«Злополучный пескарь» не был только результатом саморазвития и синтеза привычных образных ассоциаций. В драматической сцене суда над пескарем Иваном Хворовым сатирик изобразил расправу самодержавия над революционерами-народовольцами после первого марта 1881 г. Политическая острота темы требовала сложной художественной маскировки, изобретения особой формы, которая и была подсказана сатирику уже применявшимися им ранее ассоциациями и обогащена некоторыми новыми достижениями творческой фантазии, придавшими произведению яркое и неповторимое своеобразие.

Это своеобразие выражается в том, что люди с соблюдением 308 М. Е. Салтыков-Щедрин процессуальных правил судят представителей животного мира. Ни в художественной литературе, ни в русском фольклоре, ни в каком другом произведении самого Щедрина мы с подобным явлением не встречаемся. «Премудрый пескарь» появился в «Отечественных записках» в январе 1884 г., то есть годом позже «Злополучного пескаря». Дате написания сказки обычно или не придают значения, или указывают ее ошибочно.

Между тем уточнение времени работы Щедрина над сказкой «Премудрый пескарь» важно для более полного раскрытия идейного замысла сатирика. Сказка, как это можно установить по письмам Щедрина, написана была в конце января 1883 г. Щедрин, по-видимому, принялся за нее тотчас же, как только 21 января 1883 г. узнал об объявлении «Отечественным запискам» второго предупреждения за январскую книжку, где были напечатаны главы «Современной идиллии», включавшие «Злополучного пескаря». Вынужденный в связи с предупреждением временно приостановить «Современную идиллию», Щедрин сообщал А.Л.Боровиковскому в письме от 31 января: «Написал для февральской книжки четыре сказочки - как-то зазорно совсем не являться». В числе этих сказок был и «Премудрый пескарь». Так на протяжении четверти века можно наблюдать в произведениях Щедрина такие элементы образности, которые в конечном итоге синтезируются в сказке «Премудрый пескарь».

Процесс формирования идейного замысла и поэтической формы этой сказки может служить в известной мере прототипом становления и многих других сказок сатирика. Этот процесс может быть представлен в таком виде. Самые задачи сатирической типизации диктовали привнесение в человеческие образы тех или иных зоологических оттенков. Появлялись соответствующие эпитеты и сравнения с животными, возникали отдельные эпизоды, сцены и, наконец, обособленные сказки в форме животного эпоса.

Щедрин все отчетливее понимал, что основной причиной поражений революционных борцов и длительного торжества правительственной и общественной реакции является несознательность и неорганизованность народных масс, их идейная неподготовленность к борьбе за свои права.

Писатель стремился раскрыть основную причину слабости освободительного движения, поэтому проблема народа заняла особое место в последних произведениях Щедрина, поэтому «настроение масс» считал он теперь главной темой. Образ народа представлен в той или иной мере почти во всех щедринских сказках, и, прежде всего в таких, как «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик», «Соседи», «Коняга», «Кисель», «Праздный разговор», «Деревенский пожар», «Путем-дорогою», «Ворон-челобитчик». И в тех сказках, тема которых не касалась непосредственно мужика, последний появляется то в собирательном образе «среднего и малого люда, который из-за гроша целый день бьется на дождю да на слякоти» («Пропала совесть»), то в эпизодической фигуре Иванушки, идущего «путем - дорогой в казначейство подать вносить» («Добродетели и пороки»), или Ивана Бедного, лишившегося коровы за неунлату податей («Рождественская сказка»).

И даже щедринские картины природы запечатлели в себе великую скорбь о крестьянской России, задавленной грязной кабалой.

На темном фоне ночи взор автора улавливает прежде всего «траурные точки деревень», «безмолвствующий поселок», многострадальное воинство людей «серых, замученных жизнью и нищетою, людей с истерзанными сердцами и поникшими долу головами» («Христова ночь»). Если собрать и сгруппировать воедино многочисленные эпизоды и образы сказок, относящиеся к характеристике народных масс, то мы получим многостороннюю, глубокую и полную драматизма картину жизни пореформенной России. Здесь рассказано о беспросветном труде, страданиях, сокровенных думах народа («Коняга», «Деревенский пожар», «Соседи», «Путем-дорогою»), о его вековой покорности («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Самоотверженный заяц»), о его тщетных попытках найти правду и защиту в правящих верхах («Ворон-челобитчик»), о стихийных взрывах его классового негодования против угнетателей («Медведь на воеводстве», «Бедный волк») и т.д.

Все эти изумительные по лаконизму и яркости зарисовки крестьянской жизни, сопрягающие в себе высокую художественность М. Е. Салтыков-Щедрин с достоинствами научного политико-экономического трактата, с неумолимой логикой раскрывают причины социальных бедствий.

Щедрин не только умел понять нужду и объяснить происхождение народных бедствий; он воспринимал их с той глубокой «сердечной болью, которая заставляет отожествляться с мирскою нуждой и нести на себе грехи мира сего». Источником постоянных и мучительных раздумий писателя служил поразительный контраст между сильными и слабыми сторонами русского крестьянства. С одной стороны, крестьянство представляло собою огромную силу, проявляло беспримерный героизм в труде и способность превозмочь любые трудности жизни; с другой - безропотно, покорно терпело своих притеснителей, слишком пассивно переносило гнет, фаталистически надеясь на какую-то внешнюю помощь, питая наивную веру в пришествие добрых начальников.

Зрелище пассивности крестьянских масс диктовало Щедрину страницы, исполненные то лирической грусти, то щемящей тоски, то скорбного юмора, то горького негодования. Этот мотив поистине страдальческой любви к народу проходит через многие щедринские сказки. С горькой иронией изобразил Щедрин податливость, рабскую покорность крестьянства в «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил», представив здесь картину кричащего противоречия между огромной потенциальной силой и классовой пассивностью крестьянства.

«Громаднейший мужичина», он на все руки мастер. Он и яблок достал с дерева, и картофеля в земле добыл, и силок для ловли рябчиков из собственных волос изготовил, и огонь извлек, и разной провизии напек, чтобы накормить прожорливых тунеядцев, и пуха лебяжьего набрал, чтобы им мягко спалось. Да, это сильный мужичина! Перед силой его протеста, если бы он был к этому способен, не устояли бы генералы. А между тем он безропотно подчиняется генералам Дал им по десятку яблок, а себе взял «одно, кислое». Сам же веревку свил, чтобы генералы держали его ночью на привязи Да еще готов был «генералов порадовать за то, что они его, гунеядца, жаловали и мужицким трудом не гнушалися!» Сколько генералы ни ругали мужичину «за его тунеядство», а «мужик все гребет да гребет да кормит генералов селедками».

Трудно себе представить более рельефное изображение силы и слабости русского крестьянства в эпоху самодержавия! Имея в виду пассивность и покорность мужика, сатирик с болью сердечной уподоблял русское крестьянство то зайцу, боящемуся нарушить волчий приказ («Самоотверженный заяц»), то вороне - «птице плодущей и на все согласной» («Орел-меценат»), то разымчивому киселю, позволяющему невозбранно поедать себя («Кисель»). Сатирик любил повторять, что русский мужик беден во всех отношениях, и прежде всего беден сознанием своей бедности. В этом смысле примечателен образ мужика в «Игрушечного дела людишках». Мужик приходит к мздоимцу, он чувствует себя «виноватым», а вся его вина заключается только в том, что он мужик. Чтобы искупить эту свою «вину», он позволяет мздоимцу обобрать себя начисто, а кроме того, получает изрядное количество тумаков. «Мужик был сильно помят, но, по-видимому, нимало не огорчен. Он понимал, что исполнил свой долг, и только потихоньку встряхивался».

Чувствовать себя «виноватым» перед властями, отдавать все, что добыл своим трудом, получать за это лишь тумаки, и быть при этом довольным, что «исполнил свой долг», - вот она, подлинная трагедия мужицкой бессознательности! Воссоздавая в сказках картину крестьянских бедствий, Щедрин последовательно проводил идею о необходимости противопоставить эксплуататорам мощь народную. Он настойчиво внушал угнетенным массам, что их притеснители жестоки, но не столь могущественны, как это представляется устрашенному сознанию.

Он стремился поднять сознание масс до уровня их исторического призвания, вооружить их мужеством и верой в свои дремлющие силы, разбудить их огромную потенциальную энергию для коллективной самозащиты и активной освободительной борьбы. В сказках он неоднократно возвращался (конечно, в той мере, в какой это было возможно в легальной печати) к изображению процесса зреющего, революционного протеста, то стихийного («Бедный волк», «Медведь на воеводстве», «Ворон-челобитник»), то освещенного первыми проблесками пробуждающегося классового сознания («Путем-дорогою»).

Народное терпение не бессрочно, возмущение масс нарастает и неизбежно должно завершиться стихийным взрывом: «Терпим и холод, и голод, каждый год все ждем: авось будет лучше... доколе же?» («Путем-дорогою»); «Доколе мы будем терпеть? Ведь ежели мы...» («Ворон-челобитник») Топтыгин 2-й своими погромами вывел мужиков из терпения: «взорвало мужиков», и они расправились с притеснителем, посадив его на рогатину («Медведь на воеводстве»). То, что, с одной стороны, крестьянский демократ Щедрин возлагал свои надежды прежде всего на крестьянство, а с другой - вполне отдавал себе отчет в том, что оно не было готово к сознательно организованной борьбе, - именно это обстоятельство было источником глубоких трагических переживаний сатирика.

С особой силой эти переживания отразились в сказке «Коняга», где крестьянская масса представлена как огромная созидательная сила, но сила политически спящая. Сказка «Коняга» - сильнейшее произведение Щедрина в ряду ^освященных им изображению положению русского крестьянства в царской России. Никогда не утихавшая боль Салтыкова-Щедрина за русского мужика, вся горечь раздумий писателя о судьбах своего народа, своей страны сконцентрировалась в тесных границах одной сказки и высказались в жгучих словах, волнующих образах и исполненных высокой поэтичности картинах.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

«Повесть как мужик двух генералов накормил» Салтыкова-Щедрина имеет общие черты построения сюжета волшебной сказки, но в первую очередь, несет собой сатирическую направленность.

Социально-бытовые сказки, как и сказки о животных, имеют одинаковую с волшебной сказкой композицию, но бытовые сказки качественно отличаются. Бытовая сказка прочно связана с реальностью. Здесь существует лишь один мир - земной. Если волшебная сказка имеет более или менее определенную формулу - свои зачины, концовки, общие места, то бытовая сказка может начинаться как угодно, обычно она сразу вводит слушателя в рассказ о событиях, составляющих основу сюжета-без зачина, без предисловия.

У каждого произведения существуют свои индивидуальные жанровые особенности. Главными особенностями народных сказок, связанными с жанром, можно назвать:

1) индивидуальный язык, которым рассказывают сказку;

2)закольцованная структура (Зачин и концовка встраивают сказку в «цепочку» других. Например: зачин «Жили-были…», концовка «Тут и сказочке конец…»);

3)троекратность повторения действий (три железных посоха, трое железных сапог и т.д.);

4)некоторые детали сюжета в сказке соединены особыми формулами «Долго ли коротко…»;

5) у героев особые имена (Иван-дурак, Василиса Премудрая и др)

Опираясь на народную традицию, М. Е. Салтыков-Щедрин создал в русской литературе особый жанр -- литературную сатирическую сказку, в которой традиционная сказочная фантастика сочетается с реалистической, злободневной политической сатирой. По незатейливому сюжету эти сказки близки к народным. Писатель использует приёмы из поэтики фольклорной зачин:

«Жил-был пескарь..» (в сказке «Премудрый пескарь»), «В некотором селе жили два соседа..» (в сказке «Соседи»), « В некотором царстве Богатырь родился…» («Богатырь»)

Присказки:

«По щучьему велению», «не в сказке сказать»),

Троекратное повторение мотива, эпизода и т.п. (три Топтыгиных, три визита гостей к Дикому помещику и т.д.). Кроме того, следует обратить внимание на характерное для народнопоэтических произведений построение строки с переносом прилагательного или глагола на конец

Прозрачную мораль, которую легко понять из содержания.

Вместе с тем сказки Салтыкова-Щедрина существенно отличаются от народных. Сатирик не подражал фольклорным сказкам, а на их основе свободно творил собственные, авторские. Пользуясь привычными фольклорными образами, писатель наполнял их новым (социально- политическим) смыслом, удачно придумывал новые -выразительные образы (премудрый пескарь, карась-идеалист, вяленая вобла). Фольклорные сказки (волшебные, бытовые, сказки о животных) выражают обычно общечеловеческую мораль, показывают борьбу добрых и злых сил, обязательную победу положительных героев благодаря их честности, доброте, уму -- Салтыков-Щедрин пишет политические сказки, наполненные актуальным для своего времени содержанием.

Вывод по главе 2

«Сказки для детей изрядного возраста» М.Е. Салтыкова-Щедрина используют фольклорные каноны, но не полностью и постепенно перерастают в нечто иное, выраженное в форме сатирической политической сказки, иначе, трансформируются под влиянием культурного контекста эпохи. Также следует отметить, что поэтика представляет собой художественную систему с особым миропониманием, так называемым «фольклорным сознанием», корни которого уходят в архаическое прошлое человечества, а целью функций поэтики фольклора, можно сказать, является выражением этого сознания.

Опираясь на народную традицию, М. Салтыков - Щедрин создал в русской литературе особый жанр -- литературную сатирическую сказку, в которой традиционная сказочная фантастика сочетается с реалистической, злободневной политической сатирой.

Глава 3. Художественно-поэтическая функция: художественный мир и поэтика народного слова в сказках Салтыкова-Щедрина

Многие русские писатели признавали у сказочного вымысла серьёзное значение: в сказках всегда повествуется о чём-то невероятном, невозможном в реальной жизни. Однако фантастический вымысел включает в себе «идею обыкновенную и натуральную», то есть в вымысле и есть правда. Великий русский учёный М. В. Ломоносов писал, что благодаря фантастическому вымыслу «обыкновенная и натуральная идея», то есть жизненная правда, выражается «сильнее», чем повествование велось бы без вымысла.

В.И. Даля в словаре определяет сказку как "вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная повесть, сказание" и приводит в качестве примера несколько пословиц и поговорок, связанных с этим фольклорным жанром. «Либо дело делать, либо сказки сказывать. Сказка складка, а песня быль. Сказка складом, песня ладом красна. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Не дочитав сказки, не кидай указки. Сказка от начала начинается, до конца читается, а в серёдке не перебивается.» Из этих пословиц очевидно: сказка продуктом народной фантазии -- "складное", яркое, интересное произведение, имеющее определённую целостность и особое значение.27

При анализе особенностей народной духовной жизни можно встретить такое понятие как соборность, отражающееся и в сказках. Соборность представляет собой единство дела, мысли, чувства, в сказках противостоит эгоизму и жадности. Труд выступает не как повинность, а как праздник. Практически все народные сказки, олицетворяющие радость труда, кончаются одной и той же присказкой: «Тут на радостях все они вместе в пляс-то и пустились...», в сказках «Коняга», «Повесть как мужик двух генералов накормил» М. Е. Салтыков-Щедрин изображает эксплуатацию мужицкого труда.

В народной сказке отображаются такие нравственные ценности народа, как: доброта, как жалость к слабому, которая торжествует над эгоизмом и проявляется в способности отдать другому последнее и отдать за другого жизнь; страдание как мотив добродетельных поступков и подвигов; победа силы духовной над силой физической. Воплощая эти ценности в основу сказки, смысл её становится глубоким, несмотря на наивность ее назначения. Художественный мир сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина впитал эти особенности народного творчества.

Писатель отчасти продолжает романтические традиции (двоемирия), построенные на непрерывной игре условного мира с настоящим. Аллегоричность текста разрушается при помощи обильных конкретных реалий, эзопов язык начинает жить своей, независимой от задач автора жизнью. Следуют отметить, в сказках в большинстве случаев сарказм только соседствует с романтической иронией, но в сказках М.Е. Салтыкова- Щедрина господствует над ней.

В фольклоре писатель взял за основу не только привычные для национального сознания образы, но и обычное для фольклора распределение этических черт между персонажами заменяется у него созданием психологического портрета (Баран-непомнящий с его «внезапной жаждой бесформенных чаяний» в сказке «Баран-непомнящий», Ворон-челобитчик с его изболевшим по правде сердцем, даже простодушный Чижик с его непритязательными мечтами в сказке «Ворон-челобитчик»).

М.Е. Салтыков - Щедрин плодотворно использует фольклорную сказочную традиции. В народной сказке каждое животное вызывало у людей свой ряд впечатлений, и это разрабатывалось в вариантах сказки её разными исполнителями. Например: прозвища лягушки связывались со звуками, производимыми ею в воде: «на воде рокотуха», «жабка-скрякотушка», «лягушка-квакушка», «на воде балагта». Зайчик возбуждал зрительные впечатления: «зайка-белянка иванов сын», «зайчик-пoбегайчик», «зайка- поплутайка».

Образы медведя и волка часто сопровождаются такими прозвищами, как: «при берлоге валень», «лесной гнёт», «всех давишь». Образ лисы обрёл оценочные характеристики: «лисица-красавица», «лисичка-сестричка» и др.

Нельзя не обратить внимания на образ медведя: почти во всех сказках медведь одурачен и высмеян. Такая традиция изображения медведя заметна во многих русских народных сказках: «Медведь и старуха», «Кот и дикое животное», «Медведь учится плотничать», «Мужик, медведь и лиса»… В сказках глупее медведя может оказаться, пожалуй, лишь волк.

Народная издёвка над зверем, может быть, вызвана утратой тотемного культа. Возможно, не случайно у восточных славян была распространена «медвежья потеха». Она представляет собой драматизированное увеселение, гротескное глумление над обрядами прошлого, как известно, нравилась эта забава и царю Ивану Грозному. Например, в 1571 году по его приказу в Новгород приехал некий Субота Осетр, который собирал по всей новгородской земле веселых людей - скоморохов - и медведей и на нескольких подводах вез их в Москву. Сам царь без сказок и небылиц даже не мог засыпать.

В произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина образ медведя встречается в сказке «Медведь на воеводстве», которая раскрывает проблематику основ монархического строя. Топтыгины из этой сказки посланы львом на воеводство. Их слабоумие не позволяет им совершать более или менее благопристойные поступки в отношении подданных. Целью своего правления они ставили как можно больше совершать «кровопролитий».

Народный гнев решил их участь: Топтыгины убиты восставшими, но мысль революционного переустройства государства несильно привлекала писателя, ведь он считал, что насилие порождает только насилие. Осная мыслт этой сказки заключается в том, что даже самому кроткому терпению приходит конец, а самoдурствo правителей, не «обремененных» умом и прозорливостью, так или иначе однажды сработает против их самих, что и произошло.

Также Салтыков-Щедрин достаточно часто изображает представителей «рыбьего» мира. С одной стороны рыбьи образы отсылают нас к прямой аллегории: безмолвие обитателей тихих заводей - безответственность, отчуждённость народа. Но с другой стороны проблематика этих произведений гораздо сложнее.

Так, например, если сказка «Премудрый пескарь» строится на описании всей жизни героя, то сказка «Карась-идеалист» восходит к философскому диалогу. Можно сказать, что перед нами своего рода сказка-диспут, где найдено гармоничное сочетание двух противоположных начал. А сказка «Вяленая вобла» напоминает своими художественными особенностями философский политический памфлет. В ней отражена атмосфера в России после убийства императора Александра II, паническое состояние общества, «бывают на свете лишние мысли, лишняя совесть, лишние чувства».28

Если сравнивать «Сказки» Салтыкова-Щедрина с русскими народными сказками, то следует отметить, что герои Салтыкова особенные, резко отличающиеся от героев русских народных сказок: в народных сказках часто происходит изменение героя к лучшему (Иван-дурак превращается в Ивана- царевича), а у Салтыкова-Щедрина все остается без изменений. В сказках Щедрина нет торжества добра над злом, как в русских народных сказках. Скорее в них торжествует порок, но в «Сказках для детей изрядного возраста» всегда есть мораль, что роднит их с баснями.

В произведениях Салтыкова-Щедрина действительность не воспринимается в контексте привычных смыслов и ценностей. Реальность представлена как абсурд, как что-то невероятное, но именно она становится страшной действительностью, которая окружает писателя.

«Страшный смеха», или «смех страха» является одним из основных авторских приёмов в сказках М. Е. Салтыкова- Щедрина. Этот смех, как часто его называют, бессмысленный и разрушительный разоблачает стереотипы и иллюзорные представления о жизни. В народных сказках смех в первую очередь несёт самоироничный характер общепринятых идеалов.

Подводя итоги наблюдений, следует отметить, что художественно- поэтический мир сказок состоит из структурных форм мифопоэтического мышления. М. Е. Салтыков - Щедрин использует систему бинарных оппозиций, которые, как известно, восходят к поэтике мифа (сон/явь, жизнь/смерть, правда/ложь, верх/низ, богатый/бедный и т.д.). Особая роль в формировании глубинной семантики, которая восходит к мифопоэтике, принадлежит таким образам - символам, как коняги, поля, совести и т.д., то есть, символам разных семантических пластов: от мифологических до современных образно-бытовых.

Художественный мир сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина интерпретирует поэтику фольклорного жанра в зависимости от авторских целей. Трансформацию народного миропонимания рассмотрим в следующем разделе.

3.1 Трансформация народного миропонимания в сказках М.Е. Салтыкова- Щедрина.

Почти в каждой в русской волшебной сказке есть «дурак», который выделяется на фоне остальных героев. Сила дурака в русских народных сказках в его доброте и отзывчивости, в готовности помочь попавшим в беду, в отсутствии жадности, к этому герою обращается и М.Е. Салтыкова- Щедрин. Только его герой попадает в общество, в котором высокие человеческие достоинства признаются ненормальными, опасными и подвергаются жестокому гонению. Финал сказки Салтыкова-Щедрина не похож на финал народной сказки: чудо не происходит.

Художественный мир сказки «Богатырь» противоречит народной традиции: образ героя-воина, «храброго мужа» превращается в анти - идеал. Нарушая фольклорные традиции, богатырь приходится сыном «бабы-яги» и выступает как злой идол, представитель языческого мира. Беспробудный сон богатыря равносилен смерти. Мотив смерти у Щедрина вызван ощущением исчерпанности родового идеального образа.

В произведении "Рождественская сказка" раскрывается роль правды сквозь призму религиозных проповедей. В этой сказке берется истина, но в искаженном общественном видении. Нельзя не отметить, что в сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина - две правды: одна - «настоящая» правда, которая уже «оскомину набила», правда окружающего мира. Есть и другая правда - правда-мечта, которая недоступна для простого смертного. Своя правда героя сказок еще не устойчивая, поскольку «никто не может настоящим образом определить, куда и зачем он идет…»29 (в сказке «Ворон- челобитчик»).

В сказках правдоискательство неразрывно связано с темой совести, в народных представлениях совесть - это зеркало, отражающее, насколько сильно в человеческом сознании утвердились доброта, честность, ответственность. В сказках сатирика понимание совести снижается или извращается, так например, в произведении « Пропала совесть» резко совесть исчезает в народе и неожиданно попадает к Самуилу Давидовичу, который все-таки находит выход из создавшегося положения. Герой«приладил» совесть к своей обычной жизни - «все на свете продается и покупается». Так образом, путем внешнего пожертвования, внешнего, а не внутреннего раскаяния он «купил и свою совесть», чтобы в дальнейшем вести обычный образ жизни, теперь уже по своей совести, но вне совестного духовного бытия. В финале произведения всё же есть луч надежды, писатель рисует образ ребенка, в котором все же схоронилась совесть: «И будет маленькое дитя человеком, и будет в нем большая совесть. И исчезнут тогда все неправды, коварства и насилия».

Народные сказки особо остро показывают устремления народа, его мечты, желания и надежды. В сказках можно встретить и дерзкую мечту об иной, светлой и справедливой жизни, и стремление отдаться очарованию яркого вымысла, забыв на миг неустроенную жизнь, и желание, хотя бы в фантазии, с нескрываемым наслаждением наказать барина, попа, купца. В фантастическом вымысле сказка воплощает все, что тревожило сердце и ум народа. Отличительной особенностью такого вымысла является глубокая народность.

В сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина трансформируется народное миропонимание: общество порочно, и истина отражается словно в кривом зеркале.

В сказках "Дурак", "Пропала совесть", "Христова ночь", "Рождественская сказка" и отрицается мораль правящих классов, где совесть превращается в "негодную ветошь", от которой нужно избавиться, а наличие "подлых" мыслей необходимо. для успешного приспособления к жизни, и каждый человек вынужден, в результате, "выбирать между дурачеством и подлостью".

3.2 Сатирическая функция в народных сказках и сказках М.Е. Салтыкова- Щедрина

Главной функцией сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина, по мнению самого писателя, является сатирическая направленность, которая свойственна и народным сказкам и может быть выражена в использовании народного языка - просторечий и разговорной речи, а так же фразеологических конструкций, в том числе пословиц и поговорок, традиционных сказочных приемов. Все это не затемняет смысла сказок, а создает комический эффект. Фантастика сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина основывается на реальности и несет в себе обобщенное содержание, которые выражается, например, в сказке « Медведь на воеводстве».

Включение образов животного мира в прозвища (Топтыгин, осел, Дикий зверь) является обычным приемом в сатирической и шутливой народной речи. М. Е. Салтыков-Щедрин использует формы сатирических произведений к сказке.

Язык в литературе является основным средством для художественного изображения жизни. Слова в языке литературного произведения используются для образного раскрытия идейного содержания произведения и авторской оценки. Салтыков-Щедрин кроме иносказаний, эзопова языка и уподобления, применят народное остроумие - разговорную речь или просторечие, он стремится доходчиво донести до читателя художественную идею произведения. «Просторечие - слова, выражения, обороты, формы словоизменения, не входящие в норму литературной речи; часто допускаются в литературных произведениях и разговорной речи для создания определенного колорита». Великий сатирик часто черпал синонимы из народной речи и обогащал этим свои произведения. Как известно, фразеологизм - это устойчивое сочетание слов, которое используется для показывания отдельных предметов, признаков, действий. М. Е. Салтыков-Щедрин часто использовал их, для придания сказкам выразительности, образности и небрежного сатирического стиля. Например, «И начал он жить да поживать…»; «Ну, пускай себе до поры до времени так постоит!»; «лешего какого-нибудь нелегкая принесла!»; «…кишмя кишат», «…с сумой по миру…»; «а он уж тут как тут…», «…как на грех…», «…на своих двоих…», «…сказано - сделано». В особую группу следует выделить популярные у автора тавтологические словосочетания, которые характерны для народной речи: «И начал он жить да поживать…», «…в кустах змеи да гады всякие кишмя кишат», «…слонялись из угла в угол, окутанные мраком времен», «…а Топтыгин уже тут, как тут», «вдруг выросла целая теория неблагополучного благополучия».30

Так же необходимо отметить фразеологические сочетания сказочного народно-эстетического характера: «В некотором царстве, в некотором государстве», «И начал он жить поживать».

Издавна басня и сатирическая сказка активно использовала образы животного царства. Обращаясь к этим образам, народ приобретал некоторую свободу и возможность говорить в доходчивой, забавной, остроумной манере о серьезных вещах. М. Е. Салтыков - Щедрин использовал любимую народом форму художественного повествования в своём творчеств. Писатель мастерским воплотил обличаемые социальные типы в образы зверей, достигнув яркого сатирического эффекта. Уже самим фактом уподобления представителей господствующих классов и правящей касты самодержавия хищным зверям сатирик заявлял о своем глубочайшем презрении к ним. Необходимо отметить, М. Е. Салтыков - Щедрин нередко сопровождает свои аллегоричные образы прямыми намеками на их скрытое значение.

Особенность поэтики и неотразимая художественная убедительность сказок писателя заключается в том, что, как бы ни «очеловечивал» сатирик свои образы животных, какие трудные роли он ни поручал бы «хвостатым» героям, последние всегда сохраняют за собой основные свои натуральные свойства и качества.

М. Е Салтыков-Щедрин в сказках сочетает реальное с фантастическим, достоверное с выдумкой. Фантастика сказок основывается на реальности, неразрывно связанной с конкретной политической действительностью. Например, в сказках «Орел-меценат», «Медведь на воеводстве» сатирик описывает деятельность героев, ясно дав понять, что речь идет вовсе не о птичьих и медвежьих делах и поступках. («Топтыгин написал рапорт и ждёт..», «набрал бы дворню и жил бы припеваючи..»)31

В образах хищников сатирик подчеркивает основные их черты, используя при этом такие приёмы, как гротеск. Противопоставление волшебной тематики и ярко выраженного реального политического смысла Салтыков- Щедрин подчеркивается в таких сказок, как «Недреманное око» и «Богатырь», и тем самым сильнее обнажает политическую сущность какого- либо типа или обстоятельства.

М.Е. Салтыков-Щедрин постепенно в сюжет сказок добавляет элементы действительности, например: зайцы учат «статистические таблицы, при министерстве внутренних дел издаваемые...»32, пишут корреспонденции в газеты, а в газетах о них печатаются статьи; медведи ездят в командировки и получают прогонные деньги; птицы разговаривают о капиталисте- железнодорожнике Губошлепове; рыбы толкуют о конституции, ведут диспуты о социализме; помещик живущий «в некотором царстве, в некотором государстве» читает реальную газету «Весть».

Особенность художественного времени сказки выражается в гротескно- пародийной форме чередования настоящего и прошедшего. В основном, герои сказок живут приятными воспоминаниями о благословенных временах, когда «еды было вдоволь», «в лесу всякого зверья», и «в воде рыба - кишмя кишела», «хорошо бы так пожить, как в старину помещики живали». Переходы от прошлого к настоящему, от настоящего к прошлому в сказках происходят внезапно, о чем свидетельствует употребление словечка «вдруг», которое относится к разряду случая, поэтому подводит к разоблачению и отвержению героя из жизни. Например, в сказке «Пропала совесть», совесть исчезает «вдруг», «почти мгновенно». Однако последствия пропажи совести не укладываются в границах «сегодня», репрезентируя протяженные процессы, происходящие в бессовестном мире. Все эпизоды в сказке (пробуждение совести у пропойцы, кабатчика, квартального, предпринимателя) возвращаются к исходной точке нравственной бессознательности.

Особенность художественного пространства произведений сатирика представлена в контрасте идеала и действительности, зла и добра, то есть художественное пространство складывается в рамках оппозиции «закрытого» и «открытого» пространства.

Как известно, смех является одним из основных оружий сатиры. «Это оружие очень сильное, - писал Салтыков-Щедрин, - ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех». По мнению писателя, главным назначением смеха является возбуждение чувств негодования и активного протеста против социального неравенства и политического деспотизма.

В зависимости от идейных замыслов и объектов изображения можно выделить разные оттенки смеха в произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина. В сказках, в которых изображены все социальные слои общества, могут служить ярким образцом юмора сатирика во всем богатстве его художественного проявления. Здесь и презрительный сарказм, клеймящий царей и царских вельмож («Орел-меценат», «Медведь на воеводстве»), и веселое издевательство над дворянским классом(«Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик»), и пренебрежительная насмешка над позорным малодушие либеральной интеллигенции («Премудрый пескарь», «Либерал»).

Сказки «Здравомысленный заяц» и «Самоотверженный заяц», следует анализировать вместе так, как только вместе представляют собой исчерпывающую сатирическую характеристику «заячьей» психологии как в ее практическом, так и теоретическом проявлении в творчестве писателя. Как было уже отмечено, образ зайца в народных сказках резко отличается. В

«Самоотверженном зайце» раскрывается психология несознательного раба, а в «Здравoмысленном зайце» повествуется об извращенном сознании, выработавшем холопскую тактику приспособления к режиму насилия.

Сказка о самоотверженном зайце является ярким образцом сокрушительной иронии М.Е. Салтыкова-Щедрина, обличающей, с одной стороны, волчьи повадки поработителей, а с другой -- слепую покорность их жертв.

Начинает сказка своё повествование с того, что бежал заяц недалеко от волчьего логова, волк, увидев его, закричал: «Заинька! Остановись, миленький!». А заяц только пуще ходу прибавил. Разозлился волк, поймал его, да и говорит: «Приговариваю я тебя к лишению живота посредством растерзания. А так как теперь и я сыт, и волчиха моя сыта… то сиди ты вот под этим кустом и жди очереди. А может быть… ха-ха… я тебя помилую!». Что же заяц? Хотел было убежать, но как только он посмотрел на волчье логово -- так и «заколотилось заячье сердце». Сидел заяц под кустом да сокрушался, что и жить-то ему столько-то осталось и мечты его заячьи не сбудутся: «Жениться рассчитывал, самовар купил, мечтал, как с молодой зайчихой будет чай-сахар пить, и вместо всего -- куда угодил!». Прискакал к нему однажды ночью брат невесты и стал уговаривать его сбежать к захворавшей заиньке. Пуще прежнего начал заяц сокрушаться о своей жизни: «За что? чем заслужил он свою горькую участь? Жил он открыто, революций не пущал, с оружием в руках не выходил, бежал по своей надобности -- неужто ж за это смерть?». Но нет, не может заяц и с места сдвинуться: «Не могу, волк не велел!». А тут еще и волк с волчихой из логова вылезли. Начали зайцы оправдываться, убедили волка, разжалобили волчиху, и хищники разрешили зайцу проститься с невестой, а брата её аманатом оставить.

Выпущенный на волю, заяц «как из лука стрела» торопился к невесте, прибежал, в баньку сходил, с невестой чуток побыл и бегом назад, к логову -- вернуться бы к указанному сроку. Обратный путь тяжело зайцу дался: «Бежит он вечер, бежит полночи; ноги у него камнями иссечены, на боках от колючих ветвей шерсть клочьями висит, глаза помутились, у рта кровавая пена сочится…». Он ведь «слово, вишь, дал, а заяц своему слову -- господин». На первый взгляд может показаться, что заяц крайне благороден и думает лишь о том, как бы не подвести брата невесты, но боязнь и покорность волку вытекает из рабской покорности. Более того, он осознает, что волк может его съесть, но в то же время он упорно надеется, что «может быть, волк меня… ха-ха…и помилует!»34. Эта разновидность рабской психологии пересиливает инстинкт самосохранения и возводится в степень благородства и добродетели.

Название сказки удивительно точно выражает идею конфликта повествования, благодаря использованному сатириком оксюморону -- соединению противоположных понятий. Слово заяц очень часто в переносном значении является синонимом трусости. А слово самоотверженный в сочетании с этим синонимом дает неожиданный комический эффект: самоотверженная трусость, характеризующая главный конфликт сказки. Салтыков-Щедрин демонстрирует читателю извращенность человеческих качестве в обществе, основанном на насилии. Волк похвалил самоотверженного зайца, оставшегося верным своему слову, и вынес ему издевательски приговор: «…сидите, до поры до времени…, а впоследствии я вас… ха-ха…помилую!».

Несмотря на то, что волк и заяц символизируют охотника и жертву со всеми сопутствующими им характеристиками (волк кровожаден, силен, деспотичен, зол, а заяц труслив, малoдушен и слаб), эти образы также наполнены злободневным социальным содержанием. Образом волка представляет собой эксплуататорский режим, а заяц - обывателя, полагающего, что возможно мирное соглашение с самодержавием. Волк наслаждается положением властителя, деспота, вся волчья семья живет по «волчьим» законам: и волчата играют с жертвой, и волчиха, готовая зайца сожрать, его по-своему жалеет…

Однако заяц тоже живет по волчьим законам: заяц не просто труслив и беспомощен, но малодушен. Он отправляется вoлку в пасть и облегчает ему решение «продовольственной проблемы», считая, что волк вправе лишать его жизни. Он даже не пытается сопротивляться. Все свои поступки и поведение заяц оправдывает словами: «Не могу, волк не велел!». Он привык повиноваться, он раб покорности. М. Е. Салтыков- Щедрин глубоко презирает к психологии раба: авторская ирония постепенно переходит в едкий сарказм,.

Заяц из сказки Салтыкова-Щедрина « Здравомысленный заяц», описывается в произведении так: «хоть и обыкновенный это был заяц, а преумный. И так здраво рассуждал, что и ослу впору».

Обычно сидел этот заяц под кустом да сам с собой разговаривал, рассуждал на различные темы: «Всякому, говорит, зверю свое житье предоставлено. Вoлку -- волчье, льву -- львиное, зайцу -- заячье. Доволен ты или недоволен своим житьем, никто тебя не спрашивает: живи, только и всего», или «Едят нас, едят, а мы, зайцы, что год, то больше плодимся», или «Подлый народ эти вoлки -- это правду надо сказать. Все у них только разбой на уме!». Но однажды он решил перед зайчихой своей здравыми мыслями щегольнуть. «Говорил-говорил заяц», а к нему в это время лиса подползла и начинает с ним играть, растянувшись на солнышке, лиса велела зайцу «сесть поближе и покалякать», а сама «комедии перед ним разыгрывает». Лисица явно насмехается над «здравoмысленным» зайцем для того, чтобы в конце концов его съесть. И само ужасное, что оба прекрасно это понимают. Лисица даже не очень голодна, чтобы есть зайца, но «где же это видано, чтобы лисы сами свой обед отпускали», приходится волей-неволей повиноваться закону. Все умные, оправдательные теoрии зайца, всецело овладевшая им идея о регулировании волчьих аппетитов разбиваются в пух и прах о жестокую правду жизни. Получается, зайцы созданы для того, чтобы их есть, а не для того, чтобы создавать новые законы. Убежденный в том, что волки зайцев «есть не перестанут», «здравoмысленный» заяц создает проект более рационального поедания зайцев -- чтоб не всех сразу, а поочередно.

М.Е. Салтыков-Щедрин в сказке высмеивает жалкие попытки теоретического оправдания рабской «заячьей» покорности и либеральные идеи о приспособлении к режиму насилия. Обе сказки явно выражают политические взгляды писателя.

В сказках «Карась-идеалист», «Премудрый пескарь» заканчиваются кровавой развязкой, что не характерно для писателя. Гибелью главных героев сказок Салтыков-Щедрин подчеркивает трагизм незнания истинных путей борьбы со злом при ясном понимании необходимости такой борьбы. Кроме того, на эти сказки повлияла и политическая обстановка в стране в то время -- свирепый правительственный террор, разгром народничества, полицейские преследованиями интеллигенции.

Исследователь М. С. Горякина справедливо отмечает, что присутствие фольклорного начала в основе повествования обеих сказок очевидна; разговорная речь героев созвучна народному языку.

Салтыков-Щедрин употребляет уже ставшие классическими элементы живой, народной речи. Связь этих скaзок с фольклором сaтирик подчеркивает при помощи: числительных с нечисловым значением, («тридевятое царство», «из-за тридевять земель»), типичных присказок и поговорок («след простыл», «бежит, земля дрожит», «ни в сказке не сказать, ни пером описать», «скоро сказка сказывается…», «пальца в рот не клади», «ни кола, ни двора»), многочисленных постоянных эпитетов и просторечий («пресытехонька», «лиса-кляузница», «растабарываешь», «намеднись», «ах ты, горюн, горюн!», «заячья жизнь», «изладить», «лакомый кусочек», «горькие слезы», «великие беды» и др.)

Следует отметить, что в основе сюжетов обеих сказок присутствуют элементы действительности. Так в сказке «Здравомысленный заяц» герой каждый день учит «статистические таблицы, при министерстве внутренних дел издаваемые…», и о нём пишут в газете: «Вот в «Московских ведомостях» пишут, будтo у зайцев не душа, а пар -- а вон он как… улепетывает!»37. Здравомысленный заяц также рассказывает лисе немного о реальной человеческой жизни -- о мужицком труде, о базарных развлечениях, о рекрутской доле. В сказке о «самоотверженном» зайце упоминаются события, автором придуманные, недостоверные, но по сути своей реальные: «В одном месте дожди пролились, так что река, которую за сутки раньше заяц шутя переплыл, вздулась и на десять верст разлилась. В другом месте король Андрон королю Никите войну объявил, и на самом заячьем пути сраженье кипело. В третьем месте холера проявилась -надо было целую карантинную цепь верст на сто обогнуть…».

Необходимо отметить, что в этих сказках язык лаконичен и глубоко народен. Известно, что самым первым, дошедшим до нас изображением зайца можно считать статую из белого мрамора, датируемую VI веком до н. э., сейчас эта статуя находится в Лувре под названием «Гера Самосская» или

«Богиня с зайцем». В русских народных сказках заяц обычно маленький, жалкий, глуповатый, трусливый, как и в сказке «Заяц и лиса», где ему на помощь приходило много героев, и петух в конце концов выгнал лису из заячьего домика, а сам заяц только плакал и не пытался ни вступить с лисой в борьбу, ни перехитрить ее. Правда, иногда встречаются некоторые исключения в поведении это персонажа.

Таким образом, можно сделать вывод, что М. Е. Салтыков-Щедрин, используя народные образы, создаёт новые, отражающие дух своей эпохи, раскрывает мироощущение окружающих его людей. В литературоведении есть термин «смех сквозь слезы», он также применим и к творчеству сатирика. Образы-символы писателя актуальны и в наши дни.

Вывод по Главе 3

В сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина трансформируется народное миропонимание: общество порочно, и истина отражается, словно в кривом зеркале. Как уже отмечено, народная сказка является пражанром литературной, и именно поэтому в авторских сказках такое обилие фольклорных мотивов. Художественный мир сказок М. Е. Салтыкова- Щедрина интерпретирует поэтику фольклорного жанра в зависимости от замысла писателя и тем самым расширяет границы жанра сказки, и наполняет его новым смыслом. Сатирик рисует картины всех социальных слоев общества, используя традиционный канон народного творчества. Главная особенность поэтики сказок М. Е. Салтыкова-Щедрина заключается в использовании формы фантастики для изображения реальной действительности целой эпохи.

Заключение

Фольклорная сказка имеет многовековую историю, это эпическое произведение, преимущественно фантастического характера, целью которого является нравоучение или развлечение. Многолетний опыт художественной обработки устнопоэтических сказочных сюжетов и мотивов предшествовал возникновению литературной сказки в русской культуре. Изучение жанровых особенностей сказок привело исследователей к неоднозначным выводам: выделяют две точки зрения об определении границ жанра сказки.

С одной стороны, выделяют сказку как единый жанр, имеющий несколько жанровых разновидностей, с другой стороны - сказку как родовое понятие, которое объединяет несколько жанров. В нашей работе мы придерживаемся второй точки зрения.

Вопрос о сопоставлении классификации народных сказок и сказок Салтыкова-Щедрина до конца не изучен. Расхождение во взглядах на определение народной сказки сопряжено с тем, что расценивается в ней как основное: установка на вымысел или стремление отразить действительность посредством аллегории и вымысла.

При проблемно-тематическом подходе можно выделить сказки, посвященные животным, сказки о необычных и сверхъестественных событиях, социально-бытовые. Все особенности народных сказок, тематические и жанрообразующие, проявились в сказках Салтыкова- Щедрина и повлияли на их поэтические особенности. В исследовании использована классификация функций поэтики, разработанная В. Я Проппом, в анализе литературной сказки.

Творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина неотделимо от его жизненного пути и личных качеств, цикл сказок Салтыкова-Щедрина считают итогом его сатирического творчества. Обращение писателя к сказочному жанру обусловлено социально-политической ситуацией в госудастве. Особенность авторской сказки заключается в том, что в небольшом по объему произведении писатель смог соединить лирическое, эпическое и сатирическое начала и предельно остро выразить свою точку зрения на пороки класса власть имущих и на важнейшую проблему эпохи -- проблему судьбы русского народа, используя традиционный фольклорный жанр народной сказки.

В ходе работы нами была изучена трансформация народного миропонимания в сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина, результатом этого стали следующие выводы:

1. Традиционный жанр народной сказки видоизменяется в творчестве писателя и превращается в нечто иное, выраженное в форме сатирической политической сказки.

2. Традиционные фольклорные образы М. Е. Салтыков - Щедрин наполняются новым, социально-политическим смыслом.

– Комический эффект создается с помощью использования народного языка просторечий и разговорной речи, а так же фразеологических конструкций, в том числе пословиц и поговорок, традиционных сказочных приёмов.

В «Сказках для детей изрядного возраста» Салтыков-Щедрин показывает, насколько духовно скудной и порочной оказывается человеческая жизнь, утратившая высшее предназначение, поднимает не только конкретно- исторические проблемы последних двух десятилетий девятнадцатого века, но и общечеловеческие, вневременные - проблемы народного миропонимания.

Список литературы

1. Аникин В.П. Русская народная сказка: Пособие для учителя. - М.: Учпедгиз, 1959. - 442 с.

2 .Базанова. В. Сказки М.Е. Салтыкова - Щедрина. - М., 1966. - 347 с.

3 .Баранов С.Ф. Русское народное поэтическое творчество. - М.: Флинта, 1962. - 216 с.

4 .Бахтина В.А. Эстетическая функция сказочной фантастики: Наблюдения над русской народной сказкой о животных. - Саратов: Изд. Сарат. ун-та, 1972. - 238 с.

5 .Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. - М.: Изд-во АН СССР, 1954. Т. 6. - 410 с.

6 .Бушмин А. С. Сатира Салтыкова - Щедрина. - М., 1959. - 280 с. 7.Бушмин А. С. Сказки М.Е. Салтыкова - Щедрина. - М., 1976. - 340 с.

8 .Вамперский В.П. Язык Салтыкова-Щедрина и его значение в истории русского литературного языка // Русская речь. - 1976. - №1. -С.18-28.

9 .Веселовский А.Н. Статьи о сказках // Веселовский А.Н. Собр.соч. - М., Л.: Издательство академии наук СССР, 1938. - T. 16. - С.236-237

10 .Гашева, Н.В., Кондаков, Б.В. Исследовательские стратегии начала XXI века. / Н.В. Гашева, Б.В. Кондаков. // Вестник Пермского университета. - 2011 - № 3 - 167 с.

11 .Даль, В. И. Толковый словарь русского языка / В. И. Даль. -Москва: Эксмо, 2011. - 736 с.

12 .Ефимов А.И. Язык сатиры Салтыкова-Щедрина. - М.: Издательство МГУ, 1953. - 496 с.

13 .Зуева Т.В. Волшебная сказка. - М.: Прометей, 1993. - С.167.

14 .Зуева Т.В. Русский фольклор: Слов. - справ.: кн. для учителя. - М.: Просвещение, 2002. - 334 с.; Зуева Т.В. Мотив и сюжет фольклорного произведения в трактовке А.Н. Веселовского // «Историческая поэтика» 15.А.Н.Веселовского: актуальные проблемы и перспективы изучения. - М.: Издательство «Прометей», 2008. - С.39-44.

16 .Иконникова С.Н. История культурологических теорий. В 3 ч. Ч. 2. - СПб.: Флинта, 2001. - 192 с.

17 .Ишанова А.К. Жанровоопределяющие признаки сказки и притчи // Народная и литературная сказка. - Ишим: Книга, 1992. - 311 с.

18 .Кравцов Н.И. Сказка как фольклорный жанр // Специфика фольклорных жанров: Сборник научных статей. - М.: Наука, 1973. - 223 с.

19 .Лейдерман Н. Движение времени и законы жанра. Свердловск: Кабинетный ученый, 1982. - 341 с.

20 .Литературная сказка. История. Поэтика. Методика преподавания. - М.: Изд-во МГПУ, 1997. - 155 с.

21 .Макашин С.А. Салтыков - Щедрин М.Е. Биография. - М., 1951. - Т.1. - 340 с.

22 .Мележинский Е.М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа. - М.: Наука, 1958. - 243 с.

23 .Мысляков М.А. «Мужик» в теоретико-публицистическом сознании Салтыкова-Щедрина //Русская литература. - 1986. - №2. - С. 78-92.

24 .Никифоров А.И. Русская детская сказка драматического жанра // Сказочная комиссия в 1927 году. - Л.: Наука, 1999. - 369 с.

25 .Николаев Д.П. Салтыков - Щедрин М. Е: Жизнь и творчество: Очерк. - М., 1985. - 175 с.

26 .Овчинникова Л.В. Русская литературная сказка XX века: История, классификация, поэтика: Учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 2003. -624с.

27 .Ольминский М С. Статьи о Салтыкове - Щедрине. - М., 1959. - 210 с.

28 .Покусаев Е. И, Прозоров В.В. Салтыков - Щедрин М. Е.: Биография писателя. - Л., 1977. - 200 с.

29 .Померанцева Э.В. Соотношение эстетической и информативной функций в разных жанрах устной прозы // Проблемы фольклора. - М.: Наука, 2009. - 176 с.

30 .Пропп В.Я. Русская сказка. - Л.: Изд-во ЛГУ, 2012. - 371 с. 31.Пропп В.Я. Морфология сказки. - М.: Наука, 1998. - 421 с.

32 .Прозоров В. В. Народно-поэтический язык Салтыкова-Щедрина // Русская литература 1975. - №4.С.32-45.

33 .Сазанович Е. И. «Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Сказки для детей изрядного возраста» (эссе в авторской рубрике «100 книг, которые потрясли мир», журнал «Юность» № 05, 2013)

34 .Салтыков - Щедрин М.Е. собр. соч: В 20 т. - М., 1965- 1977. - Т. 10.-320с. 35.Салтыков-Щедрин М.Е. собр. соч: В 20 т. - М., 1965 -1977. - Т. 16.-370 с. 36.Салтыков - Щедрин М.Е в русской критике. - М., 1959. - 270 с.

37 .Салтыков-Щедрин М.Е в воспоминаниях современников. -М., 1975.-430с.

38 .Сказка // Ожегов С.И. Словарь русского языка. 10 е изд. - М.: Советская энциклопедия, 1973. - 662 с.

39 .Сказка // Народные знания. Фольклор. Народное искусство: Научный свод этнографических понятий и терминов. - М.: Наука, 1991. Вып. 4. - 114с.

40 .Соколов Ю.М. Русский фольклор. - М.: Учпедгиз, 1941. - 235 с.

41 .СУС - Сравнительный указатель сюжета. Восточнославянская сказка сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. - Л.: Наука, 1979. - 438 с.

42.Трубецкой Е. "Иное царство" и его искатели в русской народной сказке // Литературная учеба.-1990.- № 2.С. 100

43 .Храпченко М.Б. Историческая поэтика и ее предмет. - В кн. «Историко- филологические исследования», т. 2. - М.:«Наука», 1974 г. - 332 с.

44 .Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. Изд. 2-е. - М.: Сов. писатель, 1972. - 425 с.

45 .Чистов К.В. К вопросу о принципах классификации жанров устной народной прозы // Материалы VII международного конгресса антропологических и этнографических наук. - М.: Наука, 1964. - 211 с.

Размещено на Allbest.ur

...

Подобные документы

История возникновения сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина. Основные особенности сатиры Салтыкова-Щедрина, проявившиеся в сказках "Дикий помещик" и "Медведь на воеводстве". Выразительные средства юмора и сатиры в сказках. Фразеологизм, как средство сатиры.

реферат , добавлен 17.11.2003


Изучение жизненного и творческого пути М.Е. Салтыкова-Щедрина, формирования его социально-политических взглядов. Обзор сюжетов сказок писателя, художественных и идеологических особенностей жанра политической сказки, созданного великим русским сатириком.

реферат , добавлен 17.10.2011


Характеристика жанра "сатира". Смех как следствие сатирического творчества. Важная разновидность сатиры, представленная художественными пародиями. Выразительные средства юмора и сатиры в сказках Салтыкова-Щедрина "Дикий помещик" и "Медведь на воеводстве".

реферат , добавлен 19.10.2012


М.Е. Салтыков-Щедрин как великий сатирик. Зарождение новой сатиры. Тематика и авторская идея Салтыкова-Щедрина, особые художественные приемы и устойчивые мотивы в его сатире. Пародия как художественный прием. Фразеологизм - средство сатиры в сказках.

курсовая работа , добавлен 18.11.2010


Понятие "жанр", "сказка" в литературоведении. Сатира как испытанное веками оружие классовой борьбы в литературе. Сказочный мир Салтыкова-Щедрина. Связь сказок с фольклорными традициями. Общечеловеческое звучание и отличительные признаки сказок Щедрина.

курсовая работа , добавлен 15.05.2009


Животные в сказках Щедрина наделяются теми качествами, которые закреплены за ними фольклорной традицией (заяц - глуп, лиса - хитра и т.д.). В данной сказке автор пытался создать специфический образ идеалиста. Проблема выбора соответствующего животного.

сочинение , добавлен 12.10.2004


Воспоминания Салтыкова-Щедрина о детстве, своих родителях и методах их воспитания. Образование юного Салтыкова. Жена и дети. Вятский плен, возвращение из ссылки. Жизненное кредо писателя. Значение его творчества в общественно-политических процессах.

презентация , добавлен 04.02.2016


Краткий биографический очерк жизненного пути М.Е. Салтыкова-Щедрина - русского писателя и прозаика. Начало литературной деятельности Салтыкова-Щедрина, его первые повести. Ссылка писателя в Вятку. Возобновление его писательской и редакторской работы.

презентация , добавлен 03.04.2011


Особенности атмосферы, в которой прошли детские годы Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Годы учебы, Царскосельский лицей. Служба чиновником в канцелярии Военного министерства. Кружок Петрашевского, арест и ссылка. Сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина.

презентация , добавлен 20.04.2015


Исследования поэтики творчества М.Е. Салтыкова-Щедрина с 1920-х по 2000-е годы. Особенности цветописи в повести "История одного города". Эстетика и семантика цвета в повести. Исследование колористических тенденций в литературе эпохи XVIII и XIX веков.

Яркой приметой творчества многих писателей XIX века являлось их умение продолжать в своих произведениях фольклорные традиции. Славились этим и Пушкин, и Некрасов, и Гоголь, и Толстой. Но этот ряд был бы неполным, если бы мы не поставили в него еще одно имя - Салтыков-Щедрин. Среди огромного наследия этого писателя большой популярностью пользуются его сказки. Именно в них наиболее четко прослеживаются традиции русского фольклора.

Форму народной сказки до Салтыкова-Щедрина использовали разные писатели. В стихах или прозе они воссоздавали мир народных представлений, народной поэзии, народного юмора. Вспомним, например, сказки Пушкина: "О попе и о работнике его Балде", "О золотом петушке".

Творчество Салтыкова-Щедрина также пестрит народной поэтической словесностью. Его сказки - это итог многолетних жизненных наблюдений автора. Писатель донес их до читателя в доступной и яркой художественной форме. Слова и образы для них он брал в народных сказках и легендах, в пословицах и поговорках, в живописном говоре толпы, во всей поэтической стихии живого народного языка. Подобно Некрасову, Щедрин писал свои сказки для простых людей, для самых широких читательских кругов. Не случайно был выбран подзаголовок: "Сказки для детей изрядного возраста". Эти произведения отличались истинной народностью. Используя фольклорные образцы, автор творил на их основе и в их духе, творчески раскрывал и развивал их смысл, брал их у народа, чтобы вернуть потом идейно и художественно обогащенными. Он мастерски использовал народный язык. Сохранились воспоминания о том, что Салтыков-Щедрин "любил чисто русскую крестьянскую речь, которую знал в совершенстве". Часто он говорил о себе: "Я - мужик". Таков в основном и язык его произведений.

Подчеркивая связь сказки с реальной действительностью, Салтыков-Щедрин соединял элементы фольклорной речи с современными понятиями. Автор употреблял не только обычный зачин ("Жили-были..."), традиционные обороты ("ни в сказке сказать, ни пером описать", "стал жить да поживать"), народные выражения ("думу думает", "ума палата"), просторечия ("распосты-лая", "погублять"), но и вводил публицистическую лексику, канцелярский жаргон, иностранные слова, обращался к эзоповой речи.

Он обогащал фольклорные сюжеты новым содержанием. В своих сказках писатель создавал образы животного царства: жадного Волка, хитрой Лисы, трусливого Зайца, глупого и злого Медведя. Эти образы читатель хорошо знал и по басням Крылова. Но Салтыков-Щедрин вводил в мир народного творчества злободневные политические темы и с помощью привычных персонажей раскрывал сложные проблемы современности.

Но горечью проникнуты слова автора, посвященные народу. Терпит он притеснения помещика, терпит безропотно. Когда же становится невмоготу, обращаются мужики к богу со слезной молитвой сиротской: "Господи! Легче нам пропасть с детьми малыми, нежели всю жизнь так маяться!" Мужики - бессловесные существа, живущие бессознательной стадной жизнью. Сердце великого писателя переполнено тоской, болью за свой народ и ненавистью к угнетателям.

В сказке звучит призыв-вопрос, как у Некрасова: "Ты проснешься ль, исполненный сил?" И, как мне кажется, этой сказкой и всеми другими своими произведениями Салтыков-Щедрин пытался донести до народа те высокие идеалы, во имя которых он сам сражался острым пером сатиры.

Опираясь на народную мудрость, используя богатства народной речи, русского фольклора, проникнувшись чисто народным юмором, писатель создал произведения, целью которых было пробудить в народе его великий дух, его волю и силу. Всем своим творчеством Салтыков-Щедрин стремился к тому, чтобы "дети изрядного возраста" возмужали и перестали быть детьми.

Салтыков-Щедрин в своем творчестве нередко прибегал к сказочной форме повествования. Фольклорный жанр позволял великому сатирику обличать социальные пороки и чиновничью несостоятельность, минуя жесткую цензуру.

Рассмотрим на примерах, к каким приемам прибегал мастер меткого пера и что за ними скрывалось. В «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» сатирик погружает читателя в абсолютно фантастический мир: два высоких чина оказываются на необитаемом острове.

При этом ни один из генералов не приспособлен к жизни в экстремальных условиях. Им даже неведомо, что пища в изначальном виде «летает, плавает и на деревьях растет».

От неминуемой смерти товарищей по несчастью спасает неизвестно откуда появившийся мужик. Он накормил и напоил генералов, еще и веревку для себя самого сплел «чтоб не убег». В сказочной истории грамотный читатель без труда понимает намек автора, но Салтыков-Щедрин вводит в повествование дополнительную деталь – «нумер Московских ведомостей», благодаря чему усиливает гротеск и развевает сомнения о связи причудливой повести с реальной жизнью.

Не менее фантастически развиваются события в «Диком помещике».

Герой этого произведения даже глупее, чем упомянутые генералы. Помещик не переносит «холопьего духа» и мечтает избавиться от крестьян, не осознавая зависимости от них. Как только мужики покидают барина, тот начинает перевоплощаться: не моется, не стрижется, начинает ходить на четвереньках. Кульминацией одичания становится превращение героя в медведя. Образ косолапого выбран автором не случайно – он ассоциирует его с крайней дикостью и глупостью.

Можно сделать вывод, что писатель намеренно совмещал фольклор с сатирой во избежание цензуры. При этом ему удавалось в доступной форме и наиболее полно отображать злободневные темы.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку

Обновлено: 2017-01-21

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина написаны настоящим народным языком - простым, сжатым и выразительным.

Слова и образы для своих чудесных сказок сатирик подслушал в народных сказках и легендах, в пословицах и поговорках, в живописном говоре толпы, во всей поэтической стихии живого народного языка. Связь сказок Щедрина с фольклором проявилась и в:

Традиционных зачинах с использованием формы давно прошедшего времени («Жили да были»; «В некотором царстве, в некотором государстве»; «Жил-был газетчик, и жил-был читатель»);

Частом обращении сатирика к народным изречениям - пословицам, поговоркам и присказкам («ни пером описать, ни в сказке сказать», «по щучьему велению», «скоро сказка сказывается», «долго ли, коротко ли»);

Использовании числительных с нечисловым значением («тридевятое царство», «из-за тридевять земель»);

Употреблении постоянных эпитетов и обычных фольклорных инверсий («сыта медовая», «пшено ярое», «храпы перекатистые», «звери лютые»);

Заимствовании из фольклора собственных имен (Милитриса Кирбитьевна, Иванушка-дурачок, царь Горох, Михайло Иваныч);

Использовании свойственных народной поэзии синонимических сочетаний («путем-дорогою», «судили-рядили») и восходящих к фольклору фразеологизмов («на бобах разводить», «ухом не ведешь», «бабушка надвое сказала»).

Близость сатиры Салтыкова-Щедрина и произведений фольклора также прослеживается в использовании разговорной народной речи или просторечия.

Просторечие - слова, выражения, обороты, формы словоизменения, не входящие в норму литературной речи; часто допускаются в литературных произведениях и разговорной речи для создания определённого колорита.

Просторечие делало сказки Салтыкова-Щедрина доходчивее и понятнее для народа, помогало сатирику выразить свое отношение к нему или к его угнетателям. Речь героев сказок Салтыкова-Щедрина, олицетворяющих собой трудящийся народ, проста, естественна, умна и колоритна. Она необычайно индивидуализирована и рисует конкретный социальный тип.

Однако диалога как такового, а тем более заметного противостояния персонажей в сказках нет. По сути это одна общемужицкая, общенародная речь, распределенная на реплики, розданные двум героям. Они не спорят, они размышляют вслух, поправляя и дополняя друг друга, подыскивая более убедительные объяснения непонятным, запутанным вопросам, и приходят к общему финалу.

И все же, несмотря на обилие фольклорных элементов, щедринская сказка, взятая в целом, не похожа на народные сказки. Она ни в композиции, ни в сюжете не повторяет традиционных фольклорных схем. Сатирик не только свободно творил на основе и в духе фольклорных образцов, раскрывая и развивая их глубокий смысл, но и привносил что-то новое, свое. Например, в сказках Салтыкова-Щедрина появляется образ автора, помогающий сатирику высказать свое личное отношение к действующим лицам и происходящим событиям.

Опираясь на богатейшую образность сатирической народной сказки, Салтыков-Щедрин трактовал сложные общественные явления при помощи непревзойденных образцов лаконичности. Каждое слово, эпитет, метафора, сравнение, каждый художественный образ в его сказках обладает высоким идейно-художественным значением, концентрирует в себе огромную сатирическую силу. В этом отношении особенно примечательны те сказки, в которых действуют представители животного мира.

Образы животного царства были издавна присущи басне и сатирической сказке о животных. Под видом повествования о животных народ приобретал некоторую свободу для нападения на своих притеснителей и возможность говорить в доходчивой, забавной, остроумной манере о серьезных вещах. Эта любимая народом форма художественного повествования нашла в сказках Щедрина широкое применение.

«Зверинец», представленный в щедринских сказках, свидетельствует о великом мастерстве сатирика в области иносказания и художественной аллегории. Выбор представителей животного царства для иносказаний в щедринских сказках всегда тонко мотивирован и опирается на фольклорно-сказочную и литературно-басенную традицию.

Для своих социально-политических иносказаний, изображавших вражду классов и деспотизм властей, Салтыков-Щедрин пользовался образами, закрепленными сказочной и басенной традицией (лев, медведь, осел, волк, лиса, заяц, щука, орел и т.д.), а также, отталкиваясь от этой традиции, чрезвычайно удачно создавал другие образы (карась, пескарь, вобла, гиена и пр.).

Затаенный смысл сказочных иносказаний Салтыкова-Щедрина без особого труда постигается читателем из самих образных картин народных сказок и басен и, благодаря тому, что сатирик нередко сопровождает свои аллегоричные образы прямыми намеками на из скрытое значение.

Особая поэтическая прелесть и неотразимая художественная убедительность щедринских сказок состоит в том, что, как бы ни «очеловечивал» сатирик свои зоологические картины, какие бы сложные роли он ни поручал «хвостатым» героям, последние всегда сохраняют за собой основные свои натуральные свойства.

Еще одним типичным для Салтыкова-Щедрина приемом в сказках является переплетение реального с фантастическим, достоверного с выдумкой. Фантастика сказок Щедрина в основе своей реальна, неразрывно связана с конкретной политической действительностью, несет в себе в зашифрованном виде чрезвычайно глубокое революционное содержание. Примером этого могут служить политические сказки Щедрина «Орел-меценат», «Медведь на воеводстве». Сатирик, описывая деятельность героев этих сказок, ясно дает понять, что речь идет вовсе не о птичьих и медвежьих делах и поступках.

В образах этих хищников сатириком подчеркнуты их основные, ведущие черты. Зачины и концовки сказок, сказочные образы, взятые Салтыковым-Щедриным из фольклора, никак не умаляют комического эффекта при описании действительности. С помощью несоответствия волшебной обстановки и ярко выраженного реального политического содержания Салтыков-Щедрин подчеркивает смысл таких сказок, как «Недреманное око» и «Богатырь», и еще сильнее обнажает политическую сущность какого-либо типа или обстоятельства.

Также Салтыков-Щедрин по ходу повествования добавляет в сказки еще некоторые элементы действительности: зайцы изучают «статистические таблицы, при министерстве внутренних дел издаваемые...», пишут корреспонденции в газеты, а в газетах о них печатаются статьи; медведи ездят в командировки и получают прогонные деньги; птицы разговаривают о капиталисте-железнодорожнике Губошлепове; рыбы толкуют о конституции, ведут диспуты о социализме; помещик живущий «в некотором царстве, в некотором государстве» читает реальную газету «Весть» и многое другое.

Яркое своеобразие Щедрина как писателя-сатирика заключается также и могуществе его юмора, ведь смех - основное оружие сатиры. «Это оружие очень сильное, - говорил Салтыков-Щедрин, - ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех» XIII, 270. Щедринский смех - изобличающий и бичующий, облагораживающий и воспитывающий, вызывает ненависть и смятение у врагов и радость у поборников истины, добра и справедливости. Салтыков-Щедрин считал главным назначением смеха возбуждение чувств негодования и активного протеста против социального неравенства и политического деспотизма.

В смехе Щедрина, преимущественно грозном и негодующем, не исключены и другие эмоциональные тона и оттенки, обусловленные разнообразием идейных замыслов и объектах изображения. «Сказки», рисующие картины всех социальных слоев общества, могут служить и как бы хрестоматией образцов щедринского юмора во всем богатстве его художественного проявления. Здесь и презрительный сарказм, клеймящий царей и царских вельмож («Орел-меценат», «Медведь на воеводстве»), и веселое издевательство на дворянством («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик»), и пренебрежительная насмешка над позорным малодушие либеральной интеллигенции («Премудрый пескарь», «Либерал»).

В «Сказках» щедринская ирония блещет всеми красками. Сатирик восхищается преумными зайцами, вместе с генералами возмущается поведением тунеядца-мужика, будто бы соглашается с необходимостью приезда в лесную трущобу медведя-усмирителя.

Все приемы, которые Салтыков-Щедрин использовал в своих сказках, как и сам жанр политической сказки, служат для выражения политических взглядов и идей автора. Именно в сказках горячая любовь Салтыкова-Щедрина к народу, ненависть и презрение к его угнетателям получили особенно яркое выражение.

Весь цикл сказок «для детей изрядного возраста» построен на резких социальных контрастах. В нем не просто злые и добрые люди, борьба добра со злом. Сказки раскрывает классовую борьбу в России второй половины XIX в. воссоздают полную социального драматизма картину общества, раздираемого внутренними противоречиями, рисуют непосредственное и резкое столкновение представителей антагонистических классов. Рядом с глубокой драмой жизни трудящихся Салтыков-Щедрин показывал позорнейшую комедию жизни дворянско-буржуазных слоев общества. Отсюда постоянное переплетение трагического и комического в щедринских сказках, беспрерывная смена чувства симпатии чувством гнева, острота конфликтов и резкость идейной полемики.

В сказках Салтыков-Щедрин воплотил свои многолетние наблюдения за жизнью закабаленного русского крестьянства, свои горькие раздумья над судьбами угнетенных масс, свои глубокие симпатии в трудящимся и свои светлые надежды на силу народную.