Светоч критики должен озарять, а не жечь.
Ш. Фавар

Ряд статей о Базарове был написан затем, чтобы защитить и разъяснить весь строй наших понятий.
Д. И. Писарев

В февральском номере журнала «Русский вестник» за 1862 год был напечатан четвёртый роман И.С.Тургенева «Отцы и дети». Вокруг романа разгорелась такая ожесточённая полемика, какой ни до, ни после уже не знала история русской журналистики. Причин для серьёзных споров было две: оценка современного исторического момента и сложный образ главного героя романа.

Идейная борьба и события первой русской революционной ситуации 1859-1861 годов раскололи общество на два лагеря. Лагерь консерваторов, дружный и сплочённый, выступал, по разным соображениям, против любых преобразований; лагерь передовых людей, раздираемый противоречиями, признавал необходимость изменений в экономической, политической, духовной жизни страны, но был расколот по вопросам тактики. Умеренные прогрессисты (по своим убеждениям к ним принадлежал Тургенев) выступали за либеральный, реформистский путь развития России; активные прогрессисты — революционные демократы (сотрудники редакции журнала «Современник») полагали, что спасение России в крестьянской революции.

Тургенев оценивал окружающую русскую действительность с либерально-просветительской точки зрения: он не был сторонником революций и народных восстаний, но был при этом убеждённым противником крепостнического бесправия, безграмотности и невежества. В 1860 году из-за идейных разногласий Тургенев прекратил всякие отношения с «Современником», то есть отказался печататься в журнале и попросил не помещать своего имени в числе сотрудников журнала.

Главным героем нового романа Тургенев сделал студента Базарова, дворянина по происхождению и революционного демократа по убеждению, молодого человека с общественными взглядами, противоположными тургеневским. Несмотря на последнее обстоятельство, писатель «честно и не только без предубеждения, но даже с сочувствием отнёсся» (И.С.Тургенев «По поводу "Отцов и детей"») к Базарову. Иными словами, автор сам понимал, что создал сложный, противоречивый образ главного героя: «Положа руку на сердце, я не чувствую себя виноватым перед Базаровым и не мог придать ему ненужной сладости. Если его не полюбят, как он есть, со всем его безобразием — значит я виноват и не сумел сладить с избранным мною типом. Штука была бы не важная представить его идеалом; а сделать его волком и всё-таки оправдать его — это было трудно...» (письмо к А.И.Герцену от 1862). Понятно, такой Базаров мало кому мог понравиться, поэтому разные критики взялись с разных идеологических позиций разбирать-разбивать образ тургеневского героя.

Представители лагеря консерваторов, выступая против «материализма и всяческого нигилизма», полагали, будто Тургенев выставил Базарова на осмеяние и порицание (В.И.Аскоченский), будто автор видел в Базарове и молодом поколении вообще только «дикую монгольскую силу» («Отцы и дети», X), то есть «что-то посторонее, нимало (...) не дорогое» (Н.Н.Стахов) и даже враждебное русской жизни. Так Тургенев был представлен ненавистником молодого поколения России. Однако особенно интересные статьи принадлежали критикам либеральной и революционно-демократической ориентации.

Н.М.Катков, главный редактор либерального журнала «Русский вестник» (в нём после разрыва с «Современником» Тургенев напечатал роман «Отцы и дети»), в статье «Роман Тургенева и его критики» яростно обрушился на нигилистов. Критик в базаровской «науке с её лягушками и микроскопами» увидел только «обман чувств», а в базаровском отрицании — сомнительную мудрость, которая вся «состоит из ряда нулей и минусов». За новым поколением, за базаровским типом не стоят, считал Катков, такие силы русского общества, которые могли бы внести в жизнь новое содержание. Толчком к выступлению Каткова послужили петербургские пожары, устроенные якобы (прямых доказательств не было) нигилистами-революционерами через два месяца после выхода в свет романа «Отцы и дети». По мнению Каткова, Тургенев, явно симпатизирующий Базарову, был причастен к этим пожарам. Так невольно Тургенев в компании с нигилистами-поджигателями оказался ненавистником России.

Самую беспощадную критику писатель выдержал от своих бывших товарищей из революционно-демократического журнала «Современник», где была помещена статья М.А.Антоновича «Асмодей нашего времени» (1862). Антонович выполнял редакционное задание — «разгромить» роман Тургенева, который сотрудники журнала считали «открытым заявлением ненависти Тургенева к Добролюбову» (Н.Г.Чернышевский «Воспоминания»). Критик «Современника» ядовито назвал Базарова «Асмодеем нашего времени», что совершенно несправедливо по отношению к тургеневскому герою. Асмодей — это блудный бес из ветхозаветных преданий. Один из его «подвигов» — изводить ревностью приглянувшуюся ему девицу, убивая одного за другим её женихов. По мнению Антоновича, Базаров похож на Асмодея уже потому, что перед смертью говорит Одинцовой: «Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая...» (XXVII), то есть испытывает к ней неприличную страсть в такую неподходящую минуту. Кроме того, «Асмодей нашего времени» (1858) — название скандального романа В.И.Аскоченского, главный герой которого — Пустовцев, молодой развратитель невинности и беспощадный насмешник над всеми человеческими чувствами. По мнению Антоновича, «Пустовцев — родной брат и двойник Базарова по характеру, по убеждениям, по безнравственности, даже по небрежности в приёмах и туалете».

Одновременно и независимо от «Современника» другой революционно-демократический журнал, «Русское слово», напечатал свой разбор «Отцов и детей» — статью Д.И.Писарева «Базаров» (1862). У Писарева было своё редакционное задание — ответить Каткову и показать, в чём состоит общественная сила молодого поколения. Положительно отозвавшись о романе, Писарев волей-неволей вступил в спор с «Современником». Иными словами, Антонович и Писарев совершенно разошлись в оценке тургеневского романа по самым главным вопросам: по толкованию образа Базарова, по определению авторских симпатий, по характеристике художественных достоинств произведения, по формулировке главной идеи. По всем названным пунктам Писарев защитил Тургенева от несправедливых нападок «Современника».

Об отношении Тургенева к Базарову (а следовательно, к молодому поколению) Антонович судит удивительно поверхностно, будто писатель питает к молодым героям («детям») «какую-то личную ненависть и неприязнь», хочет «представить их в смешном или пошлом и мерзком виде». Тургенев «заставляет» Базарова проигрывать в карты отцу Алексею, делает из главного героя обжору (всегда отмечает, что Базаров «говорил мало, а ел много») и пьяницу (на завтраке у Кукши-ной Базаров молчал и «всё больше занимался шампанским»). Короче говоря, главный герой романа — «это не человек, а какое-то ужасное существо, просто дьявол, или, выражаясь более поэтически, асмодей. Он систематически ненавидит и преследует всё, начиная от своих добрых родителей, которых терпеть не может, и оканчивая лягушками, которых он режет с беспощадной жестокостью». Писарев пишет об отношениях Тургенева к Базарову более спокойно и справедливо: «Тургеневу пришло в голову выбрать представителем базаровского типа человека неотёсанного; он так и сделал и, конечно, рисуя своего героя, не утаил и не закрасил его угловатостей» (III). Писатель «сам никогда не будет Базаровым, но он вдумался в этот тип и понял его так верно, как не поймёт ни один из наших молодых реалистов» (V).

Антонович утверждает, что Тургенев не расположен к молодому поколению: «относится к детям даже враждебно; отцам он даёт полное преимущество во всём и всегда старается возвысить их за счёт детей». Писарев, напротив, полагает, что автор «не сочувствует вполне ни одному из своих действующих лиц; от его анализа не ускользает ни одна слабая или смешная черта; мы видим, как Базаров завирается в своём отрицании, как Аркадий наслаждается своей развитостью, как Николай Петрович робеет, как пятнадцатилетний юноша, и как Павел Петрович рисуется и злится, зачем на него не любуется Базаров, единственный человек, которого он уважает в самой ненависти своей» (V).

Антонович считает, что роман «Отцы и дети» — «морально-философский трактат, но плохой и поверхностный. (...) Оттого в романе (...) нет ни одного живого лица и живой души, а всё только отвлечённые идеи и разные направления, олицетворённые и названные соответственными именами». Писарев возражает: «...непосредственное чувство читателей (...) увидит в романе Тургенева не диссертацию на заданную тему, а верную, глубоко прочувствованную и без малейшей утайки нарисованную картину современной жизни» (V). Антонович продолжает свою критику: в романе мало художественной правды и правды жизни, потому что Тургенев руководствовался тенденцией, то есть своими чёткими политическими целями. Писарев в тенденциозности автора не видит ничего страшного: «Я не хочу сказать, чтобы в романе Тургенева идеи и стремления молодого поколения отразились так, как понимает их само молодое поколение; к этим идеям и стремлениям Тургенев относится со своей личной точки зрения, а старик и юноша почти никогда не сходятся между собой в убеждениях и симпатиях» (I). Для Писарева важно «то, что просвечивает, а не то, что автор хочет показать или доказать» (I).

Словом, для Антоновича роман «Отцы и дети» слабый и вредный. Это, по сути, «беспощадная и разрушительная критика молодого поколения. Во всех современных вопросах, умственных движениях, толках и идеалах, занимающих молодое поколение, Тургенев не находит никакого смысла и даёт понять, что они ведут только к разврату, пустоте, прозаической пошлости и цинизму». Базаров же — это «не характер, не живая личность, а карикатура, чудовище с крошечной головкой и гигантским ртом, с маленьким лицом и пребольшущим носом, и притом карикатура самая злостная». Писарев приходит к прямо противоположным выводам: Тургенев не скрыл и не скрасил «неграциозные шероховатости молодого поколения. (...) Со стороны виднее достоинства и недостатки, и потому строго критический взгляд на Базарова со стороны в настоящую минуту оказывается гораздо плодотворнее, чем голословное восхищение или раболепное обожание. Взглянув на Базарова со стороны (...) холодным, испытующим взглядом (...), Тургенев оправдал Базарова и оценил его по достоинству. Базаров вышел из испытаний чистым и крепким. Против этого типа Тургенев не нашёл ни одного существенного обвинения. (...) Тургенев не полюбил Базарова, но признал его силу, признал его перевес над окружающими людьми и сам принёс ему полную дань уважения» (V).

Из приведённых цитат видно, что Антонович и Писарев согласны только в одном: Базаров не идеальный герой, но эта оценка первого почему-то обидела, а второго настроила на вдумчивый литературный анализ.

Итак, жёсткая полемика вокруг «Отцов и детей» объясняется тем, что все критики и сам автор примешали к чисто литературным проблемам политические вопросы и личные отношения. Тургенев нарочито огрубил в речах Базарова высказывания Н.А.Добролюбова. Сам писатель хорошо понимал это и предвидел негодование «Современника» по поводу и романа, и его главного героя: «Видно я им сильно насолил. И что неприятно: и вперёд солить буду» (письмо к П.В.Анненкову от 1862).

Консервативные и либеральные критики единодушно признали, что роман Тургенева хорош, так как неприглядно показал молодых нигилистов-революционеров — Базарова, Ситникова, Кукшину. Антонович, выступив от имени «Современника», полемически преувеличивал слабости Базарова и замалчивал его достоинства. Антонович писал не о том, что было отражено в романе, а о том, что, по его мнению, хотел сказать Тургенев. В результате критику не хватило художественного чутья, чтобы разглядеть жизненную правду, социальную значимость и художественные достоинства романа, поэтому статья Антоновича получилась поверхностной и никого не убедила.

Писарев, в отличие от критика «Современника», дал роману Тургенева положительную оценку, потому что понял: за внешним, довольно непривлекательным обликом главного героя скрыт сильный и благородный характер. Писарев справедливо предвидел, что критики -одни с радостью, другие с возмущением — будут разбирать негативные черты образа Базарова, поэтому сам сосредоточился в первую очередь на сильных сторонах личности героя, отметив его силу воли, ум, искренность, трудолюбие, решительность. В статье «Базаров» критик одновременно защитил от нападок Тургенева, назвав его великим художником и гражданином (XI). По мнению Писарева, писатель больше сочувствует главному герою, чем осуждает его.

Время показало, что именно Писарев был прав в толковании романа Через семь лет, когда критика уже не было в живых, Тургенев решил сам объяснить своё отношение к Базарову и опубликовал статью «По поводу "Отцов и детей"» (1869). В ней писатель признался в своих симпатиях к молодому нигилисту: «... многие из моих читателей удивится, если я скажу им, что, за исключением воззрений Базарова па художества, я разделяю почти все его убеждения». Действительно, сравнение двух статей — Писарева и Тургенева — показывает, что критику и автору по существу не о чем спорить.

Новый роман Тургенева дает нам все то, чем мы привыкли наслаждаться в его произведениях. Художественная отделка безукоризненно хороша; характеры и положения, сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении романа какое-то непонятное наслаждение, которого не объяснишь ни занимательностью рассказываемых событий, ни поразительною верностью основной идеи. Дело в том, что события вовсе не занимательны, а идея вовсе не поразительно верна. В романе нет ни завязки, ни развязки, ни строго обдуманного плана; есть типы и характеры, есть сцены и картины, и, главное, сквозь ткань рассказа сквозит личное, глубоко-прочувствованное отношение автора к выведенным явлениям жизни. А явления эти очень близки к нам, так близки, что все наше молодое поколение с своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа. Я этим не хочу сказать, чтобы в романе Тургенева идеи и стремления молодого поколения отразились так, как понимает их само молодое поколение; к этим идеям и стремлениям Тургенев относится с своей личной точки зрения, а старик и юноша почти никогда не сходятся между собою в убеждениях и симпатиях. Но если вы подойдете к зеркалу, которое, отражая предметы, изменяет немного их цвета, то вы узнаете свою физиономию, несмотря на погрешности зеркала. Читая роман Тургенева, мы видим в нем типы настоящей минуты и в то же время отдаем себе отчет в тех изменениях, которые испытали явления действительности, проходя через сознание художника. Любопытно проследить, как действуют на человека, подобного Тургеневу, идеи и стремления, шевелящиеся в нашем молодом поколении и проявляющиеся, как все живое, в самых разнообразных формах, редко привлекательных, часто оригинальных, иногда уродливых.
Такого рода исследование может иметь очень глубокое значение. Тургенев – один из лучших людей прошлого поколения; определить, как он смотрит на нас и почему он смотрит на нас так, а не иначе, значит найти причину того разлада, который замечается повсеместно в нашей частной семейной жизни; того разлада, от которого часто гибнут молодые жизни и от которого постоянно кряхтят и охают старички и старушки, не успевающие обработать на свою колодку понятия и поступки своих сыновей и дочерей. Задача, как видите, жизненная, крупная и сложная; сладить я с нею, вероятно, не слажу, а подумать – подумаю.
Роман Тургенева, кроме своей художественной красоты, замечателен еще тем, что он шевелит ум, наводит на размышления, хотя сам по себе не разрешает никакого вопроса и даже освещает ярким светом не столько выводимые явления, сколько отношения автора к этим самым явлениям. Наводит он на размышления именно потому, что весь насквозь проникнут самою полною, самою трогательною искренностью. Все, что написано в последнем романе Тургенева, прочувствовано до последней строки; чувство это прорывается помимо воли и сознания самого автора и согревает объективный рассказ, вместо того чтобы выражаться в лирических отступлениях. Автор сам не отдает себе ясного отчета в своих чувствах, не подвергает их анализу, не становится к ним в критические отношения. Это обстоятельство дает нам возможность видеть эти чувства во всей их нетронутой непосредственности. Мы видим то, что просвечивает, а не то, что автор хочет показать или доказать. Мнения и суждения Тургенева не изменят ни на волосок нашего взгляда на молодое поколение и на идеи нашего времени; мы их даже не примем в соображение, мы с ними даже не будем спорить; эти мнения, суждения и чувства, выраженные в неподражаемо живых образах, дадут только материалы для характеристики прошлого поколения, в лице одного из лучших его представителей. Постараюсь сгруппировать эти материалы и, если это мне удастся, объясню, почему наши старики не сходятся с нами, качают головами и, смотря по различным характерам и по различным настроениям, то сердятся, то недоумевают, то тихо грустят по поводу наших поступков и рассуждений.

II

Действие романа происходит летом 1859 года. Молодой кандидат, Аркадий Николаевич Кирсанов, приезжает в деревню к своему отцу вместе с своим приятелем, Евгением Васильевичем Базаровым, который, очевидно, имеет сильное влияние на образ мыслей своего товарища. Этот Базаров, человек сильный по уму и по характеру, составляет центр всего романа. Он – представитель нашего молодого поколения; в его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах; и образ этого человека ярко и отчетливо вырисовывается перед воображением читателя.
Базаров – сын бедного уездного лекаря; Тургенев ничего не говорит об его студенческой жизни, но надо полагать, что то была жизнь бедная, трудовая, тяжелая; отец Базарова говорит о своем сыне, что он у них отроду лишней копейки не взял; по правде сказать, много и нельзя было бы взять даже при величайшем желании, следовательно, если старик Базаров говорит это в похвалу своему сыну, то это значит, что Евгений Васильевич содержал себя в университете собственными трудами, перебивался копеечными уроками и в то же время находил возможность дельно готовить себя к будущей деятельности. Из этой школы труда и лишений Базаров вышел человеком сильным и суровым; прослушанный им курс естественных и медицинских наук развил его природный ум и отучил его принимать на веру какие бы то ни было понятия и убеждения; он сделался чистым эмпириком; опыт сделался для него единственным источником познания, личное ощущение – единственным и последним убедительным доказательством. «Я придерживаюсь отрицательного направления, – говорит он, – в силу ощущений. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен – и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? Тоже в силу ощущения – это все едино. Глубже этого люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не скажу». Как эмпирик, Базаров признает только то, что можно ощупать руками, увидать глазами, положить на язык, словом, только то, что можно освидетельствовать одним из пяти чувств. Все остальные человеческие чувства он сводит на деятельность нервной системы; вследствие этого наслаждения красотами природы, музыкою, живописью, поэзиею, любовью женщины вовсе не кажутся ему выше и чище наслаждения сытным обедом или бутылкою хорошего вина. То, что восторженные юноши называют идеалом, для Базарова не существует; он все это называет «романтизмом», а иногда вместо слова «романтизм» употребляет слово «вздор». Несмотря на все это, Базаров не ворует чужих платков, не вытягивает из родителей денег, работает усидчиво и даже не прочь от того, чтобы сделать в жизни что-нибудь путное. Я предчувствую, что многие из моих читателей зададут себе вопрос: а что же удерживает Базарова от подлых поступков и что побуждает его делать что-нибудь путное? Этот вопрос поведет за собою следующее сомнение: уж не притворяется ли Базаров перед самим собою и перед другими? Не рисуется ли он? Может быть, он в глубине души признает многое из того, что отрицает на словах, и, может быть, именно это признаваемое, это затаившееся спасает его от нравственного падения и от нравственного ничтожества. Хоть мне Базаров ни сват, ни брат, хоть я, может быть, и не сочувствую ему, однако, ради отвлеченной справедливости, я постараюсь ответить на вопрос и опровергнуть лукавое сомнение.
На людей, подобных Базарову, можно негодовать, сколько душе угодно, но признавать их искренность – решительно необходимо. Эти люди могут быть честными и бесчестными, гражданскими деятелями и отъявленными мошенниками, смотря по обстоятельствам и по личным вкусам. Ничто, кроме личного вкуса, не мешает им убивать и грабить, и ничто, кроме личного вкуса, не побуждает людей подобного закала делать открытия в области наук и общественной жизни. Базаров не украдет платка по тому же самому, почему он не съест кусок тухлой говядины. Если бы Базаров умирал с голоду, то он, вероятно, сделал бы то и другое. Мучительное чувство неудовлетворенной физической потребности победило бы в нем отвращение к дурному запаху разлагающегося мяса и к тайному посягательству на чужую собственность. Кроме непосредственного влечения, у Базарова есть еще другой руководитель в жизни – расчет. Когда он бывает болен, он принимает лекарство, хотя не чувствует никакого непосредственного влечения к касторовому маслу или к ассафетиде. Он поступает таким образом по расчету: ценою маленькой неприятности он покупает в будущем большее удобство или избавление от большей неприятности. Словом, из двух зол он выбирает меньшее, хотя и к меньшему не чувствует никакого влечения. У людей посредственных такого рода расчет большею частью оказывается несостоятельным; они по расчету хитрят, подличают, воруют, запутываются и в конце концов остаются в дураках. Люди очень умные поступают иначе; они понимают, что быть честным очень выгодно и что всякое преступление, начиная от простой лжи и кончая смертоубийством, – опасно и, следовательно, неудобно. Поэтому очень умные люди могут быть честны по расчету и действовать начистоту там, где люди ограниченные будут вилять и метать петли. Работая неутомимо, Базаров повиновался непосредственному влечению, вкусу и, кроме того, поступал по самому верному расчету. Если бы он искал протекции, кланялся, подличал, вместо того чтобы трудиться и держать себя гордо и независимо, то он поступал бы нерасчетливо. Карьеры, пробитые собственною головою, всегда прочнее и шире карьер, проложенных низкими поклонами или заступничеством важного дядюшки. Благодаря двум последним средствам можно попасть в губернские или в столичные тузы, но по милости этих средств никому, с тех пор как мир стоит, не удавалось сделаться ни Вашингтоном, ни Гарибальди, ни Коперником, ни Генрихом Гейне. Даже Герострат – и тот пробил себе карьеру собственными силами и попал в историю не по протекции. Что же касается до Базарова, то он не метит в губернские тузы: если воображение иногда рисует ему будущность, то эта будущность как-то неопределенно широка; работает он без цели, для добывания насущного хлеба или из любви к процессу работы, а между тем он смутно чувствует по количеству собственных сил, что работа его не останется бесследною и к чему-нибудь приведет. Базаров чрезвычайно самолюбив, но самолюбие его незаметно именно вследствие своей громадности. Его не занимают те мелочи, из которых складываются обыденные людские отношения; его нельзя оскорбить явным пренебрежением, его нельзя обрадовать знаками уважения; он так полон собою и так непоколебимо-высоко стоит в своих собственных глазах, что делается почти совершенно равнодушным к мнению других людей. Дядя Кирсанова, близко подходящий к Базарову по складу ума и характера, называет его самолюбие «сатанинскою гордостью». Это выражение очень удачно выбрано и совершенно характеризует нашего героя. Действительно, удовлетворить Базарова могла бы только целая вечность постоянно расширяющейся деятельности и постоянно увеличивающегося наслаждения, но, к несчастью для себя, Базаров не признает вечного существования человеческой личности. «Да вот, например, – говорит он своему товарищу Кирсанову, – ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, – она такая славная, белая, – вот сказал ты: Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать… А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… Да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; – ну, а дальше?»
Итак, Базаров везде и во всем поступает только так, как ему хочется или как ему кажется выгодным и удобным. Им управляют только личная прихоть или личные расчеты. Ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя он не признает никакого регулятора, никакого нравственного закона, никакого принципа. Впереди – никакой высокой цели; в уме – никакого высокого помысла, и при всем этом – силы огромные. – Да ведь это безнравственный человек! Злодей, урод! – слышу я со всех сторон восклицания негодующих читателей. Ну, хорошо, злодей, урод; браните больше, преследуйте его сатирой и эпиграммой, негодующим лиризмом и возмущенным общественным мнением, кострами инквизиции и топорами палачей, – и вы не вытравите, не убьете этого урода, не посадите его в спирт на удивление почтенной публике. Если базаровщина – болезнь, то она болезнь нашего времени, и ее приходится выстрадать, несмотря ни на какие паллиативы и ампутации. Относитесь к базаровщине как угодно – это ваше дело; а остановить – не остановите; это та же холера.

III

Болезнь века раньше всего пристает к людям, стоящим по своим умственным силам выше общего уровня. Базаров, одержимый этою болезнью, отличается замечательным умом и вследствие этого производит сильное впечатление на сталкивающихся с ним людей. «Настоящий человек, – говорит он, – тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть». Под определение настоящего человека подходит именно сам Базаров; он постоянно сразу овладевает вниманием окружающих людей; одних он запугивает и отталкивает; других подчиняет, не столько доводами, сколько непосредственною силою, простотою и цельностью своих понятий. Как человек замечательно умный, он не встречал себе равного. «Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, – проговорил он с расстановкой, – тогда я изменю свое мнение о самом себе».
Он смотрит на людей сверху вниз и даже редко дает себе труд скрывать свои полупрезрительные, полупокровительственные отношения к тем людям, которые его ненавидят, и к тем, которые его слушаются. Он никого не любит; не разрывая существующих связей и отношений, он в то же время не сделает ни шагу для того, чтобы снова завязать или поддержать эти отношения, не смягчит ни одной ноты в своем суровом голосе, не пожертвует ни одною резкою шуткою, ни одним красным словцом.
Поступает он таким образом не во имя принципа, не для того, чтобы в каждую данную минуту быть вполне откровенным, а потому, что считает совершенно излишним стеснять свою особу в чем бы то ни было, по тому же самому побуждению, по которому американцы задирают ноги на спинки кресел и заплевывают табачным соком паркетные полы пышных гостиниц. Базаров ни в ком не нуждается, никого не боится, никого на любит и, вследствие этого, никого не щадит. Как Диоген, он готов жить чуть не в бочке и за это предоставляет себе право говорить людям в глаза резкие истины по той причине, что это ему нравится. В цинизме Базарова можно различить две стороны – внутреннюю и внешнюю: цинизм мыслей и чувств и цинизм манер и выражений. Ироническое отношение к чувству всякого рода, к мечтательности, к лирическим порывам, к излияниям составляет сущность внутреннего цинизма. Грубое выражение этой иронии, беспричинная и бесцельная резкость в обращении относятся к внешнему цинизму. Первый зависит от склада ума и от общего миросозерцания; второй обусловливается чисто внешними условиями развития, свойствами того общества, в котором жил рассматриваемый субъект. Насмешливые отношения Базарова к мягкосердечному Кирсанову вытекают из основных свойств общего базаровского типа. Грубые столкновения его с Кирсановым и с его дядею составляют его личную принадлежность. Базаров не только эмпирик – он, кроме того, неотесанный бурш, не знающий другой жизни, кроме бездомной, трудовой, подчас дико-разгульной жизни бедного студента. В числе почитателей Базарова найдутся, наверное, такие люди, которые будут восхищаться его грубыми манерами, следами бурсацкой жизни, будут подражать этим манерам, составляющим во всяком случае недостаток, а не достоинство, будут даже, может быть, утрировать его угловатость, мешковатость и резкость. В числе ненавистников Базарова найдутся, наверное, такие люди, которые обратят особенное внимание на эти неказистые особенности его личности и поставят их в укор общему типу. Те и другие ошибутся и обнаружат только глубокое непонимание настоящего дела. И тем и другим можно будет напомнить стих Пушкина:

Быть можно дельным человеком,
И думать о красе ногтей.

Можно быть крайним материалистом, полнейшим эмпириком, и в то же время заботиться о своем туалете, обращаться утонченно-вежливо с своими знакомыми, быть любезным собеседником и совершенным джентльменом. Это я говорю для тех читателей, которые, придавая важное значение утонченным манерам, с отвращением посмотрят на Базарова, как на человека mal eleve и mauvais ton . Он действительно mal eleve и mauvais ton, но это нисколько не относится к сущности типа и не говорит ни против него, ни в его пользу. Тургеневу пришло в голову выбрать представителем базаровского типа человека неотесанного; он так и сделал и, конечно, рисуя своего героя, не утаил и не закрасил его угловатостей; выбор Тургенева можно объяснить двумя различными причинами: во-первых, личность человека, беспощадно и с полным убеждением отрицающего все, что другие признают высоким и прекрасным, всего чаще вырабатывается при серой обстановке трудовой жизни; от сурового труда грубеют руки, грубеют манеры, грубеют чувства; человек крепнет и прогоняет юношескую мечтательность, избавляется от слезливой чувствительности; за работою мечтать нельзя, потому что внимание сосредоточено на занимающем деле; а после работы нужен отдых, необходимо действительное удовлетворение физическим потребностям, и мечта нейдет на ум. На мечту человек привыкает смотреть как на блажь, свойственную праздности и барской изнеженности; нравственные страдания он начинает считать мечтательными; нравственные стремления и подвиги – придуманными и нелепыми. Для него, трудового человека, существует только одна, вечно повторяющаяся забота: сегодня надо думать о том, чтобы не голодать завтра. Эта простая, грозная в своей простоте забота заслоняет от него остальные, второстепенные тревоги, дрязги и заботы жизни; в сравнении с этою заботою ему кажутся мелкими, ничтожными, искусственно созданными разные неразрешенные вопросы, неразъясненные сомнения, неопределенные отношения, которые отравляют жизнь людей обеспеченных и досужих.
Таким образом пролетарий-труженик самым процессом своей жизни, независимо от процесса размышления, доходит до практического реализма; он за недосугом отучается мечтать, гоняться за идеалом, стремиться в идее к недостижимо-высокой цели. Развивая в труженике энергию, труд приучает его сближать дело с мыслью, акт воли с актом ума. Человек, привыкший надеяться на себя и на свои собственные силы, привыкший осуществлять сегодня то, что задумано было вчера, начинает смотреть с более или менее явным пренебрежением на тех людей, которые, мечтая о любви, о полезной деятельности, о счастии всего человеческого рода, не умеют шевельнуть пальцем, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить свое собственное, в высшей степени неудобное положение. Словом, человек дела, будь он медик, ремесленник, педагог, даже литератор (можно быть литератором и человеком дела в одно и то же время), чувствует естественное, непреодолимое отвращение к фразистости, к трате слов, к сладким мыслям, к сентиментальным стремлениям и вообще ко всяким претензиям, не основанным на действительной, осязательной силе. Такого рода отвращение ко всему отрешенному от жизни и улетучивающемуся в звуках составляет коренное свойство людей базаровского типа. Это коренное свойство вырабатывается именно в тех разнородных мастерских, в которых человек, изощряя свой ум и напрягая мускулы, борется с природою за право существовать на белом свете. На этом основании Тургенев имел право взять своего героя в одной из таких мастерских и привести его в рабочем фартуке, с неумытыми руками и угрюмо-озабоченным взглядом в общество фешенебельных кавалеров и дам. Но справедливость побуждает меня выразить предположение, что автор романа «Отцы и дети» поступил таким образом не без коварного умысла. Этот коварный умысел и составляет ту вторую причину, о которой я упомянул выше. Дело в том, что Тургенев, очевидно, не благоволит к своему герою. Его мягкую, любящую натуру, стремящуюся к вере и сочувствию, коробит от разъедающего реализма; его тонкое эстетическое чувство, не лишенное значительной дозы аристократизма, оскорбляется даже самыми легкими проблесками цинизма; он слишком слаб и впечатлителен, чтобы вынести безотрадное отрицание; ему необходимо помириться с существованием если не в области жизни, то по крайней мере в области мысли или, вернее, мечты. Тургенев, как нервная женщина, как растение «не тронь меня», сжимается болезненно от самого легкого соприкосновения с букетом базаровщины.
Чувствуя, таким образом, невольную антипатию к этому направлению мысли, он вывел его перед читающей публикою в возможно неграциозном экземпляре. Он очень хорошо знает, что в публике нашей очень много фешенебельных читателей, и, рассчитывая на утонченность их аристократического вкуса, не щадит грубых красок, с очевидным желанием уронить и опошлить вместе с героем тот склад идей, который составляет общую принадлежность типа. Он очень хорошо знает, что большинство его читателей скажут только о Базарове, что он дурно воспитан и что его нельзя пустить в порядочную гостиную; дальше и глубже они не пойдут; но, говоря с такими людьми, даровитый художник и честный человек должен быть в высшей степени осторожен из уважения к самому себе и к той идее, которую он защищает или опровергает. Тут надо держать в узде свою личную антипатию, которая при известных условиях может превратиться в непроизвольную клевету на людей, не имеющих возможности защищаться тем же оружием.

IV

Я старался до сих пор обрисовать крупными чертами личность Базарова, или, вернее, тот общий, складывающийся тип, которого представителем является герой тургеневского романа. Надобно теперь проследить по возможности его историческое происхождение; надо показать, в каких отношениях находится Базаров к разным Онегиным, Печориным, Рудиным, Бельтовым и другим литературным типам, в которых, в прошлые десятилетия, молодое поколение узнавало черты своей умственной физиономии. Во всякое время жили на свете люди, недовольные жизнью вообще или некоторыми формами жизни в особенности; во всякое время люди эти составляли незначительное меньшинство. Масса во всякое время жила припеваючи и, по свойственной ей неприхотливости, удовлетворялась тем, что было налицо. Только какое-нибудь материальное бедствие, вроде «труса, глада, потопа, нашествия иноплеменных», приводило массу в беспокойное движение и нарушало обычный, сонливо-безмятежный процесс ее прозябания. Масса, составленная из тех сотен тысяч неделимых, которые никогда в жизни не пользовались своим головным мозгом как орудием самостоятельного мышления, живет себе со дня на день, обделывает свои делишки, получает местечки, играет в картишки, кое-что почитывает, следит за модою в идеях и в платьях, идет черепашьим шагом вперед по силе инерции и, никогда не задавая себе крупных, многообъемлющих вопросов, никогда не мучась сомнениями, не испытывает ни раздражения, ни утомления, ни досады, ни скуки. Эта масса не делает ни открытий, ни преступлений; за нее думают и страдают, ищут и находят, борются и ошибаются другие люди, вечно для нее чужие, вечно смотрящие на нее с пренебрежением и в то же время вечно работающие для того, чтобы увеличить удобства ее жизни. Эта масса, желудок человечества, живет на всем на готовом, не спрашивая, откуда оно берется, и не внося с своей стороны ни одной полушки в общую сокровищницу человеческой мысли. Люди массы у нас в России учатся, служат, работают, веселятся, женятся, плодят детей, воспитывают их, словом, живут самою полною жизнью, совершенно довольны собою и средою, не желают никаких усовершенствований и, шествуя по торной дороге, не подозревают ни возможности, ни необходимости других путей и направлений. Они держатся заведенного порядка по силе инерции, а не вследствие привязанности к нему; попробуйте изменить этот порядок – они сейчас сживутся с нововведением; закоренелые староверы являются самобытными личностями и стоят выше безответного стада. А масса сегодня ездит по скверным проселочным дорогам и мирится с ними; через несколько лет она сядет в вагоны и будет любоваться быстротою движения и удобствами путешествия. Эта инерция, эта способность на все соглашаться и со всем уживаться составляет, может быть, драгоценнейшее достояние человечества. Убогость мысли уравновешивается таким образом скромностью требований. Человек, у которого не хватает ума на то, чтобы придумать средства для улучшения своего невыносимого положения, может назваться счастливым только в том случае, если он не понимает и не чувствует неудобств своего положения. Жизнь человека ограниченного почти всегда течет ровнее и приятнее жизни гения или даже просто умного человека. Умные люди не уживаются с теми явлениями, к которым без малейшего труда привыкает масса. К этим явлениям умные люди, смотря по различным условиям темперамента и развития, становятся в самые разнородные отношения.
Вот, положим, живет в Петербурге молодой человек, единственный сын богатых родителей. Он умен. Учили его как следует, слегка всему тому, что по понятиям папеньки и гувернера необходимо знать молодому человеку хорошего семейства. Книги и уроки ему надоели; надоели и романы, которые он читал сначала потихоньку, а потом открыто; он жадно набрасывается на жизнь, танцует до упаду, волочится за женщинами, одерживает блестящие победы. Незаметно пролетает два-три года; сегодня то же самое, что вчера, завтра то же, что сегодня, – шуму, толкотни, движения, блеску, пестроты много, а в сущности разнообразия впечатлений нет; то, что видел наш предполагаемый герой, то уже понятно и изучено им; новой пищи для ума нет, и начинается томительное чувство умственного голода, скуки. Разочарованный или, проще и вернее, скучающий молодой человек начинает раздумывать, что бы ему сделать, за что бы ему приняться. Работать, что ли? Но работать, задавать себе работу для того, чтобы не скучать, – все равно, что гулять для моциона без определенной цели. О таком фокусе умному человеку и подумать странно. Да и наконец, не угодно ли вам найти у нас такую работу, которая заинтересовала и удовлетворила бы умного человека, не втянувшегося в эту работу смолоду. Уж не поступить ли ему на службу в казенную палату? Или не готовиться ли для развлечения к магистерскому экзамену? Не вообразить ли себя художником и не приняться ли, в двадцать пять лет, за рисование глаз и ушей, за изучение перспективы или генерал-баса?

В главном герое романа «Отцы и дети» Тургенева критик Писарев увидел то, что ему самому пришлось по душе. Это некое воплощение его собственного идеала. Статья Писарева «Базаров», краткое содержание которой будет представлено ниже, вышла в марте 1862 года. В ней автор определяет и детализирует характер героя романа. Он изобразил его провозгласителем эгоизма и самоосвобожденной личностью. Писарев и потом продолжал писать о Базарове. В 1864 году в статье «Реалисты» он указывает на то, что этот герой с первых минут своего появления в романе стал его любимцем. И потом еще долгое время он продолжал им оставаться.

Статья Писарева «Базаров»: краткое содержание по главам

Писарев в главе первой писал, что Базаров не признает никакого авторитета, регулятора, никаких нравственных законов и принципов, потому что он живет сам по себе: как умеет, как знает, как хочется и невзирая на лица.

Люди типа Базарова действительно ведут себя очень резко, иногда нагло и бесстрашно. Их характер проявляется в поступках, привычках и образе жизни. Таких людей совершено не интересует, пойдет ли за ними народ и примет ли их общество. До этого им нет никакого дела.

Статья Писарева «Базаров»: содержание и анализ

Базаровы наполнены своей собственной жизнью и никого не хотят впускать в нее. Но продолжим дальше развивать тему, рассмотрим, о чем еще говорит нам статья Писарева «Базаров». Краткое содержание произведения известного критика указывает и на то, что сначала, возможно, главный герой чувствовал себя вполне уверенно и комфортно, но потом, как показало время, не находил счастливым себя он в своем нигилистическом образе, разве только что для «внутренней жизни».

Писарев пишет, что Базарову с его принципами и идеями жить на свете не так уж и хорошо. Ведь там, где нет деятельности, нет любви, нет и наслаждений. Что делать тогда? На этот вопрос Писарев, который не разделял революционных взглядов, дает интересный ответ. Он пишет, что в таком случае надо «жить, пока живется, если нет ростбифу, кушать и быть с женщинами, раз уж нельзя любить женщину». В общем, не мечтать о чем-то типа и пальм, а реалистично довольствоваться снежными сугробами и холодными тундрами, не желая большего.

Что делать?

Краткая статья Писарева «Базаров» рассказывает о том, что критик сам отлично понимает, что все представители современного ему молодого поколения в своих взглядах и стремлениях абсолютно точно могут узнать в образе героя Тургенева себя. Но это касается не только их. В Базарове могли себя узнать и те, кто шел за Писаревым. А вот те, кто следовал за таким вождем революции, как Чернышевский, вряд ли. У них Базаров был бы выразителем идей, но не больше. Все дело в том, что революционная демократия к народу и политической борьбе подходила абсолютно противоположным образом.

Именно поэтому критика «Современника» очень резко отнеслась и к роману «Отцы и дети», и к интерпретации Писаревым образа героя Базарова. Те образы, в которых узнавала себя тогдашняя революционная демократия, были в романе Чернышевского «Что делать?». Именно в этом произведении был дан иной ответ на главный вопрос, отличный от того, который предлагал в конце своей статьи Писарев. Ведь критик и в дальнейшем много внимания уделял Базарову в других статьях: «Реалисты» (1864 г.), «Мыслящий пролетариат» (1865 г.), «Посмотрим!» (1865 г.).

Кроме всего того материала, который преподнесла статья Писарева «Базаров», краткое содержание ее дальше продолжается мыслью о появлении в обществе новых людей с простительной и понятной крайностью.

Новые люди

Писарев о Базарове говорит как о новом типе человека, но, правда, дальше, со временем, трактовка его уже стала меняться, в соответствии с изменениями социально-политических взглядов автора. В статье «Реалисты» он уже по-иному рассматривает базаровский эгоизм. Он говорит, что такие последовательные реалисты живут «высшей руководящей идеей». Она и дает им огромные силы в борьбе. Такие эгоисты имеют свой «личный расчет», не препятствующий их борьбе за высокие цели. А они в ту пору заключались в уничтожении нищенства трудящихся. Критик уже пишет и о том, что именно этот эгоизм и находит в себе удовлетворение этой деятельности, ведущей к осуществлению поставленной цели.

Чем же заканчивается статья Писарева «Базаров»? Краткое содержание ее рассказывает, что сам Тургенев не очень симпатизирует своему герою. Ранимую и любящую натуру его коробит и разъедает реализм, а тонкое эстетическое чутье оскорбляют малейшие проявления цинизма. Не показывая нам, как он жил, автор очень ярко рисует картину того, как умирает его герой. Этого вполне достаточно, для того чтобы понять, какой силой обладал этот человек. Однако, к сожалению, не нашла она своего применения для полезной и достойной жизни.

I

Новый роман Тургенева дает нам все то, чем мы привыкли наслаждаться в его произведениях. Художественная отделка безукоризненно хороша; характеры и положения, сцены и картины нарисованы так наглядно и в то же время так мягко, что самый отчаянный отрицатель искусства почувствует при чтении романа какое-то непонятное наслаждение, которого не объяснишь ни занимательностью рассказываемых событий, ни поразительною верностью основной идеи. Дело в том, что события вовсе не занимательны, а идея вовсе не поразительно верна. В романе нет ни завязки, ни развязки, ни строго обдуманного плана; есть типы и характеры, есть сцены и картины, и, главное, сквозь ткань рассказа сквозит личное, глубоко-прочувствованное отношение автора к выведенным явлениям жизни. А явления эти очень близки к нам, так близки, что все наше молодое поколение с своими стремлениями и идеями может узнать себя в действующих лицах этого романа. Я этим не хочу сказать, чтобы в романе Тургенева идеи и стремления молодого поколения отразились так, как понимает их само молодое поколение; к этим идеям и стремлениям Тургенев относится с своей личной точки зрения, а старик и юноша почти никогда не сходятся между собою в убеждениях и симпатиях. Но если вы подойдете к зеркалу, которое, отражая предметы, изменяет немного их цвета, то вы узнаете свою физиономию, несмотря на погрешности зеркала. Читая роман Тургенева, мы видим в нем типы настоящей минуты и в то же время отдаем себе отчет в тех изменениях, которые испытали явления действительности, проходя через сознание художника. Любопытно проследить, как действуют на человека, подобного Тургеневу, идеи и стремления, шевелящиеся в нашем молодом поколении и проявляющиеся, как все живое, в самых разнообразных формах, редко привлекательных, часто оригинальных, иногда уродливых.

Такого рода исследование может иметь очень глубокое значение. Тургенев – один из лучших людей прошлого поколения; определить, как он смотрит на нас и почему он смотрит на нас так, а не иначе, значит найти причину того разлада, который замечается повсеместно в нашей частной семейной жизни; того разлада, от которого часто гибнут молодые жизни и от которого постоянно кряхтят и охают старички и старушки, не успевающие обработать на свою колодку понятия и поступки своих сыновей и дочерей. Задача, как видите, жизненная, крупная и сложная; сладить я с нею, вероятно, не слажу, а подумать – подумаю.

Роман Тургенева, кроме своей художественной красоты, замечателен еще тем, что он шевелит ум, наводит на размышления, хотя сам по себе не разрешает никакого вопроса и даже освещает ярким светом не столько выводимые явления, сколько отношения автора к этим самым явлениям. Наводит он на размышления именно потому, что весь насквозь проникнут самою полною, самою трогательною искренностью. Все, что написано в последнем романе Тургенева, прочувствовано до последней строки; чувство это прорывается помимо воли и сознания самого автора и согревает объективный рассказ, вместо того чтобы выражаться в лирических отступлениях. Автор сам не отдает себе ясного отчета в своих чувствах, не подвергает их анализу, не становится к ним в критические отношения. Это обстоятельство дает нам возможность видеть эти чувства во всей их нетронутой непосредственности. Мы видим то, что просвечивает, а не то, что автор хочет показать или доказать. Мнения и суждения Тургенева не изменят ни на волосок нашего взгляда на молодое поколение и на идеи нашего времени; мы их даже не примем в соображение, мы с ними даже не будем спорить; эти мнения, суждения и чувства, выраженные в неподражаемо живых образах, дадут только материалы для характеристики прошлого поколения, в лице одного из лучших его представителей. Постараюсь сгруппировать эти материалы и, если это мне удастся, объясню, почему наши старики не сходятся с нами, качают головами и, смотря по различным характерам и по различным настроениям, то сердятся, то недоумевают, то тихо грустят по поводу наших поступков и рассуждений.

II

Действие романа происходит летом 1859 года. Молодой кандидат, Аркадий Николаевич Кирсанов, приезжает в деревню к своему отцу вместе с своим приятелем, Евгением Васильевичем Базаровым, который, очевидно, имеет сильное влияние на образ мыслей своего товарища. Этот Базаров, человек сильный по уму и по характеру, составляет центр всего романа. Он – представитель нашего молодого поколения; в его личности сгруппированы те свойства, которые мелкими долями рассыпаны в массах; и образ этого человека ярко и отчетливо вырисовывается перед воображением читателя.

Базаров – сын бедного уездного лекаря; Тургенев ничего не говорит об его студенческой жизни, но надо полагать, что то была жизнь бедная, трудовая, тяжелая; отец Базарова говорит о своем сыне, что он у них отроду лишней копейки не взял; по правде сказать, много и нельзя было бы взять даже при величайшем желании, следовательно, если старик Базаров говорит это в похвалу своему сыну, то это значит, что Евгений Васильевич содержал себя в университете собственными трудами, перебивался копеечными уроками и в то же время находил возможность дельно готовить себя к будущей деятельности. Из этой школы труда и лишений Базаров вышел человеком сильным и суровым; прослушанный им курс естественных и медицинских наук развил его природный ум и отучил его принимать на веру какие бы то ни было понятия и убеждения; он сделался чистым эмпириком; опыт сделался для него единственным источником познания, личное ощущение – единственным и последним убедительным доказательством. «Я придерживаюсь отрицательного направления, – говорит он, – в силу ощущений. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен – и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? Тоже в силу ощущения – это все едино. Глубже этого люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не скажу». Как эмпирик, Базаров признает только то, что можно ощупать руками, увидать глазами, положить на язык, словом, только то, что можно освидетельствовать одним из пяти чувств. Все остальные человеческие чувства он сводит на деятельность нервной системы; вследствие этого наслаждения красотами природы, музыкою, живописью, поэзиею, любовью женщины вовсе не кажутся ему выше и чище наслаждения сытным обедом или бутылкою хорошего вина. То, что восторженные юноши называют идеалом, для Базарова не существует; он все это называет «романтизмом», а иногда вместо слова «романтизм» употребляет слово «вздор». Несмотря на все это, Базаров не ворует чужих платков, не вытягивает из родителей денег, работает усидчиво и даже не прочь от того, чтобы сделать в жизни что-нибудь путное. Я предчувствую, что многие из моих читателей зададут себе вопрос: а что же удерживает Базарова от подлых поступков и что побуждает его делать что-нибудь путное? Этот вопрос поведет за собою следующее сомнение: уж не притворяется ли Базаров перед самим собою и перед другими? Не рисуется ли он? Может быть, он в глубине души признает многое из того, что отрицает на словах, и, может быть, именно это признаваемое, это затаившееся спасает его от нравственного падения и от нравственного ничтожества. Хоть мне Базаров ни сват, ни брат, хоть я, может быть, и не сочувствую ему, однако, ради отвлеченной справедливости, я постараюсь ответить на вопрос и опровергнуть лукавое сомнение.

На людей, подобных Базарову, можно негодовать, сколько душе угодно, но признавать их искренность – решительно необходимо. Эти люди могут быть честными и бесчестными, гражданскими деятелями и отъявленными мошенниками, смотря по обстоятельствам и по личным вкусам. Ничто, кроме личного вкуса, не мешает им убивать и грабить, и ничто, кроме личного вкуса, не побуждает людей подобного закала делать открытия в области наук и общественной жизни. Базаров не украдет платка по тому же самому, почему он не съест кусок тухлой говядины. Если бы Базаров умирал с голоду, то он, вероятно, сделал бы то и другое. Мучительное чувство неудовлетворенной физической потребности победило бы в нем отвращение к дурному запаху разлагающегося мяса и к тайному посягательству на чужую собственность. Кроме непосредственного влечения, у Базарова есть еще другой руководитель в жизни – расчет. Когда он бывает болен, он принимает лекарство, хотя не чувствует никакого непосредственного влечения к касторовому маслу или к ассафетиде. Он поступает таким образом по расчету: ценою маленькой неприятности он покупает в будущем большее удобство или избавление от большей неприятности. Словом, из двух зол он выбирает меньшее, хотя и к меньшему не чувствует никакого влечения. У людей посредственных такого рода расчет большею частью оказывается несостоятельным; они по расчету хитрят, подличают, воруют, запутываются и в конце концов остаются в дураках. Люди очень умные поступают иначе; они понимают, что быть честным очень выгодно и что всякое преступление, начиная от простой лжи и кончая смертоубийством, – опасно и, следовательно, неудобно. Поэтому очень умные люди могут быть честны по расчету и действовать начистоту там, где люди ограниченные будут вилять и метать петли. Работая неутомимо, Базаров повиновался непосредственному влечению, вкусу и, кроме того, поступал по самому верному расчету. Если бы он искал протекции, кланялся, подличал, вместо того чтобы трудиться и держать себя гордо и независимо, то он поступал бы нерасчетливо. Карьеры, пробитые собственною головою, всегда прочнее и шире карьер, проложенных низкими поклонами или заступничеством важного дядюшки. Благодаря двум последним средствам можно попасть в губернские или в столичные тузы, но по милости этих средств никому, с тех пор как мир стоит, не удавалось сделаться ни Вашингтоном, ни Гарибальди, ни Коперником, ни Генрихом Гейне. Даже Герострат – и тот пробил себе карьеру собственными силами и попал в историю не по протекции. Что же касается до Базарова, то он не метит в губернские тузы: если воображение иногда рисует ему будущность, то эта будущность как-то неопределенно широка; работает он без цели, для добывания насущного хлеба или из любви к процессу работы, а между тем он смутно чувствует по количеству собственных сил, что работа его не останется бесследною и к чему-нибудь приведет. Базаров чрезвычайно самолюбив, но самолюбие его незаметно именно вследствие своей громадности. Его не занимают те мелочи, из которых складываются обыденные людские отношения; его нельзя оскорбить явным пренебрежением, его нельзя обрадовать знаками уважения; он так полон собою и так непоколебимо-высоко стоит в своих собственных глазах, что делается почти совершенно равнодушным к мнению других людей. Дядя Кирсанова, близко подходящий к Базарову по складу ума и характера, называет его самолюбие «сатанинскою гордостью». Это выражение очень удачно выбрано и совершенно характеризует нашего героя. Действительно, удовлетворить Базарова могла бы только целая вечность постоянно расширяющейся деятельности и постоянно увеличивающегося наслаждения, но, к несчастью для себя, Базаров не признает вечного существования человеческой личности. «Да вот, например, – говорит он своему товарищу Кирсанову, – ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, – она такая славная, белая, – вот сказал ты: Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать… А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… Да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; – ну, а дальше?»

Разделы: Литература

• С помощью интерпретации статьи показать отношение Писарева и Базарову, его убеждения и заблуждения.
• Привитие интереса к критике Писарева.
• Развивать в детях умение высказывать свое мнение, умение принимать мнения товарищей; умение слушать друг друга, умение обобщать, сравнивать, сопоставлять.

Оборудование урока:

• портрет Писарева, статья "Базаров";
• выставка книг о Д.И. Писареве.

Ход урока

I. Организационный момент

II. Сообщение темы и целей урока

1. Вступительное слово учителя.

Д.П. Писарев - выдающийся критик, публицист, прошел недолгий, но противоречивый путь творческого развития. У Писарева можно поучиться мудрому, тонкому пониманию души. В нем проявились такие индивидуалистические свойства и качества: рассудительность, стойкость духа, целеустремленность, искренность, честность... "Себе цену знаю", - с гордым достоинством говорил Писарев. В статье "Базаров" критик старался сказать то, что думал. Писарев в Базарове подмечает все, без всяких компромиссов.

2. Краткое сообщение заранее подготовленным учеником о жизни и творчестве Д.И. Писарева.

Писарев Дмитрий Иванович (1840-1868), критик, публицист.

Родился 2 октября (14 н.с.) в селе Знаменское Орловской губернии в небогатой дворянской семье. Детские годы прошли в родительском доме; его первоначальным образованием и воспитанием занималась мать, Варвара Дмитриевна. В четыре года свободно читал по-русски и по-французски, затем овладел немецким,

В 1852-1856 годах учился в Петербургской гимназии, по окончании которой поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Начиная с 1859 года Писарев регулярно выступает с рецензиями и статьями в журнале "Рассвет" ("Обломов". Роман Гончарова"; "Дворянское гнездо". Роман И.Тургенева"; "Три смерти". Рассказ графа Л.Толстого"). Неудовлетворенный университетской программой, целенаправленно занимается самообразованием.

В 1860 году в результате переутомления и личных переживаний на почве многолетней безответной любви к своей кузине Р.Кореневой Писарев душевно заболевает и четыре месяца проводит в психиатрической лечебнице. После выздоровления продолжает университетский курс и успешно заканчивает университет в 1861 году. Активно сотрудничает с журналом "Русское слово" (до его закрытия в 1866-м), становится его ведущим критиком и практически соредактором. Его статьи привлекают внимание читателей остротой мысли, искренностью тона, полемическим духом.

В 1862 году публикует статью "Базаров", которая обострила споры вокруг так называемого "нигилизма" и "нигилистов". Критик открыто симпатизирует Базарову, его сильному, честному и суровому характеру. Он считал, что Тургенев понял этот новый для России человеческий тип "так верно, как не поймет ни один из наших молодых реалистов".

В этом же году, возмущенный репрессиями против "нигилистов" и закрытием ряда демократических просветительских учреждений, Писарев пишет памфлет (по поводу брошюры Шедо-Ферроти, написанной по заказу правительства и обращенной против Герцена), содержащий призыв к свержению правительства и физической ликвидации царствующего дома.

2 июля 1862 года был арестован и заключен в одиночную камеру Петропавловской крепости, где провел четыре года. После года, проведенного в заключении, получил разрешение писать и печататься.

Годы заточения - расцвет деятельности Писарева и его влияния на русскую демократию. На это время приходится почти сорок его публикаций в "Русском слове" (статья "Мотивы русской драмы" (1864); "Реалисты", "Пушкин и Белинский" (1865); "Мыслящий пролетариат о романе Чернышевского "Что делать?"" и др.).

Досрочно освобожденный 18 ноября 1866 года по амнистии Писарев сначала работает со своим прежним соредактором, издававшим теперь журнал "Дело", но в 1868 году принимает приглашение Н.Некрасова сотрудничать в "Отечественных записках", где публикует ряд статей и рецензий.

Творческий путь Писарева на 28 году жизни внезапно оборвался: во время отдыха под Ригой он утонул, купаясь в Балтийском море. Похоронен на Волковом кладбище в Петербурге.

3. Слово учителя.

Мы изучили роман И.С. Тургенева "Отцы и дети". У каждого из нас сложилось определенное мнение о Базарове. Кто-то восхищается, кто-то считает, что "базаровщина" - болезнь века, в нем виновато общество, в котором "негде повернуться, нечем дышать, некуда девать исполинской силы". Все-таки правда остается на стороне Базаровых, и Тургенев, как настоящий художник, критик, не мог не увидеть этого.

4. Беседа по вопросам.

Ваше первое впечатление о статье "Базаров".

(Критическая буря, возникшая по поводу "Отцов и детей", драматически переживалась Тургеневым. В ответ вышла статья Писарева, который многое предугадал в русском нигилизме. Писарев восторженно благодарит автора за художественное изображение Базарова, в котором он видит истинный тип лучших и сильных умов нового поколения. Из статьи видно, что Писарев доволен Базаровым. Статья дает ответ на многие вопросы .)

Каков Базаров, по мнению Писарева, в сравнении с другими литературными героями?

("У Печорина есть воля без знания, у Рудиных - знание без воли, у Базарова - есть знание и воля, мысль и дело сливаются в одно целое" .)

Согласны ли с мнением Писарева, который считает, что светлым лучом можно назвать тургеневского Базарова, чем Катерину из драмы "Гроза"? (Писарев наотрез отказывается видеть в Катерине положительную героиню, а в ее самоубийстве - вызов "темному царству". Критик считает, что светлым лучом можно назвать человека с развитым умом, твердым характером. Катерина, слепо руководствуясь чувствами, совершает множество глупостей и, наконец "бросается в воду и делает, таким образом, последнюю и величайшую нелепость" Поэтому, по мнению Писарева, можно назвать светлым лучом Базарова .)

Физкультминутка (для глаз).

5. Защита вариантов ответа (вопросы по статье даны заранее).

Разделяет ли Писарев неприятие поэзии, музыки, эстетических наслаждений Базарова?

Один из вариантов ответа 1 группы: "Писарев в своей статье говорит, что не разделяет этих заблуждений и считает их признаком "узкого умственного деспотизма. Невозможно не наслаждаться красотою природы, мягким воздухом, свежею зеленью, нежными переливами контуров и красок" .

6. Интерпретация отдельных моментов статьи.

(Учащиеся читают интересные моменты из статьи и анализируют .)

1. Сообщение "юных критиков" на тему: "Писарев о героях романа".

Первое сообщение: Аркадий Кирсанов - неглупый малый, выпускник университета, человек, лишенный умственной оригинальности и постоянно нуждающийся в поддержке. Он "с чужого голоса" отрицает авторитеты. Хочет быть "сыном своего века", "напяливает" на себя идеи Базарова. Аркадий - сам по себе, а идеи - сами по себе.

Второе сообщение: Николай Петрович Кирсанов, по мнению Писарева, человек ограниченный и цельный, нежели его сын. "У него больше соответствия и гармонии, чем у сына..."

Третье сообщение: Павел Петрович в глубине души "такой же скептик и эмпирик, как и сам Базаров". Привык жить независимо, праздно, не подчиняя себя чужим, и поэтому ненавидит тех людей, в которых встречает отпор. (Дети анализируют отдельные высказывания, дополняют .)

Почему Писарев говорит о каждом из героев, окружающих Базарова, как о посторонних?

(Скорее всего критик видит в Базарове больше личности, а нечестный и ограниченный - вреднее врага .)

7. Чтение высказываний критиков, писателей о статье "Базарова".

III. Итог урока.

Что общего во взглядах у Писарева и у Тургенева?

(Писарев согласен с Тургеневым, который оправдал Базарова и оценил по его достоинству. Базаров вышел из испытаний чистым и крепким. Тургенев не полюбил Базарова, но признал его силу. Отрицая природу, отрицаешь сам себя, свою жизнь как часть природы человека .)

Что есть общего в Базарове и Писареве?

(Мы считаем, что в Писареве сам Базаров. Сам Писарев - образец возвышенного героизма, он же и рукоплещет во всем Базарову .)

Домашнее задание. Написать сочинение на тему "Можно ли Базарова назвать "светлым лучом"?".