Дин рид - биография, информация, личная жизнь. Дин рид в ссср

20 лет назад, 13 июня 1986, при загадочных обстоятельствах погиб Дин Рид, американский певец и актер, хорошо известный в Советском Союзе. Помимо того, что Дин Рид был известным певцом и актером, всю свою жизнь он боролся за свои политические убеждения, во многих странах его арестовывали, отказывали в визе.

Как певца и актера на родине Дина Рида не приняли, в США он был известен только как пловец и бегун. Большую часть своей жизни Дин Рид прожил за пределами родины. Певец жил в Латинской Америке, Италии, ГДР, СССР.

В Латинской Америке Дин Рид прожил четыре года, выступая с концертами и снимаясь в фильмах. Параллельно Рид стал активно участвовать в политике: началось все с того, что вместе с Валентиной Терешковой он принял участие в ток-шоу, активно выступая против войны во Вьетнаме, а также против военной помощи режиму в Панаме и Сальвадоре. В результате певец попал за решетку - по официальной версии, за хулиганство.

В 1965 году в Хельсинки проходил Всемирный Конгресс сторонников мира, и Дин Рид принимает в нем участие. Вскоре после этого он впервые приезжает в СССР, куда возвращается не один раз. В частности, дает концерты на БАМе. В одном из своих интервью он пошутил: "Мой соотечественник Джон Рид написал знаменитую книгу о России "Десять дней, которые потрясли мир". И хотя я, в отличие от своего однофамильца, не писатель, я бы мог написать небольшую книжку под названием "Девятнадцать дней на БАМе, которые потрясли Дина Рида". О поездке был снят документально-музыкальный фильм "Я желаю вам счастья".

Также в 1965 году в Аргентине за участие в Конгрессе и поездку в СССР Дина Рида террористы в течение двух месяцев обстреливали из пулемета его дом.

Одной из самых экстравагантных выходок Дина считают его выступление 1 сентября 1970 года у здания посольства США в столице Чили. Дин принес с собой ведро и порошок, а потом выстирал флаг США, объясняя поступок тем, что смывает с флага кровь тысяч вьетнамцев. Полицейские вырвали из рук Дина флаг, а самого арестовали.

После Латинской Америки Рид в течение трех лет жил в Италии. В это же время он снова приезжал в Советский Союз: после участия в Стокгольмской конференции в апреле 1970 года Дин Рид снова был приглашен в Москву Советским Комитетом защиты мира, чтобы принять участие в пленуме Всемирного Совета Мира в честь столетия со дня рождения В.И. Ленина.

В 1978 году в США Рида снова арестовывают. На этот раз за участие в митинге фермеров против захвата их земель концерном. Певец объявил голодовку - он не принимал пищу 11 дней. Известно, что директору тюрьмы звонили высокопоставленные лица из Кремля и лично интересовались здоровьем Рида. Через 12 дней он был освобожден прямо в зале суда.

В Советском Союзе в этом же году ему была вручена медаль Комитета защиты мира "Борцу за мир", присуждена премия Ленинского комсомола. Певец очень хотел жить в СССР - здесь у него была любимая женщина, эстонка Эва Киви, но советское правительство отказало, мотивировав это тем, что у американского певца не должно быть жены на территории страны. Тем не менее, некоторое время он фактически прожил в Советском Союзе.

С 1981 года Рид живет в ГДР на "вилле у озера" вместе с женой, немецкой актрисой Ренатой Блюме. Продолжая сниматься в фильмах, режиссировать свои картины, петь, он так и не оставляет политическую борьбу.

В 1983 году правительство Пиночета во второй раз высылает Рида из Чили и запрещает ему въезд в страну. Причиной стали два концерта, данные для студентов Сантьяго и шахтеров Ранкагуа. Известно, кстати, что билет на его выступление стоил 1 кг продуктов для поддержки уволенных шахтеров.

13 июня 1986 года Дин Рид был убит. Обстоятельства смерти певца до сих пор не прояснены до конца.

Версии

Данные следствия противоречивы, а официальный вывод сделали простой - самоубийство. Версии гибели певца были самые разные. Сразу после известия о его смерти "правые" газеты написали о том, что смерть Дина Рида якобы связана с "террористической деятельностью спецслужб коммунистического режима ГДР". О версиях убийства Дина Рида пишет во вторник РИА "Новости" .

По словам автора, Вечавковский находился в квартире певца в момент его гибели и подходил к телефону вместо хозяев. Знает он и школьную подругу Рида Дикси Ллойд. Именно эта женщина, по мнению автора статьи, выступает в качестве "главного обвинителя". Якобы Ллойд заявляла, что не верит ни в самоубийство, ни в несчастный случай. Она была убеждена, что его убили, потому что он открыто говорил о желании вернуться в США после 14-летнего пребывания на Востоке.

В статье из "Литературной газеты" от 16 июля 1986 года приводились слова Ренаты Блюме, опровергающей все эти сведения: "Я никогда не встречалась и не разговаривала по телефону с Миллером. Никакого Вечавковского я не видела и никогда о нем не слышала. Любые предположения о том, что моего мужа убили - самая отвратительная клевета. Такие домыслы только оскорбляют память о Дине, причиняя боль мне и нашей дочери. Мой муж утонул. Его нашли в озере мертвым. В последнее время у Дина резко ухудшилось здоровье: у него было больное сердце. Что касается предположения, что он хотел вернуться в США - и это абсолютная ложь. Ничего подобного он делать не собирался. Он жил мыслью о новом фильме. Он очень любил нашу дочь. Я считаю подлым иезуитством спекулировать на смерти моего мужа и очень надеюсь, что вы точно передадите мои слова".

С другой стороны в январе 2001 года в журнале SUPERILLU было опубликовано интервью госпожи Блюме, в котором она опровергает версию о самоубийстве, склоняясь к тому, что это был несчастный случай. Между тем, СМИ приводили слова Ренаты из частной беседы, в которой она говорила о том, что ее мужа зарезали, нанеся пять ударов ножом.

По официальной версии, поссорившись с женой, Дин порезал себе руку и уехал из дома. Его машина врезалась в дерево, а певец вылетел из нее и упал в воду. Поверить в то, что чемпион по плаванию утонул, трудно, тут и появилось дополнение: был без сознания от удара.

Известно, что приехавшей из Америки матери певца сначала отказались предъявить тело, объясняя, что лицо Дина изъедено рыбами. Три дня мать требовала показать труп сына, а когда увидела, обомлела: "Он не был раздут и не выглядел как утопленник". По другим сведениям, тело певца так никому и не показали, а кремировали сразу после обнародования "официальной" версии.

В 1990 году появились сведения, что Дин, разочарованный в социализме, покончил с собой, приняв снотворное. Эва Киви уверена, что ее любимого сначала отравили, а потом бросили в озеро.

Олег Смирнов, бессменный переводчик Дина Рида в СССР в интервью газете "Аргументы и Факты" заметил, что его нашли в теплой куртке, в то время как в Берлине была сильная жара в тот день. Кроме того, он вспомнил о том, что после смерти Рида "в связи с фальсификацией данных о смерти отца его дочь от первого брака начала судебный процесс: "Штат Калифорния против правительства ГДР". Процесс остановился после распада ГДР.

Не так давно появилась еще одна версия: что Дин был завербован КГБ, а вербовал его в ГДР лично резидент - Путин. В одной из латиноамериканских стран разрабатывалась операция, где восстание должен был поднять именно Дин. ЦРУ, узнав об этом, ликвидировало опасного агента.

Рид Джон (1887-1920). Американский писатель, журналист. Один из организаторов коммунистической партии США (1919).

Член Исполкома Коминтерна. Рид родился в г. Портленде (США) в семье богатого бизнесмена. После окончания Гарвардского университета он стал сотрудником ведущих американских газет. В 1913 г. участвовал в буржуазно-демократической революции в Мексике. В книге «Революционная Мексика» он выступил против вмешательства США во внутренние дела этой страны. Осенью 1917 г. приехал в Россию. Участник Октябрьской революции в Петрограде. Вернувшись на родину, Рид совершил около двадцати агитационных поездок по стране, выступая в защиту Октябрьской революции. Осенью 1919 г. «неистовый репортер» снова приехал в Петроград, участвовал в работе II конгресса Коммунистического Интернационала. Летописец Октября ездил по России, собирая материал для своей новой книги. Умер в Москве от тифа. Похоронен на Красной площади у Кремлевской стены. Он был женат на американской писательнице Луизе Брайант-Труллингер (1890-1936).

Рид - автор одного из лучших историко-мемуарных трудов об Октябрьской революции «Десять дней, которые потрясли мир» (Reed J. Ten Days that Shook the World. New York, 1919). В своем «документально точном и правдивом повествовании» американский журналист вполне объективно отразил истинную роль почти каждого из ведущих участников событий 1917 г. Как известно, Ленин высоко оценивал книгу американского журналиста-коммуниста и даже написал предисловие к ней. Он рекомендовал издать ее в миллионах экземпляров на всех языках планеты. Русский перевод книги Рида появился на книжных полках в 1923 г., и Сталин сразу же невзлюбил ее. Дело в том, что в книге не упоминается имя Сталина среди руководителей восстания. Книга была подвергнута критике, а позднее замурована в спецфондах. Более четверти века она была предана забвению; переиздание было осуществлено только четыре года спустя после смерти Сталина, в 1957 г.

Рид Джон (1887-1920). Американский писатель, журналист. Один из организаторов коммунистической партии США (1919).

Дин Рид – американский певец и музыкант, выступающий в жанре рок-н-ролл и кантри, актер, музыкант, режиссер и композитор из США, горячо любимый публикой в Советском Союзе. Он был удивительно красивым, статным мужчиной, фото- и телегеничным, артистичным, к тому же прекрасно игравшим на гитаре.

Творчество артиста стало известно по всему миру, а женщины в разных странах сходили с ума от улыбки, спортивной фигуры и невероятного тембра голоса этого талантливого и харизматичного певца. Он стал легендой еще при жизни.

Детство и юность

Родился Дин Рид 22 сентября 1938 года под знаком зодиака Девы. Отец будущей звезды Сирил Рид работал учителем, мама Рут Анна занималась домашним хозяйством. Помимо Дина, в семье воспитывались еще два сына – Верн и Дейл.

Первый музыкальный инструмент – гитару – юный Дин получил в подарок на день рождения, первую песню о пылкой влюбленности он написал в 16 лет.

Поступив в Колорадский университет в 18-летнем возрасте, чтобы изучать метеорологию, молодой человек параллельно выступает в клубах и барах. Но затем юноша бросает учебу и решает проверить, хватит ли таланта на полноценную карьеру музыканта.

Музыка

Такой поступок приводит к тому, что первый контакт с крупным музыкальным лейблом Рид подписал в 20 лет. Треки парня не сразу оказались замечены аудиторией, но песни со второго и особенно третьего альбома получили многочисленные ротации на радио, полюбились народом и даже вошли в чарты самых «горячих хитов» тех лет.

Дин Рид - "Гимн восходящего солнца"

Он отправляется в турне сначала по США, а затем приезжает в Латинскую Америку, где Дина ждет головокружительный успех. Здесь он остается жить на несколько лет, чтобы творить, выступать с концертами, сниматься в телепередачах, клипах и даже вести собственное ТВ шоу.

В Латинской Америке он увлекается «левыми» политическими взглядами и становится общественным активистом, который выступает за борьбу с бедностью и мир во всем мире. Это сильно нервирует менеджеров певца и директора по гастролям, но артист непреклонен. Он проявляет интерес к местной политике и участвует в общественном диалоге, но это заканчивается нехорошо – во время национальной революции Дина сначала сажают в тюрьму, а затем депортируют из Аргентины.

Артист перебирается в Европу и вновь начинает активно гастролировать. Выступления в Советском Союзе имеют огромный успех, он мгновенно становится народным любимцем и проезжается с концертами по крупным городам страны. В 1973 году Дин решает остаться жить в ГДР: записывает 13 альбомов, сам режиссирует фильм про своего друга, снимается в десятках фильмов в качестве актера. В России особой популярностью пользовался фильм о борьбе американцев и индейцев, в котором снялись Дин Рид и .

Певец оказался крайне противоречивым человеком – оставался патриотом своей родины, но придерживался марксистских взглядов. Искренне скучал по США, но критиковал действия американских властей и оправдывал решения, принятые в СССР. Многие считали Дина изменником, но он всего лишь отделял любовь к дому от политики.

По признанию самого музыканта, все песни артиста всегда были об одном – о пылкой глубокой любви, на которую певца вдохновляла родина и женщины. За недолгую, но яркую карьеру Дин Рид записал более трех десятков альбомов, и это – не считая многочисленных сборников, выпущенных и переизданных в отдельных странах. В последние годы он записывал в основном неофициальные кавер-версии известных американских и итальянских песен.

Жителям СССР он навсегда запомнится исполнением песен «Белла, чао», «Хава Нагила» и других. Главным легендарным моментом в карьере на советской земле стало исполнение песни «Элизабет» в новогоднюю ночь на главном телеканале страны. После этого пластинки с записями Рида раскупались в Союзе многомиллионными тиражами.

Дин Рид - "Бэлла, чао!"

Дин любил народ СССР, и отечественная публика отвечала ему тем же. Певец даже подумывал перебраться в Союз на постоянное место жительство и планировал приобрести квартиру в Москве.

Личная жизнь

Дин Рид прожил жизнь, полную любовных перипетий. Первый раз он женился на актрисе из Голливуда Патрисии Хобс, с которой объездил полмира и в итоге развелся в Италии.

Вторую жену Дина звали Вибке Рид (Дорндек), которая работала учительницей и моделью. Этот союз тоже завершился разводом в ноябре 1977 года.

От первого и второго браков у Рида появились двое детей – дочери Рамона (1968 года рождения) и Наташа (1976).

Позже переводчик Дина во время гастролей в СССР– Олег Смирнов – рассказал в беседе, что Вибке Дорндек оказалась «предоставлена» певцу спецслужбами ГДР, чтобы оставить исполнителя в Германии. Через много лет Дин и Олег анализировали обстоятельства знакомства с Дорндек и подвели итог, что будущую супругу артисту «подложили». После разрыва с музыкантом Вибке сделала прекрасную карьеру в МИД ГДР.

У певца случился гражданский брак с актрисой из Эстонии по имени Эва Киви. Пара была вместе 15 лет. Эва вспомнила в интервью, как возлюбленные встретились в 1971 году в Москве. По словам Киви, чувства вспыхнули с первого взгляда. Когда глаза молодых людей встретились, Дин подхватил девушку на руки и начал целовать. Из Москвы артисты приехали в Таллин, и певец по вечерам исполнял Эве серенады под окном.

Позже Эва рассказала, что после первой совместной ночи с Ридом в гостиничный номер артистки прибежала подруга, чтобы посидеть на кровати, в которой Киви спала с легендарным музыкантом.

Ради Дина Рида актриса оставила супруга Антса Антсона, от которого у девушки был двухгодовалый сын. Однако Дин и Эва так и не стали мужем и женой. По словам Киви, этому в первую очередь помешал предыдущий брак артиста с племянницей многолетнего лидера ГДР Хоннекера.

В итоге влюбленных рассорила разница в политических взглядах.

Артист вернулся в ГДР, где женился в третий раз на актрисе Ренате Блюме. Мужчина усыновил ребенка девушки Александера. Свадьба возлюбленных состоялась в 1981 году.

Позже Рената рассказала, что Дин покорил актрису романтическими ухаживаниями. Мужчина сделал все, чтобы она почувствовала себя самой счастливой женщиной.

Смерть

17 июня 1986 года знаменитого артиста обнаружили мертвым в Цойтенском озере. Это место находилось недалеко от дома Рида в Восточном Берлине. Тогда официально объявили, что мужчина утонул. Но семья артиста считала, что Дина убили сотрудники «Штази», потому что певец в последнее время хотел вернуться в США. Официально известно, что с 1976 по 1978 годы Дин Рид сотрудничал с тайной полицией.

Однажды третья жена музыканта, Рената Блюме, заявила, что супруга убили пятью ударами ножа. Однако позже, когда были тщательно изучены документы по этому делу, взятые из архива «Штази», официальной причиной смерти артиста объявили самоубийство. Этой версии придерживались и немецкие друзья исполнителя: после вскрытия в желудке Дина обнаружили до конца не растворившуюся таблетку сильнодействующего снотворного.

Позже сосед исполнителя, генерал Эберхард Фэнш, поделился, что незадолго до гибели мужчина с супругой слышали, как Рид ссорился с Ренатой. Вообще ссоры мужа и жены были очень частыми, и Дин не раз говорил другу, что думает о суициде, но Фэншу удавалось отговорить товарища от сведения счетов с жизнью. Затем стало известно, что в машине певца нашли предсмертную записку, адресованную генералу.

Дина Рида похоронили в Раухфангсвердере (Германия). Но позже мать артиста перевезла прах сына на кладбище Зеленая Монтана в Боулдере (США), где теперь и находится могила знаменитого исполнителя.

Написала песню под названием «Не отпускай», посвященную кумиру детства. Еще в честь Рида назвали улицу в городе Тынде Амурской области.

Дин Рид - Тайна жизни и смерти

В начале 2000-х годов актер хотел снять фильм «Товарищ рок-звезда» в память о Дине Риде, где собирался сыграть главную роль. Но проект так и не был воплощен в жизнь.

В 2014 году вышел документальный фильм о биографии певца под названием «Дин Рид. Тайна жизни и смерти».

Дискография

1966 – «Поет Дин Рид»
1970 – «Наш летний романс»
1972 – «Мы – революционеры»
1976 – A JehoSvet
1976 – «Поет Дин Рид»
1978 – «Мы скажем «Да»
1980 – «Моя песня для тебя»
1980 – «Рок-н-роллы, кантри, лирические песни»
1982 – «Кантри»
1986 – Country-Songs

Для того чтобы он подготовился к поступлению в колледж, так как его отец, который никогда не ходил в университет, хотел чтобы его сыновья учились в Гарварде .

Первая попытка Джона поступить в университет провалилась, но поступил со второй, и уже осенью 1906 года он начал своё обучение в Гарварде . Высокий, красивый, весёлый, Джон принимал участие практически во всех студенческих мероприятиях. Он был членом команды чирлидеров , членом команды пловцов и участвовал в заседаниях Драматического клуба. Он был членом редколлегии студенческого журнала Lampoon и Harvard Monthly , а также был президентом студенческого хора Гарварда. Джон не был членом университетской команды по футболу, но преуспел в менее престижных видах спорта, таких как плавание и водное поло .

Рид также принимал участие в собраниях Клуба Социалистов, где президентом был его друг Уолтер Липпман . Несмотря на то, что Рид так и не стал членом этого клуба, эти собрания оказали определённое влияние на его взгляды. Клуб был абсолютно легален, и постоянно критиковал руководство университета за то, что оно не платило всем работникам университета прожиточный минимум, и ходатайствовали о создании курса о социализме .

Рид окончил Гарвард в 1910 году и тем же летом отправился в путешествие. В ходе своего путешествия он посетил Англию , Францию и Испанию .

Начало репортёрской карьеры

Джон Рид хотел стать журналистом, и решил, что самое подходящее место для репортёрской карьеры - это Нью-Йорк , где были сконцентрированы все важнейшие издания того времени. Благодаря университетскому знакомству с журналистом Линкольном Стеффенсом , который занимался журналистскими разоблачениями и который высоко ценил Джона за его ум и талант, сделать первый шаг было проще. Стеффенс помог Риду занять не самый значительный пост в журнале American Magazine - в обязанности Джона входили чтение рукописей, корректура , а затем и редакторская работа. Чтобы заработать больше, Джон занял пост управляющего в недавно открытом, ежеквартальном журнале Landscape Architecture .

Военный корреспондент

Практически сразу же после начала Первой мировой войны Джон Рид в качестве репортёра Metropolitan отправляется в нейтральную (в тот момент) Италию . Рид встретился с Мейбл Додж, ставшей его любовницей, и вместе они отправились в Париж . Рид полагал, что война - это лишь новый виток торговой борьбы между империалистами. Джон не сочувствовал никому из участников войны. В неподписанной статье «Война торговцев», которая была опубликована в сентябре 1914 года в The Masses , Джон писал :

Настоящая война, для которой эта вспышка смерти и разрушений - всего лишь инцидент, началась давно. Война шла десятки лет, но мы не замечали сражений этой войны. Это война торговцев.

Мы, социалисты, должны надеяться, нет - верить, что из-за этих ужасных кровопролитий и страшных разрушений, произойдут глобальные социальные изменения, и мы ещё на шаг приблизимся к нашей мечте - Миру среди Людей

Во Франции Джон Рид пребывал в апатии из-за цензуры , введённой на время войны, а также из-за того, что ему было очень сложно попасть на фронт. Рид и Мейбл отправились в Лондон , откуда Мейбл отправляется в Нью-Йорк, чтобы оттуда помогать Джону. Правда пребывание в Европе, благодаря Мэйбл, позволило Риду познакомиться с рядом выдающихся деятелей культуры, такими, например, как Пабло Пикассо и Артур Рубинштейн .

Тем летом Джон Рид поддержал президента Вудро Вильсона в его намерении баллотироваться на второй срок, так как Рид полагал, что Вильсон выполнит своё обещание и не допустит вступления США в войну .

1916 год оказался для Джона наполненным разнообразными событиям - женитьба на Луизе Брайант в Пикскилле (англ : Peekskill, New York) в ноябре; операция по удалению почки, проведенная в клинике Джона Хопкинса в Балтиморе , где Джон оставался до конца декабря . В 1916 году Джон также опубликовал за свой счёт книгу Тамерлан и другие стихотворения тиражом в 500 экземпляров.

Пока страна приближалась к войне, Рид становится ещё более радикальным: его отношения с Metropolitan были закончены. Джон закладывает часы своего покойного отца, а также продает свой коттедж в Кейп-Коде (полуостров, очаровательное место к югу от Бостона) стороннице контроля за рождаемостью Маргарет Сэнгер .

В июле и августе 1917 года Рид продолжал писать агрессивные и злые статьи для Masses , который отказалась доставлять по почте Почтовая служба США . Также Джон Рид писал для журнала Seven Arts , который, в конце концов, лишился финансовой поддержки из-за статей Рида, а также одной статьи Рэндолфа Борна - в результате журнал перестал выходить . Дж. Рид был ошеломлен провоенными милитаристскими настроениями, популярными в стране - его карьера рушилась.

Свидетель революции

17 августа 1917 года Джон Рид и Луиза Брайант отплыли из Нью-Йорка в Европу, предварительно заверив Государственный департамент США , что они не будут представлять Социалистическую партию на предстоящей конференции в Стокгольме . Джон и Луиза хотели посетить Россию в качестве журналистов, чтобы засвидетельствовать происходящее там, а также для того чтобы собрать материал для репортажа о событиях происходящих в молодой российской республике. Путешествуя через Финляндию , пара прибыла в Петроград сразу после неудачной попытки военного переворота Л. Г. Корнилова . Джон и Луиза оказались в эпицентре Октябрьской революции.

Ситуация с продовольствием была очень сложной, Джон позже писал:

Большевики, ратовавшие за создание правительства, полностью состоящего из социалистов, а также за немедленное прекращения участия России в войне, стремились к передаче власти Керенским съезду Советов , который должен был быть созван в октябре 1917 года . Керенский усматривал в этом стремление отстранить его от власти и принял решение закрыть газеты большевиков, приказал арестовать большевистских лидеров, собрался отправить войска Петроградского гарнизона, который считался ненадежным, обратно на фронт. Военно-революционный комитет Советов, в котором большинство составляли большевики, готовился к захвату власти от имени будущего съезда. В 11 часов вечером 7 ноября 1917 года был захвачен Зимний дворец, резиденция правительства Керенского; Рид и Брайант присутствовали во время захвата Зимнего дворца .

Джон Рид был активным сторонником нового революционного социалистического правительства; он участвовал в работе Наркомата иностранных дел , переводя указы и новости о действиях нового правительства на английский язык. «Я также принимал участие в сборе материалов и данных и распространении документов, которые шли в немецкие окопы», – позже вспоминал Рид . К декабрю его средства были почти исчерпаны, и он стал работать на американца Раймонда Роббинса - представителя Красного Креста . Роббинс хотел создать газету которая защищала бы американские интересы; Рид согласился, но в первом номере газеты, который подготавливал к печати именно он, Рид разместил предупреждение прямо под заголовком: «Эта газета посвящена защите интересов американского капитала» .

Джон был близко знаком со многими членами нового правительства. Он встретился с Львом Троцким и познакомился с Лениным во время разгона Учредительного собрания (6) 19 января 1918 года .

Позднее он написал книгу об этих событиях в России - «», о которой В. И. Ленин отозвался следующим образом:

Прочитав с громаднейшим интересом и неослабевающим вниманием книгу Джона Рида: «Десять дней, которые потрясли весь мир», я от всей души рекомендую это сочинение рабочим всех стран. Эту книгу я желал бы видеть распространённой в миллионах экземпляров и переведённой на все языки, так как она даёт правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция, что такое диктатура пролетариата .

Последние годы жизни

Память

Именем Джона Рида названы улицы в Серпухове , Чехове , Астрахани , в Невском районе Санкт-Петербурга .

Узбекский писатель, драматург и журналист Джонрид Мухитдинович Абдуллаханов получил имя в честь Джона Рида.

Адреса в Петрограде

1917- - Троицкая улица, 23, кв. 36.

Адреса в Москве

Гагаринский переулок , 11 (бывший дом архитектора Н. Г. Фалеева).

Семья

В 1916 году женился на Луизе Брайант . Детей в браке не было.

Произведения

Рид Дж. Избранное: в 2-х кн.: кн.1. Десять дней, которые потрясли мир ; Восставшая Мексика [Текст]: пер. с англ. / Дж. Рид. - М.: Политиздат , 1987. - 543 с.
Рид Дж. Избранное: в 2-х кн.: кн.2. Очерки. Статьи. Стихотворения. Автобиография. Письма. Воспоминания о Джоне Риде [Текст]: пер. с англ. / Дж. Рид. - М.: Политиздат , 1987. - 527 с.
Рид Дж. Избранные произведения [Текст]: пер. с англ. / Дж. Рид. - М.: изд-во иностранной лит., 1957. - 254 с.
Рид, Джон . 10 дней, которые потрясли мир. С предисловиями В. И. Ленина и Н. К. Крупской. - М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1957. - 352 с.

Экранизации и инсценировки

В 1927 году Сергей Эйзенштейн выпустил первую, немую экранизацию (название по замыслу «Десять дней, которые потрясли мир »; в прокат фильм вышел под названием «Октябрь ».)
На основе книги Д. Рида был снят первый послесталинский фильм об Октябрьской революции «В дни Октября» , 1958, где он (в исполнении актёра А. Федоринова) является одним из действующих лиц.
«Правду! Ничего кроме правды!» Д. Н. Аль . На сцене Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова Джона Рида играет народный артист СССР Неведомский Леонид Витальевич .
На основе книг и биографии Джона Рида режиссёр Сергей Бондарчук снял дилогию «Красные колокола». К/с: «Мосфильм» (СССР), «Каносите-2» (Мексика), «Видес Интернейшнл» (Италия), В роли Джона Рида - Франко Неро :

- Фильм 1. Мексика в огне
- Фильм 2. Я видел рождение нового мира

Биография Джона Рида легла в основу фильма Уоррена Битти «Красные» , где последний снялся в главной роли.

Напишите отзыв о статье "Рид, Джон"

Примечания

Granville Hicks with John Stuart, John Reed: The Making of a Revolutionary. New York: Macmillan, 1936. Page 1.(en)
Hicks with Stuart, John Reed, pg. 2.
Eric Homberger, John Reed. Manchester: Manchester University Press, 1990. Pages 7-8
Homberger, John Reed, pg. 8
Homberger, John Reed, pg. 9
Hornberger, John Reed, pg. 12.
Hicks with Stuart, John Reed, page 33
Hicks with Stuart, John Reed, pg. 51
Hicks with Stuart, John Reed, pg. 65
Hicks with Stuart, John Reed, pg. 66
Homberger, John Reed, pg. 49.
Homberger, John Reed, pg. 55.
Homberger, John Reed, pg. 69.
Homberger, John Reed, pp. 75-76.
John Reed, «The Trader’s War», The Masses, v. 5, no. 12, whole no. 40 (Sept. 1914), pp. 16-17. The article appears without a byline, attributed to «a well-known American author and war correspondent who is compelled by arrangements with another publication to withhold his name.»
Дангулов А. С., Дангулов С. А. Легендарный Джон Рид. - М .: Советская Россия, 1978.
Homberger, John Reed, pg. 114.
Homberger, John Reed, pp. 112-116.
Homberger, John Reed, pg. 118.
Homberger, John Reed, pg. 122.
Homberger, John Reed, pp. 128-129.
Testimony of John Reed, Brewing and Liquor Interests and German and Bolshevik Propaganda: Report and Hearings of the Subcommittee on the Judiciary, United States Senate…, vol 3. pg. 563. Hereafter: Overman Committee Report, v. 3.
Testimony of John Reed, Overman Committee Report, v. 3, pg. 575.
Testimony of John Reed, Overman Committee Report, v. 3, pg. 569.
Testimony of John Reed, Overman Committee Report, v. 3, pg. 570.
Testimony of John Reed, Overman Committee Report, v. 3, p. 565.
Homberger, John Reed, pp. 159-60
Из предисловия к изданию: Дж. Рид. 10 дней, которые потрясли мир. М., 1957.
Абрамов Алексей Сергеевич. У Кремлёвской стены. - М .: Издательство политической литературы, 1987.

Литература

Гиленсон, Б. А. Джон Рид у истоков социалистического реализма в литературе США. - М.: Высш. шк., 1987. - 111, c.
Гладков Т. К. Джон Рид. М.: Мол. гвардия, 1962. - 288 с. - (ЖЗЛ. Вып.14 (347)).
Дангулов А. С., Дангулов С. А. Легендарный Джон Рид - М.: Сов. Россия, 1982. - 288 с.
Киреева И. В. Дооктябрьское творчество Дж. Рида (к проблеме метода) // Лит. связи и традиции. Уч. зап. Горьк. ун-та, вып. 160. - Горький, 1973.
Киреева И. В. Литературное творчество Джона Рида. Горький, 1974. - 150 с.
Краснов И. М. Джон Рид: правда о Красной России. М.: Сов. Россия, 1987. - 304 с.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Рид, Джон

– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.

Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.