Литературные портреты Екатерины II у Пушкина и у Цветаевой - Шкатулка. О русском бунте или "Капитанская дочка" в Театре у Никитских ворот

1.1.3. Сопоставьте два фрагмента романа А. С. Пушкина «Капитанская дочка». К каким выводам привело вас это сопоставление?

1.2.3. Сопоставьте стихотворение Н. А. Некрасова «Несжатая полоса» с приведенным ниже стихотворением Ф. И. Тютчева «Есть в осени первоначальной...». К каким выводам привело вас это сопоставление?

Прочитайте приведённые ниже фрагменты произведений и выполните задание 1.1.3.

На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: «Не бойтесь, она не укусит». И Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противу памятника. Марья Ивановна села на другом конце скамейки. Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Дама первая перервала молчание.

Вы, верно, не здешние? - сказала она.

Точно так-с: я вчера только приехала из провинции.

Вы приехали с вашими родными?

Никак нет-с. Я приехала одна.

Одна! Но вы так еще молоды.

У меня нет ни отца, ни матери.

Вы здесь, конечно, по каким-нибудь делам?

Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне.

Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду?

Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия.

Позвольте спросить, кто вы таковы?

Я дочь капитана Миронова.

Капитана Миронова! того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей?

Точно так-с.

Дама, казалось, была тронута. «Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам помочь».

Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. Все в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя.

Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, - и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.

Вы просите за Гринева? - сказала дама с холодным видом. - Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй.

Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.

Как неправда! - возразила дама, вся вспыхнув.

Неправда, ей-богу неправда! Я знаю все, я все вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. - Тут она с жаром рассказала все, что уже известно моему читателю.

*************************

Пугачев вышел из светлицы, и мы трое сошли в гостиную.

Что, ваше благородие? - сказал смеясь Пугачев. - Выручили красную девицу! Как думаешь, не послать ли за попом, да не заставить ли его обвенчать племянницу? Пожалуй, я буду посаженым отцом, Швабрин дружкою; закутим, запьем - и ворота запрем!

Чего я опасался, то и случилось. Швабрин, услыша предложение Пугачева, вышел из себя. «Государь! - закричал он в исступлении. - Я виноват, я вам солгал; но и Гринев вас обманывает. Эта девушка не племянница здешнего попа: она дочь Ивана Миронова, который казнен при взятии здешней крепости».

Пугачев устремил на меня огненные свои глаза. «Это что еще?» - спросил он меня с недоумением.

Швабрин сказал тебе правду, - отвечал я с твердостию.

Ты мне этого не сказал, - заметил Пугачев, у коего лицо омрачилось.

Сам ты рассуди, - отвечал я ему, - можно ли было при твоих людях объявить, что дочь Миронова жива. Да они бы ее загрызли. Ничто ее бы не спасло!

И то правда, - сказал смеясь Пугачев. - Мои пьяницы не пощадили бы бедную девушку. Хорошо сделала кумушка-попадья, что обманула их.

Слушай, - продолжал я, видя его доброе расположение. - Как тебя назвать не знаю, да и знать не хочу... Но бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Только не требуй того, что противно чести моей и христианской совести. Ты мой благодетель. Доверши как начал: отпусти меня с бедною сиротою, куда нам бог путь укажет. А мы, где бы ты ни был и что бы с тобою ни случилось, каждый день будем бога молить о спасении грешной твоей души...

Казалось, суровая душа Пугачева была тронута. «Ин быть по-твоему! - сказал он. - Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай. Возьми себе свою красавицу; вези ее, куда хочешь, и дай вам бог любовь да совет!»

Тут он оборотился к Швабрину и велел выдать мне пропуск во все заставы и крепости, подвластные ему. Швабрин, совсем уничтоженный, стоял как остолбенелый. Пугачев отправился осматривать крепость. Швабрин его сопровождал; а я остался под предлогом приготовлений к отъезду.

А. С. Пушкин «Капитанская дочка»

Прочитайте приведённые ниже произведения и выполните задание 1.2.3.

Несжатая полоса Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели, Грустную думу наводит она. Тучные зерна купая в пыли! Нас, что ни ночь, разоряют станицы Всякой пролетной прожорливой птицы, Заяц нас топчет, и буря нас бьет... Где же наш пахарь? чего еще ждет? Или мы хуже других уродились? Или не дружно цвели-колосились? Нет! Мы не хуже других - и давно В нас налилось и созрело зерно. Не для того же пахал он и сеял, Чтобы нас ветер осенний развеял?..» Ветер несет им печальный ответ: Вашему пахарю моченьки нет. Да не по силам работу затеял. Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли, как плети, Что заунывную песню певал, Как, на соху налегая рукою, Пахарь задумчиво шел полосою. Н. А. Некрасов

*** Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора - Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера... Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто все - простор везде, Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде. Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь - И льется чистая и теплая лазурь На отдыхающее поле... Ф. И. Тютчев

Пояснение.

1.1.3. В романе Пушкина «Капитанская дочка» образы Емельяна Пугачева и императрицы Екатерины II являются символами власти. Эти исторические фигуры находятся на разных полюсах, являются кардинально противоположными. В романе возникают смысловые и композиционные параллели, соединяющие этих двух героев. Основная из них: встреча Гринева с Пугачевым в Белогорской крепости - встреча Маши Мироновой с Екатериной II в Петербурге.

Образ Екатерины II, справедливой, милосердной, благодарной, написан Пушкиным с нескрываемой симпатией, овеян романтическим ореолом. Это не портрет реального человека, а некий обобщенный образ. Екатерина – это та святыня, которую защищали дворяне в войне с Пугачевым.

Сравнение образа Пугачева, царя народного, крестьянского, и Екатерины II, императрицы дворянской, строится на основе понятия чести. «Государыня императрица» и «великий государь Петр Федорович» совершают похожие, на первый взгляд, поступки - милуют Гринева. Но если императрица выполняет свой непосредственный долг, выручая дворянина из неприятностей, то Пугачев «в припадке великодушия» действует в соответствии с кодексом чести, который был создан им самим, а не обществом. Эта антитеза подчеркивается художественными приемами, используемыми для создания образов «государей». Какова милость Екатерины, таков и ее портрет: «Лицо ее, полное и румяное, выражающее важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую». В изображении же Пугачева повествователь свободен от стереотипов, поэтому его портрет получается живым, реальным.

1.2.3. В противовес тютчевскому стихотворение Н.А.Некрасова оставляет тяжелое, гнетущее впечатление:

Только не сжата полоска одна...

Грустную думу наводит она.

Кажется, шепчут колосья друг другу:

«Скучно нам слушать осеннюю вьюгу,

Скучно склоняться до самой земли,

Тучные зерна купая в пыли!

Тревога возникает уже при чтении первых строк стихотворения. И только в последующем мы находим подтверждение своей тревоге:

Вашему пахарю моченьки нет.

Знал, для чего и пахал он и сеял,

Да не по силам работу затеял.

Плохо бедняге - не ест и не пьет,

Червь ему сердце больное сосет.

Некрасов, оставаясь верным своему назначению - бороться с социальной несправедливостью, - показывает неприглядную картину непосильного труда и жизни крестьян. В некрасовском стихотворении нет умиротворения от царящей в мире гармонии, свойственного Тютчеву.

Марья Ивановна благополучно прибыла в Софию и, узнав на почтовом дворе, что Двор находился в то время в Царском Селе, решилась тут остановиться. Ей отвели уголок за перегородкой. Жена смотрителя тотчас с нею разговорилась, объявила, что она племянница придворного истопника, и посвятила ее во все таинства придворной жизни. Она рассказала, в котором часу государыня
обыкновенно просыпалась, кушала кофей, прогуливалась; какие вельможи находились в то время при ней; что изволила она вчерашний день говорить у себя за столом, кого принимала вечером, - словом, разговор Анны Власьевны стоил нескольких страниц исторических записок и был бы драгоценен для потомства. Марья Ивановна слушала ее со вниманием. Они пошли в сад. Анна
Власьевна рассказала историю каждой аллеи и каждого мостика, и, нагулявшись, они возвратились на станцию очень довольные друг другом.

На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: "Не бойтесь, она не укусит". Марья Ивановна села на другом конце скамейки.

Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Дама первая перервала
молчание.
"Вы верно не здешние?" - сказала она.
- Точно так-с: я вчера только приехала из провинции. "
"Вы приехали с вашими родными?"
- Никак нет-с. Я приехала одна. "
"Одна! Но вы так еще молоды".
- У меня нет ни отца, ни матери. "
"Вы здесь конечно по каким-нибудь делам?"
- Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне.
"Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду?"
- Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия.
"Позвольте спросить, кто вы таковы?"
- Я дочь капитана Миронова.
"Капитана Миронова! того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей?"
- Точно так-с.
Дама, казалось, была тронута. "Извините меня" - сказала она голосом еще более ласковым,

- "если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе;
изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам
помочь".
Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. ВсЈ в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя. Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, - и Марья
Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.
"Вы просите за Гринева?" - сказала дама с холодным видом. - "Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй".
- Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.
"Как неправда!" - возразила дама, вся вспыхнув.
- Неправда, ей богу, неправда! Я знаю всЈ, я всЈ вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. - Тут она с жаром рассказала всу, что уже известно моему читателю.

Дама выслушала ее со вниманием. - "Где вы остановились?" спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: "А! знаю.Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа на ваше письмо". С этим словом она встала и вошла в крытую аллею, а. Марья Ивановна возвратилась к Анне Власьевне, исполненная радостной надежды.
Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья молодой девушки. Она принесла самовар, и за чашкою чая только было принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей вошел с объявлением, что государыня изволит к себе приглашать девицу Миронову. Анна Власьевна изумилась и расхлопоталась.

"Ахти, господи!" - закричала она. - "Государыня требует вас ко двору. Как же это она про вас узнала? Да как же вы, матушка,представитесь к императрице? Вы, я чай, и ступить по придворному не
умеете... Не проводить ли мне вас? Все-таки я вас хоть в чем-нибудь да могу предостеречь. И как же вам ехать в дорожном платье? Не послать ли к повивальной бабушке за ее желтым роброном?" - Камер-лакей объявил, что государыне угодно было, чтоб Марья Ивановна ехала одна, и в том, в чем ее застанут. Делать было нечего: Марья Ивановна села в карету и поехала во дворец, сопровождаемая советами и благословениями Анны Власьевны.

Марья Ивановна предчувствовала решение нашей судьбы; сердце ее сильно билось и замирало. Чрез несколько минут карета остановилась у дворца. Марья Ивановна с трепетом пошла по лестнице. Двери перед нею отворились настежь. Она прошла длинный ряд пустых, великолепных комнат; камер-лакей указывал дорогу. Наконец, подошел к запертым дверям, он объявил, что сейчас об ней
доложит, и оставил ее одну.
Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом могла держаться на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную государыни. Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее, и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала в ней ту даму, с которой
так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: "Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру".
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцаловала. Государыня разговорилась с нею. "Знаю, что вы не богаты" - сказала она; - "но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние".

Обласкав бедную сироту, государыня ее отпустила. Марья Ивановна уехала в той же придворной карете. Анна Власьевна, нетерпеливо ожидавшая ее возвращения, осыпала ее вопросами, на которые Марья Ивановна отвечала кое-как. Анна Власьевна хотя и была недовольна ее беспамятством, но приписала оное провинциальной застенчивости и извинила великодушно. В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню...

Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Шьем чепчик для куклы

Шьем чепчик для куклы

Чепец - это легкий женский головной убор, обычно в виде капора. Его носили в 18–19 вв. Чепец имел разные фасоны и зоны применения.

«Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке». Так писал Пушкин в своей «Капитанской дочке».

«Из дома ее не выгнали, но разжаловали из экономок в швеи и велели ей вместо чепца носить на голове платок». Тургенев, Дворянское гнездо.

В общем, чепец - такой головной убор, который наши прапрапрабабушки носили как домашний головной убор. Когда я задумала сшить куколку «Я жду тебя всегда» мне захотелось создать образ женщины, которая всегда ждет своих любимых - в любое время суток, даже ночью. Так и пришла идея сшить ночной чепец. Возможно, кому-то пригодится мой опыт.

В интернете я нашла несколько выкроек и фото готовых чепцов позапрошлого столетия. Включила сообразительность и использовала свои навыки шитья - результат излагаю ниже.

Чепец я шила на куколку ростом 45 см, обхват головы (с прической!) около 27 см.

Вам понадобится:

Батист - кусочек примерно 30 х 30 см;
- тонкий дублерин - 30 х 8 см;
- кружево широкое - 6-8 см в ширину, 10 см в длину;
- кружево тонкое - расход в зависимости от вашего желания и вкуса к украшательству;
- тонкие нитки, желательно шелковые для машинной вышивки, но можно и просто х/б.

Для моего чепца подойдет вот такая выкройка. Выкройка дана без учета припусков на швы.

Цельнокроеная верхняя и затылочная части. На затылочной части чепца будем закладывать складки для придания объема и формы чепцу.

Пропорции чепца в выкройке уже соблюдены. Нам нужна всего одна мерка - расстояние на голове куклы от места у основания шеи с правой стороны до места основания шеи с левой стороны через верх. Как если бы вы одевали на голову ободок, не заводя его сильно назад, а располагая строго вертикально. Это расстояние должно соответствовать длине верхней части чепца (на выкройке это самая длинная часть). На выкройке - отрезок АА.

Итак, выкройка готова, можно приступать к раскрою. Выкраиваем одну деталь чепца и деталь верхней части чепца, будем называть его козырьком. Козырек уплотняем дублерином. И пока откладываем.

Нам надо нарядно украсить козырек, цельнокроеный с затылочной частью чепца. Это лучше сделать сейчас, так как все проложенные в процессе пришивания кружев строчки будут спрятаны между деталями чепца.

Центр козырька я украшаю широким кружевом, укладывая, делаю складочки.

Пока только примеряемся.

Можно всю поверхность чепца уложить кружевом, можно проложить 2-3 ряда - на ваше усмотрение. У меня два ряда, один из которых плавно перейдет в завязки чепчика.

Итак, как только мы определились с укладкой кружев, пристрачиваем их.

Важно: батист - очень тонкая ткань, поэтому натяжение нити должно быть небольшое. Обычно я использую натяжение нити «5». Для батиста я переключила его на «3». Так ткань не стягивается во время пристрачивания.

Вот так получилось. Длинную часть широкого кружева я не пристрачивала, а несколькими стежками приметла к ткани в районе самой складочки.

Еще одно украшательство. Мне захотелось, чтобы кружево украшало кромку чепца по переднему краю и дальше по всему периметру чепца. Для этого я беру кружево молочного цвета и пришиваю его к лицевой части козырька таким образом, чтобы оно располагалось во внутренней части козырька, не выступая за его края.

Теперь обычное дело - складываем детали лицом к лицу.

Следим за тем, чтобы свободные концы завязок чепца оказались между деталями козырька, укладываем их внутрь, чтобы случайно не пристрочить.

Сметываем, прострачиваем козырек по длинной стороне и двум коротким близко к краю, на расстоянии
около 4-5 мм от края. Теперь выворачиваем козырек на лицо и аккуратно его проглаживаем.
Кружево красиво обрамляет чепец по периметру, завязочки снаружи

Приступаем к следующей части процесса - формированию затылочной части чепца.

Для этого закладываем по три складки (6-7 мм глубиной) с каждой стороны, начиная от козырька.

Размеры и количество складок - это тоже на ваш вкус. У меня по три складочки с каждой стороны. Как видно на фото, затылочная часть длиннее той, что обрамляет лицо. Она красиво ляжет на шее позже. Можно вообще сделать сборку.

А дальше соединяем лицом к лицу с каждой стороны в отдельности, оставшиеся открытыми (не состроченными) части козырька с краем чепца, где заложены складки. Сметываем, пристрачиваем, расправляем, разглаживаем. Красота! Я очень люблю этот момент

Оставшиеся свободными края затылочной части чепца подворачиваем, приметываем по всему периметру кружево молочного цвета, такое же, как в щели между деталями козырька, и пристрачиваем.

Для того чтобы чепчик совсем красиво сел, закладываем складочку на нижней затылочной части чепчика, ближе к шее, и прострачиваем ее поперек.

Ваша кукла, я думаю, будет довольна

Моя выглядит вот так:

Такой чепец можно сшить и для малыша, и для любимой бабушки с чувством юмора и вкусом, и даже для себя. Вам понадобится всего один размер - отрезок АА - чтобы увеличить выкройку до необходимого размера. Так просто и удобно.

Батист 100%, кружево тонкое, кружево хлопок, нитки шелковые

Сей неожиданный удар едва не убил отца моего. Он лишился обыкновенной своей твердости, и горесть его (обыкновенно немая) изливалась в горьких жалобах. «Как! - повторял он, выходя из себя.- Сын мой участвовал в замыслах Пугачева! Боже праведный, до чего я дожил! Государыня избавляет его от казни! От этого разве мне легче? Не казнь страшна: пращур мой умер на лобном месте, отстаивая то, что почитал святынею своей совести; отец мой пострадал вместе с Волынским и Хрущевым. Но дворянину изменить своей присяге, соединиться с разбойниками, с убийцами, с беглыми холопьями!.. Стыд и срам нашему роду!..» Испуганная его отчаянием матушка не смела при нем плакать и старалась возвратить ему бодрость, говоря о неверности молвы, о шаткости людского мнения. Отец мой был неутешен.

Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти.

Однажды вечером батюшка сидел на диване, перевертывая листы Придворного календаря; но мысли его были далеко, и чтение не производило над ним обыкновенного своего действия. Он насвистывал старинный марш. Матушка молча вязала шерстяную фуфайку, и слезы изредка капали на ее работу. Вдруг Марья Ивановна, тут же сидевшая за работой, объявила, что необходимость ее заставляет ехать в Петербург и что она просит дать ей способ отправиться. Матушка очень огорчилась. «Зачем тебе в Петербург? - сказала она.- Неужто, Марья Ивановна, хочешь и ты нас покинуть?» Марья Ивановна отвечала, что вся будущая судьба ее зависит от этого путешествия, что она едет искать покровительства и помощи у сильных людей, как дочь человека, пострадавшего за свою верность.

Отец мой потупил голову: всякое слово, напоминающее мнимое преступление сына, было ему тягостно и казалось колким упреком. «Поезжай, матушка! - сказал он ей со вздохом.- Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай бог тебе в женихи доброго человека, не ошельмованного изменника». Он встал и вышел из комнаты.

Марья Ивановна, оставшись наедине с матушкою, отчасти объяснила ей свои предположения. Матушка со слезами обняла ее и молила бога о благополучном конце замышленного дела. Марью Ивановну снарядили, и через несколько дней она отправилась в дорогу с верной Палашей и с верным Савельичем, который, насильственно разлученный со мною, утешался по крайней мере мыслию, что служит нареченной моей невесте.

Марья Ивановна благополучно прибыла в Софию и, узнав на почтовом дворе, что Двор находился в то время в Царском Селе, решилась тут остановиться. Ей отвели уголок за перегородкой. Жена смотрителя тотчас с нею разговорилась, объявила, что она племянница придворного истопника, и посвятила ее во все таинства придворной жизни. Она рассказала, в котором часу государыня обыкновенно просыпалась, кушала кофей, прогуливалась; какие вельможи находились в то время при ней; что изволила она вчерашний день говорить у себя за столом, кого принимала вечером,- словом, разговор Анны Власьевны стоил нескольких страниц исторических записок и был бы драгоценен для потомства. Марья Ивановна слушала ее со вниманием. Они пошли в сад. Анна Власьевна рассказала историю каждой аллеи и каждого мостика, и, нагулявшись, они возвратились на станцию очень довольные друг другом.

На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: «Не бойтесь, она не укусит». И Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противу памятника. Марья Ивановна села на другом конце скамейки. Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, с своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Дама первая перервала молчание.

Я таки созрела для большущего поста про "императрицу инкогнито" в "Капитанской дочке", но поняла, что для полноты восприятия нужно выложить отдельно его и фрагмет эссе Марины Цветаевой "Пушкин и Пугачев". Что и делаю.

А.С. Пушкин «Капитанская дочка»

Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: «Не бойтесь, она не укусит». И Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противу памятника. Марья Ивановна села на другом конце скамейки. Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Дама первая перервала молчание.
- Вы, верно, не здешние? - сказала она.
- Точно так-с: я вчера только приехала из провинции.
- Вы приехали с вашими родными?
- Никак нет-с. Я приехала одна.
- Одна! Но вы так еще молоды.
- У меня нет ни отца, ни матери.
- Вы здесь, конечно, по каким-нибудь делам?
- Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне.
- Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду?
- Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия.
- Позвольте спросить, кто вы таковы?
- Я дочь капитана Миронова.
- Капитана Миронова! того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей?
- Точно так-с.
Дама, казалось, была тронута. «Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам помочь.»
Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. Все в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя.
Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, - и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.
- Вы просите за Гринева? - сказала дама с холодным видом. - Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй.
- Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.
- Как неправда! - возразила дама, вся вспыхнув.
- Неправда, ей-богу неправда! Я знаю все, я все вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. - Тут она с жаром рассказала все, что уже известно моему читателю.
Дама выслушала ее со вниманием. «Где вы остановились?» - спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: «А! знаю. Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа на ваше письмо».
С этим словом она встала и вошла в крытую аллею, а Марья Ивановна возвратилась к Анне Власьевне, исполненная радостной надежды.
Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья молодой девушки. Она принесла самовар и за чашкою чая только было принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей вошел с объявлением, что государыня изволит к себе приглашать девицу Миронову.
Анна Власьевна изумилась и расхлопоталась. «Ахти господи! - закричала она. - Государыня требует вас ко двору. Как же это она про вас узнала? Да как же вы, матушка, представитесь к императрице? Вы, я чай, и ступить по-придворному не умеете... Не проводить ли мне вас? Все-таки я вас хоть в чем-нибудь да могу предостеречь. И как же вам ехать в дорожном платье? Не послать ли к повивальной бабушке за ее желтым роброном?» Камер-лакей объявил, что государыне угодно было, чтоб Марья Ивановна ехала одна и в том, в чем ее застанут. Делать было нечего: Марья Ивановна села в карету и поехала во дворец, сопровождаемая советами и благословениями Анны Власьевны.
Марья Ивановна предчувствовала решение нашей судьбы; сердце ее сильно билось и замирало. Чрез несколько минут карета остановилась у дворца. Марья Ивановна с трепетом пошла по лестнице. Двери перед нею отворились настежь. Она прошла длинный ряд пустых великолепных комнат; камер-лакей указывал дорогу. Наконец, подошед к запертым дверям, он объявил, что сейчас об ней доложит, и оставил ее одну.
Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом могла держаться на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную государыни.
Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала в ней ту даму, с которой так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: «Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру».
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, - сказала она, - но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние».
Обласкав бедную сироту, государыня ее отпустила. Марья Ивановна уехала в той же придворной карете. Анна Власьевна, нетерпеливо ожидавшая ее возвращения, осыпала ее вопросами, на которые Марья Ивановна отвечала кое-как. Анна Власьевна хотя и была недовольна ее беспамятством, но приписала оное провинциальной застенчивости и извинила великодушно. В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню...

Марина Цветаева. «Пушкин и Пугачев».
«Но и другим я обязана Пушкину - может быть, против его желания. После «Капитанской дочки» я уже никогда не смогла полюбить Екатерину II. Больше скажу: я ее невзлюбила.
Контраст между чернотой Пугачева и ее белизной, его живостью и ее важностью, его веселой добротой и ее снисходительной, его мужичеством и ее дамством не могли не отвратить от нее детского сердца, едино-любивого и уже приверженного «злодею».
Ни доброта ее, ни простота, ни полнота - ничто, ничто не помогло, мне (в ту секунду Машей будучи) даже противно было сидеть с ней рядом на скамейке.
На огневом фоне Пугачева - пожаров, грабежей, метелей, кибиток, пиров - эта, в чепце и душегрейке, на скамейке, между всяких мостиков и листиков, представлялась мне огромной белой рыбой, белорыбицей. И даже несоленой. (Основная черта Екатерины - удивительная пресность. Ни одного большого, ни одного своего слова после нее не осталось, кроме удачной надписи на памятнике Фальконета, то есть - подписи. - Только фразы. Французских писем и посредственных комедий Екатерина П - человек - образец среднего человека.)
Сравним Пугачева и Екатерину въяве:
« - Выходи, красная девица, дарую тебе волю. Я государь». (Пугачев, выводящий Марью Ивановну из темницы.)
« - Извините меня, - сказала она голосом еще более ласковым, - если я вмешиваюсь в ваши дела, но я бываю при дворе...»
Насколько царственнее в своем жесте мужик, именующий себя государем, чем государыня, выдающая себя за приживалку.
И какая иная ласковость! Пугачев в темницу входит - как солнце. Ласковость же Екатерины уже тогда казалась мне сладостью, слащавостью, медовостью, и этот еще более ласковый голос был просто льстив: фальшив. Я в ней узнала и возненавидела даму-патронессу.
И как только она в книге начиналась, мне становилось сосуще-скучно, меня от ее белизны, полноты и доброты физически мутило, как от холодных котлет или теплого судака под белым соусом, которого знаю, что съем, но - как? Книга для меня распадалась на две пары, на два брака: Пугачев и Гринев, Екатерина и Марья Ивановна. И лучше бы так женились!
Любит ли Пушкин в «Капитанской дочке» Екатерину? Не знаю. Он к ней почтителен. Он знал, что все это: белизна, доброта, полнота - вещи почтенные. Вот и почтил.
Но любви - чары в образе Екатерины - нет. Вся любовь Пушкина ушла на Пугачева (Машу любит Гринев, а не Пушкин) - на Екатерину осталась только казенная почтительность.
Екатерина нужна, чтобы все «хорошо кончилось».
Но для меня и тогда и теперь вещь, вся, кончается - кивком Пугачева с плахи. Дальше уже - дела гриневские». (С)

А сам мой пост вдогонку едет.