Русские всегда возвращаются. То, что это написал чеченец - особенно важно

Две русские женщины постбальзаковского возраста очень точно охарактеризовали очередь на регистрацию моего рейса Turkish Airlines: «Мужики, турецкие жены, и мы с тобой, блин…» Как-то так оно и было. Плюс я в командировку: посмотреть, что там говорят про нас в Анталье и Стамбуле.

Сотрудницы паспортного контроля, суровые тети в форме:

— Куда летите?

— В Турцию.

— Цель поездки?

— Туризм.

— Ах, туризм… Ну-ну. Ленк, ты видела? Этим русским все равно, куда лететь!

Что принципиально изменилось — так это резкое расслоение (впрочем, оно чувствовалось и раньше). Анталья смотрит на всё происходящее совсем не так, как Стамбул.

Анталья — пустыня. Со скалистого обрыва в парке Ататюрка под персиковым небом открывается захватывающий вид на абсолютно безлюдные пляжи. Аллея, тянущаяся вдоль берега, окружена пляжными кафе. Вид постапокалиптический: заколоченные двери, разбитые стекла, сваленные в кучу пластиковые стулья, мусор в холодильниках… Здесь вообще никто не понимает ни по-русски, ни по-английски, кроме в изобилии валяющихся на гальке бездомных собак и кошек. Такой Шарик и привел меня к единственному на всем пляже открытому кафе.

В одинокой посетительнице за столиком я по ботоксу и татуажу на губах с 15 метров безошибочно определила русскую.

Русская молдаванка из Санкт-Петербурга Елена, имеющая квартиру в Анталье, тут же поведала мне: «О, первое русское лицо за три дня. Так странно! Сезон-то кончился, но русские обычно торчат тут до середины декабря, им не холодно! Я вчера была на русском базаре — никого! И в Мигросе (турецкий сетевой супермаркет — А.Е. ) тоже, даже в старом городе не слышно русской речи. А еще эти дурацкие самолеты, из Питера нет прямых рейсов, и наши пограничники такую рожу нам с Пончиком скорчили, когда мы вылетали…» (Пончиком оказался сын Тимур, который работает в Анталье, Петербурге и Москве.)

Турецкий Елена выучила еще в Молдавии, где жила рядом с гагаузами, — «Это те же турки, язык очень похож, только их заставили креститься».

Базар — хаос лавок с фруктами, орехами, специями, оливками, овощами, сырами, обувью, одеждой, лейками, прищепками, заколками для волос и множеством прочего барахла. Бесконечная паутина, оплетающая центр города. Турецкий сын русского отца, торгующий оливковым маслом, сообщил мне, что русских продавцов на базаре нет, а русские покупатели — в основном жены турецких мужей, и говорят они по-турецки.

В большом торговом центре Мигрос блондинка с косой, везущая в коляске тоже блондинку и тоже с косой, только маленькую, меня утешила:

— Тут очень много русских, в старом городе точно встретите.

— А их не стало меньше из-за последних событий? Что-то изменилось?

— А что изменилось? Или вы думаете, все сразу побросают детей-мужей и побегут? Нет, конечно! Передайте там, что у нас все хорошо, пусть приезжают.

Анталья просыпается после обеда, как многие южные города. На знаменитом спуске Калеичи меня заманил в лавку бойко говорящий по-русски продавец Мемет.

— А русские — это хорошо? Много их?

— Конечно, хорошо! У меня жена русская, из Новосибирска, дочке 5 лет. Сейчас это… сложная политическая ситуация и сезон кончился. Но они вернутся, месяца через 2-3. Как сезон будет, так сразу вернутся. Русские всегда возвращаются.

— Что вы думаете про политику? Правильно ваш президент сделал?

— Конечно, правильно. Они летали над нашей территорией, их 10 раз предупреждали, что они нарушили границу, просили выйти на связь. Они не отвечали, наши даже не знали, чей самолет сбили, в Сирии ведь война. Зачем они летали к нам?

— А что будет, если русские введут санкции против Турции?

— А ничего, как с туристами. Через 2 месяца все равно снимут, России дороже выйдет. Ты поезжай в Хурму, сама все увидишь.

По определению Елены из Питера, богатый район Хурма — «Это такая турецкая Рублёвка, для русских». На въезде в Хурму в парке стоят русские матрешки. Первая — выше человеческого роста, а потом меньше, меньше. Позади них — горы. Чем дальше в глубь квартала — тем шикарнее дома, тем больше вывесок на русском языке и женщин славянской внешности. Первыми со мной заговаривают две хозяйки магазина с вывеской на двух языках: «Akdeniz Butik. Обувь и одежда». Хозяйки оказываются турчанками из Казахстана и на прекрасном русском рассказывают:

— В Турции очень много русских, украинцев, белорусов. Так, как здесь, к русским не относятся нигде. Как с братьями и сестрами. Мы вот только на прошлой неделе повесили вывеску специально и на русском тоже.

— И правительство не запрещает? А то у нас, знаете, уже пишут лозунги: «Кто в Турцию ездит, тот не патриот…»

— Нет! У нас правительство за русских! Если бы они были против, мы бы не повесили.

Дальше — вовсе уж сюрреалистическая вывеска: «БОРЩ+50 гр+Бородинский — 20, Бабушкины пирожки — 3, Селедочка+Пиво — 15, Беляши — 5, Чебурек+Пиво — 16, Пельмени 1 кг — 30». Кафе называется «Toros café», за столиком курят три женщины, на барной стойке лежит празднично упакованный кирпичик бородинского с подписью группы в FB «Русские в Анталье». Хозяйка кафе:

— Да, мы русские. У нас тут мужья и дети, мы сюда переехали, открыли это заведение. Не для туристов, для местных наших. В Хурме русских больше живет, чем во всей остальной Анталье. Нас тут любят. А в связи с последними событиями любить стали еще больше! Приходят наши соседи-турки, вот из аптеки напротив, поддерживают, говорят, что все устаканится. Мы смотрели российские новости, это бред какой-то. Говорят, что нельзя сюда летать, тут все плохо. А у нас ничего такого, это в России все плохо, а тут ничего не изменилось. И про русских жен, говорят, у вас много. Что нас тут бьют, хлеб отбирают, заставляют паранджу носить! Так посмотрите на нас и напишите, что к нам отлично относятся, вон мой муж стоит в жилетке — прекрасный человек. И кормят нас хорошо, ну по нам же видно! Русских жен в Анталье — 20 000. У нас тут хороший бизнес, и не только у нас. Вот бородинский хлеб и квас нам привозит русский молодой человек Алексей, у него тоже хорошо всё. Беспорядков тут никаких не было, если бы были, то начали бы с нас, пришли бы в Хурму, тут же только мы. Если где и есть недовольные, то, может, в Стамбуле…

Утренний Стамбул окружает меня базарным шумом, сиренами «скорой помощи», звуками намаза и продавцами всего на свете, которые буквально выпрыгивают из своих магазинчиков с воплями: «Девушка, золото! Дубленки, меховые жилетки, сладости!» Я долго соображаю, что же переключает продавцов на русский быстрее, — славянская внешность, темно-русые волосы или камера в моих руках. Для начала я попадаюсь в лапы торговцу джинсами: папа у него русский, мама из Таджикистана, он тут работает и учится, но работать стало трудно.

— Такого года, как этот, не помню. Вы не смотрите, что тут все так красиво, магазинов много, продавцы веселые, вы спросите, что у них дома, с семьями — они заплачут. Теперь еще эти санкции, Россия перестала покупать, товары на границе стоят, ничего не пропускают, все портится, денег нет. И так плохо было, теперь еще беженцы. Президент решил пускать сюда туркменов из Сирии, а тут своему народу есть нечего! И с Россией нельзя было так делать, он теперь пойдет Путину ноги целовать, извиняться, чтобы вернуть, как было. Если Россия не будет покупать, не будет русских туристов — нам нечего будет есть. Я смотрю русские новости, там говорят, что русский президент ждет извинений, а наш не хочет извиняться. Но ему придется.

— Вы, наверное, русское телевидение смотрите? — говорю я.

— Ну да, — недоуменно отвечает он. — А вы какое?

Беженцев на улицах и правда много, но узбекского официанта в ближайшем кафе это не пугает. Он так же не заметил, что русских стало меньше, но зато точно знает, что президент Эрдоган не прав:

— Нельзя было так с Россией, они теперь овощи у нас покупать не будут! Я из Узбекистана, поэтому я за Россию.

Вечером на ресепшене меня встречает хозяин гостиницы — турок, неплохо говорящий по-русски. За чаем он жалуется:

— Русских совсем нет сейчас. Это очень плохо. Это на курортах сейчас зима, а у нас сезон круглый год, у нас бизнес тут, торговля. Нет торговли — нет отелей. Людям нравится здесь останавливаться, потому что расположение хорошее — метро, магазины, карго рядом, центр. Непонятно, как это кончится. Они, конечно, зря наши границы нарушили, так нельзя, военные правильно сделали, что сбили. Но что теперь людям-то делать?

Он смотрит турецкое телевидение. «А какое же еще?»

— Самая такая проблема, много проблема — это Лимонов, — говорит он вдруг.

— Откуда вы знаете Лимонова?

— Все тут знают. Много, много лимонов на границе стоят, испортятся. И еще помидоров. Не пускают помидоров. Чем они виноваты?

— Какие у вас воспоминания про русских гостей?

— Да нормальные люди, почти совсем как мы. Никакие конфликты, ничего.

— А война будет? — спрашиваю я.

— Ты что, какая война?! Кому мы так нужны, как русским? И кому так русские еще нужны?.

Анастасия Егорова

Пустынные пляжи Анталии. Фото: Анастасия Егорова / «Новая газета»

Две русские женщины постбальзаковского возраста очень точно охарактеризовали очередь на регистрацию моего рейса Turkish Airlines: «Мужики, турецкие жены, и мы с тобой, блин...» Как-то так оно и было. Плюс я в командировку: посмотреть, что там говорят про нас в Анталье и Стамбуле.

Сотрудницы паспортного контроля, суровые тети в форме:

— Куда летите?

— В Турцию.

— Цель поездки?

— Туризм.

— Ах, туризм… Ну-ну. Ленк, ты видела? Этим русским все равно, куда лететь!

В одинокой посетительнице за столиком я по ботоксу и татуажу на губах с 15 метров безошибочно определила русскую.

Русская молдаванка из Санкт-Петербурга Елена, имеющая квартиру в Анталье, тут же поведала мне: «О, первое русское лицо за три дня. Так странно! Сезон-то кончился, но русские обычно торчат тут до середины декабря, им не холодно! Я вчера была на русском базаре — никого! И в Мигросе (турецкий сетевой супермаркет — А.Е. ) тоже, даже в старом городе не слышно русской речи. А еще эти дурацкие самолеты, из Питера нет прямых рейсов, и наши пограничники такую рожу нам с Пончиком скорчили, когда мы вылетали…» (Пончиком оказался сын Тимур, который работает в Анталье, Петербурге и Москве.)

— Тут очень много русских, в старом городе точно встретите.

— А их не стало меньше из-за последних событий? Что-то изменилось?

— А что изменилось? Или вы думаете, все сразу побросают детей-мужей и побегут? Нет, конечно! Передайте там, что у нас все хорошо, пусть приезжают.

— А русские — это хорошо? Много их?

— Что вы думаете про политику? Правильно ваш президент сделал?

— А что будет, если русские введут санкции против Турции?

— А ничего, как с туристами. Через 2 месяца все равно снимут, России дороже выйдет. Ты поезжай в Хурму, сама все увидишь.

— И правительство не запрещает? А то у нас, знаете, уже пишут лозунги: «Кто в Турцию ездит, тот не патриот…»

— Нет! У нас правительство за русских! Если бы они были против, мы бы не повесили.

Русские жены. Фото: Анастасия Егорова / «Новая газета»

— Да, мы русские. У нас тут мужья и дети, мы сюда переехали, открыли это заведение. Не для туристов, для местных наших. В Хурме русских больше живет, чем во всей остальной Анталье. Нас тут любят. А в связи с последними событиями любить стали еще больше! Приходят наши соседи-турки, вот из аптеки напротив, поддерживают, говорят, что все устаканится. Мы смотрели российские новости, это бред какой-то. Говорят, что нельзя сюда летать, тут все плохо. А у нас ничего такого, это в России все плохо, а тут ничего не изменилось. И про русских жен, говорят, у вас много. Что нас тут бьют, хлеб отбирают, заставляют паранджу носить! Так посмотрите на нас и напишите, что к нам отлично относятся, вон мой муж стоит в жилетке — прекрасный человек. И кормят нас хорошо, ну по нам же видно! Русских жен в Анталье — 20 000. У нас тут хороший бизнес, и не только у нас. Вот бородинский хлеб и квас нам привозит русский молодой человек Алексей, у него тоже хорошо всё. Беспорядков тут никаких не было, если бы были, то начали бы с нас, пришли бы в Хурму, тут же только мы. Если где и есть недовольные, то, может, в Стамбуле…

— Вы, наверное, русское телевидение смотрите? — говорю я.

— Ну да, — недоуменно отвечает он. — А вы какое?

Беженцев на улицах и правда много, но узбекского официанта в ближайшем кафе это не пугает. Он так же не заметил, что русских стало меньше, но зато точно знает, что президент Эрдоган не прав:

— Нельзя было так с Россией, они теперь овощи у нас покупать не будут! Я из Узбекистана, поэтому я за Россию.

Он смотрит турецкое телевидение. «А какое же еще?»

— Самая такая проблема, много проблема — это Лимонов, — говорит он вдруг.

— Откуда вы знаете Лимонова?

— Какие у вас воспоминания про русских гостей?

— Да нормальные люди, почти совсем как мы. Никакие конфликты, ничего.

— А война будет? — спрашиваю я.

— Ты что, какая война?! Кому мы так нужны, как русским? И кому так русские еще нужны?..

специально для «Новой газеты»

"...Самая большая ошибка - это пренебречь русскими.

Обидеть русских.

Никогда не обижайте русских.

Русские никогда не бывают так слабы,

как вам кажется.

Не дай Бог изгнать русских или отобрать что-то у русских.

Русские всегда возвращаются.

Русские вернутся и вернут своё.

Но когда русские возвращаются,

Они уничтожают всё на своём пути.

Не обижайте русских.

Иначе, когда русские вернутся на землю с могилами их предков,

живущие на этой земле будут завидовать своим предкам - мёртвым..."

Отличная книга Германа Садулаева

Герман Садулаев. Прыжок волка

Очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней,

М.: Альпина нон-фикшн, 2012.

Есть книги, которые опережают свое время. Обойдемся без перечислений. Все на виду. Есть книги, которых лучше бы не писать. А есть просто написанные не ко времени. Такова, на мой субъективный взгляд, книга Германа Садулаева “Прыжок волка: очерки политической истории Чечни от Хазарского каганата до наших дней”. Автор наполовину чеченец, наполовину русский. Единственно верный сплав крови для попытки объективного исследования русско-чеченских отношений. Почему не ко времени? Очень просто. Эта книга не нужна ни русским, ни чеченцам. Слишком неприятно ее будет читать и тем, и другим. Вопрос адресности очень важен, мы еще к нему вернемся.

Чем книга не понравится чеченцам? Дело даже не в названии, хотя считать вайнахский этнос вышедшим из иудаистской Хазарии правоверному мусульманину явно не по вкусу. Садулаев впервые в русской литературе утверждает обычность чеченского народа, развенчивает устоявшиеся в сознании этого этноса мифы. Да, они не из железа, не из камня; их непримиримость раздута; лозунг “свобода или смерть” условен, выдуман русской интеллигенцией XIX века, впитан чеченцами на уровне национального эгоизма, но он чужд природе вайнахских племен. Они обычные люди, из плоти и крови, которые хотят жить мирно, растить детей, работать на своей земле, и чтобы никто не лез в их внутренние дела. Сами решат. Хорошо или плохо — неважно. Главное, сами.

Чем книга не понравится русским? Отсутствием исторической правоты. Сразу оговоримся: под русскими будем понимать все русскоязычное население, идентифицирующее себя с этой культурой. Садулаев жестко и решительно сдирает героический лоск со всех кавказских войн с царских времен до наших дней. Российская государственность уже триста лет сует рыло не в свое корыто, сует тогда, когда ее никто об этом не просит. Насаждает свои порядки там, где они никому не нужны, устраивает геноцид местного населения без всяких исторических оправданий, заселяет Чечню русскими, а потом бросает их на произвол судьбы, влезает во внутреннюю драку чеченских национальных движений и крушит всех подряд, не рассчитав медвежьей силы. Уходит не солоно хлебавши, так никому ничего и не доказав.

Возвращаясь к вопросу об адресате, становится крайне важным, для кого же Герман Садулаев писал эту книгу? Уж точно не для русских и не для чеченцев. И при этом: только для них. Для нас.

А теперь еще более важный вопрос: зачем эта книга? Она на сто процентов идет вразрез с официальной, одобренной государством точкой зрения на историю российско-чеченских отношений. Она противоречит этой точке зрения, едко высмеивает ее. История состоит из голых фактов, но ее всегда пишут победители, давая фактам нужную интерпретацию. На сегодняшний день эта книга одинаково неприятна как чеченцам, так и русским. Ведь мы привыкли, что всегда должен быть победитель, всегда есть правые и виноватые, вероломные и справедливые. А Садулаев говорит нам: нет, есть только исторические процессы. Как это объяснить солдату, оставшемуся без ноги, который пьет полночи, а с утра шакалит милостыню в метро? Как сказать об этом жителю поселка Новые Алды, на глазах которого расстреливали соседей? Как? Неприятно вспоминать об этом? Опять закрытая тема?.. Но ведь дело не в том, что вспоминать неприятно, важнее другое: забывать нельзя.

И при этом в глубине души понимаешь: прав, тысячу раз прав Садулаев. Убийственная амбивалентность.

И все же есть то, что безоговорочно подкупает в исследовании полурусского-получеченца. Тонкая, не высказанная вслух, почти лирическая любовь к обоим народам. Обоюдное признание их величия. И страстное, вне правил и логики, желание братства этих народов. Нет горячего отклика на это сочинение ни в прессе, ни на телевидении, ни на радио. Даже в Интернете не обсуждают. Да и не будут обсуждать. В Чечне все спокойно. Вопрос закрыт. Закрыт, да не решен.

Обоснования Сбербанка и ряда других компаний в отношении причин, по которым ноги их в Крыму не будет, полны прагматики и здравого отношения к рискам. Тем более следует как можно чаще напоминать о том, что одни пишут правила, а другие по ним живут.

Сегодня, когда мы справляем 76-ю годовщину возвращения Бессарабии и Буковины, а также возмещения территориальных потерь в послереволюционный период, стоит поговорить о том, почему русские всегда возвращаются на свои земли и это правильное качество не следует терять.

Как завоёвывали Бессарабию

Возврат указанных территорий случился через несколько месяцев позже прочих - Западной Украины и Западной Белоруссии (от Польши) и Западной Карелии (от Финляндии), а потому иногда выпадает из анализа предвоенных событий в Европе. А у тех, кто плохо знаком с историей России - так вообще рождает вопли «обезумевший захватывал всё, что мог». Вопли эти постепенно превращаются в колонки, телепередачи, книги и даже учебники. Поэтому по порядку.

С падением в XV веке Константинополя верховным покровителем православных в Восточной Европе стал государь Московский (русский царь, император Всероссийский). Уже одно только это предполагало конфликты с Османской империей. Ещё в XVIII веке в отношении дунайских княжеств Молдавии и Валахии между империями была достигнута договорённость, зафиксированная итогами предыдущих войн: Кючук-Кайнарджийского (1774) и Ясского (1791) мирных договоров. Княжества оставались вассалами Порты, однако имели автономию. В частности, султан не мог без согласования с Россией менять в них правителей. Поводом к очередной русско-турецкой войне (1806-1812) послужило как раз нарушение этой договорённости.

Нарушили её турки, скорее всего, не потому, что вот такие они вредные. А потому, что французская партия при дворе турецкого султана в то время была влиятельнее британской. Россия и Великобритания, как мы помним, в начале XIX века успели составить несколько коалиций против Наполеона. А Наполеон эти несколько коалиций успел разбить и сам интриговал в меру сил.

О настроении населения Молдавии говорит уже тот факт, что четыре крепости в начале войны российские войска взяли без боя. Вообще же эта война сильно затянулась - почти на 7 лет. Угроза со стороны Наполеона не позволяла перебрасывать на юг крупные силы. После заключения Тильзитского мира с Наполеоном (1807) этот фактор сменился другим: теперь подталкивать османов к активным действиям начала уже Британия, ссужавшая султана деньгами. Тем не менее, в конце 1811 года российским войскам удалось нанести туркам ряд поражений и заставить их просить мира. Бухарестский мирный договор (май 1812) зафиксировал передачу России части Молдавского княжества, названного Бессарабией. В её составе она и находилась до 1917 года.

Как потеряли и вернули Бессарабию

В ходе революции и Гражданской наши соседи не преминули воспользоваться ситуацией. Несмотря на решение провозглашённой в 1917 году Молдавской народной республики войти в состав РСФСР, румынские войска весной 1918 года вторглись на территорию бывшей Бессарабской губернии, окружили местный парламент и убедили его переголосовать. При этом ярых противников присоединения к Румынии попросту арестовали до голосования. А в составе нового российского государства осталось только левобережье Днестра (условно - нынешняя ПМР). Разумеется, Советская Россия не смирилась с утерей Бессарабии.

Операция по её возврату готовилась приблизительно с начала 1940 года. Первое тематическое заявление Вячеслав Молотов (глава правительства и глава МИД) сделал в конце марта: намекнул, что договора о ненападении между странами нет. Попытки Румынии заручиться поддержкой Германии ни к чему ни привели. В конце концов, 25 июня Румыния получила ультиматум с требованием возвращения Бессарабии и Северной Буковины Советскому Союзу и крайне неохотно его выполнила. 28 июня советские войска начали занимать Бессарабию, а 3 июля в Кишинёве прошёл военный парад.

Потеря территорий стала одной из формальных причин переворота в сентябре 1940 года и установления диктатуры Иона Антонеску. А затем и участия Румынии в войне с нами на стороне Германии. Впрочем, немцы всё равно нашли бы способ заполучить в свою сферу влияния богатую нефтью страну, потеря которой в августе 1944-го оказалась для Гитлера роковой.

Выводы

Как мы уже знаем, в наше время . Правда, теперь румынские аппетиты распространяются в том числе на территорию Приднестровья, захапать которое даже в 1918 году наглости не хватило. Правда, с начала 1990-х самостийный угар Молдовы немного поутих. Поэтому воссоединиться с Румынией сразу как-то не получалось. А в 2007 году последняя вошла в ЕС, и с тех пор страдания унионистов (сторонники объединения с Румынией) мало чем отличаются от украинской секты свидетелей безвизового режима. Впрочем, нам важны не страдания, а выводы.

1. С 1918 года румынский бизнес практически ничего не инвестировал в отжатую у России Молдавию - боялся, что однажды русские вернутся, и тогда плакали денежки. Можно только позавидовать прозорливости румын, сумевших в такое бурное время предсказать будущее на 22 года вперёд. Русские действительно вернулись.

2. Точно так же, как до того вернулись на остальные временно оккупированные территории. Никто не может пожаловаться, что мы тогда обошли кого-то вниманием. А пара десятилетий пребывания территории в границах иного суверенитета - не слишком весомая причина с ним считаться.

3. Привычки возвращаться мы, по счастью, не утратили. Настораживает другое, а именно то, что по отношению к Крыму правильно себя ведёт государство, но не бизнес. Бизнес напоминает румын в Бессарабии. Боязливо косится в сторону материка в ожидании дивизий украинского войска и вымпелов победоносного украинского флота. Вынуждены поверить в эти опасения и мы, иначе трудно понять, какая ещё неодолимая сила в представлении бизнеса грозит нынешнему статусу этого субъекта РФ.

4. Русские тогда вернулись не только потому, что вот такие они молодцы. А потому, что румыны территорию взяли, но ничего не делали. А земли без хозяина не бывает, бывает хозяин без земли.

Интересный факт из автобиографических рассказов Станислава Лема.

В 1941 году советский Львов - где Лем успел проучиться год в советском медицинском ВУЗ-е и даже успел получить приглашение вступить в комсомол, от которого отказался, сославшись на то, что ему еще надо поработать над повышением своей сознательности - был захвачен нацистами (немецкими и украинскими). Соответственно вся учеба в советском вузе стала как бы и не нужна, поэтому все студенческие документы - зачетки, аттестаты, справки, печати, все - все было выброшено на свалку.

Но один монах-бенедиктианец в этом же 1941 году приехал на эту свалку и все-все документы тщательно собрал. И когда СССР в лице Красной Армии через несколько лет, в 1944 году, вернулся, те студенты, кто уцелел, потом у этого монаха свои документы покупали - некоторые даже, как вспоминает Лем, свои студенческие документы еще и подправляли в сторону улучшения.

Очень показательный, хотя и мелкий факт. Этот безвестный монах видимо знал один историко-политический закон: русские всегда возвращаются.

В фильме (довольно дурацком) "Особенности национальной рыбалки" финка говорит практически то же самое своему мужу-финну (цитирую по памяти): "Знаешь, моя бабушка застала еще времена русских и говорила мне: "Русские обязательно вернутся за своей водкой"".

Если серьезно, то я очень хорошо запомнил, как в 1991 году, когда развалилось всё и вся, я прочел в какой-то газете статью одного неизвестного мне венгерского философа, сказавшего, что примерно раз в 50 лет у всех, а особенно соседей России, складывается впечатление, что России больше нет, и что об нее можно вытереть ноги, наплевать и забыть.
И что каждый раз это кончалось тем, что на чердаке или антресолях приходилось искать покрытые пылью разговорники русского и учить фразы типа: "Я есть простой мирный гражданин" или "Не стреляйте, мы сдаемся!" или что-то в этом духе.

Очередное возвращение русских произошло быстрее, чем я предполагал в 1991-м.

Тут - для слишком непонятливых товарищей - должен оговориться. Для меня-то лично более интереснее возвращение Красной Армии, ну а то, что во время оные она состояла во многом из русских - то это фактор второго рода, хотя мне, как русскому, и приятный.

Во-вторых, нынешнее возвращение вызывает у меня сомнения - в том смысле, что основа его, вспоминая наше ворье, попов и вообще буржуйскую сущность нынешней России - основа его очень гнилая и не приведет ли это к большим проблемам, учитывая, что против играют слишком много гораздо более мощных игроков, а союзников у России нет вообще (у СССР союзники были везде, в середине 20 века практически каждый, кто верил в социализм, был в какой-то мере еще и де факто засоветским).

Но тем не менее - читая западную именно прессу - можно сказать, что русские опять вернулись. Посмотрим, что из этого выйдет.