Значительная часть первоисточников по истории древней Индии безвозвратно погибла. Многие произведения древнеиндийской литературы были написаны на берёзовой коре или на пальмовых листьях и не выдержали неблагоприятных условий климата, более влажного, чем в Египте (где мог сохраниться такой хрупкий материал, как папирус). С другой стороны пожары, которые не могли уничтожить собрания глиняных книг в Передней Азии, оказались губительными для архивов древней Индии. Уцелели в подлиннике лишь те тексты, которые были вырезаны на камне, а их было обнаружено сравнительно немного. К счастью, санскрит, в отличие от большинства древневосточных языков никогда не забывался, литературная традиция на протяжении тысячелетий не прерывалась. Те произведения, которые считались ценными, систематически переписывались и дошли до нас в поздних копиях с дополнениями и искажениями.

Хуже всего обстоит дело с древними летописями. От них почти ничего не осталось, если не считать отрывков, включённых в более поздние средневековые хроники.

Наиболее велики по объёму и обильны по содержанию поэтические произведения: Веды (обширные сборники гимнов, песнопений, магических заклинаний и ритуальных формул - Ригведа, Самаведа, Яджурведа и Атхарваведа), Махабхарата (эпическая поэма о великой войне потомков Бхараты) и Рамаяна (сказание о деяниях царевича Рамы).

Кроме мифических и эпических произведений, сохранился также сборник “Законы Ману”, хронологическая фиксация которых также представляет большие трудности (ок. III в. до н.э. - ок. III в. н.э.). Это типичный памятник сакрального права, в котором гражданские и уголовные установления тесно переплетаются с ритуальными предписаниями и запретами.

Своеобразным письменным памятником является Артхашастра, составление которой приписывается выдающемуся сановнику, современнику Александра Македонского Каутилье. Этот замечательный трактат об управлении государством содержит целый ряд советов и предписаний, отражающих условия эпохи, когда в стране установилась централизация и бюрократизация.

Для изучения раннего буддизма главным источником является сборник легенд и изречений Типитака.

Наиболее точно датируются эдикты царя Ашоки (III в. до н.э.), высеченные на скалах. Они сообщают о воинах и религиозной политике этого царя.

Из античных авторов наряду с Геродотом, давшим описание западной Индии своего времени (V в. до н.э.), следует особенно отметить Арриана, жившего во II в. н.э. В своём “Анабасисе Александра” он описал поход этого царя в Индию, в специальном произведении - “Индия” - дал подробный географический очерк страны11 Бонгард-Левин Т.М. “Древнеиндийская цивилизация”,-М., 1993.

Историю древнеиндийской литературы принято подразделять на несколько этапов: ведийский, эпический, период классической санскритской литературы. Для первых двух этапов характерно преобладание устной традиции передачи текста. Подлинными энциклопедиями индийской жизни являются две великие эпические поэмы Древней Индии "Махабхарата" и "Рамаяна". В них запечатлены все стороны жизни древних индийцев. Эпос вобрал в себя материал, который, складываясь из устной поэтической традиции, приобретал дидактический характер, включал в себя религиозно-философские произведения и идеи. В последующие эпохи многие видные художники Индии, в числе которых был и знаменитый Калидас, черпали свое вдохновение из этих сокровищ мудрости своего народа.

В эпоху классической санскритской литературы особую популярность приобрел сборник рассказов и притч “Панчатантра”, основанный на фольклоре. Он был переведен на многие языки, достаточно рано с ним познакомились и в России.

Из литературы, относимой к буддийской традиции, ярко выделяется творчество поэта и драматурга Пшвагхоша (1-2 век н.э.). Написанная им поэма “Буддхачарита" была первым искусственным эпосом, появившимся в индийской литературе. Эпоха Гуптов была временем развития древнеиндийского театра. Появились даже специальные трактаты по драматургии. Определялись задачи театра, техника игры актеров. Индийская театральная традиция предшествовала греческой.

Высокого уровня достигла в Древней Индии теория литературного творчества, в том числе и поэзия. Подробно разрабатывались правила стихосложения, трактаты по теории метрики и поэтике. Появляется несколько школ “поэтической науки”, ведутся споры о жанрах, о цели литературы и о художественном языке.

Концепция божественного характера речи повлияла на развитие науки о языке. Считалось, что речь лежит в основе наук и искусств. В грамматике Панини “Восьмикнижие" анализ языкового материала проведен столь глубоко и основательно, что современные ученые находят сходство между теорией древних индийцев и современной лингвистикой.

Первым памятником мысли древних индийцев были "ВЕДЫ", буквально означающие в переводе с санскрита "знание, ведение". ВЕДЫ, возникнув между вторым и первым тысячелетием до нашей эры, сыграли огромную, определяющую роль в развитии духовной культуры древнеиндийского общества, включая развитие философской мысли.

ВЕДЫ состоят из гимнов, молитв, заклинаний, песнопений, жертвенных формул, и так далее. В них впервые делается попытка к философскому толкованию окружающей человека среды. Хотя в них содержится полусуеверное, полумифическое, полурелигиозное объяснение окружающего человека мира, тем не менее, их рассматривают в качестве философских, а точнее предфилософских, дофилософских источников. Собственно, первые литературные произведения, в которых делаются попытки философствования, т.е. толкования окружающего человека мира, по своему содержанию не могли быть другими. В образном языке ВЕД выражено весьма древнее религиозное мировоззрение, первое философское представление о мире, человеке, нравственной жизни. ВЕДЫ делятся на четыре группы (или части). Древнейшая из них - Самхиты (гимны). Самхиты, в свою очередь, состоят из четырех сборников. Самый ранний из них - Ригведа, сборник религиозных гимнов (около полутора тысяч лет до нашей эры). Вторая часть ВЕД - Брахманы (сборник ритуальных текстов). На них опиралась религия брахманизма, господствовавшая до возникновения буддизма. Третья часть ВЕД - араньяки ("лесные книги", правила поведения для отшельников). Четвертая часть ВЕД - Упанишады, собственно философская часть, возникшая около тысячи лет до нашей эры.

Уже в это время возникли первые элементы философского сознания, началось формирование первых философских учений (и религиозно-идеалистических и материалистических).

Упанишады ("сидеть около", т.е. у ног учителя, получая наставления; или - "тайное, сокровенное знание") - философские тексты, появившиеся около одной тысячи лет до нашей эры и по форме представлявшие, как правило, диалог мудреца-учителя со своим учеником или же с человеком, ищущим истину и впоследствии становящимся его учеником. В общей сложности известно около сотни Упанишад. В них доминирует проблема первопричины, первоначала бытия, с помощью которого объясняется происхождение всех явлений природы и человека. Господствующее место в Упанишадах занимают учения, полагающие в качестве первопричины и первоосновы бытия духовное начало - Брахман, или Атман. Брахман и Атман употребляются обычно как синонимы, хотя Брахман чаще употребляется для обозначения бога, вездесущего духа, а Атман - души. Начиная с Упанишад, Брахман и Атман становятся центральными понятиями всей индийской философии (и прежде всего - веданты). В некоторых Упанишадах идет отождествления Брахмана и Атмана с материальной первопричиной мира - пищей, дыханием, вещественными первоэлементами (вода, воздух, земля, огонь), или со всем миром в целом. В большинстве же текстов Упанишад Брахман и Атман трактуются как духовный абсолют, бестелесная первопричина природы и человека.

Красной нитью через все Упанишады проходит идея о тождестве духовной сущности субъекта (человека) и объекта (природы), что нашло свое отражение в знаменитом изречении: "Тат твам аси" ("Ты есть то", или "Ты - одно с тем").

Упанишады и изложенные в них идеи не содержат логически последовательной и целостной концепции. При общем преобладании объяснении мира как духовного и бестелесного в них представлены и другие суждения и идеи и, в частности, делаются попытки натурфилософского объяснения первопричины и первоосновы явлений мира и сущности человека. Так, в некоторых текстах проявляется стремление объяснить внешний и внутренний мир, состоящим из четырех или даже пяти вещественных элементов. Порой мир представляется как недифференцированное бытие, а его развитие как последовательно прохождение этим бытием определенных состояний: огонь, вода, земля, или же - газообразное, жидкое, твердое. Именно этим и объясняется все то многообразие, которое присуще миру, в том числе человеческому обществу.

Познание и приобретенное знание подразделяются в Упанишадах на два уровня: низшее и высшее. На низшем уровне можно познавать только окружающую действительность. Это знание не может быть истинным, так как оно по своему содержанию является отрывочным, не полным. Высшее - познание истины, т.е. духовного абсолюта, это восприятие бытия в его целостности, приобрести его можно только с помощью мистической интуиции, последняя же в свою очередь формируется в значительной степени благодаря йогическим упражнениям. Именно высшее знание дает власть над миром.

Одна из важнейших проблем в Упанишадах - исследование сущности человека, его психики, душевных волнений и форм поведения. Мыслители Древней Индии отмечают сложность структуры человеческой психики и выделяют в ней такие элементы, как сознание, воля, память, дыхание, раздражение, успокоение и т.п. подчеркивается их взаимосвязь и взаимовлияние. Несомненным достижением следует считать характеристику различных состояний человеческой психики и, в частности, бодрствующее состояние, легкий сон, глубокий сон, зависимость этих состояний от внешних стихий и первоэлементов внешнего мира.

В области этики в Упанишадах преобладает проповедь пассивно-созерцательного отношения к миру: высшим счастьем провозглашается избавление души от всяких мирских привязанностей и забот. В Упанишадах проводится различие между материальными и духовными ценностями, между благом, как спокойным состоянием души, и низменной погоней за чувственными удовольствиями. Кстати, именно в Упанишадах впервые высказывается концепция переселения душ (сансара) и воздаяния за прошлые действия (карма). Здесь выражено стремление определить причинно-следственную связь в цепи человеческих поступков. Делается также попытка с помощью нравственных принципов (дхармы) скорректировать поведение человека на каждой стадии его существования. Упанишады по существу являются фундаментом для всех или почти всех последующих философских течений, появившихся в Индии, так как в них были поставлены или разрабатывались идеи, которые длительное время "питали" философскую мысль в Индии.

Говоря о философии Древней Индии нельзя не упомянуть и обширную эпическую поэму Махабхарату, состоящую из восемнадцати книг. Основным источником философской мысли более позднего - эпического периода является обширная эпическая поэма "Махабхарата", которая состоит из 18 книг, повествующих о борьбе за власть между двумя родами - Пандавами и Кауравами. Наряду с повествованием об этой борьбе в различных книгах "Махабхараты" имеются тексты и философского содержания. Наибольший интерес с этой точки зрения представляют "Бхагавад-Гита", "Мокшадхарма", "Анугита" и некоторые другие (VII в. до н.э. - II в. н.э.).

По своему содержанию и направленности большинство философских идей "Махабхараты" представляют собой продолжение и развитие господствующих в Упанишадах взглядов о Брахман-Атмане или Пуруше как духовном абсолюте и о его постижении как средстве спасения и избавления от оков кармы и сансары. Однако в отличие от Упанишад, где философия представлена преимущественно в виде отдельных высказываний и положений с неустоявшейся, подчас аморфной терминологией, в " Махабхарате" появляются уже развернутые и цельные философские концепции, дающие более или менее единую трактовку основных мировоззренческих проблем, начиная от онтологических вплоть до этических и социологических, и имеющие более строго фиксированный и более однозначный понятийный аппарат.

Главное значение среди этих концепций в эпосе приобретает учение санкхьи и тесно связанной с ней йоги, которые эпизодически упоминались уже в Упанишадах. Правда, эти учения в различных частях "Махабхараты" излагаются по-разному, но везде их основу составляет положение о пракрити, или прадхане (материя, природа), как источнике всего наличного бытия (в том числе психики и сознания) и независимом от нее и незатрагиваемом ее модификациями чистом духе - Пуруше (именуемом также Брахманом, Атманом).

Наибольший интерес с философской точки зрения представляет одна из книг - Бхагавад-Гита (божественная песнь). В отличие от Упанишад, где философия представлена в виде отдельных высказываний и положений, здесь появляются уже развернутые и цельные философские концепции, дающие трактовку мировоззренческих проблем. Главное значение среди этих концепций приобретает учение санкхьи и тесно связанной с ним йоги, которые эпизодически упоминались в Упанишадах. Основу концепции составляет положение о пракрите (материи, природе), как источнике всего бытия (в том числе и психики, сознания) и не зависимом от нее чистом духе - Пуруше (именуемом также Брахманом, Атманом). Таким образом, мировоззрение дуалистично, основано на признании двух начал.

Основное содержание Бхагавад-Гиты составляют поучения бога Кришны. Бог Кришна, согласно индийской мифологии, является восьмой аватарой (воплощением) бога Вишну. Бог Кришна говорит о необходимости для каждого человека выполнять свои социальные (варновые) функции и обязанности, быть безразличным к плодам мирской деятельности, все свои помыслы посвящать богу. Бхагавад-Гита содержит важные представления древнеиндийской философии: о тайне рождения и смерти; о соотношении пракрити и природы человека; о генах (трех материальных началах, рожденных природой: тамас - косное инертное начало, раджас - страстное, деятельное, возбуждающее начало, саттва - возвышающее, просветленное, сознательное начало). Их символами являются соответственно черный, красный и белый цвета, определяющих жизнь людей; о нравственном законе (дхарме) исполнения долга; о пути йогина (человека, посвятившего себя йоге - совершенствованию сознания); о подлинном и не подлинном знании. Главными достоинствами человека называются уравновешенность, отрешенность от страстей и желаний, непривязанность к земному.

От: Ionina

«Веды»

Древнейшими памятниками литературы Индии являются Веды. Они представляют собой собрание молитвенных песнопений - гимнов и магических заклинаний, обращенных к богам, мудрецам, небесным светилам, божественному напитку, времени, сну, болезням и т. п. Ведийских собраний - самхит четыре: «Риг - веда» (веда гимнов), «Самаведа» (веда песен, песнопений), «Яджурведа» (веда жертвенных формул; и «Атхарваведа» (веда заклинаний и заговоров), Каждое из четырех собраний имеет свою комментаторскую литературу: ритуальную - Брахманы и философскую - Араньяки и Упанишады. Самхиты и комментарии к ним называют ведийской литературой.

Ведийские произведения создавались в северо - западной части Индостана. Местом рождения их считают территорию между реками Кабулом и Индом и часть Пенджаба. Датировка ведийских сборников и их составных частей, как и большинства памятников древнеиндийской литературы, в значительной степени условна. Вокруг вопроса о датировке Вед возникает много споров. Как правило, европейские ученые относят их к более позднему времени, индийские - к более раннему. Однако большинство ученых сходится во мнении, что наиболее ранние ведийские гимны можно датировать приблизительно II тыс. до и. э. Расхождения в этой датировке объясняются многослойностью ведийских сборников. Эта многослойность является результатом того, что ведийские гимны рождались как произведения устной словесности и затем долгое время хранились в предании, передаваясь из поколения в поколение изустно. Запись ведийских памятников относится предположительно к первым векам нашей эры. До нас дошли лишь весьма поздние рукописи, отделенные в свою очередь несколькими веками от первоначальной записи.

Гимны Вед складывались в период разложения первобытнообщинного строя. Племена, делившиеся на множество родов, занимались в ту пору охотой, скотоводством и земледелием. Они вели между собой бесконечные войны за скот, людей и землю. Примитивными были верования и культы древних индийцев. Функции жреца в племени исполнял племенной вождь, в роде - глава рода и в семье - глава семьи. Постепенно появляется имущественное и общественное неравенство, возникает сословное деление. Высшими сословиями становятся жрецы - брахманы и воинская аристократия - кшатрии . Эти явления, представляющие эволюцию жизни древних индийцев, отражены в ведийских собраниях.

Индусская традиция считает самхиты Вед откровением верховного бога Брахмы, который якобы передал свое слово древним мудрецам, среди которых был поэт Вьяса. Но сама этимология слова «вьяса» (буквально: «тот, кто разложил, распределил [по циклам] тексты», «собиратель») является серьезным опровержением этой традиции. Однако в легенде можно найти «рациональноз зерно» истины. Ведийские собрания и комментарии к ним составляют «шрути», что буквально означает «то, что слушается», т. е. здесь, по - видимому, указано на устное происхождение и устное бытование ведийских гимнов.

Ведийские гимны значатся в самхитах под именами древних мудрецов. Создание первой части«Ригведы» приписывается пятнадцати легендарным авторам. В действительности авторами гимнов, как первой части «Ригведы», так и других ведийских собраний, были многие поколения риши, певцов и поэтов племени. Они были вдохновенными творцами гимнов. Иногда ноэты - певцы говорят, что они «нашли гимны», иногда они приписывают рождение гимна состоянию экстаза, вызванного божественным напитком, иногда они сравнивают сложение гимнов с трудом плотника, ткача или гребца.

Риши по каждому торжественному или вообще важному случаю слагали гимны (перед началом военного похода, по окончании этого похода и т. д.), обращенные к божеству за помощью или поддержкой. Можно предположить, что риши были наиболее одаренными людьми племени и в ту далекую пору выражали надежды, стремления, радости и горести всех членов племени. Таким образом, в широком смысле слова, творцом гимнов было все племя (или все племена северо - западной части Индостана), и в Ведах заключена поэзия коллектива. Основным содержанием ведийской поэзии являются, следовательно, коллективные чувства и представления, а не чувства и представления отдельной личности. По всей вероятности, в ведийских собраниях сохранились лучшие из гимнов, осевшие в народной памяти как образцы художественного творчества.

Каждый новый певец в акте импровизации что - то добавлял к творениям своих предшественников и что - то отбрасывал. Этот процесс можно условно назвать «естественным» или «стихийным» отбором. Однако не меньшую роль (а может быть, и большую!) в сохранении одних и отпадении других гимнов во времени сыграл классовый отбор. Гимны подвергались обработке жрецов - брахманов Различные напластования, которые обнаруживаются в Ведах, показывают, что эпоха создания гимнов должна была охватывать несколько веков. В гимнах говорится о «старых» песнях, которые существовали с незапамятных времен. Определенную часть самхит составляют повторы. Это значит, что поэты сравнительно более позднего времени заимствовали строки у своих предшественников, что существовали «кочующие строки» или «общие места», которые новый поэт включал творение. Вероятно, сменились многие поколения риши, прежде чем стихи, входящие в ведийские собрания, отлились в определенную форму.

Между появлением гимнов и составлением собраний этих гимнов прошло длительное время. Эпоху создания гимнов и сведения их в сборники называют «эпохой самхит», которую делят на две части. В первую создавались гимны, во.вторую их собирали, объединяли, систематизировали и располагали з той последовательности, з какой они известны в настоящее время. Иными словами, расположение гимнов в самхитах не отражает хронологической последовательности их составления. Систематизаторами и редакторами выступали опять же жрецы - брахманы.

Письменность в Древней Индии существовала очень давно. Возраст первых табличек с изображениями, которые были найдены на территории Древней Индии, составляет более 4000 лет. За знаками на этих табличках, по мнению ученых, стоит реальный язык. Между прочим, этот язык все еще не расшифрован. И вот уже 130 лет ученые пытаются расшифровать этот язык. В настояшее время символы пытаются расшифровать с помощью компьютерных технологий. Путем компьютерных вычислений удалось выяснить, что многочисленные квадраты, прямоугольники, зубчатые узоры — не пиктограммы с уникальными значениями, а именно языковая система. Знаки, использующиеся в письменности очень многообразны, и это усложняет расшифровку.

Нерасшифрованные надписи

Письменность древнейшей цивилизации

Чем писали в древней индии, и на чем? Итак, первые таблички были изготовлены из глины, и писали на них твердой деревянной палочкой. Многие найденные надписи были сделаны на камнях, и "писали" на них при помощи долота. Также писали по незастывшей глине, потом глину обжигали. Ведические тексты были написаны имено так. Также для письма использовали пальмовый лист. Лист высушивали, разрезали на полосы, а затем сшивали бечевкой. Получалась стопка из узких полос, чем-то напоминающая сложенный веер. Там, где тяжело было достать сухие листья пальмы, использовали березовую кору. Кору размачивали и обрабатывали. Также использовали хлопок. Обложки для книги делали из дерева и лакировали. Важные записи или документы вырезали на медных листах. Позже, возможно, применялась бумага, которая была изобретна в Китае.

Надписи на пальмовом листе

Веды

В древней Индии использовали древесный уголь или сажу, чтобы изготовит из них чернила. Наносили чернила тростниковым пером. В южной части древней Индии использовали другой способ. Сначала буквы наносили палочкой с острым концом, а затем лист с надписями осыпали черной сажей. Благодаря этому способу получались более тонкие буквы, способ давал точное очертание букв. Существует мнение, что этот способ привел к появлению тамильского алфавита, имещего угловые буквы.

Прошлое Индии было слиянием различных духовных религий, правителей и империй, которые оставили свою историческую метку на её различных культурах и традициях. Много исторических мест в Индии перечислены как объекты Всемирного наследия из-за их культурной важности.

Изысканная красота архитектуры и её наследие в Индии отражены через большое количество памятников, известных своим великолепием, картинами, скульптурами и историческим фоном.

Вот несколько быстрых взглядов на некоторые форты, дворцы, могилы и храмы.

Тадж-Махал

Этот известный беломраморный мавзолей был построен императором Великих Моголов Шахом Джаханом в памяти о его третьей жене Мамтаз Махал в Агре. Огромный выпуклый купол составляет приблизительно 17 метров в диаметре и 64 метра в высоте. Великолепный памятник известен красотой своей изысканной архитектуры и является одним из Семи чудес света. Тадж-Махал, являющийся воплощением любви, был построен за 17 лет (в 1648 г.). Hawa Mahal (Хава Махал) - Дворец ветров

Хава Махал, пятиэтажный дворец пирамидальной формы в городе Джайпуре, сделан из красно-розового песчаника. Во дворце - 953 маленьких окна, через которые проникает свежий бриз, создавая известный охлаждающий эффект. Окна украшены замысловатыми перекрещивающимися полосами, формирующими сеть, делая внешний вид дворца сродни сотовидной структуре.

Храм Maha Bodhi (Маха Бодхи)

Храм расположен на участке в 4,86 гектара. Первый храм комплекса был построен императором Ашокой в 3-м столетии до н.э. вокруг дерева Бодхи, чтобы уважать место, где Гаутама Сиддхарта достиг просветления. Главный храм составляет 50 метров в высоту и его строительство датируется между 5-м и 6-м столетиями. Храм был объявлен объектом всемирного наследия ЮНЕСКО за его культурное и археологическое значение.

Кутуб минар (Qutub Minar)

Эта красная башня из песчаника высотой 72,5 метра - самая высокая каменная башня мира, построенная в начале 13-го столетия. Башня сужается от основания до вершины, имея диаметр 14,3 метра в основании, в то время как наверху он сводится только к 2,7 метра. Много строений окружают комплекс, особенно таинственный Железный столб, Ворота Алая Дармаза (Alai-Darwaza) и Мечеть Quwwatul-Islam.

Железный столб

Железный столб - одна из выдающихся мировых загадок металлургии. Столб почти семи метров высотой, весящий больше чем шесть тонн, был установлен Чандрагаптой II Викрамадитья внутри комплекса Кутуб Минар.

Буддистские памятники в Санчи (Sanchi)

Место Санчи - замечательный образец буддистского искусства и архитектуры раннего периода Mauryan (Маурьев) (3 век до н.э.-12 век нашей эры). Место знаменито ступами, монолитными колоннами, храмами и монастырями. Император Ашока положил начало этому религиозному центру в Санчи и установил Большую Ступу-1 после перенесения бренных останков Будды Шакьямуни. Буддистские памятники в Санчи были объявлены объектами всемирного наследия ЮНЕСКО в 1989 г.

Могила Хумаюна

Могила Хумаюна была построена в 1565 году нашей эры, спустя девять лет после его смерти, его старшей вдовой Бега Бегам. Могила - значительное достижение в развитии архитектуры Mughal (Великих Моголов) и была объявлена объектом всемирного наследия ЮНЕСКО в 1993 г.

Джантар Мантар

Джантар Мантар (Jantar Mantar) - астрономическая обсерватория, построенная махараджей Савай Джай Сингхом II между 1727 и 1734 годами. Обсерватория включает комплекс из 13 стационарных астрономических помещений уникальной формы, каждое со специализированной функцией для астрономических наблюдений. Эти строения с комбинациями геометрических форм крупного размера ошеломили архитекторов, художников и историков искусства всего мира. Красный форт Агры

Комплекс «Красный форт», также известный как Лал Кила (Lal Qila), упоминается в списке объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Это дворец-форт построен в 17 веке (1648 г.) Шах-Джаганом как часть его новой столицы Шахджа-ханабад. Форт, занимающий 94 акра (37,6 га), полукруглый в плане, и его стены 70 футов высотой (около 21 метра).

Чарминар Хайдарабада

Огромный Чарминар (четыре башни), или Мечеть четырёх минаретов, с его четырьмя башнями, взлетающими до высоты 48,7 метра каждая, сделан из гранита, известняка и порошкового мрамора. Он был построен Шахом Кутубом в 1591 г. в сердце города Хайдарабада. Переплетённые арки и купола Чарминара разработаны согласно исламской архитектуре.

Мемориал Виктории

Мемориал Виктории, расположенный в городе Колката, был построен во время британского периода как мемориал королевы Виктории из Соединенного Королевства. Он был разработан британским архитектором Уильямом Эмерсоном и торжественно открыт принцем Уэльским. В здании размещается музей, имеющий некоторое количество памятных вещей королевы Виктории, картин времён британского правления и других экспонатов.

Установили бы Вы себе на телефон приложение для чтения статей сайта epochtimes?

ПИСЬМЕННОСТЬ И ПИСЦЫ В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ

А.А. Вигасин

В статье обсуждается вопрос о времени появления письменности в Индии и о статусе писцов. Ведийская традиция была ориентирована на заучивание и сохранение текстов в устной форме. Первые письменные памятники Индии - надписи Ашоки III в. до н. э., в них используются четыре вида письма: арамейское, греческое, кхароштхи и брахми. Арамейское появилось в Гандхаре c конца VI в. до н. э., греческое - после похода Александра. Кхароштхи возникло, скорее всего, на основе арамейского в V-IV вв. до н. э., брахми - позднее. Изобретателями кхароштхи и брах-ми были, очевидно, ученые брахманы, находившиеся на царской службе. Статус писца оставался высоким в последующие века. Письменность широко распространилась после Маурьев, о чем свидетельствует эпиграфика. На рубеже н. э. были записаны буддийский канон и эпические поэмы. В шастрах начала н. э. (от «Артхашастры» до «Нарада-смрити») часто говорится о письменной документации и есть основания полагать, что тогда уже сложились основы дипломатики. В санскритских текстах поздней древности и средневековья проявляется крайне негативное отношение к писцам-каястха, что можно объяснить их активным участием в сборе податей.

Ключевые слова: Индия, древность, письменность, писцы, брахми, кхароштхи.

кральному слову (Vac). Вач в «Ригведе» (X.125) предстает как богиня-повелительница, подательница благ и воплощение творческого начала. Но слово это - устное, не предполагающее письменной фиксации.

В середине I тыс. до н. э. появились так называемые ведан-ги - вспомогательные «части веды», или ведийские науки. Это

Ведийская религия придавала огромное значение са-

фонетика, этимология, грамматика, метрика, то есть дисциплины филологического цикла1, ориентированные, главным образом, на бережное сохранение и воспроизведение сакрального слова. Даже такие сочинения, как знаменитая грамматика санскрита Панини, были рассчитаны на устное обучение - сама их форма связана со школьной традицией. Текст этой грамматики представляет собою собрание правил (сутр), изложенных с предельным лаконизмом и изобилующих специальной терминологией. Ведийские сутры нередко трудны для интерпретации, так как они предлагают лишь некий конспект, почти оглавление, а истолкование содержания мог дать наставник-гуру.

Ведийские учебники, также называемые словом сутра (букв. «нить»), предполагали, по всей видимости, механическое запоминание - слог за слогом, слово за словом. Характерной чертою, по крайней мере, некоторых из них является двойное деление текста: с одной стороны, на содержательные разделы, с другой же, на «уроки» или «чтения» (а^уауа)2. Последние могли разрывать не только мысль, но даже фразу. К примеру, в одной из наиболее архаичных дхармасутр («Апастамба» 1.3.45-1.4.1) последняя сутра «урока» гласит: «Накормив его» (имеется в виду - учителя). А окончание фразы составляет первую сутру следующего урока: «Он (т. е. ученик. - А. В.) может оставшееся съесть сам».

Если мы обратимся к не-ведийским религиозным традициям, то увидим, что и здесь первоначальной формой существования текстов была устная. Канонические памятники буддизма фиксировались совместной рецитацией (samglti) ученых монахов, а записаны они были лишь в I в. до н. э. Правила поведения (виная) и сюжеты, связанные с повседневным бытом монастыря, не предполагают ни наличия письменных принадлежностей, ни чтения и письма как занятий монаха3. Сама форма канонических текстов с их монотонными повторами и нанизыванием синонимов в последовательности, диктуемой ритмикой, указывает на их устное происхождение и бытование4.

Стилистические особенности памятников имитируются и в ту эпоху, когда литература становится письменной. В качестве аналогии можно вспомнить о том, как при сооружении пещерных храмов воспроизводились такие детали, которые имели конструктивный смысл лишь в деревянном зодчестве. «Артхашастра Кау-

тильи», составленная в начале н. э., сохраняет двойное деление текста5. Автор «Вишну-смрити» в середине I тыс. пытается представить свое сочинение в виде древней сутры. Священные книги индуизма, уже не связанные с ведийскими школами (шастры, пу-раны), излагаются в стихах, облегчающих запоминание наизусть. А прологом повествования часто служит рассказ о том, как данную шастру древний мудрец продиктовал ученикам.

В распоряжении индологов нет надписей более ранних, чем III в. до н. э.6 И даже такой сторонник глубокой древности письменности в Индии, как Георг Бюлер, признавал, что ни один литературный памятник, упоминающий письменные документы, не может быть с уверенностью датирован домаурийской эпохой7. Само слово lipi, в древних индоарийских языках означавшее письмо или надпись, несомненно, заимствовано из Ирана. Оно происходит от персидского dipi (в надписях Ахеменидов), а то, в свою очередь, от эламского tippi/tuppi (аккадское tuppu, от шумерского dub - «табличка»)8. Заимствование это могло произойти не ранее конца VI в. до н. э., когда в северо-западной Индии появились две персидские сатрапии - Гандара (Гандхара) и Хинду (Синдху, Синд).

Ситуация изменилась в IV в. до н. э. Неарх, флотоводец Александра Македонского, впервые сообщает о письменности индийцев (Strab. XV. 1.67): по его словам, они пишут на кусках тонкой ткани. Поскольку речь идет о территории Панджаба, вполне возможно, что грек видел документы на арамейском языке, распространившемся здесь с конца VI в. до н. э., во времена Ахеменидов. Но не исключено, что имелись в виду документы, написанные так называемым «арамео-индийским» шрифтом. Так Ж. Филлиоза9 называл письмо кхароштхи, возникшее на основе арамейского и приспособленное к фонетике индоарийских языков.

Есть сходная информация и у Квинта Курция Руфа (VIII.9.15) -о том, что индийцы пишут на древесном лыке, как на папирусе. Очевидно, имеются в виду документы на бересте (такие берестяные грамоты известны в Кашмире более позднего времени). Но так как Курций не дает какой-либо ссылки на источник своей информации, возможно, эти сведения восходят вовсе не к эпохе Александра, а к I в., когда была составлена его «История Александра». В том же фрагменте Курция речь идет о драгоценных

камнях, которые находят на морском побережье Индии - несомненный отголосок литературы начала н. э., когда греки плавали в Западную и Южную Индию.

Древнеиндийская письменность, безусловно, была изобретена для практических нужд - ведь брахманы не нуждались в письме для фиксации священных текстов на санскрите10. И в течение нескольких столетий, начиная с Ашоки, надписи составлялись только на разговорных языках - пракритах. Лишь в начале н. э. появилась также санскритская эпиграфика.

Принципы кхароштхи и появившейся позднее11 письменности брахми обнаруживают знакомство с дисциплиной, разработанной в ведийских школах - фонетикой112. Поэтому следует думать, что изобрели письмо люди не только знакомые с арамейским, но и получившие брахманское образование. Речь, очевидно, должна идти о тех, кто служил при дворе. Неарх (81хаЬ. XV. 1.66) выделяет две категории брахманов: одни, по его словам, предавались тому, что относится к естеству, другие же занимались государственными делами, сопутствуя царям в качестве советников. Для обозначения царских слуг и советников санскритские тексты употребляют слово ашШуа. Согласно палийским текстам, социальное положение этих наследственных атассе настолько отличается от обычных брахманов, что они составляют своего рода касту13. Это и заставило Мегасфена усматривать в «советниках и спутниках царя» совершенно особый разряд индийского населения - наряду с «философами»-брахманами ^гаЬ. XV. 1.49). Царские слуги (в том числе, очевидно, писцы) выступали не в качестве представителей жреческой варны, а как образованные администраторы. И письменность была им нужна не для чтения вед (еще в детстве выученных наизусть), а для государственной деятельности14.

Самые ранние надписи на индийских языках были высечены по приказу магадхского царя Ашоки в середине III в. до н. э. На северо-западных территориях его державы это были надписи на кхароштхи, а во всех остальных областях - на брахми. Текст царских эдиктов, естественно, готовился в столице, в Патали-путре. Затем царские люди (таИатШта) доставляли его в провинции. Местным властям предлагалось высечь слова Государя (devanampiya) на скалах, на каменных плитах или колоннах, дабы сохранить их навечно (VII колонный эдикт). Из провинциальных

центров «указы о праведности» царя развозили по мелким городам и крепостям (Малый наскальный эдикт). Их периодически, по календарным праздникам, должны были зачитывать при стечении народа (Особые наскальные эдикты). Чеканные формулировки того, в чем именно состоит дхарма, часто отличает особый ритм -они, несомненно, были рассчитаны на рецитацию.

Мы не можем с уверенностью воссоздать процесс распространения «эдиктов о дхарме» (ЛаштапшайЫ). Внимательное изучение надписей показало, что группы слов разделяются интервалами, которые отражают паузы, делаемые при диктовке писцу. Иногда гласные звуки, завершающие такие фрагменты, приобретают долготы, не имеющие лингвистического обоснования, - вероятно, писец старательно воспроизводил манеру чтения нараспев15. Нельзя исключить гипотезу о том, что порой царский посланец вовсе не имел с собой письменного текста указа, а читал его писцу наизусть. Однако в большинстве случаев письменный оригинал все же был. Дело в том, что в ряде надписей собственно указу предшествует некое введение с указанием адресата послания и добрыми ему пожеланиями. Иногда это обращение не от имени царя, а от промежуточной инстанции - провинциального наместника (ряд версий Малого наскального эдикта). Мы имеем дело с сопроводительным «конвертом», который вовсе не предназначался для того, чтобы его воспроизводили на камне и передавали грядущим поколениям. Но администрация того или иного городка, не разобравшись, распорядилась высечь на скале все, что было получено от начальства. В таких случаях становится очевидным, что, если был «конверт» или сопроводительное послание, то и царский указ существовал в письменном виде.

Местные власти иногда были довольно бестолковы. Так, например, три версии Малого наскального указа (МНЭ) содержат слова приветствия руководителям местечка Исила. Конечно, лишь один из этих трех пунктов мог бы носить название Исила, но получившие копию послания в двух других местах механически воспроизвели весь текст, включая и те слова, которые к ним не имели отношения16.

Целый ряд обстоятельств заставляет думать, что переводы на разговорные диалекты готовились обычно не на местах, а непосредственно в царской канцелярии. Видимо, при дворе в Пата-

липутре работали писцы, которые знали разговорные языки тех областей державы, куда планировалось отправить гонцов с эдиктами. Мы и в более поздней санскритской литературе можем увидеть требование к писцу знать языки разных областей и народов (desabhäsäprabhedavid - «Шукра-нитисара» II.173). Порою знание диалектов не было безупречным, и тогда в переводы проникали чуждые формы, свойственные родному языку писца.

Писали они под диктовку шрифтом брахми, принятым повсюду в Индии, кроме северо-западных территорий. При записи возникали оплошности, связанные с восприятием текста на слух. Если затем переписывали его иным шрифтом (кхароштхи), могли появиться ошибки, связанные с неверным прочтением письменного знака брахми17. Попутно стоит отметить, что греко-арамейская билингва, найденная в Кандагаре, видимо, не восходит к одному и тому же оригиналу. Судя по тому, что имя царя по-гречески передано как nioSaccfj, переводчик располагал той же версией, какую мы видим в восточной Индии (пракритское piyadasi). Между тем арамейский перевод выполнен, видимо, с такого текста, какой мы находим в надписях на кхароштхи из северо-западной Индии: пракритское priyadrasi передано по-арамейски Prydars. Но вполне возможно, что оба писца находились вовсе не в Кандагаре, а в одной и той же царской канцелярии в Паталипутре - только греческий переводчик пользовался оригиналом эдикта, а для арамейского было проще работать с текстом на кхароштхи и на диалекте гандхари.

В каждую область царский посланец привозил отдельную ко -пию указа, с которой затем делались копии для дальнейшего распространения. По этой причине даже явные ошибки оригинала могли тиражироваться: так в Мансехре и в Шахбазгархи присутствует одна и та же описка: dhamangala вместо dhammamangala. У. Шнайдер18 сделал попытку определить соотношение версий Больших наскальных эдиктов (БНЭ), выстроив их «родословное древо» (Stammbaum). Это будто бы должно способствовать реконструкции структуры администрации маурийской державы. Но методика подобных построений вызывает большие сомнения. Если переводы готовились в Паталипутре, то соотношение между версиями связано не со структурой государства, а с чисто канцелярской процедурой.

В трех местных версиях II МНЭ (из Брахмагири, Сиддапура и Джатинга-Рамешвара) присутствует подпись писца. Полностью она сохранилась в надписи из Брахмагири: «написано Чападой писцом (Нр1кага)». Под «писцом», безусловно, имеется в виду не тот ремесленник19, который выбивал надпись на камне (он-то, скорее всего, был безграмотным). Писец - человек, записывавший текст под диктовку20 краской или мелом, чтобы затем уже начинал свою работу резчик по камню. Предположение о том, что писец лишь копировал полученное послание с предельной аккуратностью (соблюдая даже ширину интервалов между группами слов в оригинале) не кажется убедительным. Хорошо известно, что на местах нередко текст сокращали. Об этом знал даже сам Ашока, указывавший в XIV БНЭ: «что написано не полностью - это бывает с учетом местности или (другой) причины либо по оплошности писца».

Вопрос лишь в том, кем был этот Чапада - человеком, писавшим под диктовку на камне, или же писцом, изготовившим в Па-талипутре оригинал указа. В первом случае пришлось бы предполагать, что царского посланца в поездке по стране сопровождал один и тот же писец, в трех местах оставивший свою подпись. Г. Фальк21 утверждает, что почерк писца во всех трех случаях совершенно различен - следовательно, писцы были разные и, скорее всего, местные. Но тогда остается думать, что Чапада подписал оригинал послания, отправленный из столицы. Кстати сказать, наличие в конце письма указания на имя переписчика полностью соответствует позднейшей практике и требованиям средневековых письмовников22. Во всех иных местах (кроме указанных трех), где имеются версии МНЭ, власти не сочли нужным воспроизводить подпись писца - так же, как опущено было и сопроводительное к ним обращение.

Особенно интересен тот факт, что слово «писец» во всех трех местных версиях записано шрифтом кхароштхи, между тем как вся надпись - на брахми. Письмо кхароштхи распространено было только в северо-западной Индии. На этом основании обычно предполагают, что и сам писец Чапада был уроженцем Гандха-ры. Письменная традиция на Северо-Западе имела более глубокие корни, чем в Магадхе, и использование гандхарских писцов на службе в Паталипутре было бы вполне естественно. Правда,

К.Р. Норман23 сомневается в подобной интерпретации, обращая внимание на то, что в надписях на кхароштхи из северо-западной Индии слово «писец» имеет иную, более близкую персидской, форму - dipikara. Однако использование кхароштхи в подписи под эдиктом в Брахмагири вовсе не обязывало Чападу и в лексике переходить на родной диалект гандхари.

В последние десятилетия высказывалась гипотеза24 о том, что письменность брахми была изобретена при Ашоке специально для записи его эдиктов на камне. На наш взгляд, эта точка зрения противоречит степени распространения грамотности в середине III в. до н. э. Для того, чтобы написать эдикты в разных частях огромной страны, требовалось известное количество писцов, -а также и чтецов, знающих шрифт брахми. Людей, которые по праздникам зачитывали эдикты царя местным жителям, очевидно, можно было найти даже в небольших поселениях25. Для того, чтобы грамота была освоена по всей стране хотя бы очень узким слоем лиц, связанных с управлением государством, конечно, требовалось время26.

После III в. до н. э. количество надписей резко увеличивается, причем многие из них были частными (посвятительными, дарственными и проч.). Со II в. до н. э. надписи на брахми и на кхароштхи появляются также на монетах (не без эллинистического влияния). Грамотность становится престижной как вид знания. Так, царь Кхаравела (I в. до н. э., Орисса) похваляется тем, что с юных лет освоил грамоту и счет (lekharüpagananä). В надписях рубежа н. э. встречаются имена писцов или членов семьи писца, которые посещают святые места и приносят пожертвования буддийской общине27.

В поздних частях палийского канона содержатся упоминания о письменности (хотя сам канон еще не был записан). Деятельность писца причисляется к «благородным ремеслам» (ukkattham sippam - Виная IV.7.128). На рубеже н. э. или в начале н. э. записываются важнейшие литературные памятники на пали и на санскрите, такие как «Типитака», «Махабхарата» и «Рамаяна». Авторские сочинения (к примеру, санскритские поэмы и драмы Ашвагхоши) создаются в письменной форме. Кушанская эпоха - время расцвета городов, культура которых была в значительной мере связана с письменностью. И недаром, говоря о носителе городской культу-

ры (nagaraka - букв. «горожанин»), «Камасутра» упоминает, что на столике у его постели непременно должна лежать «какая-нибудь книга» (Г4.4). Калидаса («Рагхувамша» Ш.28) уподобляет знание «словесному океану» ^апшауаш samudram), путь в который открывает владение грамотой (ПрО. В период поздней древности культура и знание уже могли ассоциироваться с книгой.

В одной из самых поздних книг «Махабхараты» (XIII.24.70) содержится следующая фраза: «Те, кто записывает веды, пойдут в ад». Из этого можно сделать два вывода. Во-первых, уже в конце древности были записи ведийских текстов. Во-вторых, отношение ортодоксальных брахманов, редакторов дидактических частей эпоса, к процедуре письменной фиксации сакральных текстов (но только их!28) и в первые века н. э. оставалось резко отрицательным. Аналогичную ситуацию мы наблюдаем и позднее. Чанакье приписывается афоризм («Вриддха-Чанакья» XVII.!), согласно которому истинное знание можно получить лишь из уст наставника. Знание, полученное из книг, сравнивается с незаконнорожденным ребенком, зачатым от любовника. Такое сравнение вполне понятно: у самоучки отсутствует главное - живая связь с наставником-гуру, причастность к непрерывной линии учителей. И в XI в. Абу-рейхан Бируни29 отмечал, что индийцы «не считают дозволенным записывать Веды».

Значительно менее суровым было отношение к книжному знанию среди буддистов. Буддизм стремился к распространению, а переписывание рукописей способствовало умножению числа его приверженцев. Ситуацию своего времени буддийские авторы проецировали на ту эпоху, когда жил основатель учения. Поэтому в «Ла-литавистаре» (125.19), например, говорится о том, что Будда знал 64 вида письменностей (число, конечно, условное и священное). На этот пассаж очень любят ссылаться сторонники раннего происхождения брахми и кхароштхи30. Однако в перечне видов письма (так же, как в аналогичном списке в «Махавасту» - Ы35) присутствуют явные анахронизмы. Наряду с брахми и кхароштхи здесь можно обнаружить и греческое письмо31, и китайское (с которым индийцы могли познакомиться не ранее II в. до н. э.), и даже письменность гуннов (появившихся в Индии лишь в середине I тыс. н. э.)32.

Резко отрицательное отношение к записи вед нисколько не мешало широкому распространению грамотности и использованию

письменности для иных, не сакральных, целей. Об этом свидетельствуют брахманские книги - шастры. В «Артхашастре», в соответствии с тематикой всего трактата, речь по преимуществу идет об официальных документах. Есть и специальная глава (II. 10) о правилах составления указов (^ала)33. При этом предполагается, что царская канцелярия использует в качестве языка не разговорные диалекты (пракриты), а санскрит. Значит, в составлении указов и царской корреспонденции самое активное участие должны были принимать знатоки санскрита - ученые брахманы. На это указывает и широкое использование в данной главе трактата специальной терминологии традиционной грамматики и логики - предметов, ко -торые составляли основу брахманского образования.

В старинных дхармасутрах, повествовавших о судебной процедуре («Апастамба», «Баудхаяна»), документы вовсе не упоминались - речь шла лишь об устных показаниях свидетелей. Но в дхармашастрах середины I тыс. («Яджнавалкья», «Нарада», «Вишну», фрагменты «Брихаспати» и «Катьяяны») мы видим самое широкое использование деловой документации. В шастрах перечисляются многочисленные виды документов: договоры о долге, залоге, продаже, о рабской или иной зависимости и т. п. («Нара-да», Введение П.38 и др.). Именно документы, а не устные показания свидетелей становятся важнейшим способом доказательства в суде («Нарада» Г66 и др.). Авторы уделяют большое внимание способам проверки подлинности представленного документа (по почерку, подписям, соблюдению формуляра и т. д.). Упоминание в этой связи «собственноручных расписок» свидетельствует о распространении грамотности.

Документ составлял писец (1екЬака), имя которого следовало указать - так же, как имена свидетелей сделки. Строго говоря, 1екЬака мог быть и не профессионалом, а просто грамотным человеком (Нрупа), которого привлекли для оформления сделки («Нарада», П.146; «Вишну», VII.4). Однако необходимость соблюдения формуляра заставляет предполагать, что обычно он был профессиональным писцом. Если речь идет о различных сделках, совершаемых в сельской местности, документы оформлял, очевидно, тот, кого именуют словом grаma1ekhaka - «деревенский писец» или grаmakаyastha («Раджатарангини», У175). «В каждой деревне и в каждом городе должен быть писец», как сказано в «Шукра-

нитисаре» П.220. В Средние века и в Новое время «деревенские писцы» участвовали в сборе податей. В XIX веке в разных районах Индии их положение было не одинаково: где-то они являлись государственными чиновниками, в других местах рассматривались в качестве служащих самой деревенской общины34. Вполне естественно, что распространение грамотности способствовало тому, что к ней получали доступ представители все более низких общественных слоев. Среди писцов в Средние века иногда мы встречаем брахманов, но, безусловно, большинство деревенских грамотеев отнюдь не принадлежало к высоким кастам.

От периода Средневековья сохранились письмовники, содержавшие образцы как официальных документов разного рода, так и частных писем, адресованных родным или знакомым. И хотя речь идет в данном случае о литературном жанре, требующем некоторой условности, трудно сомневаться в том, что основу данных текстов составлял подлинный актовый материал. Письмовники могли преследовать практические цели - служить руководством для писцов (а также и для судей, определявших подлинность документов). Наиболее известный из них «Лекхападцхати» датируется XIII-XV вв. Некоторые тексты такого рода известны лишь по упоминаниям в санскритской литературе - к примеру, «Тришаштилекхапракара-на» («Шестьдесят три вида документов») Кальянабхатты. Стоит отметить, что автор последнего трактата был ученым брахманом -именно он редактировал комментарий Асахаи к «Нарада-смрити», одному из важнейших памятников индусского права.

В нашем распоряжении нет такого рода руководств, которые датировались бы эпохой древности. Но те правила оформления указов, которые содержатся «Артхашастре», позволяют предполагать наличие подобных пособий уже в начале н. э.35 Излагаемые в дхармашастрах Яджнавалкьи и Вишну требования к оформлению дарственных грамот на землю полностью соответствуют практике оформления таких документов на медных пластинках, известных начиная с эпохи Гуптов. Поэтому можно с уверенностью говорить, что уже тогда в Индии были выработаны основы дипломатики.

Классическая санскритская драма поздней древности рисует несколько фигур писца. Обычно они именуются термином к ауа8Ша (как и в надписи из Дамодарпура середины VI в.36, ср. «Вишну» VII.3). В одной из сцен «Глиняной повозки» Шудраки писец асси-

стирует судье вместе с купеческим старшиною (шрештхи), - он оформляет протокол допроса. Первоначальный текст этого протокола, вероятно, записывался мелом на доске, лежавшей на земле, ибо проговорившийся участник процесса пытался незаметно стереть запись ногою. Писец имеет официальный статус члена судебного ведомства ^Ыкагапа), говорит он хотя и не на санскрите, но на престижном диалекте шаурасени.

В драме Вишакхадатты «Перстень Ракшасы» писец Шаката-даса является лицом, особо приближенным к главному советнику свергнутого царя. Правда, брахман Чанакья отзывается о нем несколько пренебрежительно: невелика, мол, птица - всего лишь писец (kаyastha Ш ^Ьу! та^а)37. Однако он с полной серьезностью воспринимает Шакатадасу в качестве такого противника, с которым следует считаться. В той же пьесе мы видим, что только профессиональным писцам доверяли оформление письма. Ведь, как утверждает Чанакья, ученые брахманы пишут невнятно (згоШуаквагаш pгayatnalikhitаnyapi niyatamasphutаni ЬИауапй)38.

Упоминания к^а^Иа в санскритских текстах I тыс. нередко сопровождаются крайне резкими отзывами о них. Едва ли не ранее всего это сформулировано в дхармашастре Яджнавалкьи: царю рекомендуется защищать свой народ от всевозможных насильников и разбойников, но главным образом - от kаyast:ha (П.336). Афоризм этот стал популярным, он повторяется в разных текстах39 на протяжении нескольких веков, а небольшие вариации свидетельствуют о том, что обычно цитировали его наизусть. В синонимическом словаре «Амаракоша» писец ассоциировался с царем: слово Нр1кага -так же, как посол и пурохита (домашний жрец) - рассматривалось в разделе о кшатрии. Его главной функцией был сбор налогов40. Нередко речь идет о писце как о царском фаворите, что делает его особенно опасным для населения страны41. Это представитель всемогущей бюрократии, «кувшинное рыло», по выражению нашего писателя. Средневековый санскритский хронист Кальхана («Раджата-рангини», V. 180) обзывает писцов словом «сын рабыни» (^ТрШха -это выражение примерно соответствует нашему «сукин сын»). Он говорит, что вся земля попала под власть каястхов (У181). Писцы пытаются отобрать у порядочных людей все, оставляя им только воздух (У185, ср. IV.629-630). Древнему мудрецу Ушанасу42 приписывалась, в типично индийском духе, искусственная этимология

слова кауа81Ьа от кака - уата - йЬарай. Она должна была раскрыть самую сущность писца: он - алчный, как ворона, и безжалостный, как сам бог смерти.

Начиная с IX в. можно говорить о писцовых кастах. Положение представителей этих каст нередко противоречиво43. Они могли быть связаны с двором и администрацией (особенно если эта администрация иноземная). Однако сами их занятия рассматривались как услужение, обслуживающий труд, сходный с ремесленными профессиями44. В поздних санскритских текстах проявляется брезгливое отношение к «чернильным душам»45 со стороны ученых брахманов46. Статус каястхов в кастовой иерархии был предметом ожесточенных споров в традиционном обществе47. В Бихаре и Уттар-прадеше в позапрошлом веке их рассматривали в качестве дваждырожденных, а в Бенгалии считали шудрами.

Примечания

Х. Шарфе подчеркивает отличие в этом отношении Индии от классической Греции, в которой ведущей наукой была геометрия (Scharfe H. Education in Ancient India. Leiden: Brill, 2002. P. 60). См. Renou L. Les divisions dans les texts sanskrits // Renou L. Choix d"études indiennes. Tome II. P.: École Française d"Extrême-Orient, 1997. Rhys Davids T. W., Oldenberg H. Introduction // Sacred Books of the East. Vol. XIII (Vinaya Texts). Oxford: Clarendon Press, 1880. Р. XXXI-XXXII. Hinüber O. von. Der Beginn der Schrift und frühe Schriftlichkeit in Indien. Mainz: Akademie der Wissenschaften und der Literatur, 1989. S. 31; Idem. Untersuchungen zur Mündlichkeit früher mittelindischer Texte der Buddhisten. Stuttgart: Franz Steiner, 1994.

См. Renou L. Les divisions... P. 20; Scharfe H. Investigations in Kautalyas"s Manual of Political Science. Wiesbaden: Harrassowitz, 1993. P. 16 f. Правда, ряд археологов утверждает, будто ими были обнаружены при раскопках в Анурадхапуре на Ланке предметы со знаками письменности брахми в слоях IV в. до н. э. (Salomon R. Indian Epigraphy. New York: Oxford University Press, 1998. Р. 12). Однако эта информация нуждается в основательной проверке. Bühler G. Indian Paleography. Delhi: Munshiram, 2004. P. 18. Mayrhofer M. Kurzgefasstes etymologisches Wörterbuch des Altindischen. Bd. III. Heidelberg: Carl Winter, 1976. S. 103. От lipi «письмо»

(на пракрите livi) происходит и слово «писец» (lipika - livika), см. Divyävadäna, 293, 5; 9.

Filliozat J. Paléographie // L"Inde classique. Tome II. P.: EFEO, 1996. P. 670.

Janert K.L. About the Scribes and their Achievements in Asoka"s India // German Scholars on India. Vol. I. Varanasi: Chowkhambha Sanskrit Series Office, 1973. P. 141.

Voigt R. Die Entwicklung der aramäischen zur Kharosthl- und Brähml-Schrift // ZDMG. Bd. 155. 2005. S. 48. Bühler G. Indian Paleography. P. 18, 33.

Fick R. Die sociale Gliederung im nordöstlichen Indien zu Buddhas Zeit. Graz: Akademische Druck- und Verlags-Anstalt, 1974. S. 93-94, 164. Тот факт, что изобретателями индийской письменности были опытные фонетисты, отмечен был давно. На наш взгляд, это противоречит предположению о том, будто существенную роль в создании письменности могли сыграть торговцы, путешествовавшие в Переднюю Азию. Вайшьи-торговцы вряд ли были людьми, сведущими в науке фонетики.

Janert K.L. Abstände und Schlussvokalverzeichnungen in Asoka-Inschriften Wiesbaden: Franz Steiner, 1972.

Schneider U. Zum Stammbaum der grossen Felseninschriften Asokas // Indologen-Tagung 1971. Wiesbaden: Franz Steiner, 1973; Idem. Die grossen Felsen-Edikte Asokas. Wiesbaden: Franz Steiner, 1978. S. 18. Критику этих построений см.: Fussman G. Central and Provincial Administration in Ancient India: the Problem of the Mauryan Empire // IHR. Vol. XIV № 1-2. 1987-1988.

Упасак (Upasak C.S. History and Palaeography of Mauryan Brähml Script. Varanasi: Siddhartha Prakashan, 1960. P. 27) полагает, что это был резчик (engraver).

SalomonR. Indian Epigraphy. P. 65; Sircar D.C. Indian Epigraphical Glossary. Delhi: Motilal Banarsidass, 1966. P. 171.

Falk H. Asokan Sites and Artefacts. Mainz: Philipp von Zabern, 2006. P. 58. «Яджнавалкья» II.88: etanmayä likhitam hyamukeneti... lekhako"nte tato likhet («Писец в конце пусть напишет: это мною написано, таким-то»). Norman K.R. Middle Indo-Aryan Studies X // Norman K.R. Collected Papers. Vol. I. Oxford: Pali Text Society, 1990. P 161-162. Hinüber O. von. Der Beginn der Schrift. S. 59-60; сходным образом высказывается Г. Фальк: Falk H. Schrift im alten Indien. Tübingen: Günter

Narr, 1993; см. также Goyal S.R. Ancient Indian Inscriptions. Recent Finds and New Interpretations. Jodhpur: Kusumanjali Book World, 2005. Возможно, иногда это были чиновники, переселившиеся из Магад-хи - во всяком случае, надписи с южных границ державы написаны на том же самом восточном диалекте (а население там и вовсе было дравидийским).

На это обстоятельство справедливо обращает внимание К.Л. Янерт. См. JanertK.L. Abstände... S. 19.

Lüders H. A List of Brahmi Inscriptions. Calcutta: Superintendent Government Printing, 1912. № 209, 1037, 1045, 1138, 1148, 1149, 1291. В пуранах («Шабдакальпадрума» II.93) можно встретить такое утверждение: «Писец имеет право все, что угодно, записать пером с чернилами (masya saha lekhanya) - но только не ведийский текст (vaidikam)». Бируни А. Индия // Бируни А. Избранные произведения. T. II. Ташкент: Изд. АН УзССР, 1963. C. 141.

Дирингер Д. Алфавит. М.: Изд. иностранной литературы, 1963. C. 388. Yavanl.

Воробьева-Десятовская утверждает, будто текст датируется рубежом н. э., что трудно согласовать с упоминанием гуннов (Воробьева-Десятовская М.И. Рукописная книга в культуре народов Востока. Кн. 2. М.: Наука, 1988. С. 23).

Stein O. Versuch einer Analyse des Sasanadhikara // Stein O. Kleine Schriften. Wiesbaden: Franz Steiner, 1985.

Wilson H. A Glossary of Judicial and Revenue Terms. London: W.H. Allen and Company, 1855. Р. 406.

Strauch I. Die Lekhapaddhati-Lekhapancasika. Berlin: Dietrich Reimer, 2002. S. 17.

Inscriptions of the Early Gupta Kings (CII, Vol. III). Varanasi: Indological Book House, 1981. P. 360.

Visakhadatta. Mudraraksasa. Poona: Royal Book Stall, 1948. P. 20. Ibid. P. 24.

«Парашара-смрити» XII.25; «Вишнудхармоттара-пурана» II.61.28; «Агни-пурана» 223.11, ср. «Нитисара» V.81; «Манасолласа» II.155-156; «Йогаятра» I.18.

Уже в «Махабхарате» говорится (II.5.62), что «писцы и счетчики» (ganakalekhaka) используются в делах «прихода и расхода» (ayavyaya) при царском дворе. Апарарка поясняет слово каястха в «Яджнавал-кье» II.336: «налоговые чиновники» (karadhikrta). В сходной шлоке «Ману» стоит просто «царский слуга» (bhrtya). По крайней мере, после XI в. некоторые каястха получали деревни с зависимыми земледельцами (Thapar R. Social Mobility in Ancient India

with Special Reference to Elite Groups // Indian Society: Historical Probings. Delhi: People"s Publishing House, 1974. P. 112). См. EI. XVIII.243: vallabha из kayasthavamsa «феодал из рода писцов», ср. комм. Виджнанешвары на «Яджнавалкья» II.336 о писцах - царских «фаворитах» или феодалах (rajavallabha).

Kane P. V. History of Dharmasastra. Vol. II. Poona: Bhandarkar Oriental Research Institute, 1974. P. 76.

Baines A. Ethnography (Castes and Tribes). Strassburg: K.J. Trubner. 1912. P. 38-39; ThaparR. Cultural Pasts. Essays in Early Indian History. New York: Oxford University Press, 2010. P. 202. См. Angavijja. Banaras: Prakrit Text Society, 1957. P. 160; ср. Kane P.V. History. P- 76 (цитата из «Веда-Вьяса-смрити», согласно которой писцы объединяются с цирюльниками, горшечниками и другими шудрами). Пищу от писца так же не следует принимать, как от золотых дел мастера или распутницы. masisaka - букв. «владеющий чернилами».

См. в «Шабдакальпадрума» (Sabdakalpadruma. Vol. II. Delhi: Motilal Banarsidas, 1961) подборку уничижительных характеристик писцов (каястха, липикарака), которые являются-де шудрянской кастой: они происходят из ступней ног Праджапати и должны быть слугами брахманов (viprasevaka). Kane P. V. History. P. 75-77.