Кто сказал тебе настоящей любви. Кто сказал, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви

Любовь… Вероятно, я не ошибусь, если скажу, что любовь – это самое загадочное чувство на Земле. Почему один человек вдруг понимает, что без другого ему больше не жить, не дышать? Почему с каждым из нас хотя бы раз в жизни происходит это? В любом ответе, который можно дать на этот вопрос, останется недосказанность. А собрав все эти недосказанности вместе, мы получаем тайну – одну из самых прекрасных тайн этого мира. Именно её я и считаю главной в человеческих отношениях. И, наверное, это не только мое мнение – ведь сколько на свете книг о любви! Такой разной, счастливой и несчастной, радостной и горькой, пролетающей в один миг и длящейся вечно. Почему-то мне больше всего нравится читать о вечной и верной любви, которая делает для людей общим все – и жизнь, и смерть. Может быть, просто хочется верить, что в мире осталось хоть что-то светлое. И эту веру дает мне роман М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита».

Пожалуй, эту книги любят многие. Ведь она столь многогранна, что каждый может найти в ней что-то свое. Одному интересны похождения Коровьева и Бегемота, другому – ершалаимские главы, третьему – философский подтекст. А меня больше всего привлекает история Маргариты.

Маргарита до встречи с Мастером жила скучно, одиноко и благополучно. Наверное, даже нельзя сказать, что Маргарита была несчастной: ведь человек, не познавший счастья, своего несчастья не осознает. Но был в ее жизни какой-то надлом. Не случайно, когда Мастер видит Маргариту впервые, она несет в руках тревожные желтые цветы, в глазах ее одиночество. Эти цветы как бы предвещают будущую трагедию. А неожиданная встреча с Мастером изменяет всю жизнь Маргариты. Все в мире вдруг обретает смысл, жизнь играет яркими красками и для Маргариты, и для Мастера. Ее дыхание сливается с его дыханием, и в этом единении рождается лучшее произведение Мастера – его роман о Понтии Пилате. Маргарита становится преданной его читательницей – музой своего возлюбленного. Мне кажется, что для Маргариты все происходящее имеет цену куда большую, чем для Мастера. Я не хочу сказать, что он не любил ее. Но в жизни Мастера было многое. Пусть он был одинок, но его жизнь наполняли книги, история, роман. А у Маргариты до Мастера не было ничего. Но, возможно, это одиночество как-то закалило ее, сделало душу сильней.

Булгаков пытается донести до нас мысль о том, что понять истинную любовь и красоту невозможно, не зная ненависти и безобразия. Может быть, именно злу и страданиям мы обязаны тем, что в сравнении с ними познаем добро и любовь.

Посмотрим, что происходит с Мастером и Маргаритой после катастрофы. Да, Мастеру пришлось несладко, но и Маргарите было не легче. Ей досталась страшная пытка неизвестностью о том, что случилось с ее возлюбленным. И тут мы видим, сколько в отчаянии этой женщины силы. Она не позабыла его., винит себя в происшедшем, но в то же время до последнего верит, что что-то может измениться. Маргарита соглашается продать душу дьяволу только за одну надежду узнать что-нибудь о Мастере. И она вызволяет своего любимого из психиатрической клиники, излечивает от безумия и дарит ему вечный покой. На первый взгляд, это сделал Воланд, но все было бы по-другому, если бы Маргарита не согласилась пожертвовать собой.

Наверное, вот она и есть верная и вечная любовь, когда один человек готов сделать все ради другого. Но мне кажется, что для понимания самоотверженности Маргариты важно то, что Воланд говорит о Понтии Пилате и единственном существе рядом с ним – собаке: «…тот кто любит должен разделять участь того, кого он любит». Так и Маргарита должна разделить судьбу Мастера. Он получает то, о чем мечтал всю жизнь, а Маргарита следует за ним. Возможно, это не совсем ее мечта. Скорее всего, для нее самое главное – просто быть с Мастером. Но будет ли счастлив человек, полностью растворившись в другом? еще я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Но уверен, что нужно не только брать, но и отдавать. Отдавать себя, свои мысли, чувства, свою душу. Любить по-настоящему – значит любить не для себя, не для своей выгоды, а только для того, кого ты любишь. Может быть, тогда такой прекрасный идеал любви, как любовь Маргариты к Мастеру, станет возможен не только в романе, но и в жизни.

Священномученик Василий Надеждин (1895-1930) был очень счастливым человеком: у него было любимое дело и любимая жена. После девяти лет служения батюшка был арестован. В заключении он заболел тифом, гангреной, но перед смертью успел оставить своей жене удивительное письмо-завещание. Память святого 19 февраля.

Любовь с первого взгляда

Со своей будущей женой Еленой Борисоглебской Василий Надеждин познакомился во время Первой Мировой войны на благотворительном концерте в Москве.

Юноша-семинарист, восхищенный игрой молодой пианистки, передал ей письмо и розу.

Потом были еще письма, встречи. Она писала в своем дневнике: «Вчера получила от него милые стихи. Так нежно, радостно на душе!..»

Избранница Василия Федоровича закончила Московскую государственную филармонию. Говорили, что такую талантливую пианистку ждет большое будущее, но, став невестой человека, стремящегося к священству, она понимала, что ее жизнь будет иной.

Елена Сергеевна писала возлюбленному после обручения: «Сегодня ночью не спалось, и вдруг особенно ярко почувствовала нашу связь как Таинство. Символ его - кольца на наших руках. Мы связаны, обручены… Как твоя душа? Твое сердце? Жива ли душа, окрылилась ли опять? А сердце? Готово ли оно для Таинства?»

Василий Надеждин признавался: «Да, моя радость, моя Ленуся, теперь ты моя невеста, и я живо это чувствую. С другой стороны, я вполне сознаю, что недостоин тебя, не стою тебя и не знаю, когда установится между нами равновесие. Кажется мне, что ты больше обогатила меня своим,невестием”, чем я тебя - своим,жениховством”»

В марте 1919 года, спасая от голода и тифа старшую сестру и трех ее сыновей Василий Федорович, переехал с ними жить в Пензенскую губернию, где служил его знакомый священник. Там он работал учителем математики. В апреле того же года Василий Надеждин ненадолго возвратился в Москву, чтобы обвенчаться с Еленой Сергеевной и увезти ее с собой. Через год у молодых супругов родится первый сын Даниил, а еще через год Василий Федорович стал священником.

Священство

«Когда я в первый раз пришел к нему на исповедь, начинать было очень трудно, — вспоминал прихожанин отца Василия. - Батюшка такой необычайный, с серьезным взглядом, вдумчивый, глубокий. В его глазах хотелось выглядеть как можно лучше, приобрести уважение, а тут исповедь, и я должен сказать все…

Первые вопросы стали поворотными, и не более чем через два месяца между нами установились близкие отношения, взаимное понимание. В своем руководстве отец Василий не допускал ни малейшего принуждения, а лишь советовал делать то или иное, и всегда столь серьезно и содержательно, что совесть не допускала ослушания».

Арест

В начале 1929 года всем представителям власти в России был разослан указ ЦК ВКПБ о мерах усиления антирелигиозной работы: в нем сообщалось, что религиозные организации являются единственной легально-действующей контрреволюционной силой, оказывающей большое влияние на массы. В октябре 1929 года отца Василия арестовали.

Батюшка говорил: «Когда у нас затрагивался вопрос об исповедничестве, то здесь я проводил такую точку зрения.

Есть пределы для каждого различные, в которых каждый христианин может примиряться с окружающей его нехристианской действительностью. При нарушении этих пределов он должен уже примириться с возможностью и неприятных для него лично изменений условий его жизни.

Иначе он не есть христианин».

О. Василия отправили на Соловки. Еще на пути, в Кеми, определили жить до открытия навигации в бараке, где раньше находились тифозные больные. О. Василий заразился, в санчасти ему сделали инъекцию, после которой началась гангрена.

Прощание

Охваченный смертельным предчувствием, как только его поместили на место больного тифом, отец Василий оставил свое письмо-завещание, написанное 24 декабря 1929 года.

Родные получили письмо 19 февраля 1930 года в день кончины священномученика, который совпал с днем рождения его жены Елены Сергеевны.

«Господи, помоги мне сделать это дело хорошо…

Сегодня, в День Ангела моего старшего сынка, моего Додика, мне пришла мысль грустная, но, кажется мне, правильная, что я должен написать прощальное письмо на случай моей смерти… Ибо, если я заболею тифом, то писать уже не смогу, никого из близких не увижу и не услышу, не смогу ничего передать им, кроме этого письма, если оно будет написано заранее и… если Господь устроит так, что оно дойдет до моих близких…

Это письмо должно заменить меня, прощание со мною, участие в моих похоронах, которые произойдут здесь без участия моих близких, без их молитвы и слез…

Пишу все это спокойно и благодушно, ибо в душе живет неистребимая “надеждинская” надежда, что я вовсе не умру здесь, что я уеду из этого проклятого места и увижу еще всех моих дорогих… Но это будет дело особой милости Божией, которой я, может быть, и не заслужил, — а потому пишу это письмо.

Первое слово к тебе, моя дорогая, любимая, единственная Элинька, моя Ленуся! Прежде всего, благословляю тебя за твою верную любовь, за твою дружбу, за твою преданность мне, за твою неисчерпаемую нежность — неувядающую свежесть любовных отношений, за твою умную чуткость ко всему моему, за твои подвиги и труды, связанные с пятикратным материнством, за все лишения, связанные с твоим замужеством, наконец, за все эти последние слезы разлуки после моего ареста…

Да воздаст тебе Господь за все, да вознаградит тебя любовь наших детей, любовь моих печальных родителей (если они переживут меня), моих братьев и сестер, всех моих друзей.

Увы, я так мало любил тебя за последние годы, так мало принадлежал тебе духовно; благодарю тебя за наши последние встречи в Ильинском, на Сенеже; благодарю тебя за то, что ты удержала меня при себе и просила не торопиться переезжать на новую квартиру. Как хорошо нам было вместе в нашей кают-компании!

Как ярко вспоминаю я наш уют, наш светлый мир, наше семейное счастье, тобою созданное и украшенное! Десять лет безоблачного счастья! Есть что вспомнить! есть за что следует горячо благодарить Бога.

И мы с тобой должны это сделать… во всяком случае — и в том, если ты уже меня не увидишь на этом свете… Да будет воля Божия! Мы дождемся радостного свидания в светлом царстве любви и радости, где уже никто не сможет разлучить нас, — и ты расскажешь мне о том, как прожила ты жизнь без меня, как ты сумела по-христиански воспитать наших детей, как ты сумела внушить им ужас и отвращение к мрачному безбожному мировоззрению и запечатлеть в их сердцах светлый образ Христа.

Прошу тебя, не унывай, я буду с тобой силою моей любви, которая “никогда не отпадает”.

Мое желание: воспитай детей церковно и сделай их образованными по-европейски и по-русски; пусть мои дети сумеют понять и полюбить книги своего отца и воспринять ту высокую культуру, которой он дышал и жил.

Приобщи их к духовному опыту и к искусству, какому угодно, лишь бы подлинному. Кто-то из моих сыновей должен быть священником, чтобы продолжать служение отца и возносить за него молитвы. Ведь я так мало успел сделать и так много хотел! Элинька, милая моя!

Если бы ты знала, если бы знали люди, как мне легко было любить, и как я был счастлив чувствовать себя в центре любви, излучающейся от меня и ко мне возвращающейся. Как мне сладко было быть священником! Да простит мне Господь мои слабости и грехи по вашим святым молитвам!

Благодарю тебя за твою музыку, за музыку души твоей, которую я услышал. Прости, родная! Мир тебе. Люблю тебя навсегда, вечно…»

Последние дни

Василий Васильевич Надеждин - единственный из пятерых детей отца Василия, доживший до сегодняшнего дня, и единственный из пятерых, не видевший своего отца живым, вспоминал, что его мать, узнав о болезни мужа, добилась у властей разрешения приехать к нему и ухаживать за ним.

Родным из Кеми она писала: «Хожу утром и вечером вдоль деревянного забора с проволокой наверху и дохожу до лазарета, где лежит мое кроткое угасающее солнышко. Вижу верхнюю часть замерзшего окна и посылаю привет и молюсь. В три часа делаю передачу молока, бульона (кур здесь достать можно), получаю его расписку, написанную слабым почерком. Вот и все!

Ночь проходит в тоске и мучительных снах. Что же делать?

Чем я лучше многих других, у которых погибли здесь близкие? Надо перенести это испытание, жить без моего ласкового любимого друга.

Каждый раз, как отворяется дверь нашей квартиры, я смотрю, не пришли ли сказать роковую весть… Его остригли, изменился он сильно и исхудал, говорят, перевязки мучительны и изнуряют его… Я так счастлива, что живу здесь и могу помочь ему хоть сколько-нибудь…»

Начальник лагеря разрешил Елене Сергеевне сидеть возле умирающего супруга, молиться и предать его тело погребению.

В 1933 году, также ночью, как пришли когда-то за отцом Василием, пришли и за Еленой Сергеевной. Причиной ее ареста стал донос: вдова священника продолжает дело мужа, собирает на квартире молодежь, ведет с ними антисоветские разговоры. Вместе с матушкой были арестованы ребята, посещавшие религиозно-философский кружок, основанный отцом Василием.

Елена Сергеевна вспоминала: «На свидании в Бутырской тюрьме я собрала все свои силы, чтобы не плакать, когда сердце разрывалось при виде детей. Нас разделяет решетка. Я не могу поцеловать их, коснуться…»

Приговор 5 лет северных лагерей по ходатайству родных заменили на ссылку в Саратов. На 8 долгих тяжелых лет растянулась разлука матери с детьми. Все это время находился с ней только самый младший, названный в честь отца Василием, которому было тогда три года.

Отвлечемся на миг от сатирической структуры романа. Забудем про могущественного Воланда и его соратников, про таинственные происшествия, грянувшие на Москву, пропустим прекрасную вставную «поэму» о Понтии Пилате и Иисусе из Назарета. Просеем роман, оставив бытовую реальность.

Начинающий писатель пишет историческую повесть религиозного содержания. В то же время он знакомится с Маргаритой и они влюбляются друг в друга. Скромный, почти нищенский быт и яркие чувства. И творчество.

Наконец плоды этого творчества доведены до литературной общественности столицы. Той самой общественности, которая устраивала травлю самого Булгакова: кто из зависти к его таланту, кто по наущению «компетентных органов». Реакция естественна - ушаты грязи, замаскированной под «доброжелательную» критику.

У Мастера депрессия. Его помещают в психоневрологическую больницу. Маргарита в полном отчаянии, она готова продать душу дьяволу, чтоб вернуть любимого.

Вот такая, типичная для того жестокого времени, простенькая история. Все остальное - воображение. Воображение, воплощенное в реальность. Исполнение желаний.

И совсем не странно, что справедливость восстанавливает не дедушка Бог, а черные силы, низвергнутые с небес, но оставшиеся ангелами. Те, кто чтит светлого мученика Иешуа, кто может оценить высокие чувства и высокий талант. Не странно, потому что Россией уже правят «нечистые» самого низкого пошиба.

Именно Любовь к Мастеру озаряет дорогу, ведущую Маргариту к Воланду. Именно Любовь вызывает уважение Воланда и его свиты к этой женщине. Перед Любовью бессильны самые темные силы - они или подчиняются ей, или уступают ей дорогу.

Реальность жестока, чтоб воссоединиться душами, надо покинуть тела. Маргарита с радостью, как обузу, как старое белье, сбрасывает тело, оставляя его гнойным выродкам, управляющим Москвой. Усатым и безусым, партийным и беспартийным.

Теперь она свободна!

Любопытно, что Маргарита «появляется» лишь во второй части. И сразу следует глава 20: «Крем Азазелло». Помните - «Крем легко мазался и, как показалось Маргарите, тут же испарялся... ». Тут особенно ярко проявляется мечта писателя о свободе. Сатира перерастает в аллегорию. Поступки Маргари-ты-ведьмы отчасти мстительны, они выражают брезгливое отношение Булгакова к тем приспособленцам, которые заняли теплые места в писательской мастерской, к литературным приспособленцам. Тут можно найти сходство с «Театральным романом» - прототипы, осмеянные Булгаковым, среди писателей и среди театралов конкретны и давно установлены.

Начиная с двадцатой главы, фантасмагория нарастает, но тема любви звучит все сильней, а Маргарита уже не просто влюбленная женщина, -она - королева. И она пользуется королевским саном, чтоб прощать и миловать. Не забывая о главном - о Мастере.

Чтоб освободиться, следует выпить яд. Как не усмотреть идентичность трагедии Шекспира и романа Булгакова. И там и тут влюбленные выпивают отраву и умирают в объятьях друг друга.

Но это не единственное сходство романа. Мастеру «примерно 38 лет» - Булгакову было 38 лет к маю 1929 года, к моменту завершения первой редакции книги. Как и Мастер, Булгаков сжег первую редакцию романа «Мастер и Маргарита».

Автобиография? Мечта о свободе?..

Булгаков преподносит нам уроки смелости, мудрости, предупреждения об опасности философии насилия. Он учит нас бороться за свои идеалы, за право любить и ненавидеть.

В отличие от Платонова, Замятина, Пильняка, художник не испытывал восторга перед Октябрьской революцией. Его осмысление этого события явно не совпадало с общей идеологической тенденцией. Он увидел издержки революционного движения значительно раньше собратьев по перу. Сущность писательской концепции сводилась к неприятию насилия над природой, человеком, историей. Отвергая принципы так называемого революционного гуманизма, Булгаков ставил себя в оппозицию по отношению к официальной идеологии. Художественный идеал писателя вмещал в себя представления о высоконравственной личности, существующей вне социальных законов конкретной эпохи. О личности свободной, способной на высокие чувства.

И, кроме всего прочего, о любви. Не зря вторая часть романа начинается со слов: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»

Глава 19. Маргарита

За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!

Нет! Мастер ошибался, когда с горечью говорил Иванушке в больнице в тот час, когда ночь перевалилась через полночь, что она позабыла его. Этого быть не могло. Она его, конечно, не забыла.

Прежде всего откроем тайну, которую мастер не пожелал открыть Иванушке. Возлюбленную его звали МаргаритоюНиколаевной. Все,что мастерговорило ней, было сущей правдой. Он описал свою возлюбленную верно. Она была красива и умна. Кэтому надо добавить еще одно - с уверенностью можно сказать, что многие женщины все, что угодно, отдалибы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь Маргариты Николаевны. Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женою оченькрупногоспециалиста,ктомужесделавшеговажнейшееоткрытие государственного значения.Муж ее былмолод, красив, добр, честен и обожал своюжену. МаргаритаНиколаевна со своим мужем вдвоемзанималивесь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место! Всякий может в этомубедиться, если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, яскажу ему адрес, укажу дорогу -особняк еще цел до сих пор.

Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить все, чтоей понравится. Среди знакомых ее мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевнаникогданеприкасаласькпримусу.МаргаритаНиколаевна не знала ужасовжитья в совместной квартире.Словом... Она была счастлива? Ни однойминуты! Стехпор,как девятнадцатилетнейона вышла замуж и попала в особняк, она не знала счастья. Боги, боги мои! Что же нужно было этой женщине?! Чтонужно было этойженщине, вглазах которойвсегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне неизвестно. Очевидно,она говорилаправду,ейнуженбылон,мастер,авовсене готическийособняк, и не отдельный сад, и неденьги. Она любилаего,она говорила правду.Дажеу меня, правдивогоповествователя,но постороннего человека, сжимаетсясердце примысли о том, что испытала Маргарита,когда пришла на другой день в домикмастера, по счастью, не успевпереговорить с мужем, который невернулсяв назначенныйсрок, и узнала, чтомастера уже нет.

Онасделалавсе, чтобы разузнать что-нибудьонем, и,конечно,не разузналаровно ничего. Тогдаона вернулась в особняк изажила на прежнем месте.

Да, да, да, такая же самая ошибка! - говорила Маргарита зимою, сидя у печки иглядя вогонь, - зачем я тогда ночью ушла от него? Зачем?Ведь это же безумие! Я вернулась на другой день, честно, как обещала, но было уже поздно. Да, я вернулась, как несчастный Левий Матвей, слишком поздно!

Все эти слова были, конечно,нелепы, потомучто,всамомделе: что изменилось бы, если бы она в ту ночь осталась у мастера? Разве она спасла бы его? Смешно! -воскликнули бы мы, но мы этогоне сделаем перед доведенной до отчаяния женщиной.

Втаких мученияхпрожилаМаргаритаНиколаевна всю зимуи дожила до весны.Втотсамыйдень,когдапроисходилавсякаянелепаякутерьма, вызваннаяпоявлениемчерного магав Москве,в пятницу,когда был изгнан обратно в Киев дядя Берлиоза, когдаарестовали бухгалтераи произошлоеще множество другихглупейших и непонятных вещей,Маргаритапроснулась около полудня в своей спальне, выходящей фонарем в башню особняка.Проснувшись,Маргарита не заплакала, как это бывало часто,потому что проснуласьс предчувствием, чтосегодня наконец что-топроизойдет. Ощутив этопредчувствие,онасталаегоподогреватьираститьв своейдуше, опасаясь, чтобы оно ее не покинуло.

Я верую! -шепталаМаргарита торжественно,-яверую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому чтозачто же, в самом деле, мне послана пожизненная мука? Сознаюсь втом,что я лгалаи обманывала и жила тайнойжизнью, скрытой от людей,но всеженельзя за это наказыватьтак жестоко.Что-тослучитсянепременно,потомучтоне бываеттак,чтобы что-нибудь тянулосьвечно.А крометого,сонмой былвещий, заэтоя ручаюсь.

Так шептала Маргарита Николаевна, глядя на пунцовые шторы, наливающиеся солнцем,беспокойноодеваясь, расчесываяпередтройным зеркалом короткие завитые волосы.

Сон,которыйприснилсявэтуночьМаргарите,былдействительно необычен. Делов том,что во времясвоихзимнихмучений она никогдане видела во сне мастера. Ночью он оставлял ее, и мучилась она только в дневные часы. А тут приснился.

Приснилась неизвестная Маргаритеместность - безнадежная, унылая, под пасмурным небомранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а подним беззвучная стаяграчей. Какой-то корявыймостик.Под ним мутнаявесенняяречонка,безрадостные,нищенские,полуголыедеревья, одинокая осина, а далее, - меж деревьев, - бревенчатое зданьице, не то оно -отдельная кухня, нето баня, не точертзнает что. Неживое все кругом какое-тои до тогоунылое, что так итянетповеситьсянаэтой осинеу мостика.Ни дуновенияветерка, ни шевеления облака иниживой души.Вот адское место для живого человека!

И вот, вообразите, распахиваетсядверь этогобревенчатогоздания,и появляется он.Довольнодалеко,но онотчетливо виден.Оборванон,не разберешь,вочтоонодет. Волосывсклокочены, небрит.Глазабольные, встревоженные.Манитее рукой,зовет.Захлебываясьвнеживомвоздухе,Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась.

"Сон этот может означать только одноиздвух,-рассуждала самас собой Маргарита Николаевна, - если онмертв и поманил меня, то это значит, чтоон приходилзамною,ияскоро умру.Это очень хорошо, потому что мучениямтогда настанет конец. Илион жив, тогда сон может означать только одно, что оннапоминает мне о себе!Он хочет сказать, что мы еще увидимся. Да, мы увидимся очень скоро."

Находясь все в том же возбужденном состоянии, Маргарита оделась и стала внушать себе,что,всущности, всескладываетсяочень удачно,атакие удачныемоментынадоуметьловитьипользоватьсяими.Мужуехалв командировку на целых три дня. Втечение трех суток она предоставлена самой себе, никтонепомешает ей думатьочем угодно,мечтать отом, чтоей нравится.Всепять комнат в верхнемэтажеособняка,всяэтаквартира, которойвМосквепозавидовалибыдесяткитысячлюдей,вполномее распоряжении.

Однако,получив свободуна целыхтридня, извсейэтойроскошной квартиры Маргаритавыбрала далеко не самое лучшее место. Напившись чаю, она ушла в темную, без окон, комнату, где хранились чемоданы и разноестарьев двух больших шкафах. Присев на корточки, она открыланижний ящик первого из них и из-подгрудышелковых обрезковдостала тоединственноценное, что имела в жизни. В руках Маргаритыоказался старыйальбом коричневой кожи, в котором была фотографическаякарточкамастера, книжка сберегательной кассы совкладомвдесятьтысячнаегоимя,распластанныемеждулистками папироснойбумагилепестки засохшей розыи частьтетрадивцелый лист, исписанной на машинке и с обгоревшим нижним краем.

Вернувшись с этимбогатствомксебе в спальню, МаргаритаНиколаевна установилана трехстворчатомзеркалефотографию ипросиделаоколо часа, держана коленях испорченную огнемтетрадь,перелистывая ее и перечитывая то, в чем после сожжения не было ни начала, ни конца: "...Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город.Исчезливисячие мосты,соединяющие храмсо страшной антониевой башней,опустилась снеба безднаи залила крылатыхбоговнадгипподромом,хасмонейскийдворецс бойницами, базары,караван-сараи, переулки,пруды...ПропалЕршалаим- великий город, как будто не существовал на свете..."

Утирая слезы, МаргаритаНиколаевна оставила тетрадь, локти положила на подзеркальный столик и, отражаясь в зеркале, долго сидела, не спуская глаз с фотографии. Потом слезы высохли. Маргарита аккуратно сложила свое имущество, и через несколько минут оно былоопять погребено под шелковыми тряпками,и со звоном в темной комнате закрылся замок.

МаргаритаНиколаевна надевала впередней пальто, чтобыидтигулять. Красавица Наташа,еедомработница, осведомиласьотом,чтосделатьна второе, и, получив ответ, чтоэто безразлично,чтобы развлечь самоесебя, вступиласо своей хозяйкой в разговор истала рассказыватьбог знает что, вроде того, чтовчерав театре фокусник такие фокусыпоказывал,чтовсе ахнули, всем раздавал по два флаконазаграничных духов и чулки бесплатно, а потом, как сеанскончился,публикавышланаулицу,и-хвать - все оказалисьголые! Маргарита Николаевнаповалиласьна стулпод зеркаломв передней и захохотала.

Наташа! Ну как вам не стыдно, - говорила Маргарита Николаевна,- выграмотная,умнаядевушка;вочередяхврутчертзнаетчто,авы повторяете!

Наташазалиласьрумянцем и с большимжаромвозразила, что ничего не врути чтоонасегоднясама личновгастрономе на Арбате виделаодну гражданку, которая пришла в гастроном в туфлях, а как стала у кассы платить, туфли у нее с ног исчезлии она осталась в одних чулках. Глаза вылупленные!На пятке дыра. А туфли эти волшебные, с того самого сеанса.

Так и пошла?

Так и пошла! - вскрикивала Наташа, все более краснея оттого, что ей неверят,-да вчера, МаргаритаНиколаевна,милиция человек стоночью забрала. Гражданки с этого сеанса в одних панталонах бежали по Тверской.

Ну,конечно,этоДарьярассказывала,-говорилаМаргарита Николаевна, - я давно уже за ней замечала, что она страшная врунья.

Смешнойразговор кончилсяприятнымсюрпризомдля Наташи.Маргарита Николаевна пошла в спальню и вышла оттуда, держа в руках пару чулок и флакон одеколона. СказавНаташе,чтоона тожехочет показатьфокус,Маргарита Николаевна подарила ей чулки и склянку и сказала,что просит еетолькооб одном-небегатьв однихчулкахпоТверскойинеслушатьДарью. Расцеловавшись, хозяйка и домработница расстались.

Откинувшись на удобную, мягкую спинкукреслав троллейбусе, Маргарита Николаевна ехала по Арбату и то думала освоем, то прислушивалась к тому, о чем шепчутся двое граждан, сидящие впереди нее.

А те, изредка оборачиваясь с опаской, не слышит ли кто, перешептывались окакой-тоерунде.Здоровенный,мясистый,сбойкимисвиными глазками, сидящий уокна,тихо говорил маленькому своему соседу о том,что пришлось гроб закрыть черным покрывалом...

Да неможетбыть, - поражаясь,шепталмаленький,- это что-то неслыханное... А что же Желдыбин предпринял?

Среди ровного гудения троллейбуса слышались слова от окошка:

Уголовный розыск... скандал... ну, прямо мистика!

Изэтихотрывочныхкусочков Маргарита Николаевнакое-каксоставила что-тосвязное.Граждане шепталисьотом,что у какого-то покойника,а какого -они не называли, сегодня утром из гроба украли голову! Вотиз-за этогоэтотЖелдыбинтак иволнуется теперь.Всеэти,чтошепчутсяв троллейбусе, тоже имеют какое-то отношение к обокраденному покойнику.

Поспеемлизацветамизаехать?-беспокоилсямаленький,- кремация, ты говоришь, в два?

НаконецМаргарите Николаевне надоело слушать эту таинственную трепотню про украденную из гроба голову, и она обрадовалась, что ей пора выходить.

Черезнесколько минут Маргарита Николаевна уже сиделапод кремлевской стеной на одной из скамеек, поместившись так, что ей был виден Манеж.

Маргаритащурилась на яркое солнце, вспоминаласвойсегодняшний сон, вспоминала, как ровногод, день в день и час в час, на этой же самой скамье она сидела рядом с ним. И точно так же, как и тогда,черная сумочкалежала рядом с неюна скамейке. Егоне было рядомв этот день, норазговаривала мысленно Маргарита Николаевна все же с ним: "Если ты сослан, то почему же не даешьзнать о себе? Ведьдаютжелюди знать.Ты разлюбилменя?Нет, я почему-то этому не верю. Значит, ты был сослани умер... Тогда, прошу тебя, отпустименя, даймненаконец свободужить, дышатьвоздухом". Маргарита Николаевнаотвечалазанего: "Тысвободна... Разве ядержу тебя?" Потом возражала ему: "Нет, что это за ответ! Нет, ты уйди из моей памяти,тогда я стану свободна".

Люди проходили мимо Маргариты Николаевны. Какой-то мужчина покосился на хорошо одетую женщину, привлеченный еекрасотою и одиночеством. Он кашлянул и приселна кончик той же скамьи,на которойсидела Маргарита Николаевна. Набравшись духу, он заговорил:

Определенно хорошая погода сегодня...

Но Маргарита так мрачно поглядела на него, что он поднялся и ушел.

"Вот и пример, -мысленно говорилаМаргарита тому, кто владел ею, - почему, собственно, я прогнала этого мужчину? Мне скучно, ав этом ловеласе нет ничего дурного, разветолькочто глупое слово "определенно"? Почемуя сижу, как сова, под стеной одна? Почему я выключена из жизни?"

Она совсем запечалилась ипонурилась. Нотут вдругта самая утренняя волна ожиданияи возбуждениятолкнула еев грудь."Да, случится!"Волна толкнула ее вторично, и тут она поняла, чтоэто волна звуковая. Сквозьшум городавсеотчетливееслышалисьприближающиесяударыбарабана и звуки немного фальшивящих труб.

Первым показался шагом следующий мимо решетки сада конный милиционер, а за нимтри пеших.Затем медленно едущийгрузовикс музыкантами. Далее - медленно двигающаяся похоронная новенькая открытая машина, на нейгроб весь ввенках, а по углам площадки - четыре стоящих человека: трое мужчин, одна женщина.Дажена расстоянииМаргаритаразглядела,чтолицастоящихв похоронной машине людей, сопровождающих покойника в последний путь, какие-то странно растерянные. В особенности этобыло заметнов отношении гражданки, стоявшей в левом заднем углу автодрог. Толстые щеки этой гражданки как будто изнутри распирало еще больше какою-то пикантнойтайной,в заплывших глазах игралидвусмысленныеогоньки.Казалось,чтовот-вотещенемного,и гражданка, не вытерпев, подмигнет на покойника и скажет: "Видали вы что-либо подобное?Прямомистика!"Стольжерастерянныелицабылииупеших провожающих, которые, в количестве человек трехсот примерно, медленно шли за похоронной машиной.

Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихает вдали унылый турецкий барабан, выделывающий одно и то же "Бумс, бумс, бумс", и думала: "Какие странныепохороны...И какая тоска от этого"бумса"! Ах, право,дьяволубызаложиладушу, чтобытолькоузнать, жив он илинет! Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?"

БерлиозаМихаила Александровича,-послышалсярядомнесколько носовой мужской голос, - председателя МАССОЛИТа.

Удивленная Маргарита Николаевна повернулась и увидела на своей скамейке гражданина, который, очевидно, бесшумно подселв то время, когдаМаргарита загляделась на процессиюи, надо полагать, в рассеянности вслух задала свой последний вопрос.

Процессиятемвременемсталаприостанавливаться,вероятно, задерживаемая впереди светофорами.

Да,- продолжалнеизвестныйгражданин,-удивительноеуних настроение. Везут покойника,адумаюттолькоотом, кудадеваласьего голова!

Какая голова?-спросилаМаргарита, вглядываясь внеожиданного соседа.Сосед этот оказался маленькогороста,пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме,в лакированных туфлях и с котелком на голове. Галстук был яркий. Удивительно было то, что из кармашка, где обычномужчины носят платочек или самопишущееперо, у этого гражданина торчала обглоданная куриная кость.

Да,изволителивидеть, -объяснилрыжий, -сегодня утромв Грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба.

Как же это может быть? - невольно спросила Маргарита, в то же время вспомнив шепот в троллейбусе.

Черт егознаеткак!-развязноответил рыжий, -я, впрочем, полагаю,что об этом Бегемота не худобы спросить. Доужаса ловко сперли. Такойскандалище! И, главное, непонятно,комуиначтоонанужна, эта голова!

Какни была занятасвоимМаргаритаНиколаевна, еевсе жепоразили странные враки неизвестного гражданина.

Позвольте! - вдруг воскликнула она, - какого Берлиоза? Это,что в газетах сегодня...

Как же, как же...

Такэто,сталобыть,литераторызагробомидут?- спросила Маргарита и вдруг оскалилась.

Ну, натурально, они!

А вы их знаете в лицо?

Всех до единого, - ответил рыжий.

Скажите, - заговорила Маргарита, и голос ее стал глух, - среди них нету критика Латунского?

Как же его не можетбыть? -ответилрыжий, -вонон с краю в четвертом ряду.

Это блондин-то? - щурясь, спросила Маргарита.

Пепельного цвета... Видите, он глаза вознес к небу.

На патера похож?

Во-во!

Больше Маргарита ничего не спросила, всматриваясь в Латунского.

А вы, как я вижу, - улыбаясь, заговорилрыжий, - ненавидите этого Латунского.

Я еше кой-кого ненавижу, - сквозь зубы ответила Маргарита, - но об этом неинтересно говорить.

Да уж, конечно, чего тут интересного, Маргарита Николаевна!

Маргарита удивилась:

Вы меня знаете?

Вместо ответа рыжий снял котелок и взял его на отлет.

"Совершенно разбойничья рожа!"-подумалаМаргарита, вглядываясьв своего уличного собеседника.

Я вас не знаю, - сухо сказала Маргарита.

Откуда ж вам меня знать! А между тем я к вам послан по делу.

Маргарита побледнела и отшатнулась.

С этого прямо инужнобылоначинать, - заговорила она, -ане молоть черт знает что про отрезанную голову! Вы меня хотите арестовать?

Ничего подобного, -воскликнул рыжий,-что этотакое: раз уж заговорил, так уж непременно арестовать! Просто есть к вам дело.

Ничего не понимаю, какое дело?

Рыжий оглянулся и сказал таинственно:

Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости.

Что вы бредите, какие гости?

К одномуочень знатномуиностранцу, - значительносказал рыжий, прищурив глаз.

Маргарита очень разгневалась.

Новаяпородапоявилась:уличный сводник,-поднимаясь,чтобы уходить, сказала она.

Вот спасибо за такиепоручения!- обидевшись, воскликнулрыжий и проворчал в спину уходящей Маргарите: - Дура!

Мерзавец! - отозвалась та, оборачиваясь, и тут же услышала за собой голос рыжего:

Тьма,пришедшаясосредиземногоморя,накрыланенавидимый прокуратором город.Исчезливисячиемосты, соединяющиехрам сострашной Антониевойбашней...ПропалЕршалаим, великийгород,какбудтоне существовал насвете...Так пропадитеже вы пропадом свашейобгоревшей тетрадкой и сушенойрозой! Сидитездесьна скамейке одна иумоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!

Побелевлицом,Маргарита вернулась к скамейке. Рыжий гляделнанее, прищурившись.

Я ничего не понимаю, - тихо заговорила Маргарита Николаевна, - про листки еще можно узнать... проникнуть, подсмотреть... Наташа подкуплена? да? Нокаквымоглиузнатьмоимысли? - онастрадальческисморщиласьи добавила: - Скажите мне, кто вы такой? Из какого вы учреждения?

Вот скука-то,- проворчал рыжийи заговорил громче: -Простите, ведь я сказал вам, что ни из какого я не из учреждения! Сядьте, пожалуйста.

Маргарита беспрекословноповиновалась,но все-таки, садясь,спросила еще раз:

Кто вы такой?

Ну хорошо, зовут меня Азазелло,но ведь все равно вам это ничего не говорит.

А вы мне не скажете, откуда вы узнали про листки и про мои мысли?

Не скажу, - сухо ответил Азазелло.

Но вы что-нибудь знаете о нем? - моляще шепнула Маргарита.

Ну, скажем, знаю.

Молю: скажите только одно, он жив? Не мучьте.

Ну, жив, жив, - неохотно отозвался Азазелло.

Боже!

-Пожалуйста,безволненийивскрикиваний, -нахмурясь,сказал Азазелло.

- Простите, простите, - бормотала покорнаятеперь Маргарита,-я, конечно, рассердиласьна вас. Но, согласитесь,когдана улице приглашают женщину куда-то в гости...Уменянетпредрассудков,явасуверяю, - Маргарита невесело усмехнулась, - но я никогда не вижу никаких иностранцев, общатьсяс нимиу меня нет никакой охоты...и крометого, мой муж... Моя драма в том, что я живус тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным. Я от него ничего не видела, кроме добра...

Азазелло с видимой скукой выслушал эту бессвязную речь и сказал сурово:

- Прошу вас минутку помолчать.

Маргарита покорно замолчала.

- Я приглашаю вас киностранцу совершенно безопасному. И ни одна душа не будет знать об этом посещении. Вот уж за это я вам ручаюсь.

- А зачем я ему понадобилась? - вкрадчиво спросила Маргарита.

- Вы об этом узнаете позже.

- Понимаю... Я должна ему отдаться, - сказала Маргарита задумчиво.

На это Азазелло как-то надменно хмыкнул и ответил так:

- Любая женщина в мире, могу вас уверить, мечтала бы об этом, -рожу Азазелло перекосило смешком, - но я разочарую вас, этого не будет.

- Чтозаиностранец такой?! - в смятении воскликнула Маргаритатак громко,что нанее обернулись проходившие мимоскамейки,-и какой мне интерес идти к нему?

Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно:

- Ну, интерес-то очень большой... Вы воспользуетесь случаем...

- Что? - воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, - если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем?

Азазелло молча кивнул головой.

- Еду! - с силой воскликнула Маргаритаи ухватила Азазелло заруку, - еду, куда угодно!

Азазелло, облегченноотдуваясь, откинулсяна спинку скамейки,закрыв спиной крупно вырезанное слово "Нюра", и заговорил иронически:

-Трудный народ эти женщины! - онзасунул рукивкарманы и далеко вперед вытянул ноги, -зачем,например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный...

Маргарита заговорила, криво и жалко улыбаясь:

- Перестаньтевы менямистифицировать и мучить вашими загадками... Я ведь человек несчастный,и вы пользуетесь этим. Лезу я вкакую-то странную историю, но, клянусь, только из-за того, что вы поманили меня словами о нем! У меня кружится голова от всех этих непонятностей...

- Без драм, бездрам, -гримасничая,отозвался Азазелло, -в мое положениетоженужновходить.Надаватьадминистраторупоморде,или выставитьдядю из дому, или подстрелитького-нибудь, или какой-нибудьеще пустяквэтомроде,этомояпрямая специальность,но разговариватьс влюбленными женщинами -слуга покорный.Ведь я васполчаса уже уламываю. Так едете?

- Еду, - просто ответила Маргарита Николаевна.

-Тогда потрудитесь получить,- сказал Азазелло и, вынув из кармана круглую золотую коробочку, протянулее Маргарите со словами:- Да прячьте же,а то прохожиесмотрят. Она вампригодится, МаргаритаНиколаевна.Вы порядочно постарелиот горя запоследние полгода. (Маргарита вспыхнула, но ничего не ответила, а Азазелло продолжал.) Сегодня вечером, ровно в половину десятого, потрудитесь,раздевшисьдонага, натереть этой мазью лицоивсе тело. Дальше делайте, что хотите, но не отходите от телефона. В десять я вам позвонюи все, чтонужно, скажу. Вам ни о чемне придется заботиться, вас доставят куда нужно, и вам не причинят никакого беспокойства. Понятно?

Маргарита помолчала, потом ответила:

- Понятно. Эта вещьиз чистого золота, видно по тяжести. Ну что же, я прекрасно понимаю, что меня подкупают и тянут в какую-то темнуюисторию, за которую я очень поплачусь.

- Это что же такое, - почти зашипел Азазелло, - вы опять?

- Нет, погодите!

- Отдайте обратно помаду.

Маргарита крепче зажала в руке коробку и продолжала:

- Нет,погодите... Я знаю,начто иду. Ноидуна все из-занего, потому что ниначтов миребольше надеждыу менянет.Но я хочувам сказать, что, если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаю из-за любви! - и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце.

- Отдайте обратно, - в злобе зашипел Азазелло, - отдайтеобратно, и к черту все это. Пусть посылают Бегемота.

-О нет! - воскликнула Маргарита, поражая проходяших, - согласна на все, согласнапроделать эту комедиюснатиранием мазью,согласнаидти к черту на куличики. Не отдам!

- Ба! -вдруг заорал Азазелло и, вылупив глаза на решетку сада, стал указывать куда-то пальцем.

Маргаритаповернуласьтуда,кудауказывалАзазелло,ноничего особенного не обнаружила.Тогда она обернулась кАзазелло, желаяполучить объяснение этомунелепому"ба!", Но даватьэтообъяснениебылонекому: таинственный собеседник Маргариты Николаевныисчез. Маргарита быстро сунула руку в сумочку, куда перед этим криком спрятала коробочку, и убедилась,что она там.Тогда,ниочемне размышляя,Маргарита торопливо побежала из Александровского сада вон.

[ М.А.Булгаков ]|[ Мастер и Маргарита - Оглавление ]|[ Библиотека « Вехи » ]

За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!

Прежде всего откроем тайну, которую мастер не пожелал открыть Иванушке. Возлюбленную его звали Маргаритою Николаевной. Все, что мастер говорил о ней, было сущей правдой. Он описал свою возлюбленную верно. Она была красива и умна. К этому надо добавить еще одно - с уверенностью можно сказать, что многие женщины все, что угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою жизнь на жизнь Маргариты Николаевны. Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женою очень крупного специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытие государственного значения. Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену. Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место! Всякий может в этом убедиться, если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу - особняк еще цел до сих пор.

Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна могла купить все, что ей понравится. Среди знакомых ее мужа попадались интересные люди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квартире. Словом... Она была счастлива? Ни одной минуты! С тех пор, как девятнадцатилетней она вышла замуж и попала в особняк, она не знала счастья. Боги, боги мои! Что же нужно было этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне неизвестно. Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги. Она любила его, она говорила правду. Даже у меня, правдивого повествователя, но постороннего человека, сжимается сердце при мысли о том, что испытала Маргарита, когда пришла на другой день в домик мастера, по счастью, не успев переговорить с мужем, который не вернулся в назначенный срок, и узнала, что мастера уже нет.

Она сделала все, чтобы разузнать что-нибудь о нем, и, конечно, не разузнала ровно ничего. Тогда она вернулась в особняк и зажила на прежнем месте.

Да, да, да, такая же самая ошибка! - говорила Маргарита зимою, сидя у печки и глядя в огонь, - зачем я тогда ночью ушла от него? Зачем? Ведь это же безумие! Я вернулась на другой день, честно, как обещала, но было уже поздно. Да, я вернулась, как несчастный Левий Матвей, слишком поздно!

Все эти слова были, конечно, нелепы, потому что, в самом деле: что изменилось бы, если бы она в ту ночь осталась у мастера? Разве она спасла бы его? Смешно! - воскликнули бы мы, но мы этого не сделаем перед доведенной до отчаяния женщиной.

Проснувшись, Маргарита не заплакала, как это бывало часто, потому что проснулась с предчувствием, что сегодня наконец что-то произойдет. Ощутив это предчувствие, она стала его подогревать и растить в своей душе, опасаясь, чтобы оно ее не покинуло.

Я верую! - шептала Маргарита торжественно, - я верую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что за что же, в самом деле, мне послана пожизненная мука? Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жила тайной жизнью, скрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать так жестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно. А кроме того, сон мой был вещий, за это я ручаюсь.

Так шептала Маргарита Николаевна, глядя на пунцовые шторы, наливающиеся солнцем, беспокойно одеваясь, расчесывая перед тройным зеркалом короткие завитые волосы.

Сон, который приснился в эту ночь Маргарите, был действительно необычен. Дело в том, что во время своих зимних мучений она никогда не видела во сне мастера. Ночью он оставлял ее, и мучилась она только в дневные часы. А тут приснился.

Приснилась неизвестная Маргарите местность - безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, - меж деревьев, - бревенчатое зданьице, не то оно - отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!

И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, и появляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, не разберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе, Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась.

"Сон этот может означать только одно из двух, - рассуждала сама с собой Маргарита Николаевна, - если он мертв и поманил меня, то это значит, что он приходил за мною, и я скоро умру. Это очень хорошо, потому что мучениям тогда настанет конец. Или он жив, тогда сон может означать только одно, что он напоминает мне о себе! Он хочет сказать, что мы еще увидимся. Да, мы увидимся очень скоро".

Находясь все в том же возбужденном состоянии, Маргарита оделась и стала внушать себе, что, в сущности, все складывается очень удачно, а такие удачные моменты надо уметь ловить и пользоваться ими. Муж уехал в командировку на целых три дня. В течение трех суток она предоставлена самой себе, никто не помешает ей думать о чем угодно, мечтать о том, что ей нравится. Все пять комнат в верхнем этаже особняка, вся эта квартира, которой в Москве позавидовали бы десятки тысяч людей, в полном ее распоряжении.

Однако, получив свободу на целых три дня, из всей этой роскошной квартиры Маргарита выбрала далеко не самое лучшее место. Напившись чаю, она ушла в темную, без окон, комнату, где хранились чемоданы и разное старье в двух больших шкафах. Присев на корточки, она открыла нижний ящик первого из них и из-под груды шелковых обрезков достала то единственно ценное, что имела в жизни. В руках Маргариты оказался старый альбом коричневой кожи, в котором была фотографическая карточка мастера, книжка сберегательной кассы со вкладом в десять тысяч на его имя, распластанные между листками папиросной бумаги лепестки засохшей розы и часть тетради в целый лист, исписанной на машинке и с обгоревшим нижним краем.

Вернувшись с этим богатством к себе в спальню, Маргарита Николаевна установила на трехстворчатом зеркале фотографию и просидела около часа, держа на коленях испорченную огнем тетрадь, перелистывая ее и перечитывая то, в чем после сожжения не было ни начала, ни конца: "...Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал Ершалаим - великий город, как будто не существовал на свете..."

Утирая слезы, Маргарита Николаевна оставила тетрадь, локти положила на подзеркальный столик и, отражаясь в зеркале, долго сидела, не спуская глаз с фотографии. Потом слезы высохли. Маргарита аккуратно сложила свое имущество, и через несколько минут оно было опять погребено под шелковыми тряпками, и со звоном в темной комнате закрылся замок.

Маргарита Николаевна надевала в передней пальто, чтобы идти гулять. Красавица Наташа, ее домработница, осведомилась о том, что сделать на второе, и, получив ответ, что это безразлично, чтобы развлечь самое себя, вступила со своей хозяйкой в разговор и стала рассказывать бог знает что, вроде того, что вчера в театре фокусник такие фокусы показывал, что все ахнули, всем раздавал по два флакона заграничных духов и чулки бесплатно, а потом, как сеанс кончился, публика вышла на улицу, и - хвать - все оказались голые! Маргарита Николаевна повалилась на стул под зеркалом в передней и захохотала.

Наташа! Ну как вам не стыдно, - говорила Маргарита Николаевна, - вы грамотная, умная девушка; в очередях врут черт знает что, а вы повторяете!

Наташа залилась румянцем и с большим жаром возразила, что ничего не врут и что она сегодня сама лично в гастрономе на Арбате видела одну гражданку, которая пришла в гастроном в туфлях, а как стала у кассы платить, туфли у нее с ног исчезли и она осталась в одних чулках. Глаза вылупленные! На пятке дыра. А туфли эти волшебные, с того самого сеанса.

Так и пошла?

Так и пошла! - вскрикивала Наташа, все более краснея оттого, что ей не верят, - да вчера, Маргарита Николаевна, милиция человек сто ночью забрала. Гражданки с этого сеанса в одних панталонах бежали по Тверской.

Ну, конечно, это Дарья рассказывала, - говорила Маргарита Николаевна, - я давно уже за ней замечала, что она страшная врунья.

Смешной разговор кончился приятным сюрпризом для Наташи. Маргарита Николаевна пошла в спальню и вышла оттуда, держа в руках пару чулок и флакон одеколона. Сказав Наташе, что она тоже хочет показать фокус, Маргарита Николаевна подарила ей чулки и склянку и сказала, что просит ее только об одном - не бегать в одних чулках по Тверской и не слушать Дарью. Расцеловавшись, хозяйка и домработница расстались.

Откинувшись на удобную, мягкую спинку кресла в троллейбусе, Маргарита Николаевна ехала по Арбату и то думала о своем, то прислушивалась к тому, о чем шепчутся двое граждан, сидящие впереди нее.

А те, изредка оборачиваясь с опаской, не слышит ли кто, перешептывались о какой-то ерунде. Здоровенный, мясистый, с бойкими свиными глазками, сидящий у окна, тихо говорил маленькому своему соседу о том, что пришлось гроб закрыть черным покрывалом...

Да не может быть, - поражаясь, шептал маленький, - это что-то неслыханное... А что же Желдыбин предпринял?

Среди ровного гудения троллейбуса слышались слова от окошка:

Уголовный розыск... скандал... ну, прямо мистика!

Из этих отрывочных кусочков Маргарита Николаевна кое-как составила что-то связное. Граждане шептались о том, что у какого-то покойника, а какого - они не называли, сегодня утром из гроба украли голову! Вот из-за этого этот Желдыбин так и волнуется теперь. Все эти, что шепчутся в троллейбусе, тоже имеют какое-то отношение к обокраденному покойнику.

Поспеем ли за цветами заехать? - беспокоился маленький, - кремация, ты говоришь, в два?

Наконец Маргарите Николаевне надоело слушать эту таинственную трепотню про украденную из гроба голову, и она обрадовалась, что ей пора выходить.

Через несколько минут Маргарита Николаевна уже сидела под кремлевской стеной на одной из скамеек, поместившись так, что ей был виден Манеж.

Маргарита щурилась на яркое солнце, вспоминала свой сегодняшний сон, вспоминала, как ровно год, день в день и час в час, на этой же самой скамье она сидела рядом с ним. И точно так же, как и тогда, черная сумочка лежала рядом с нею на скамейке. Его не было рядом в этот день, но разговаривала мысленно Маргарита Николаевна все же с ним: "Если ты сослан, то почему же не даешь знать о себе? Ведь дают же люди знать. Ты разлюбил меня? Нет, я почему-то этому не верю. Значит, ты был сослан и умер... Тогда, прошу тебя, отпусти меня, дай мне наконец свободу жить, дышать воздухом". Маргарита Николаевна отвечала за него: "Ты свободна... Разве я держу тебя?" Потом возражала ему: "Нет, что это за ответ! Нет, ты уйди из моей памяти, тогда я стану свободна".

Люди проходили мимо Маргариты Николаевны. Какой-то мужчина покосился на хорошо одетую женщину, привлеченный ее красотою и одиночеством. Он кашлянул и присел на кончик той же скамьи, на которой сидела Маргарита Николаевна. Набравшись духу, он заговорил:

Определенно хорошая погода сегодня...

Но Маргарита так мрачно поглядела на него, что он поднялся и ушел.

"Вот и пример, - мысленно говорила Маргарита тому, кто владел ею, - почему, собственно, я прогнала этого мужчину? Мне скучно, а в этом ловеласе нет ничего дурного, разве только что глупое слово "определенно"? Почему я сижу, как сова, под стеной одна? Почему я выключена из жизни?"

Она совсем запечалилась и понурилась. Но тут вдруг та самая утренняя волна ожидания и возбуждения толкнула ее в грудь. "Да, случится!" Волна толкнула ее вторично, и тут она поняла, что это волна звуковая. Сквозь шум города все отчетливее слышались приближающиеся удары барабана и звуки немного фальшивящих труб.

Первым показался шагом следующий мимо решетки сада конный милиционер, а за ним три пеших. Затем медленно едущий грузовик с музыкантами. Далее - медленно двигающаяся похоронная новенькая открытая машина, на ней гроб весь в венках, а по углам площадки - четыре стоящих человека: трое мужчин, одна женщина. Даже на расстоянии Маргарита разглядела, что лица стоящих в похоронной машине людей, сопровождающих покойника в последний путь, какие-то странно растерянные. В особенности это было заметно в отношении гражданки, стоявшей в левом заднем углу автодрог. Толстые щеки этой гражданки как будто изнутри распирало еще больше какою-то пикантной тайной, в заплывших глазах играли двусмысленные огоньки. Казалось, что вот-вот еще немного, и гражданка, не вытерпев, подмигнет на покойника и скажет: "Видали вы что-либо подобное? Прямо мистика!" Столь же растерянные лица были и у пеших провожающих, которые, в количестве человек трехсот примерно, медленно шли за похоронной машиной.

Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихает вдали унылый турецкий барабан, выделывающий одно и то же "Бумс, бумс, бумс", и думала: "Какие странные похороны... И какая тоска от этого "бумса"! Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет! Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?"

Берлиоза Михаила Александровича, - послышался рядом несколько носовой мужской голос, - председателя МАССОЛИТа.

Удивленная Маргарита Николаевна повернулась и увидела на своей скамейке гражданина, который, очевидно, бесшумно подсел в то время, когда Маргарита загляделась на процессию и, надо полагать, в рассеянности вслух задала свой последний вопрос.

Процессия тем временем стала приостанавливаться, вероятно, задерживаемая впереди светофорами.

Да, - продолжал неизвестный гражданин, - удивительное у них настроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась его голова!

Какая голова? - спросила Маргарита, вглядываясь в неожиданного соседа. Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове. Галстук был яркий. Удивительно было то, что из кармашка, где обычно мужчины носят платочек или самопишущее перо, у этого гражданина торчала обглоданная куриная кость.

Да, изволите ли видеть, - объяснил рыжий, - сегодня утром в Грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба.

Как же это может быть? - невольно спросила Маргарита, в то же время вспомнив шепот в троллейбусе.

Черт его знает как! - развязно ответил рыжий, - я, впрочем, полагаю, что об этом Бегемота не худо бы спросить. До ужаса ловко сперли. Такой скандалище! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, эта голова!

Как ни была занята своим Маргарита Николаевна, ее все же поразили странные враки неизвестного гражданина.

Позвольте! - вдруг воскликнула она, - какого Берлиоза? Это, что в газетах сегодня...

Как же, как же...

Так это, стало быть, литераторы за гробом идут? - спросила Маргарита и вдруг оскалилась.

Ну, натурально, они!

А вы их знаете в лицо?

Всех до единого, - ответил рыжий.

Как же его не может быть? - ответил рыжий, - вон он с краю в четвертом ряду.

Это блондин-то? - щурясь, спросила Маргарита.

Пепельного цвета... Видите, он глаза вознес к небу.

На патера похож?

Больше Маргарита ничего не спросила, всматриваясь в Латунского.

А вы, как я вижу, - улыбаясь, заговорил рыжий, - ненавидите этого Латунского.

Я еще кой-кого ненавижу, - сквозь зубы ответила Маргарита, - но об этом неинтересно говорить.

Да уж, конечно, чего тут интересного, Маргарита Николаевна!

Маргарита удивилась:

Вы меня знаете?

Вместо ответа рыжий снял котелок и взял его на отлет.

"Совершенно разбойничья рожа!" - подумала Маргарита, вглядываясь в своего уличного собеседника.

Я вас не знаю, - сухо сказала Маргарита.

Откуда ж вам меня знать! А между тем я к вам послан по делу.

Маргарита побледнела и отшатнулась.

С этого прямо и нужно было начинать, - заговорила она, - а не молоть черт знает что про отрезанную голову! Вы меня хотите арестовать?

Ничего подобного, - воскликнул рыжий, - что это такое: раз уж заговорил, так уж непременно арестовать! Просто есть к вам дело.

Ничего не понимаю, какое дело?

Рыжий оглянулся и сказал таинственно:

Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости.

Что вы бредите, какие гости?

К одному очень знатному иностранцу, - значительно сказал рыжий, прищурив глаз.

Маргарита очень разгневалась.

Новая порода появилась: уличный сводник, - поднимаясь, чтобы уходить, сказала она.

Вот спасибо за такие поручения! - обидевшись, воскликнул рыжий и проворчал в спину уходящей Маргарите: - Дура!

Мерзавец! - отозвалась та, оборачиваясь, и тут же услышала за собой голос рыжего:

Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней... Пропал Ершалаим, великий город, как будто не существовал на свете... Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшей тетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!

Побелев лицом, Маргарита вернулась к скамейке. Рыжий глядел на нее, прищурившись.

Я ничего не понимаю, - тихо заговорила Маргарита Николаевна, - про листки еще можно узнать... проникнуть, подсмотреть... Наташа подкуплена? да? Но как вы могли узнать мои мысли? - она страдальчески сморщилась и добавила: - Скажите мне, кто вы такой? Из какого вы учреждения?

Вот скука-то, - проворчал рыжий и заговорил громче: - Простите, ведь я сказал вам, что ни из какого я не из учреждения! Сядьте, пожалуйста.

Маргарита беспрекословно повиновалась, но все-таки, садясь, спросила еще раз:

Кто вы такой?

Ну хорошо, зовут меня Азазелло, но ведь все равно вам это ничего не говорит.

А вы мне не скажете, откуда вы узнали про листки и про мои мысли?

Не скажу, - сухо ответил Азазелло.

Но вы что-нибудь знаете о нем? - моляще шепнула Маргарита.

Ну, скажем, знаю.

Молю: скажите только одно, он жив? Не мучьте.

Ну, жив, жив, - неохотно отозвался Азазелло.

Пожалуйста, без волнений и вскрикиваний, - нахмурясь, сказал Азазелло.

Простите, простите, - бормотала покорная теперь Маргарита, - я, конечно, рассердилась на вас. Но, согласитесь, когда на улице приглашают женщину куда-то в гости... У меня нет предрассудков, я вас уверяю, - Маргарита невесело усмехнулась, - но я никогда не вижу никаких иностранцев, общаться с ними у меня нет никакой охоты... и кроме того, мой муж... Моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным. Я от него ничего не видела, кроме добра...

Азазелло с видимой скукой выслушал эту бессвязную речь и сказал сурово:

Прошу вас минутку помолчать.

Маргарита покорно замолчала.

Я приглашаю вас к иностранцу совершенно безопасному. И ни одна душа не будет знать об этом посещении. Вот уж за это я вам ручаюсь.

А зачем я ему понадобилась? - вкрадчиво спросила Маргарита.

Вы об этом узнаете позже.

Понимаю... Я должна ему отдаться, - сказала Маргарита задумчиво.

На это Азазелло как-то надменно хмыкнул и ответил так:

Любая женщина в мире, могу вас уверить, мечтала бы об этом, - рожу Азазелло перекосило смешком, - но я разочарую вас, этого не будет.

Что за иностранец такой?! - в смятении воскликнула Маргарита так громко, что на нее обернулись проходившие мимо скамейки, - и какой мне интерес идти к нему?

Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно:

Ну, интерес-то очень большой... Вы воспользуетесь случаем...

Что? - воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, - если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем?

Азазелло молча кивнул головой.

Еду! - с силой воскликнула Маргарита и ухватила Азазелло за руку, - еду, куда угодно!

Азазелло, облегченно отдуваясь, откинулся на спинку скамейки, закрыв спиной крупно вырезанное слово "Нюра", и заговорил иронически:

Трудный народ эти женщины! - он засунул руки в карманы и далеко вперед вытянул ноги, - зачем, например, меня послали по этому делу? Пусть бы ездил Бегемот, он обаятельный...

Маргарита заговорила, криво и жалко улыбаясь:

Перестаньте вы меня мистифицировать и мучить вашими загадками... Я ведь человек несчастный, и вы пользуетесь этим. Лезу я в какую-то странную историю, но, клянусь, только из-за того, что вы поманили меня словами о нем! У меня кружится голова от всех этих непонятностей...

Без драм, без драм, - гримасничая, отозвался Азазелло, - в мое положение тоже нужно входить. Надавать администратору по морде, или выставить дядю из дому, или подстрелить кого-нибудь, или какой-нибудь еще пустяк в этом роде, это моя прямая специальность, но разговаривать с влюбленными женщинами - слуга покорный. Ведь я вас полчаса уже уламываю. Так едете?

Еду, - просто ответила Маргарита Николаевна.

Тогда потрудитесь получить, - сказал Азазелло и, вынув из кармана круглую золотую коробочку, протянул ее Маргарите со словами: - Да прячьте же, а то прохожие смотрят. Она вам пригодится, Маргарита Николаевна. Вы порядочно постарели от горя за последние полгода. (Маргарита вспыхнула, но ничего не ответила, а Азазелло продолжал.) Сегодня вечером, ровно в половину десятого, потрудитесь, раздевшись донага, натереть этой мазью лицо и все тело. Дальше делайте, что хотите, но не отходите от телефона. В десять я вам позвоню и все, что нужно, скажу. Вам ни о чем не придется заботиться, вас доставят куда нужно, и вам не причинят никакого беспокойства. Понятно?

Маргарита помолчала, потом ответила:

Понятно. Эта вещь из чистого золота, видно по тяжести. Ну что же, я прекрасно понимаю, что меня подкупают и тянут в какую-то темную историю, за которую я очень поплачусь.

Это что же такое, - почти зашипел Азазелло, - вы опять?

Нет, погодите!

Отдайте обратно помаду.

Маргарита крепче зажала в руке коробку и продолжала:

Нет, погодите... Я знаю, на что иду. Но иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. Но я хочу вам сказать, что, если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаю из-за любви! - и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце.

Отдайте обратно, - в злобе зашипел Азазелло, - отдайте обратно, и к черту все это. Пусть посылают Бегемота.

О нет! - воскликнула Маргарита, поражая проходящих, - согласна на все, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласна идти к черту на куличики. Не отдам!

Ба! - вдруг заорал Азазелло и, вылупив глаза на решетку сада, стал указывать куда-то пальцем.

Маргарита повернулась туда, куда указывал Азазелло, но ничего особенного не обнаружила. Тогда она обернулась к Азазелло, желая получить объяснение этому нелепому "ба!", Но давать это объяснение было некому: таинственный собеседник Маргариты Николаевны исчез. Маргарита быстро сунула руку в сумочку, куда перед этим криком спрятала коробочку, и убедилась, что она там. Тогда, ни о чем не размышляя, Маргарита торопливо побежала из Александровского сада вон.