Антуан де Ривароль (1753–1801) писатель... Даже если заговор составляется иногда людьми умными, осуществляется он всегда кровожадным зверьем. ... В государстве следует четко различать арифметическое большинство и большинство политическое. ... Когда кругом все удивительно,

Эпоха Рококо: Жан Антуан Ватто (Jean-Antoine Watteau) - мастер галантных сцен

Живопись Ватто, чарующе прекрасная, как манящая мечта, и столь же зыбкая и ускользающая, стала высшим воплощением рококо; но в то же время она выходит далеко за рамки чисто декоративных устремлений этого стиля. Творивший в эпоху безвременья, духовного кризиса, художник, как никто другой, чутко выразил предчувствие неизбежных перемен, утрату старых идеалов и поиски новых.
(Источник: «Искусство. Современная иллюстрированная энциклопедия.» Под ред. проф. Горкина А.П.; М.: Росмэн; 2007.)

Жан Антуан Ватто (1684-1721)

Ватто родился 10 октября 1684 г. во фламандском городе Валансьене, который незадолго до этого был захвачен войсками французского короля Людовика XIV. В молодости учился изобразительному искусству у Жака-Альбера Герена.

Около 1702 года художник приехал в Париж, работал как копиист. Обучение у живописцев Клода Жилло (1703-1707/08) и Клода Одрана (1708-1709) способствовало пробуждению интереса Ватто к театру и декоративному искусству. Ватто испытал влияние Питера Пауля Рубенса, произведения которого изучал в Люксембургском дворце в Париже.

В 1717 Королевская академия художеств приняла его картину "Паломничество на остров Киферу", и Ватто стал академиком. В 1719-1720 он посетил Великобританию.

Сюжет картины «Паломничество на остров Киферу», заимствованный из балетных и оперных постановок 18 в., представлен как галантное празднество в саду перед статуей Венеры; на дальнем плане видны зыбкие силуэты золотой ладьи и резвящихся амуров. Как и другие произведения Ватто, картина построена не на действии, а на оттенках чувств и настроений. Плавные жесты, неуловимые взгляды перетекают один в другой; ритмическая организация фигур и предметов уподобляет их изысканно красивым арабескам, модным в 18 в.

Ватто был создателем своеобразного жанра, традиционно называемого «галантными празднествами». Сущность этих сцен раскрывается не столько в их прямом сюжетном значении, сколько в тончайшей поэтичности, которой они проникнуты. «Праздник любви» (1717), как и другие картины Ватто, содержит в себе богатую гамму эмоциональных оттенков, которым вторит лирическое звучание пейзажного фона. Ватто открыл художественную ценность хрупких нюансов чувств, едва уловимо сменяющих друг друга. Его искусство впервые ощутило разлад мечты и реальности, и поэтому оно отмечено печатью меланхолической грусти.

Праздник любви (ок.1717) (61 x 75) (Дрезденская галерея)

Брачный договор (ок.1711) (47 x 55) (Мадрид, Прадо)

Великолепный бал (1715-1717) (52.5 х 65.2) (Лондон, Dulwich Picture Gallery)

Венера разоружает Амура (47 х 38) (Шантильи, музей Конде)

Венецианский фестиваль (1718-1719) (56 x 46) (Эдинбург, Нац. галерея Шотландии)

Влюблённая (между 1715 и 1717) (24 × 17.5) (Шантильи, музей Конде)

Гадалка (Сан-Франциско, Музей изящ.искусств)

Гитарист и молодая дама с нотной тетрадью (возможно, 1718) (24.3 x 18.4) (Мадрид, Прадо)

Две кузины (ок.1716) (30 х 36) (Париж, Лувр)

Деревенские забавы (1718) (88 х 125) (Лондон, собрание Уоллеса)

Деревенский танец (1706-1710) (50 x 60) (Индианополис, Музей искусства)

Заносчивый

Затруднительное предложение (1715-1716) (65 х 84.5) (С-Петербург, Эрмитаж)

Капризница (ок.1718) (42 х 34) (С-Петербург, Эрмитаж)

Кокетка (ок.1712) (19 х 24) (Труа, Музей искусств)

Концерт (1717) (Берлин, Дворец Шарлоттенбург)

Купание Дианы (1515-1516) (80 х 101) (Париж, Лувр)

Кухарка (53 x 44) (Страсбург, Музей искусств)

Любовная пара и менестрель с гитарой (1713-1715) (36.3 x 28.2) (частная коллекция) (оценоч.стоимость 24 млн. долларов)

Меццетен (1718-1720) (55.2 x 43.2) (Нью-Йорк, Метрополитен)

Меццетен (ок.1715) (24 х 17.5) (Шантильи, музей Конде)

Мечтательница (1712-1714) (23.4 х 17) (Чикаго, Институт искусств)

На Елисейских полях (ок.1718) (32 х 41) (Лондон, собрание Уоллеса)

На Елисейских полях_деталь

Нимфа фонтана (ок.1715-1716) (частная коллекция)

Обольститель (ок.1712) (18 х 25) (Труа, Музей искусств)

Общество в парке (1712-1713) (47,2 x 56,9) (Мадрид, Прадо)

Общество в парке (ок.1716-1717) (33 х 47) (Париж, Лувр)

Общество на открытом воздухе (между 1718 и 1720) (111 х 163) (Берлин, Гос.музей)

Общество на открытом воздухе (Сан-Франциско, Музей изящ.искусств)

Оплошность (неосторожная игра) (ок.1716-1718) (40 х 31) (Париж, Лувр)

Осень (ок.1715) (48 х 41) (Париж, Лувр)

Пастораль (1718-1721) (48.6 х 64.5) (Чикаго, Институт искусств)

Пастушки (1717-1719) (56 x 81) (Берлин, Дворец Шарлоттенбург)

Пастушки (ок.1716) (31 × 44) (Шантильи, Музей Конде)

Пейзаж с водопадом (1712-1713) (51.1 x 63.2) (частная коллекция)

Пейзаж с водопадом (ок.1714) (72 x 106) (С-Петербург, Эрмитаж)

Перед охотой (1720) (124 х 187) (Лондон, собрание Уоллеса)

Перспективы (Вид между деревьями в парке Пьера Кроза) (ок.1715) (46.7 x 55.3) (Бостон, Музей изящ.искусств)

Прелести жизни (ок.1718) (65 × 93) (Лондон, собрание Уоллеса)

Птичье гнездо (ок.1710) (23 х 19) (Эдинбург, Нац. галерея Шотландии)

Равнодушный (случайный любовник) (ок.1717) (26 х 19) (Париж, Лувр)

Радости любви (1718-1719) (60 х 75) (Дрезденская галерея)

Савояр с сурком (1716) (40.5 x 32.5) (С-Петербург, Эрмитаж)

Святое Семейство (1719) (117 х 98) (С-Петербург, Эрмитаж)

Скульптор (ок.1710) (22 х 21) (Орлеан, Музей искусств)

Спокойная любовь (ок.1718) (56 х 81) (Берлин, Дворец Шрлоттенбург)

Суд Париса (ок.1718-1721) (47 х 31) (Париж, Лувр)

Счастливый возраст, золотой возраст (1716-1720) (Форт-Уорт, Худ. музей Кимбелл)

Танец (1716-1718) (97 х 116) (Берлин, Гос.музей)

Тревожная любовь (1719) (Мадрид, Палаццо Реал)

Туалет (1718) (46 x 39) (Лондон, Собрание Уоллеса)

Урок любви (ок.1716) (44 х 61) (Стокгольм, Нац. музей)

Урок музыки (1719) (Лондон, собрание Уоллеса)

Царство амуров (13 × 17,8) (частная коллекция)

Церера (лето) (Вашингтон, Национальная галерея)

Четвёрка (ок.1713) (49,5 × 64.9) (Сан-Франциско, Музей изящ.искусств)

Чувствительность (ок.1717) (26 х 19) (Париж, Лувр)

Юпитер и Антиопа (ок.1715-1716) (73 х 107) (Париж, Лувр)

Le Lorgneur (ок.1716) (32.4 x 24) (США, Ричмонд, Музей искусств)

Бивуак (1709-1710) (32 х 45) (Москва, ГМИИ им.Пушкина)

Военный роздых (1715) (21.5 x 33.5) (С-Петербург, Эрмитаж)

Ворота Валансьенна (ок.1710) (33 х 40) (Нью-Йорк, Коллекция Фрик)

Солдаты на привале (ок.1709) (32 x 42,5) (Мадрид, Музей Тиссена-Борнемисы)

Тяготы войны (1715) (21.5 x 33.5) (С-Петербург, Эрмитаж)

Союз Комедии и Музыки (64.7 x 54) (частная коллекция)

Ватто очень любил театральные сюжеты, хотя вряд ли точно воспроизводил эпизоды определенных спектаклей. В театре его привлекали полет воображения, живое воплощение фантазии, наконец, та искренность игры, которую он не находил в жизни, похожей на лицедейство. Характеру образного мира Ватто соответствуют прихотливость ритмов, плавность маленьких, словно вибрирующих мазков, нежность изысканных красочных созвучий, изменчивость цветовых нюансов.

Актеры французского театра (1711-1712) (20 х 25) (С-Петербург, Эрмитаж)

Актёры французской комедии в одноимённой картине представлены на грани театра и реальности; спектакль закончился, и сквозь комические маски начинают проглядывать истинные лица и яркие характеры.

Его замечательные рисунки наделены живописностью, да тем более, что они обычно выполнены в три цвета (красный, белый и чёрный), что позволяло передать ощущение красочных оттенков и тонких градаций пластической формы. После безраздельного господства исторического жанра и аллегорических сцен Ватто открыл разнообразие реальных типов французского общества того времени - солдат и нищих савояров, дворян и актёров ярмарочного театра.

Галантный Арлекин (1716-1718) (34 х 26) (Лондон, собрание Уоллеса)

Итальянская комедия (ок.1716) (37 x 48) (Берлин, Гос.музей)

Итальянская серенада (1718) (Стокгольм, Нац. музей)

Итальянские комедианты (ок.1715) (71 х 94) (Берлин, Дворец Шарлоттенбург)

Итальянские комедианты (ок.1720) (63.8 х 76.2) (Вашингтон, Нац. галерея)

Подлинным шедевром является картина «Жиль». Главный герой в белом костюме Пьеро, персонажа итальянской комедии дель арте, возвышается перед зрителем в полный рост на фоне сине-серого пустого неба. Неподвижное накрашенное лицо клоуна контрастирует с оживлением персонажей, расположенных позади него. Их смех оттеняет невыразимую печаль, застывшую в полных слёз глазах Жиля.

Французская комедия (ок.1716) (37 x 48) (Берлин, Гос.музей)

Французская комедия_фрагмент

Декоративное искусство

Ватто предпочитал маленькие картины, но он был и мастером декоративного искусства, сам делал орнаментальное панно для интерьеров особняков, расписывал дверцы карет, клавесины и веера, что оказало влияние на архитектурный декор рококо.

Декоративная панель. Рождение Венеры (между 1710 и 1715) (29.7 x 17.5) (С-Петербург, Эрмитаж)

Декоративная панель. Осень (между 1710 и 1715) (28 x 18.6) (С-Петербург, Эрмитаж)

И декоративные работы, и крупные полотна - «Паломничество на остров Киферу» (1717), и прославленную «Вывеску Жерсена» (1720) отличают типичные для Ватто черты: изумительная живопись, трепетная и нежная; тончайшая гамма мимолетных настроений; виртуозное композиционное мастерство - мастерство режиссёра, внезапно остановившего превосходно продуманное театральное действие в самый важный момент драматического развития взаимоотношений и характеров персонажей.

Паломничество на Киферу (между 1718 и 1720) (129 х 194) (Берлин, дворец Шарлоттенбург)

Вывеска лавки Жерсена (1720) (163 х 308) (Берлин, Дворец Шарлоттенбург)

Вывеска лавки Жерсена_фрагмент

Поэтическое очарование отличает и рисунки Ватто выполненные обычно сангиной либо в три цвета (мел, сангина, итальянский карандаш) и запечатлевшие разнообразные типы французского общества начала XVIII века; легкие штрихи и волнистые линии воссоздают в них нюансы пластической формы, движение света, эффекты воздушной среды. Декоративная изысканность произведений Ватто послужила основой сложения рококо как стилевого направления (хотя в целом творчество художника далеко выходит за его рамки), а его поэтические открытия были подхвачены уже после смерти Ватто французскими живописцами середины – второй половины XVIII века. (Шарден, Ланкре, Патер, Буше, Фрагонар и др.). Английское искусство очень многим обязано Ватто. Тернер называл его своим любимым художником и подражал ему в фантазии, названной “Как Вам угодно”. В другой своей картине Уильям Тернер представил мастерскую Ватто вместе с художником, работающим (как гласит название) “по правилам Шарля Дюфренуа”.

Опрос: Победит ли наш народ в создавшейся ситуации?

Оригинал записи и комментарии на

Жан Антуа́н Ватто́ , более известный как Антуан Ватто (фр. Jean Antoine Watteau , 10 октября , Валансьен - 18 июля , Ножан-сюр-Марн) - французский живописец и рисовальщик, основоположник и крупнейший мастер стиля рококо .

Ватто принадлежит к числу известнейших художников в мировой истории искусства. Благодаря усилиям братьев Гонкур , Бодлера и Верлена , он занял место сначала в коллекции Уоллес , затем в Лувре (в 1869 году там находилось 8 его картин) и, наконец, в истории искусств.

Биография

Ватто приехал в Париж в 1702 из северной Франции, из Валансьена . С 1703 по 1708 Ватто работал в мастерской Клода Жилло , копировал и изображал сюжеты итальянской комедии. От этого важного этапа творческого формирования художника сохранилось лишь одно живописное свидетельство - московская картина «Сатира на врачей».

В следующие годы Ватто пробовал себя в разных жанрах, спорная хронология немногих сохранившихся работ этого периода не позволяет сделать опредёленных выводов об эволюции его интересов, однако его манера становится более свободной, мазок - более свежим и легким.

В 1710, после короткой поездки в Валансьен, Ватто снова жил в Париже, в столь любимой им атмосфере живописи, музыки и театра. Среди его близких друзей - литератор и редактор Французского Меркурия Антуан де ла Рок, торговцы картинами, рамами и стеклом Жерсен и Сируа, актёры итальянской комедии, поэты и музыканты.

Сформировавшийся вне жёстко регламентированной академической системы, Ватто спокойно обдумывал и отбирал увлекавшие его сюжеты, не заботясь об иерархии жанров, свободно отдавался на волю чувства и фантазии. Он не любил работать на заказ, предпочитая свободу замысла и игру воображения. Он писал пейзажи, маскарады в духе Жилло , портреты итальянских актеров, праздники в парках, заботясь больше о настроении, эмоциональном и живописном богатстве сцены, чем о скрупулёзном портретном сходстве или торжественном величии.

Творчество

Ватто был создателем своеобразного жанра, традиционно называемого «галантными празднествами». Сущность этих сцен раскрывается не столько в их прямом сюжетном значении, сколько в тончайшей поэтичности, которой они проникнуты. «Праздник любви» (), как и другие картины Ватто, содержит в себе богатую гамму эмоциональных оттенков, которым вторит лирическое звучание пейзажного фона. Ватто открыл художественную ценность хрупких нюансов чувств, едва уловимо сменяющих друг друга. Его искусство впервые ощутило разлад мечты и реальности, и поэтому оно отмечено печатью меланхолической грусти.

Театр

Ватто очень любил театральные сюжеты, хотя вряд ли точно воспроизводил эпизоды определенных спектаклей. В театре его привлекали полет воображения, живое воплощение фантазии, наконец, та искренность игры, которую он не находил в жизни, похожей на лицедейство. Характеру образного мира Ватто соответствуют прихотливость ритмов, плавность маленьких, словно вибрирующих мазков, нежность изысканных красочных созвучий, изменчивость цветовых нюансов.

Его замечательные рисунки наделены живописностью, да тем более, что они обычно выполнены в три цвета (красный, белый и чёрный), что позволяло передать ощущение красочных оттенков и тонких градаций пластической формы. После безраздельного господства исторического жанра и аллегорических сцен Ватто открыл разнообразие реальных типов французского общества того времени - солдат и нищих савояров, дворян и актёров ярмарочного театра.

Декоративное искусство

Ватто предпочитал маленькие картины, но он был и мастером декоративного искусства, сам делал орнаментальное панно для интерьеров особняков, расписывал дверцы карет, клавесины и веера, что оказало влияние на архитектурный декор рококо . И декоративные работы, и крупные полотна - «Паломничество на остров Киферу» (), и прославленную «Вывеску Жерсена» () отличают типичные для Ватто черты: изумительная живопись, трепетная и нежная; тончайшая гамма мимолетных настроений; виртуозное композиционное мастерство - мастерство режиссёра, внезапно остановившего превосходно продуманное театральное действие в самый важный момент драматического развития взаимоотношений и характеров персонажей.

Произведения

• «Бивак», около 1710, Государственный музей изобразительных искусств, Москва;
• «Савояр с сурком», 1716, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург;
• «Праздник любви», Дрезден;
• «Общество в парке», около 1720, Дрезден;
• «Затруднительное предложение», около 1716,
• «Капризница», около 1718, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург;
• «Меццетен», 1719, Метрополитен-музей;
• «Паломничество на остров Киферу», 1717-1718, Лувр, Париж;
• «Жиль», Лувр, Париж,
• «Вывеска лавки Э. Ф. Жерсена», 1720, Картинная галерея, Берлин-Далем.

Ватто и кино

В 2007 году во Франции был снят фильм "Тайна Антуана Ватто" с известной актрисой Сильви Тестю в главной роли.

Ватто Антуан, выдающийся французский живописец, с творчеством которого связан один из значительных этапов развития бытовой живописи во Франции. Судьба Ватто необычна. Ни во Франции, ни в сопредельных странах не было в годы, когда он писал лучшие свои вещи, ни одного художника, способного с ним соперничать. Титаны XVII столетия не дожили до эпохи Ватто; те же, кто вслед за ним прославили XVIII век, стали известны миру лишь после его смерти. В самом деле, Фрагонар, Кантен де Ла Тур, Перронно, Шарден, Давид во Франции, Тьеполо и Лонги в -Италии, Хогарт, Рейнолдс, Гейнсборо в Англии, Гойя в Испании - все это середина, а то и конец XVIII века. Ватто был одинок, сам, вероятно, того не ведая; вокруг были соперники, взысканные почестями и занимавшие высокие должности, живописцы вроде Куапеля или де Ла Фос-са, ныне почти забытые историей.

Слова о «хрупкости мира Ватто», давно ставшие трюизмом, не утеряли справедливости: это своеобразный, искусством созданный мир, соединивший два исторических периода, соединивший связью, которую так легко принять за нарядную рокайльную гирлянду, но за которой ощутимо напряжение туго натянутой, готовой порваться струны. Между тем искусство художника все еще способно вызывать представление о чем-то скорее изысканном, нежели глубоком. Слишком прельстителен сотворенный им мир, где задумчиво улыбающиеся, покорные воле судьбы дамы и кавалеры совершают, будто под церемонные мелодии ныне забытых менуэтов, меланхолические прогулки мимо тусклого мрамора статуй и балюстрад, между рядами стройных деревьев, вдоль ручьев с искусственными водопадами; где нежные переливы шелка так хороши на фоне бледной листвы или по-театральному живописного в золотистых облаках вечернего неба. И вряд ли есть, нужда решительно отделять художника от этих ассоциаций и противопоставлять им чрезмерную психологическую сложность и рефлексию XX века. Важнее определить, в чем он неотделим от своего времени, в чем опередил его, а порою становился ему и вовсе чуждым; увидеть то глубоко личное отношение мастера к жизни, где причудливо и парадоксально соединились восторженность и скептицизм, трезвая печаль и умение певращать мечту в почти осязаемую реальность.

Ватто не был политиком, но он был наделен особого рода чуткостью и жил среди людей просвещенных, склонных к радикальным и смелым суждениям, столь характерным для эпохи, когда, по словам Герцена, «оканчивался XVII век и скрозь вечереющий сумрак его уже проглядывал век дивный, мощный, деятельный XVIII век; уже народы взглянули на себя, уже Монтескье писал, и душен становился воздух от близкой грозы». Кто знает, можно ли назвать Ватто философом, но живопись его вполне философична; в его полотнах много тревоги, даже трагедийности; художник живет в мире, обреченность которого ощущает, но которым не устает любоваться, оставаясь, впрочем, созерцателем, не стремящимся в этот мир войти.

Поступки Ватто норой ставят в тупик биографа. Случай нередко ему улыбался, но художник словно избегал счастливых поворотов судьбы - страх зависимости был сильнее страха нужды. Выходец из Валансьена, города в ту пору скорее фламандского, нежели французского, Ватто приехал в Париж юношей шестнадцати-семнадцати лет. Нищий провинциал, слабый, часто хворавший, гордый и застенчивый, дурно говорящий по-французски, в столице он хлебнул немало горя на первых порах.

Но даже в эти самые трудные годы, зарабатывая на хлеб изготовлением дешевых копий, Ватто находит время рисовать для себя. Тогда и появляются маленькие его альбомы - карне, где карандаш с нежданной для неопытной руки изысканной точностью «останавливает мгновения» кипящей и ослепляющей столичной жизни. В калейдоскопе стремительных впечатлений он ищет то, что сродни сути искусства. Отсюда, вероятно, его раннее пристрастие к театру, где все неслучайно, где пластичность и выразительность жестов и поз выверена из поколения в поколение переходящим мастерством - парижская действительность отливается на подмостках театров и балаганов в форму окончательную и чеканную. С юных лет театр становится для Ватто существенной гранью реальности, а реальность нередко оборачивается сценой. Первая счастливая встреча - Жан Мариэтт, продолжатель дела своего отца, известнейшего торговца картинами, и сам отменный знаток и неплохой художник. Лавка Мариэтта, затем мастерская Клода Жилло, куда Ватто поступает учеником, - начало не просто профессионального образования, но вход художника в мир современных ему идей. В Просвещенных кругах в это время все более растет желание видеть жизнь, минуя помпезные схемы и прямолинейный ригоризм искусства прошедшего века, отношение к действительности становится печально ироничным, и сумерки все еще длящегося царствования Людовика XIV не оставляют места ничему, кроме благотворных сомнений, которые одни пока способны занимать умы мыслящих людей.

Родился в Валансьенне, на границе с Фландрией, в семье бедного кровельщика. Первые уроки живописи получил у местного художника Жерена. В 1702 Ватто перебрался в Париж. Учился у художников-декораторов Жилло и Одрана, предвестников искусства рококо. Самостоятельную деятельность начал в 1709-10. В первых жанровых картинах («Савояр с сурком») и картинах военной тематики («Бивуак», «Тягости войны» и «Военный роздых») отразились впечатления, полученные на родине. Бродяжка с сурком - он, конечно, и беден, и голоден, но художник отнюдь не изображает его несчастным. Савояр смешлив, прочно стоит на земле, хотя и не вписывается в окружающий мир с той естественной легкостью, что герои «галантных празднеств»; савояр не на улице предместья, но на фоне его, он в таком же, как и Жиль, безмолвном диалоге со зрителем, и он так же по-своему монументален, и вовсе не проста его душа, в которой мальчишеское прямодушие сочетается с настороженностью успевшего хлебнуть лиха взрослого человека. Порою возникает чувство (во всяком случае, и «Жиль», и «Савояр с сурком», и множество рисунков дают возможность говорить об этом), что карандаш и кисть Ватто тянулись к изображению страдающих и обездоленных бедняков, даже калек, но намеченное в рисунках превращалось в нечто совершенно иное в иртинах, словно художник боялся распахнуть свою встревоженную чужим страданием душу, опасался быть даже перед самим собой открыто и просто печальным. Ведь он сам сродни этим страдальцам, он болен, слаб, он чужд обольстительному празднеству, которым не устает любоваться. А говорить о себе он не умел, да и не хотел.

Его боль и сострадание стремятся спрятаться за карнавальным домино, за внешней циничной и чуть сентиментальной усмешкой, с которой смотрят на жизнь его умные, но стремящиеся как можно меньше задумываться герои. Шекспировское «какая-то в державе датской гниль» ощущается в оранжерейном мире героев Ватто, но не с гамлетовским трагизмом, а с оттенком насмешливого фатализма. Скептицизм персонажей Ватто поистине универсален. Они не верят вполне не только в хорошее, но и в дурное, они ничему не способны чистосердечно радоваться, но они не способны и по-настоящему тревожиться, ни одно чувство не реализуется у них до конца. Лишь сам художник вмещает в душу свою боль и тревогу, но позволяет себе сказать об этом лишь намеком, тональностью, колористической метафорой.

Уже к 1711-12 направление творчества Ватто стало иным и определилось окончательно: он пишет так называемые «галантные сцены», изображающие развлекающихся дам и кавалеров («Затруднительное предложение»), театральные сцены, небольшие по размерам полотна, выражающие стремление художника уйти в мир поэзии, вымысла. Расцвет творчества художника приходится на 1712-17. Грациозные выразительные фигуры на его картинах образуют ритмически связанные группы. Ватто пишет в свободной быстрой манере, придающей всему изображению живую нервную трепетность, накладывает краски небольшим, как бы вибрирующим мазком, и на фоне серебристой зелени пейзажа фигуры его персонажей в розовых, голубых, нежно-сиреневых костюмах, освещенные словно колеблющимся светом рампы, производят впечатление порыва, движения, танца. В 1712-16 Ватто исполнил четыре овальные картины на тему «Времена года» для известного коллекционера Пьера Кроза. Большинство фрагментов и этюдов к этой работе дошли до нас: «Сидящий вакх с чашей» (этюд главной фигуры композиции «Осень»). Известны и другие этюды и наброски к «Временам года», сохраненные в музеях и частных коллекциях США и Европы.

В 1717 Ватто получил звание академика за картину «Отплытие на остров Цитеру». Между 1717-21 возникли известные работы: «Менцетен», «Жиль», «Общество в парке», в которых чувствуется нарастающая меланхолия. По свидетельствам современников, живопись мало удовлетворяла Ватто. Он находил более приятным рисовать, чем писать картины. Рисунки Ватто, сделанные им с натуры, свидетельствуют о замечательной наблюдательности мастера, поражают остротой и лаконичностью. Они раскрывают глубину реалистических тенденций в творчестве этого художника. После 1710 Ватто создал группу рисунков народных типов. Один из лучших в ней - «Чистильщик обуви». В этот же период были созданы шедевры Ватто-рисовальщика: серия его «обнаженных фигур в кресле».

В полотне «Капризница» (точнее, «Надувшая губы») «мир Ватто» сконцентрирован в образ емкий, до предела насыщенный, где незначительность ситуации оборачивается неожиданным драматизмом. Все здесь типично для Ватто: и облетающие деревья парка, так напоминающего Люксембург или Сен-Клу на исходе лета, когда сухие листья, кружась, падают на дорожки, и неторопливые люди, грациозно прогуливающиеся по аллеям, и высокое небо с бледно-золотистыми облаками, и изысканно одетая пара на первом плане, занятая ленивым ритуальным флиртом, где непременны и рискованные намеки, и полушутливая обида, где все предрешено заранее и, увы, ничто не способно глубоко потрясти усталые души нехотя играющих в настоящую жизнь людей. Среди этого мира, сияющего нежными красками увядающей природы и переливчатых шелков, среди этого неспешного пира игрушечных и необременительных страстей раздается вдруг немой и страшный цветовой «взрыв» - темный, почти черный аккорд платья героини, траурный удар литавр, ворвавшийся в беззаботный гавот. Этот контраст настолько значительнее суетных чувств, кукольной жизни душевно анемичных, хотя и очаровательных персонажей, что вся тщетность, ничтожность и обреченность галантного празднества века пудреных париков обнажается с пугающей силой внезапного откровения. Нет, Ватто не томим конкретными предчувствиями, но эфемерность действительности, которой принадлежит и он сам, несомненна. Если не для разума его, то для художественной интуиции.

«Капризница» не была, разумеется, последней картиной из галантных празднеств Ватто, но она ощущается как своего рода итог, квинтэссенция всего самого важного, созданного художником в этом роде. Тем более, что последние вещи мастера несут на себе несомненную печать беспокойного прозрения. Мир ценностей будто меняется для Ватто, даже привычные темы он пишет совсем по-иному. Впрочем, и в живописных работах, созданных незадолго до смерти («Портрет скульптора Патера» и «Вывеска антикварной лавки Жерсена»), перед зрителем возникает новый Ватто - художник-реалист, воплотивший в своих последних творениях правдивую фиксацию движения фигур, и свойственную именно его манере «перекличку» взаимосвязанных ритмов, и удивительные колористические эффекты. За год до смерти Ватто пишет последний свой шедевр, картину, вовсе не похожую на все, что писал он прежде. Будто опустился занавес в театре, потухли огни маскарадов, сняты маски, и при свете дня художник показал нам обыденный мир, в котором он жил. В котором жил, а не которым грезил.

Он написал вывеску для своего друга Жерсена, торговца картинами, для его лавки «Великий монарх». Он опять обращается к этому непритязательному жанру, законы которого позволяют писать что вздумается. Ватто изображает на вывеске для лавки саму лавку, пишет тот столь притягательный и романтический мир, что открылся ему двадцать лет назад и который теперь стал обыденностью, где лишь искусство навсегда осталось таким же неисчерпаемым и полным чудес. Нет больше скептических кавалеров и насмешливых дам в призрачном карнавальном мире. Теперь прежние герои Ватто ступили на пыльные плиты парижской мостовой, зашагали по улице, вошли в лавку, залюбовались картинами или сделали вид, что залюбовались. Они уже не разыгрывают ироничную пантомиму жизни, но живут, вступают в напряженное общение с искусством. Ватто делает стену лавки проницаемой для глаз зрителя (ее попросту нет), хотя для персонажей картины эта преграда существует и по их движениям мы угадываем двери, а в лавке видим людей, не подозревающих, что они видны - как в «Хромом бесе» Лесажа. На первом плане укладывают в ящик портрет Людовика XIV - этой немудреной, но острой метафорой эпоха прощается с минувшим. А там, в глубине - глубокий и задумчивый мир, где сразу становится ясно, кто чего стоит: искусство безошибочно делает выбор между теми, кто любит его, и теми, кто лишь играет в эту любовь. Острота будущих сатир Хогарта и Гойи угадывается в нарочитых жестах кокетничающих «профессионализмом» дилетантов. Истинным знатокам признательный художник дарит особую одухотворенность; а главное - картины в тусклой глубине лавки, искусство, окружающее людей, оттеняет их земную несомненную реальность, которой прежде Ватто не искал. Мир выдуманный отделился впервые с такой определенностью у Ватто от мира реального. «Вывеска лавки Жерсена» стала, возможно, первой во Франции картиной эпохи Просвещения, которую французы поэтично называют «веком светочей». «Вывеска» - не мечта, это соединение острой мысли, щемящей грусти и уверенности в ценности земного, полнокровного бытия. Вероятно, это была последняя значительная работа Ватто.

Он умер летом 1721 года, прожив всего тридцать шесть лет. Ватто оставил потомкам решение непростого вопроса: почему его столь одинаковые, не склонные к страстям и решительным поступкам персонажи так прочно поселяются в душах людей рядом с могучими характерами, созданными Рембрандтом, Гойей, Врубелем. Смысл искусства Ватто в тысяче достоинств его картин, но есть и нечто особенно существенное: никто до него не умел и не стремился увидеть чувство в его парадоксальной двойственности, увидеть забавное в печальном, серьезное в смешном, так переплести мысли и переживания автора и персонажей, что картины становились почти такими же сложными, как сама жизнь. И еще: Ватто чувствовал хрупкость, а иногда и пустоту мира, который он писал, но он видел также его невеселую одухотворенность, понимал, что каждый день невозвратим, и тосковал по уходящему нынешнему дню, как тоскуют по дням, давно минувшим.