилин чуть свистнул, кинул лепешки кусок, Уляшин узнал, замахал хвостом и перестал брехать.

Хозяин услыхал, загайкал из сакли: «Гайть! Гайть! Уляшин!»

А Жилин за ушами почесывает Уляшина. Молчит собака, трется ему об ноги, хвостом махает.

Посидели они за углом. Затихло все; только слышно, овца перхает в закуте да низом вода по камушкам шумит. Темно; звезды высоко стоят на небе; над горой молодой месяц закраснелся, кверху рожками заходит. В лощинах туман, как молоко, белеется.

Поднялся Жилин, говорит товарищу: «Ну, брат, айда!»

Тронулись; только отошли, слышат – запел мулла на крыше: «Алла! Бесмилла! Ильрахман!» Значит – пойдет народ в мечеть. Сели опять, притаившись под стенкой. Долго сидели, дожидались, пока народ пройдет. Опять затихло.

– Ну, с богом! – Перекрестились, пошли. Прошли через двор под кручь к речке, перешли речку, пошли лощиной. Туман густой, да низом стоит, а над головой звезды виднешеньки. Жилин по звездам примечает, в какую сторону идти. В тумане свежо, идти легко, только сапоги неловки – стоптались. Жилин снял свои, бросил, пошел босиком. Попрыгивает с камушка на камушек да на звезды поглядывает. Стал Костылин отставать.

– Тише, – говорит, – иди: сапоги проклятые, все ноги стерли.

– Да ты сними, легче будет.

Пошел Костылин босиком – еще того хуже: изрезал все ноги по камням и все отстает. Жилин ему говорит:

– Ноги обдерешь – заживут, а догонят – убьют – хуже.

Костылин ничего не говорит, идет, покряхтывает. Шли они низом долго. Слышат – вправо собаки забрехали. Жилин остановился, осмотрелся, полез на гору, руками ощупал.

– Эх, – говорит, – ошиблись мы, – вправо забрали. Тут аул чужой, я его с горы видел; назад надо, да влево в гору. Тут лес должен быть.

А Костылин говорит:

– Подожди хоть немножко, дай вздохнуть, – у меня ноги в крови все.

– Э, брат, заживут; ты легче прыгай. Вот как!

И побежал Жилин назад, влево, в гору, в лес. Костылин все отстает и охает. Жилин шикнет-шикнет на него, а сам все идет.

Поднялись на гору. Так и есть – лес. Вошли в лес, – по колючкам изодрали все платье последнее. Напались на дорожку в лесу. Идут.

– Стой! – Затопало копытами по дороге. Остановились, слушают. Потопало, как лошадь, и остановилось.

Тронулись они – опять затопало. Они остановятся – и оно остановится. Подполз Жилин, смотрит на свет по дороге – стоит что-то. Лошадь не лошадь, и на лошади что-то чудное, на человека не похоже. Фыркнуло – слышит. «Что за чудо!» Свистнул Жилин потихоньку, – как шаркнет с дороги в лес и затрещало по лесу, точно буря летит, сучья ломает.

Костылин так и упал со страху. А Жилин смеется, говорит:

– Это олень. Слышишь – как рогами лес ломит? Мы его боимся, а он нас боится.

Пошли дальше. Уж высожары спускаться стали, до утра недалеко. А туда ли идут, нет ли, – не знают. Думается так Жилину, что по этой самой дороге его везли и что до своих – верст десять еще будет; а приметы верной нет, да и ночь – не разберешь. Вышли на полянку. Костылин сел и говорит:

– Как хочешь, а я не дойду, – у меня ноги не идут.

Стал его Жилин уговаривать.

– Нет, – говорит, – не дойду, не могу.

Рассердился Жилин, плюнул, обругал его.

– Так я же один уйду, – прощай!

Костылин вскочил, пошел. Прошли они версты четыре. Туман в лесу еще гуще сел, ничего не видать перед собой, и звезды уж чуть видны.

Вдруг слышат, впереди топает лошадь. Слышно – подковами за камни цепляется. Лег Жилин на брюхо, стал по земле слушать.

– Так и есть, – сюда, к нам конный едет.

Сбежали они с дороги, сели в кусты и ждут. Жилин

подполз к дороге, смотрит – верховой татарин едет, корову гонит, сам себе под нос мурлычет что-то. Проехал татарин. Жилин вернулся к Костылину.

– Ну, пронес бог, – вставай, пойдем.

Стал Костылин вставать и упал.

– Не могу, – ей-богу, не могу; сил моих нет.

Мужчина грузный, пухлый, запотел; да как обхватило его в лесу туманом холодным, да ноги ободраны, – он и рассолодел. Стал его Жилин силой поднимать. Как закричит Костылин:

– Ой, больно!

Жилин так и обмер.

– Что кричишь? Ведь татарин близко – услышит. – А сам думает: «Он и вправду расслаб; что мне с ним делать? Бросить товарища не годится».

– Ну, – говорит, – вставай, садись на закорки, снесу, коли уж идти не можешь.

Подсадил на себя Костылина, подхватил руками под ляжки, вышел на дорогу, поволок.

– Только, – говорит, – не дави ты меня руками за глотку, ради Христа. За плечи держись.

Тяжело Жилину, – ноги тоже в крови и уморился. Нагнется, подправит, подкинет, чтоб повыше сидел на нем Костылин, тащит его по дороге.

Видно, услыхал татарин, как Костылин закричал. Слышит Жилин, едет кто-то сзади, кличет по-своему. Бросился Жилин в кусты. Татарин выхватил ружье, выпалил, – не попал, завизжал по-своему и поскакал прочь по дороге.

– Ну, – говорит Жилин, – пропали, брат! Он, собака, сейчас соберет татар за нами в погоню. Коли не уйдем версты три, – пропали. – А сам думает на Костылина: «И черт меня дернул колоду эту с собой брать. Один я бы давно ушел».

Костылин говорит: – Иди один, за что тебе из-за меня пропадать.

– Нет, не пойду, не годится товарища бросать. Подхватил опять на плечи, попер. Прошел он так с версту. Все лес идет и не видать выхода. А туман уж расходиться стал, и как будто тучки заходить стали, не видать уж звезд. Измучился Жилин.

Пришел, у дороги родничок, камнем обделан. Остановился, ссадил Костылина.

– Дай, – говорит, – отдохну, напьюсь. Лепешек поедим. Должно быть, недалеко.

Только прилег он пить, слышит – затопало сзади. Опять кинулись вправо, в кусты, под кручь, и легли.

Слышат голоса татарские; остановились татары на том самом месте, где они с дороги свернули. Поговорили, потом зауськали, как собак притравляют. Слышат – трещит что-то по кустам, прямо к ним собака чужая чья-то. Остановилась, забрехала.

Лезут и татары – тоже чужие; схватили их, посвязали, посадили на лошадей, повезли.

Проехали версты три, – встречает их Абдул-хозяин с двумя татарами. Поговорил что-то с татарами, пересадили на своих лошадей, повезли назад в аул.

Абдул уж не смеется и ни слова не говорит с ними.

Привезли на рассвете в аул, посадили на улице. Сбежались ребята. Камнями, плетками бьют их, визжат.

Собрались татары в кружок, и старик из-под горы пришел. Стали говорить. Слышит Жилин, что судят про них, что с ними делать. Одни говорят: надо их дальше в горы услать, а старик говорит: «надо убить». Абдул спорит, говорит: «я за них деньги отдал, я за них выкуп возьму». А старик говорит: «ничего они не заплатят, только беды наделают. И грех русских кормить. Убить, – и кончено».

Разошлись. Подошел хозяин к Жилину, стал ему говорить:

– Если, – говорит, – мне не пришлют за вас выкуп, я через две недели вас запорю. А если затеешь опять бежать, – я тебя как собаку убью. Пиши письмо, хорошенько пиши!

Принесли им бумаги, написали они письма. Набили на них колодки, отвели за мечеть. Там яма была аршин пяти, и спустили их в эту яму.

6

Житье им стало совсем дурное. Колодки не снимали и не выпускали на вольный свет. Кидали им туда тесто непеченое, как собакам, да в кувшине воду спускали. Вонь в яме, духота, мокрота. Костылин совсем разболелся, распух, и ломота во всем теле стала; и все стонет или спит. И Жилин приуныл, видит – дело плохо. И не знает, как выбраться.

Начал он было подкапываться, да землю некуда кидать; увидал хозяин, пригрозил убить.

Сидит он раз в яме на корточках, думает об вольном житье, и скучно ему. Вдруг прямо ему на коленки лепешка упала, другая, и черешни посыпались. Поглядел кверху, а там Дина. Поглядела на него, посмеялась и убежала. Жилин и думает: «не поможет ли Дина?»

Расчистил он в яме местечко, наковырял глины, стал лепить кукол. Наделал людей, лошадей, собак, думает: «как придет Дина, брошу ей».

Только на другой день нет Дины. А слышит Жилин – затопали лошади, проехали какие-то, и собрались татары у мечети, спорят, кричат и поминают про русских. И слышит голос старика. Хорошенько не разобрал он, а догадывается, что русские близко подошли, и боятся татары, как бы в аул не зашли, и не знают, что с пленными делать.

Поговорили и ушли. Вдруг слышит – зашуршало что-то наверху. Видит: Дина присела на корточки, коленки выше головы торчат, свесилась, монисты висят, болтаются над ямой. Глазенки так и блестят, как звездочки; вынула из рукава две сырные лепешки, бросила ему. Жилин взял и говорит:

– Что давно не бывала? А я тебе игрушек наделал. На вот! – Стал ей швырять по одной. А она головой мотает, не смотрит.

– Не надо, – говорит. Помолчала, посидела и говорит: – Иван! тебя убить хотят. – Сама себе рукой на шею показывает.

– Кто убить хочет?

– Отец, ему старики велят. А мне тебя жалко.

Жилин и говорит:

– А коли тебе меня жалко, так ты мне палку длинную принеси.

Она головой мотает, – что «нельзя». Он сложил руки, молится ей:

– Дина, пожалуйста! Динушка, принеси!

– Нельзя, – говорит, – увидят, все дома, – и ушла.

Вот сидит вечером Жилин и думает: «что будет?» Все поглядывает вверх. Звезды видны, а месяц еще не всходил. Мулла прокричал, затихло все. Стал уже Жилин дремать, думает: «побоится девка».

Вдруг на голову ему глина посыпалась; глянул кверху – шест длинный в тот край ямы тыкается. Потыкался, спускаться стал, ползет в яму. Обрадовался Жилин, схватил рукой, спустил – шест здоровый. Он еще прежде этот шест на хозяйской крыше видел.

Поглядел вверх, – звезды высоко на небе блестят; и над самою ямой, как у кошки, у Дины глаза в темноте светятся. Нагнулась она лицом на край ямы и шепчет: «Иван, Иван!» – а сама руками у лица все машет, – что «тише, мол».

– Что? – говорит Жилин.

– Уехали все, только двое дома.

Жилин и говорит:

– Ну, Костылин, пойдем, попытаемся последний раз; я тебя подсажу.

Костылин и слушать не хочет.

– Нет, – говорит, – уж мне, видно, отсюда не выйти, Куда я пойду, когда и поворотиться нет сил?

– Ну, так прощай, – не поминай лихом. – Поцеловался с Костылиным.

Ухватился за шест, велел Дине держать, полез. Раза два он обрывался, – колодка мешала. Поддержал его Костылин, – выбрался кое-как наверх. Дина его тянет ручонками за рубаху, изо всех сил, сама смеется.

Взял Жилин шест и говорит:

– Снеси на место, Дина, а то хватятся, – прибьют тебя.

Потащила она шест, а Жилин под гору пошел. Слез под кручь, взял камень вострый, стал замок с колодки выворачивать. А замок крепкий, – никак не собьет, да и неловко. Слышит, бежит кто-то с горы, легко попрыгивает. Думает: «верно, опять Дина». Прибежала Дина, взяла камень и говорит:

Села на коленочки, начала выворачивать. Да ручонки тонкие, как прутики, – ничего силы нет. Бросила камень, заплакала. Принялся опять Жилин за замок, а Дина села подле него на корточках, за плечо его держит. Оглянулся Жилин, видит – налево за горой зарево красное загорелось, месяц встает. «Ну, – думает, – до месяца надо лощину пройти, до лесу добраться». Поднялся, бросил камень. Хоть в колодке, – да надо идти.

– Прощай, – говорит, – Динушка. Век тебя помнить буду.

Ухватилась за него Дина: шарит по нем руками, ищет – куда бы лепешки ему засунуть. Взял он лепешки.

– Спасибо, – говорит, – умница. Кто тебе без меня кукол делать будет? – И погладил ее по голове.

Как заплачет Дина, закрылась руками, побежала на гору, как козочка прыгает. Только в темноте слышно – монисты в косе по спине побрякивают.

Перекрестился Жилин, подхватил рукой замок на колодке, чтобы не бренчал, пошел по дороге, – ногу волочит, а сам все на зарево поглядывает, где месяц встает. Дорогу он узнал. Прямиком идти верст восемь. Только бы до лесу дойти прежде, чем месяц совсем выйдет. Перешел он речку, – побелел уже свет за горой. Пошел лощиной, идет, сам поглядывает: не видать еще месяца. Уж зарево посветлело и с одной стороны лощины все светлее, светлее становится. Ползет под гору тень, все к нему приближается.

Идет Жилин, все тени держится. Он спешит, а месяц еще скорее выбирается; уж и направо засветились макушки. Стал подходить к лесу, выбрался месяц из-за гор, – бело, светло совсем, как днем. На деревах все листочки видны. Тихо, светло по горам, как вымерло все. Только слышно – внизу речка журчит.

Дошел до лесу – никто не попался. Выбрал Жилин местечко в лесу потемнее, сел отдыхать.

Отдохнул, лепешку съел. Нашел камень, принялся опять колодку сбивать. Все руки избил, а не сбил. Поднялся, пошел по дороге. Прошел с версту, выбился из сил, – ноги ломит. Ступит шагов десять и остановится. «Нечего делать, – думает, – буду тащиться, пока сила есть. А если сесть, так и не встану. До крепости мне не дойти, а как рассветет, – лягу в лесу, переднюю, а ночью опять пойду».

Всю ночь шел. Только попались два татарина верхами, да Жилин издалека их услыхал, схоронился за дерево.

Уж стал месяц бледнеть, роса пала, близко к свету, а Жилин до края леса не дошел. «Ну, – думает, – еще тридцать шагов пройду, сверну в лес и сяду». Прошел тридцать шагов, видит – лес кончается. Вышел на край – совсем светло, как на ладонке перед ним степь и крепость, и налево, близехонько под горой, огни горят, тухнут, дым стелется и люди у костров.

Вгляделся – видит: ружья блестят, казаки, солдаты.

Обрадовался Жилин, собрался с последними силами, пошел под гору. А сам думает: «избави бог, тут, в чистом поле, увидит конный татарин; хоть близко, а не уйдешь».

Только подумал – глядъ: налево, на бугре, стоят трое татар, десятины на две. Увидали его, – пустились к нему. Так сердце у него и оборвалось. Замахал руками, закричал что было духу своим:

– Братцы! выручай! братцы!

Услыхали наши, – выскочили казаки верховые. Пустились к нему – наперерез татарам.

Казакам далеко, а татарам близко. Да уж и Жилин собрался с последней силой, подхватил рукой колодку, бежит к казакам, а сам себя не помнит, крестится и кричит:

– Братцы! братцы! братцы!

Казаков человек пятнадцать было.

Испугались татары, – не доезжаючи, стали останавливаться. И подбежал Жилин к казакам.

Окружили его казаки, спрашивают: «кто он, что за человек, откуда?» А Жилин сам себя не помнит, плачет и приговаривает:

– Братцы! Братцы!

Выбежали солдаты, обступили Жилина; кто ему хлеба, кто каши, кто водки, кто шинелью прикрывает, кто колодку разбивает.

Узнали его офицеры, повезли в крепость. Обрадовались солдаты, товарищи собрались к Жилину.

Рассказал Жилин, как с ним все дело было, и говорит:

– Вот я и домой съездил, женился! Нет, уж, видно, не судьба моя.

И остался служить на Кавказе. А Костылина только еще через месяц выкупили за пять тысяч. Еле живого привезли.