Борис кустодиев - "сильнее смерти". Кустодиев Борис Михайлович: wiki: Факты о России

Этого художника высоко ценили современники - Репин и Нестеров, Шаляпин и Горький. И мы спустя многие десятилетия с восхищением рассматриваем его полотна, - широкая панорама жизни старой Руси, мастерски запечатленная, встает перед нами.

Он родился и вырос в Астрахани, городе, расположенном между Европой и Азией. Пестрый мир так и ломился в его глаза всем своим разнообразием и богатством. Зазывали к себе вывески лавок, манил гостиный двор; привлекали волжские ярмарки, шумные базары, городские сады и тихие улочки; красочные церкви, яркая, сверкающая разноцветием церковная утварь; народные обычаи и праздники - все это навсегда оставило свой отпечаток в его эмоциональной, восприимчивой душе.

Художник любил Россию - и спокойную, и яркую, и ленивую, и неугомонную, и все свое творчество, всю свою жизнь посвятил ей, России.

Родился Борис в семье преподавателя. Несмотря на то, что Кустодиевым не раз приходилось "круто в финансовом отношении", обстановка дома была полна уюта, и даже некоторого изящества. Часто звучала музыка. Мать играла на рояле, а вместе с няней любила петь. Часто пели русские народные песни. Любовь ко всему народному воспитывалась у Кустодиева с детства.

Сначала Борис учился в духовном училище, а затем и в духовной семинарии. Но тяга к рисованию, проявившаяся с детства, не оставляла надежды учиться профессии художника. К тому времени отец Бориса уже умер, а своих средств на учебу у Кустодиевых не было, ему оказал помощь дядя, брат отца. Сначала Борис брал уроки у художника Власова, который приехал в Астрахань на постояенное место жительства. Власов многому научил будущего художника, и Кустодиев всю жизнь был благодарен ему. Борис поступает в Академию художеств в Петербурге, учится блестяще. Закончил Кустодиев Академию в 25 лет с золотой медалью и получил право на поездку за границу и по России для повышения своего мастерства.

К этому времени Кустодиев уже был женат на Юлии Евстафьевне Прошиной, в которую был очень ввлюблен и с которой прожил всю жизнь. Она была его музой, подругой, помощницей и советчицей (а позже много лет и медсестрой, и сиделкой). По окончании Академии у них уже родился сын Кирилл. Вместе с семьей Кустодиев выехал в Париж. Париж восхищал его, а вот выставки не очень понравились. Потом ездил (уже один) в Испанию, там познакомился с испанской живописью, с художниками, в письмах делился с женой впечатлениями (она его ждала в Париже).

Летом 1904 года Кустодиевы вернулись в Россию, поселились в Костромской губернии, где купили клочок земли и построили свой дом, который назвали "Терем".

Как человек Кустодиев был привлекателен, но сложен, загадочен и противоречив. Он воссоединил в искусстве общее и частное, вечное и мгновенное; он мастер психологического портрета и автор монументальных, символических полотен. Его влекло уходящее прошлое, и вместе с тем он живо откликался на события сегодняшнего дня: мировая война, народные волнения, две революции...

Кустодиев с воодушевлением работал в самых разных жанрах и видах изобразительного искусства: писал портреты, бытовые сцены, пейзажи, натюрморты. Занимался живописью, рисунками, выполнял декорации к спектаклям, иллюстрации к книгам, даже создавал гравюры.

Кустодиев - верный продолжатель традиций русских реалистов. Он очень увлекался русским народным лубком, под который и стилизовал многие свои произведения. Он любил изображать колоритные сцены из жизни купечества, мещанства, из народной жизни. С большой любовью писал купчих, народные праздники, гулянья, русскую природу. За "лубочность" его картин многие на выставках ругали художника, а потом долго не могли отойти от его полотен, тихо восхищаясь.

Кустодиев принимал активное участие в объединении "Мир искусства", выставлял свои картины в выставках объединения.

На 33-м году жизни на Кустодиева обрушилась тяжелая болезнь, она сковала его, лишила возможность ходить. Перенеся две операции, художник до конца жизни был прикован к коляске. Очень болели руки. Но Кустодиев был человеком высокого духа и болезнь не заставила отказаться от любимого дела. Кустодиев продолжал писать. Более того, это был период наивысшего расцвета его творчества.

В начале мая 1927 года ветреным днем Кустодиев простудился и заболел воспалением легких. А 26 мая он тихо угас. Жена его пережила на 15 лет и умерла в Ленинграде, в блокаду.

Картина написана в Париже, куда Кустодиев приехал с женой и недавно родившимся сыном Кириллом после окончания Академии.

Женщина, в которой легко можно узнать жену художника, купает ребенка. "Пичужка", как именовал его художник, не "орет", не брызгается - притих и сосредоточенно рассматривает - то ли игрушку, какого-нибудь утенка, то ли просто солнечный зайчик: их столько вокруг - на его мокром крепком тельце, на краях таза, на стенах, на пышном букете цветов!

Повторяется все тот же кустодиевский тип женщины: милая, нежная девица-краса, про которых на Руси говорили "писаная", "сахарная". Лицо полно той же милой прелести, которой наделены героини русского эпоса, народных песен и сказок: легкий румянец, что называется, кровь с молоком, высокие дуги бровей, точеный носик, рот вишенкой, тугая, перекинутая на грудь коса...Она - живая, реальная и безумно привлекательная, манящая.

Она полуприлегла на пригорке среди ромашек и одуванчиков, а за нею, под горой, разворачивается такой широкий волжский простор, такое обилие церквей, что дух захватывает.

Кустодиев сливает здесь эту земную, красивую девушку и эту природу, этот волжский простор в единое неразрывное целое. Девушка - высочайший, поэтический символ этой земли, всей России.

Диковинным образом картина "Девушка на Волге" оказалась далеко от России - в Японии.

Однажды Кустодиев с приятелем актером Лужским ехали в пролетке и разговорились с извозчиком. Кустодиев обратил внимание на большую, черную как смоль бороду извозчика и спросил его: "Откуда сам-то будешь?" - "Керженские мы", - ответил кучер. "Из старообрядцев, стало быть?" - "Точно, ваше благородие". - "И что ж, тут, в Москве, много вас, в кучерах?" - "Да хватает. На Сухаревке вот свой трактир." - "Вот славно, туда мы и поедем..."

Пролетка остановилась недалеко от Сухаревой башни и они вошли в низкое, каменное здание трактира Ростовцева с толстыми стенами. Запах табака, сивухи, вареных раков, солений, пирогов ударил в нос.

Огромный фикус. Красноватые стены. Низкий сводчатый потолок. И в центре за столом сидели лихачи-извозчики в синих кафтанах, с красными кушаками. Они пили чай, сосредоточенно и молчаливо. Головы подстрижены под горшок. Бороды - одна длиннее другой. Они пили чай, держа блюдца на вытянутых пальцах...И сразу в мозгу художника родилась картина...

На фоне пьяно-красных стен сидят семь бородатых раскрасневшихся извозчиков в ярко-синих поддевках с блюдечками в руках. Они держатся чинно, степенно. Истово пьют горячий чай, обжигаясь, дуя на блюдечко с чаем. Чинно, не торопясь, ведут разговор, а один читает газету.

Спешат в зал половые с чайниками и подносами, их молодцевато-изогнутые тела забавно перекликаются с вереницей чайников, готовно выстроившихся на полках позади бородатого трактирщика; вздремнул оказавшийся без дела слуга; тщательно вылизывает шерстку кошка (хорошая для хозяина примета - к гостям!)

И все это действо в ярких, сверкающих, неистовых красках - весело выкрашенные стены, да еще пальмы, картины, да белые скатерти, да чайники с расписными подносами. Картина воспринимается как живая, жизнерадостная.

Праздничный город с тянущимися ввысь церквами, колокольнями, купами заиндевевших деревьев и дымками из труб увиден с горы, на которой разворачивается масленичное веселье.

Кипит мальчишеский бой, летят снежки, подымаются в гору и несутся дальше сани. Вот восседает кучер в синем кафтане, радуются празднику сидящие в санях. А навстречу им напряженно устремилась серая лошадь, управляемая одиноким возницей, который слегка обернулся к едущим следом, словно подзадоривая посостязаться в скорости.

А внизу - карусель, толпы у балагана, гостиных рядов! А в небе - тучи птиц, всполошенные праздничным звоном! И все ликует, радуясь празднику...

Обжигающая, необъятная радость захлестывает, глядя на полотно, уносит в этот разудалый праздник, в котором ликуют не только люди в санях, у каруселей и балаганов, звенят не только гармошки и бубенцы - здесь ликует и звенит одетая снегами и инеем вся неоглядная земля, и каждое дерево ликует, каждый дом, и небо, и церковь, и даже собаки ликуют вместе с мальчишками, катающимися на санках.

Это - праздник всей земли, русской земли. Небо, снег, пестрые толпы людей, упряжки - все расцвечено зелено-желтыми, розово-голубыми переливающимися красками.

Этот портрет художник писал вскоре после свадьбы, он полон нежного чувства к жене. Сначала он хотел написать ее стоя, во весь рост на ступенях крыльца, но потом усадил своего"колобочка"(как он ласково называл ее в письмах) на террасе.

Все очень просто - обычная терраса старого, слегка серебрящегося дерева, подступившая к ней вплотную зелень сада, стол, накрытый белой скатертью, грубоватая скамья. И женщина, еще почти девочка, со сдержанным и в то же время очень доверчивым взглядом, устремленным на нас...а в действительности на него, который пришел в этот тихий уголок и сейчас уведет ее куда-нибудь за собой.

Собака стоит и смотрит на хозяйку - спокойно и в то же время как будто ожидая, что сейчас она встанет и они куда-то пойдут.

Добрый, поэтичный мир стоит за героиней картины, такой дорогой самому художнику, который радостно распознает его и в других близких ему людях.

Ярмарки в селе Семеновское славились на всю Костромскую губернию. В воскресный день старинное село красуется во всем своем ярмарочном убранстве, стоя на перекрестке старых дорог.

На прилавках зозяева разложили свой товар: дуги, лопаты, бураки берестяные, вальки расписные, свистульки детские, решета. Но больше всего, пожалуй, лаптей, и потому название села - Семеновское-Лапотное. А в центре села церковь - приземистая, крепкая.

Шумит, звенит говорливая ярмарка. Людской певучий говор сливается с птичьим гомоном; галки на колокольне устроили свою ярмарку.

Кругом раздаются звонкие приглашения: "А вот крендельки-пироги! Кому с жару с пару, карего глазу!"

- "Лапти, есть лапти! Скороходные!"

_ "Эх, полным-полна коробушка! Лубки цветные, несусветные, про Фому, про Катеньку, про Бориса да про Прохора!,"

С одной стороны художник изобразил девчонку, заглядевшуюся на ярких кукол, а с другой - мальчишка зазевался на гнутую птицу-свистульку, отстал от деда, что в центре картины. Тот зовет его - "Где ты там завял, неслух?".

А вверху над рядами прилавков навесы почти сливаются друг с другом, их серые полотнища плавно переходят в темные крыши отдаленных изб. А дальше зеленые дали, синее небо...

Великолепно! Чисто русская ярмарка красок, и звучит она как гармошка - переливчато и звонко-звонко!..

Зимой 1920-го года Федор Шаляпин как режиссер решил поставить оперу "Вражья сила", а декорации поручили выполнить Кустодиеву. В связи с этим Шаляпин заехал к художнику домой. Зашел с мороза прямо в шубе. Шумно выдохнул - белый пар остановился в холодном воздухе - в доме не топили, не было дров. Шаляпин что-то говорил о мерзнущих, вероятно, пальцах, а Кустодиев не мог оторвать глаз от румяного лица, от его богатой, живописной шубы. Казалось бы, и брови незаметные, белесые, и глаза блеклые, серые, а красавец! Вот кого рисовать-то! Певец этот - русский гений, и его облик должен сохраниться для потомков. А шуба! Какова шуба на нем!..

"Федор Иванович! Попозировали бы вы в этой шубе", - попросил Кустодиев. "Ловко ли, Борис Михайлович? Шуба хорошая, да, возможно, краденая она," - пробурчал Шаляпин. "Шутите, Федор Иванович?" "Да нет. Неделю назад получил я ее за концерт от какого-то учреждения. Денег или муки у них не было мне заплатить. Вот и предложили шубу." "Ну а мы ее закрепим на полотне...Уж больно она гладкая да шелковистая."

И вот Кустодиев взял карандаш и весело начал рисовать. А Шаляпин начал петь "Ах, ты ноченька..." Под пение Федора Ивановича художник создавал этот шедевр.

На фоне русского города человек-гигант, шуба нараспашку. Он важен и представителен в этой роскошной, картинно распахнутой шубе, с перстнем на руке и с тростью. Шаляпин так осанист, что невольно вспоминаешь, как некий зритель, увидев его в роли Годунова, восхищенно заметил:"Настоящий царь, не самозванец!"

А в лице ощутим сдержанный (он уже знал себе цену) интерес ко всему окружающему.

Все ему родное здесь! На помосте балагана кривляется черт. Рысаки несутся по улице или мирно стоят в ожидании седоков. Гроздь разноцветных шаров колышется над базарной площадью. Подвыпивший перебирает ногами под гармонику. Бойко торгуют лавочники, и идет на морозе чаепитие у громаднейшего самовара.

А над всем этим небо - нет, не голубое, оно зеленоватое, это оттого, что дым желтый. И конечно, в небе любимые галки. Они дают возможность выразить бездонность небесного пространства, которое всегда так влекло и мучило художника...

Все это живет в самом Шаляпине с детства. Чем-то он напоминает прстодушного выходца из этих мест, который, преуспев в жизни, явился в родные палестины показаться во всем своем блеске и славе, и в то же время рвется доказать, что ничего не забыл и никакой былой сноровки и силы не растерял.

Как подходят сюда запальчивые есенинские строки:

"К черту, я снимаю свой костюм английский:

Что же, дайте косу - я вам покажу -

Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,

Памятью деревни я ль не дорожу?"

И похоже, что нечто подобное вот-вот сорвется с губ Федора Ивановича и полетит на снег роскошная шуба.

А вот купчиха любуется собой в новой, рсписанной цветами, шали. Так и вспоминается пушкинское: "Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?.." А в дверях стоит, любуется своей женой муж, купец, который, вероятно, и привез ей эту шаль с ярмарки. И счастлив он, что сумел доставить своей любимой женушке эту радость...

Жаркий солнечный день, вода искрится от солнца, смешивает отражения напряженно синеющего, может быть, обещающего грозу неба и деревьев с крутого берега, как будто оплавленных поверху солнцем. На берегу что-то грузят в лодку. Грубо сколоченная купальня тоже раскалена солнцем; тень внутри легка, почти не скрывает женских тел.

Картина полна жадно, чувственно воспринимаемой жизни, ее будничной плоти. Свободная игра света и теней, отблесков солнца в воде заставляет вспомнить об интересе зрелого Кустодиева к импрессионизму.

Провинциальный городок. Чаепитие. Молодая красавица купчиха сидит в теплый вечер на балконе. Она безмятежна, как вечернее небо над нею. Это какая-то наивная богиня плодородия и изобилия. Недаром стол перед нею ломится от яств: рядом с самоваром, золоченой посудой в тарелках фрукты, сдоба.

Нежный румянец оттеняет белизну холеного лица, черные брови слегка приподняты, голубые глаза что-то внимательно рассматривают вдали. По русскому обычаю она пьет чай из блюдца, поддерживая его пухлыми пальцами. Уютный кот ласково трется о плечо хозяйки, широкое декольте платья открывает необъятность круглой груди и плеч. Вдали видна терраса другого дома, где купец с купчихой сидят за тем же занятием.

Тут бытовая картинка явно перерастает в фантастическую аллегорию беспечальной жизни и земных щедрот, ниспосланных человеку. Да и самой пышной красавицей художник лукаво любуется, будто одним из сладчайших земных плодов. Только чуть-чуть художник "приземлил" ее образ - чуть больше располнело ее тело, пухловаты пальцы...

Кажется невероятным, что эта огромная картина создана тяжело больным художником за год до смерти и в самых невыгодных условиях (в отсутствии холста натянули на подрамник обратной стороной старую картину). Только любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему, русскому, продиктовала ему картину "Русская Венера".

Светится молодое, здоровое, сильное тело женщины, блестят зубы в застенчивой и вместе с тем простодушно-горделивой улыбке, играет свет в шелковистых распущенных волосах. Словно само солнце вошло вместе с героиней картины в темноватую обычно баню - и все здесь озарилось! Свет переливается в мыльной пене (которую художник одной рукой взбивал в тазу, другой писал); мокрый потолок, на котором отразились клубы пара, вдруг стал подобен небу с пышными облаками. Дверь в предбанник распахнута, и оттуда сквозь окно виден залитый солнцем зимний город в инее, лошадь в упряжи.

Естественный, глубоко национальный идеал здоровья и красоты воплощался в "Русской Венере". Этот прекрасный образ стал мощным заключительным аккордом богатейшей "русской симфонии", созданной художником в своей живописи.

Этой картиной художник хотел, по словам его сына, охватить весь цикл человеческой жизни. Хотя некоторые ценители живописи утверждали, что Кустодиев рассказывает об убогом прозябании мещанина, ограниченном стенами дома. Но это не характерно было для Кустодиева - он любил простой мирный быт простых людей.

Картина многофигурна и многозначна. Вот простодушный провинциальный любовный дуэт девушки, сидящей в открытом окне, с облокотившимся о заборчик молодым человеком, а если перевести взгляд чуть вправо - в женщине с ребенком как бы видишь продолжение этого романа.

Глянуть влево - и перед вами живописнейшая группа: полицейский мирно играет в шашки с бородатым обывателем, возле них ораторствует некто наивный и прекраснодушный - в шляпе и бедной, но опрятной одежде, и сумрачно вслушивается в его речь, оторвавшись от газеты, сидящий возле своего заведения гробовой мастер.

А выше как итог всей жизни - мирное чаепитие с тем, кто прошел с тобой рука об руку все жизненные радости и невзгоды.

И могучий тополь, соседствующий с домом и как будто его благословляющий своею густой листвой, - не просто пейзажная деталь, а едва ли не своеобразный двойник человеческого бытия - древо жизни со своими различными ветвями.

И все уходит, уходит взгляд зрителя вверх, к мальчику, озаренному солнцем, и к парящим в небе голубям.

Нет, решительно не похожа эта картина на высокомерный или даже чуть снисходительный, но все же обвинительный вердикт обитателям "голубого домика"!

Полный неизбывной любви к жизни, художник, говоря словами поэта, благословляет "и в поле каждую былинку, и в небе каждую звезду" и утверждает родственную близость, связь "былинок" и "звезд", житейской прозы и поэзии.

Обои в цветах, изукрашенный сундук, на котором устроено пышное ложе, покрытое одеялом, как-то телесно сквозят подушки из наволочек. И из всего этого чрезмерного изобилия, как Афродита из пены морской, рождается героиня картины.

Перед нами пышная, разомлевшая ото сна на перине красавица. Откинув толстое розовое одеяло, опустила ноги на мягкую подставочку. С вдохновением воспевает Кустодиев целомудренную, именно русскую женскую красоту, популярную в народе: телесную роскошь, чистоту светло-голубых ласковых глаз, открытую улыбку.

Созвучны с образом красавицы пышные розаны на сундуке, голубые обои за ее спиной. Стилизуя под лубок, художник сделал "чуть больше" - и полноты тела, и яркости красок. Но это телесное изобилие не перешло ту грань, за которой оно было бы уже неприятным.

А женщина красива м величава, как широкая Волга за ее спиной. Это - русская Елена прекрасная, знающая силу своей красоты, за которую ее и выбрал в жены какой-нибудь купец первой гильдии. Это спящая наяву красавица, стоящая высоко над рекой, как стройная белоствольная береза, олицетворение покоя и довольства.

На ней длинное, переливающееся шелком платье тревожного фиолетового цвета, волосы зачесаны на прямой пробор, темная уложенная коса, в ушах блестят серьги-груши, на щеках теплый румянец, на руке украшенная узорами шаль.

Она столь же естественно вписывается в волжский пейзаж с его красочностью и простором, как и окружающий ее мир:там и церковь, и птички летят, и река течет, пароходы плывут, и молодая купеческая пара идет - тоже залюбовались красавицей-купчихой.

Все движется, бежит, а она стоит, как символ постоянного, лучшего, что было, есть и будет.

Слева направо:

И.Э.Грабарь, Н.К.Рерих, Е.Е.Лансере, Б.М.Кустодиев, И.Я.Билибин, А.П.Остроумова-Лебедева, А.Н.Бенуа, Г.И.Нарбут, К.С.Петров-Водкин, Н.Д.Милиоти, К.А.Сомов, М.В.Добужинский.

Этот портрет был заказан Кустодиеву для Третьяковской галереи. Художник долго не решался писать его, чувствуя высокую ответственность. Но в конце концов согласился и начал работать.

Долго размышлял, кого и как посадить, представить. Ему хотелось не просто посадить в ряд, как на фотографии, а показать каждого художника как Личность, с его характером, особенностями, подчеркнуть его талант.

Двенадцать человек нужно было изобразить в процессе дискуссии. О, эти испепеляющие споры "мирискусников"! Споры словесные, а больше живописные - линией, красками...

Вот Билибин, старый товарищ по Академии художеств. Балагур и весельчак, знаток частушек и старинных песен, умеющий, несмотря на заикание, произносить самые длинные и забавные тосты. Поэтому и стоит он тут, как тамада, с рюмкой, поднятой изящным движением руки. Византийская борода вскинулась, брови с недоумением подняты вверх.

О чем шел разговор за столом? Кажется, к столу подали пряники, а Бенуа обнаружил на них буквы "И.Б."

Бенуа с улыбкой обратился к Билибину: "Признайтесь, Иван Яковлевич, что это ваши инициалы. Вы сделали для пекарей рисунок? Капитал зарабатываете?" Билибин засмеялся и шутливо начал разглагольствовать об истории создания на Руси пряников.

А вот левее от Билибина сидят Лансере и Рерих. Все спорят, а Рерих мыслит, не думает, а именно мыслит. Археолог, историк, философ, просветитель с задатками пророка, осторожный человек с манерами дипломата, он не любит говорить о себе, о своем искусстве. Зато его живопись говорит так много, что уже есть целая группа толкователей его творчества, которая находит в его живописи элементы таинства, магии, предвидения. Рерих был избран председателем вновь организованного общества "Мир искусства".

Стена зеленого цвета. Слева книжный шкаф и бюст римского императора. Кафельная желто-белая печь. Все так, как в доме у Добужинского, где и происходило первое собрание учредителей "Мира искусства".

В центре группы - Бенуа, критик и теоретик, непререкаемый авторитет. С Бенуа у Кустодиева сложные отношения. Бенуа - прекрасный художник. Любимые его темы - жизнь при дворе Людовика XV и Екатерины II, Версаль, фонтаны, интерьеры дворцов.

С одной стороны Бенуа нравились картины Кустодиева, но порицал, что в них нет ничего европейского.

Справа - Сомов Константин Андреевич, фигура невозмутимая и уравновешенная. Его портрет писался легко. Может, потому, что он напоминал Кустодиеву приказчика? Русские типы художнику всегда удавались. Белеет накрахмаленный воротничок, манжеты модной в крапинку рубашки, черный костюм отутюжен, холеные полные руки сложены на столе. На лице выражение невозмутимости, довольства...

Хозяин дома - старый друг Добужинский. Сколько пережито вместе с ним в Петербурге!..Сколько разных воспоминаний!..

Поза Добужинского, кажется, удачно выражает несогласие с чем-то.

А вот резко отодвинул стул и повернулся Петров-Водкин. Он - по диагонали от Билибина. Петров-Водкин ворвался в художественный мир шумно и смело, что не понравилось некоторым художникам, например, Репину, у них совершенно разный взгляд на искусство, другое видение.

Слева - четкий профиль Игоря Эммануиловича Грабаря. Коренастый, с не очень складной фигурой, бритой квадратной головой, он полон живого интереса ко всему происходящему...

А вот и он, сам Кустодиев. Себя он изобразил со спины, в полупрофиль. Сидящая рядом с ним Остроумова-лебедева - новый член общества. Энергичная женщина с мужским характером ведет разговор с Петровым-Водкиным...

Родившийся в 1878 году в небогатой семье, Борис Михайлович Кустодиев готовился стать священником. Он учился в духовном училище, потом в семинарии, но так увлекся искусством,что в 1896 году, оставив семинарию, уехал в Петербург и поступил в Академию художеств.

Там он занимался в мастерской Ильи Репина и настолько преуспел, что руководитель пригласил его к себе в помощники для работы над картиной «Заседание Государственного совета». Илья Репин особенно выделял Кустодиева среди своих учеников и называл юношу «богатырем живописи». А всемирно известный Суриков напишет уже 1903 году:

"О Кустодиев, Кустодиев, его имя страшно успокоительно действует на душу.. ."

В Кустодиеве обнаружился дар портретиста, и, еще будучи студентом, он выполнил ряд первоклассных портретов - Даниила Лукича Мордовцева, Дмитрия Семеновича Стеллецкого, Ивана Яковлевича Билибина (все 1901), Василия Матэ (1902).

Автопортрет (1904 год)

По словам И. Грабаря, «кустодиевские портреты выделялись на фоне тусклых академических выставок; как произведения мастера, они были в центре внимания, автора приглашали на все выставки, он стал известностью». Министерство искусств Италии заказало ему автопортрет, который был помещен в зале автопортретов художников разных эпох и стран в знаменитой флорентийской галерее Уффици.

Автопортрет на охоте (1905 год)

Наряду с портретами на выставках появились жанровые картины Кустодиева. Одна из главных тем - шумные, людные ярмарки в родных ему приволжских городах. Картины Кустодиева можно было читать как искрящиеся юмором повести. Ведь и дипломной работой в академии у него была не композиция на историческую или религиозную тему, как было принято, а «Базар в деревне», за которую он получил золотую медаль и право на пенсионерскую поездку за границу - Кустодиев выбрал Париж. В Париже художник успел присмотреться к французской живописи и с толком использовать впечатления в прекрасной картине «Утро» (1904), но менее чем через полгода вернулся в Россию, соскучившись по родине.

Утро

Признаки надвигающейся беды, круто и безжалостно изменившей жизнь Кустодиева, появились в 1909 году. Вдруг заболевала рука, и пальцы не могли удержать даже легкую кисточку для акварели. Начались страшные головные боли. По нескольку дней приходилось лежать в затемненной комнате, укутав голову платком. Любой звук усиливал страдания.

Питерские врачи нашли у него костный туберкулез и направили в горы Швейцарии. Закованный от шеи до талии в жесткий целлулоидный корсет, оторванный от мольберта и красок, месяц за месяцем лежал он, дыша целебным горным воздухом Альп. Эти долгие месяцы художник позже вспоминал «с теплым чувством, с чувством восторга перед творческим порывом и горением духа». Еще удивительнее то, что большую часть задуманных тем, сюжетов Кустодиев впоследствии «перевел» на холст, в реальные картины.

А болезнь наступала. Она оказалась страшнее, чем предполагали: опухоль спинного мозга. Он перенес ряд тяжелейших операций, длившихся по нескольку часов. Перед одной из них профессор сказал жене:

Опухоль где-то ближе к груди. Нужно решать, что сохранить, руки или ноги?

Руки, оставьте руки! Художник - без рук? Он жить не сможет!

И хирург сохранил подвижность рук. Только рук. До конца жизни. Отныне его «жизненное пространство» сузилось до четырех стен тесной мастерской, а весь мир, который он мог наблюдать, оказался ограничен оконной рамой.

Кустодиевские полотна этой поры сравнительно невелики по размерам, в среднем метр на метр. Но не потому, что туго было с холстом, красками. Просто граница картины должна была быть там, куда дотягивалась кисть прикованного к креслу художника.

Несмотря на это, последнее десятилетие его жизни оказалось необычайно продуктивным. Он написал две большие картины с изображением праздника в честь открытия II Конгресса Коммунистического Интернационала, исполнил множество графических и живописных портретов, делал эскизы праздничного оформления Петрограда, рисунки и обложки для книг и журналов разного содержания, изготовлял настенные картинки и календарные «стенки», оформил 11 театральных спектаклей. Часто это были заказные, не очень интересные для него работы, но он все выполнял на серьезном профессиональном уровне, а порой добивался и выдающихся результатов. Литографские иллюстрации в сборнике «Шесть стихотворений Некрасова» (1922), рисунки к повестям Николая Лескова «Штопальщик» (1922) и «Леди Макбет Мценского уезда» (1923) стали гордостью отечественной книжной графики, а среди оформленных им спектаклей блистала «Блоха» Евгения Замятина, поставленная МХАТом 2-м в 1925 году и тотчас же повторенная ленинградским Большим драматическим театром.

Масленица (1916 год)

Кустодиев успевал уделять время и сокровенному, продолжая с ностальгической влюбленностью воссоздавать жизнь старой России во множестве картин, акварелей, рисунков. Он варьировал на разные лады темы масленицы в картинах «Балаганы» (1917), «Масленица» (1919), «Зима. Масленичное гулянье» (1921) и даже в своем замечательном портрете Федора Шаляпина фоном сделал все то же гулянье.

Федор Иванович Шаляпин задумал поставить на сцене Мариинского театра оперу А. Серова «Вражья сила». Ему очень хотелось, чтобы эскизы декораций и костюмов выполнил Кустодиев, и сам отправился на переговоры. Увидел художника в тесной мастерской, одновременно служившей и спальней, в кресле-каталке, полулежавшего под нависшим над ним мольбертом, и «жалостливая грусть» пронзила сердце великого певца. Но только в первые несколько минут. Шаляпин вспоминал: «Он поразил меня своей духовной бодростью. Блестяще горели его веселые глаза - в них была радость жизни. С удовольствием он согласился делать декорации и костюмы.

- А пока что попозируйте мне в этой шубе. Шуба у вас больно такая богатая. Приятно ее написать...»

Портрет получился огромный - более двух метров в высоту. Для того чтобы Кустодиев мог работать над такой большой картиной, брат-инженер укрепил под потолком блок с грузом. Полотно с подрамником было подвешено и его можно было самому приближать, отдалять, передвигать вправо-влево. Он писал портрет участками, не видя целого. Кустодиев говорил: «Порой я сам плохо верю, что написал этот портрет, настолько работал наугад и на ощупь». А расчет на деле оказался изумительным. Картина, по единодушному мнению критиков, стала одним из лучших достижений русского портретного искусства. Величественный, барственный певец России широко вышагивает по снежному насту в роскошной шубе. На картине нашлось место и для семьи Шаляпина, и даже для его любимой собачки. Портрет так понравился Шаляпину, что он взял и эскизы к нему.

Купчиха за чаем (1918 год)

Красавица (1915 год)

Энергия и жизнелюбие Кустодиева были поразительны. Он, в своем инвалидном кресле, бывал на премьерах в театрах и даже совершал дальние поездки по стране. Живописал тихую жизнь провинции в «Голубом домике», «Осени», «Троицыном дне» (все 1920). В картинах «Купчиха за чаем» (1918), «Купчиха с зеркалом» (1920), «Русская Венера» (1925-26) продолжил галерею женских типов, начатую в давней «Купчихе». Выполнил серию из 20 акварелей «Русские типы» (1920) и воскресил с максимальной достоверностью собственное детство в ряде картин, а также в серии «Автобиографические рисунки» (1923) - подобной Пушкинским зарисовкам.

Интересна история создания одной из последних работ Кустодиева "Русская Венера". Ну как поверить, что эта пышущая здоровьем, великолепно выписанная нагая молодая женщина, создавалась в то время, когда художник говорил: «Меня мучит по ночам один и тот же кошмар: черные кошки впиваются острыми когтями в спину и раздирают позвонки...» А правая рука стала слабеть и усыхать. Холста для «Венеры» не нашлось. И он писал ее на обороте какой-то своей старой, считавшейся неудачной, картины. В создании полотна участвовала семья. Брат Михаил приспособил блоки и противовесы для полотна. Позировала, как и для многих других полотен, дочь. За неимением веника ей пришлось держать в руках линейку. Сын взбивал в деревянной бадье пену, чтобы изображение даже этой второстепенной детали было близким к реальности. Так рождалось это одно из самых жизнелюбивых полотен.

До последних дней жизни Кустодиев неутомимо работал. Он был занят эскизами декораций для театра марионеток к сказке «Кот, лиса и петух». 4 мая сдал 24 гравюры для выставки в Государственном Русском музее...

Но физические силы художника иссякали: ничтожная простуда повлекла за собою воспаление легких, с которым сердце уже не справилось. Кустодиеву не было и пятидесяти лет, когда его не стало.

Борис Михайлович Кустодиев (23 февраля (7 марта) 1878, Астрахань - 26 мая 1927, Ленинград) - русский художник.

Биография Бориса Кустодиева

Борис Михайлович Кустодиев родом из семьи преподавателя гимназии, начал учиться живописи в Астрахани у П. А. Власова в 1893-1896 годах.

Родился в 1878 г. Брал уроки рисования у П.А. Власова, окончившего Московское училище живописи.

После двухлетнего пребывания в общих классах Академии Художеств поступил в мастерскую И.Е. Репина, которому помогал в писании картины «Заседание Государственного совета» (Кустодиевым написана вся правая сторона картины, с этюдами к ней).

Получил заграничную командировку за картину «Деревенская ярмарка».

Выставлял свои работы последовательно на «Весенних Выставках» в Академии Художеств, на выставках «Нового Общества», на выставках «Союза», в «Салоне», а с 1910 г. на выставках «Мира Искусства», за границей — в Париже, Вене, Мюнхене, Будапеште, Брюсселе, Риме, Венеции, Мальме и других городах.

Творчество Кустодиева

Кустодиев начал свой путь как художник-портретист. Уже во время работы над этюдами к репинскому «Торжественному заседанию Государственного совета 7 мая 1901 года» студент Кустодиев проявил талант портретиста. В этюдах и портретных зарисовках к этой многофигурной композиции он справился с задачей достижения сходства с творческой манерой Репина. Но Кустодиев-портретист был ближе скорее к Серову.

Уже с начала 1900-х годов Борис Михайлович разрабатывал своеобразный жанр портрета, вернее, портрета-картины, портрета-типа, в котором модель связана воедино с окружающим её пейзажем или интерьером.

Одновременно это обобщённый образ человека и его неповторимая индивидуальность, раскрытие её через окружающий модель мир. По своей форме эти портреты связаны с жанровыми образами-типами Кустодиева («Автопортрет» (1912), портреты А. И. Анисимова (1915), Ф. И. Шаляпина (1922)).

В дальнейшем Кустодиев постепенно всё более смещается в сторону иронической стилизации народной и, особенно, быта русского купечества с буйством красок и плоти («Красавица», «Русская Венера», «Купчиха за чаем»).

Как и многие художники рубежа веков, Кустодиев работал и в театре, перенося на театральные подмостки своё видение произведения.

Декорации в исполнении Кустодиева были красочны, близки к его жанровой картине, но это не всегда воспринималось как достоинство: создавая мир яркий и убедительный, увлекаясь его вещественной красотой, художник подчас не совпадал с авторским замыслом и режиссёрским прочтением пьесы («Смерть Пазухина» Салтыкова-Щедрина, 1914, МХТ; так и не увидевшая свет «Гроза» Островского, 1918).

В своих более поздних работах для театра он отходит от камерной трактовки к более обобщённой, ищет большей простоты, строит сценическое пространство, давая свободу режиссёру при построении мизансцен.

Успехом Кустодиева стали его работы по оформлению в 1918-20 гг. оперных спектаклей (1920, «Царская невеста», Большой оперный театр Народного дома; 1918, «Снегурочка», Большой театр (постановка не осуществлена)). Эскизы декораций, костюмы и бутафория к опере А.Серова «Вражья сила» (Академический (б. Мариинский) театр, 1921).

Работы художника

• «Вступление. Москва» рисунок
• «Утро», (1904, ГРМ)
• «Балаганы»
• «Ярмарки»
• «Масленицы»

• «Сирень» (1906)
• автопортрет (1912, Галерея Уффици, Флоренция)
• «Купчихи в Кинешме» (темпера, 1912, Музей русского искусства в Киеве)
• портрет А. И. Анисимова (1915, ГРМ)
• «Красавица» (1915, Третьяковская галерея)
• «Купчиха за чаем» (1918, Русский музей)
• «Большевик» (1919-20, Третьяковская галерея)
• «Ф. И. Шаляпин на ярмарке» (1922, ГРМ)
• «Московский трактир» (1919)
• «Портрет А.Н.Протасовой» (1900)
• «Монахиня» (1901)
• «Портрет Ивана Билибина» (1901)
• «Портрет С.А.Никольского» (1901)
• «Портрет Василия Васильевича Матэ» (1902)
• «Автопортрет» (1904)
• «Портрет женщины в голубом» (1906)
• «Портрет писательницы А.В.Шварц» (1906)
• «Ярмарка» (1906)
• «Земская школа в Московской Руси» (1907)
• «Портрет Ирины Кустодиевой с собакой Шумкой» (1907)
• «Монахиня» (1908)
• «Портрет Н.И.Зеленской» (1912)
• «Морозный день» (1913)

.
Приходилось мне бывать в Астрахани. Город показался мне жутким.
Состоял он, в основном, из деревянных трущоб, пропылённых и грязных. Только в центре города, да на набережной Волги можно было понять, что Астрахань, всё-таки - город и даже разглядеть в ней особую прелесть.

Особенно огорчало почти полное отсутствие в городе деревьев, цветов, да и просто зелени: всё было жёлто- серым.
Спросишь у прохожего: «Как мне пройти туда- то?» и прохожий, показывая пальцем вдаль широкой пыльной улицы, скажет: «Видите вооон там, дерево? Поверните возле него направо и идите и идите себе!»
А вот народ в Астрахани – красивый! Смесь волгарей, татар и кавказцев: яркий, смелый и удивительно во всём свободный народ.
Пожив в Астрахани я долго не мог привыкнуть к забитости и убогости людей средней полосы. Ничего здесь не скажут прямо, всего опасаются и всё говорят только за глаза. У девушек, даже самых юных – обязательно «картофельные» животик.
Так что, если вам понадобятся красивые и свободные люди – ищите их по окраинам нашей империи! На Крайнем Севере, Дальнем Востоке, Астрахани и т.д.
И попал я в Астрахани в картинную галерею.
Тогда это было убогое одноэтажное здание. Но картины в ней были – замечательные: Врубель, Сомов, Кустодиев.
Мы в серьёз обсуждали с друзьями, как можно вынести из галереи маленькую картину Врубеля «Стрекоза». На ней изображена была голубая девушка со стрекозиными крыльями. Девушка эта летела в изломанной позе сквозь деревья ночного сада, освещённого луной.
Картины Кустодиева были «не выносными»: размеры не позволяли вынести их под рубашкой или в портфели, что предполагали мы сделать со «Стрекозой».
Но речь, как раз, о Кустодиеве.
Для моей грызшей меня тогда юношеской депрессии (хотя я и слова такого не знал «депрессия»!) они были эффективным противоядием.
Не стану я их описывать. Вы, наверное, и так их знаете, да и вклепал я в этот пост видео из YouTube.

Поражало то, что картины эти, радостные, наполненные светом и цветом, писал человек, страдающий сильнейшими болями, с парализованными ногами, пролежнями и тазовыми нарушениями!
Уже в молодости у Кустодиева появились мучительные боли в правой руке.
Молодой ещё совсем человек долго просто терпел их и к врачам не обращался.
Однако в 31 год отмахнуться от болезни уже не удавалось: боли в руке и шее все усиливались, не прошло и года, как он вынужден признаться:
«Страдаю очень, особенно по утрам. Подлая рука моя болит вовсю и вместо улучшения с каждым днем чувствую себя все хуже и хуже».
К болям в руке прибавились сильнейшие головные боли со рвотой.
Всё это заставляет Кустодиева наконец обратиться за консультацией к петербургскому неврологу, профессору Эрнесту Августовичу Гизе. «Вчера был у доктора Гизе…. Смотрел целый час – нашел невралгию правой руки и посоветовал сделать рентгеновский снимок плеча и шеи, чтобы узнать, нет ли какой внутренней причины этой страшной боли».
Неизвестно, сделали ли снимки, но известно, что рекомендацию Гезе прекратить работать Кустодиев не выполнял.
Именно в это время Кустодиев получает сообщение, что его картина «Гулянье», отправленная на международную выставку в Брюссель, удостоилась там серебряной медали.
А вскоре, еще более неожиданно, – приятное письмо от министра народного просвещения Италии с просьбой прислать свой автопортрет в коллекцию прославленной галереи Уффици.
Ведь об этом может мечтать каждый художник!
Конечно, он с удовольствием напишет портрет для знаменитой галереи. Вот только необходимо поправить свое здоровье, тем более что после некоторого улучшения вновь появляется с прежней силой боль.
Из письма к И.А.Рязановскому: «Вернулась опять-таки болезнь, но с еще большей силой – хожу из комнаты в комнату, боль в руке адская, а через две недели, вероятно, поеду в Швейцарию – доктора посылают. Я лечился, один говорит одно, другой – другое, а вот последний (профессор Яновский) нашел, что это какая-то железа, от какого-то процесса в легких (невылеченный старый бронхит) давит на нерв – оттого вся и боль. Это, конечно, меня не успокаивает, а еще хуже то, что надо бросать все – всю работу на полном ходу – и уезжать. Это обидно!».
В мае 1911 г. Б.М.Кустодиев в сопровождении жены и сына выезжает для лечения в Швейцарию, в местечко Лейзен под Лозанной. Он поступает в частную клинику, руководимую известным фтизиатром Огюстом Ролье.
Врачи клиники диагностируют у Кустодиева туберкулез шейного отдела позвоночника.
Согласно наработанному опыту клиники, Кустодиеву предписывается регулярно принимать солнечные ванны, а с целью максимальной разгрузки и ограничения движений шейного отдела позвоночника на шею художника надевается корсет.
В клинике Ролье Кустодиев пробыл 9 месяцев!
Однако никакого улучшения не наступило.
В 1913 году Кустодиев длительно и безуспешно лечился во Франции.
На обратном пути, в Берлине его осмотрел профессор Г.Оппенгейм
После тщательного обследования профессор Г.Оппенгейм делает неожиданное заключение:
«У вас никогда никакого костного туберкулеза не было. Снимите корсет. У вас заболевание спинного мозга, видимо, опухоль в нем, нужна операция. Отвезите детей домой и возвращайтесь в Берлин в клинику».
Трудно сказать, что нашёл Оппенгейм на операции. Описывается некая полость с жидкостью, которую «вскрыли».
В результате операции боли уменьшились незначительно, но присоединились новые симптомы: слабость в ногах
.
Вскоре Кустодиева вновь пошлют на бальнеотерапию в Ялту, что совершенно противопоказанно больным с опухолями.
И этот человек, страдающий от болей в рабочей руке, парализованный пишет самые радостные свои картины.
Его «Красавица» наделала много шума в столицах!
Рассказывают, как почти свихнулся некий митрополит, узрев одну из его картин:
«Видимо, диавол водил дерзкой рукой художника Кустодиева, когда он писал свою «Красавицу», ибо смутил он навек покой мой. Узрел я ее прелесть и ласковость и забыл посты и бдения. Иду в монастырь, где и буду замаливать грехи свои».
В марте 1916 г. Кустодиев госпитализируется для очередного оперативного вмешательства. Оперировать художника решается профессор Лев Андреевич Стуккей.
О некоторых подробностях операции можно узнать из воспоминаний дочери художника: «Дали общий наркоз на пять часов. Мама ждет в коридоре… Наконец, профессор Цейдлер вышел сам и сказал, что обнаружен темный кусочек чего-то в самом веществе спинного мозга ближе к груди, возможно, придется перерезать нервы, чтобы добраться до опухоли, нужно решать, что сохранить больному – руки или ноги. «Руки оставьте, руки! – умоляла мама. – Художник – без рук! Он жить не сможет».
Врачи предупредили, что работоспособность вернется не сразу и в течение полугода лучше вообще никак не напрягать руки.
Отныне жизнь Кустодиева замкнута в четырёх стенах. Боли, почти полное отсутствие движений в ногах, начинающиеся «неприятности» с мочеиспусканием и дефекацией.
Но Кустодиев полон замыслов!
Прикованный к постели, художник пишет своей жене, Юлии Евстафьевне: «Несмотря на все, я иногда удивляюсь еще своей беспечности какой-то, где-то внутри лежащей, несмотря ни на что, радости жизни – просто вот рад тому, что живу, вижу голубое небо и горы – и за это спасибо».
В декабpе 1923 г. О.Феpстеp произвёл Б.М.Кустодиеву очередную (третью) опеpацию по удалению опухоли позвоночного канала.
Однако и эта операция не привела к существенному изменению состояния художника.
Поражает то, что почти полностью обездвиженный человек, страдающий от болей, пролежней, мог писать такие светлые, полные жизни картины!
Такие, как «Русская Венера», например!
В марте 1927 г. художник получает разрешение Наркомпроса выехать в Германию для лечения в клинике О.Ферстера, но поездке этой не суждено было состояться. Ослабленный организм оказался не в силах противостоять возникшей инфекции. В конце мая после поездки на дачу к А.Н.Толстому художник заболевает пневмонией, ставшей для него фатальной.
Анализирую болезнь Кустодиева можно сделать такие выводы:
1. Опухоль спинномозгового канала была доброкачественной и находилась вне спинного мозга.
2. Хронология появления жалоб и симптомов указывает на то, что, вероятнее всего, это была опухоль исходящая из нервных корешков, идущих к правой руке.(Так называемая «неврома»)
3. 3. Хирурги того времени ошиблись уровнем операции. Известно, что «вскрыли» два первых грудных позвонка.
Но рука иннервируется корешками, исходящими из шейного отдела спинного мозга! За исключением волокна Th1, идущего к мизинцу руки.
4. Следует признать, что хирургическое лечение ухудшило состояние больного (присоединился нижний парапарез, тазовые нарушения)
В наше время, такая патология хорошо диагностируется и операции по поводу неврином излечивают больных.
Хорошо бы попасть в те времена, вооружённым всеми теперешними диагностическими и лечебными причиндалами!
Вылечили бы Кустодиева от опухоли, Чехова – от туберкулёза, Достоевского – от эпилепсии, Толстого – от депрессии и т.д.
Жаль, что это – невозможно.
Использованы материалы книги Л.И.Дворецкого «Живопись и медицина».

) - русский художник.

Биография

Борис Михайлович Кустодиев родился в Астрахани в 1878 году,и там, на волжских берегах прошли его детство, отрочество и юность. Отец его умер от скоротечной чахотки, когда Борису было чуть больше года, и 25-летняя вдова Екатерина Прохоровна Кустодиева тянула четверых детей на пенсию в 30 рублей. В 5 лет маленький Боря начал рисовать, в 5 же лет впервые испытал потрясение от музыки и сцены, слушая оперу "Иван Сусанин", а в 9 лет бесповоротно решил стать художником. До его родного города Астрахани, где не было ни одного музея, добралась XV выставка Товарищества передвижников, и он увидел полотна Репина, Сурикова, Поленова, Крамскова, Шишкина. Разве мог он представить себе тогда, что через 10 лет Илья Репин станет его учителем, а всемирно известный Суриков напишет уже 1903 году:

"О Кустодиев, Кустодиев, его имя страшно успокоительно действует на душу..."

Впрочем, в Московское училище живописи, ваяния и зодчества его не приняли как переростка (ему было уже 18 лет), и он уехал в Петербург, где носил 2 пары носков, потому-что у нижней пары недоставало пальцев, а у верхней пяток. На первый свой гонорар - 16 рублей - купил штаны и холст для работы.

Конец июля 1900 года. По дороге катит телега с молодыми людьми. Это будущие художники, причем один из них никогда не знал мира и быта русской деревни - именно он станет ее великим певцом. Знавший до этого только свою Астрахань, промелькнувшую Москву да нелюбимый холодный Петербург, он окунулся этим долгим счастливым летом в старинные волжские города и городки, узнал среднюю полосу России, деревню и маленький полу деревенский городок,-узнал все это и полюбил навсегда, открыл для себя в Кинешме "вторую родину". Здесь он построит дачу и назовет ее "Терем" и проведет самые счастливые свои дни. Здесь он встретит 19-летнюю Юлию Евстафьевну Прошинскую и влюбится с первого взгляда. Подруга Юлии Елена Полевицкая, позже ставшая известной актрисой, оставила портрет Кустодиева того времени:

"Это был молодой человек среднего роста, нежного сложения, блондин, с мягкими, легкими, слегка рыжеватыми волосами, с белой кожей лица и рук, со здоровым румянцем на щеках. Расцветка радужной оболочки его глаз была интересна тем, что сероватый тон ее не смешивался с желтоватым - они лежали рядом, что создавало впечатление искорок, которые тем ярче вспыхивали, чем веселее был Борис Михайлович. Характер у него был мягкий, склонный к незлобному юмору, к радостному, заразительному смеху."

Молодой человек нашел свою суженую, художник нашел свою землю. Через три года они обвенчались, а через две недели после свадьбы Кустодиев, его соученик Куликов и их мастер Илья Ефимович Репин закончили гигантскую картину "Торжественное заседание Государственного Совета". Мало у кого была столь стремительная карьера: вчера он еще носил комбинированные носки, сегодня он пишет портреты людей, вершивших судьбы России. К 1910 году Борис Михайлович становится становится всемирно известен и представляет русское искусство за рубежом. Золотые медали сыплются как из рога изобилия. А он говорит: "Вот и эта медаль (международной выставки в Мюнхене) - я очень рад, что она на меня не повлияла". В 1931 году он становится академиком, о нем восторженно пишет Репин.

Медали, триумфы, а он сбегает от сиятельных заказчиков в свой "Терем", и там, и только там, он по-нашему счастлив... Родились сын Кира и дочка Ира. Иру он носит в грибной корзинке в лес, а сыну, будущему театральному художнику, объясняет изменчивую красоту облаков. Его астраханские вкусы не изменились, он любит собак, кошек, коров, все живое, простое, необходимое. Многие удивлялись, почему он запер себя в такую глухомань. Борис Михайлович удивлялся в свою очередь:

"Как мне скучать, когда я каждый день пишу, а вечером с Юликом моим дорогим разговариваю. Напротив, я переживаю теперь самую лучшую пору моей жизни - нишу картину и чувствую, что я люблю и что меня любят..."

К этому времени написаны такие такие картины, как "Базар в русской деревне", "Ярмарка" (1906), "Ярмарка" (1908), "Ярмарка" (1910), "Праздник в деревне" (1907), "Деревенский праздник" (1910), "Гулянье" (1909), "Провинция" (1910) и т.д. Но была и досада, о которой хотелось поскорее забыть. Еще в 19 лет он обронил в письме к матери: "Опять что-то поет, как это у меня иногда бывает". Забывал, когда удавалось забывать. Но в 31 год отмахнуться уже не удавалось - боли в руке и шее все усиливались, не прошло и года, как он вынужден признаться: "Страдаю очень, особенно по утрам. Подлая рука моя болит вовсю и вместо улучшения - с каждым днем чувствую себя все хуже и хуже." К болям в руке прибавились сильнейшие головные боли со рвотой. Иногда приходилось по нескольку дней лежать, закутав голову теплым платком, из-за болей в руке не спать.

Когда-то Борис Михайлович признался, что главный его недостаток - это отсутствие силы воли. Теперь он говорит: "Как бы хотелось писать картины не красками, а одним напряжением воли!". Кустодиев до галлюцинаций видел свои будущие картины, поэтому писал легко, быстро, в несколько дней он мог написать шедевр. Но все реже становились приступами болезни. Врачи предполагают костный туберкулез. Отныне он носит жесткий корсет от подбородка до поясницы. Из швейцарского города Лейзен, где лечился, он рвется в Кострому.

"Меня только и поддерживают эти мои мечты на будущее: много, много работы." Прикованный к постели, он пишет Юлии Евстафьевне: "Несмотря на все, я иногда удивляюсь еще своей беспечности и какой-то, где-то внутри лежащей, несмотря ни на что, радости жизни - просто вот раб тому, что живу, вижу голубое небо и горы - и за это спасибо."

Европейская знаменитость Герман Оппенштейн ставит новый диагноз: опухоль в спинномозговом канале. Операции не избежать. Правда, потом обещают полное выздоровление. А пока от болей он уже не спит семь дней подряд. "Слабовольный" Кустодиев предупреждает друзей: " Не говорите о моей болезни никому - а, напротив, что я здоров, а главное весел, впрочем, это правда, несмотря на ужасные боли -, я сам удивляюсь на свою жизнеспособность и даже жизнерадостность. Уж очень люблю, видимо, жить!"

Вернувшись из Швейцарии на родину Борис Михайлович снова вынужден работать над заказами петербургского света. Так проходят дни, недели, месяцы, но Кустодиев не забывает о свей мечте:

"Занят сейчас кое-какими картинами, портретом и мечтаю все о больший работе как всегда, когда был здоров, не писал того, что хотел, а вот теперь смерть как хочется начать большую картину и тоже "купчих": уж очень меня влечет все это!".

В 1913 году он начинает писать ставшую знаменитое и находящуюся ныне в Русском Музее в Санкт-Петербурге "Купчиху". В зале посетителей встречала хозяйка. Румяное, свежее лицо ее было приветливо. Тугие косы, уложенные короной, венчали гордую голову. Красавица была рада гостям, ее брови были чуть приподняты, карие глаза блестели. Она была прелестна и величава. Казалось, еще миг - и она степенно шагнет вперед, навстречу гостям, и поклонится. Тогда станет видна серебряная стежка пробора, сверкнут рубиновые серьги, зашуршат тяжелые складки лилового шелкового платья, блеснет рдяным огнем большая серебряная брошь, зашелестит черный платок, усыпанный лазурными, шафранными, пунцовыми, янтарными цветами, обрамленными изумрудной зеленью... Казалось, она степенно опустит руку, низко, чуть не касаясь земли кружевным платком, и прозвучит любезное сердцу: "Добро пожаловать!"

Пройдут века, многое изменится, а все будут плыть и плыть в высоком небе облака над бескрайним синим раздольем Волги. Много времени пройдет, но навсегда напоминанием о вечной красоте останутся богини Рубенса, закованные в парчу и драгоценности инфанты Веласкеса, очаровательные и милые парижанки Ренуара. Среди них будет и наша русская красавица "Купчиха", созданная Кустодиевым в 1915 году.

Наконец художник находит себя. Невзирая не новые симптомы временно притихшего недуга, он с необыкновенным подъемом создает одну картину за другой: "Красавица", "Девушка на Волге" - (сразу признана классикой). Вслед за ними пишет серию картин-песен "Масленицы", сверкающую панораму русских празднеств, народных гуляний, калейдоскоп неповторимых по сочности и яркости сочетаний.

"Много я знал в жизни интересных, талантливых и хороших людей, - вспоминает Шаляпин, - Но если я когда-либо видел в человеке действительно высокий дух, так это в Кустодиеве... Нельзя без волнения думать о величии нравственной силы, которая жила в этом человеке и которую иначе и нельзя назвать, как героической и доблестной. Когда возник вопрос о том, кто может сделать декорации и костюмы для "Вражьей силы"...решили просить об этом Кустодиева..."

С удовольствием, с удовольствием, - отвечал Кустодиев, - я рад, что могу быть вам полезен в такой чудной пьесе. С удовольствием сделаю вам эскизы, займусь костюмами. А пока что, ну-ка попозируйте мне в этой шубе.

Так родился один из лучших портретов в русской классической галерее. Пластические качества картины превосходны. Элегантный силуэт громадной фигуры певца обобщен. За широкой спиной в жемчужном уборе раскинулась русская красавица - зима. Можно подолгу любоваться бегом лихих саней, кипением ярких цветов праздничного гуляния, узорами инея. Но гланая, точно во всей этой декоративной шири не потух, не стерся Человек, Артист...

В этом и состояла способность Кустодиева решать труднейшую задачу в живописи - создавать образ человека в пленэре. Шаляпин высоко оценил портрет. Федор Иванович был настолько огромен, что мастерская была для него мала. И художник не мог оживить фигуру целиком. Холст наклоняли так, чтобы больной Кустодиев, сидя в кресле, мог его писать. Это была работа наугад, на ощупь. Борис Махайлович ни разу не видел портрет целиком в достаточном удалении и поэтому даже не представлял, насколько картина удалась. А потом его ждала работа над эскизами к спектаклю "Вражья Сила". Кустодиев очень быстро справился с этим, затем выразил желание присутствовать на репетициях. На премьере он сидел в директорской ложе и радовался тому, что спектакль нравился публике.

"Я работаю для массы" - как то с гордостью сказал Кустодиев. Его иллюстрации к произведениям А.С. Пушкина, Н. Гоголя, Н. Некрасова, А. Толстого, А. Островского, Н. Лескова декорации и костюмы к постановкам "Горячего сердца" Островского, "Смерти Пазухина" М. Салтыкова-Щедрина, "Левши" Н Лескова, ставшие классикой русской театрально-декорационной живописи,-это богатое и многогранное наследие по праву отводит Б. Кустодиеву место среди крупнейших мастеров русского искусства первой четверти XX века.

За год до кончины он завершил картину "Русская Венера". Прекрасное обнаженное тело молодой женщины, крепкое, здоровое, излучающее аромат свежести, чистоты. Водопад золотистых волос, глаза, будто васильки в степной ржи, лицо, далекое от классической правильности, но притягательное, доброе. Непринужденный, по-своему грациозный и величавый жест, неприхотливая обстановка простой деревенской баньки. А последним произведением художника был этюд триптиха "Радость труда и отдыха"...

Незадолго до смерти Борис Михайлович просит посадить на его могиле березу и не ставить надгробную плиту. Он ушел, но с нами остались его картины - праздник России, праздник русской живописи.