Ян ван эйк биография кратко. Биография яна ван эйка
Ян ван Эйк
Клин журавлиный - а не боевой - Вливается в осеннее свеченье. Алтарь сияет надо всей землёй, Объединив все знаки и знаменья. В один алтарь свести все алтари! Замешан густо нашей жизнью воздух. За радость и за дух событий грозных Дугою небеса благодари. Поруганный алтарь - бессильный храм. И человек реальностью размолот - Тупыми жерновами жалких драм. И сходятся в сраженье труд и голод. Янтарно светит сердце алтаря, Незримо
С холста ван Эйка мы сойдём, Чтоб снова двинуться в дорогу. Любой из нас любовью к Богу Всепоглощающей влеком. Минуя Мекку, Лурд и Рим, Идём в духовные пределы - Любой поклажей тащит тело: Приходиться считаться с ним. Минуя кладбища, где спят Вожди, разбойники, герои, Идём вперёд (а вдруг назад? Обидно было бы, не скрою). Минуя роскошь городов, Где рестораны, бары, ринги, На стадионах - страшный рёв, В библиотеках - книги, книги.
Ван Эйк (van Eyck) Ян (около 1390-1441), нидерландский живописец. Один из зачинателей искусства Раннего Возрождения в Нидерландах, Ян ван Эйк в 1422-1424 работал над украшением графского замка в Гааге, в 1425 стал придворным художником бургундского герцога Филиппа Доброго, в 1427 посетил Испанию, в 1428-1429 - Португалию. Около 1430 года Ян ван Эйк поселился в Брюгге. Крупнейшее произведение ван Эйка - знаменитый “Гентский алтарь”, начатый, согласно позднейшей надписи на внешних створках, старшим братом ван Эйка Хубертом (работал в 1420-х годах в Генте, умер около 1426) и законченный Яном в 1432. Ян ван Эйк - один из первых в Европе мастеров портрета, выделившегося в его творчестве в самостоятельный жанр. Погрудные, обычно изображающие модель в трехчетвертном повороте портреты ван Эйка (“Тимофей”, 1432, “Портрет мужчины в красном тюрбане”, 1433, - оба в Национальной галерее, Лондон; портрет жены художника Маргареты, 1439, Муниципальная художественная галерея, Брюгге) отличаются строгой простотой и отточенностью выразительных средств. Беспристрастно правдивая и тщательная передача облика человека подчинена в них зоркому и проницательному раскрытию главных особенностей его характера. Ян ван Эйк создал первый в европейской живописи парный портрет - проникнутое сложной символикой и в то же время интимно-лирическим чувством изображение купца Джованни Арнольфини с женой. Проблема участия художника Хуберта ван Эйка в работе над алтарем остается открытой: по мнению большинства исследователей он мог лишь начать работу над центральной частью алтаря, но в целом произведение исполнено Яном ван Эйком. Несмотря на наличие в ряде сцен алтаря архаических, готических черт, “Гентский алтарь” открыл новую эпоху в развитии искусства Нидерландов. Сложная религиозная символика претворена в нем в конкретные, жизненно убедительные и осязаемые образы. С исключительным реализмом и неприкрашенной выразительностью изображены на внешних створках алтаря обнаженные фигуры Адама и Евы. Фигуры, поющих и музицирующих ангелов на боковых створках, отличаются убедительной пластической осязаемостью. Тонкой поэтичностью, мастерством передачи пространства и световоздушной среды выделяются пейзажные фоны в сцене “Поклонение Агнцу” в центре алтаря. Вершина творчества ван Эйка - монументальные алтарные композиции “Мадонна канцлера Ролена” (около 1436, Лувр, Париж) и “Мадонна каноника ван дер Пале” (1436, Муниципальная художественная галерея, Брюгге). Развивая и обогащая достижения своих предшественников, прежде всего Р.Кампена, он превращает традиционную сцену поклонения Богоматери в величественное и красочное изображение зримого, реального мира, исполненное спокойной созерцательности. В равной мере художника интересуют и человек во всей его неповторимой индивидуальности, и окружающий его мир. В его композициях на равных выступают и образуют гармоничное единство портретные изображения, пейзаж, интерьер, натюрморт. Чрезвычайная тщательность и вместе с тем обобщенность живописи выявляют самоценность и красоту каждого предмета, обретающего в творчестве ван Эйка реальный вес и объем, характерную фактуру поверхности. Детали и целое находятся в органической взаимосвязи: архитектурные элементы, предметы обстановки, цветущие растения, роскошные ткани, украшенные драгоценными камнями, как бы воплощают в себе частицы бесконечной красоты мироздания: исполненный света и воздуха панорамный пейзаж в “Мадонне канцлера Ролена” воспринимается как собирательный образ Вселенной. Искусство ван Эйка проникнуто глубоким пониманием сущего как логического воплощения Божьего промысла, выражением чего стало строгое, продуманное и вместе с тем жизненно естественное построение композиции, полное тонкого ощущения пространственной соразмерности. Решение вставших перед ван Эйком творческих проблем требовало разработки новых средств художественной выразительности. Одним из первых он освоил пластические возможности масляной живописи, используя тонкие, просвечивающие слои краски, положенные один поверх другого (фламандская манера многослойного прозрачного письма). Этот живописный метод позволил ван Эйку достигать исключительной глубины, богатства и светосилы цвета, тонкости светотеневых и красочных переходов. Звучные, интенсивные, чистые тона красок в картинах ван Эйка, пронизанные воздухом и светом, образуют единое гармоническое целое.
Творчество художника ван Эйка, ярчайшим образом воссоздававшее красоту и живое многообразие мироздания, в значительной степени определило пути дальнейшего развития нидерландской живописи, круг ее проблем и интересов. Мощное воздействие искусства ван Эйка испытали не только нидерландские, но и итальянские мастера Возрождения (Антонелло да Мессина).http://smallbay.ru/vaneyck.html Цитата сообщения EIVA26
Прочитать целиком В свой цитатник или сообщество!
Ян ван Эйк
Яна ван Эйка (1390-1441) принято считать самым крупным нидерландским живописцем XV века, положившим начало реалистической традиции в алтарной живописи.
Родом из небольшого нидерландского городка на реке Маас, он в 1422, будучи уже уважаемым мастером, поступил на службу к графу Иоанну Баварскому и вплоть до 1424 года участвовал в работах по украшению графского дворца в Гааге. В 1425 году Ван Эйк перебрался в Лилль, где стал придворным живописцем бургундского герцога Филиппа III Доброго. При дворе герцога, который высоко ценил художника, он не только писал картины, но и выполнял многие дипломатические поручения, неоднократно выезжая в Испанию и Португалию.
В 1431 году Ван Эйк переехал в Брюгге, где и прожил до конца своих дней, выполняя работы и как придворный живописец, и как художник города. Наибольшее количество дошедших до нас произведений было написано мастером в то время, когда он находился на службе у герцога Бургундского.
Одна из самых знаменитых работ Ван Эйка, Портрет четы Арнольфини, находится в коллекции Лондонской Национальной галереи. На картине, изображающей церемонию бракосочетания двух богатых молодых людей, художник нашел место для нескольких символов - например, для собачки, расположившейся у ног новобрачной, символа верности. В круглом зеркале, висящем на стене в глубине композиции, отражаются двое -очевидно, свидетели бракосочетания. В одном из них художник изобразил самого себя, о чем гласит надпись над зеркалом. Новобрачных художник исполнил в рост. Живописец любовно изображает вещи, окружающие молодоженов. Эти предметы много сообщают об образе жизни своих хозяев, подчеркивая их бюргерские добродетели - бережливость, скромность, любовь к порядку.
Ван Эйк вводит зрителя в частную жизнь людей, показывая красоту повседневного быта. Этим он открыл новые, реалистические возможности изобразительного искусства, до конца реализованные лишь в XVII веке, когда в Голландии было создано много подобных картин. Ян ван Эйк был превосходным мастером портрета, и две картины, которыми владеет галерея, - яркие тому свидетельства.
Портрет молодого человека датирован 1432 годом. Это довольно загадочное произведение. Несмотря на поясняющую надпись на каменной плите, на которую опирается молодой человек, и тщательное воспроизведение характерных черт лица, остается только строить предположения, кто именно здесь изображен. Однако интрига, скрытая в этом произведении, никак не умаляет его художественных достоинств. Простые и грубоватые черты лица персонажа совсем не мешают передаче его задумчивого выражения и отстраненно-мечтательного взгляда.
Портрет человека в красном тюрбане также снабжен пояснениями. Наверху на раме любимое изречение мастера: «Как я сумел», а внизу надпись: «Иоханн де Эйк меня сделал в лето Господне 1433, 21 октября». На полотне изображен немолодой человек с проницательным взглядом и резкими чертами лица. Личность изображенного человека установить не удалось. Однако совершенно очевидно, что художник хорошо знал портретируемого и потому так точен в его психологической характеристике. Существует предположение, что это портрет одного из родственников Ван Эйка. Что касается головного убора, напоминающего восточный тюрбан, то такие были весьма модными в Европе XV века.
Портреты занимают в творчестве Яна ван Эйка особое место. По сути, именно ван Эйк наряду с Робером Кампеном, Рогиром ван дер Вейденом превратили портрет в самостоятельный жанр. До этого портрет был неотъемлемой частью религиозных произведений, как, например, портреты донаторов. Работы мастеров ранней нидерландской живописи "отличаются большей (в сравнении с итальянским портретом) духовной заостренностью, предметной точностью изображения... Герой их портретов нередко предстает как неотделимая частица мироздания, органически включённая в его бесконечно сложную систему."
Портреты работы Яна ван Эйка невелики по размерам и выполнены маслом на деревянной доске. Их отличает строгая простота и отточенность средств. Внешние черты человека переданы очень тщательно, можно сказать, с беспощадной реалистичностью. Его герои погружены в себя, полны достоинства. По словам исследователей, Эйк первым попытался открыть окно во внутренний мир своих героев.
Один из ранних сохранившихся портретов работы ван Эйка - "Портрет мужчины в голубом шапероне". Эта небольшая картина (22,5 см х 16,6 см с рамой) была создана около 1430 года. Человек изображен на темном фоне, его фигура повернута в три четверти и вписана в узкое пространство, что характерно для стиля художника. Лицо модели резко освещено слева, что дает поразительную игру света и тени, привлекая взгляд зрителя. Следует также отметить реализм и ювелирную точность в изображении мелких деталей внешности. Мужчина на портрете изображен с одно- или двухдневной щетиной, выписанной очень тщательно.
Живописцы того периода не давали названий своим произведениям, и личность изображенного на портрете мужчины остается неизвестной. Так как он держит в руках кольцо, предполагали, что это портрет ювелира. Недавно появилась версия, что кольцо - это символ обручения. Небольшие размеры картины подтверждают это предположение - портрет можно было отправить с предложением о браке невесте и её семье.
В левом верхнем углу виден знак, которым подписывал свои картины Альбрехт Дюрер. Но было установлено, что знак был нарисован позднее. Кем и с какой целью - не установлено.
"Портрет мужчины в голубом шапероне"
Около 1431 года ван Эйк пишет "Портрет кардинала Никколо Альбергати". Кардинал был весьма известным человеком. В двадцать лет он стал монахом картезианского ордена, со временем поднялся до руководителя нескольких общин, в 1417 году был избран епископом Болоньи, а в 1426 году получил титул кардинала. По словам современников, Никколо Альбергати отличался большой ученостью и монашеской простотой в быту. Он пользовался особым доверием папы Мартина V и часто выполнял дипломатические поручения. Его прозвали "ангел мира". Осенью 1431 года кардинал был проездом в Генте. Именно тогда Ян ван Эйк сделал рисунок, послуживший впоследствии основой для портрета, а на обороте сделал заметки о цвете щетины и цвете глаз.
"Портрет кардинала Никколо Альбергати"
Картина "Leal souvenir" (фр. На память) написана в 1432 году. Нижняя часть портрета представляет собой написанный с иллюзионистской точностью парапет из выщербленного желтоватого камня с высеченной на нем надписью и выцарапанным словом TγΜ.ωΟΕΟς, причем конец этого слова попадает на трещину в камне. Неясно, имя ли это, или прозвище персонажа (Тимофей), или девиз (Чтущий Бога). Самая нижняя надпись гласит: " Actu[m] an[n]o dni.1432.10.die ocobris.a.ioh de Eyck (Это сделано в год Господа нашего 1432-й, в день 10-й октября, Иоанном де Эйком)" . Неизвестно ни кто изображен на этом портрете, ни каков его статус. Существует предположение, что это либо неизвестный нам гуманист, либо музыкант из свиты Филиппа Доброго.
"Leal souvenir" или "Тимофей"
"Портрет мужчины в красном тюрбане" был создан в 1433 году. Картина вписана в сложную раму, вертикальные стороны которой и центральная панель на самом деле - один кусок дерева. На верхней части рамы надпись AlC IXH XAN (Как я могу) - своеобразный каламбур на имя мастера. Этот девиз встречается и на других картинах ван Эйка. Внизу надпись на латыни JOHES DE EYCK ME FECIT ANO MCCCC.33. 21. OCTOBRIS - Ян ван Эйк меня сделал на 21 октября 1433. Буквы написаны так, что выглядят вырезанными на дереве.
Предполагается, что это автопортрет художника. Впервые эта версия была высказана в 1655 году, но до сих пор не существует единого мнения. Одежда вполне подходит для человека такого социального положения, какое занимал Ян ван Эйк. Кстати, на самом деле на голове мужчины не тюрбан, а модный в то время головной убор - шаперон.
"Портрет мужчины в красном тюрбане"
Около 1435 года был написан портрет Бодуэна де Ланнуа, служившего при дворе Филиппа Доброго.Он был послом у Генриха V, губернатором Лилля. Когда в 1430 году Филипп Добрый учредил рыцарский орден Золотого руна, Бодуэн де Ланнуа вошел в число первых двадцати пяти кавалеров нового ордена. На портрете он изображен в богатой одежде и с орденской цепью на шее.
Как во многих из портретных работ этого мастера, пропорции персонажа несколько нарушены. Голова нарисована слишком большой, чтобы привлечь внимание зрителя.
"Портрет Бодуэна де Ланнуа "
Джованни ди Николао Арнольфини был персонажем двух портретов Яна ван Эйка. Впервые он был изображен в парном портрете со своей женой (Знаменитый "Портрет четы Арнольфини") в 1434 году, и второй портрет был написан в 1438 году.
Джованни Арнольфини был купцом из Лукки в Италии. В раннем возрасте для ведения семейного дела он приехал в Брюгге, бывший тогда центром торговли в Северной Европе, и прожил там до конца своей жизни. Он разбогател на торговле шелком, гобеленами и тканями, но затем его дела, скорее всего, пошатнулись, так как в 1442 году Арнольфини подписал соглашение, по которому, за умеренную плату, он стал жителем города Брюгге, пообещав не заниматься торговлей.
На портрете он изображен в красном шапероне с наложенным сверху бурреле, превращающим головной убор в нечто, похожее на тюрбан. Интересно, что величина бурреле соответствовала степени знатности его хозяина — чем больше бурреле, тем выше человек стоял на социальной лестнице.
"Портрет Джованни ди Николао Арнольфини "
Одна из последних уцелевших работ мастера - портрет Маргарет ван Эйк, жены художника. На раме надпись по-гречески: "Мой муж Йоханнес завершил меня в 1439 году 17 июня", и вновь девиз "Как я могу". Маргарет одета в элегантное красное шерстяное платье с меховой оторочкой. "Рогатый" эннен украшен кружевом.
С современной точки зрения Маргарет не была красавицей, но она производит впечатление яркой личности. Её девичья фамилия неизвестна, но, вероятно, она имела довольно высокий социальный статус. Известно, что пара поженилась в 1433 году, у них было несколько детей. Маргарет пережила мужа лет на пятнадцать, но не сохранилось никаких сведений, как она провела эти годы.
"Портрет жены Маргарет"
Й. Хёйзинга "Осень Средневековья"
Нидерландский живописецЯн Ван Эйк
Введение
Ван Эйк Ян (около 1390-1441), нидерландский живописец. Главный представитель и один из родоначальников искусства Раннего Возрождения в Нидерландах. В 1422-24 работал над украшением графского замка в Гааге, с 1425 придворный художник бургундского герцога Филиппа Доброго. В 1427 посетил Испанию, в 1428-29 Португалию. Около 1430 поселился в Брюгге.
Наиболее крупное произведение Ван Эйк - знаменитый "Гентский алтарь" (полиптих в соборе св. Бавона в Генте). Согласно позднейшей надписи на алтаре, начал его живописец Хуберт Ван Эйк и окончил в 1432 Ян (Хуберт, старший брат Яна, работал в 1420-х гг. в Генте, где умер в 1426).
Вопрос о творчестве Хуберта Ван Эйка и его участии в работе над "Гентским алтарём" остаётся спорным. По мнению большинства учёных, Хуберт мог лишь начать работу над центральными частями алтаря, но в целом алтарь выполнен Яном Ван Эйком. Несмотря на наличие в ряде сцен архаичных черт, "Гентский алтарь" открывает собой новую эпоху в истории нидерландского искусства. Религиозная символика претворена в нём в конкретные, жизненно убедительные и осязаемые образы. С исключительной реалистичной смелостью и неприкрашенной правдой изображены на алтаре обнаженные фигуры Адама и Евы; фигуры поющих и музицирующих ангелов на боковых створках отличаются объёмностью и пластической осязаемостью; тонкой поэтичностью и мастерством в передаче пространства и световоздушной среды выделяются пейзажные фоны в сценах поклонения Агнцу.
Вершина творчества Ван Эйка - монументальные алтарные композиции ("Мадонна канцлера Ролена", около 1436, Лувр; "Мадонна каноника ван дер Пале", 1436, Муниципальная художественная галерея, Брюгге). Развивая и обогащая достижения своих предшественников (Р. Кампена и др.), Ван Эйк превращает традиционную сцену поклонения божеству в величественное и красочное изображение зримого, реального мира, исполненное спокойной созерцательности. Ван Эйка интересует в равной мере и человек во всей его неповторимой индивидуальности, и окружающий его мир. В композициях Ван Эйка существенную и равнозначную роль играют портретные изображения, пейзаж, интерьер, натюрморт. Чрезвычайная тщательность и вместе с тем смелая обобщённость живописи выявляют особенности и красоту каждого предмета, обретающего реальный вес и объём, характерную фактуру поверхности. Детали и целое находятся в органичной взаимосвязи: архитектурные детали, предметы обстановки, цветущие растения, драгоценные камни и ткани, украшающие одежду богоматери и поклоняющихся ей фигур, как бы воплощают в себе частицу бесконечной красоты мироздания; исполненный света и воздуха панорамный пейзаж в "Мадонне канцлера Ролена" воспринимается как собирательный гармоничный образ Вселенной.
Искусство Ван Эйка проникнуто глубоким пониманием логической закономерности всего существующего, выражением чего является строгое, продуманное и вместе с тем жизненно естественное построение композиции, полное тонкого ощущения пространственной соразмерности. Решение поставленных Ван Эйком творческих проблем требовало разработки новых художественных средств.
Ван Эйк одним из первых освоил пластические и выразительные возможности масляной живописи, используя тонкие прозрачные слои краски, положенные один поверх другого (так называемая фламандская манера многослойного прозрачного письма). Этот живописный метод позволил Ван Эйку достигнуть исключительной глубины, богатства и светосилы цвета, а также тонкости светотеневых и красочных переходов. Звучные, интенсивные, чистые тона красок в картинах Ван Эйка как бы пронизаны воздухом и светом и объединены в единое гармоничное красочное целое. Живописные открытия Ван Эйка сыграли важную роль в истории мировой живописи.
Ван Эйк явился одним из первых в Европе крупных мастеров портретной живописи. В творчестве Ван Эйка портрет выделился в самостоятельный жанр. В созданных Ван Эйком погрудных портретных изображениях (обычно в трёхчетвертном развороте), отличающихся строгой простотой и отточенностью средств ("Тимофей", 1432, "Человек в красном головном уборе", 1433, - оба в Национальной галерее, Лондон; портрет жены художника Маргареты Ван Эйк, 1439, Муниципальная художественная галерея, Брюгге), беспристрастно правдивая и тщательная передача внешних черт человека подчинена зоркому и проницательному раскрытию главных особенностей его характера. Портретные образы художника отражают глубокое осознание достоинства и ценности человеческой личности. Ван Эйк создал первый в европейской живописи парный портрет, изобразив купца Дж. Арнольфини с женой в центре небольшой, исполненной мягкого света и уюта бюргерской комнаты (1434, Национальная галерея, Лондон).
Творчество Ван Эйка, основанное в значительной мере на религиозных представлениях, отразило вместе с тем осознание красоты, многообразия и ценности реального бытия и послужило во многом исходным пунктом развития реализма в истории европейской живописи. Оно в большой степени определило пути дальнейшего развития нидерландской живописи, круг её интересов и проблем. Мощное воздействие искусства Ван Эйка испытали не только нидерландские, но и итальянские мастера (Антонелло да Мессина и др.).
Биография
«Самый главный художник нашего века» - так назвалЯна ван Эйка <#"justify">Интересные факты
·В истории искусства «Портрет четы Арнольфини <#"justify">Так как вплоть до XV века было не принято подписывать свои картины.
·Существует несколько теорий пытающихся объяснить внезапный переход к реализму <#"justify">эйк живописец лиризм композиция
Описание картин
Один из этапов портретной эволюции творчества Яна ван Эйка - так называемый портрет «Тимофей». Иначе эта картина называется «Портрет молодого человека». Картина написана художником в 1432 году маслом по доске. Это поясное изображение некрасивого, тихого человека, устремившего в пространство взгляд, лишенный определенного выражения. Однако длительность, чистота, задумчивость и нефиксированность этого взгляда дают почувствовать, что портретируемый исполнен скромности и благочестия, чистосердечно открыт миру. Взгляд Тимофея устанавливает определенное соотношение между ним и внешним миром. Он обладает двоякой направленностью; можно сказать, что внешний мир, проникая сквозь глаза Тимофея, претворяется в новое качество - во внутреннюю сферу человека. А вместе с тем, как луч, попавший в другую среду и преломленный ею, он не теряет при этом своей природы. Взгляд Тимофея утверждает и сопричастность его мирозданию и наличие в нем глубокой духовной жизни. Мы ничего не знаем о ней определенного, но мы чувствуем ее, и не случайно глаза на портретах ван Эйка чаще всего имеют оттенок неразрешимой для зрителя загадочности.
В картине ван Эйка - портрете мужчины в тюрбане, исполненном в 1433 году (Лондон, Национальная галерея), выражение лица становится более активным. Портретируемый приближен к краю картины, его глаза обращены к нам (хотя все же нельзя сказать, что он смотрит на вас). Взгяд его, более пристальный, чем у Тимофея, обладает некоторым привкусом горечи, то есть его эмоциональная окрашенность более конкретна. В названных портретах нет ни разработанной характеристики, ни определенных душевных движений. Их заменяет длительная, вневременная созерцательность. А созерцательность для ван Эйка - не индивидуальное свойство модели. Она является для него скорее качеством, определяющим место человека в мире (как для итальянских портретных изображений таким качеством была способность к действию, к активному проявлению своей внутренней энергии). И индивидуальное начало в портретах ван Эйка сказывается исключительно в том, как человек созерцает мир, как он обращен к миру. Собственно, ценность человека состоит для ван Эйка в способности ощущать свою нерасторжимую связь, слитность с миром. Общее состояние при такого рода восприятии одно - своего рода задумчивая печаль. Но напрасно гадать о ее конкретном содержании. Нам дано только знать, что Тимофей глядит в мир с тихой лирической задумчивостью, а человек в тюрбане - более сухо и горько. Психологическая направленность в обоих случаях одна, но ее тональность, ее эмоциональная окрашенность - разная.
В 1434 году Ян ван Эйк написал портрет, обычно считающийся изображением итальянского купца из Лукки, представителя интересов дома Медичи в Брюгге, Джованни Арнольфини и его жены Иоанны (Лондон, Национальная галерея). Портрет этот не только запечатлевает обоих Арнольфини, но и представляет их в определенной сюжетной и бытовой ситуации: мастер изобразил момент бракосочетания. Супруги находятся в комнате. Джованни Арнольфини держит за руку Иоанну (или Джованны) Ченани, свою юную невесту. Маленькая собачка, домашние туфли, плоды на подоконнике, единственная свеча, висящие на гвозде четки, доски пола и ковер - все выписано с ювелирной точностью. Возможно, картина была заказана художнику, чтобы увековечить этот счастливый союз, и, подобно свидетелю на брачной церемонии, он подписался на дальней стене: Johannes de Eyk fuit hic (Ян ван Эйк был здесь). В зеркале ниже надписи отражается со спины пара новобрачных и третья фигура, предположительно художника, свидетеля события. Образ Джованни трактован схоже с портретами Тимофея и человека в тюрбане. Но мастер приопустил его взгляд - и он уже не уходит в пространство. Духовный мир как бы замкнулся в самом человеке и светится уже собственным светом, а не отраженным светом мироздания. Ван Эйк не перечисляет особенностей душевной сферы портретируемого. Но он словно подчиняется своей модели, он пишет ее в отвечающем ей «характере», и живописная манера поражает несвойственной ван Эйку, но так отвечающей существу Арнольфини холодной и блестящей уверенностью. С острой и пристальной наблюдательностью он отмечает узкие, вдавленные виски, разрезанный впадинкой подбородок, несколько кривые губы и особенно длинный овал лица, тоже длинный, хрящеватый, с изощренно выгнутыми ноздрями нос, прикрытые веками прохладные, светлые глаза и слабо брезжащий на бледных щеках румянец. Узкая, с неподвижно подогнутым мизинцем рука Джованни повисла в воздухе - не движущаяся и не остановившаяся, рука с невыраженным, даже спрятанным характером. А ей навстречу открыта рука Джованны - тоже тонкая, но совсем иная в своей нежной неразвитости. Джованни стоит с почти молитвенной сосредоточенностью. Он не столько стоит, сколько предстоит. Но мы, подведенные к его благословляющему и предостерегающему движению, воспринимаем его как выражение строгости, серьезности Арнольфини. Напротив, пассивная подчиненность жеста Джованны жесту мужа, меньшая сосредоточенность ее взгляда и некоторая идеализированность придают ей трогательные и мягкие черты покорности. Гладкая, напоминающая эмаль живописная поверхность картины достигнута благодаря наложению пигмента, смешанного с льняным маслом, многочисленными слоями лессировок. Затем картина была покрыта лаком. Яна ван Эйка и его брата Хуберта, пользовавшихся этой техникой, по традиции считали "изобретателями" масляной живописи. Стиль ван Эйков часто имитировали, но никогда не могли превзойти.
В алтарной работе «Мадонна канцлера Ролена» метод художника приобретает большую усложненность. Картина «Мадонна канцлера Николя Ролена» (Музей Лувр, Париж) создана Яном ван Эйком в 1435 году. Не очень большая (0,66x0,62 м), она кажется больше своих реальных размеров. Образы жестче и определеннее. Бесконечно уходящая панорама торжественно открывается через три арочных пролета. Архитектурно-пейзажная часть не составляет с людьми лирического и гармонического единства, но выступает как важный, самостоятельный образ: Ролену противопоставляется пейзаж с жилыми домами, Марии - панорама церквей, а линии расположенного по центральной оси далекого моста с движущимися по нему фигурками пешеходов и всадников как бы устанавливают связь между Роленом и благословляющим жестом младенца Христа. Нарастание определенности образов (Ролен - один из самых жестких образов ван Эйка) и сознательное подчеркивание единства человека с мирозданием свидетельствуют о том, что (как и в портрете четы Арнольфини) художник стоит перед необходимостью дальнейшего развития или видоизменения своей системы живописи.
Собственно, картина «Мадонна каноника ван дер Пале» написана по заказу каноника Георга ван дер Пале. Реализация этих новых тенденций произошла около 1436 года. Во всяком случае, в 1436 году мастер создал алтарную композицию, во многом отличную от его прежних работ, - «Мадонну каноника ван дер Пале» (Брюгге, Музей). Ритмы и формы здесь укрупнились, стали тяжелее и размереннее. Ян ван Эйк в картине «Мадонна каноника ван дер Пале» сумел создать явное господство духа невозмутимой и статической уравновешенности. Участникам сцены свойственна представительность, безусловное, не требующее проявлений достоинство.
Сравнительно с прежними героями ван Эйка эти не столько смотрят сами, сколько позволяют зрителю обозревать их плавный полукруг. Они уже не боятся заслонить пейзаж или замкнуть собой перспективу. На смену юным, похожим не на матерей, а на старших сестер мадоннам прежних лет пришла другая - величественная, спокойно занимающая главную часть картины.Фигуры четырех участников сцены (Мадонна, святой Домициан, святой Георгий и донатор Пале) приобрели повышенную материальную массивность. Арочные пролеты не открывают ни далеких просторов, ни сложных архитектурных аспектов. Ян ван Эйк приблизил к нам героев своей картины и ограничил ими поле нашего зрения. Замкнулась перспектива «Мадонны канцлера Ролена», закрылось окно дрезденского триптиха.
Но Ян ван Эйк пошел еще дальше. При всей своей значительности канцлер Ролен (в вышеупомянутом алтаре) не является основным героем. Его образ равноправен образу мадонны и уступает художественной активности пейзажной панорамы. В «Мадонне ван дер Пале» художник превратил донатора в едва ли не главное лицо композиции. Коленопреклоненный ван дер Пале господствует в картине. К нему обращены и Мария и святой Домициан, его грузная фигура в белом облачении привлекает наше внимание, и изящный патрон каноника - святой Георгий, приветливо приподняв шлем, представляет его мадонне. Тот же, сняв очки и заложив пальцем нужные страницы молитвенника, поднял угрюмый, тяжелый размышляющий взор. Он не созерцает, а размышляет. И в этой перестановке акцента с обращенности человека в мир на его погруженность в себя - предварение последующих тенденций нидерландского искусства. Цвет и здесь поднимает изображение на некую высшую ступень. Но его активность и одновременно плотность - особые. Бархатное облачение святого Домициана обретает невероятную цветовую звучность. Его освещенные солнцем складки синее, чем это возможно для реального цвета. И сочетаясь с красным - одеяния Марии - и белым - каноника, - они образуют мощный сияющий аккорд. Но именно благодаря предельности этого аккорда в нем возникают черты нового - самодовлеющей цветовой активности, невозможной в тех работах, где мастер всецело подчинял свое искусство идее вселенной.
Все работы Яна ван Эйка после 1436 несут в себе отзвук пафоса объективности, который в такой резкой форме проявился в картине «Мадонна каноника ван дер Пале». Но самоценная значительность образа сочетается в них с некоторым прозаизмом трактовки. Изображенные художником лица становятся конкретнее, характернее. Портрет Яна де Леув, несмотря на совсем маленькие размеры, кажется монументальным: в такой степени в модели подчеркнута основательность облика и жестковатая прямота внутреннего мира. Ян де Леув смотрит не в мир, а на нас. Рядом с ним Тимофей и человек в тюрбане кажутся отдаленными и недосягаемыми для живого контакта. Возрастание конкретности и реальности образа человека в поздних работах Яна ван Эйка протекает необычайно быстро и проявляется различно. В неоконченной «Святой Варваре» (1437; Антверпен, Музей) оно заметно в трактовке второго и третьего планов, где обстоятельно изображено возведение храма, а далекие холмы получают ясное и упорядоченное решение. В картине «Мадонна у фонтана» (1439; Антверпен, Музей) оно видно в желании нейтрализовать активность перспективного построения фона (при помощи фигурок ангелов, держащих занавес, и цветов) и сосредоточить внимание на образе человека. Живописное решение подчеркивает не столько красоту мироздания, сколько декоративное богатство картины. Цвет обретает силу, сочность, еще невиданную мощь звучания, но за ним мы уже не чувствуем былой - трогательной и застенчивой - восхищенности художника Яна ван Эйка.
Наиболее последовательно новые особенности метода воплощаются в последнем портрете мастера - портрете жены Маргрет ван Эйк. Здесь за характерностью внешнего облика начинает явственно вырисовываться анализ характера. Если в портретах Тимофея и человека в красном тюрбане образ портретируемых являлся лишь частью более общего образа (образа человека как части мироздания), то здесь создание индивидуального образа исчерпывает замысел художника. Таких объективных портретов ван Эйк еще не создавал. И никогда он не обращался к такой необычайно тонкой, при этом скорее изысканной, чем глубокой гамме: красная с фиолетовым оттенком ткань - серая меховая опушка - серо-розовое с совсем бледными губами лицо. Картина художника «Портрет жены Маргрет ван Эйк» завершает первый этап нидерландского Ренессанса и свидетельствует о вступлении ван Эйка в новую, характерную уже для 1440-х годов фазу развития искусства Нидерландов. Смерть в 1441 году прервала его дальнейшую деятельность. Братья Ян и Хуберт ван Эйк в современном им искусстве занимают исключительное место. Но они не были одиноки. Одновременно с ними в Северной Фландрии работали и другие живописцы, стилистически и в проблемном отношении им родственные.
Гентский полиптих братьев ван Эйк (Собор святого Бавона, Гент) - центральное произведение искусства северного Ренессанса. Это грандиозное, многочастное сооружение, размером 3,435 на 4,435 метра. Многостворчатый алтарь первоначально предназначался для боковой капеллы Иоанна Крестителя в Сен-Баво в Генте. Внимательный анализ алтаря позволил различить в нем работу обоих братьев - Губерта и Яна. Начавший работу Губерт умер в 1426 г., алтарь же был закончен в 1432 г. Яном, который исполнил панели, составляющие внешнюю сторону алтаря, и в большой степени- внутренние стороны боковых створок (впрочем, рука Яна различима и в ряде сцен, написанных Губертом, а общая цельность полиптиха свидетельствует о руководящей роли старшего брата). При сравнении процессии на внутренней стороне боковых створок со сценой поклонения агнцу можно заметить, что в работе Яна фигуры сгруппированы свободнее. Ян уделяет больше внимания человеку, чем Губерт. Фигуры, написанные им, отличаются большей гармонией, они более последовательно, равномерно раскрывают драгоценную природу человека и мира.
По праздничным дням створки раздвигались. Легкая воздушная сцена в комнате Марии раскрывалась - буквально и переносно - в самом существе своем. Алтарь становится вдвое больше (благодаря раскрытым створкам), он обретает широкую и торжественную многозвучность. Он загорается глубоким цветовым сиянием. Прозрачную светоносную сцену «Благовещения» сменяет величественный и великолепный ряд фигур. Они подчинены особым закономерностям. Каждая фигура Это как бы извлечение, концентрация реальности. И каждая подчинена радостной, торжествующей иерархии, во главе которой - Бог. Он средоточие всей системы. Он крупнее всех, он отодвинут вглубь и возвышен, он неподвижен и, единственный, обращен вовне алтаря. Его лицо серьезно. Он устремляет в пространство свой взгляд, и его устойчивый жест лишен случайности. Это благословение, но и утверждение высшей необходимости. Он пребывает в цвете - в красном горящем цвете, который разлит повсюду, который вспыхивает в самых потаенных уголках полиптиха и только в складках его одежд обретает свое наивысшее горение. От фигуры бога-отца, как от начала, как от точки отсчета, торжественно разворачивается иерархия.
Мария и Иоанн Креститель, изображенные подле него, подчинены ему; тоже возвышенные, они лишены его устойчивой симметрии. В них пластика не побеждена цветом и бесконечная, глубокая звучность цвета не переходит в интенсивное, пламенеющее горение. Они материальнее, они не сплавлены с фоном. Следующими представлены ангелы. Они как младшие сестры Марии. И цвет в этих створках меркнет и становится теплее. Но, словно для восполнения ослабленной цветовой активности, они представлены поющими. Точность их мимики делает для зрителя наглядной, как бы реально воспринимаемой высоту и прозрачность звука их песнопений. И тем сильнее и материальнее явление Адама и Евы. Их нагота не просто обозначена, но предъявлена во всей ее очевидности. Они стоят в рост, выпуклые реальные. Мы видим, как розовеет кожа на коленях и кистях рук Адама, как круглятся формы Евы.
Таким образом, верхний ярус алтаря развертывается как поразительная в своем последовательном изменении иерархия реальностей. Нижний ярус, изображающий поклонение агнцу, решен в ином ключе и противопоставлен верхнему. Светозарный, кажущийся необъятным, он простирается от переднего плана, где различимо строение каждого цветка, до бесконечности, где в свободной последовательности чередуются стройные вертикали кипарисов и церквей. Этот ярус обладает свойствами панорамности. Его герои выступают не как единичные данности, а как части множества: со всей земли в мерном движении сбираются в процессии священнослужители и отшельники, пророки и апостолы, мученики и святые жены. В молчании или с пением они окружают священного агнца - символ жертвенной миссии Христа. Перед нами проходят их торжественные сообщества, во всей своей красочности открываются земные и небесные просторы, и пейзаж обретает волнующий и новый смысл- больший, чем просто дальний вид, он претворяется в своего рода воплощение вселенной. Нижний ярус представляет другой, чем в верхнем, аспект реальности, однако оба они составляют единство. В сочетании с пространственностью «Поклонения» цвет одежд бога-отца пламенеет еще глубже. При этом его грандиозная фигура не подавляет окружение - он высится, словно излучая из себя начала красоты и реальности, он венчает и объемлет все. И как центр равновесия, как точка, завершающая все композиционное построение, помещена под его фигурой переливающаяся всей мыслимой многоцветностью драгоценная ажурная корона. Нетрудно увидеть в Гентском алтаре принципы миниатюр 20-х годов 15 века, но в полиптихе они возведены в законченную художественную, мировоззренческую систему.
В закрытом виде Гентский алтарь являет собой двухъярусную композицию, нижний ярус которой занимают изображения статуй двух Иоаннов - Крестителя и Евангелиста, по сторонам от которых находятся коленопреклоненные заказчики - Иодокус Вейд и Елизавета Бурлют; верхний ярус отведен сцене «Благовещения», которая венчается фигурами сивилл и пророков, завершающих композицию. Нижний ярус алтаря благодаря изображению реальных людей и натуральности, осязаемости статуй более, чем верхний, связан со средой, в которой находится зритель. Цветовая гамма этого яруса кажется плотной, тяжелой. Напротив, «Благовещение» представляется более отстраненным, его колорит светел, а пространство не замкнуто. Художник отодвигает героев - благовествующего ангела и возносящую благодарение Марию - к краям сцены. И все пространство комнаты освобождает, наполняет светом. Этот свет в еще большей мере, чем в «Мадонне в церкви», имеет двоякую природу - он вносит начало возвышенное, но он же поэтизирует чистый уют обычной бытовой обстановки.
И словно для доказательства единства двух этих аспектов жизни - всеобщего, возвышенного и реального, бытового - центральные панели «Благовещения» отводятся виду на далекую перспективу города и изображению трогательной подробности домашнего обихода - умывальника с висящим подле него полотенцем. Художник старательно избегает ограниченности пространства. Светлое, даже светоносное, оно продолжается за пределами комнаты, за окнами, а там, где нет окна, оказывается углубление или ниша, а где нет и ниши - свет ложится солнечным зайчиком, повторяя на стене тонкие оконные переплеты. Вся внешняя часть полиптиха подчинена идее благовещения, то есть предсказанию пришествия в мир Христа, и должна, по замыслу художников, предварять тему искупления. И, соответствуя этой задаче, закрытый алтарь таит в себе чувство радостной недосказанности и ожидания. При всей торжественности «Благовещения» - это всего только одна единичная сцена, эпизод. Лишь внутренние части алтаря - представляющие искупление грехов человеческих - несут ощущение возвышенной и волнующей свершенности. Нетрудно увидеть в Гентском алтаре принципы миниатюр 20-х годов 15 века, но в полиптихе они возведены в законченную художественную, мировоззренческую систему.
Стремление в любой сцене, в любом человеке и предмете отражать преимущественно красоту мироздания оказало сильнейшее воздействие на трактовку пространства. Сохраняя пространственность и воздушность миниатюр 20-х годов 15 века, Гентский алтарь сообщает этим качествам программную принципиальность, мировоззренческий смысл. Там человек сливался с мирозданием в своего рода пейзажном единстве. Здесь и пейзажная даль, и человек, и деталь предмета обладают такой подчеркнутой выразительностью, что та, в какой-то мере лишая сцену ее бытовой естественности, делая ее более «натюрмортной», придает ей огромную силу художественного и эмоционального воздействия. Воплощенные в Гентском алтаре принципы проявились не во всех изображениях в равной мере. Таким образом, в Гентском алтаре гениальные находки автора миниатюр Туринского часослова дали грандиозные результаты. И, по существу, даже сравнительная медленность и своеобразие ренессансного развития Нидерландов, отсутствие культа яркой, героической индивидуальности, который имел такое важное значение в Италии, принесли здесь неожиданно ценные плоды.
Картина «Благовещение» написана живописцем Яном ван Эйком в период расцвета его таланта. По существу, сцена понимается и как событие, и как предстоящее действие. На картине художником изображен благовествующий ангел и молящаяся Мария, на которую снисходит Святой Дух. Картина художника Яна ван Эйка наполненена тонким лиризмом: тихой радостью ангела, душевным трепетом и волнением Марии. Разноцветное сияние стекла, блеск металла, глубокие переливы бархата и эмалевое сияние небес более, чем что-либо другое, передают красоту, которой напоен мир, необычность, драгоценность любой частности и всей вселенной в целом.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Сюжет
Главная прелесть картины — мы не можем с абсолютной уверенностью сказать, кто и при каких обстоятельствах на ней изображен. Если не погружаться в подробности расследований, которые проводили многочисленные искусствоведы, основная версия, у которой больше всего сторонников, — Ян ван Эйк изобразил купца Джованни ди Николао Арнольфини с женой.
«Портрет четы Арнольфини». (wikipedia.org)
Мы также не знаем, какой момент из жизни четы запечатлен. По одной версии, — бракосочетание: Джованни сложил пальцы так, как это происходило во время произнесения клятвы; в отражении зеркала на стене видны двое — свидетели обряда; мужчина и женщина одеты празднично и богато.
По другой версии, портрет написан уже после смерти женщины. Джованни ди Николао в 1426 году взял в жены 13-летнюю Констанцу Тренту. Ее мать Бартоломея в письме от 26 февраля 1433 года, адресованном Лоренцо Медичи, сообщает о смерти Констанцы. Погасшая свеча в люстре над женщиной трактуется как еще одно доказательство того, что картина была написана после смерти дамы.
Противники гипотезы о том, что на картине изображено бракосочетание, указывают на то, что у героев не на те руки и не на те пальцы одеты кольца. Плюс рукопожатие не характерно для свадебных церемоний.
Кстати, есть гипотеза, что на картине ван Эйк изобразил себя с супругой Маргаритой. В пользу этого исследователи указывают на портретное сходство изображенной дамы и жены художника, а также на статуэтку святой Маргариты (изображена над кроватью) — она якобы намекает на имя героини. Плюс жена ван Эйка родила в тот же год, что было написано полотно.
Одеты герои богато, по последней моде Северной Европы, которая во второй четверти XV века отличалась изрядной экстравагантностью. Взять хотя бы головные уборы. Что и говорить, красота — страшная сила.
Кажется, что женщина беременна: живот увеличен, она стоит, отклонив корпус назад и положив руку на живот. Однако если посмотреть на дам на других портретах того времени, то покажется, что беременна если не каждая, то половина из них. Было модно тогда принимать позу, отклонив корпус назад и выставив живот вперед, — так называемая готическая кривая. Да и рука, лежащая на животе, может быть символом женского начала.
Герои изображены в праздничной одежде, но в простом интерьере. Последний, скорее всего, выдуман ван Эйком: он собрал его из фрагментов, увиденных в других домах и выдуманных им самим. Получилось пространство, наполненное символами.
Собачка — признак благосостояния, символ верности и преданности. Фрукты (по одной версии, апельсины, по другой, — яблоки) могут говорить как о достатке семьи, так и символизировать чистоту и невинность. Вишня за окном — пожелание плодовитости в браке. Красный альков справа — символ брачного чертога и классический атрибут сцен Благовещения, Рождества Христова и Рождества Богородицы. Женщина стоит около постели, что подчервикает ее роль хранительницы очага. Мужчина изображен у открытого окна, что говорит о его связи с внешним миром.
Пара — представители зажиточного бюргерства, о чем говорит их одежда. Платье с таким впечатляющим шлейфов невозможно было носить без посторонней помощи.
Контекст
Арнольфини были большой купеческой и банкирской семьёй, имевшей в то время отделение в Брюгге. И ван Эйк, живший на момент написания картины, в том же городе, вполне мог получить этот заказ. А мог и сам подарить по дружбе. Могли ведь дружить зажиточные бюргеры и художник.
Почти фотографическая точность — результат экспериментов с оптическими приборами. Предположительно, ван Эйк с помощью вогнутого зеркала обводил перевёрнутые проекции изображаемых предметов на основе картины или даже нанося по проекции краски. У этой гипотезы есть как сторонники (которые указывают на ошибки в перспективе), так и противники (которые отмечают, что в то время найти оптический прибор необходимого диаметра было чрезвычайно затруднительно).
Доминик Лампсоний. Портрет Яна ван Эйка. (wikipedia.org)
Реализм подкреплен еще и техникой. Ван Эйк работал маслом, что для его времени было новаторством. Благодаря свойствам масляных красок, можно наносить несколько слоев и вкупе с игрой света и тени создавать иллюзию трехмерного пространства.
Ван Эйк был чуть ли не первым, кто подписал свое полотно. Правда, и тут не обошлось без загадок. Во-первых, подпись указана не скромно в нижнем углу, а на хорошо видном месте между люстрой и зеркалом. Вместо классической фразы «полотно написано тем-то» художник написал «Ян ван Эйк был здесь», подкрепляя версию того, что он — один из свидетелей, изображенных в отражении зеркала.
Судьба художника
Точная дата рождения Яна ван Эйка неизвестна. Предположительно, он появился на свет на севере Голландии в конце XIV века. Как держать кисть в руках и основам художественного ремесла его обучил брат. Когда пришла пора самому зарабатывать на хлеб, Ян отправился в Гаагу, где начал строить карьеру при дворе графов. Надо сказать, что его весьма ценили, и без заказов он не сидел. Между 1425-м и 1430-м ван Эйк немало путешествовал по Европе, встречался с коллегами по цеху, что называется. Примелькавшись в европейском культурном сообществе, ван Эйк осел в Брюгге, где и провел остаток дней.
«Портрет четы Арнольфини» — одна из самых растиражированных работ художника. Однако великим называют другое его творение — Гентский алтарь. Только представьте размах: 24 панели, на них — 258 фигуру, максимальная высота — 3,5 метра, ширина в раскрытом виде — 5 метров. И все — о поклонении, апостолов, пророков, праотцов, мучеников и святых Агнцу, символизирующему Христа.