Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин родился в семье богатых помещиков (по отцу принадлежал к дворянскому роду, а по матери - к купеческому). С детских лет он стал свидетелем страшных картин крепостнического произвола, что оказало определяющее влияние на формирование его взглядов.

Первые пробы пера относятся к началу 40-х гг., когда Салтыков учился в Царскосельском лицее. В марте 1841 г. в журнале “Библиотека для чтения” было опубликовано его стихотворение “Лира”. Первые поэтические произведения носили ученический характер. После окончания лицея Салтыков стал в качестве рецензента сотрудничать с журналом “Современник” (редактором которого был H.A. Некрасов). В ноябре 1847 г. в журнале “Отечественные записки” он впервые опубликовал повесть “Противоречия” (за подписью М. Непанов). Позднее появилась повесть “Запутанное дело”, подписанная М.С. и напечатанная в “Отечественных записках”. Но тут писателя постигла неудача: цензурный комитет признал повесть предосудительным произведением.

Будучи воспитанным на идеях революционно-демократического крыла русских литераторов (прежде всего Белинского), Щедрин некоторое время примыкал к кружку петрашевцев (который он покинул в начале 1847 г.). Идейная направленность произведений молодого писателя не могла не вызвать пристального интереса официальных властей. Решение цензурного комитета привлекло к Салтыкову внимание Николая I, указавшего князю А.И. Чернышеву на недопустимость службы в военном министерстве чиновника, распространяющего “вредные” идеи. Писатель был арестован и в апреле 1848 г. отправлен на службу в Вятку под особый надзор начальника губернии. С этого момента путь Щедрина стал достаточно тернистым. И хотя за время пребывания в Вятке Салтыков поднимается по служебной лестнице (от чиновника губернского правления до советника Вятского губернского правления), обвинение в неблагонадежности надолго ограничило свободу писателя.

В 1855 г. после смерти Николая I и вмешательства в судьбу Салтыкова генерал-адъютанта П.П. Ланского (двоюродного брата нового министра внутренних дел С.С. Ланского и мужа вдовы A.C. Пушкина Натальи Николаевны) его освобождают из-под надзора и разрешают “проживать и служить, где пожелает”. В 1856 г. писатель возвращается в Петербург. В августе того же года он начинает публикацию “Губернских очерков” под псевдонимом Н. Щедрин. Антикрепостническая направленность цикла привлекла к нему большое внимание прогрессивной части русской интеллигенции. Писателю прочили славу будущего Гоголя. В 1858 г. Салтыкова назначают вице-губернатором в Рязань, в 1860-м - вице-губернатором в Тверь. В этот период он издает циклы “Невинные рассказы” (1857-1863), “Сатиры в прозе” (1859- 1862). В конце 1862 г. писатель переезжает в Петербург, затем в имение Витенево под Москву. Осенью 1864 г. он был назначен председателем пензенской Казенной палаты. В 1863-1864 гг. Салтыков-Щедрин опубликовал в “Современнике” 68 произведений, были напечатаны первые рассказы из цикла “Помпадуры и помпадурши”.

В 1865 г. писатель временно отошел от литературной деятельности, в конце 1866 г. он был назначен управляющим Казенной палатой в Туле, а осенью 1867 г. - в Рязани. Летом 1868 г. Салтыков-Щедрин окончательно расстается с государственной службой и выходит в отставку.

С 1868 г. начинается новый этап в творчестве Щедрина. В это время появляются циклы “Письма о провинции” и “Признаки времени” (оба - 1868), “Господа ташкентцы” (1869-1872), в полном объеме публикуются “Помпадуры и помпадурши” (1863-1874), “Дневник провинциала в Петербурге” (1872-1873), “Благонамеренные речи” (1872-1876), “Господа Головлевы” (1875-1880), “Современная идиллия” (1877-1883) и рад других произведений.

Щедрин создает сатирическую картину жизни русского общества, осмеивает его пороки, выявляет типические черты бюрократии, особенности психологии консерваторов и реакционеров.

В конце 60-х - начале 70-х окончательно формируется зрелая творческая манера Щедрина, его “эзоповский язык”, помогающий писателю с демократическими взглядами на перспективы развития общества не только избегать препоны цензуры, но и более рельефно и убедительно изображать отдельные стороны жизни и характеры его героев.

Одним из наиболее крупных произведений в творчестве Щедрина стала книга “История одного города” (1869-1870), которая выявила не только особенности общественно-политической позиции писателя-сатирика, но и новаторские черты его художественной манеры (поиск новых форм сатирической типизации и новых средств выражения авторской позиции, использование фантастики, гиперболы, гротеска и т.п.), которые нашли отражение позднее в цикле “Сказки” (1869-1886).

В конце творческого пути Щедрин пишет цикл “Мелочи жизни” (1886-1887) и книгу “Пошехонская старина” (1887-1889), в которой подводит итог жизненным наблюдениям и показывает не только причины нравственного оскудения провинциального дворянства (как в “Господах Голавлевых”), но и социально-психологические типы крестьян.

Критика нередко писала о том, что Щедрин, продолжая традиции своих предшественников, создал сатирическую энциклопедию русской жизни. Не только художественное новаторство Щедрина, но и общественное звучание его произведений навсегда оставили его имя на страницах истории русской литературы.

Сказка — излюбленный жанр многих русских пи-сателей. К нему обращались А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь и многие другие писа-тели. Взглянуть на жанр сказки по-новому позволяют произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина.

К "Сказкам" Щедрин обратился на завершающем этапе своего творчества, подведя в них итог своих размышлений о российской действительности.

В эпоху жестокой правительственной реакции "Сказки" позволяли писателю в завуалированном виде критиковат существующие порядки. Кроме того, сказка, как всеми любимый жанр, открывала Щедрину пусть к массовому читателю.

В своих "Сказках" М. Е. Салтыков-Щедрн выступает прежде всего как писатель-сатирик. Он беспощадно бичует те явления современной ему жизни, которые всегда вызывали у него резкий протест.

Сказки вобрали в себя элементы сказки народной и литературной, элементы сказочной и реальной действительности, что вкупе с индивидуальным авторским стилем позволило им стать поистине оригинальными произведениями.

В "Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил" мы встречаем множество традиционных сказочных оборотов: "жили были", "по щучьему велению, по моему хотению", "долго ли, коротко ли", "он там был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало", "ни в сказке сказать, ни пером описать" и т.п. Однако в народных сказках эти выражения являются только лишь присказкой. У Салтыкова-Щедрина же они имеют иронический смысл. Так, выражение "сказано - сделано", примененное относительно генералов, заставляет улыбнуться, так как на самом деле генералы ни на какие решительные действия не способны. Концовка сказки ("он там был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало") также используется не случайно. Ведь мужику, так расстаравшемуся ради благополучия генералов, действительно, ничего не досталось.

"Сказки" Щедрина пнаписаны эзоповым языком. Однако читателю всегда удается "расшифровать" писательские иносказания, направленные против глу-пости, чванства, лености, невежества, покорности и многих других пороков.

В «Сказках» Салтыков-Щедрин широко использо-вал и такие приемы, как гротеск, гипербола, антитеза, аллегория. В «Ди-ком помещике» перед читателем предстает опустив-шийся богатый барин, который, оказавшись без слуг, превращается в совершенно дикое животное, поступ-ки которого, конечно, гиперболизированы.

Аллегоричен образ премудрого пескаря. Автор вы-смеивает жизнь обывателя, боящегося всех и вся. Ге-рой этой сказки постоянно сидит взаперти, боится лишний раз показаться из дому, с кем-нибудь загово-рить, завести знакомство. Он живет замкнутой, скуч-ной, жалкой жизнью.

Господствующий класс у М. Е. Салтыкова-Щедри-на во многих сказках представлен в образах хищни-ков. Мы видим невежественных медведей, злых и жестоких орлов, безграмотных львов и т. д. Однако в некоторых случаях сатирик делает довольно понят-ные намеки. Повествуя о Топтыгине, съевшем чижи-ка, он сравнивает: «... все равно, как если б кто кро-хотного гимназистика до самоубийства довел ».

Характерна интонация сказок. В них откровенно звучит авторская ирония. Но насмешке подвергаются не только угнетатели, но и их жертвы. Так мужик из вышеупомянутой «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» с удовольствием высти-лает дно генеральской лодки лебяжьим пухом. М. Е. Салтыков-Щедрин восхищается мастеровито-стью, умелостью, находчивостью простого русского мужика и в то же время не может не удивляться его вековому терпению.

В сказках Салтыкова — Щедрина нашли отраже-ние самые высокие писательские идеалы. Состоя на чиновничьей службе, Щедрин отличался своей непод-купностью, честностью, жаждой справедливости, уважением к простому человеку и вниманием к его нуждам. Эти качества сатирик искал во всех тех, кто по долгу службы обязан был стоять на защите благ че-ловека. Искали... не всегда находил. Но в этом случае перо писателя становилось беспощадным.

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин родился 15 (27) января 1826 года в селе Спас-Угол Тверской губернии в старинной дворянской семье. Начальное образование будущий писатель получил в домашних условиях – с ним занимались крепостной живописец, сестра, священник, гувернантка. В 1836 года Салтыков-Щедрин обучался в Московском дворянском институте, с 1838 – в Царскосельском лицее.

Военная служба. Ссылка в Вятку

В 1845 году Михаил Евграфович оканчивает лицей и поступает на службу в военную канцелярию. В это время писатель увлекается французскими социалистами и Жорж Санд, создает ряд заметок, повестей («Противоречие», «Запутанное дело»).

В 1848 году в краткой биографии Салтыкова-Щедрина наступает длительный период ссылки – за вольнодумие он был отправлен в Вятку. Там писатель прожил восемь лет, сначала служил канцелярским чиновником, а после был назначен советником в губернском правлении. Михаил Евграфович часто ездил в командировки, во время которых собирал информацию о провинциальной жизни для своих произведений.

Государственная деятельность. Зрелое творчество

Вернувшись в 1855 году из ссылки, Салтыков-Щедрин поступил на службу в министерство внутренних дел. В 1856-1857 годах были опубликованы его «Губернские очерки». В 1858 году Михаила Евграфовича назначили вице-губернатором Рязани, а затем Твери. Параллельно писатель печатался в журналах «Русский вестник», «Современник», «Библиотека для чтения».

В 1862 году Салтыков-Щедрин, биография которого ранее была связана больше с карьерой, чем с творчеством, покидает государственную службу. Остановившись в Петербурге, писатель устраивается работать редактором в журнал «Современник». Вскоре выходят его сборники «Невинные рассказы», «Сатиры в прозе».

В 1864 году Салтыков-Щедрин вернулся на службу, заняв должность управляющего казенной палаты в Пензе, а затем в Туле и Рязани.

Последние годы жизни писателя

С 1868 года Михаил Евграфович уходит в отставку, активно занимается литературной деятельностью. В этом же году писатель становится одним из редакторов «Отечественных записок», а после смерти Николая Некрасова занимает пост ответственного редактора журнала. В 1869 – 1870 годах Салтыков-Щедрин создает одно из самых известных своих произведений – «История одного города» (краткое содержание) , в котором поднимает тему отношений народа и власти. Вскоре издаются сборники «Признаки времени», «Письма из провинции», роман «Господа Головлевы».

В 1884 году «Отечественные записки» были закрыты, и писатель начинает печататься в журнале «Вестник Европы».

В последние годы творчество Салтыкова-Щедрина достигает кульминации в гротеске. Писатель издает сборники «Сказки» (1882 – 1886), «Мелочи жизни» (1886 – 1887), «Пешехонская старина» (1887 – 1889).

Умер Михаил Евграфович 10 мая (28 апреля) 1889 года в Санкт-Петербурге, похоронен на Волковском кладбище.

Хронологическая таблица

Другие варианты биографии

• Во время обучения в лицее Салтыков-Щедрин публиковал свои первые стихотворения, однако быстро разочаровался в поэзии и навсегда оставил это занятие.
• Михаил Евграфович сделал популярным литературный жанр социально-сатирической сказки, направленной на разоблачение людских пороков.
• Ссылка в Вятку стала поворотным моментом в личной жизни Салтыкова-Щедрина – там он познакомился со своей будущей женой Е. А. Болтиной, с которой прожил 33 года.
• Пребывая в вяткинской ссылке, писатель переводил труды Токвиля, Вивьена, Шерюеля, делал заметки о книге Беккари.
• В соответствии с просьбой в завещании, Салтыков-Щедрин был похоронен рядом с могилой Ивана Сергеевича Тургенева .

Тест по биографии

Прочитав краткую биографию Салтыкова-Щедрина, пройдите тест.

Введение

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин в своем творчестве избрал верным оружием сатирический принцип изображения действительности с помощью элементов фантастики. Он стал продолжателем традиций Д.И.Фонвизина, А.С.Грибоедова, Н.В.Гоголя в том, что сделал сатиру своим политическим оружием, борясь с ее помощью с острыми вопросами своего времени.

М. Е. Салтыков-Щедрин написал более 30 сказок. Обращение к этому жанру было естественным для Салтыкова-Щедрина. Элементами фантастики пронизано все творчество писателя. В произведениях Салтыкова-Щедрина разрабатываются политические проблемы, решаются актуальные вопросы. Защищая передовые идеалы своего времени, автор выступал в своих произведениях как защитник народных интересов. Обогатив фольклорные сюжеты новым содержанием, Салтыков-Щедрин направил жанр сказки на воспитание гражданских чувств и особого уважения к народу.

Цель реферата - изучить роль элементов фантастики в произведениях М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Своеобразие сказок Салтыкова-Щедрина

К жанру сказки Салтыков-Щедрин обращается в своем творчестве неоднократно: сначала в 1869 году, а затем после 1881 года, когда исторические условия (убийство царя) привели к ужесточению цензуры.

Подобно многим писателям, Салтыков-Щедрин использует жанр сказки для выявления пороков человека и общества. Написанные для “детей изрядного возраста”, сказки являют собой резкую критику существующего строя и, по существу, служат оружием, обличающим российской самодержавие.

Тематика сказок очень разнообразна: автор выступает не только против пороков самодержавия (“Медведь на воеводстве”, “Богатырь”), но и обличает дворянский деспотизм (“Дикий помещик”). Особое осуждение вызывают у сатирика взгляды либералов (“Карась-идеалист”), а также равнодушие чиновников (“Праздный разговор”) и обывательская трусость (“Премудрый пескарь”).

Однако есть тема, которая, можно сказать, присутствует во многих сказках - это тема угнетенного народа. В сказках “Как один мужик двух генералов прокормил”, “Коняга” она звучит особенно ярко.

Тематика и проблематика определяют разнообразие персонажей, действующих в этих остросатирических произведениях. Это глупые правители, поражающие своим невежеством и помещики-самодуры, чиновники и обыватели, купцы и мужики. Иногда персонажи достаточно достоверны, и мы находим в них черты конкретных исторических лиц, а иногда образы аллегоричны и иносказательны.

Используя фольклорно-сказочную форму, сатирик освещает самые злободневные вопросы русской жизни, выступает как защитник народных интересов и передовых идей.

Сказка “Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил” выделяется из всех особой динамичностью, изменчивостью сюжета. Писатель использует фантастический прием - генералы, словно “по щучьему велению”, переносятся на необитаемый остров, и здесь писатель со свойственной ему иронией демонстрирует нам полную беспомощность чиновников и их неспособность действовать.

“Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитывались и состарились, следовательно, ничего не понимали. Даже слов никаких не знали”. По причине своей глупости и ограниченности они чуть не умерли с голоду. Но им на помощь приходит мужик, который на все руки мастер: он может и охотиться, и готовить пищу. Образ “здоровенного мужичины” олицетворяет в этой сказке и силу, и слабость русского народа. Мастерство, его необыкновенные способности сочетаются в этом образе с покорностью, классовой пассивностью (мужик сам вьет веревку, чтобы его привязывали к дереву на ночь). Насобирав спелых яблок для генералов, он берет себе кислое, незрелое, да еще он рад был тому, что генералы “его, тунеядца, жаловали и мужицким трудом его не гнушались”.

Сказка о двух генералах говорит о том, что народ, по представлению Салтыкова-Щедрина, -- опора государства, он создатель материальных и духовных ценностей.

Тема народа разрабатывается еще в одной сказке Салтыкова-Щедрина -- “Коняга”, которая была создана в 1885 году. По стилю она отличается от других отсутствием действия.

Эту сказку называют сильнейшим произведением в ряду посвященных тяжелому положению русского крестьянства. Образ коняги-работяги собирательный. Он олицетворяет весь подневольный народ-труженик, в нем отразилась трагедия миллионов мужиков, этой громадной силы, закабаленной и бесправной.

В этой сказке также звучит тема покорности народа, его бессловесность и отсутствие желания бороться. Коняга, “замученный, побитый, узкогрудый, с выпяченными ребрами и обожженными плечами, с разбитыми ногами” -- такой портрет создается автором, который скорбит о незавидной доле бесправного народа. Раздумья о будущем, судьбе народа мучительны, но исполнены беззаветной любви.

В сказках Салтыкова-Щедрина с помощью эзопова языка, элементов фантастики, фольклорных традиций и сатирических приемов звучат различные темы.

Что сближает сказки Салтыкова-Щедрина с народными? Типичные сказочные зачины («Жили-были два генерала...», «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик...»; присказки («по щучьему велению», «ни в сказке сказать, ни пером описать»); характерные для народной речи обороты («думал-думал», «сказано -- сделано»); приближенные к народному языку синтаксис, лексика, орфоэпия. Преувеличения, гротеск, гипербола: один из генералов съедает другого; «дикий помещик», как кошка, в один миг взбирается на дерево; мужик варит суп в пригоршне. Как и в народных сказках, чудесное происшествие завязывает сюжет: по милости божьей «не стало мужика на всем пространстве владений глупого помещика». Народной традиции Салтыков-Щедрин следует и в сказках о животных, когда в аллегорической форме высмеивает недостатки общества.

Отличие: переплетение фантастического с реальным и даже исторически достоверным. «Медведь на воеводстве»: среди действующих лиц -- зверей вдруг появляется образ Магницкого, известного в русской истории реакционера: еще до начала появления Топтыгина в лесу были уничтожены Магницким все типографии, студенты отданы в солдаты, академики заточены. В сказке «Дикий помещик» герой постепенно деградирует, превращаясь в животное. Невероятная история героя во многом объясняется тем, что он читал газету «Весть» и следовал ее советам. Салтыков-Щедрин одновременно соблюдает форму народной сказки и разрушает ее. Волшебное в сказках Салтыкова-Щедрина объясняется реальным, читателю не удается уйти от действительности, которая постоянно чувствуется за образами зверей, фантастическими событиями. Сказочные формы позволяли Салтыкову-Щедрину по-новому представить близкие ему идеи, показать или высмеять общественные недостатки.

«Премудрый пескарь» -- образ до смерти перепуганного обывателя, который «все только распостылую жизнь свою бережет». Может ли быть для человека смыслом жизни лозунг -- «выжить и щуке в хайло не попасть».

Тема сказки связана с разгромом народовольцев, когда многие представители интеллигенции, испугавшись, отошли от общественных дел. Создается тип труса, жалкого, несчастного. Эти люди не сделали никому плохого, но прожили жизнь бесцельно, без порывов. Эта сказка о гражданской позиции человека и о смысле человеческой жизни. Вообще автор предстает в сказке сразу в двух лицах: народный сказитель, простачок-балагур и одновременно человек, умудренный жизненным опытом, писатель-мыслитель, гражданин. В описании жизни животного царства с присущими ему деталями вкрапливаются детали реальной жизни людей. В языке сказки сочетаются сказочные слова и обороты, разговорный язык третьего сословия и публицистический язык того времени.

Салтыков-Щедрин принадлежит к числу тех великих писателей, творчество которых отличается высокой идейностью, народностью, реализмом, художественным совершенством.

Наряду с другими классиками русской литературы он превосходно владел мастерством изображения быта и психологии людей, социальных и нравственных явлений общественной жизни. Но он, как и каждый из его выдающихся литературных современников — Некрасов, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Толстой, — был по-своему оригинален, социально-политическая сатира стала его призванием, и в эту область он внес свой неповторимый вклад.

Произведения Салтыкова-Щедрина, как бы они ни были разнообразны в проблемно-тематическом и жанровом отношениях, составляют единый художественный мир, отмеченный печатью яркой творческой индивидуальности писателя.

Своеобразие Щедрина-художника наиболее наглядно проявляется прежде всего в таких особенностях его сатирической поэтики, как искусство применения юмора, гиперболы, гротеска, фантастики, иносказания для реалистического воспроизведения действительности и ее оценки с прогрессивных общественных позиций.

Смех — основное оружие сатиры. «Это оружие очень сильное, — говорил Щедрин, — ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех». Этим оружием боролись с социальными и нравственными пороками общества Фонвизин в «Недоросле», Крылов в баснях, Грибоедов в «Горе от ума», Гоголь в «Мертвых душах» и «Ревизоре». Щедрин развивал их традицию. По его собственному признанию, юмор всегда составлял его главную силу.

Щедрин — самый яркий продолжатель гоголевской традиции сатирического смеха. Гоголь и Щедрин обладали неистощимым остроумием в изобличении общественных пороков. И вместе с тем есть большая разница в идейных мотивах и формах художественного проявления юмора у этих двух крупнейших русских сатириков.

Белинский, характеризуя юмор Гоголя как юмор «спокойный, спокойный в самом своем негодовании, добродушный в самом своем лукавстве», в то же время говорил, что бывает еще другой юмор, «грозный и открытый», «желчный, ядовитый, беспощадный». Таков именно юмор Щедрина.

Отмечая в горьком и резком смехе Щедрина «нечто свифтовское», Тургенев писал: «Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова.

Было что-то почти страшное в этом смехе, потому что публика, смеясь, в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое». По определению М. Горького, смех Щедрина — «это не смех Гоголя, а нечто гораздо более оглушительно-правдивое, более глубокое и могучее». Если к гоголевскому юмору приложима формула «смех сквозь слезы», то более соответствующей щедринскому юмору будет формула «смех сквозь презрение и негодование».

В характере щедринского юмора сказались, конечно, и свойства личной биографии и дарования писателя, но прежде всего — новые общественные условия и новые идеи, верным представителем которых он был. За годы, разделяющие сатирическую деятельность Гоголя и Щедрина, совершился крупный шаг в общественной жизни России и в развитии русской освободительной мысли.

Смех Щедрина, почерпавший свою силу в росте демократического движения и в идеалах демократии и социализма, глубже проникал в источник социального зла, нежели смех Гоголя. Разумеется, речь идет не о художественном превосходстве Щедрина над Гоголем, а о том, что по сравнению со своим великим предшественником Щедрин как сатирик ушел дальше, движимый временем и идеями. Что же касается собственно гоголевской творческой силы, то Щедрин признавал за нею значение высшего образца.

Если Гоголь видел в сатирическом смехе средство нравственного исправления людей, то Щедрин, не чуждаясь этих намерений, считал главным назначением смеха возбуждение чувства негодования и активного протеста против социального неравенства и политического деспотизма. Щедринский смех отличался от гоголевского прежде всего своим, так сказать, политическим прицелом.

Сатирический смех в щедринской концепции призван быть не целителем, а могильщиком устаревшего социального организма, призван накладывать последнее позорное клеймо на те явления, которые закончили свой цикл развития и признаны на суде истории несостоятельными.

В смехе Щедрина, преимущественно грозном и негодующем, не исключены и другие эмоциональные тона и оттенки, обусловленные разнообразием идейных замыслов, объектов изображения и сменяющихся душевных настроений сатирика. «Сказки», где представлены картины жизни всех социальных слоев общества, могут служить как бы хрестоматией образцов щедринского юмора во всем богатстве его художественного проявления.

Салтыков-Щедрин был великим мастером иронии — тонкой, скрытой насмешки, облеченной в форму похвалы, лести, притворной солидарности с противником. В этой ядовитейшей разновидности юмора Щедрина превосходил в русской литературе только один Гоголь. В «Сказках» щедринская ирония блещет всеми красками.

Сатирик то восхищается преумным здравомысленным зайцем, который «так здраво рассуждал, что и ослу в пору», то вдруг вместе с генералами возмущается поведением тунеядца-мужика, который спал «и самым нахальным образом уклонялся от работы», то будто бы соглашается с необходимостью приезда медведя-усмирителя в лесную трущобу, потому что «такая в ту пору вольница между лесными мужиками шла, что всякий по-своему норовил. Звери — рыскали, птицы — летали, насекомые — ползали, а в ногу никто маршировать не хотел».

Издевательски высмеивая носителей социального зла, сатирик возбуждал к ним в обществе чувство активной ненависти, воодушевлял народную массу на борьбу с ними, поднимал ее настроение и веру в свои силы, учил ее пониманию своей роли в жизни. По верному определению А. В. Луначарского, Щедрин — «мастер такого смеха, смеясь которым, человек становится мудрым».

Для произведений Салтыкова-Щедрина характерно широкое применение приемов гиперболы, гротеска, фантастики, посредством которых писатель резко обнажал сущность отрицаемых явлений общественной жизни и казнил их оружием смеха.

Разоблачая те или иные черты социальных типов, сатирик очень часто находил для них какой-либо эквивалент в мире, стоящем за пределами человеческой природы, создавал поэтические аллегории, в которых место людей занимали куклы и звери, выполнявшие роль сатирической пародии.

Такая фантастика нашла свое блистательное применение в сказках, где вся табель о рангах остроумно замещена разными представителями фауны. Фантастическая костюмировка в одно и то же время и ярко оттеняет отрицательные черты типов, и выставляет их в смешном виде. Человек, действия которого приравнены к действиям низшего организма или примитивного механизма, вызывает смех.

Гипербола, гротеск, фантастика, являвшиеся эффективными приемами изображения и осмеяния социального зла, попутно выполняли также свою роль и в сложной системе художественных средств, применявшихся сатириком в борьбе с цензурой.

Передовая русская литература жестоко преследовалась самодержавием. В борьбе с цензурными гонениями писатели прибегали к обманным средствам. «С одной стороны, — говорит Щедрин, — появились аллегории, с другой — искусство понимать эти аллегории, искусство читать между строками. Создалась особенная рабская манера писать, которая может быть названа Езоповскою, — манера, обнаруживавшая замечательную изворотливость в изобретении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих обманных средств».

Салтыков-Щедрин, до конца дней своих остававшийся на боевом посту политического сатирика, довел эзоповскую манеру до высшего совершенства и стал самым ярким ее представителем в русской литературе. Действуя под гнетом цензуры, вынужденный постоянно преодолевать трудные барьеры, сатирик не отступал от своих демократических убеждений, а боролся с препятствиями художественными средствами.

Он выработал целую систему иносказательных приемов, наименований, выражений, образов, эпитетов, метафор, которые позволяли ему одерживать идейную победу над врагом. Так, например, в эзоповском языке Щедрина порядок вещей обозначает произвол самодержавия, сердцевед — шпиона, фюить — внезапную административную ссылку в отдаленные места. Продажных литераторов-приспособленцев сатирик именовал пенкоснимателями, а их газетам присвоил названия: «Пенкоснимательница», «Чего изволите?», «Помои», «Нюхайте на здоровье».

Русскую действительность своего времени Щедрин нередко изображал в форме повествования о прошлом (яркий образец — «История одного города») или о зарубежных странах.

В «Сказках» эти иносказательные приемы нашли широкое применение, видоизменяясь соответственно жанру. Иногда сказка начинается указанием, что речь будет идти о старом времени, хотя весь смысл дальнейшею повествования относится к современности.

Например: «Нынче этого нет, а было такое время...» («Праздный разговор»); «В старые годы, при царе Горохе это было...» («Дурак»). Для умышленного отнесения изображаемых событий к не определенным странам и временам сатирик удачно использовал традиционные зачины народных сказок: «...В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик...» («Дикий помещик»); «В некоторой стране жил-был либерал...» («Либерал»).

Иносказания в сатире Щедрина предназначены не только для обмана цензуры. Они являются эффективным средством сатирического изображения жизни, позволяющим подойти к предмету с неожиданной стороны и остроумно осветить его. Для сатиры это особенно важно, она тем успешнее достигает своей цели, чем неожиданнее ее нападение на противника и чем остроумнее очерчены его комические черты.

Образ медведя Топтыгина, обозначающий губернатора, избран, конечно, не без цензурных соображений, вместе с тем найденныйпсевдоним имел все достоинства меткой, остроумной художественной метафоры, которая усиливала сатирическое нападение на правящую касту самодержавия. Этот пример может служить яркой иллюстрацией к признанию сатирика, что иногда благодаря обязательности эзоповской манеры ему удавалось отыскивать такие черты и краски, которые более врезаются в память читателя.

Салтыков-Щедрин сумел подчинить приемы письма, навязанные ему цензурными обстоятельствами, требованиям художественной изобразительности. Конечно, царская цензура распознавала замаскированные замыслы сатирика, но нередко не имела возможности предъявить ему формальное обвинение.

Эзоповский язык, помогая Щедрину ускользать от когтей царских цензоров и позволяя порой представлять явления жизни в живописном и остроумном виде, имел вместе с тем и свою отрицательную сторону. Он не всегда был понятен широкому кругу читателей.

Поэтому сатирик, совершенствуя свою иносказательную манеру, все больше стремился сблизить ее с традициями народнопоэтического творчества. В своих сказках он достиг такой формы, которая оказывалась наименее уловимой для цензуры и в то же время отличалась высоким художественным совершенством и доступностью. Это была победа гения, обладавшего даром неистощимой изобретательности в области искусства слова.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.