Образ природы в отечественной и мировой литературе (Программа).
Борис Екимов «НОЧЬ ПРОХОДИТ...»
Самые яркие проблемы рассказа:
Осуждение сталинских репрессий...
Как безграничная власть уродует душу человека...
Главное - душу спасти...
На шумном станичном базаре, в субботу, среди бела дня, ходила расхристанная немолодая баба и кричала в голос: «Чакалка подох! Люди добрые, Чакалка подох! - Кричала она и плакала.- Да какой же черт его сумел пербороть, господи...»
Коренные станичные жители не ведали, о каком Чакалке речь, и. бабьим речам внимая, посмеивались. Но выходцы хуторов Вихляевского, Тепленького, Тубы, Рубежного, Большой и Малой Дубовки, Головки тоже, Малой и Большой, Поповки, Ястребовки,- словом, всей забузулуцкой стороны, тем было не до смеха. Лишь услышав, спешили они на зов, дотошлнво бабу расспрашивали, а потом, в свой черед, дальше весть передавали. И пошла гулять по базару и станице помолвка: «Роман Чакалкин помер».
Весна стояла, апрель, майские праздники подходили, зацветали сады.
А в тридцати километрах от станицы, на хуторе Тепленький, как и всегда в эту пору, беспутный бобыль Шаляпин уходил на летнее житье. В колхозе отсеялись. Последнюю деляну за Дубовским мостом кончали ночью. Шаляпин уже по-светлому трактор на хутор пригнал, поставил его и пошел домой. Добрый десяток дней он из трактора не вылезал и спал в нем привычно. А теперь, когда разом обрезался машинный гул и лязг, хуторская жизнь вокруг текла в сказочной тишине. Сладко постанывали голуби у амбаров, петухи орали вразнобой, захлебывалось скворцы, и редкие людские голоса медленно плыли над землей в весеннем сизоватом утре. В отвычку идти было, как-то неловко, тянуло сесть. Ноги подгибались и несли тяжелое тело словно вприсядку. Так всегда бывало после долгой осенней пахоты и сева и весной.
Перед самым домом встретил Шаляпина старый Кацура. Встретил и долго расспрашивал, что сеяли да как. Шаляпин все толком объяснил. Басок его словно в бочку гудел в разговоре:
- Бу-бу-бу-бу...
Говорил он не больно внятно, в десяти шагах уже и не разберешь, но зато слышалось на весь хутор:
- Бу-бу-бу-бу...
За этот говорок и звали его Шаляпиным.
Кацура - старик дотошливый и ехидный - в конце разговора подсмеялся.
- Теперь домой? - спросил он.- Хозяйство править? Огород сажать?
- Посадим,- пообещал Шаляпин.- Руки-ноги есть.
И так веско прозвучало его обещание, что старый Кацура на мгновение опешил и проводил Шаляпина удивленным взглядом.
А Шаляпин, последнюю сотню метров до своего дома одолев, прибыл домой. В хату он не пошел, а уселся на крыльце, перекурить и обдумать. Перед домом лежал бурьянистый огород. Новая зеленка и сухой старник сплетались там год от года, от низов наползали терны. Крыша на сараях прохудилась, на базах гулял ветер.
Шаляпин хозяйства не вел. Спасибо хата была шифером ошелевана и накрыта и потому ничьих рук не просила. Но после ясного дня, высокого неба и солнышка не хотелось в дом. Там было неуютно. И потому из года в год, по весне, бросал Шаляпин свою насквозь прокопченную хату и уносил пожитки на берег речки, в займище. Там он летовал до холодов. И теперь, сидя на крылечке и покуривая, Шаляпин представлял, как обоснуется под старой вербой хорошо отоспится, в тишине и покое. Как порыбалит... Шаляпин был видом диковат: сивые патлы стриг редко, черную бороду запустил староверскую, из нее лишь глаза глядели да сизоватый нос. Любил он рыбачить. И когда сидел где-нибудь над речкой, в кустах, его можно было за лешего принять и до смерти перепугаться.
Покурив, Шаляпин вошел в дом. Там было сумрачно, тянуло из углов зимней стылостью, приторный запах горелой солярки не выветрился до сей поры. По зиме топил Шаляпин не дровами, а соляркою, удивляя хутор. Ставил в печь чугунок, заливал горючее, и дымила шаляпинская труба не хуже паровозной.
В просторный матрасный мешок сложил он свои пожитки: тюфяк да старое одеяло, котелок да чашку с ложкой – щербу хлебать. Кто-то наведывался в дом без хозяина. Валенки с печи стянул и бросил посреди хаты. Шаляпинское жилье не запиралось. И не считал кое-кто грехом попытать в его углах счастья.
Собрался Шаляпин быстро и зашагал к диким садам, к речке. Правда, к магазину он свернул, купил хлеба, курева, крупы и кое-чего еще.
- Будем щи варить,- пошутил он с продавцом и хохотнул добродушно.
Из года в год летовал он в привычном месте, под старой неохватной вербой, на заречной стороне против хутора. Кладка через речку была ненадежной, и без дела ее не переходили.
К своему логову Шаляпин пришел впору. Солнце уже встало «в дуб» и хорошо нагрело жесткое подножие вербы и землю. Кинув телогрейку, он сел возле дерева, чуя его живую горячую плоть. Мешок не стал разбирать, лишь вынул буханку хлеба, краюху отломил, намочил в сладкой речной воде, пожевал и заснул.
Он засыпал покойно, откинувшись на просторном подножии вербы. Засыпал, словно погружался в глубокий и светлый речной омут; опускался и слышал, как поют над ним, все тише и тише, лесные птицы: как солнце греет, и ласкает ветер, и шелестит листва. Долгий сон смежил очи, обещая ему покой. Недоеденная краюха осталась в руке, на земле. Старая ежиха, учуяв Шаляпина, вышла из гнезда и занялась хлебом. Ежиха селилась тут пять лет подряд, знала Шаляпина и не боялась его.
Шаляпина знали все в округе: и звери, и люди. Странная это была личность. Родился и вырос он в Тубе, там и теперь жили его братья и сестры, отец с матерью. Но в родном хуторе не бывал он много лет.
- Я – найда, меня отец с дерева снял, - коротко объяснял он холодность родственных отношений. В Тубе его, горемычного, оплакали и уже редко вспоминали. Словно и не было в семье старшего сына.
Тут же, неподалеку, на хуторе Рубежном, много лет вдовела жена Шаляпина с большой уже дочерью. И туда Шаляпин был не ходок. Он прижился на Тепленьком, бедовал здесь давно. Как пришел с трехлетней отсидки на чужой хутор, так и осел. Привыкли к нему, дали свое прозвище, Шаляпин, имя забыв. Он загуливал порой на неделю и тогда из хаты не выходил. Его ругали. Но Шаляпин, отрезвев, падал в ноги управляющему: «Прости». И грехи ему отпускались, потому что работником он был дорогим. В посевную, на пахоте, в уборочную - из машины не вылезал. Садился на бульдозер, на «Кировец», па «Беларусь» - везде его место было.
О дурных его заработках сказки рассказывали. Но текли эти денежки - вешней водой. Часто его обирали и в хате хозяйничали.
Так и жил Шаляпин. В бороде, волосатый, черноликий, в затерханной одежонке - страх посмотреть. На работу он шел, с работы, больше молчком. Порою бродил по хутору, иногда беседовал: «Бу-бу-бу-бу...» Зимой жил в прокуренной хате, летом - на воле.
И здесь, за речкой, в займище, жилось ему не в пример веселее. И долгой зимой мечталось о сегодняшнем часе, когда просыпаешься не в хате, а под зеленой крышей. Как теперь.
Под вечер, проснувшись, Шаляпин не сразу понял, где он: в сладком ли сне или наяву плещет вода, соловей пощелкивает и высится над головой в золотистом сиянии цветущая верба, и райский дух от нее. Он лежал, замерев, боясь спугнуть дорогую минуту счастливого сна, если сон это.
Но то была явь, конец апреля, щедрая весна. И, поверив, Шаляпин встал и принялся за дела.
У подножия вербы, на старом месте, поставил он шалаш, сухим чаканом его устелил и накрыл. Достал из ухоронкн удочки и быстро наловил рыбы на уху: жирных сазанчиков, громко чавкающих круглыми ртами, и черных окуней с алыми плавниками. Ловить рыбу Шаляпин умел. Он все лето жил рыбой, неверным деньгам не доверяясь.
Скоро поспела уха.
Текучая вода подшептывала в камышах, плескалась рыба. На хуторе, за рекой, встречали скотину, и коровий мык стоял, людские зовущие голоса. Садилось солнце остылым шаром. И в вечерних сумерках, приглушая зелень, словно вскипала сахарная бель цветущих садов. Топили округу пенистые яблони и терны; могучие храмины груш вставали беломраморными глыбами. Солнце уходило, зажигая редкие высокие облака. А над речкой стояли вербы в полном цветении. Их золотистые главы поднимались все выше, словно уплывали от земли, растворяясь в нежной зелени, в мягкой желтизне весеннего вечернего неба. А на земле наступала ночь.
Шаляпин похлебал уху и мыл котелок в теплой речной воде, когда поодаль, там, где лежала через речку ненадежная кладка из вербовых да тополевых веток, чей-то голос забормотал, словно ругаясь, потом послышались плеск и аханье - кто-то шел через кладку, направляясь, как видно, сюда, к шаляпинскому стану. Гости Шаляпину не были нужны. Он хотел покурить, пригасить костерок и уснуть до утренней зари, до клева. Но кто-то шел теперь берегом, ругаясь в голос:
- Забрался... Сатаново дите... Лешак глупомордый...
По голосу Шаляпин признал Варечку Сисиху, престарелую бабу, которой видать крепко приспичило, коли она и сюда добралась. «Не дам,- подумал Шаляпин.- Приважишь, потом не отлепится». На хуторе Сисиха часто навещала шаляпинскую хату. Но то был хутор. А летом Шаляпин старался жить потрезвее.
- Черт безродный...- выбралась наконец на свет, на поляну Варечка.- Чуток не потонула. Оборвалась, а тама глыб... Кладку бы починил - мосток сделал...
Шаляпин гулко кашлянул, бабьей болтовни не одобряя. Кашлянул и поднял на Сисиху глаза.
Варечка Сисиха была стара и износилась до срока. Смолоду развеселая, с вечной цигаркой в зубах, теперь она гляделась глубокой старухой, с черным ликом, впалыми щеками и носом, с беззубым ртом. Сисихой прозвали ее смолоду за редкостное даже для деревенской бабы добро, которое она горделиво носила под кофтой.
Но все утекло, а к старому часу так и осталась Сисиха Варечкой, девкой, хоть и рожала, и сына вырастила.
- Ашаул, - подойдя к костерку, Снспха скинула мокрые чирики и, подол выжав, стала сушить его над огнищем.- Ищу тебя, ищу. Тута такие дела заходят, а он увеялся. Согреться бы? - зябко поеживаясь, спросила она.- Кабы не заболеть.
- Обойдешьси,- коротко ответил Шаляпин.
- Ты ничего не знаешь,- посверкивая глазами, продолжала Варечка, будто и
не слышала отказа.- Такие дела…- она запнулась и выпалила: - Роман помер, Чакалкин, - и смолкла совсем.
- Не брешешь? - осекшимся голосом спросил Шаляпин.- Роман?
- Да чего... Да разве я такое... Да ты в уме...- замахала руками Сисиха,
заохала, засморкалась.- Сам Тарасов сказал, на центральную он ездил. Помер, сказал, завтра хоронить. - Измокла вся,- показала она на мокрый подол.- Думаю, надо сказать… Как-никак...
- Значит, помер...- проговорил Шаляпин, поднимаясь. В тернах у него
была ухоронка, и он принес оттуда бутылку.
- Помер, помер,- живей заговорила Снсиха.- Три дня всего пролежал,
помер. Все же, как ни говори...
Сисиха, получив желанное, приходила в себя, для Шаляпина же столь ошеломляющей была новость, что он не мог ей поверить.
А над землей встала теплая весенняя ночь. Редкие соловьи, словно молодые неуки, щелкали, сбиваясь, и замолкали. Зато согласный хор «водяных быков» гудел по речке, не умолкая. И вверху, и внизу, и поодаль - по теплым разливам Ильмень-озера.
- Значит, помер,- наконец поверил Шаляпин.- Второго веку не взял.
- Помер, помер,- подтвердила Снсиха.- Тарасов говорит, вдарило его. Три дни колодой лежал, чуть дыхал. Но при уме. Глядит и языком вроде варнакает. Недолго лежал. Завтра похоронять. Ты пойдешь?
- Без меня закопают,- ответил Шаляпин.
- Похорон будет богатый. Все же человек... Во славе ходил. Музыку привезут, железные венки из района. Помин...
- Я б его помянул...- процедил Шаляпин.- Да и его помянут люди добрые.
- Гутаришъ не знай чего,- осуждающе протянула Сиснха.- Какой-никакой, а тесть, а ты такие слова...
- А за что его здравствовать? Чего он доброго сделал? Одни вреды.
Хмель уже вошел в Сисихину голову, и она ожила, распрямилась.
- Ты, Шаляпин, несешь околесом... брехни всякие. А я знаю, я на блнзу была. А такие слова... бог не свелел так об покойнике, грех. Тем более он тебе не чужой.
Сисиха говорила торопясь, захлебываясь. Покойного теперь Чакалина знала вся округа, и стар и млад. Должность у пего была немалая, агент по сельхозналогу. Жил он в Рубежном, но под рукой его ходили все забузулуцкие хутора: от Тубы и Вихляевки до Поповки и Ястребовки - все его. Так что был Роман человеком известным. А уж Сисихе вовсе родным. Роман приглядел ее смладу и прислонил к себе. От него она двух детишек родила. Дочка умерла в детстве, сыну Евгению сейчас было тридцать.
Под Чакалкиным Сисиха жила хорошо, колхозной работы сроду не видала, принимая от хуторян молоко за налог. Правда, замуж ее не взяли, так и осталась девкой до седой косы. Но что замуж? Сколько баб Сисихиной вольной жизни завидовало... И неспроста.
И потому теперь, после смерти друга, не могла, не хотела Варечка о нем худого слыхать.
- Ему государство указывало... Вы лишь об себе, под себя гребли,- внушала она Шаляпину.- Все об себе, доху на вас нет! А он об государстве, у него об деле душа кровила. Ни ночью, ни днем покоя. Такая воина. Фронт требует... Все для фронта, все для победы! - гвоздила она кулаком, вспоминая давние слова, от которых и прежде, и даже теперь что-то внутри холодело.
Шаляпин глядел в огонь, Сисиху не слушая и не слыша. Но думалось ему о тех же далеких днях. Близ огня, в багровом его неверном свете смутно белели терны да неохватный корявый ствол вербы уходил ввысь, пропадая во тьме. Темнота висела низко над огнем, стояла рядом, а па той стороне, в хуторе, словно сбесились собаки. Одна за другой поднимали они тревогу, лаяли злобно, взахлеб, не умолкая. Вот и Тарасов кобель зашелся в хриплом лае, за ним соседский - Чурьков. потом визгливая сучка бабки Сладухи. Зверь ли, чужой человек, но кто-то тревожил их.
Шаляпин поднял голову.
- Либо лиса? - подумал он вслух.
Сисиху другое волновало. Она Шаляпину и другим грозила:
- Государство... Вам не понять! Не к рукам цимбалы Страна напрягается...
Кулаческий элемент... Казачество... И тебя за такие слова... Никакой пощады! - горели глаза ее, рубила воздух рука. Молодость, золотая молодость словно вернулась к Варечке, все заслоняя.
Между тем собачий брех на хуторе понемногу стихал, по кто-то шел садом, насвистывая и напевая. Возле речки, па кладке, замолк, а миновав ее, снова засвистел. Шаляпин все слышал и потому не удивился, когда вынырнул из тернов и гаркнул: «Бросай оружие! Окружены!» - молодой мужик в костюме и шляпе.
- Женик! Сынок! - охнула Сисиха и замерла.- Ты отколь? Среди ночи?
Не отвачая, Женик поднял голову, прислушался к собачьему лаю, который
еще не утих там, за речкой, сказал:
- Вот это я им дал. Расшуровал. Теперь все проснулись. А вы неплохо устроились,- оглядел он поляну.
Варечкин Женин, по-хуторскому - Сисек, из дома ушел давно. Был он уже не первой младости, поистрепался но кочетился: волосы красил, шляпы и галстуки носил, часто женился. Теперь он жил на станции, в примаках, на хуторе не объявляясь. Это было к лучшему: к матери Сисек прибегал лишь в пору крушений. Приезжал, отлеживался. Сисиха справляла ему одежонку, деньжат добывала, залезая в долги на несколько пенсий вперед. II отбывал он прочь. И теперь Варечке почудилось горькое.
- Чего приключилось, сынок? - обмирая, спросила она.- Либо с Веркой...- не договорила и смолкла.
- Ха... Ты даешь, мать,- усмехнулся Сисек, закуривая,- Отец помер. Ты хоть знаешь?
- Знаю...- выдохнула Варечка. - А ты при нем был?
- Я еще позавчера приехал, живым застал.
- Ну и как?
- Чего как... Сучки эти косоглазые шипят. А отец, он со мной...
- Он тебя всегда жалел,- потеплела Снсиха.
В законной своей семье Роман Чакалкин несчастливо имел трех дочерей, мальчика так и не дождавшись. И потому, презирая обычай. Женина считал своим родным сыном, особенно смальства. Он привозил его в дом - жена не смела перечить - и баловал. Дочек приучил называть его братом. Правда, когда Женик в года вошел, Роман к нему поостыл. Но признавать признавал, да и домашние уже привыкли.
- Те шипят, змеюки...
- А отец? Он-то как? Рад небось? Ты возле него сидел? Он с тобой гутарнл?
- Гутарщик из него...- махнул рукой Женик.- Так... Глядит. Ну, иногда слово молвит,- он вспомнил и усмехнулся.- Халдычит одно: труба да труба.
- Какая труба? Об чем это? - недоуменно спросила Варечка.
- Да кто знает Вроде капец, кончаюся. До скольких раз яственло так говорил: труба, труба.
- Видно, не в себе...- вздохнула Снснха.
А Шаляпин, поднял свою лешачью голову и сказал:
- Он, може, про деньги, про золото тебе говорил. Дескать, в трубе.
Прилюдно он говорил?
- Нет...- растерянно ответил Женик.
- Ну вот...- опустил Шаляпин взгляд и костром занялся.
Первой опомнилась Сисиха.
- Ты чего, Шаляпин? Либо умом рехнулся? Какое золото? Какая труба? - встревоженно говорила она.- У него смерть в глазах, он и гутарил без ума. А ты золото, деньги...- глаза ее испуганно бегали от сына к Шаляпину.
А Шаляпин молчал, в костерок наломал веток, поглядел, как горят они, а потом лишь сказал:
- Да это я так... Подумакиваю... Може, сынку...
- Ничего себе, подумакиваешь,- кипятилась Сисиха.- Нет, ты, Шаляпин...
А Женик сидел, прикусив язык, и сам себе приказывал: «Молчи, молчи... Перемолчать надо». А душа его горела, и в голову ударила кровь.
Шаляпин брякнул сдуру, как с дубу, не ведая. Но дурное слово его так в пору пришлось, и Женек корил себя за недогадливость. Ведь это он у отца выпросил, вымолил счастье. Наедине, у постели, взяв отца за руку и низко пригнувшись к нему, он шептал в большое оттопыренное ухо:
- Отец, отец... Ты бы мне чего оставил. Ведь сестрам все. Они хозяйки. Меж собой поделят, а меня - в тычки. Они - в законе, я - найда. А ты бы мне, отец, оставил деньжат.- Женик знал, что деньги были, и немалые, даже золото. Он помнил, как в детстве отец показывал ему монетки с орлом и царем, показывал и смеялся: «Чуешь, чем пахнет?» И потому Женик просил: - Живу-то... Верка меня пилит. Да и мать - старая. Я бы ее к себе взял, докармливал. Я у тебя один сын.
Женик говорил, отец слушал, и рука его была горячей, взгляд добрым, но вот ответить не мог, лишь повторил несколько раз: «Труба... труба...» Явственно повторил.
Там, у постели умирающего, Женик злился, теперь же понял, что отец ему говорил о деле, о деньгах, о наследстве. Сообразить бы раньше и расспросить, о какой трубе речь. Что за труба? Печная? В ной деньги погорят. А может, золото?
Отец лежал пластом, руки не поднимая. Но глядел он вверх. И с каждой минутой все тверже и явственнее представлял Женик красноречивый взгляд отца, указывающий вверх. Конечно, у отца было накопленное на черный день, об этом вес знали, хотя и не видели. Женику иногда перепадало. Отец хоть и прижимист был - особенно в последние годы,- покряхтывал, но помогал. И, умирая, он, конечно, оставил накопленное не этим косоглазым, а сыну, единственному, которого любил. И это справедливо. Дочерям остался дом и много добра в сундуках и комодах, за жизнь не прожить. Сыну он решил оставить деньгами.
И в гудящей от счастья голове Женика начинали гнездиться сладкие мысли о завтрашнем дне. Как возьмет он деньги. Как купит машину и будет ездить на ней. Новый дом построит, в два этажа. Наконец-то по-хорошему женится, отвязавшись от Верки. Возьмет себе бабу молодую, с образованием. И заживет счастливо, с новой семьей.
Горела, горела душа.
Женик стал довольно откровенно намекать на великие в его жизни перемены, которые произойдут вот-вот. Говорил о машине, о новом доме, о жене-врачихе. Варечка млела от счастья.
Но наконец они собрались и ушли. Время было позднее, а завтра предстояли немалые дела - похороны.
Шаляпин проводил гостей через речку, чтобы не перетонули, и вернулся к себе. Костерок притухал, и он оживил его пламя, повесил на треногу чайник.
Белая весенняя ночь стояла над землею. Светлоликая луна глядела с неба. В спокойной воде чернели прибрежные вербы. В ночной тишине и покое в полный глас пели соловьи. Казалось, каждый терновый куст звенит, мешая трель и нежный высвист, хрустальный звон, щелканье и звучный раскат - серебряный гром по ясной скляни воды. Каждый терновый куст белым цветом цветет и бьет живым ключом соловьиного пенья.
В этот живой благовест временами врезался долгий протяжный стон. Ночная птица ли, водяной, но кто-то кричал, печально, с надрывом. И тоскою в душе отзывался неведомый плач, тоскою и болью.
Шаляпин чаю заварил и долго хлебал горячее, горькое, железом пахнущее питие. Такою ясною становилась голова, так много в ней помещалось и четко виделось все: от сегодняшнего часа до дней прошлых, далеких. И в дальние поля можно было уходить и жить в них, радуясь, скорбя и плача. Такое бывало нередко.
Как голодному кобелю вечно снится сладкий мосол, так и бедному Шаляпину часто грезилось доброе. О жизни как у людей.
Возле костра лежал красноватый мерклый отблеск. Для Шаляпина он был слишком светел, и, словно чего-то боясь, он ушел к берегу и там, в вербовой тени, над водою, сел и замер.
И скоро в тишину и соловьиное пенье пришел еще один звук, человечий. Тоненько, осторожно Шаляпин запел:
Ночь проходит, а я - у порога,
Словно тополь у края села.
Милый мой, ой, какая дорога
Далеко между нами легла.
Песня была бабья, и пел ее Шаляпин по-бабьи, подголашивая. Да и он ли пел? Мог ли пробиться из луженой и перелуженной глотки этот слабенький ручеек: «Может быть, полюбил ты другую, так скажи, сколько лет тебя ждать...» Он даже не пел, выговаривал, срываясь и глотая слова:
Почему ты мне писем не пишешь?
Или ты позабыл про меня?
Как тоскую я здесь без тебя?
И во тьме, в тишине, в безлюдье никто не слышал его. И никто не видел, как, перекашивая волосатый лик, плачет Шаляпин. И как страшен он во слезах. А в душе было светло и виделось такое далекое. И пел, конечно, не он... Разве мог он петь, разве умел?
Это звенел ясный девичий голос в ночи, в весне. Далекий, дорогой голос из прошлых лет, ушедших, но незабвенных.
Ночь проходит, а я у порога.
Словно тополь у края села…
Много лот назад на хуторе Тубянском эту песню любили девчата. Жалостливо и тонко выводила ее Молька Чигорова дочка вдовы Чигарихи. В ту пору жил Шаляпин в семье, старшим сыном. В детистой семье Нистратовых, где друг за другом семеро поднимались.
Потом, после всего, Молька уехала, завербовалась в Сибирь на стройки.
Скоро, скоро я приеду,
Да ты, мама, пожалей,
Болят руки от лопаты
И спина от кирпичей,-
припевали в те времена. Но старая Чигариха померла. Мольке некому было жалиться и не к кому приезжать. След ее затерялся.
А теперь, через годы, Шаляпин звал ее, пел для нее в ночи и плакал.
Или ты, засыпая, не слышишь,
Как тоскую я здесь без тебя?
К костру он не пошел. Ватник бросил возле воды и прилег. В ночи, в безветрии дух цветущей вербы, казалось, густел и чуяли сладость его даже губы. Вскипал и ярился соловьиный бой. Казалось, уже вся округа звенит единую, торжественную, к небесам восходящую песнь. А Шаляпину виделись далекие дни.
Трясучее железное сиденье, лобогрейка, потные, алостью отдающие крупы лошадей и высокие, хлеба - уборка. И Роман Чакалкин коршуном упал, желтоглазый и злой:
- Государственное зерно жрешь?! Пашеничку?! Суслачина... Какое имеешь
право?! Привлечь?!
А он и вправду пшеницу жевал. Колос шелушил и жевал сладкую клейковину. Время несытое, и зернышку рад. А тут Роман налетел, Чакалкин.
Как обидно и страшно... Он плакал и запомнил надолго, выходит, на всю жизнь. Потом, в зятьях у Чакалкина, спрашивал: «Чего ты пугал меня, отец?..» Роман посмеивался: «Должность такая...»
А должность у Чакалкина вправду была высокая. Его все в округе боялись - и стар и млад. Им стращали детей от зыбки: «Доорешься, Чакалкину отдам». А он и впрямь был страшноват: высокий, костистый, с желтым зраком из-под нахмуренных бровей - такой заберет.
Помнилось в детстве, как Чакалкнн кудель у матери забирал, прямо с прялки. Мать пряла и недоглядела. Заслышав дверной скрип, охнула - Чакалкин стоял на пороге. Шаг шагнул я уже возле прялки. Сорвал куделю и словно из мертвых рук матери напряденную шерсть вынул.
- Ребятам... Чулочки... Зима находит…- оправдываясь, бормотала мать, а сама, словно ненароком, старалась заслонить изголовье кровати.
Но Чакалкин эти хитрости давно изучил. Он отслонил мать, завернул у изголовья полость и вынул еще два клубочка и шерсть. Мать заплакала, попросила:
- Напряденное бы оставил...
- Недоимку сдай, тогда все - твое,-коротко ответил Роман, удаляясь.
Испуганная ребятня провожала его взглядами. Вот мелькнула высокая тень за окном, хлопнули воротца. В голос заплакала, запричитала мать:
- Чтоб тебя, ненасытного... Сладил с бабой...
Но Чакалкин и мужиков не миловал, рога сворачивал самым зубатым.
- Недоимка за сад шестьсот рублей...
- Да там корчевье одно, только название - сад, сенцо косим,- оправдывался
хозяин.
- Какая ни вишенка, а есть, сбираешь,- гнул свое Роман.- На этот
год переведешь, поглядим. А ныне -плати.
А на другом базу иная беда:
- Картошка, я гляжу, у тебя никудовая...
- Да чем она тебе не поглянулась? - пугался хозяин.
- Никудовая. Козий котях. Не приму. Маслом или мясом заплатишь.
- Господь с тобой!
- Мне не господь, мне государство указывает, - строжел Чакалкин. Государство!
Время было несладкое: пять копеек за трудодень да граммов триста зернецом, а сдай, сдай... Масло, шерсть, картошку, яички да займу рублей на триста... И как с Романом спорить, когда за спиной его власти и суд... И, бывало, визжал в мешке поросенок, покидая хозяйский баз; овечки уходили спокойно за Романовой бричкой, швейная машинка «Зингер» - хуторская гордость - уплыла из двора Махоры Скуридиной в крепких Романовых руках. Любил Чакалкин и по сундукам полазить, одно слово - дер.
Ночь уже клонилась к утренней поре, скрылась луна за деревьями, когда Шаляпин уснул. Но сон его был недолгим.
Прискакал на заре верховой, коня оставил на тон стороне реки, у переправы, сам пошел к шаляпинскому логову, оставляя на росной траве полосы света.
- Дядька Василии!! - крикнул он, останавливаясь возле потухшего костра.
Ты где?! Живой?!
Шаляпин проснулся, но полузабытое имя свое не сразу вспомнил и не враз уразумел, что зовут его. Наконец он отозвался:
- Тут я...- встал и пошел к гостю.
Ранний гость был родней, племянником он вроде доводился. Правда, видел его Шаляпин давно и, считай, забыл.
- Я к тебе, дядька Василий, с приказом. Дед Роман помер, не передавали? Ныне похоронять. В два часа выносить. Тетка Лизавета приказала...
- Приду...- кивнул лохматой головой Шаляпин.
Племянник уехал. Ему нужно было еще на Вихляевский сбегать, с той же вестью.
Шаляпин разжег костер, чайник подвесил, но не успела в нем вода закипеть, как от сада, из-за реки раздался зовущий голос:
- Нистратыч?! Ты там?!
- Здеся! - резво отозвался Шаляпин, потому что кликал его управляющий, единственный человек на хуторе, который настоящую фамилию ведал и по ней звал. Управляющий был годами не стар и неплохой мужик, уважительный, считай родня, с Тубянского хутора.
- Чакалкин-то помер,- выходя на поляну, с ходу объявил
управляющий.- Ты слыхал?
- Слыхал.
- Поедешь похоронять?
- Да надо бы...
- Поезжай, поезжай. Как ни жили, ни рунались, все ж – не чужой. А смерть, она… Все
помрем. От колхоза поедут. А я уж… Некогда, - сказал управляющий, словно извиняясь, хотя, казалось, что ему был шаляпинский тесть, не родня, не начальство. Но…
Романа Чакалкина знали все. И конечно, сам управляющий знал его с малых лет. Старое УШЛО без возврата, но тягостная Романова власть над округой долго жила наследской памятью. И по-прежнему углядев издали журавистую Чакалкина фигуру, добрые люди сворачивали от греха. Побаивались его даже колхозные власти. Длинные руки были у Романа, и сила из них до последних дней не ушла.
Управляющий вышел из дома в легких чириках и по густой росе в саду да обережье штанины измочил и теперь, выжав их, возле костра пристроился.
- Поезжай,- говорил он.- Возьми моих коней, бричку. Деньги-то есть? - Он от шаляпинской зарплаты всегда прихоранивал на черный день.- На, возьми на похороны. Хотя там похоронят, но все же.
Он вынул полусотку и протянул Шаляпину. Тот взял.
- Лошадей запрягешь, не забудъ Сисиху. Неxай с тобой едет. И дюже там не галтайся.
- Схороню и нынче назад,- ответил Шаляпин.
- Вот это правильно. Помяните там, посидите - и приезжай. Сисиху привози. Нечего ей там галтаться. Тут отдохнешь. А с той недели сядешь на бульдозер. Пока то да се, дороги почистишь, за ямы надо браться. Сенаж подойдет. Начнутся дела. Управляющий говорил, говорил, а потом сбился, внимательно поглядел на Шаляпина, спросил:
- А может, там останешься? Лизавета теперь одна. Люди вы немолодые, а без мужика...
- Схороню и вернусь,- коротко ответил Шаляпин.
- Ну, гляди,- вздохнул управляющий и поднялся.- Ты зайди к Солоничу, у него ножницы, машинка. Пускай тебя постригет. Все пообразней будешь. А то покойника перепугаешь,- засмеялся управ, уходя. Шаляпин все сделал честь но чести: подстригся у Солонича, в речке обмылся, новую рубаху надел, запряг лошадей.
Варечка Сисиха пораньше убралась, вместе с Женином, на доме их висел замок. Шаляпин об них ничуть не пожалел, спокойнее будет, без галды.
Протарахтела телега по кочкастой хуторской улице, перебралась через плотину, а за речкою дорога пошла торная. Займищем трактора да машины не ходили - глухая колея. Кони сами пошли наметом, проминаясь, потом легкой рысью бежали и бежали не спеша. Возница ИХ не торопил. Он сидел развалясь, опустив вожжи, и ничуть не тревожил его мягкий постук копыт и колесный бег. Он ехал, словно плыл, просторным логом среди зелени и желтого разлива лютиков. Потом пошли тополя в багряной одеждеде тяжелых сережек и светлая зелень берез, тоже в сережках, но невесомых. По низинам золотые ивовые кусты сняли под солнцем, сзывая медовым духом жужжащую тварь. По лужкам желтый одуванчик цвел и куриная слепота, тюльпаны и синеглазая мята, пахучая кашка и полные сладкого сока красные сосунки - отрада ребятишек. Куковала кукушка, удоды долдонили вразнобой. Малый жаворонок поднялся с дороги и зазвенел, и стоголосое небесное эхо повторяло песню его вновь и вновь - весенняя благодать.
И разомлевший Шаляпин забыл, куда едет он и для какой нужды. Забыл и будто задремал под ясным солнцем и небом, среди зелени. Но так явственно вдруг привиделся покойный Роман Чакалкин, желтоглазый тестюшка дорогой. Так ясно привиделся, даже испугал. Сами собой дернулись руки, останавливая коней: «Тпр-р-у...»
Кони встали.
Куда, зачем и для какой нужды едет он? Зачем нужен этот тесть, даже покойник? Зачем все нужны?
Другая весна, давнишняя, заставила отступить день нынешний, его святую благодать.
Женился Шаляпин неожиданно и довольно странно. Свою будущую жену, Лизавету, младшую дочь Чакалкина, знал он еще в школе. Девка была задавучая, хоть и косенькая, в сестер, да вдобавок хромая.
- Моя мамка все лежит. У нее врачи ожирение сердца признают,- хвалилась она. И ребятня завидовала барской болезни. Свои-то матери были черны и худы, словно галки. Где уж им...
А женился Шаляпин нечаянно. Они уже в возраст вошли, и Лизавета зазвала его как-то в дом. Она такой же и осталась - хвалюшей. В дом зазвала и стала приданым гордиться. У Чакалкпных гардероб стоял,_ кром сундуков. Зеркальный гардероб, лакированный. И оттуда, из таинственных недр его, вынула Лизавета костюм: черный, жуковый, суконный
Шаляпин остолбенел. Он, в своей семье, из гуней не вылезал, из крашеной мешковины да пятнисты немецких плащ-палаток. А тут костюм, шерстяной... Бедная голова его закружилась. Он гладил осторожно рукой мохнатый ворс, вдыхал горький запах нафталина. А Лизавета, разойдясь, накинула оторопевшему парню пиджак на плечи.
- Это жениховский костюм... для жениха.
Накинула словно не пиджак, а колдовскую сеть. Шаляпин глянул в зеркало, увидел себя в черном сукне и занемог. Он во сне видел себя в черной суконной паре и наяву. Соседскую Мольку Чигарову словно забыл, и она издали следила за ним заплаканными глазами.
Сговорили и поженили молодых быстро. Роман заехал к новым сватам, пообещал: «До веку буду счастливым и вас не забуду». Отец с матерью от радости потеряли себя, забыв о дурной славе невесты и о соседской Мольке, какую с малых лет сношенькой величали. Так ушел Шаляпин в зятья.
А поместье Романа Чакалкина велось просторно и богато. Две коровы да летошники, свиньи, овечек полсотни, добрый табун гусей, даже редкостные но тем временам индюшки курлыкали па подворье. Зерна у хозяина хватало на всех, и о пастьбе не нужно было тревожиться, о сене - за все Чакалкин расплачивался спасибом.
Из двух колодцев, что выкопал сельсовет на хуторе, один оказался на Романовом подворье, туда даже ближним соседям был путь заказан. И цвел огород Чакалкина на вольной воде.
В родном шаляпинском дому снятым молочком забеляли пустые щи, хлебушку радовались. На Романовом столе любили баранину с острым гардалом, пухлые каймаки с ведерных казанов, докрасна томленные каймаки с пышками, блинцами, варениками - слаженое да соложеное не переводилось.
На таком дворе грех было сидеть сложа руки. И Шаляпин впрягся. Никто его не понуждал. Он лез в работу, словно могутный борозденый бык. За год-другой поставил он новые базы и летнюю кухню - просторный флигель; прихватив соседскую пустую деляну, посадил Шаляпин сад всей округе на зависть, да не абы какой, а в добрую сотню корней, с яблонями, грушами, желтомясыми и черными сливами, сладким калеградским терном. И даже виноградом.
И потекла, покатилась молодая жизнь, и казалось, и вправду будет до смерти счастливой. Но недаром старые люди говорят: не хвались в три дня, а хвались в три года.
Романа Чакалкина, а теперь и молодых приглашали на все гулянки в округе. Роман везде не поспевал, но нередко лазывал честь.
Молодые веселились чаще. Шаляпин не жаловал пьянства, вина, но испытывал прежнюю страсть к своему жениховскому шерстяному костюму... На гулянках, в костюме, он был строгим и кра-сивым. Синеглазый, бровастый. И словно городской.
На хуторе Мало-Головском, в апреле месяце, по весне, «подымали кашу» у бригадира, обмывая новорожденного сына. «Каша» была тороватая, съели двух овец и самогону попили немало. И под конец гулянки пьяненькая Настя Рабунова сошла с ума. Сбесилась и кинулась на Шаляпина.
- Отдай костюм! Сыми! - кричала она.- Васянин костюм! Васянин! Чакалка забрал ненасытный, утянул из сундука, а ты хорошишься, гоголушка! Сыми! Сыми, поганое племя! Хвороба чтоб тебя поломала и лека не взяла! Васянин костюм!
Она кричала и плакала, безумны были глаза ее. а руки сильны. Ее тащили, пальцы ей выворачивали, а она не отпускала: «Отдай!!!»
На другой день Настена, отрезвев, до свету прибежала к Чакалкину и чуть не в ногах валялась, просила прощения.
Но прошлого разве вернуть?
Что-то помутилось и тронулось в голове у Шаляпина. Он стал задумчив и вдруг однажды ни с того ни с сего в трезвом виде спросил у тестя:
- Отец, помнишь, я пацаном еще был, пшеницу косил у Митякиной балки, а ты
налетел: «Зерно ншь... Привлёку...» Зачем? Ведь кужонок еще... да голодный…
Чакалкин усмехнулся, плечами пожал:
- Должность такая. Государство требует. А как же. Вам дай потачку.
Шаляпин отступился. Но неделю спустя снова старое помянул.
- Отец,- спросил он,- ты для чего у матери куделю рвал? Там шерсти-то было нам на чулочки. А ты...
- Должность такая, - гулко откашливаясь, произнес Роман.- Для государства. Одного пожалей, другого, а государство...
- А у тебя на подловке тридцать тюков, это чья? - осмелился Шаляпин.
- Моя, сукин сын! - не выдержал Роман.- Я сколь овечек держу, не видишь!
Овечек Чакалкин держал помногу. Но Шаляпину все казалось, что там, в тюках, и та, слезная, мамкина шерсть.
А однажды придумал Шаляпин и вовсе несуразное. Вошел он в дом и сказал:
- Там, отец, плотника гвоздей принесли, ведро. Бутылку просят, похмелиться.
- Конечно, забирай.
Бутылку Шаляпин унес. А ведра гвоздей Роман не мог найти. А когда спросил, то пьяненький Шаляпин ответил ему.
- Это государственные были гвозди. Я их государству. А то вы у государства,-
погрозил он пальцем.
Что с пьяным толковать.
А выпивать Шаляпин стал чаще и чаще, к домашней работе охладел, дичился семьи и, пьяный, то и дело к Роману приставал с разговорами:
- Скажи, отец, почему...
Роман поглядел-поглядел, а потом решил: «Не к шубе рукав». И посадил Шаляпина в один мах. Сел с ним как-то вечером выпивать, а потом, когда кончилось питье, вроде шутейно сказал:
- Возьми в магазине, делов-то. Завтра рассчитаемся, баба своя.
Продавщица Зинаида была и вправду для Романа своей. Пьяный Шаляпин пошел, словно бычок, и сломал в магазине запор, забрав пять бутылок водки.
Дали ему три года.
Ах, как страшно там было, в неволе, в северной стороне. Среди чужих, одному... Как горько, как скверно, как тягостно... Шаляпин пытался бежать и удавиться, но Бог его сохранил и вывел живым.
Он вернулся на хутор, пришел к тестю и спросил:
- За что ты меня? Такую казню...
Роман был спокоен, холоден, и глаза его желто светились. И ответил он коротко:
- Неука учить надо.- И добавил пространнее, уже по решенному: - На моем базу тебе места нет. Я обговорил, иди на хутор Тепленький, живи и работай. Алименты хорошие плати. И не рыпайся. Тронешься с места, упеку - не вылезешь.
Шаляпин поверил. Поверил, перепугался и ушел куда велено. Ушел, словно в тину засел. И лишь о том молил Бога, чтобы не тронул его Чакалка.
А вот теперь Роман помер.
Шаляпин слез с телеги, в раздумье подошел к старому тополю, прислонился к стволу его и замер.
Вокруг, в тишине, по желтой полеглой осоке, по сухой траве и листам что-то шуршало и щелкало, словно невидимый дождь сыпал и сыпал, не торопясь. Но то был не дождь. Это снизу, от земли, поднималась молодая трава, с хрустом пробивая старые былки и палый лист; это сверху, с тополей падали легкие чешуйки почек, открывая молодые листы, клейкие, пахучие. И сладкий, усыпляющий запах тленья уже перебивал острый дух молодой зеленки. Хотелось нюхать его, им дышать.
Шаляпин решил ехать назад. Что эти похороны, горький помин, когда пришла весна, а он столько ждал ее, целую зиму. Сидеть сейчас на берегу, слушать и думать, глядеть не бегучую воду, на цветенье садов. А про Чакалкина забыть, пусть его хоронят другие.
Он уже решился и пошел к лошадям, когда сверху, из-за бугра показались вдруг Варечка Сисиха с Жеником. Вылезли на бугор, увидели Шаляпина, лошадей, загалдели разом и кинулись к нему.
И теперь втроем покатили прямой дорогой к хутору Рубежному, к покойнику Роману. Ехали, а Варечка, не переставая, ругалась:
- Ну, Шаляпин... Вот ты какой человек, Шаляпин, выкаморный да забурунный, прям полоумственный. Ишь, не поеду... Рассалуда ты, боле никто. Мы идем-идем, да каким околесом, все ноги побили, перебродили сколь разов,
а ты...
Варечка ругалась и ругалась, слова сыпались из нее горохом, словно из дырявого мешка. Сыпались, и конца им не было. Шаляпин молчал. Нагнулся, насупился и молчал. А Варечка свое толковала:
- Гляжу я, ты в детский разум превзошел, а мы должны...- ей нужно было
кого-то ругать, искать виноватого и ругать, потому что кто-то виноват был перед нею в этом мире.
Нынешнюю ночь она, считай, не спала. Сына успокаивала, думала о покойном Романе. Он умер и разом все оборвал и смешал в жизни Варечки. Словно упала с глаз пелена, и жизнь человеческая и своя собственная оказалась короткой и очень ясной.
Роман помер, и теперь как было жить. Они не видались давно, но нить, связующая их судьбы, была крепка. Она ведь долго вилась, и как без нее теперь...
Весь век, от молодости и до последнего часа, Варечка жила ожиданьем. Еще в девках, слюбившись с Романом, она ждала. Верила в слова его: «Со мной до веку будешь счастливой, до веку...» Она была молодой, красивой и настолько верила в счастье, что даже не торопила его. Что Романова жена?.. Разве она преграда? Романа можно было одним махом забрать, но Варечка любила не только мужика, но человека, под которым округа ходила. Она Чакалкина любила, которого знали все. А районное начальство разводов не хвалило. Могли забрать партийный билет. И Варечка ждала своего часа. Купалась в Романовой любви и заботе, горделиво понимая, что ее дом - теплее. Здесь Роман дневал и ночевал, сюда нес и вез, больших лю-дей принимал, районное начальство. Чего еще надо? Варечка ждала, тем более что законная Романова супруга вечно охала и плакалась на здоровье, таскалась по врачам и должна была в конце концов помереть.
Шли годы. Сисиха старела, так и не узнав семьи. А ничего не менялось. Но и потом, уже старою, до последнего дня верила Варечка, мечтала, как в конце концов все же войдет она хозяйкою на Романов двор. Переживет законную супругу и войдет.
А Роман взял да сам умер. И разом все оборвалось. И остались на руках, словно при плохом гаданье, пустые хлопоты да разбитые надежды. И больше ничего впереди, кроме близкой смерти.
А тут еще Женик, словно с ума сошел, галдел про какие-то деньги, богатство. Засыпал и вскакивал, снова ложился. Ночь была длинной и тягостной, насилу Варечка дождалась ее конца.
На рассвете они ушли, торопясь, напрямую, а прямая дорога, как всегда, обманула, и пришлось брести через залитые луга - измочились, устали. И потому теперь Варечка ругала Шаляпина, благо он молчал. Женик дремал, свернувшись калачиком в задке телеги.
Кони легко несли телегу и седоков и к полудню замаячили маковки высоких рубеженских тополей-раин, а потом открылся и сам хутор.
У околицы, возле плотины остановились - отрясти дорожную пыль, Варечка умылась и заглянула в зеркальце.
Но что было глядеть? Надвинув на лоб черный затянув его потуже, она решительно уселась в телегу. Зато Женик долго оттирал брюки, разглаживал шляпу, редеющие кудри муслил - хорошился, словно жених.
Ко двору Чакалкиных подъехали шагом. Много лет не бывал здесь Шаляпин, а без него соседи отстроились. Андрей Калиманов и Некулаевы, и когда-то первый на хуторе высокий Чакалкина дом словно присел, сделался ниже.
Во дворе, под жидкой сенью еще голого, просторного вяза стоял гроб. Он был вроде мелковат для Романа, и Чакалкин лежал на виду, в кителе с петлицами, носатый, нахмуренный, но без привычной фуражки с лакированным козырьком. Вокруг сидели бабы, родия в черных платках.
Просторный двор был пуст, и потому приехавшие оказались на виду. Женика это не смутило. На правах своего он подошел к покойному, что-то даже поправил в гробу, с бабами перемолвился. Шаляпин, как во двор вошел, увидел дочь и поспешил к ней. Дочь была броваста и голубоглаза, в отца. Теперь она сидела на крыльце, нянчила ребенка, белоголового мальчика. Шаляпин, смущенно улыбаясь, тронул атласную детскую ручонку своим толстым жестким пальцем. Дочь не заругалась, и мальчишка не испугался Шаляпина, а что-то залепетал, засмеялся, цепко ухватил палец деда.
- Толомонит, - удивленно проговорил Шаляпин.- Хорошее дите, круглое,
прям бурсачка.
Дочь улыбнулась ребенку и шаляпинскому удивлению.
И теперь, до самой поры, Шаляпин держался подле дочери и внука.
А Варечка Сисиха к гробу подойти решилась не сразу. Всю жизнь они с Полиной, законной женой, друг другу желали горького. При встречах, бывало, дрались. И приходила Полина с батожком под Варечкины окна. Но все это было, было... Сегодняшний день помирил их легко и просто, как умеет мирить только человечья смерть. Варечка людям поклонилась, и ей ответили, дали место возле покойного. И теперь, по законному праву, Сисиха заплакала и заголосила:
Заборона ты моя нецененая!
Ты заступа моя нешатомая!
Да закрылись твои вострые глазочки!
Не гутарят сладимые губочки!
Закололи твои теплые рученьки!
О да, с кем теперь говорить, кому гориться!
Кому жалкие слова понесу!..
Резкий голос ее был слышен далеко, считай на весь хутор. А когда она захлебнулась в плаче, запричитала Полина, обголашився родненького:
Два денечика без тебя словно год тякут! День идет-идет, а ночь не загибается!
И вся родня, весь хутор слушали, как прощаются с Романом вечные соперницы: полюбовница и жена.
Выносить покойного должны были в два часа. Но припоздали из райцентра оркестр и тамошнее начальство.
Стоял хороший весенний полудень. Облака тянулись одно за другим, пушистые и высокие. Романа на хуторе не любили, но хоронить, но обычаю, собрались все. Мужики все за двором курили. Чакалкина баз не привечал чужих, и теперь на него входить не хотели. Лишь бабы мыкались из кухни да в дом, готовились к выносу, и стряпня немалая шла для поминок. Толстые, косоглазые дочери Романа возле отца, считай, не сидели, доглядывая и охраняя дом от чужих. Среди баб суетился и Женик Сисек, крепкопохмеленный. Он хозяйничал, командовал вслух, а Романовы дочери, глядя на него, меж собою злились.
- Шабоня... приблудный шабоня,.. Чтоб тебя каламутная вода унесла... Доглядать за ним надо, девки, доглядеть, а то…
Недоговаривали, но знали, о чем речь. Где-то лежало, должно было лежать у отца потаенное: деньги, золото. В разные годы, но видели и Раиса, и Маня, и Лизавета, и мать Полина видели большой кожаный кисет, который не зря отец хоронил. Кисет искали с того дня, как Роман слег. Искали в открытую и друг от друга таясь мать и дочери.
Сладкую жизнь тот кисет обещал, и взять его в свои руки было бы счастьем до веку. Но где он? Перекопали сундуки и комоды. Перевернули всякий хлам в сараях и катухах, но тщетно. Роман ничего не успел сказать и теперь уже не скажет. «Похоронные» триста рублей, да еще тысячу сразу Полина взяла. А остальные... Об остальных думали все. И уж какую ночь, считай, и не спали, боясь проглядеть друг друга. Рая и Маня Лизавету подозревали. Она при отце жила. Да и мать найдет - не скажет. Глядели, день и ночь друг за дружкой глядели, а уж поганого Сиська ненавидели всей душой и ждали лишь конца похорон, чтобы выставить его с треском. А пока он шнырял - и нужен был за ним глаз да глаз.
Прибыл автобус из районного центра с медными трубами и людьми.
- Налить, налить музыкантам,- засуетился Женик.- Так положено.
Налили музыкантам, с ними, за компанию, выпил и Сисек. Выпил для храбрости, потому что наступало его время. Он выпил и словно отрезвел. Голова стала работать четко, заглядывая наперед.
Покойника подняли на полотенцах и понесли.
- Куды! Куды понесли?! - закричала Чакалиха и заголосила.- Он, да зачалась твоя последняя дороженька… Ой, да уносят тебя на чужих руках!
И, обрывая ее истошный глас, у ворот разом ударил оркестр, оглушая и забирая власть. Теперь приказывал он: как идти и когда голосить и отдавать прощание.
А Женик Сисек в это время оттянул в сторону мать и прошептал ей твердо и горячо:
- Из хутора выйдем - в обморок упади. З-запомни.
Варечка глянула в его бешеные глаза и обмерла.
- Гляди... не пр-рощу... - прошептал он, отходя.
И Варечка со страхом поняла, что надо делать веденное, иначе беда. Последнее у
нее оставалось, последний в жизни дар - Женик. Она любила его без памяти и боялась. Сразу как-то ушла в сторону Романова смерть и собственная жизнь, в голове лишь одно вертелось: «А где конец хутора? Где? Возле Архипа? Или у амбаров?» Она оглянулась на сына, но тот уже был поодаль.
На полотенцах, в мелковатом гробу покойный Чакалкнн плыл над глинистой прибитой дорогой, сложив руки. Густые брови его грозно топорщились, словно сердился он и кому-то грозил. Но грех ему было серчать, грех. Все делали как полонжено: красную подушечку несли впереди с двумя медалями, два железных венка из района, громко, на всю округу, играл оркестр. Четыре трубы да еще барабан с тарелками словно гром громыхали: бум! бум! бум!
Варечка Сисиха, как Женик велел ей, до амбара дошла и с криком пала на землю. Пала и обмерла. Побрызгали на нее водой, в амбарную тень унесли. Похоронное шествие двинулось дальше, оставляя несчастную Сисиху, а с нею и Женика.
Недолго посидев возле матери и убедившись, что люди ушли, Женик проговорил:
- Ладно, полежи здесь, а потом за плотину уходи.
- А помин? - спросила Варечка.
- Помянем без них. Уходи скорее.
И Женик помчался назад, к хутору. Все уже было обдумано и решено. Конечно, о печной трубе говорил ему отец и показывал глазами вверх. Там он схоронил наследство и отдал ему, единственному сыну, а не этим дурам косоглазым, которые с деньгами и обойтись-то не смогут, спрячут в чулок - и все дела.
Нужно было успеть сделать все до той поры, пока вернутся с кладбища. Ведь потом - Женик это точно знал, - потом его выгонят и на порог никогда не пустят.
Рая, Маня и Лизавета - дочери Романа,- как и положено, вместе с матерью шли впереди других, за гробом. Сиспхин обморок они видели, косясь неприязненно на ненавистную бабу, которая и здесь показывает себя. Варечку унесли, и о ней забыли, и лишь потом, когда свернули на кладбищенскую дорогу, а до кладбища было уже рукой подать, Лизавсте пришло на ум нехорошее. Она оглянулась, поискала глазами Женика и не нашла, А ведь он здесь, все время здесь, на глазах крутился.
- Сиська нету,- негромко сказала она сестрам.- Это Варечка придурилась.
Рая и Маня тоже стали оглядываться, но Женина нигде не было.
Лизавету жаром осыпало, и виделось ей, как поганый Сисек хозяйничает сейчас в доме, ищет. И вдруг найдет? Докажи потом. Нельзя, конечно, нельзя было сейчас уходить от покойного. Нельзя, и люди осудят. Но разве отдавать кровное свое, свое счастье в поганые руки можно? Можно ли?
Сквозь зубы проговорив сестрам: «Я за Женином догляжу... А то он там...»- Лизавета отошла от гроба и, повернув, быстро, почти бегом направилась назад, в хутор. Она уходила и чуяла на себе недоуменные, осуждающие взгляды. И дочерин голос услышала: «Мама, куда?» Она все слышала, и чуяла, и кипела злобой: «Ну да... А там этот хорек... Не знай чего... Хозяйничает...»
Рая и Маня поняли Лизавету и меж собой понимающе переглянулись. Но спустя минуту-другую иное им в голову пришло. «Поделят» - разом шепнули они друг другу, понимая, что Женик и Лизка могут вдвоем поделить отцовскую захоронку. Найдут, а им ни слова, и в воду концы. Рая и Маня почувствовали себя обойденными и обманутыми: они здесь вышагивают, а там...
Разом, не сговариваясь, они отошли от матери, оставляя ее, и припустили к хутору. Немолодые, толстые, они бежали неловко и неуклюже, словно две барсучихи, но вперед и вперед к хутору, к дому. Похороны остановились.
Сама Чакалиха, ничего не понимая, недоуменным взглядом обвела толпу и, дочерей не сыскав, ошалела. Что-то ударило ей в голову, и, все смешав, она закричала, заголосила:
- Ой, не стучите, не стучите! Ой, да чего же вы так колотите! Да большими гвоздями его забиваете! Ой, да землю глудками не валите! Мою кунушку болезную не будите!
А покойник был рядом,
- Не валите, больно ему! - прокричала Чакалиха, тяжело оседая на дорогу. Кинулись к ней.
Шаляпин стоял оторопев, когда к нему дочь подбежала и, плача, проговорила:
- Папа... Ступай их призови... Ступой, папа... Стыду...
Слезы дочери комом стали в горле у Шаляпина. Насупленный, злой, он быстро пошел по Дороге вослед своей родне.
А у кладбища не знали, что делать, гроб с покойником стоял одиноко. В беспамятстве лежала вдова. И тишина, такая недобрая тишина легла, что всем сделалось нехорошо. И приезжий, из района, махнул рукой музыкантам: «Играй».
Хрипло запели трубы, ударил барабан: бум! бум! бум! Испуганное воронье
поднялось с близкого обережья и сада и с криком закружилось над кладбищем, над музыкой, над оркестром.
Лишь к вечеру собрался Шаляпин домой. Все поминки пришлось провести: дочь не отпускала,да и сам он понимал, что не время уезжать. Вина он не пил, лишь цигарку смалил да ходил проведывать внука, безмятежно спавшего во флигеле, в зыбке.
Лишь вечером, когда разошлась и разъехалась последняя родня, Шаляпин тронулся в путь.
Дочь проводила Шаляпина до пруда. А за хутором Шаляпин крикнул коням:
- А ну, добрые!!
Лошади взяли дружно. И катились колеса, мерный перестук копыт отдавался в душе радостью, будоражил и словно пьянил.
Встречный ветер холодил, разгоняя вечернюю духоту. День отгорел, а с утренней стороны наползала какая-то хмарь ли, туча, обещая ненастье.
Шаляпин успел приехать, когда подошла к хутору вечерняя гроза. Она была первой и собралась не вдруг. - Сначала потемнело вдали - и оттуда, из черной хмари, А выплыла огромная туча.
Молнии беззвучно вспыхивали, потом стал доходить гром. Туча шла медленно, словно нехотя, какая-то необычная, страшная: с исподу синяя, а сверху багрово-седая, она тащилась коршуниным крылом через весь небосвод, волоча за собой сизое марево дождя.
Откаркало, нахохлилось воронье; порывы ветра раз за разом пробегали по обережью, словно упреждая. Потемнело. Все ярче полыхали тихие сполохи во чреве тучи, на короткий миг освещая угрюмое недро. И ветвистые молнии, словно дразня, коротко вспыхивали там и здесь. И наконец пришла туча.
Высокий тугой смерч, вихляясь, шел от далеких полей с пылью и свистом. По хутору он пронесся грохоча, что-то вздымая, и тихие сады склонились перед ним, осыпая бель лепестков. По обережью смерч закружил, ломая сухие вершины; и старый тополь в тарасовском саду рухнул вдруг с тяжелым треском, запружая речку.
И, словно взамен ему, встало над миром огромное живое древо белого огня. От темной земли и до седой тучи оно на глазах ветвилось и множилось - и встало во всей красе, освещая обмершую землю и далекую глубину небес из края в край. А потом рухнуло, словно старый тополь. И треснула пополам земля, открывая неведомое, и небесная хлябь ринулась с воем и ревом. Одна за другой вставали высокие ветвистые молнии, словно сухие дерева, трепеща и разламываясь с треском и громовым рокотом. Но страшное было позади.
Шаляпинскую крышу не промочило, и он сидел под легким кровом, глядел, и слушал, и думал, что эту грозу не одна душа помянет нынче вместе с Романовым именем и нечистой силой. А что до самого Шаляпина, то он в нечистую силу не верил.
А сейчас, когда гроза утихала и ровный весенний дождь шумел над землей. Шаляпину думалось доброе. Ему думалось, что теперь можно будет ездить к дочери, на Рубежный, ездить внука глядеть. А потом через время, когда пацан подрастет, он посадит его в трактор и прокатит. Мальчишки охочи до техники. И он научит внука водить машину, а сам будет рядом сидеть, поглядывая.
А потом мысли его ушли еще дальше. Столо думаться вовсе далеко: Молька Чигарова, но бабою, в теперешней поре. Шаляпин думал о ней светло, представляя Молькину семью, дом и детей вокруг. Конечно она жила хорошо, дай ей Бог. Она хорошо жила, но казалось Шаляпину, хотелось ему, чтобы в глубине Молькиной души, на донышке, теплая память о нем, Шаляпине не уходила. И порою вздымалась, печаля душу.
О чем печаль? Да просто о днях жизни. О светлых часах ее, о людях, которые прошли мимо, по тронули душу. И как ее вытравить, эту память? Да и зачем? Пусть живет, пусть светит, пусть греет порою озябшую душу своим теплом ныне и до веку.
Ночь проходит, а я у порога,
Словно тополь, у края села.
Милый мой, ох какая дорога
Далеко между нами легла.
Список произведений
Пожалуй, нет такого произведения, где бы описанию природы не отводилась определённая роль. Но при написании сочинения на данную тему следует рассуждать о взаимодействии человека и природы
. Поэтому надо будет вспомнить произведения, в которых это взаимодействие каким-то образом проявляется.
«Слово о полку Игореве…» (Князь Игорь, Ярославна – и природа)
В.А. Жуковский. Элегия «Море» (Что значит морская бездна для лирического героя?)
А.С. Пушкин. «Зимнее утро», «Зимняя дорога», «Бесы», «Туча», «На холмах Грузии…», «К морю», «Погасло дневное светило…», «Осень», поэмы «Кавказский пленник», «Медный всадник», главы из р. «Евгений Онегин»
М.Ю. Лермонтов. «Тучи», «Парус», «Листок», «Три пальмы», «Родина», поэмы «Мцыри», «Демон», «Когда волнуется желтеющая нива», «Выхожу один я на дорогу», роман «Герой нашего времени»
А.Н. Островский. «Гроза» (Что значит природа для Катерины?)
И.А. Гончаров. «Обломов» («Сон Обломова»)
И.С. Тургенев. «Записки охотника», «Отцы и дети» (Что значит природа для Базарова, для Н.П. Кирсанова?)
Лирика о природе Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, А.К. Толстого
Л.Н. Толстой. «Война и мир» (Что значит природа для любимых героев автора?)
И.А. Бунин. Лирика о природе.
А.И. Куприн. «Олеся» (Что значит природа для главной героини?)
А.М. Горький. «Старуха Изергиль» (Легенда о Данко)
Лирика о природе К.Д. Бальмонта, А.А. Блока.
Лирика о Родине и природе С.А. Есенина, М.И. Цветаевой
М.А. Шолохов. «Тихий Дон» (Что значит природа для Григория Мелехова и других казаков?)
М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита» (Заключительные главы, эпилог)
Лирика о природе Б.Л. Пастернака, Н.М. Рубцова, Н.А. Заболоцкого.
Б.Л. Васильев. «Не стреляйте в белых лебедей»
В.Г. Распутин. «Прощание с Матёрой»
В.П. Астафьев. «Царь-рыба»
А. Сент-Экзюпери. «Маленький принц»
ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПИСАТЕЛЕЙ
XIX - XX ВЕКОВ
Егорова Г.П., Попикова В.В.
В последнее десятилетие экология переживает небывалый расцвет, становится все более значимой наукой, вплотную взаимодействуя с биологией, природоведением, географией. Сейчас слово "экология" встречается во всех средствах массовой информации. И не одно десятилетие проблемы взаимодействия природы и человеческого общества волнуют не только ученых, но и писателей.
Неповторимая красота родной природы во все времена побуждала браться за перо. Сколько писателей в стихах и в прозе воспели эту красоту!
В своих произведениях они не только восхищаются, но и заставляют задуматься, предупреждают о том, к чему может привести неразумное потребительское отношение к природе.
Велико наследие литературы XIX века. В сочинениях классиков отражены характерные черты взаимодействия природы и человека, присущие прошедшей эпохе. Трудно представить поэзию Пушкина, Лермонтова, Некрасова, повести и рассказы Тургенева, Гоголя, Толстого, Чехова без описания картин русской природы. Произведения этих и других авторов раскрывают многообразие природы родного края, помогают находить в ней прекрасные стороны человеческой души.
Один из основоположников классической русской прозы Сергей Тимофеевич Аксаков в свое время предупреждал, что "богатство лесами вводит нас в мотовство, а с ним недалеко и до бедности". Аксаков с раннего детства всей душой полюбил природу. Прогулки в лес, охота и рыбная ловля заложили в нем глубокие впечатления, которые позднее, спустя годы и годы, стали неиссякаемым источником писательского вдохновения.
Первым произведением Аксакова был природоведческий очерк "Буран", занимающий и по сей день достойное место в области пейзажной словесности.
Огромный успех имели и написанные позднее "Записки об уженье рыбы". Этот успех побудил Аксакова продолжить их "записками ружейного охотника Оренбургской губернии". Обе эти книги имели популярность далеко за пределами специального интереса охотников и рыболовов. Они выдержали несколько изданий еще при жизни автора.
Литературный язык Аксакова чист, правдив и ясен. " Я ничего не могу выдумывать: к выдуманному у меня душа не лежит , я не могу принимать в нем живого участия, мне даже кажется это смешно, и я уверен, что выдуманная мною повесть будет пошлее, чем у наших повествователей. Это моя особенность и в моих глазах показывает крайнюю односторонность моего дарования..." - незадолго перед смертью писал Аксаков своему сыну.
Значение творчества С.Т. Аксакова очень велико. Все его произведения посвящены большой любви к природе, бережному вниманию к ней, к ее полям и лугам, лесам и паркам, к рекам и озерам. Мастерство Аксакова ценили Белинский, Чернышевский, Добролюбов. Знали и восхищались им Толстой, Гоголь, Тургенев. Последний так писал об Аксакове: "... Всякий, кто только любит природу во всем ее разнообразии, во всей ее красоте и силе, всякий, кому дорого проявление жизни всеобщей, среди которой сам человек стоит, как звено живое, высшее, но тесно связанное с другими звеньями, не оторвется от сочинений господина Аксакова...".
В творчестве самого Ивана Сергеевича Тургенева природа является душой России. В произведениях этого писателя прослеживается единство человека и мира природы, будь то зверь, лес, река или степь. Это хорошо показано в рассказах, которые составляют знаменитые "Записки охотника".
В рассказе "Бежин луг" заблудившийся охотник не только переживает страх вместе с собакой, но и чувствует свою вину перед уставшим животным. Тургеневский охотник очень чуток к проявлениям взаимного родства и общения между человеком и животным.
Рассказ "Бежин луг" посвящен русской природе. В начале рассказа изображаются особенности изменения природы в течение одного июльского дня. Потом мы видим и наступление вечера, закат солнца. Утомленные охотники и собака сбиваются с дороги, испытывают чувство потерянности. Загадочна жизнь ночной природы, перед которой человек не всесилен. Но тургеневская ночь не только жутка и таинственна, она еще и прекрасна "темным и чистым небом", которое "торжественно и высоко" стоит над людьми. Тургеневская ночь духовно раскрепощает человека, тревожит его воображение бесконечными загадками мироздания: " Я поглядел кругом: торжественно и царственно стояла ночь... Бесчисленные золотые звезды, казалось, тихо текли все, наперерыв мерцая, по направлению Млечного Пути, и, право, глядя на них, Вы как будто смутно чувствовали сами стремительный, безостановочный бег земли...".
Ночная природа наталкивает детей у костра на красивые, фантастические сюжеты легенд, предлагает одну загадку за другой и сама же рассказывает возможное их разрешение. Рассказ о русалке предваряется шуршанием камышей и загадочными всплесками на реке, полетом падающей звезды (по крестьянским поверьям души человеческой). На смех и плач русалки откликается в рассказе Тургенева ночная природы: " Все смолкли. Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук... Казалось, кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хохотом и слабый, шипящий свист промчался по реке".
Объясняя таинственные явления природы, крестьянские дети не могут избавиться от впечатлений окружающего их мира. От мифических существ, русалок, домовых в начале рассказа воображение ребят переключается на судьбы людей, к утонувшему мальчику Васе, несчастной Акулине и др. ... Природа тревожит своими загадками мысль человека, дает почувствовать относительность любых открытий, разгадок ее тайн. Она смиряет силы человека, требуя признания своего превосходства.
Так формируется в "Записках охотника" тургеневская философия природы. Вслед за кратковременными страхами летняя ночь несет людям мирный сон и покой. Всесильная по отношению к человеку, сама по себе ночь - лишь миг. " Свежая струя пробежала по моему лицу. Я открыл глаза: утро начиналось...".
Перед читателями поэзии Николая Алексеевича Некрасова постоянно возникают картины русской природы, которые можно назвать пейзажами.
Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит;
Лед, неокрепший на речке студеной,
Словно как тающий сахар, лежит;
Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно - покой и простор! -
Листья поблекнуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер!
Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни...
Нет безобразья в природе! И ночи,
И моховые болота, и пни -
Все хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю...
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою...
В стихотворении Некрасова "Железная дорога" в природе все поэтизировано: и пни, и моховые кочи, и лед, словно тающий сахар. Стихи передают почти физическое ощущение приобщения к природе - " ... около леса, как в мягкой постели, выспаться можно..."
Взаимоотношения человека с природой передано в поэме "Саша". Героиня, чьим именем названа поэма, плакала, когда вырубали лес. Была нарушена вся сложная жизнь леса: звери, птицы, насекомые - все лишились своего жилища. "Печальные картины", нарисованные поэтом, не могут оставить читателя безучастным.
Из перерубленной старой березы
Градом лилися прощальные слезы.
И пропадали одна за другой
Данью последней на почве родной.
Когда же вырубка завершилась:
Трупы деревьев недвижно лежали;
Сучья ломались, скрипели, трещали,
Жалобно листья шумели кругом...
Не было пощады и лесной фауне:
Звонко кукушка вдали куковала,
Да, как безумная, галка кричала,
Шумно летая над лесом... но ей
Не отыскать неразумных детей!
С дерева комом галчата упали ,
Желтые рты широко разевали,
Прыгая, злились. Наскучил их крик -
И придавил их ногою мужик.
Некрасов - критик - открыл Тютчева для читателя. "Тютчев принадлежит к немногим блестящим явлениям в области русской поэзии". Некрасов первым в русской критике сказал о Тютчеве, как о великом поэте.
В лирике Тютчева отразилась философская мысль его эпохи, мысль о бытии природы и вселенной, о связях человеческого существования с вселенской жизнью.
В картинах природы воплощены раздумья поэта о жизни и смерти, о человечестве и мироздании.
Природа у Тютчева многообразна, многолика, насыщена звуками, красками, запахами. Лирика Тютчева проникнута восторгом перед величием и красотой природы:
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул. пыль летит,
Повисли перлы дождевые.
И солнце нити золотит.
Тютчева особенно привлекают переходные моменты жизни природы. Он изображает осенний день, напоминающий о недавнем лете:
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит, как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто все - простор везде, -
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной бороде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь -
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле...
В другом стихотворении Тютчев рисует первое пробуждение природы, от зимы к весне:
Еще зимы печален вид,
А воздух уж весною дышит,
И мертвый в поле стебль колышит,
И елей ветви шевелит...
Природа в стихах Тютчева очеловечена, внутренне близка и понятна человеку:
Не то, что мните Вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
Стремясь показать зримые и незримые связи человека и природы, Фет создает циклы стихотворений: "Весна", "Лето", "Осень", "Снега" и др. Романтический герой Фета обретает способность видеть прекрасную душу природы. Самое счастливое мгновение для него - ощущение полного духовного слияния с природой :
Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы,
И я слышу, как сердце цветет.
Писатели ХХ века продолжили лучшие традиции своих предшественников. В своих произведениях они показывают, какими должны быть отношения человека в бурный век научно-технической революции к природе. Потребности человечества в природных ресурсах возрастают, и особенно остро встают вопросы бережного отношения к природе, т.к. экологически неграмотный человек в совокупности со сверхмощной техникой наносит неисправный урон окружающей среде.
Каждому русскому человеку знакомо имя поэта Сергея Александровича Есенина. Всю жизнь Есенин поклоняется природе родного края. "Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к родине. Чувство родины - основное в моем творчестве", - говорил Есенин. Все люди, животные и растения у Есенина - дети одной матери - природы. Человек - часть природы, но и природа наделена человеческими чертами. Примером может служить стихотворение "Зеленая прическа...". В нем человек уподоблен березке, а она - человеку. Это настолько взаимопроникновенно, что читатель так и не узнает, о ком это стихотворение - о дереве или о девушке. То же самое стирание границ между природой и человеком в стихотворении "Песни, песни, о чем вы кричите? ...":
Хорошо ивняком при дороге
Сторожить задремавшую Русь...
И в стихотворении "Закружилась листва золотая... " :
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод..."
Но в поэзии Есенина есть и произведения, говорящие о дисгармонии между человеком и природой. Примером разрушения человеком счастья другого живого существа может послужить "Песнь о собаке". Это одно из самых трагических стихов Есенина. Жестокость человека в житейской ситуации (у собаки утопили ее щенят) нарушает гармонию мира Эта же тема звучит в другом есенинском стихотворении - "Корова".
Другой известный русский писатель Бунин Иван Алексеевич вступил в литературу поэтом. Он писал о гармонии природы. В его произведениях звучит неподдельный восторг перед природой. Поэт хочет воссоединиться с ней. В 16 лет он пишет:
Ты раскрой мне, природа, объятия,
Лучшее стихотворное произведение Бунина - поэма "Листопад" занимает почетное место в мировой пейзажной лирике.
Но широкой известности Бунин достиг благодаря прозе. Рассказ "Антоновские яблоки" - это гимн природе, наполненный неудержимой радостью.
В рассказе "Эпитафия" Бунин с горечью пишет об опустевшей деревне. Перестала жить лежащая вокруг степь, замерла вся природа.
В рассказе "Новая дорога" столкнулись две силы: природа и грохочущий по рельсам поезд. Природа отступает перед изобретением человечества: "Иди, иди, мы расступаемся перед тобою", - говорят вечные деревья. - "Но неужели ты снова только и сделаешь, что к нищите людей прибавишь нищету природы?". Тревожные мысли о том, к чему может привести завоевание природы, мучают Бунина, и произносит он их от имени природы. Молчаливые деревья обрели возможность заговорить с человечеством на страницах произведений И.А.Бунина.
В повести "Суходол" Бунин рассказал о процессе возникновения оврагов. От описаний картин XYIII века, когда вокруг речки Каменки стояли густые леса, писатель переходит к тому, что наблюдалось после вырубки леса: появились "каменистые овраги за избами с белизной голышей и щебня по их днищам", давно пересохла речка Каменка, и "мужики суходольские копали пруды в каменистом ложе". Эта повесть дает прекрасный пример того, что все взаимосвязано в мире природы. Стоило лишить почву защитного слоя лесов, и создались условия для возникновения оврагов, бороться с которыми гораздо сложнее, чем вырубать лес...
Творчество современника И.А. Бунина Михаила Михайловича Пришвина от начала до конца полно глубокой любви к родной природе. Пришвин был одним из первых, кто заговорил о необходимости сохранения равновесия сил в природе, о том, к чему может привести расточительное отношение к природным ресурсам.
Не зря Михаила Пришвина называют "певцом природы". Этот мастер художественного слова был тонким знатоком природы, прекрасно понимал и высоко ценил ее красоту и богатства. В своих произведениях он учит любить и понимать природу, нести ответственность перед ней за ее использование, причем не всегда разумное. С разных сторон освещена проблема отношений между человеком и природой.
Еще в первом произведении "В краю непуганых птиц" Пришвин тревожится отношением человека к лесам "...Только и слышишь слово "лес", но с прилагательным: пиленый, строевой, жаровой, дровяной и т.д.". Но это пол-беды. Вырубаются лучшие деревья, используются только равные части ствола, а остальное "... бросается в лесу и гниет. Гниет также и пропадает даром весь сухолистный или поваленный лес..."
Об этой же проблеме идет речь в книге очерков "Северный лес" и в "Корабельной чаще". Бездумная вырубка леса по берегам рек приводит к нарушениям во всем большом организме реки: размываются берега, исчезают растения, служившие пищей для рыб.
В "Лесной капели" Пришвин пишет о черемухе, которую во время цветения так неразумно ломают горожане, унося охапки белых душистых цветов. Ветки черемухи в домах простоят день - два и отправятся в мусорные бачки, а черемуха погибла и больше не порадует своим цветением будущие поколения.
А иногда, казалось бы, совсем безобидным способом, невежественный охотник может привести дерево к гибели. Такой пример приводит Пришвин: "Вот охотник, желая взбудить белку, стучит топором по стволу и, достав зверька, уходит. А могучая ель губится от этих ударов, и вдоль сердца начинается гниль".
Много книг Пришвина посвящены животному миру. Это и сборник очерков "Дорогие звери", рассказывающий о хищниках, пушных зверях, пернатых и рыбах. Писатель во всех подробностях хочет рассказать читателю о живой природе, чтобы показать тесную связь всех звеньев, ее составляющих, и предупредить, что исчезновение хотя бы одного из этих звеньев обернется необратимыми нежелательными изменениями во всей биосфере.
В повести "Жень-шень" писатель рассказывает о встрече охотника с редким животным - пятнистой оленихой. Эта встреча породила в душе охотника борьбу двух противоположных чувств. "Я как охотник был себе самому хорошо известен, но никогда я не думал, не знал... что красота, или что там еще, может меня, охотника, связать самого, как оленя, по рукам и ногам. Во мне боролись два человека. Один говорил: "Упустишь мгновение, никогда оно тебе не возвратиться, и ты вечно будешь о нем тосковать. Скорей же хватай, держи, и у тебя будет самка самого красивого в мире животного". Другой голос говорил: "Сиди смирно! Прекрасное мгновение можно сохранить, только не прикасаясь к нему руками". Красота животного побудила в человеке охотника...
В повести "Неодетая весна" Пришвин рассказывает о спасении людьми зверей во время весеннего половодья. И тут же приводит удивительный пример взаимовыручки среди зверей: охотничьи утки стали островками суши для насекомых, оказавшихся в воде из-за бурного разлива. Таких примеров помощи животных друг другу у Пришвина много. Через них он учит читателя быть внимательным и подмечать сложные взаимоотношения в мире природы. Понимание природы, чувство прекрасного неразрывно связано с правильным подходом человечества к использованию щедрых даров природы.
На протяжении всей своей литературной деятельности М.М. Пришвин пропагандировал идею сохранения флоры и фауны. В любом произведении писателя звучит высокая любовь к природе: "Пишу - значит люблю", - говорил Пришвин.
Одним из продолжателей пришвинских традиций в литературе стал Константин Георгиевич Паустовский.
Рассказ Паустовского "Телеграмма" начинается так: "Октябрь был на редкость холодный, ненасытный. Тесовые крыши почернели.
Спутанная трава в саду полегла. и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора.
Над лугами тащились из-за речки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь. По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи перестали гонять в луга стадо".
Подсолнечник в этом эпизоде символизирует одиночество Катерины Петровны. Умерли все ее сверстники, а она, как маленький подсолнечник у забора, пережила всех. Из последних сил пишет Катерина Петровна письмо любимой дочери: "Ненаглядная моя! Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день... Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень". Через весь рассказ проходит параллель - человек и родная природа, Катерина Петровна "остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную мокрую ветку и узнала: это был клен. Его она посадила давно..., а сейчас он стал облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой беспристрастной ветреной ночи". Другой рассказ Паустовского "Дождливый рассвет" переполнен гордостью, восхищением красотой родной земли, вниманием к людям, влюбленным в эту красоту, тонко и сильно чувствующим ее прелесть.
Паустовский прекрасно знал природу, его пейзажи всегда глубоко лиричны. Особенностью писателя является его манера недоговаривать, недорисовывать, он предоставляет читателю завершить в своем воображении ту или иную картину.
Паустовский прекрасно владел словом, являясь подлинным знатоком русского языка. Одним из источников этих знаний он считал природу: "Я уверен, что для полного овладения русским языком, для того, чтобы не потерять чувства этого языка, нужно не только постоянное общение с простыми русскими людьми, но также общение с пажитями и лесами, водами, старыми ивами, с пересвистом птиц и с каждым цветком, что кивает из-под куста лещины".
Вот какую историю пересказал Паустовский со слов знакомого лесника: " Да вот этот самый родник. Я это слово давно приметил. Все его обхаживаю. Надо думать получилось оно оттого, что тут вода зарождается. Родник родит реку, а река льется - течет через всю нашу матушку - землю, через всю родину, кормит народ. Вы глядите, как это складно выходит, - родник, родина, народ. И все эти слова как бы родня между собой..."
"Простые эти слова, - утверждает Паустовский, - открыли мне глубочайшие корни нашего языка. Весь многовековой опыт народа, вся поэтическая сторона его характера заключались в этих словах".
Паустовский рассказывает о сокровенной прелести природы людям, еще не понявшим, что "родная земля - самое великолепное, что нам дано для жизни. Ее мы должны возделывать, беречь и охранять всеми силами своего существа".
Сейчас, когда проблема охраны природы находится в центре внимания всего человечества, мысли и образы Паустовского имеют особую ценность и значимость.
Нельзя не отметить произведение Бориса Васильева "Не стреляйте в белых лебедей", в котором каждая страница, каждая строка проникнута великой любовью к родной природе.
Главный герой Егор Полушкин - лесник, нашел свое призвание, именно став стражем природы. Будучи человеком простым, незатейливым, всю красоту и богатство своей души он проявляет в своей работе. Любовь к своему делу помогает Полушкину раскрыться, проявить инициативу, показать свою индивидуальность. Так, например, правила поведения для туристов Егор вместе с сыном Колей написали в стихах:
Стой турист, ты в лес вошел,
Не шути в лесу с огнем,
Лес - наш дом,
Если будет в нем беда,
Где мы будем жить тогда?
Как много мог бы сделать этот человек для своей земли, если бы не его трагическая гибель. Егор до последнего вздоха защищает природу в неравном бою с браконьерами.
Незадолго до своей гибели Полушкин говорит замечательные слова: "Природа, она все покуда терпит. Она молчком умирает домолетно. И никакой человек не царь ей, природе-то... Сын он ее, старший сыночек. Так разумным же будь, не вгоняй в гроб маменьку."
Мы рассказали далеко не о всех произведениях, затрагивающих вопрос взаимоотношений человека и природы. Природа для писателей - не просто среда обитания, она - источник доброты и красоты. В их представлениях природа связывается с истинной человечностью (которая неотделима от сознания своей связи с природой). Остановить научно-технический прогресс невозможно, но очень важно задуматься над ценностями человечности.
Все писатели, как убежденные ценители подлинной красоты, доказывают, что влияние человека на природу не должно быть губительно для нее, ведь каждая встреча с природой - это встреча с прекрасным, прикосновение к тайне. Любить природу - значит, не только наслаждаться ею, но и бережно к ней относиться.
Единство жизни человека и природы в произведениях Бунина
Они сами по себе составляют в произведениях Бунина главное : все подробности рассказа, кажущаяся несвязанность его эпизодов и картин призваны создать у читателя одно ощущение - единства жизни человека и природы. В «Жизни Арсеньева», книге, за которую Бунин получил в 1933 г. Нобелевскую премию, герой возмущается, услышав мнение, что в произведениях Фета слишком много описаний природы: «Я негодовал: описаний - пускался доказывать, что нет никакой отдельной от нас природы, что каждое малейшее движение воздуха есть движение нашей собственной жизни!» Такое мироощущение вообще составляет основу творчества Бунина. Вот почему все живое, земное, раздробленное на отдельные запахи, звуки, краски, составляет у него самостоятельный предмет изображения. Вот ощущения крепостной Натальи, которая возвращается на хутор после двухлетней ссылки: «Во всем, во всем - и особенно в запахе цветов - чувствовалась часть ее собственной души, ее детства, отрочества, первой любви» («Суходол»).
Легкое дыхание Оли Мещерской после ее смерти «рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре» («Легкое дыхание»). В эмиграции память звуков, красок, запахов родной земли питала все его творчество. Чувство полноты жизни для героя повести «Митина любовь» вырастет из знакомых запахов, как в «Антоновских яблоках»: «...эти пахучие курные избы, теплый, сладостный, душистый дождь... ночь, весна, запах дождя, запах распаханной, готовой к оплодотворению земли, запах лошадиного пота и воспоминание о запахе лайковой перчатки...»
Подводя итоги прожитой жизни, Бунин вспомнит «ту дивную, переходящую в лиловое, синеву неба, которая сквозит в жаркий день против солнца в верхушках деревьев, как бы купающихся в этой синеве...» - и скажет: «Эту лиловую синеву, сквозящую в ветвях и в листве, я и умирая вспомню...» («Жизнь Арсеньева»). Внимание Бунина к деталям жизни - краскам, запахам, звукам - носит, таким образом, глубоко содержательный характер. И свидетельствуют они в «Антоновских ^блоках» не только о единстве жизни человека и природы. Этой мыслью замысел рассказа не исчерпывается. Замысел раскрывается полнее, если понять жанр «Антоновских яблок». Рассказ разворачивается как череда воспоминаний. «Помню», «бывало», «на моей памяти», «как сейчас вижу»-эти фразы постоянно встречаются в тексте, напоминая о ходе времени и о мемуарном характере повествования. Обилие повторов, ассоциативный принцип повествования, ярко обозначенная роль автора, переживающего то, о чем повествуется, эмоциональный синтаксис - все это говорит о том, что «Антоновские яблоки» - это лирическая проза, проза поэта.
Родство с лирической поэзией можно увидеть прежде всего в том, как ведется развитие темы. В четырех главах, составляющих «Антоновские яблоки», постоянно меняются эпизоды и картины деревенской жизни, их смену сопровождает упоминание о переменах в природе - от бабьего лета до первого снега и наступления зимы. И постепенному угасанию природы соответствует описание угасания поместной жизни. «Вспоминается мне ранняя погожая осень»,- так начинается рассказ. И завершается первая глава, в которой повествуется о богатом плодоносящем саде в усадьбе, свежести, энергичным восклицанием: «Как холодно, росисто и как хорошо жить на свете!» Вторая глава повествует о «крепкой» жизни в усадьбе тетки Анны Герасимовны, и ничто как будто не предвещает перемен в ней, в том числе и концовка главы : «Окна в сад подняты, и оттуда веет бодрой осенней прохладой». Но постепенно интонация бодрости, свежести уступает место интонации грусти. Как напоминание о тревожном будущем звучит в начале третьей главы фраза: «За последние годы одно поддерживало угасающий дух помещиков - охота». Охота в этой главе описана такой, какой она была прежде, на широкую ногу, но незначительными деталями герой рассказа дает понять, что на самом деле этот обычай тоже идет к угасанию, вырождается. И не случайно уносится куда-то вдаль бешеная тройка, и рассказчик остается один - в безмолвии леса, а затем - в тишине усадебной библиотеки.
«Насмешливо-грустно» кукует кукушка в кабинетных часах, «сладкая и странная тоска» возникает при чтении дедовых книг, «печальные и нежные глаза» глядят с портретов красавиц, живших когда-то в дворянских усадьбах, -- с такой интонацией подходит Бунин к рассказу о том. А в параллельном сюжете, в описаниях природы - глубокая осень, почерневшие от мороза листья «в березовой аллее, вырубленной уже наполовину». Бодрые восклицания есть и в этой главе: «Хороша и мелкопоместная жизнь!..», но они редки в элегическом тоне завершающей главы.
О ПРИРОДЕ
Природа никогда не создает шума. Она учит человека величию в тишине. Молчит солнце. Беззвучно разворачивается перед нами звездное небо. Мало и редко слышим мы из «сердцевины земли». Милостиво о блаженно покоятся царственные горы. Даже море способно к «глубокой тишине». Самое великое в природе, то, что определяет и решает как таковую нашу судьбу, происходит бесшумно…
А человек шумит. Он шумит спозаранку и допоздна, преднамеренно и непреднамеренно, работая и развлекаясь. И этот шум никак не соотносится с достигаемым благодаря ему результатом. Так и хочется сказать, что шум составляет «привилегию» человека в мире, ибо все, то природа дает нашему слуху, - это таинственный и многозначительный звук, а не назойливый и пустой шум. Пораженные и захваченные, стоим мы, когда свой голос поднимает гром, вулкан или ураган, и внимаем этому голосу, который вознамерился сказать на нечто величественное. Рокот Рейнского водопада или моря, обвалы горной лавины, шепот леса, журчанье ручья, пение соловья мы слышим не как шум, а как речь или песню родственных нам, но таинственных сил. Грохот трамваев, треск и шипение фабрик, рев мотоциклов, визг тормозящих автомобилей, хлопанье кнута, отбивание косы, резкие звуки мусорных машин и, ах, так часто…рев радио – это шум, докучливый шум, так ничтожно мало значащий в духовном смысле. Шум присутствует везде, где звук мало значит или вовсе ничего не значит, где громыхание, свистение, жужжание, гудение, рев, проникая в человека, мало что дают ему. Шум – дерзкий и разочаровывающий, кичливый и пустой, самоуверенный и поверхностный, беспощадный и лживый. Можно привыкнуть к шуму, но никогда нельзя им наслаждаться. Он не таит в себе ничего духовного. Он «говорит», не имея, что сказать. Поэтому всякое плохое искусство, всякая глупая речь, всякая пустая книга – шум.
При этом шум возникает из духовного «ничто» и растворяется в духовном «ничто». Он выманивает человека из его духовного убежища, из его сосредоточенности , раздражает его, связывает, так что тот живет уже не духовной, а исключительно внешней жизнью. Говоря языком современной психологии,он прививает человеку «экстравертную установку», ничем не возмещая ему это. Примерно так: «Приветствую тебя, человек!.. Послушай-ка! Впрочем, мне нечего тебе сказать!..»
И снова… И снова… Бедный человек подвергается нападкам и даже не может отразить нападающего: «Если тебе нечего сказать, оставь меня в покое». И чем больше человек захвачен шумом, тем привычнее для его души внимание к чисто внешнему. Благодаря шуму внешний мир становится значимым. Он оглушает человека, поглощает его. Шум, так сказать, «ослепляет» восприятие, и человек становится духовно «глух».
Шум перекрывает все: во внешнем – пение мира, откровение природы, вдохновение от космического безмолвия. Во внутреннем – возникновение слова, рождение мелодии, отдохновение души, покой разума. Потому что воистину, где нет тишины, там нет покоя. Где шумит ничтожное, там смолкает Вечное.
Робка также и муза. Как легко спугнуть ее шумом!.. Нежна ее сущность, голос ее нежен. А шум – дерзкий парень. Ничего не знает этот грубиян о таинственной изначальной мелодии, которая поднимается из колодца души, иногда вопрошая, иногда взывая, иногда вздыхая. Он вытесняет эту мелодию из земной жизни и земной музыки…
От этого бедствия я не знаю утешения. Есть только одно: побороть шум…
(По И.Ильину).
Сочинение по тексту Ильина:
В тексте, предложенном для анализа, только одна, но вселенская боль гениального (именно такой эпитет ему высекло время) философа И.А.Ильина. А значит и одна (вечная!) проблема – различение духовного и бездуховного. Это приобщение (страстное!) ко всеобщему бесконечному стремлению к правде, добру и красоте, т. е. «побороть шум».
Что же делает автор, чтобы воздействовать на наш мозг, сознание, душу? Я бы назвала его обращение к современникам (да и к потомкам!) не просто раздумьем, а самым настоящим криком души, потрясенной искореженным человеком мира.
Именно отсюда его изображение шума (грохот, треск, рев, визг, свистение, жужжание, гудение) как грохот металлического рока, отключающий сознание, уродующий психику, опустошающий душу. И это, убеждает автор, не свойство отдельного человека, это примета вселенской бездуховности (даже признаки апокалипсиса). Вот откуда у современного человека столь велика тяга к развлечениям, и, я бы даже сказала, к отвлечениям («шум перекрывает все»).
Каждый абзац текста – это даже не логическая цепочка в рассуждении, это целая философия, которая прозревает душу, наполняет жизнь человеческую особым смыслом.
Так к чему же так страстно ведет нас философ (я бы даже сказала «пророк»)? Эта фраза: «Шум возникает из духовного «ничто» и растворяется в духовном «ничто», - аксиома, духовная установка. И вдруг: «От этого бедствия я не знаю утешения». И все-таки путь – «Есть только одно (утешение): побороть шум» Это и позиция, и «свет в конце туннеля», и ободряющий совет.
Боже, на какие мысли настроил автор, как о многом заставил задуматься и, может быть, совсем другими глазами заставил посмотреть на окружающий мир и оценить свое место в нем.Как я понимаю, «шум» - ведь это не только примета нашего времени (хотя написано это И.А.Ильиным в первой половине 20 века), это образ, это знаковое предупреждение. Вот и «разрывается» от дикого хохота («шума») телевизор, гудит-ревет в экстазе подросток от всепоглощающего рока. Природа не терпит пустоты – заполняет ее безликость («всякое плохое искусство, всякая глупая речь, всякая пустая книга – шум»). Пройдите по книжным рядам, «целофанированная» современная литература заполняет все (Донцова, Шилова, Хрусталева…до бесконечности…) Все на злобу дня – и уйдет вместе с ней, «со злобой», ибо (уверена!) не померкнет свет, пока жив человек.
Идите к высокому, что возвышает и облагораживает душу, к настоящему искусству, которое укрепит вашу веру в добро, правду и красоту. Идите к А.С.Пушкину – и выйдите из лабиринта затмения. Читайте – и прозреете, сумеете отличить ложное от истинного. Вникните в смысл его откровений, созданных им образов русской трагедии, где обволакивающим, путающим все выступает грозная стихия («метель»). Здесь бессчетный ряд знаковых произведений, просветляющих душу, выводящих на светлую дорогу к Храму.
2014 -> Сабақ Сабақтың тақырыбы: 0-ден 10-ға дейінгі сандар. Толық ондықтар (салыстыру, сандарды қосу және азайту). 10 көлеміндегі сандардың құрамы
Блокада Ленинграда
Женщина на войне
Война без прикрас (документальная литература)
А. Адамович, Д.Гранин, «Блокадная книга» (эпизоды)
На большом фактическом материале - документах, письмах, воспоминаниях ленинградцев, переживших блокаду, - авторы рассказывают о мужестве защитников города, о героических и трагических днях обороны Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. В книге звучат живые голоса переживших ужасы войны. Это правда войны, без прикрас, без глянца, именно поэтому книга «продиралась» через жесткую советскую цензуру, её первое издание невозможно было найти в библиотеках.
Собранные вместе, эти свидетельства обретают особую силу и, по словам, А.Адамовича, «народную память, состоящую из множества правдивых рассказов, сводят в фокус…»
С.Алексиевич «У войны не женское лицо» (эпизоды)
Вслед за авторами упомянутой выше книги живые свидетельства людей, прошедших сквозь огонь войны, записала С.Алексиевич. Только обратилась она к тем, кому на войне, казалось бы, совсем не место, к женщинам – бывшим саперам и летчицам, медсестрам и прачкам, - к женщинам, что вместе с мужчинами держали фронт. Так возникла книга «У войны - не женское лицо», обладающая силой особого эмоционального воздействия, вызывающая чувство величайшей благодарности и одновременно неизбывной вины перед ними – сестрами, невестами, женами, которые прошли через войну.
Ф. Абрамов «Потомок Джима».
Ю.Яковлев «Девочка с Васильевского острова».
(Темы, сформулированные на основе указанной проблематики, позволяют поразмышлять над эстетическими, экологическими, социальными и др. аспектами взаимодействия человека и природы)
Общие тезисы по теме:
Русская классическая литература представляет благодатный материал для воспитания в человеке любовного отношения к природе. Трудно найти в мире другую национальную литературу, в которой уделялось бы столько внимания теме «Природа и человек». Описания природы в русской классической литературе – это не просто фон, на котором разворачивается действие, они имеют важное значение в общей структуре произведения, в характеристике персонажа, ибо в отношении к природе раскрывается и внутренний облик человека, его духовно-нравственная сущность.
Английский писатель Ч.Сноу, говоря об отличии английской литературы от русской, заметил: «Почти во всех произведениях русской литературы и прежде всего Толстого английский читатель ощущает дыхание необъятных пространств, бескрайних русских равнин».
1.Тезис: «Человек и природа - единое целое. Все мы - порождение природы, ее часть».
И.С.Тургенев «Записки охотника», «Отцы и дети»
И.С.Тургенев в историю русской литературы вошел как художник, который показывает первозданную общность природы с человеком. Хорошо известны его слова: «Человека не может не занимать природа, он связан с нею тысячами нерасторжимых нитей». Ощущение своего единства со всем живым на земле определяет нравственные свойства многих его героев.
Базаров, отвергая всякое эстетическое наслаждение природой, воспринимает её как мастерскую, а человека - как работника. Аркадий, друг Базарова, напротив, относится к ней со всем присущем молодой душе восхищением. В романе каждый герой проходит проверку природой. Аркадию общение с окружающим миром помогает залечить душевные раны, для него это единение естественно и приятно. Базаров же, напротив, не стремится к контакту с ней.
М.Пришвин «Кладовая солнца»
В произведении «Кладовая солнца» Пришвин высказал в нем свои сокровенные мысли о взаимоотношениях человека и природы: «Мы хозяева нашей природы, а она для нас кладовая солнца с великими сокровищами жизни».
«Слово о полку Игореве»
В.Астафьев «Царь-рыба»
В «Царь-рыбе» Виктор Астафьев пишет о животворящем начале соединения человека и природы. Отношения человека и природы, по мысли Астафьева, должны строиться на принципах гармонии. Попытки «покорения» природы способны привести к гибели всего.
Рыбак Утробин, поймав на крючок огромную рыбу, не в силах справиться с ней. Чтобы избежать гибели, он вынужден отпустить ее на свободу. Встреча с рыбой, символизирующей нравственное начало в природе, заставляет этого браконьера пересмотреть свои представления о жизни.
Тезис: Окружающая природа может изменить человека, сделать его счастливым.
В.Шукшин «Старик, солнце и девушка»
В рассказе Василия Макаровича Шукшина «Старик, солнце и девушка» мы видим пример отношения к родной природе. Старик, герой произведения, каждый вечер приходит в одно и то же место и смотрит, как заходит солнце. Девушке-художнице, которая находится рядом с ним, он ежеминутно комментирует меняющиеся краски заката. Каким неожиданным будет для нас, читателей, и для героини открытие, что дед, оказывается, слепой! Уже более 10 лет! Как надо любить родную землю, чтобы помнить в течение десятилетий ее красоту!
Ф.Абрамов "Есть, есть такое лекарство"
«...Баба Маня встала. Встала, с трудом добралась до дома и слегла: у нее началось двустороннее воспаление легких. Больше месяца не поднималась с постели баба Маня, и врачи не сомневались: умрет старуха. Нет на свете такого лекарства, чтобы старого человека воскресить из мертвых. Есть, есть такое лекарство! Его бабе Мане принесли скворцы...»
Ю. Яковлев «Разбуженный соловьями».
Озорного, непоседливого Селюжонка однажды в пионерском лагере разбудили соловьи. Рассердившись, с камнем в руке, он решает расправиться с птицами, но замирает, завороженный пением соловья. Что-то стронулось в душе мальчика, ему захотелось увидеть, а потом и изобразить лесного волшебника. И пусть вылепленная им из пластилина птица даже отдаленно не напоминает соловья, Селюжонок испытал животворящую силу искусства. Когда соловей снова разбудил его, он поднял с кроватей всех ребят, чтобы те тоже услышали волшебные трели. Автор утверждает, что постижение красоты в природе ведет к постижению красоты в искусстве, в себе.
В.Шукшин «Залетный»
Саня Неверов, герой рассказа В. М. Шукшина «Залетный», по его словам, «всю жизнь жил неправильно». А вот когда заболел и смерть постучала в его дверь, ему вдруг страстно захотелось жить. Жить, чтобы созерцать красоту природы, которую раньше просто не замечал. «Сорок раз видел весну, сорок раз! И только теперь понимаю: хорошо. Дай нагляжусь на нее, на весну! Дай нарадуюсь!»- говорит он.
Л.Н.Толстой «Война и мир». Эпизоды «Ночь в Отрадном», «Дуб».
Не может оторваться от созерцания прекрасной лунной ночи героиня романа «Война и мир» Л.Н.Толстого Наташа Ростова. Она так восхищена ночным пейзажем, что не может даже думать о сне. Андрей Болконский, тоже любовавшийся прекрасной ночной картиной и случайно подслушавший восклицания девушки, очарованной красотой ночи, неожиданно придет к выводу, что «жизнь не кончена в тридцать один год»…
Тезис: Необходимо бережно относиться к природе.
Сент-Экзюпери «Маленький принц»
Очень важная мысль сказки-притчи бесхитростно выражается в словах главного героя – Маленького Принца: «Встал, умылся, привел себя в порядок и сразу приведи в порядок свою планету». Человек - не царь природы, и если он не следует её законам, то извечный миропорядок может нарушиться, - считает автор. Устами ещё одного героя сказки – Лиса – автор напоминает нам, людям: « Мы в ответе за тех, кого приручили».
Б.Ш. Окуджава «Мышка»
Тезис:«Мы в ответе за тех, кого приручили».
Н.Д. Телешов «Белая цапля».
Тема потребительского отношения к природе. Проблема ответственности человека за свои поступки.
Чем люди живы?
Темы данного направления предполагают рассуждение о ценностных ориентирах человека и человечества, об этико-нравственных, философских, социальных аспектах бытия (на материале отечественной и мировой литературы). Формулировка «Чем люди живы?» подразумевает, что люди живы духовными ценностями: любовью к ближнему, верой в Бога, мечтой, верой в справедливость, в дружбу…
Тема любви.
nА.Н. Островский «Гроза»
Пьеса «Гроза» - социально-нравственная драма. Тема любви в пьесе А.Н.Островского не является главной. Писатель утверждает (идея), что любить по-настоящему – значит жертвовать ради любимого человека всем, что у тебя есть.
Любовь Катерины – Основа ее жизни – любовь к Богу, к матери, к любимому человеку. Катерина любит не так, как окружающие её женщины. Она готова на жертву ради любимого человека. Героиня нарушает даже те понятия о грехе и добродетели, которые были для неё священными. Внутренняя чистота и правдивость не позволяют ей лгать в любви, обманывать, притворяться. «Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю! Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?» - скажет она Борису.
Любовь Тихона Кабанова – любовь раба. Тихон по-своему любит Катерину, но боится её чувства. Он не защищает её, а только молча жалеет.
Любовь Бориса – любовь рабская. Человек безвольный, не способный на решительные действия, не готов взять ответственность за любимую женщину. Он единственный, кто понимает Катерину, но помочь ей не в силах. Борис советует Катерине покориться судьбе и терпеть.
Любовь Варвары – любовь легкомысленной женщины. Она не способна на большую любовь, несмотря на то что сбегает с Ваней Кудряшом. Не верится, что Варвара и Кудряш смогут создать крепкую семью, ведь они одинаково смотрят на отношения мужчины и женщины.
nИ.С.Тургенев «Отцы и дети»
nВ.А. Жуковский «Светлана»
nА.С.Пушкин «К***» («Я помню чудное мгновенье…»), «Я вас любил: любовь еще, быть может…», «Дубровский», «Евгений Онегин» и т.д.
nМ.Ю.Лермонтов «Нет, не тебя так пылко я люблю…», «Герой нашего времени»
nЛ.Н.Толстой «Война и мир»
nФ.М.Достоевский «Преступление и наказание»
nА.А.Блок, В.В.Маяковский, А.А.Ахматова, М.И.Цветаева
nМ.А.Булгаков «Мастер и Маргарита» и др.
nБунин «Лапти», «Чистый понедельник»
nПлатонов «Юшка»
nПушкин «Капитанская дочка»
nСолженицын «Матрёнин двор», «Один день Ивана Денисовича»
nТолстой «После бала»
nШолохов «Тихий Дон»
nШукшин «Калина красная»
Чем люди живы?
Что составляет основу, саму сущность жизни людей?
Думаю, коренные ценности человеческого бытия и быта в трагические моменты истории, в дни мира и трудов люди опираются на нравственные ценности, которые выработаны человечеством. Они живы идеей сохранения мира и жизни на земле. Они озабочены благоденствием и процветанием своего государства и своей малой родины, в рамках которых протекает их жизнь. Они оберегают пространство личной жизни – дом, семью, детей. Не чужды им простые человеческие радости: проявления любви, дружбы, любование красотой природы и человеческих отношений. Независимо от времени и среды проживания люди едины в своём стремлении к счастью, порою по-разному понимая суть этого важнейшего человеческого состояния. Важно отметить и то, что человек всегда стремился определить своё место в жизни, понять своё предназначение. Размышляя над тем, чем живы другие, он всегда стремился к осознанию того, чем жив он сам, удовлетворяет ли его собственная судьба, не сузил ли он рамки своей жизни до уровня быта, оставив другим право решать вечные вопросы бытия. Такие вопросы требуют от человека великого труда ума, души, честности перед собою. И тогда жизнь человека наполняется не только трудом ради ежедневного выживания, но и духовной работой, обеспечивающей развитие личности человека и, следовательно, жизни в целом. Пониманию сути человеческой жизни, проникновению в самые различные её проявления, безусловно, способствует литература – как мировая, так и наша родная – русская.
Размышляя над вопросами, чем наполнить свою жизнь, чему её посвятить, бьётся тревожная мысль Евгения Базарова – главного героя романа И.С. Тургенева «Отцы и дети». Он анализирует различные варианты человеческой судьбы, уклады жизни. «Напичкать день всякими занятиями, ахами да охами»… так, «что и опомниться некогда»? (Базаров о жизни своей матери). Вести «глухую жизнь, какую ведут здесь отцы»? Жить легко, «провожать день за днем, не спеша и лишь изредка волнуясь», как Анна Сергеевна Одинцова? Посвятить свою жизнь борьбе за то, чтобы «у последнего мужика» была «славная, белая изба»? «Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?» В сцене «Под стогом сена» поставлены конечные вопросы бытия, неразрешимые по своей сути: что такое человек и что такое жизнь человека? Зачем нужна жизнь, если она не вечна? Где грань между будничным, сиюминутным и вечным? В чем смысл человеческой жизни, если он лишь песчинка, некая «математическая точка» по сравнению с вечностью? Как должен распорядиться своей жизнью человек? Какой цели себя посвятить?
Л.Н. Толстой, великий знаток человеческой натуры, в романе «Война и мир» тоже показывает разные уклады жизни. Суть жизни одних людей (светское общество в салоне Шерер) составляют карьера, богатство, корыстное политиканство, власть, жестокость. Внешне мы видим в салоне изящество, ум, такт, высокие политические интересы. А внутренне это фальшивые люди, их разговоры и поведение лицемерны. Например, князь Василий, рассуждая на высокие политические темы, думает лишь об устройстве сына. Скрывая корыстные намерения, он говорит, « как заведённыё часы», «как актёр говорит слова старой пьесы». Этих людей он относит к партии « войны». Им Толстой противопоставляет «жизнь сердца» Ростовых и «жизнь ума» Болконских. Всех Болконских связывает глубокая работа мысли, высокий интеллект, склонность к умственной деятельности, глубина душевного мира, гордость, аристократизм. Ростовы живут сердцем – любовью, дружбой. Эти две семьи, когда придёт необходимость, проявят себя подлинными патриотами и будут защищать свою страну, свой дом, свой образ жизни.
Эти традиции наследуют Турбины - герои романа М. Булгакова «Белая гвардия», воспитанные на книгах Пушкина и Толстого. Их дом сотрясает «дикий, чёрный ветер» гражданской войны. И они готовы защищать Город, Дом, дворянские понятия о чести и долге. Защищая Дом, они отстаивают тот уклад жизни, который был завещан им родителями, те идеи гуманизма, на которых они были воспитаны русской классической литературой. За окнами дома - холод, мрак, хаос, а в квартире старинные часы, играющие гавот, “лампа под зелёным абажуром”, уютные “кремовые шторы”, фамильный синий сервиз, кафельная печка, на которой члены семьи пишут друг другу шутливые послания. Всё это создаёт ощущение тепла и надёжности. «Бронзовая лампа под абажуром» символизирует частную жизнь и домашний уют. В борьбе мирного света домашней лампы с наступающей тьмой отражена борьба живой жизни с внезапной смертельной вьюгой, «бураном».
Здесь «лучшие на свете книги с Наташей Ростовой, «Капитанской дочкой». Многое пришлось вынести Турбиным в течение зимы 1918-1919 года. Но в финале романа в их доме за общей трапезой вновь собираются все. «И всё было по-прежнему…Содружество людей и вещей выстояло», и это главное. Булгаков и его герои уверены: “Всё пройдёт. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звёзды останутся…” Дом и звёзды как вечные нравственные ценности, как первооснова жизни - вот чем жив человек.
Так чем же живы люди? Интересами мира, дружбы, любви, поисками своего места в мире, стремлением наполнить жизнь смыслом и участвовать в общей жизни людей, борьбой за жизнь и то, что составляет её суть.
Надежда Геннадьевна Горох
Чем люди живы? (На материале произведений М.Горького)
Темы данного направления предполагают рассуждение о ценностных ориентирах человека и человечества, об этико-нравственных, философских, социальных аспектах бытия (на материале отечественной и мировой литературы).
Рассказ «Челкаш»
Тезис: «Хотя со времени написания рассказа «Челкаш» прошло более ста лет, он не потерял своего значения и в наше время. Экономический кризис, обнищание большинства населения, падение престижа нравственных ценностей – все это привело к тому, что многие люди считают деньги самым главным в жизни, и для них неважно, каким способом они добыты. Преодолеть психологию стяжательства не просто, но тот, кто сможет это сделать, станет выше, чище и духовно богаче» (Е.Б.Тагер)
Что больше всего ценит в жизни Челкаш? О какой жизни мечтает?
Найдите описание портрета героя. С какой птицей сравнивает Челкаша автор? Почему?
Какие представления о свободе у Гаврилы? Совпадают ли они с представлением о свободе Челкаша?
Что движет поступками Гаврилы? Почему в голове религиозного парня зреет замысел убийства?
Кто из героев, на ваш взгляд, духовно выше?
_______________________
Тезис: «М.Горький вошел в русскую литературу как писатель, на собственном опыте познавший жизнь с мрачных и неприглядных сторон. Он в свои двадцать лет увидел мир в таком разнообразии, что кажется невероятной его светлая вера в человека, в его душевное благородство, в его силу, возможности». (А.А.Волков)
Каков идеал человека, по М.Горькому? Докажите примерами из его произведений.
В каких горьковских образах утверждается идея беззаветной любви к людям?
____________________________
Тезис: «В своем творчестве Горький решал вопросы, каким быть человеку и как ему жить среди людей» (А.Н.Семенов)
Присутствуют ли эти вопросы в «Песне о Соколе», рассказах «Челкаш»? Как на них отвечает автор?
Поразмышляйте в эссе над вопросом об истинных ценностях человека.
Рассказ «Старуха Изергиль»
Тезис: «Жизнь - нетающая свеча. Это что-то вроде чудесного факела, который попал человеку в руки на мгновение, и его нужно заставить пылать как можно ярче, прежде чем передать грядущим поколениям». (Б. Шоу)
Каким предстаёт идеал человека в рассказе «Старуха Изергиль»? Над чем заставил вас задуматься рассказ?
В героях воплощены красота, сила, энергия, молодость, любовь к свободе. Может ли это быть главным при оценке человека? При каком условии всё это восхищает?
«В жизни всегда есть место подвигам». В чём сущность подвига? Подвиг Данко – ради людей. Но освобождённые люди забыли своего спасителя. Стоило ли жертвовать собой? Какую память оставил о себе Данко? (голубые искры).
Творческая работа:
Голубые искры попадают в сердца людей и заставляют их пылать такой же любовью к людям, какая жила в Данко. Одни люди с пылающими сердцами совершают подвиги, другие всю свою жизнь превращают в подвиг. Напишите эссе на тему «Люди с пылающими сердцами».
Кто из нас не ощутил божественного слияния с окружающей природой и то умиротворяющее состояние, в которое погружается душа, словно растворяясь в окружающем мире?
Конечно, наиболее тонкое постижение духа природы свойственно нашим поэтам и писателям, которых отличает особая восприимчивость окружающего мира.
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
Эти проникновенные стихотворные сточки созданы Фёдором Ивановичем Тютчевым в 1836 году («Не то, что мните вы, природа»...) . Подчёркивая, что не всякий человек способен проникнуться духом природы, поэт описывает то волшебное действие, которое она производит на тонко чувствующих её людей: в их душу «входят» лучи, в груди «цветёт весна» , таинственный мир природы во всем великолепии и красоте раскрывается перед ними.
Природа была источником, питающим и творчество Сергея Александровича Есенина; пейзажные зарисовки его ранней лирики никого не могут оставить равнодушным. Красота Рязанщины, родины поэта, напитала его поэзию синью небес:
О Русь - малиновое поле
И синь, упавшая в реку, -
Люблю до радости и боли
Твою озёрную тоску...
(«Запели тёсаные дроги...»)
Поэт не мыслит себя без родной природы:
Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали.
(«Матушка в Купальницу по лесу ходила»)
Сергей Есенин находит удивительно точные поэтические слова для выражения того внутреннего перерождения, очищения, которое наступает в его душе при соприкосновении с миром природы:
Позабыв людское горе,
Сплю на вырубках сучья.
Я молюсь на алы зори,
Причащаюсь у ручья.
(«Я пастух, мои палаты...»)
С трепетом и необыкновенной любовью поэт замечает каждое движение, происходящее в мире природы:
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек лёгкая стая
С замираньем летит на звезду.
(«Закружилась листва золотая»)
И не устаёт объясняться ей в любви:
Я сегодня влюблён в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол/.../
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
(«Я сегодня влюблён в этот вечер...»)
Не только поэты, но и прозаики с помощью художественного слова передают удивительно благотворное воздействие природы на душу человека. Так, например, в произведении Сергея Тимофеевича Аксакова «Записки об ужении рыбы» , написанном в 1847 году, писатель пишет, что только в деревне, не подмосковной, а в дальней «можно чувствовать полную, не оскорблённую людьми жизнь природы. Деревня, мир, тишина, спокойствие! Безыскусственность жизни, простота отношений!» И призывает «туда же бежать от неугомонной, внешней деятельности, мелочных, своекорыстных хлопот, бесплодных, бесполезных, хотя и добросовестных мыслей, забот и попечений!» И утверждает, что именно там, на берегу рек и озёр, «улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды»! То есть уйдёт всё наносное, ненужное человеку, исчезнут мнимые ценности, придёт понимание истинной красоты, стремление к вечным идеалам любви, правды, абсолютной истинности нравственных ценностей. С.Т. Аксаков убеждён, что благодаря природе человек может избавиться и от агрессивности в общении, примириться не только с окружающими людьми, но и с самим собой: «Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнёте вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе».
Более того, природа, пишет писатель, способна и укрепить в нас веру в собственных силах, избавить от сковывающей неуверенности, от депрессивной усталости, наполнить нас живительной новой энергией: «Неприметно, мало-помалу, рассеется это недовольство собою, эта презрительная недоверчивость к собственным силам, твёрдости воли и чистоте помышлений - эта эпидемия нашего века, эта чёрная немочь души, чуждая здоровой натуре русского человека, но заглядывающая и к нам за грехи наши» .
Таким образом, человек, являясь частью нашей природы, не может, не соприкасаясь с ней, обрести счастья, здоровья, уверенности в себе и должен черпать свои силы как творческие, так и духовные, душевные и физические в соприкосновении с миром природы, не позволять себе надолго растворяться в шумном пространстве города и быть слишком долго изолированным от неё.
Природа как источник красоты
(эстетическое воздействие на человека)
а/ Примерное вступление
Человек и природа… Это одна из «вечных» тем в истории отечественной и мировой литературы. Природа всегда служила источником красоты, способным оказать благотворное влияние на человека, наполняла его душу умиротворением и покоем, помогала статьчище. В природе есть свое волшебство, своя чарующая прелесть, которая лечит душу, приобщая ее к прекрасному мигу осознания себя частицей Вселенной. (56 слов)
б/ Примерное рассуждение
Многие п оэты и писатели понимали, что душу можно разбудить только тогда, когда человек сможет радоваться каждому мигу жизни, сумеет найти поэзию в любом проявлении земных радостей. В произведениях талантливых авторов картины природы открываю нам восхитительный мир, волнуют своей неповторимостью, напоминают читателям: не губите красоту вокруг себя. (46 слов)
в/ Аргументация (примеры из литературы – развёрнутые, указываем точно авторов и названия произведений в кавычках!)
Обратимся к произведениям русской литературы . Одним из замечательных произведений, где показано эстетическое воздействие природы на человека, является стихотворение А.С.Пушкина «Зимнее утро». Стихотворение открывается риторическим восклицанием, передающим радостное настроение лирического героя: «Мороз и солнце; день чудесный!» И, действительно, благодаря поэтическому таланту А.С.Пушкина, мы попадаем в мир зимней сказки, видим картину чудесного утра:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит…
Поэт создаёт очень зримую картину природы. В этом ему помогаютцветовые эпитеты: «голубыми небесами», «янтарным блеском», глаголы со значением цвета: «чернеет» (лес), «зеленеет» (ель). Нам понятно состояние поэта, который любуется красотой зимнего утра, предает свое восхищениекартиной родной природы. (103 слова)
Приведу другой пример . В романе Л.Н.Толстого «Война и мир» есть эпизод «Ночь в Отрадном». По дороге в рязанское имение сына главный герой князь Андрей Болконский останавливается на ночлег в имении Ростовых. Ночью он слышит разговор Наташи Ростовой и Сони. Наташу восхищает красота лунной весенней ночи, она высовывается из окна, смеется, будит Соню: «Ведь эдакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало» . Светлый, счастливый, поэтический мир любимой героини Л.Толстого, её умение видеть красоту природы, восхищаться ею передает автор в этой сцене.
Восторженное состояние героини передается и князю Андрею, вызывая «неожиданную путаницу молодых мыслей и надежд», заставляет другими глазами посмотреть на окружающий мир, на самого себя.Лунная весенняя ночь в Отрадном пробуждает в душе героя желание жить, радоваться, любить. (116 слов)
Возможные аргументы:
- Николай Петрович Кирсанов в романе «Отцы и дети»
- Олеся в повести А.И.Куприна
- Стихотворение Е.Баратынского «Весна, весна! Как воздух чист!..» В стихотворении Е.Баратынский встречает весну ликующим, радостным гимном. Поэт восторженно приветствует раннюю весну, которая со всей мощью и присущим ей блеском приходит на смену зиме. Она и у поэта пробуждает порыв к идеалу, желание слиться в этом едином порыве с природой и раствориться в ней… (И другие лирические стихи русских поэтов о природе)
Примерное заключение
Даже на примере двух этих произведений можно судить о том, что
жизнь природы оказывает огромное влияние на человека, меняет его внутренне, делает лучше. (23 слова)
Итог - 344 слова
Http://mmoruli.rusedu.net/post/7146/98428