Апофеоз войны анализ. «Апофеоз войны» Верещагина оказался любимой картиной директора николаевского музея
«Какую бы войну кто бы ни развязывал, она в любом случае - тупое желание владеть миром и его ресурсами» — В. Верещагин
Со времен Петра I и до наших времен в русской живописи сформировывался условный список из «100 самых великих русских художников». Конечно же эти цифры существенно занижены, и как мне кажется, настоящий список великих русских художников не так мелковат, и уж точно превышает эту магически выверенную сотню. Но, видимо, так уж повелось у настоящих ценителей и псевдолюбителей искусства, что непременно должен быть некий список, в который одни с учетом своей популярности попадают, а другие остаются за чертой этой безмерно-громадной «великости» (уж простите за тавтологию).
Справедливости ради, нужно понимать, что великими почти всегда становились исключительно самые «популярные». То есть не те, которые довольствуются вздохами восторженной публики — «я в восхищении!», «лепота!», «прелестно, прелестно!», и не те, кого узнают на улице, и даже не те, кто собирает толпы зевак на перво-второсортных выставках, а исключительно те художники, за творчество которых пылкие коллекционеры готовы друг друга порвать на части. Именно здесь, на этом этапе начинается популярность художника. Только тогда происходит трансформация безымянного и талантливого художника в «великие».
Говоря о великих русских художниках, вспоминаются самые яркие — Айвазовский, Репин, Серов, Шишкин, Малевич, Васнецов, Верещагин и другие не менее влиятельные и великие… Творчество каждого из них неоценимо и велико.
Но если измерять «величие», разбивая на множество составляющих, то «среди миров, в мерцании светил одной Звезды я повторяю имя…» — Василий Васильевич Верещагин - «самое одно время популярное во всём русском искусстве лицо – не только в России, но во всём мире, заставившее волноваться и горячиться до одурения не только Петербург и Москву, но и Берлин, Париж, Лондон и Америку» (А. Бенуа)
«Верещагин не просто только художник, а нечто большее», — записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».
В литературе этим баталистом был Толстой (в «Войне и мире»), а в живописи — Верещагин. Нет, были и другие известные и великие — Рубо, Греков, Виллевальде, Каразин, но именно с приходом в живопись пацифиста Василия Верещагина, мир войны на полотнах перестает быть ярко розовой игрой, войнушкой, в которую во всю резвились лощено-глянцевые солдатики.
Из воспоминаний русского художника-искусствоведа Александра Бенуа:
«До Верещагина все батальные картины, какие только можно было видеть у нас во дворцах, на выставках, в сущности, изображали шикарные парады и манёвры, среди которых мчался на великолепном коне фельдмаршал со свитой. Здесь и там на этих картинах, в очень умеренном количестве и непременно в красивых позах, были разбросаны pro forma несколько чистеньких убитых. Самая природа, окружавшая эти сцены, была причёсана и приглажена так, как в действительности этого не могло быть даже в самые тихие и спокойные дни, и при этом ещё все такие картины и картинищи были всегда исполнены в той сладенькой манере, которую занесли к нам во времена Николая Первого Ладюрнер, Зауервейд и некоторое время проживавший у нас Раффе. Эту розовую манеру с успехом сумели перенять все наши доморощенные баталисты (Тимм, Коцебу, Филиппов, Грузинский, Виллевальде и др.), написавшие бесчисленные, очень вылощенные, очень вкусненькие и убийственно однообразные баталии.
Все так были приучены к изображениям войны исключительно в виде занятного, приглаженного и розового праздника, какой-то весёлой с приключениями потехи, что никому и в голову не приходило, что на самом деле дело выглядит не так. Толстой в своём «Севастополе» и в «Войне и мире» разрушил эти иллюзии, а Верещагин повторил затем в живописи то, что было сделано Толстым в литературе.
Естественно, что когда вместо чистоплотных картинок Виллевальде русская публика увидала картины Верещагина, вдруг так просто, цинично разоблачившего войну и показавшего её грязным, отвратительным, мрачным и колоссальным злодейством, то завопила на все лады и принялась всеми силами ненавидеть и любить такого смельчака…»
«Апофеоз войны», 1871 г.
Современникам Верещагин известен по «Апофеозу войны» (1871). Самый известный шедевр художника покоится в стенах Третьяковской галереи. Известно и примечание к картине, оставленное художником на раме — «Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим».
Сила этой картины была такова, что один прусский генерал советовал императору Александру II «приказать сжечь все военные картины художника, как имеющие самое пагубное влияние». И в течение тридцати с лишним лет государственные музеи России не приобрели ни одного полотна этого «скандального» художника.
В деталях прорисованный ужас войны, символизирующий смерть и опустошение, вопреки завещаниям мастера навсегда останется лишь гениальным полотном великого художника-пацифиста. Сама идея прозрачна, но не услышана. А сколько бы войн можно было предотвратить через искусство, через полотна только одного Верещагина. Но сильных мира сего, современных завоевателей, нанизывающих свое представление мира без войны в Третьяковке не встретишь.
«Одни распространяют идею мира своим увлекательным словом, другие выставляют в ее защиту разные аргументы — религиозные, политические, экономические, а я проповедую то же посредством красок», — говорил этот суровый, мужественный и бесстрашный человек.
История «Апофеоза»
Изначально полотно называлось «Торжество Тамерлана». Замысел был связан с Тамерланом, войска которого оставляли за собой такие пирамиды черепов, однако картина не носит конкретно-исторический характер.
Согласно истории, однажды к Тамерлану обратились женщины Багдада и Дамаска, которые жаловались на своих мужей, погрязших в грехах и разврате. Тогда он приказал каждому воину из своей 200-тысячной армии принести по отрубленной голове мужей-развратников. После того, как приказ был исполнен, было выложено семь пирамид из голов.
По другой версии, картина была создана Верещагиным под впечатлением рассказа о том, как правитель Кашгара Валихан-торе казнил европейского путешественника и приказал положить его голову на вершину пирамиды, сложенной из черепов других казненных людей.
В 1867 году Верещагин уехал в Туркестан, где он состоял прапорщиком при генерал-губернаторе К. П. Кауфмане. Россия тогда покоряла эти земли, и Верещагин насмотрелся на смерть и трупы, вызвавшие у него сострадание и человеколюбие. Здесь и появилась известная «Туркестанская серия», где художник-баталист изобразил не только боевые действия, но также природу и сцены быта Средней Азии. А после поездки в Западный Китай в 1869 году, где войска богдыхана безжалостно усмиряли восстание местных дунган и уйгуров, и появилась картина «Апофеоз войны».
Вдохновленный ужасом войны
Своими полотнами художник нисколько не восхищался. Его работы трагичны тем, что в них рассказано, но не тем, как это рассказано. С жаждой ученого, исследователя, историка, военного репортера и только потом уже художника он проникал в самое сердце военных действий. Был не просто наблюдателем, а участником сражений, являясь собой мужественным примером того, каким должен быть настоящий военный репортер — баталист:
«Выполнить цель, которою я задался, а именно: дать обществу картины настоящей, неподдельной войны нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далека, а нужно самому все прочувствовать и проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, холод, болезни, раны… Нужно не бояться жертвовать своею кровью, своим мясом – иначе картины мои будут «не то».
«Смертельно раненный» 1873. На раме авторские тексты — вверху: «Ой убили, братцы! … убили … ой смерть моя пришла!…» Свое боевое крещение, Верещагин получил в 25 лет, в Самарканде.
В 1867 году с радостью принял приглашение Туркестанского генерал-губернатора генерала К. П. Кауфмана состоять при нём художником. Приехав в Самарканд после взятия его русскими войсками 2 мая 1868 года, Верещагин выдержал с горстью русских солдат тяжёлую осаду этого города восставшими местными жителями. Выдающаяся роль Верещагина в этой обороне доставила ему орден Святого Георгия 4-го класса (14 августа 1868 года), который он с гордостью носил, хотя вообще отрицал всякие награды:
«Во время восьмидневной осады Самаркандской цитадели скопищами Бухарцев, прапорщик Верещагин мужественным примером ободрял гарнизон. Когда 3-го Июня неприятель в огромных массах приблизился к воротам и кинувшись на орудия успел уже занять все сакли, прапорщик Верещагин, несмотря на град камней и убийственный ружейный огонь, с ружьём в руках бросился и своим геройским примером увлёк храбрых защитников цитадели.»
У крепостной стены. «Пусть войдут». 1871, Государственный Русский музей, С.-Петербург 
«После неудачи» 1868, Государственный Русский музей, С.-Петербург Из Самарканда художник вернулся в подавленных настроениях. Подостывшая доблесть и проявленный героизм уступила место разочарованию и опустошенности. С этих пор, с осады Самаркандской цитадели представления о жизни и смерти, о войне и мире становятся всепоглощающим смыслом большинства работ художника, прожженных «глубоким чувством историка и судьи человечества». Отныне ему есть что сказать, вот только бы услышали.
Но слышать не хотели. Видеть — видели, а услышать не хотели. Несмотря на мировое признание и популярность, в России к художнику относились прохладно, а после одной из выставок в Петербурге обвинили в антипатриотизме и сочувствии к врагу. Многие картины вызвали неудовольствие в верхах. Так, президент Академии художеств великий князь Владимир Александрович велел заменить вызывающие подписи к картинам. А император Александр II, обозрев выставку, с грустью сказал: «Все это верно, все это так было», – но автора видеть не пожелал. Великий князь Александр Александрович, - будущий император-миротворец Александр III, - так выразил своё мнение о художнике:
«Всегдашние его тенденциозности противны национальному самолюбию и можно по ним заключить одно: либо Верещагин скотина, или совершенно помешанный человек.»
Однако это не помешало через месяц Императорской академии художеств присвоить Верещагину звание профессора, от которого Верещагин отказался.
Верещагина не страшила неприязнь двора. Своему другу Стасову он писал: «Все это… показывает, что я стою на здравой, нелицемерной дороге, которая поймется и оценится в России».
В 1871 году Верещагин переезжает в Мюнхен. В своих желаниях рассказать миру о настоящих ужасах войны, он не встречал преград. Его с овациями приветствуют в Берлине, в Хрустальном дворце Лондона, в Париже и других городах Европы. Выставленные полотна, подчеркивающие нелепость и преступность войны вызвали настоящую бурю обсуждений, всколыхнув общественное мнение.
О его популярности можно судить из цифр: его выставку в Петербурге в 1880 г. посетили 240 тыс. человек (за 40 дней), в Берлине – 140 тыс. человек (за 65 дней), в Вене – 110 тыс. (за 28 дней). Такая слава не снилась многим поп-звездам современности.
После удачи. 1868, Государственный Русский музей, С.-Петербург Затем Верещагин почти два года живёт в Индии, выезжая также в Тибет. Весной 1876 года художник возвращается в Париж.
Узнав весной 1877 года о начале русско-турецкой войны, он тотчас же отправляется в действующую армию, участвует в некоторых сражениях.
В июне этого же года он получает тяжёлое ранение: Верещагин попросился в качестве наблюдателя на борт миноносца «Шутка», устанавливавшего мины на Дунае. Во время атаки на турецкий пароход, их обстреляли турки и шальная пуля пробила насквозь бедро.
«В ожидании того, что вот-вот мы сейчас пойдем ко дну, я стоял, поставив одну ногу на борт; слышу сильный треск подо мною и удар по бедру, да какой удар! - точно обухом.
Ранение оказалось серьёзным, из-за неправильного лечения началось воспаление, появились первые признаки гангрены. Пришлось сделать операцию по вскрытию раны, после чего он быстро пошёл на поправку.
Ночной привал великой армии. 1896-1897, Государственный Исторический музей, Москва 
Нападают врасплох. 1871, Государственная Третьяковская галерея, Москва Последнияя война и смерть В. В. Верещагина
С 1882 по 1903 гг. Верещагин много путешествует: Индия, Сирия, Палестина, Пинега, Северная Двина, Соловки, Крым, Филиппины, США, Куба, Япония, продолжая творить, создавать, удивлять.
И снова человечество его не слышит. На очереди ещё одно кровопролитие. Русско-японская война — третья и последняя по счету в его жизни. Подтянутый, стройный, но уже во всю поседевший дедушка снова отправляется на фронт. Жить художнику останется считанные дни…
В.В. Верещагин в Порт-Артуре (справа от В.В. Верещагина – главнокомандующий А.Н. Куропаткин) До нас о последнем дне Василия Верещагина дошли воспоминания журналиста и по совместительству художника Кравченко Н.И. :
«К Пасхе я из Мукдена собрался в Артур. Ехал довольно долго, что-то около сорока часов, и когда приехал туда, то уже там оказался поезд великого князя Бориса Владимировича, который, уезжая, я видел еще в Мукдене. Нас, очевидно, перегнали ночью. Василий Васильевич в этом поезде приехал из России, и в нем же жил, когда поезд стоял в Мукдене.
В Артуре мне сказали, что «приехал Верещагин». Потом, говорят, он часто бывал у адмирала Макарова на «Петропавловске» как старый хороший знакомый, как боевой товарищ.
В последний раз я видел Василия Васильевича 30 марта. Сидя в ресторане «Саратов», я завтракал и через стекла глядел на улицу…
– Господа, Верещагин идет! – крикнул кто-то.
И почти моментально все глаза устремились на стройную, легкую фигуру В. В., в синей пиджачной паре, быстрыми шагами проходившую мимо. Его красивая белая борода под лучами горячего солнца отливала серебром. На голове была барашковая шапка.
Он прошел прямо к почтовому ящику; видно было, как он опустил туда большой пакет, заглянул в отверстие и потом таким же мерным, спокойным шагом пошел назад к станции.»
Как оказалось — это было одно из писем художника императору Николаю II. Но об этом стало известно гораздо позже. Верещагин в своих письмах больше всего боится, как бы царь не вздумал «смиловаться» над Японией и не заключил бы с ней мира, «не наказавши ее полностью». Привести Японию к «смирению», смыть нанесенное ею «оскорбление царю» – этого требует, по его мнению, русский престиж в Азии. Он засыпает царя советами о немедленной постройке крейсеров, мостов, присылке в Порт-Артур дальнобойных пушек, отправке войск к границам Индии и т.д. и т.п. Как реагировал царь на военные советы своего штатского корреспондента, неизвестно: на сохранившихся подлинниках писем нет никаких помет. По мнению историков из этих писем совершенно точно прослеживался отнюдь не пацифистские настроения постаревшего художника-патриота, а скорее призыв царя к жесткости и непоколебимости.
Воспоминания Великого Князя Кирилла Владимировича:
Адмирал Степан Осипович Макаров «Пасмурное утро 31 марта. Ночью погиб в неравной борьбе наш миноносец «Страшный». Эту печальную весть нам передал вернувшийся «Баян», которому под сильным огнем удалось спасти из команды «Страшного» всего только пятерых. Макаров не мог примириться с мыслью, что там, на месте гибели «Страшного», могло остаться еще нисколько человек из команды миноносца, беспомощно боровшихся со смертью. Он хотел лично убедиться, надеясь хоть с боем, но спасти своих … и «Баяну» было приказано идти вперед, чтобы указать место гибели «Страшного». Наша эскадра стала выходить из гавани, и «Петропавловск», на который я перешел со штабом адмирала Макарова с «Дианы», уже около 7 час. утра вышел на внешний рейд; остальные броненосцы несколько задержались на внутреннем рейде.
Весь штаб адмирала находился на мостике.
Вскоре «Баян» сигнализировал, что заметил неприятеля, который, немного спустя, открыл огонь по «Баяну».
Адмирал Макаров решил идти вперед, и наш отряд стал отвечать на огонь неприятеля. При нашем приближении японцы повернули и стали быстро удаляться. Немного спустя на горизонте показалась другая неприятельская эскадра. Увидя перед собою значительно превосходные силы противника, адмирал Макаров решил повернуть назад, чтобы быть ближе к береговым батареям. Мы повернули и пошли большим ходом к Артуру. Неприятель остановился в какой-то нерешительности. Находясь уже под защитой береговых батарей, «Петропавловск» уменьшил ход, и команда была отпущена обедать; офицеры стали понемногу расходиться. На мостике остались: адмирал Макаров, командир «Петропавловска» капитан 1 ранга Яковлев, контр-адмирал Моллас, лейтенант Вульф, художник Верещагин и я.
Я стоял с Верещагиным па правой стороне мостика. Верещагин делал наброски с японской эскадры и, рассказывая о своем участии во многих кампаниях, с большой уверенностью говорил, что глубоко убежден, что, где находится он, там ничего не может случиться.
Вдруг раздался неимоверный силы взрыв… Броненосец содрогнулся, и страшной силы струя горячего, удушливого газа обожгла мне лицо. Воздух наполнился тяжелым, едким запахом, как мне показалось – запахом нашего пороха. Увидя, что броненосец быстро кренится на правый борт, я мигом перебежал на левую сторону… По дороге мне пришлось перескочить через труп адмирала Молласа, который лежал с окровавленной головой рядом с трупами двух сигнальщиков. Перепрыгнув через поручни, я вскочил на носовую 12″ башню. Я ясно видел и сознавал, что произошел взрыв наших погребов, что броненосец гибнет… Весь правый борт уже был в бурунах, вода огромной волной с шумом заливала броненосец… и «Петропавловск», с движением вперед, быстро погружался носом в морскую пучину.
В первый момент у меня было стремление спрыгнуть с башни на палубу, но, сознавая, что так могу сломать себе ноги, я быстро опустился на руках, держась за верхнюю кромку башни, и бросился в воду…»
В тот день двоюродного брата Николая II князя Кирилла и еще около 80 человек удалось спасти. Остальные — более 650 человек до сих пор считаются пропавшими без вести.
Гибель «Петропавловска» крайне отрицательно повлияла на боевую деятельность Тихоокеанской эскадры. Эта трагедия потрясла не только Россию, но и весь мир. Ведь вместе с гибелью талантливого руководителя и организатора обороны Порт-Артура вице-адмирала С. О. Макарова, также погиб и один из величайших художников Российской империи, непреклонно воспевающий жизнь вне войны и мир во всем мире.
Офицеры и команда броненосца «Петропавловск» в июле 1904 года Факты о Василии Верещагине
В Америке ему предлагали почётное гражданство и мечтали, что он станет родоначальником американской школы живописи.
Со своей первой женой Верещагин предпринял восхождение в Гималаи. Они тогда поднялись очень высоко безо всякого оборудования, сопровождающие отстали, и молодой паре пришлось устраивать холодную ночёвку, они чуть не погибли. Англичане, кстати, очень испугались этого верещагинского путешествия. Они считали, что он как разведчик зарисовывает военные тропы. В газетах тогда писали, что Верещагин кистью прокладывает дорогу русских штыкам.
Во Франции Верещагин познакомился с художником-баталистом Мейссонье. Тот рассказывал о работе над картиной «Наполеон в 1814 году». Художник, чтобы писать с натуры разбитую войной дорогу, покрыл специальную платформу слоем глины, несколько раз провез по ней бутафорскую пушку на колесах, подковой сделал следы лошадиных ног, посыпал все мукой и солью, чтобы создать впечатление блестящего снега. «А как вы решаете такие проблемы, мсье Верещагин?» – спросил он. «У меня нет таких проблем, – ответил Верещагин. – У нас в России в мирное время достаточно выехать на любую дорогу, и она окажется изрытой и непроезжей как после битвы».
Перед Москвой в ожидании депутации бояр. 1891-1892, Государственный Исторический музей, Москва В быту Верещагин был тяжёлым человеком. Всё в доме было подчинено его расписанию. В 5-6 часов утра художник уже был в мастерской. Заходить туда никому не разрешалось - в приоткрытую дверь просовывали поднос с завтраком. Если тарелки звякали, он тут же срывался. У него была фантастическая работоспособность. Сплетничали, что у Верещагина в подвалах сидят рабы и рисуют за него.
Он был идеалистом и в жизни, и в работе. Не врал сам и других за это критиковал. О картине Иванова «Явление Христа народу» Верещагин пишет: «Как можно писать Палестину, сидя в Италии, не видя этого солнца, отражения от земли этого марева? Все мы знаем, что Иоанн Креститель не мылся, не стригся, не чесал бороды 30 лет. А мы видим красавца с умытыми кудрями, с аристократическими пальчиками…»
За излишнюю реалистичность, за то, что Верещагин изображал Иисуса Христа как исторического персонажа, наша Церковь запретила к ввозу в Россию серию его евангельских работ. А архиепископ Венский проклял художника и запретил жителям Вены ходить на его выставку. Но это только разожгло интерес. Когда Верещагин показывал эти картины в Америке, импресарио составил документы таким образом, что вся серия стала принадлежать ему. В 2007 г. одна из картин - «Стена плача» - была продана на аукционе за $ 3 млн 624 тыс.
Недобросовестно составленный документ, по которому все права на редчайшие полотна Верещагина перешли к прощелыге импресарио, организовавшему его выставку в Америке до сих пор не оспорены его исторической Родиной!
Побежденные. Панихида. 1878-1879, Государственная Третьяковская галерея, Москва На том броненосце должен был плыть художник Метелица. Он заболел. И Макаров, старый приятель по кадетскому корпусу, позвал в поход Верещагина. Подорвавшийся корабль за 2 минуты ушёл на дно.
Останков художника нет, памятника на месте его гибели - тоже. По злой иронии судьбы могилы всех родственников Верещагина тоже исчезли под водой Рыбинского водохранилища, когда была принята программа затопления земель.
Наполеон и маршал Лористон («Мир во что бы то ни стало!»). 1899-1900, Государственный Исторический музей, Москва Герой фильма «Белое солнце пустыни» Павел Верещагин в конце фильма ведёт баркас, который взрывается. Однако никаких сведений о том, получил ли таможенник такую фамилию от режиссёров и сценаристов фильма специально, или это просто совпадение, не имеется.
Длительное время художник вынашивал замысел написать большой цикл картин, посвященных Отечественной войне 1812 года, для чего изучал архивные материалы, посещал места боев. «Цель у меня была одна, – писал он, – показать в картинах двенадцатого года великий национальный дух русского народа, его самоотверженность и героизм…». Так в память об этом событии на свет явились одни из самых известных полотен Верещагина: «Наполеон и маршал Лористон», «Перед Москвой в ожидании депутации бояр», «Наполеон I на Бородинских высотах» и др.
Наполеон I на Бородинских высотах. 1897, Государственный Исторический музей, Москва Герой романа Драйзера «Гений» художник Юджин испытал сильное влияние Верещагина. «Во всей его дальнейшей жизни имя Верещагина продолжало служить огромным стимулом для его воображения. Если стоит быть художником, то только таким».
В. В. Верещагин написал около двадцати книг: «Очерки путешествия в Гималаи», «На Северной Двине. По деревянным церквам», «Духоборы и молокане в Закавказье», «На войне в Азии и Европе», «Литератор», статьи «Реализм» и «О прогрессе в искусстве».
Богатый киргизский охотник с соколом. 1871, Государственная Третьяковская галерея, Москва Узнав о гибели Верещагина, Санкт-Петербургские ведомости одни из первых опубликовали короткое обращение:
«Весь мир содрогнулся при вести о трагической гибели В. Верещагина, и друзья мира с сердечной болью говорят: „ушел в могилу один из самых горячих поборников идеи мира“. Макарова оплакивает вся Россия; Верещагина оплакивает весь мир» .
Одна из последних работ Верещагина:
Портрет японского священника, 1904 год «Я всю жизнь любил солнце и хотел писать солнце. И после того, как пришлось изведать войну и сказать о ней свое слово, я обрадовался, что вновь могу посвятить себя солнцу. Но фурия войны вновь и вновь преследует меня».
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .
Василий Васильевич Верещагин является одним из наиболее известных российских художников-баталистов, что и не мудрено, ведь он лично принимал участие во многих военных кампаниях и нескольких крупных сражениях. Кроме того, Василий Васильевич достаточно много поколесил по России и Средней Азии, где во всегда царили достаточно жестокие нравы. И особенно это было заметно во времена восстаний, войн, мятежей и прочих кровавых действ, предполагающих обязательную смерть многих людей. Верещагин был очень впечатлен масштабами кровопролития в Туркестане, где русские войска, в то время, «насаждали демократию».
Жестокость современные военных и легенды о жестокости военных прошлого, в частности — легенды о Тамерлане и его методах подавления восстаний. Именно воины Тамерлана оставляли после себя пирамиды из отрубленных голов своих врагов. Стремясь передать собственные эмоции, Верещагин создал картину «Апофеоз войны», изначальное название которой было посвящено как раз основателю династии тимуридов — «Триумф Тамерлана». Именно эта работа является, по мнению многих специалистов, высшим произведением Верещагина, что ни в коем случае не умаляет достоинства его прочих работ. Но «Апофеоз войны» — это нечто особенное.
Картина была создана художником, как одна работа из цикла «Варвары», но выделяется на фоне остальных картин, изображающих воинов в мирное и военное время, но живых. А «Апофеоз» — это настоящий портрет смерти, иллюстрация войны, ее истинной сущности. Многие удивляются, узнав, что дата создания картины — 1871 год. Верещагину тогда было всего лишь 29 лет, по сути — он был еще достаточно молодым человеком, но именно его молодость и накопленный к тому моменту опыт пережитого, по-видимому, позволили ему написать свой opus magnum.
Раскаленная степь, ясное синее небо в дыму или пыли. Тишина, висящая там, практически ощутима. Лишь карканье ворон, кружащих над пирамидой из человеческих черепов, да хлопанье их крыльев. Если бы не следы от пуль, картину можно было бы отнести к совершенно иному историческому периоду. Но нет. «Это наши, современники», — как бы хочет сказать автор. Вдали — разрушенный город, обугленные деревья. Желтизна, безжизненность и некий сюрреализм происходящего. И смотришь на все это, а в уме ни единой мысли не возникает, лишь вспоминаются все те войны, которые идут прямо сейчас, в разных уголках мира. И синее небо, радующее обычно глаз, затянутое непонятной дымкой начинает казаться таким же жестоким и безразличным, как и пустыня, раскинувшаяся под ним. И страшная гора из черепов, как памятник человеческой жестокости, амбиций и глупости.
Смотреть страшно, но и не смотреть нельзя. Потому что картина эта, будучи художественным произведением для нас, сидящих за мониторами в мирных сонных городах, является реальностью для жителей Сирии, Ливии, Мексики, Ирака, Донбасса и т.д. И телевизор никогда не покажет вам горы трупов так, как это сделал Василий Верещагин, но суть от этого не изменится. И в следующий раз, включая новости и слушая про террористов, сепаратистов, повстанцев, боевиков и «силы мира и добра», воюющие с ними — вспоминайте эту картину, потому что у войны всегда один результат. И худой мир все-таки лучше доброй войны, как ни крути.
«Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим» , — Василий Верещагин, подпись к картине «Апофеоз войны».
Масло/Холст (1871)
Описание
По другой версии известная картина «Апофеоз войны» была создана Верещагиным под впечатлением...
Картина была написана в 1871 году. Изначально полотно называлось «Торжество Тамерлана», замысел был связан с Тамерланом, войска которого оставляли за собой такие пирамиды черепов, однако картина не носит конкретно-исторический характер. Согласно истории, однажды к Тамерлану обратились женщиныБагдада и Дамаска, которые жаловались на своих мужей, погрязших в грехах и разврате. Тогда Тамерлан приказал каждому солдату из своей 200-тысячной армии принести по отрубленной голове мужей-развратников. После того, как приказ был исполнен, было выложено 7 пирамид из голов.
По другой версии известная картина «Апофеоз войны» была создана Верещагиным под впечатлением рассказа о том, как деспот Кашгара - Валихан-торе казнил европейского путешественника и приказал голову его положить на вершину пирамиды, сложенной из черепов других казненных людей. В 1867 году Верещагин уехал вТуркестан, где он состоял прапорщиком при туркестанском генерал-губернаторе Кауфмане. Россия тогда покоряла Туркестан и Верещагин насмотрелся на смерть и трупы, вызвавшие у него сострадание и человеколюбие. В Туркестане и появилась известная Туркестанская серия, где Верещагин, художник--баталист, изобразил не только боевые действия, но также природу и сцены быта Средней Азии. А после поездки в Западный Китай в 1869 году, где войска богдыхана безжалостно усмиряли востание местных дунган и уйгуров, и появилась картина «Апофеоз войны».
«Апофеоз войны» - одно из самых ярких программных произведений Верещагина. На картине изображена пирамида из человеческих черепов на фоне разрушенного города и обугленных деревьев, среди раскалённой степи; вокруг пирамиды вьются вороны. Всe детали картины, в том числе жёлтый колорит полотна, символизируют смерть и опустошение. Ясное синее небо подчёркивает мёртвенность картины. Идею «Апофеоза войны» также ярко выражают шрамы от сабель и дыры от пуль на черепах.
Апофеоз войны - Верещагин Василий Васильевич. 1871. Холст, масло. 127 х 197 см
Это полотно можно считать самым ярким и выразительным обличителем ужасов войны. Хотя она была создана под впечатлением от примитивной жестокости восточных завоевателей, у нее нет узкой направленности - она адресована всем, кто затевал и затевает войны. Недаром сам автор оставил на раме полотна надпись о том, что картина посвящается завоевателям прошлого, настоящего и будущего.
По легендам, за войсками Тимура оставались груды трупов и черепа, сложенные в пирамиду. Даже в те дни, когда жил художник, варварская традиция сохранилась - восточные правители рассматривали отрубленные части тела врагов как военные трофеи. Художник воспринял эту привычку как символ. В результате получилась уникальная по своей выразительной силе картина, которая не утратила своей актуальности и в наше время.
По силе воздействия на сознание смотрящего, заключенной в этом полотне, ее вполне можно сравнивать с лучшими произведениями , настолько она пропитана самим духом символизма. Но, в отличие от Дали, ее символизм не безобиден и лишен абстрактности. Все, что изображено на полотне - это символы одного конкретного, безжалостного и неотвратимого бедствия - войны.
Лишив картину характерных временных, исторических зацепок, художник сделал ее отражением результата любых военных действий, вне зависимости от того, когда и где они могли происходить. Такой эффект война производила тысячу лет назад, в наши дни, такой она может остаться и в будущем. Полотно просто кричит об этом: «Люди, посмотрите, что вы делаете!?».
Огромная выразительная сила полотна достигнута минимальными художественными средствами. Перед нами обширная панорама, представляющая собой пустынную, выжженную местность с отдельными уцелевшими остовами сгоревших, обугленных деревьев. В ней нет жизни, нет ни капли зеленого цвета - только мертвый желтый песок и черные сухие деревья. Единственный признак жизни здесь - это стая черных воронов, символов смерти. Они на полотне везде - летают в небе, сидят на деревьях, справляют тризну по павшим.
Вдалеке виднеется разрушенный город, также изображенный желтыми «сухими» красками. Он пуст и заброшен, в нем не осталось жителей, вообще нет ничего живого. Всю эту картину массового опустошения освещает яркое безжалостное солнце под холодным, безжизненным и равнодушным небом.
На переднем плане полотна изображена огромная гора человеческих черепов, сложенных в пирамиду. На ней сидят вороны, а множество следов от ударов сабель и пуль свидетельствуют о том, что перед нами защитники и мирные жители города. Вот что принесла с собой война - смерть, разрушения и полное опустошение. Край, который когда-то был ярким и цветущим, полным жизни и радости, превратился в страшное место, где остались только падальщики.
На картине нет указания ни на конкретное место действия, ни на временной период, ни на того, кто совершил все эти злодеяния. Хотя изначально картина задумывалась как историческая, отражающая итоги походов Тамерлана, который славился своей жестокостью и особым пристрастием к отрубанию голов, замысел перерос сам себя. Полотно стало гениальным обличителем всех войн. Где бы они не велись, за что бы ни боролись люди, итог войн всегда один - массовые бессмысленные жертвы, разрушенные до основания города, плодородные земли, превращенные в бесплодные пустыни, населенные лишь воронами и ползучими гадами.
Художник, всю жизнь участвовавший в военных действиях и отдавший свою жизнь за царя и Отечество, как никто другой хорошо знал суть войны, видел ее итоги собственными глазами. Ему удалось создать уникальную по выразительности и символичности картину - яркое обличение безжалостности войны.
Никогда не был в фаворе у правителей. Оно и понятно: вместо того, чтобы изображать батальные сцены в дворцовом стиле, где полные энтузиазма солдаты в новеньких мундирах рвутся в бой, а щегольские генералы гарцуют на упитанных конях, он рисовал страдания, опустошение, раны и смерть. Будучи профеессиональным военным, художник оказался в 1867 году в Туркестане. Имперская Россия как раз вела там захват территорий и «умиротворяла» местные народы, так что Верещагин вдоволь насмотрелся на трупы. Его ответом на вооруженный конфликт как таковой стало полотно «Апофеоз войны».
Считается, что картина была инспирирована безжалостным подавлением восстания уйгуров на западе Китая. По другой версии, она была навеяна рассказами о том, как правитель Кашгара казнил людей тысячами и складывал их черепа в пирамиды. Среди них был и европейский путешественник, голова которого венчала вершину этого ужасного кургана. Поначалу картина «Апофеоз войны» называлась «Торжество Тамерлана», но круглые следы от пуль в черепах неминуемо отсылали наблюдательного зрителя в более поздние времена. Кроме того, иллюзию Средневековья развеивала надпись, которую сделал художник на раме: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».
«Апофеоз войны» произвел гнетущее впечатление на великосветскую публику в России и за рубежом. Императорский двор счел эту и другие батальные полотна художника порочащими русское воинство, а один генерал из Пруссии даже уговаривал Александра II сжечь все картины Верещагина о войне, потому что они оказывают «самое пагубное влияние». Из-за этого произведения мастера не продавались, лишь частный меценат Третьяков купил несколько полотен из Туркестанской серии.
На картине «Апофеоз войны» изображен курган из на фоне выжженной дотла степи. Руины города на заднем плане и остовы сгоревших деревьев дополняют вид разрушения, запустения, гибели. Безоблачное, сверкающее голубизной небо только усугубляет гнетущее впечатление от полотна. Желтая колористика, в которой выполнено произведение, и черное вороньё, кружащее над грудой черепов, как будто заставляют нас почувствовать исходящий под палящим солнцем трупный запах. Картина потому и воспринимается как аллегория войны, всякой войны, вне времени и пространства.
Это не единственное полотно об ужасах военного времени, которое написал Верещагин. «Апофеоз войны» так можно назвать и его вторую картину, которая появилась несколько позже, когда художник совершил поездку в Индию. В то колонизаторы жестоко подавили восстание сипаев. Чтобы насмеяться над индуистскими верованиями о развеивании праха над священной они привязывали несколько восставших к пушкам и расстреливали их пороховыми зарядами. Полотно «Английская казнь в Индии» была продана в Нью-Йорке частному лицу на аукционе и с тех пор след ее пропал.
К сожалению, современный человек так привык к насилию и смерти, происходящих ежедневно по всему миру, что массовыми убийствами сейчас никого не удивишь. Чтобы создать «Апофеоз войны», Верещагин имел всего несколько черепов, которые он и изобразил в различных ракурсах. Однако в Камбодже на практике воссоздали нарисованное художником. Верещагин не знал, что для того, чтобы пирамида из человеческих голов была устойчивой, черепа должны быть без нижней челюсти. Однако ужасающие реалии ХХ века делают нас всех печальными «экспертами» в этом деле.