Зачем нужна художественная литература. Важность литературы в школьной программе

БИТВА ПРИ ТРИПОЛИ И ПОБЕДА НАД ЛИТЕРАТУРОЙ

Недавно я невесть зачем решила блеснуть эрудицией и выпендриться перед итальянцами, чего со мной уж лет двадцать не приключалось. Но, видимо, по весне впала в детство. Глупо, каюсь, но результат интересный.
Пошёл разговор про Ливию. «А знаете, господа, - говорю я, - ведь ровно сто лет назад была битва при Триполи, описанная Маринетти в одноимённой поэме». Ноль реакции. Итальянцев было два. Который помладше не знал Маринетти (футурист, классик, примерный аналог Маяковского), который постарше – не знал, кто с кем бился. Оба – средний класс, предприниматели, что-то закончили, наши поставщики бытовой техники. Такие, знаете, элегантные, ухоженные, белозубые, благоухающие парфюмом, с продуманными галстуками. Видали они в гробу того Маринетти, интереснее что ли ничего на свете нет?

ТОЛКОВАНИЕ ТЕКСТА ИЛИ ЛИТЕРАТУРА?

В Италии литература как отдельный предмет не изучается – есть единый предмет l’italiano – там и язык, и литература вместе. При этом один год изучают латинский язык. Изучают они какие-то отрывки из литературных произведений.

Текст рассматривается с точки зрения именно структуры текста: какие там метафоры, сравнения, гиперболы, то, сё… А как мы когда-то учили: какие исторические события отражены, характеры героев – этого нет. Разумеется, итальянская литература – не первого ряда, но всё-таки она – есть. Но как-то не интересна. Литература в итальянской школе – это лишь повод и материал для того, что в нашей начальной школе принято обозначать выражением «развитие речи»: беседы о том-о сём, увеличение словарного запаса, синонимика. Например, такое упражнение: Мандзони знал 15 (или 25 – за число не ручаюсь) определений слова «небо», а сколько знаешь ты? Или нарисованы листочки разных цветов и оттенков, и надо их назвать. Я лично по-русски бы с этим не справилась: не знаю я названий для такого количества оттенков.

В романских странах издавна в преподавании литературы был определённый крен в сторону того, что называют по-нашему «анализ текста», а по-французски explication du texte – «толкование текста». У нас крен в другую сторону: наши толкования более исторические, социологические, психологические. Собственно анализ текста у нас проходит по ведомству «художественные особенности» и довольно смазано, скороговоркой. По крайней мере, так было тогда, когда я училась в школе.

Притом такое положение было всегда – и до революции тоже. Известный филолог академик Л.В. Щерба даже считал это серьёзной недоработкой нашей школы и сам дал образцы толкования классических русских текстов. Умению толковать тексты, считал Щерба, нам надо поучиться у французов.

ЧИТАТЕЛЬ - ПИСАТЕЛЬ

Но это было давно. Сегодня нам учиться у европейцев в преподавании литературы, похоже, нечему. Каков результат «текстового» изучения литературы в Европе? Результат мало впечатляющий: общее равнодушие к литературе.

Особенно к художественной. Нормальный средний европеец никакой художественной литературы не читает. Про классику и речи нет. Специально спрашивала у испанцев, как у них в Дон Кихотом. Машут руками: нудьга такая, ну её. Опять-таки: это средний класс, образованные.

Многие и вообще книжек не читают. Один известный английский бизнес-гуру призывает бизнесменов читать книги, сетуя, что средний англичанин никаких книг после школьных учебников не читает.

В результате во всех странах художественная литература – угасает, вырождаясь либо в коммерческую жвачку, либо в мутную заумь. Это и понятно: литературный процесс - двусторонний, он равным образом нуждается как в писателе, так и в читателе. Если школа не выпускает более-менее подготовленного читателя, то литература постепенно исчезает из употребления. Как исчезла поэзия. Исчезла она тогда, когда в школе перестали задавать учить классические стихи наизусть (любопытно, что так случилось во всех странах).

Старики с умилением вспоминают, как люди слушали стихи на площади Маяковского в конце 50-х годов. Но кто слушал? Кто имел в голове некие образцы того, что такое вообще поэзия. Кто в школе учил Ломоносова-Державина-Жуковского-Пушкина – далее по всем пунктам. Кто этого не учил – не будет ни читать, ни слушать стихи. Они ему не нужны, не интересны, не доступны, наконец. Это не его способ взаимодействия с миром.

ИНСТИТУАЛИЗАЦИЯ ОДИЧАНИЯ

Пока мы рассуждаем о том, надо ли преподавать литературу и, если надо, то как, явочным порядком она уже прекратилась. Моя сотрудница, женщина в летах, пошла с молодой коллегой в кино смотреть какой-то странный фильм – иностранный «Евгений Онегин» в прозе. Посмотрели они фильм, идут обратно. Пожилая сотрудница что-то говорит о фильме, цитируя оригинал настоящего, стихотворного, «Евгения Онегина». «Так что ж, выходит, Вы это читали?» - изумляется молодая сотрудница. – «Конечно, читала». – «Так зачем же Вы в кино пошли?»

Эта девушка хорошо училась в школе и отлично – в колледже, притом в Москве, а не в буранном полустанке. Хороший работник и даже руководитель подразделения. И училась она задолго до введения образовательного стандарта, ЕГЭ и прочих инноваций-модернизаций (ей уже за тридцать).

Мне кажется, не надо всех собак вешать на образовательный стандарт и ЕГЭ. Культурное одичание началось не вчера, идёт оно во всех странах. И школа только институализирует это одичание. Ну, нельзя, невозможно, непосильно одолеть «Божественную комедию», «Дон Кихота» или «Войну и мир». Ну пускай хоть отрывки, хоть коротенькое резюме, чтоб хоть знали, о чём, - вот такова позиция школы. Понятно, что, встав на такую позицию, школа закрепляет одичание и двигает его вперёд. Возможно, недалёк день, когда будут изучать подписи в комиксах. Недаром, сегодня пользуются огромным успехом книжки-картинки. Не для детсадовцев – для взрослых.

Почему школа не противостоит одичанию и даже ему потворствует? Тоже понятно. Сегодня лозунг дня: никого не затруднить и не обременить. «Гегель за 90 минут», «Учись, играя», “Enjoy English”, “Happy English” – всё это явления одного ряда. Главное, чтоб было позитивно, прикольно и никакой совковой нудьги. Современный человек хочет – да не просто хочет – должен, обязан! – получать ото всего удовольствие. А чтение «Войны и мира» для 14-летнего подростка – это труд, да ещё какой! Помню, мы в школе прежде, чем начать изучать «Войну и мир» сдавали учительнице зачёт по содержанию, т.е. по знанию текста. Сегодня такое не представимо. Гораздо лучше идёт Донцова или Деревянко. Ну и Бог с ним, с Толстым, - рассуждает школа, - кому он нужен? Школа сдалась под натиском культурного одичания. Я говорю не только о нашей школе – началось это не у нас, а на Западе. А мы, как всегда, радостно пристраиваемся в хвосте Запада, марширующего в никуда. Как же, вдруг Дуньку не пустят в Европу, не примут в болонский процесс, не пустят в ВТО? Как жить после этого?

ТАК ЗАЧЕМ ЖЕ НУЖНА ЛИТЕРАТУРА?

Может ли наша школа противостоять одичанию и нужно ли? Нужна ли нам литература в школе? Зачем она нужна?

Нужна она для двух вещей.

Нужно такое умение? Разумеется, нужно. Умение вчитываться, разбираться, понимать, что одно и то же слово может значить разное в зависимости от контекста – это очень ценные навыки. В сущности, когда-то филология и возникла для целей толкования сакральных, старинных, не понятных непосредственным образом текстов. Это очень древняя наука, возникшая задолго до появления экспериментальных наук.

Зачем и кому нужно это умение? Любому человеку, чьё занятие хоть немного возвышается над уровнем копки канав вручную. Поскольку на свете есть только один способ хранения и передачи информации, жизненного опыта человечества – в виде текста. Не в виде музыки, не в виде запахов или ещё чего-нибудь в этом роде – только в виде текста. Чем сложнее мысль – тем сложнее текст. Человек, не способный воспринимать сложные тексты, не способен воспринимать и сложные мысли. Он всегда будет оставаться в сфере элементарного. Это потенциальный (и даже не слишком потенциальный) объект для любых манипуляций.

Собрание весьма элементарных мыслей – это ЖЖ, особенно «каменты». Конечно, ЖЖ - это необъятное и неоднородное информационное море, но общая тенденция прослеживается. Элементарное любимо, ценимо и читаемо. Всякое малое отклонение от элементарного вызывает быстрое умственное утомление и, как следствие, матюги.

Сейчас средний человек умеет читать, только скользя глазами по строчкам. Понимаются только самые элементарные тексты. Для моих служащих (все с высшим образованием) непосильная задача – прочитать два коротеньких научно-популярных текста и составить на их базе один. Это некая запредельно сложная задача.

А как-то раз мы снимали зал для мероприятия в одном из столичных институтов (пардон, университетов). Там я обратила внимание на киоск, в котором продаются тонюсенькие брошюрки-тетрадочки, каждая из которых посвящена какому-нибудь предмету. Купил, прочёл в метро, загрузил в голову – готов сдавать экзамен. Всё нужное и ничего лишнего. Так высшая школа отреагировала на неспособность школяров читать длинное и трудное.

Для того, чтобы научиться читать трудные тексты – надо их читать и толковать под руководством наставника, другого пути нет. Но это можно сделать только насильно, не надо питать иллюзий. Воображать, что дети будут с равным увлечением читать «Отцы и дети» и «Дембель против ментов» - высшая наивность; думаю, такой наивностью никто не страдает. Готова ли школа к такому принуждению? Вряд ли. Нет у школы таких ресурсов и, главное, такой убеждённости в ценности своей работы, чтобы организовать нужное давление. Убедить? Заинтересовать? Конечно, интерес – важный фактор, но вспомогательный. Просто так, из интереса, массовым образом школьники читать и изучать классику не будут. Как не будет первоклассник есть суп и решать примеры, когда можно смотреть мультики и есть мороженое. Решать примеры и есть суп его можно только заставить.

НЕТ СЛОВ – НЕТ И МЫСЛЕЙ

Вторая цель изучения литературы – научиться писать.
Сочинения.

В моей юности (70-е годы) при поступлении в любой вуз писали сочинение. Потом заменили на изложение, а когда поступал сын (2002) – писали диктант: требовалось написать выше «двойки». Я, помню, писала в десятом классе на выпускном экзамене сочинение по лирике Пушкина «Вслед Радищеву восславил я свободу». Давалось на это дело шесть часов, и исписывали мы почти что целую тетрадь за две копейки. Это же подумать только: я сравнивала оды «Вольность» Радищева и Пушкина, что-то там рассуждала об эволюции воззрений Пушкина на свободу – сама сейчас удивляюсь.

Опять же, школьное сочинение – не цель, а средство. Средство уметь излагать более-менее сложные мысли. А умение излагать мысли – это, в свою очередь, средство эти мысли иметь. Наличие мыслей и изложение мыслей – процесс двусторонний и взаимообусловленный. Потому что не бывает мыслей, отдельных от способа выражения. Мысль не существует иначе, как в словесной оболочке. Мысль, не сформулированная словесно, это ещё не мысль, а только предчувствие мысли. Последует за этим предчувствием настоящая мысль – неизвестно. «Понимает, но не сказать не может» – это про наших домашних любимцев, а не про нас. У человека мысль существует только в словесной оболочке, слово – это материя мысли. Поэтому когда политик или начальник поручает писать за себя пиарщику, спичрайтеру или иному какому наёмному писарю – это означает, что он делегирует на сторону процесс мышления. А поскольку у нас (и не только у нас) – это дело повсеместное и не знающее исключений – значит, государственная мысль у нас доверена каким-то невнятным помощникам, референтам и прочей безответственной шушере. Отсюда и плачевное качество государственной работы, всех этих «проектов», «концепций» и т.п. Занятость – не оправдание. Главная занятость государственного мужа – это думать и писать. Все без изъятья крупные государственные деятели, оставившие след в истории, думали и писали сами. Сталин, Ленин, Екатерина II, Иван Грозный – все писали сами, пером по бумаге.

Ходовое возражение: писать и мыслить можно учиться не на материале «Войны и мира», а на чём-то ином. Можно. Европейские нации пошли по этому пути. В Германии дети вместо литературных сюжетов пишут сочинения на сакраментальную тему: «Где лучше жить – в городе или в деревне». Ещё пишут инструкцию - например, как склеить коробку. И то сказать, полезное дело – уметь составить дельную инструкцию, в жизни может пригодиться. Результатом подобных экзерсисов оказывается то, что рассказал мне один молодой русский педагог, стажировавшийся в Германии. Произнеся что-то сверхпопулярное, вроде «Суха теория, мой друг, но зеленеет жизни древо» - он не был понят. Не турками – немцами.

А ведь совокупность значимых для данного народа текстов – это народобразующий фактор. Как язык. Более того, язык, как учил основоположник современной лингвистики Ф.де Соссюр, существует в трёх ипостасях: язык, речь и речевая деятельность. Вот речевая деятельность (перевод термина, надо признать, неудачный) – это и есть совокупность значимых текстов на этом языке. Это примерно то, что Л.В. Щерба назвал «актуальной литературой» - те тексты, которые понимаются, читаются всем народом и откуда черпаются образцы словоупотребления, «крылатые слова», ходовые образы и т.п.

Мы – русские в числе прочего и потому, что знаем (все знаем!), что «науки юношей питают», «осёл останется ослом, хоть ты увесь его звездами», «мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», «печально я гляжу на наше поколенье», «служить бы раз – прислуживаться тошно», «лицом к лицу лица не увидать» и многое другое.

Прочесть и усвоить базовые тексты своего народа можно только в школе - в детстве и в подростковом возрасте. Не прочитавший и не усвоивший их в школе – не прочитает никогда. И народ всё больше и больше будет духовно оскудевать и превращаться в социальную пыль, в труху. Я не читала скандальную книжку немца Сарацина про падение Германии и не знаю, писал ли он о культурном оскудении немцев, но что оно есть – это неоспоримый факт. А это ползучее поражение – для них пострашнее Сталинграда. Хотя бы потому, что оно, как радиация, незаметно глазу. Недавно по совершенно постороннему поводу прочитала: немецкие юноши, отравлявшиеся на фронты Первой мировой войны, начали класть в свои походные рюкзаки вместе с Библией и Фаустом ещё и томик Ницше. Вообразите: мало им Фауста – Ницше читать стали. А немецкие арбайтеры той же поры – добровольно и вдумчиво штудировали Лассаля – это ж представить трудно! Это, между прочим, к вопросу о том, что есть прогресс. И есть ли он вообще.

НАШЕ ВСЁ, ГОТОВОЕ ИСЧЕЗНУТЬ

У нас, русских, есть ещё дополнительное соображение в пользу изучения литературы. Изучения внимательного, подробного и вдумчивого. Литература – это «наше всё»; по словам Белинского, которые любят цитировать в школе, «литература есть сознание народа, цвет и плод его духовной жизни». Наша литература – это одно из немногих явлений, которые у нас бесспорно первосортные. Это всеми признаётся, уважается и никем не оспаривается. Более того, у нас есть совершенно оригинальные явления, которых нет ни в одной стране мира: детская литература и советская школа художественного перевода. Впрочем, то и другое в значительной степени заброшено, но ведь наша классика-то – остаётся. Нужно обладать изрядной долей национального мазохизма (и мы им обладаем!), чтобы вот так взять и в пароксизме самоуничижения бросить всё это псу под хвост в угоду болонскому или невесть ещё какому процессу. Если нашу классику не будут читать – она забудется, умрёт, перестанет существовать в народном сознании, хотя тексты, конечно, останутся.

В нашем обществе то и дело поднимается вопрос о том, нужна ли литература современному человеку. Мнения разделились. Одни считают, что нет, сегодня вполне можно обойтись и без нее. Другие все еще борются за то, чтобы литература играла важную роль в жизни обществе.

Я считаю, что литература, конечно же, нужна. Без нее невозможно научиться понимать мир, невозможно почувствовать все богатство жизни, разобраться в человеческих отношениях. Именно литература нас этому учит.

При этом нельзя не заметить, что большинство современных молодых людей, вместо того, чтобы почитать книги, предпочитают посмотреть телевизор, погулять, потанцевать в клубе, «посидеть» в интернете. Очень часто от взрослых слышишь, что они, будучи школьниками и студентами, читали гораздо больше. Обидно, не так ли?

Многие молодые люди считают, что читать нужно только тем, кто этого хочет, а принуждать никого не надо. Но никто никого не заставляет немедленно брать в руки книгу и читать не переставая. Однако, читая книги, человек дает пищу своей душе. Не дать погибнуть себе духовно так же важно, как сохранить физическое здоровье.

Сейчас многие отдают предпочтение возможностям социальных сетей, упрощая тем самым себе жизнь, как они считают. Вместо того, чтобы взять книгу и найти ответ там, люди «набирают» вопрос в интернете и, не прилагая усилий, получают миллион ответов и, почти не задумываясь, берут первый попавшийся..

В отличие от литературы интернет никого ничему не учит, он просто легко и быстро выдает готовые ответы. Литература же учит нас жизни, то есть тому, чего нет ни в одном учебнике, учит понимать, наблюдать, искать и думать. Но самое главное, как мне кажется, литература учит нас не повторять чужих ошибок.

Еще я заметила такую закономерность: те, кто не читают, очень часто допускают много орфографических ошибок. У читающего человека развивается зрительная память на слова, и ему при письме и правила вспоминать не нужно. Отказ от чтения - путь к трудностям с письменной речью, а затем и с устной.

Однажды учительница по литературе попросила меня принять зачет по теме «Жизнь Пушкина» у моих одноклассников. Чтобы я знала, какой период жизни поэта взял тот или иной ученик, она дала мне прочитать их работы. Читая их, мне было очень смешно, но при этом жутко неприятно. Иногда мои ровесники писали полный бред. Например: «Пушкина отправили в Михайловское за материалами о ходе работ по истреблению саранчи».

Всем известна фраза: «Книга - лучший подарок». И я с ней согласна. Когда мне дарят книгу, я действительно рада, мне не терпится в нее заглянуть и прочесть.

Литература - часть нашей жизни, истории и культуры, без нее люди не были бы людьми.

Юлия ДУБРОВИНА

Некоторые школьники не понимают, для чего нужно читать книжки. Вместо этого современная молодежь предпочитает общаться в социальных сетях и играть в компьютерные игры. При этом подростки совершенно не осознают важности литературы в школьной программе и всячески игнорируют эту учебную дисциплину.

Чтобы ответить на вопрос, для чего нужно изучать литературу школьникам, совсем не обязательно вести теоретические дискуссии и вдаваться в дебри литературоведения. И самое главное, нет смысла придумывать, чему и для чего может служить литература в школе. Необходимо понять, для чего она нужна в реальной жизни.

Благодаря книгам, мы лучше понимаем людей, жизнь, окружающую нас, узнаем о лучших человеческих идеалах. Читая то или иное произведение, мы сопереживаем героям, и это значит, что книги развивают наши чувства, делают нас эмоционально более чуткими и тонкими.

Многие произведения, написанные в наше время, весьма актуальны, и читать их необходимо. Но зачастую такие книги освещают какой-нибудь один актуальный вопрос. Что касается классики, которую дети изучают на уроках литературы, в ней отражается и психология отношений, и политика, и социальные вопросы. Взять хотя бы произведение Льва Толстого «Крейцерова соната» - в нем можно найти много интересных мыслей по поводу брака, женщин, серьезных и несерьезных отношений.

Начитанность имеет большое значение. И не случайно даже при поверхностном знакомстве с человеком несложно догадаться, любить ли он читать и какие книги его интересуют.

Знакомиться с художественной литературой совершенно необходимо, ведь именно там собран весь опыт, приобретенный человечеством. Иными словами, читая книги, человек учится жить. Польза произведений Толстого, Достоевского неоценима, ведь взгляды этих писателей научили людей мыслить по-иному.

Прочитав роман, подросток поймет горе отвергнутой любви, обаяние внутренней, а не внешней, красоты, грусть человека о прошедшей юности… Некоторые люди, не понимающие важности литературы в школьной программе, утверждают, что она воспитывает лишь тем, что учит подражать положительным персонажам и ненавидеть отрицательных. Но такое мнение слишком примитивно и односторонне.

Художественная литература помогает развивать чувства и воспитывает правильное отношение к жизни, однако подросток не может все в книге понять самостоятельно. Для этого и нужен учитель. Изучая любую книгу, вы должны четко понимать, чем и в чем именно она может приблизить школьника к идеалу, чем и в чем сделает его лучше. Это и будет для вас той направляющей внутренней силой, которая будет диктовать вам определенную систему работы.

КРАТКИЕ ТЕЗИСЫ

О ЛОШАДЯХ,

КУШАЮЩИХ ОВЕС

НА БЕРЕГУ ВОЛГИ, ВПАДАЮЩЕЙ

В КАСПИЙСКОЕ МОРЕ, ИЛИ ЗАЧЕМ НУЖНА ЛИТЕРАТУРА

(К ПОСТАНОВКЕ

Как часто случается, что самые фундаментальные и значимые вопросы в нашей жизни оказываются просты и примитивны, не теряя при этом своей фундаментальности и значимости! Простой оказывается форма, но от этого нисколько не страдает содержание, остающееся многослойным и многогранным. Еще чаще эти вопросы вообще не возникают в нашем сознании – только лишь потому, что мы боимся их себе задавать. Действительно, попробуйте спросить человека, считающего себя образованным (или действительно являющегося таким), зачем нужна литература? Вряд ли, вы получите вразумительный ответ. Ваш собеседник, наверное, просто пожмет плечами, показывая тем самым, что ответ для него и для всех очевиден, хотя его и трудно выразить словами. Конечно, будут и попытки сформулировать истину – показать литературу как набор тех жизней, которые читатель не успевает прожить в реальности, вспомнят и про функцию воспитания, преемственность поколений, будут правы, но все равно о чем-то забудут, так как слишком уж это обширная тема. Возможна и такая ситуация: тот, от кого вы ожидаете ответа, возмутится вашим вопросом, воспримет это как покушение на свои святыни и идеалы. В самом деле, разве порядочный человек позволит себе такое кощунство! Потребительский подход к литературе выдаст в вопрошающем “мурло мещанина”, только и всего. Уместно здесь вспомнить и дзэнскую легенду об ученике, который получил от своего учителя палкой по голове, когда начал задавать лишние вопросы.

Между тем вопрос остается простым: зачем нужна литература? Детективы и дамские романы служат для того, чтобы убить время в транспорте по дороге на работу. (Сделаю маленькое отступление: ходит такая легенда, будто пассажиры московского метро в массовом порядке поглощают нетленки от Дарьи Донцовой. Дескать, заходишь в вагон и видишь, как все, там находящиеся, с жадностью глотают детективную приманку, при этом все синхронно перелистывают одну и ту же страницу. Однако я сам видел, как молодые люди раскрывали тома Петрарки, Бальзака, но только не одноразовое чтиво.) А как быть с теми же Петраркой и Бальзаком? Неужели и они, по сути, служат для того же: для получения эстетического удовольствия? Может быть, более изысканного, утонченного, элитарного, но все же удовольствия?

Теперь пора перевести разговор из бытового русла в теоретическое. Литературу нам предлагают воспринимать через наши чувства, эмоции. Подтверждение этому мы найдем и в любом вузовском учебнике литературоведения. Литература определяется как особая разновидность искусства. Но так ли это? Вот в этом вопросе я и предлагаю разобраться в первую очередь, ответ на него и позволит нам приблизиться к понимаю того, зачем эта “непонятная” литература нам нужна.

Мне представляется, что литературу нельзя объединять с искусством или делать ее “подмножеством” искусства. В тех же теоретических и учебных текстах искусство трактуется как “форма общественного сознания”, а можно сказать и так – “форма духовной деятельности”. Так почему не выделить литературу как самостоятельную единицу? То есть уравнять ее в правах с искусством.

Таким образом, мы увидим несколько таких форм. Я предлагаю выделить пять: наука, философия, литература, искусство, религия. Критерием их различия как раз и должен стать способ их восприятия, доля, удельный вес чувств и разума в каждом случае. Если религия апеллирует исключительно к иррациональной вере, то наука, находящаяся на другом конце этой оси, берет в расчет только лишь сухие логические построения, здесь любые эмоции отвернут вас от намеченной цели.

Литература же находится ровно посередине. Значит ли это, что доли разума и чувств должны в ней уравняться? Скорее, мы можем увидеть в ней с одинаковой вероятностью любое сочетание того и другого. Положение в центре оси координат оказывается довольно выгодным, оно освобождает литературу от каких бы то ни было ограничений и правил. Здесь многие могут возмутиться, так же как и после вопроса “зачем нужна литература?”, но что поделаешь, факт остается фактом: литературный калейдоскоп настолько хаотичен и неуправляем, что изобретение здесь каких-либо правил становится делом пустым и бессмысленным.

Казалось бы, что после таких рассуждений мы не найдем ответа на вопрос, которым я вдруг заинтересовался. Действительно, если литература хаотична, если в ней нет никаких правил, то и единой цели ее существования нет и быть не может.

Не исключено, что такую “универсальность” многие воспримут как уловку (и, скорее всего, окажутся правы): отсутствие четкости, определенности ведет к тому, что теряется всякий смысл и всякая ответственность. Но торопиться с подобными выводами не надо. Чтобы избежать такого поворота мысли, я все-таки попытаюсь сузить “область применения” литературы. Это можно сделать путем выделения из огромного букета текстов самого главного цветка. Совсем не обязательно, что он окажется самым красивым (вопрос “что такое красота?” оставим до лучших времен), но именно он станет основой, центральным, формирующим элементом всей композиции.

Мне представляется, что этот “цветок” должен быть обращен к философии. Другие же “участники” нашего букета будут дополнять, поддерживать его. То есть первостепенной целью существования литературы должна стать философия, трансляция идей, но эта трансляция оказывается облаченной в самобытную литературную форму.

В самом деле, философский трактат может наскучить. Слишком все назидательно, слишком явно стремление заключить мысли в оболочку терминов и категорий. Кроме того, почему автор этого трактата считает себя умнее читателя?! Почему читатель вдруг оказывается в положении обучаемого?! Что толку от того, что кто-то будет вдалбливать всем остальным, что Волга впадает в Каспийское море, а лошади кушают овес...

В этот самый момент к нам на помощь приходит литература. Отношения “учитель – ученик” заменяются свободной дискуссией, а точнее, игрой автора и читателя. Автор может зашифровать свою мысль в образе. Действительно, представьте себя на берегу Волги, попытайтесь увидеть этих лошадей... Пусть читатель сам отгадает, что имел в виду автор. А если и не отгадает, то тоже ничего страшного не произойдет. Читатель создаст свой смысл этих образов, превратится таким образом в соавтора. Да и у автора остается пространство для отступления. Ницше просил свою аудиторию обратить внимание на то, что говорил Заратустра, но помимо этого, мы видим то, что делал Заратустра, и можем взглянуть на этого персонажа с другой стороны.

То есть литература становится мыслительным перфомансом или подобием “тоталоскопа” из рассказа Кобо Абэ, где нет пассивных зрителей, а есть только активные участники действа. А это значит, что количество вымышленных миров увеличилось, идеи усложнились и пищи для размышлений стало больше. Надеюсь, что не проголодаемся.

Вечная истина, говорящая о том, что человек перестает мыслить, когда перестает читать, по-моему, является актуальной и в наш такой динамичный и неспокойный ХХІ век.

Конечно же, это касается, прежде всего, настоящей классической литературы, проверенной если не веками, то хотя бы десятилетиями. А не широко разрекламированного «чтива», которое и книгой язык не поворачивается назвать.
Нет никаких сомнений относительно того, что нынешний век требует интеллектуально развитых, грамотных людей. Причем, приобретенные ими знания и сведения не должны быть просто набором определенной информации. Ее необходимо осмыслить, проанализировать. Хочется снова обратиться к мудрой мысли, почерпнутой, кстати, из классической литературы. Она гласит, что дабы стать грамотным человеком, нужно прочитать всего несколько книг. Но чтобы их найти, следует прочитать сотни других.

Вывод первый: читать нужно, чтобы уметь мыслить.
Литература – это источник исторических сведений, преподносимых читателю живо и интересно. Благодаря таланту писателя читатель буквально погружается в описываемую эпоху. Тут и бытовые подробности, и одежда, и интерьер, обычаи и традиции. Немного фантазии – и человек оказывается, к примеру, на средневековом рыцарском турнире вместе с благородным Айвенго В. Скотта или на балу девятнадцатого века с героями произведений русских классиков. Конечно, можно сказать, что в современных фильмах и компьютерных играх это можно увидеть своими глазами, не особо напрягаясь. Почувствуйте разницу. Там подается все красиво, но в готовом виде. Книга же заставляет работать воображение человека, перенося его силой слова в конкретную эпоху.

Вывод второй: читать нужно, чтобы больше знать и развивать фантазию, образность мышления.
Литература – это его величество Слово, эстетичное, многоликое и прекрасное. К сожалению, в ХХІ веке словесная деградация очень заметна. Это, с моей точки зрения, напрямую связано с чтением, а вернее с нежеланием читать классические произведения. Язык классики сочен, ярок, насыщен образами, а самое главное – это истинный литературный язык, которым должен владеть каждый культурный человек. При постоянном чтении обогащается словарный запас. Пословицы, поговорки, крылатые выражения, словесные образы насыщают речь, делая ее по-настоящему красивой и богатой.

Вывод третий: читать нужно, чтобы обогащать свою устную и письменную речь.
Рассуждения не просто о пользе, а о необходимости чтения истинной литературы в веке нынешнем можно продолжить. Но даже то, что сказано, доказывает: «Литература в ХХІ столетии необходима!»

• Почему, изображая Кутузова в романе «Война и мир», Толстой намеренно избегает героизации образа полководца? - -
• Почему в финале шестой главы романа «Евгений Онегин» звучит тема прощания автора с юностью, поэзией и романтизмом? - -
• В чем состояло наказание Понтия Пилата? (по роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита») - -
• Созидателен или разрушителен в своей основе характер Натальи? (по роману-эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон») - -
• Почему Сатин защищает Луку в споре с ночлежниками? (по пьесе М. Горького «На дне») - -
• Можно ли считать героя рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» типичным героем начала 20 века? - -