Сатирикон анализ. Стиль и язык петрония

Петроний Арбитр

Сатирикон

Петроний Арбитр

Сатирикон

Но разве не тем же безумием одержимы декламаторы, вопящие: "Эти раны я получил за свободу отечества, ради вас я потерял этот глаз. Дайте мне вожатого, да отведет он меня к чадам моим, ибо не держат изувеченные стопы тела моего".

Впрочем, все это еще было бы терпимо, если бы действительно открывало путь к красноречию. Но пока эти надутые речи, эти кричащие выражения ведут лишь к тому, что пришедшему на форум кажется, будто он попал в другую часть света. Именно потому, я думаю, и выходят дети из школ дураки дураками, что ничего жизненного, обычного они там не видят и не слышат, а только и узнают что россказни про пиратов, торчащих с цепями на морском берегу, про тиранов, подписывающих указы с повелением детям обезглавить собственных отцов, да про дев, приносимых в жертву целыми тройками, а то и больше, по слову оракула, во избавление от чумы, да еще всяческие округленные, медоточивые словоизвержения, в которых и слова, и дела как будто посыпаны маком и кунжутом.

Питаясь подобными вещами, так же трудно развить тонкий вкус, как хорошо пахнуть, живя на кухне. О, риторы и схоласты, не во гнев вам будет сказано, именно вы-то и погубили красноречие! Пустословием, игрою в двусмысленность и бессодержательную звонкость вы сделали его предметом насмешек, вы обессилили, омертвили и привели в полный упадок его прекрасное тело. Юноши не упражнялись в "декламациях" в те времена, когда Софокл и Эврипид находили нужные слова. Кабинетный буквоед еще не губил дарований во дни, когда даже Пиндар и девять лириков не дерзали писать Гомеровым стихом. Да, наконец, оставляя в стороне поэтов, уж, конечно, ни Платон, ни Демосфен не предавались такого рода упражнениям. Истинно возвышенное и, так сказать, девственное красноречие заключается в естественности, а не в вычурностях и напыщенности. Это надутое, пустое многоглаголание прокралось в Афины из Азии. Словно чумоносная звезда, возобладало оно над настроением молодежи, стремящейся к познанию возвышенного, и с тех пор, как основные законы красноречия стали вверх дном, само оно замерло в застое и онемело. Кто из позднейших достиг совершенства Фукидида, кто приблизился к славе Гиперида? (В наши дни) не появляется ни одного здравого произведения. Все они точно вскормлены одной и той же пищей: ни одно не доживает до седых волос. Живописи суждена та же участь, после того как наглость египтян донельзя упростила это высокое искусство.

Агамемнон не мог потерпеть, чтобы я дольше разглагольствовал под портиком, чем он потел в школе.

Юноша, - сказал он, - речь твоя идет вразрез со вкусом большинства и полна здравого смысла, что теперь особенно редко встречается. Поэтому я не скрою от тебя тайн нашего искусства. Менее всего виноваты в этом деле учителя, которым поневоле приходится бесноваться среди бесноватых. Ибо, начни учителя преподавать не то, что нравится мальчишкам,- "они остались бы в школах одни-одинешеньки", как сказал Цицерон. В этом случае они поступают совершенно как льстецы-притворщики, желающие попасть на обед к богачу: только о том и заботятся, как бы сказать что-либо, по их мнению, приятное, ибо без ловушек лести им никогда не добиться своего. Вот так и учитель красноречия. Если, подобно рыбаку, не взденет на крючок заведомо привлекательной для рыбешек приманки, то и останется сидеть на скале, без надежды на улов.

Что же следует из этого? Порицания достойны родители, не желающие воспитывать своих детей в строгих правилах. Прежде всего они строят свои надежды, как и все прочее, на честолюбии. Затем, торопясь скорее достичь желаемого, гонят недоучек на форум, и красноречие, которое, по их собственному признанию, стоит выше всего на свете, отдается в руки молокососов. Совсем другое было бы, если бы они допустили, чтобы преподавание велось последовательно и постепенно, чтобы учащиеся юноши приучались читать внимательно и усваивать всей душой правила мудрости, чтобы исчезло с их языка ужасное пустословие убийственного стиля, чтобы они внимательно изучали образцы, назначенные им к подражанию: вот верный путь к тому, чтобы доказать, что нет ровно ничего прекрасного в напыщенности, ныне чарующей юнцов. Тогда бы то возвышенное красноречие (о котором ты говорил) возымело бы действие, достойное его величия. Теперь же мальчишки дурачатся в школах, а над юношами смеются на форуме, и хуже всего то, что кто смолоду плохо обучен, тот до старости в этом не сознается. Но дабы ты не думал, что я не одобряю непритязательных импровизаций в духе Люцилия, я изложу свою мысль в стихах.

Науки строгой кто желает плод видеть,

Пускай к высоким мыслям обратит ум свой,

Суровым воздержаньем закалит нравы:

Тщеславно пусть не ищет он палат гордых.

К пирам обжор не льнет, как блюдолиз жалкий,

Пусть пред подмостками он не сидит днями,

С венком в кудрях, рукоплеща игре мимов.

Если ж мил ему град Тритонии оруженосной,

Или по сердцу пришлось поселение лакедемонян11,

Или постройка Сирен - пусть отдаст он поэзии юность,

Чтобы с веселой душой вкушать от струи Мэонийской.

После, бразды повернув, перекинется к пастве Сократа.

Будет свободно бряцать Демосфеновым мощным оружьем.

Греческий звук из речей, их дух незаметно изменит.

Форум покинув, порой он заполнит страницу стихами,

Лира его пропоет, оживленная быстрой рукою.

Чуть горделивая песнь о пирах и сраженьях расскажет,

Непобедим загремит возвышенный слог Цицерона.

Вот чем тебе надлежит напоить свою грудь, чтоб широким,

Вольным потоком речей изливать пиэрийскую душу.

Я так заслушался этих речей, что не заметил исчезновения Аскилта. Пока я раздумывал над сказанным, портик наполнился громкой толпой молодежи, возвращавшейся, как мне кажется, с импровизированной речи какого-то неизвестного, возражавшего на "суазорию" Агамемнона. Пока эти молодые люди, осуждая строй речи, насмехались над ее содержанием, я потихоньку ушел, желая разыскать Аскилта. Но, к несчастью, я ни дороги точно не знал, ни местоположения (нашей) гостиницы не помнил. В какую бы сторону я ни направлялся - все приходил на прежнее место. Наконец, утомленный беготней и весь обливаясь потом, я обратился к какой-то старушонке, торговавшей овощами.

Матушка, - сказал я, - не знаешь ли часом, где я живу?

Как не знать! -отвечала она, рассмеявшись столь глупой остроте. Встала и пошла впереди (показывая мне дорогу). Я решил в душе, что она ясновидящая. Вскоре, однако, старуха, заведя меня в глухой переулок, распахнула лоскутную завесу и сказала:

Вот где ты должен жить.

Пока я уверял ее, что не знаю этого дома, я увидел внутри какие-то надписи и голых потаскушек, пугливо разгуливавших (под ними). Слишком поздно я понял, что попал в трущобу. Проклиная вероломную старуху, я, закрыв плащом голову, бегом бросился через весь лупанар в другой конец. Как вдруг, уже у самого выхода, меня нагнал Аскилт, тоже полумертвый от усталости. Можно было подумать, что его привела сюда та же старушонка. Я отвесил ему насмешливый поклон и осведомился, что, собственно, он делает в столь постыдном учреждении?

Он вытер руками пот и сказал:

Если бы ты только знал, что со мною случилось!

Почем мне знать, - отвечал я. Он же в изнеможении рассказал следующее:

Я долго бродил по всему городу и никак не мог найти нашего местожительства. Вдруг ко мне подходит некий почтенный муж и любезно предлагает проводить меня. Какими-то темными закоулками он провел меня сюда и, вытащив кошелек, стал делать мне гнусные предложения. Хозяйка уже получила плату за комнату, он уже вцепился в меня... и, не будь я сильней его, мне пришлось бы плохо...

Все они словно сатирионом опились...

Соединенными силами мы отбились от докучного безобразника...

Я, наконец, как в тумане завидел Гитона, стоявшего на приступке переулка, и бросился туда... Когда я обратился к нему с вопросом, приготовил ли нам братец что-нибудь на обед, мальчик сел на кровать и стал большим пальцем вытирать обильные слезы. Взволнованный видом братца, я спросил, что случилось. Он ответил нехотя и нескоро, лишь после того как к моим просьбам примешалось раздражение.

Этот вот, твой брат или товарищ, прибежал незадолго до тебя и принялся склонять меня на стыдное дело. Когда же я закричал, он обнажил меч, говоря:

Если ты Лукреция, то я твой Тарквиний. Услыхав это, я едва не выцарапал глаза Аскилту.

Что скажешь ты, женоподобная шкура, чье самое дыхание нечисто? кричал я.

Аскилт же, притворяясь страшно разгневанным и размахивая руками, заорал еще пуще меня:

Замолчишь ли ты, гладиатор поганый, отброс арены! Замолчишь ли, ночной грабитель, никогда не преломивший копья с порядочной женщиной, даже в те времена, когда ты был еще способен к этому! Ведь я точно так же был твоим братцем в цветнике, как этот мальчишка - в гостинице.

Ты удрал во время моего разговора с наставником! - упрекнул его я.

А что мне оставалось делать, дурак ты этакий? Я умирал с голоду. Неужто же я должен был выслушивать ваши рассуждения о битой посуде и цитаты из сонника. Поистине, ты поступил много гнуснее меня, когда расхваливал поэта, чтобы пообедать в гостях...

Таким образом наша безобразная ссора разошлась смехом, и мы мирно перешли на другие темы...

Снова вспомнив обиды, я сказал:

Аскилт, я чувствую, что у нас с тобой не будет ладу. Поэтому разделим наши общие пожитки, разойдемся и будем бороться с бедностью каждый порознь. И ты сведущ в науках, и я. Но, чтобы тебе не мешать, я изберу другой род занятий. В противном случае нам придется на каждом шагу сталкиваться, и мы скоро станем притчей во языцех.

Аскилт согласился.

Сегодня,- сказал он,- мы в качестве схоластов приглашены на пир. Не будем попусту терять ночь. Завтра же, если угодно, я подыщу себе и другого товарища, и другое жилище.

Глупо откладывать до завтра то, что хочешь сделать сегодня,- возразил я.

(Дело в том, что) страсть торопила меня к скорейшему разрыву. Уже давно жаждал я избавиться от этого несносного стража, чтобы снова взяться с Гитоном за старое...

Обыскав чуть не весь город, я вернулся в комнату и, всласть нацеловавшись с мальчиком, заключил его в тесные объятия, на зависть счастливый в своих начинаниях. Но еще не все было кончено, когда тайком подкравшийся к двери Аскилт с силой рванул замок и накрыл меня в самый разгар игры с братцем. Хлопая в ладоши, он огласил комнату громким смехом и, сорвав с меня одеяло, воскликнул:

Что ты делаешь, свят муж? Так вот зачем ты выжил меня с квартиры!

Затем, не довольствуясь насмешками, отвязал от сумки ремень и принялся не шутя стегать меня, приговаривая: "Так-то ты делишься с братом?"

Уже смеркалось, когда мы пришли на форум, где увидели целые груды недорогих товаров, сомнительную доброкачественность которых, однако, удачно скрывали сумерки. По той же причине и мы притащили с собой украденный плащ. Мы решили воспользоваться удобным случаем и, став на углу, стали потрясать его полами в расчете на то, что роскошная одежда привлечет покупателя. Вскоре к нам подошел знакомый мне по виду поселянин в сопровождении какой-то бабенки и принялся внимательно рассматривать плащ. Аскилт в свою очередь взглянул на плечи мужика-покупателя и от изумления остолбенел. Я тоже не без волнения посматривал на молодца: мне показалось, что это тот самый, что нашел за городом мою тунику. Но Аскилт боялся верить глазам своим. Чтоб не действовать опрометчиво, он под предлогом, будто желает купить у мужика тунику, стащил ее с его плеч и крепко держал ее.

О, удивительная игра Судьбы! Мужик до сих пор не полюбопытствовал ощупать швы туники и продавал ее как бы нехотя, точно нищенские лохмотья. Аскилт, убедившись, что сокровище неприкосновенно и что продавец - неважная птица, отвел меня в сторонку и сказал:

Знаешь, братец, к нам вернулось сокровище, о котором я сокрушался. Это та самая милая туника, видимо, еще полная нетронутых золотых. Но что делать? На каком основании получить обратно нашу вещь?

Я, обрадованный не столько возвращением добычи, сколько тем, что фортуна сняла с меня позорное обвинение (в краже), отверг всяческие увертки и посоветовал действовать на основании гражданского права, а именно: если мужик откажется вернуть чужую собственность законным владельцам, то притянуть его к суду.

Аскилт же, напротив, законов боялся.

Что нам поможет закон, где правят лишь деньги да деньги.

Там, где бедняк никого не одолеет в суде?

Даже и те, что всегда довольны кинической кухней,

Стало быть, наш трибунал есть попросту купля-продажа:

Всадник присяжный в суде платный выносит ответ.

Но в наличности у нас не было ничего, кроме одного дупондия, на который мы собирались купить гороха и волчьих бобов. Поэтому, чтобы добыча от нас не ускользнула, мы решили сбавить цену с плаща и выгодной сделкой возместить небольшую потерю. Когда мы объявили нашу цену, женщина с покрытой головой, стоявшая рядом с крестьянином и пристально присматривавшаяся к рисунку плаща, вдруг обеими руками вцепилась в подол и заголосила во все горло: "Держи воров!".

Мы же, с большого перепугу, ничего лучше не придумали, как в свою очередь ухватиться за грязную, рваную тунику и во всеуслышание объявить, что, дескать, эти люди завладели нашей одеждой. Но слишком неравным было наше положение, и сбежавшиеся на крик торгаши принялись заслуженно издеваться над нашей жадностью; ибо, с одной стороны, требовали драгоценную одежду, с другой - лохмотья, которые и на лоскутки не годились. Но Аскилт живо унял смех и, когда молчание воцарилось, сказал:

Как видно, каждому дорого свое: поэтому пусть берут свой плащ, а нам отдадут нашу тунику.

Предложение понравилось и крестьянину, и женщине, но какие-то крючкотворы, а вернее сказать - жулики, захотевшие поживиться плащом, громко потребовали, чтобы до завтра, когда судья разберет дело, обе вещи были переданы им на хранение. Дело, по их мнению, было далеко не так просто, как казалось, а гораздо сложнее, ибо на обеих сторонах тяготело подозрение в воровстве.

Толпа одобрила посредников, и один из торгашей, лысый и прыщеватый, который при случае вел тяжбы, заграбастал плащ, уверяя, что вернет его на следующий день. Впрочем, затея этих мошенников была ясна: просто они хотели присвоить попавший им в руки плащ, думая, что тяжущиеся стороны, боясь обвинения в воровстве, на суд не явятся. Точно того же хотели и мы. Таким образом, случай был выгоден для обеих сторон. Мы потребовали, чтобы мужик предъявил нашу тунику, и он в возмущении швырнул ее в лицо Аскилту. Избавившись таким образом от иска, он велел нам сдать посреднику плащ, который теперь уже являлся единственным предметом спора. Будучи в полной уверенности, что наше сокровище снова у нас в руках, мы поспешно вернулись в гостиницу и, заперев двери, вдоволь нахохотались над догадливостью торгашей и кляузников, которые от большого ума отдали нам столько денег.

Едва принялись мы за изготовленный стараниями Гитона ужин, как раздался в достаточной мере решительный стук в дверь.

Кто там?-спросили мы, побледнев от (испуга).

Открой,- был ответ,- и узнаешь.

Пока мы переговаривались, соскользнувший засов сам по себе упал, и настежь распахнувшиеся двери пропустили гостью.

Смеяться, что ли, вы надо мною вздумали?-сказала она.-Я рабыня Квартиллы, чье таинство вы осквернили у входа в пещеру. Она сама пришла в гостиницу и просит разрешения побеседовать с вами; вы не смущайтесь: она не осуждает, не винит вас за эту неосторожность, она только удивляется, какой бог занес в наши края столь изысканных юношей.

Пока мы молчали, не зная, на что решиться, в комнату вошла сама (госпожа) в сопровождении девочки и, рассевшись на моем ложе, принялась плакать. Мы не могли вымолвить ни слова и, остолбенев, глядели на эти слезы, вызванные, должно быть, очень сильным горем. Когда же сей страшный ливень наконец перестал свирепствовать, она обратилась к нам, сорвав с горделивой головы покрывало и так сжав руки, что суставы хрустнули: -Откуда вы набрались такой дерзости? Где научились ломать комедию и даже жульничать? Ей-богу, мне жаль вас, но еще никто безнаказанно не видел того, чего видеть не следует. Наша округа полным-полна богов-покровителей, так что бога здесь легче встретить, чем человека. Но не подумайте, что я для мести сюда явилась: я движима более состраданием к вашей юности, нежели обидой. Думается мне, лишь по легкомыслию совершили вы сей неискупаемый проступок. Я промучилась всю сегодняшнюю ночь, ибо меня охватил опасный озноб, и я испугалась - не приступ ли это третичной лихорадки. Я искала исцеления во сне, и было мне знамение - обратиться к вам и сломить недуг средством, которое вы мне укажете. Но не только об исцелении хлопочу я: большее горе запало мне в сердце и непременно сведет меня в могилу - как бы вы, по юношескому легкомыслию, не разболтали о виденном вами в святилище Приапа и не открыли черни божественных тайн. Посему простираю к коленам вашим молитвенно обращенные длани, прошу и умоляю: не смейтесь, не издевайтесь над ночными богослужениями, не открывайте встречному-поперечному вековых тайн, о которых даже не все посвященные знают.

После этой мольбы она снова залилась слезами и, горько рыдая, прижалась лицом и грудью к моей кровати.

Я, движимый одновременно жалостью и страхом, попросил ее ободриться и не сомневаться в исполнении обоих ее желаний: о таинстве никто не разгласит, и мы готовы, если божество укажет ей еще какое-либо средство против лихорадки, прийти на помощь небесному промыслу, хотя бы с опасностью для жизни. После такого обещания женщина сразу повеселела и, улыбаясь сквозь слезы, стала целовать меня частыми поцелуями и рукою, как гребнем, зачесывать мне волосы, спадавшие на уши.

Итак, мир! - сказала она.- Я отказываюсь от иска. Но если бы вы не захотели дать мне требуемое лекарство, то назавтра уже была бы готова целая толпа мстителей за мою обиду и поруганное достоинство.

Стыдно отвергнутой быть; но быть самовластной - прекрасно.

Больше всего я люблю путь свой сама избирать.

Благоразумный мудрец презреньем казнит за обиду.

Тот, кто врага не добьет,- тот победитель вдвойне.

Затем, захлопав в ладоши, она вдруг принялась так хохотать, что нам страшно стало. Смеялась и девчонка, ее сопровождавшая, смеялась и служанка, прежде вошедшая.

Все они заливались чисто скоморошеским гоготом: мы же, не понимая причины столь быстрой перемены настроения (выпуча глаза), смотрели то на женщин, то друг на друга...

Я запретила кого бы то ни было из смертных пускать сегодня в эту гостиницу затем, чтобы без долгих проволочек получить от вас лекарство против лихорадки.

При этих словах Квартиллы Аскилт несколько опешил; я сделался холоднее галльского снега и не мог проронить ни слова. Только малочисленность ее свиты немного меня успокаивала. Если бы они захотели на нас покуситься, то против нас, каких ни на есть мужчин, были бы все-таки три слабые бабенки. Мы, несомненно, были боеспособнее, и я уже составил мысленно, на случай если бы пришлось драться, следующее распределение поединков: я справлюсь с Квартиллой, Аскилт - с рабыней, Гитон же - с девочкой...

Умоляю тебя, госпожа,- сказал я,- если ты задумала что недоброе, кончай скорее: не так уж велик наш проступок, чтобы за него погибать под пытками.

Служанка, которую звали Психеей, между тем постлала на полу ковер [и] стала возбуждать мой член, семью смертями умерший. Закрыл Аскилт плащом голову, узнав по опыту, что опасно подсматривать чужие секреты.

Рабыня вытащила из-за пазухи две тесьмы, коими связала нам руки и ноги...

Как же так? Значит, я недостоин сатириона?- спросил Аскилт, воспользовавшись минутой, когда болтовня несколько стихла.

Мой смех выдал каверзу служанки.

Ну и юноша,- вскричала она, всплеснув руками,- один выдул столько сатириона!

Вот как? - спросила Квартилла.- Энколпий выпил весь запас сатириона?

Рассмеялась приятным смехом.., и даже Гитон не мог удержаться от хохота, в особенности когда девочка бросилась ему на шею и, не встречая сопротивления, осыпала его бесчисленными поцелуями.

Мы попробовали было позвать на помощь, но никто нас выручать не явился, да, кроме того, Психея, каждый раз, когда я собирался закричать "караул", начинала головной шпилькой колоть мне щеки; девчонка же, обмакивая кисточку в сатирион, мазала ею Аскилта. Напоследок явился кинэд в байковой зеленой одежде, подпоясанный кушаком. Он то терся об нас раздвинутыми бедрами, то пятнал нас вонючими поцелуями. Наконец Квартилла, подняв хлыст из китового уса и высоко подпоясав платье, приказала дать нам, несчастным, передышку.

Оба мы поклялись священнейшей клятвой, что эта ужасная тайна умрет с нами.

Затем пришли палестриты и, по всем правилам своего искусства, умастили нас. Забыв про усталость, мы надели пиршественные одежды и были отведены в соседний покой, где стояло три ложа и вся обстановка отличалась роскошью и изяществом. Нас пригласили возлечь, угостили великолепной закуской, просто залили фалерном. После нескольких перемен нас стало клонить ко сну.

Это что такое? - спросила Квартилла.- Вы собираетесь спать, хотя прекрасно знаете, что подобает чтить гений Приапа всенощным бдением?

Когда утомленного столькими бедами Аскилта окончательно сморило, отвергнутая с позором рабыня взяла и намазала ему, сонному, все лицо углем, а плечи и щеки расписала непристойными изображениями. Я, страшно усталый от всех неприятностей, тоже чуть пригубил сна. Заснула и вся челядь в комнате и за дверями: одни валялись вперемежку у ног возлежавших, другие дремали, прислонившись к стенам, третьи примостились на пороге - голова к голове. Выгоревшие светильники бросали свет тусклый и слабый. В это время два сирийца прокрались в триклиний с намерением уворовать бутыль вина, но, подравшись из жадности на уставленном серебряной утварью столе, они разбили украденную флягу. Стол с серебром опрокинулся, и упавший с высоты кубок стукнул по голове рабыню, валявшуюся на ложе. Она громко завизжала от боли, так что крик ее и воров выдал, и часть пьяных разбудил. Воры-сирийцы, поняв, что их сейчас поймают, тоже растянулись вдоль ложа, словно они давно уже тут, и принялись храпеть, притворяясь спящими. Распорядитель пира подлил масла в полупотухшие лампы, мальчики, протерев глаза, вернулись к своей службе, и наконец вошедшая музыкантша, ударив в кимвал, пробудила всех.

Пир возобновился, и Квартилла снова призвала всех к усиленному пьянству. Кимвалистка много способствовала веселью пирующих. Снова объявился и кинэд, пошлейший из людей, великолепно подходящий к этому дому. Хлопнув в ладони, он разразился следующей песней:

Эй! Эй! Соберем мальчиколюбцев изощренных!

Все мчитесь сюда быстрой ногой, пятою легкой,

Люд с наглой рукой, с ловким бедром, с вертлявой ляжкой!

Вас, дряблых, давно охолостил делийский мастер.

Он заплевал меня своими грязными поцелуями; после он и на ложе взгромоздился и, несмотря на отчаянное сопротивление, разоблачил меня. Долго и тщетно возился он с моим членом. По потному лбу ручьями стекала краска, а на морщинистых щеках было столько белил, что казалось, будто дождь струится по растрескавшейся стене.

Я не мог долее удерживаться от слез и, доведенный до полного отчаяния, обратился к Квартилле:

Затем, засунув ему руку за пазуху и найдя на ощупь неиспользованный еще сосуд, сказала:

Это завтра послужит прекрасной закуской к нашим наслаждениям. Сегодня же "после разносолов не хочу харчей".

При этих словах Психея со смехом подошла к ней и что-то неслышно шепнула.

Вот, вот,- ответила Квартилла,- ты прекрасно надумала: почему бы нам сейчас не лишить девства нашу Паннихис, благо случай выходит?

Немедленно привели девочку, довольно хорошенькую, на вид лет семи, не более; ту самую, что приходила к нам в комнату вместе с Квартиллой. При всеобщих рукоплесканиях, по требованию публики, стали справлять свадьбу. В полном изумлении я принялся уверять, что, во-первых, Гитон, стыдливейший отрок, не подходит для такого безобразия, да и лета девочки не те, чтобы она могла вынести закон женского подчинения.

Да? - сказала Квартилла.- Она, должно быть, Сейчас моложе, чем я была в то время, когда впервые отдалась мужчине? Да прогневается на меня моя Юнона, если я хоть когда-нибудь помню себя девушкой. В детстве я путалась с ровесниками, потом пошли юноши постарше, и так до сей поры. Отсюда, вероятно, и пошла пословица: "Кто снесет теленка, снесет и быка".

Боясь, как бы без меня с братцем не обошлись еще хуже, я присоединился к свадьбе.

Уже Психея окутала голову девочки венчальной фатой; уже кинэд нес впереди факел; пьяные женщины, рукоплеща, составили процессию и постлали ложе покрывалом. Возбужденная этой сладострастной игрой, сама Квартилла встала и, схватив Гитона, потащила его в спальню. Без сомнения, мальчик не сопротивлялся, да и девчонка вовсе не была испугана словом "свадьба". Пока они лежали за запертыми дверьми, мы уселись на пороге спальни, впереди всех Квартилла, со сладострастным любопытством следившая через бесстыдно проделанную щелку за ребячьей забавой. Дабы и я мог полюбоваться тем же зрелищем, она осторожно привлекла меня к себе, обняв за шею, а так как в этом положении щеки наши почти соприкасались, то она время от времени поворачивала ко мне голову и как бы украдкой целовала меня.

И остальную часть ночи спокойно проспали в своих кроватях.

Петроний был аристократом времен Нерона (60- годы), но презирал разврат императора, его преступные деяния. Сатирикон или книга сатир дошла до нас не полностью (15-я и 16-я книги, а предположительно было 20). Главными героями являются бродяги-люмпены, юноши Энколпий (довольно образованный), Аскилт, мальчик Гитон, бывший ритор-учитель, старик Евмолп (тоже разбирается в литературе, пишет стихи). Бродяги скитаются по Италии, живут подачками или уварованным. Герои не видят цели в жизни, сами говорят о падении нравов, у них нет уважения ни к себе, ни к людям. Считают, что жить надо только ради удовольствий под девизом: лови момент! Герои романа опекаются на Эпикура в самом примитивном упрощенном аспекте. Но автор ценит красоту, так бродяга Экнолпий брезгливо относится ко всем проявлениям безвкусицы. Автор смеется над поэтом-ритором Евмолпом и над всеми поэтами архаистами, которые создают произведения далекие от жизни. Вообще, изображены люди разных социальных групп, но нет цельного представления об этих героях. Лишь один образ в романе изображен о весь рост-вольноотпущенник Тримальхион (яркий, жизненный образ), показал как умные проворные рабы из низов поднимаются до вершины социальной лестницы. Противопоставляет дряблости и лени аристократии, но и зло смеется над ним, над тем как он кичиться своим богатством. Произведений представляет сатирико-бытовой приключенческий роман.

В некоторых средневековых рукописях сохранились извлечения из большого повествовательного произведения, являющегося одним из самых оригинальных памятников античной литературы. Рукописи дают заглавие Saturae («Сатиры») или, на греческий лад, Satyricon («Сатирическая повесть» или, может быть, «Сатирические повести»); в литературоведческой традиции Нового времени установилось заглавие «Сатирикон». Исторические и бытовые указания, наличие литературной полемики против первых книг поэмы Лукана, вся совокупность данных, могущих служить для хронологической датировки «Сатирикона», заставляет отнести это произведение к последним годам правления Нерона или к началу династии Флавиев. Автором в рукописях назван некто Петроний Арбитр; это же имя мы встречаем в цитатах из «Сатирикона» у поздне-античных авторов.

Этот облик непринужденно откровенного и хладнокровно-презрительного «арбитра изящества», своего рода античного «дэнди», чрезвычайно подходит к тому представлению, которое можно себе составить об авторе «Сатирикона» на основании самого произведения. И поскольку традиция дает Петронию, автору «Сатирикона», прозвище «Арбитра», следует считать вполне вероятным, что автор этот - одно лицо с Петронием, о котором рассказывает Тацит.

«Сатирикон» имеет форму «менипповой сатуры», повествования, в котором проза чередуется со стихами, но по существу он выходит далеко за пределы обычного типа «менипповых сатур». Это - сатирический роман «низменно»-бытового содержания. В античной литературе роман этот стоит изолированно, и мы не знаем, имел ли Петроний предшественников. С точки зрения историко-литературных. связей представляется весьма показательным, что роман бытового содержания строится у Петрония как «перелицовка» греческого любовного романа с сохранением его сюжетной схемы и ряда отдельных мотивов. Роман «возвышенного» стиля переводится в «низменный» план, характерный для трактовки бытовых тем в античности. С этой точки зрения форма «менипповой сатуры», ставшая уже традиционной для пародии на повествование высокого стиля, не является случайностью. Но «Сатирикон» не является литературной пародией в смысле высмеивания любовных романов; чужда ему также и та морализирующая или обличительная установка, которая обычно «была характерна для «менипповых сатур». «Перелицовывая» любовный роман, Петроний стремится лишь развлечь читателя беспощадной откровенностью своих описаний, далеко выходящих подчас за пределы того, что считалось пристойным в серьезной литературе.

Петроний и его роман в последующей литературе.

Роман Петрония "Сатирикон" - одно из интереснейших произведений римской литературы. Он дает нам представление о разных социальных группах Рима первых веков н.э. Кроме того, этот роман ценен нам и с чисто филологической стороны: именно в нем зафиксирован язык низов - народная латынь, которая легла в основу романских языков.

В последующие века продолжателями этого жанра сатирико-бытового приключенческого романа были в какой-то мере и Боккаччо 447 с его "Декамероном", и Филдинг с "Томом Джонсом", и Лесаж с "Жиль Блазом", и многие авторы так называемого плутовского романа.

Образ Петрония заинтересовал Пушкина, и наш великий поэт обрисовал его в "Повести из римской жизни", к сожалению лишь начатой. Сохранился отрывок из нее - "Цезарь путешествовал".

Майков изобразил Петрония в своем произведении "Три смерти", где показал, как по-разному, но почти в одно время кончили свою жизнь три поэта-современника: стоик-философ Сенека, его племянник, поэт Лукан, и эпикуреец-эстет Петроний.

Польский писатель Генрик Сенкевич обрисовал Петрония в романе "Камо грядеши", но он дал его несколько идеализированный образ, подчеркнув его гуманное отношение к рабам и введя в сюжет романа любовь Петрония к рабыне-христианке.

Перед нами вновь разновидность плутовского романа, романа, в котором герой, претерпевая различные приключения, подобно иголке пронизывает всю современную ему и автору действительность и в конце концов выходит сухим из воды.

Произведение Петрония – это пародия на различные жанры и характеры греческой литературы. Известно, что оно дошло до нас не полностью, и многие литературоведы пытались его восстановить, однако, попытки были неудачными. В целом, сюжет становится ясным и из того, что имеется в наличии, но полного раскрытия образов главных героев все-таки нет.

Произведение открывается обращением автора к людям того времени и к читателям. Он негодует по поводу того, что мир начинает деградировать: «Эти надутые речи, эти кричащие выражения ведут лишь к тому, что пришедшему на форум кажется, будто он попал в другую часть света». Для него главными ценностями, которые определили бы менталитет Рима, были культура и красота речи, способность создавать литературные шедевры: «О риторы и схоласты, не во гнев вам будет сказано, именно вы-то и погубили красноречие». Обнаружив, что мир лишается этого («не появляется ни одного здравого произведения»), Петроний выражает свое отношение и переворачивает реальность с ног на голову, чтобы, исказив ее, выявить ее отрицательные стороны.

Повествование ведется от имени Энколпия, который со своим «другом» Аскилтом путешествует, встречает разных людей. Интерес составляют, во-первых, сами герои. Энколпий – жестокий, распутный, наглый, хитрый человек, который живет, чтобы удовлетворять свои потребности. Это своеобразная карикатура на простых обывателей, до мельчайших подробностей продуманная Петронием. Это человек, скитавшийся по свету ради поиска удовольствий. Он позволял себе все, чтобы получить выгоду. Например, с ним всегда был прекрасный мальчик Гетон как средство удовлетворения разного рода потребностей. Гетон, привыкший к положению вещи-раба, выполнял все пожелания Энколпия вплоть до проведения совместных ночей…

Не уступает спутнику и Аскилт, не менее жестокий, но более простой. Он способен простить, принять поражение, но очень горяч и неумерен в принятии решений. Эти люди, постоянно ссорившиеся, изображают тип деградирующей личности, по своим желаниям и устремлениям близкой к животному.

В целом «Сатирикон» представляет собой пародию на приключенческий роман. Не случайно, что автором избран жанр приключений как способ отразить в одном произведении весь мир с его изъянами, заглянуть в любой уголок и поговорить с каждым человеком, а потом исказить их так, чтобы выявить черты несостоявшегося общества. Исходный сюжет мыслится как путешествие Эвмолпа (человека, который позже присоединился к странникам). По приходе в один из городов он выдает себя за богача и обещает после смерти завещать все самому близкому человеку, после чего находится очень много претендентов на эту роль. Но история обрывается тем, что Эвмолп повелевает после его смерти растерзать его труп и съесть его. Тот текст, который имеем мы сейчас несколько другой. Два странника скитаются по свету и живут на подачки богачей. Потеряв на рынке свой плащ, они неожиданно встречают его в продаже и пытаются его украсть. Это происшествие было замечено, их решила наказать женщина по имени Квартилла. Она хочет принести жертву Приапу. Потому что сама является служительницей его храма. Для этого она с помощью служанок натирает тело Энколпия мазью, которая лишает его возможности реализовывать свою мужскую силу.

Петроний очень откровенно и даже пошло описывает эту сцену. В ней представлена пошлость, бесстыдство того поколения. Конечно, имеет место гиперболизация, но суть проблемы не меняется. Петроний видит причину такого поведения не только в особенностях времени и государства, но и в воспитании: «Порицания достойны родители, не желающие воспитывать своих детей в строгих правилах».

После этой церемонии вниманию читателя представляется другая – совершенно иная по содержанию, но очень похожая по заложенной в ней идее. Это пир у вольноотпущенника, ставшего богачом, Тримальхиона. Петроний изображает его как алчного, хвастливого, ленивого трутня, вокруг которого снуют несчастные рабы, вынужденные не только выполнять его пустые прихоти, но и слушать его глупую болтовню. «Легко тому, у кого все идет гладко,» - говорит Тримальхион. Он не хочет искать истоки происходящего в жизни окружающих, ему не важна жизнь других людей, хотя сам утверждает обратное: «И рабы – люди, одним молоком с нам вскормлены и не виноваты они, что участь их горькая. Однако по моей милости, скоро все напьются вольной воды». За этими словами последовали очередные унижения и оскорбления, переплетенные с дифирамбами самому себе. Особую роль в изображении этого героя играет его речь. Она изобилует стилистически ярко окрашенными словами, выражающими то довольство собой, то недовольство окружающим миром. Он употребляет много старых или стилистически сниженных слов, которые характеризуют его как человека из народа, много лет проведшего среди простой серой жизни. Но также там есть фразы, которые говорят за хозяина, что он ничего не понимает в жизни, в этикете и понятии человеческого достоинства. Например, «Бедняк? Что это такое?», «Целый год голодаем», «У меня одних ведерных сосудов штук около ста», «Если мы знаем, что обречены на смерть, почему же нам сейчас не пожить в свое удовольствие?». Языку Тримальхиона точно соответствует картина окружающей его обстановки. С одной стороны, она напоминает пир в одноименном диалоге Платона, где все чопорно возлежат и декламируют свои мысли, а с другой, - бурное застолье, как у Анакреонта, где кругом пышное убранство и экзотическая еда. Прием гиперболизации в описании интерьера и деталей способствует низведение этого событие до низкой, мелочной речи напыщенного гордеца.

Путники движутся дальше и встречаются с другой проблемой. Они влюблены в одного и того же мальчика – Гетона, который по своему желанию решает остаться с Асклитом. Энколпий очень переживает из-за поражения, но вскоре встречает Гетона, который бежал от извращенного Аскилта (кстати, к не менее извращенному Энколпию). Энколпий старается его спрятать. Тогда Асклит обещает нашедшему большое вознаграждение. Эвмолп, находящийся тогда поблизости и жаждущий денег, захотел сдать мальчика, но сжалился и решил скитаться дальше вместе с Энколпием и Гетоном. Эвмолп был поэтом, на которого сделал великолепную пародию Петроний, имея в виду поэтов и риторов того времени. Стихи Эвмолпа – это переделанные поэмы Гомера и Вергилия. Его стих носят комический характер не только из-за расхождений с оригиналами, но и из-за манерности, вычурности лексикона и образа их представления. Втроем герои ступают на корабль, стремясь перебраться незамеченными на другую сторону и там затеряться. Это им удается, но через некоторые испытания. Чтобы Гетона не узнали на корабле, он был обрит (сбриты волосы и брови), и после нескольких подозрений он все-таки успешно преодолел водную стихию.

Там Энколий встретил свою возлюбленную, которая захотела сразу оказаться у него в объятьях. Но из-за того, что Энколий был лишен всякой к этому способности, он попросил отложить это событие и пошел к старухе-колдунье. В ее лице собран ряд черт, свойственных для людей, занимавшихся неопределенным родом деятельности, поэтому этот второстепенный персонаж тоже очень важен Петронию для создания панорамы общества. После физических и моральных страданий Энколий исцеляется и хвалится перед Эвмолпом новой божественной силой.

Таким образом, в «Сатириконе» сочетаются жанры эпоса (как путешествие и повествование), лирики (выступления Тримальхиона и Эвмолпа) и драму. Черты драмы в искаженном характере видны при описании «выяснения отношений» (так как беседой или серьезной схваткой это назвать не получается) между разными героями. Поэтому это произведение имеет не только культурную и историческую, но и лингвистическую ценность, потому что одним из средством создания сатирических портретов является языковое варьирование.

Примечания. Сатирикон

До нас дошла лишь незначительная часть романа Петрония, в оригинале носившего название «Сатуры» («Сатурой» у римлян именовались произведения, допускавшие соединение различных жанров, стилей и метрических форм). Дошедшие до нас части относятся к пятнадцатой, шестнадцатой и, может быть, четырнадцатой книгам романа. Они сохранились не в целостной рукописи, а в виде извлечений в целом ряде рукописей, древнейшая из которых - Бернская - восходит к концу IX - началу X века. Наиболее полный список значительных фрагментов относится к XVI веку и хранится в библиотеке Лейдена; он сделан одним из представителей семейства Скалигеров - выдающихся гуманистов эпохи Возрождения. Текст «Пира Трималхиона» содержится в рукописи XV века, найденной в 1650 году в Трогире (в Далмации). Печатное издание части текста впервые сделано в Милане в 1482 году. К 1692 году относится подделка Нодо,

На русском языке «Сатирикон» впервые издан был в Петербурге, в 1882 году. Переводчик В. В. Чуйко опустил все стихи и купировал ряд мест, по сохранил вставки Нодо. В 1900 году известный русский филолог И. И. Холодняк напечатал в «Филологическом обозрении» свой перевод «Пира Трималхиона» («На ужине у Трималхиона»). Наконец, в 1924 году был напечатан полный перевод, выполненный Б. И. Ярхо.(Б. И. Ярхо был обозначен на титуле как редактор анонимного перевода.) В основу этого перевода положен текст издания под редакцией Бюхелера и Хереуса (Берлин, 1912); Б. И. Ярхо сохранил и вставки Нодо. Для настоящего издания его перевод был отредактирован по тексту Петрония, подготовленному Эрну (Париж, Серия "Les belles 1еttrеs", 1922). Вставки Нодо изъяты. В тексте сделаны незначительные купюры, помеченные значком <...>.

Стр. 237. ...изувеченные стопы... - указание на варварский обычай подрезывать пленным сухожилия, чтобы они не могли убежать.

В другую часть света - Имеется в виду так называемый «азианский» стиль красноречия, впервые введенный в греческую риторику Горгием (V век до и. э.). Стиль этот отличается короткими синтаксическими отрезками, вычурной расстановкой слов, конечными созвучиями, обилием фигур, в особенности противоположений.

Про пиратов...- Речь идет о темах «декламаций» и "контроверсий" то есть дебатов, которые старшие ученики риторских школ должны были вести по указанию учителя. Энколпий негодует на то, что там трактовались далекие от жизни фантастические темы, каких много, например, в «Контроверсиях» Сенеки Старшего. Темы о тиранах, однако, держались еще долго; о них с досадой упоминает Ювенал (Сатиры, VIII, 151).

Демосфен - считался образцом благородного стиля в противоположность «азианскому».

Стр. 238. Фукидид - греческий историк (V век до н. а), Тичерид - греческий оратор, современник Демосфена (IV век до н. э.).

Приходится бесноваться среди бесноватых.- Соответствует нашему: «С волками жить, по-волчьи выть».

Стр. 239. Луцилий (умер в 102 году до н. э.) -римский поэт, основоположник жанра сатиры в римской литературе. Гораций, указывая на недостатки стиха Луцилия, объясняет их необработанность торопливостью (Сатиры, 1, 4, 9).

Тритония - Афина Паллада. Поселение лакедемонян - спартанская колония Тарент в Южной Италии. Постройка Сирен - Неапояь, по преданию, построенный сиреною Парфенопой. Афины, Тарент и Неаполь славились преподаванием греческой грамматики (филологии) и философии.

От струи меонийской...- то есть гомеровской. Меония в Лидии считалась родиной Гомера.

Пиэрийскую душу - то есть преданную музам. Пиэрия - страна муз.

Сбазория - классная задача, заключавшаяся в том, чтобы от имени какого-либо исторического лица изложить и мотивировать какое-нибудь его намерение или решение.

Стр. 240. Сатирион - чабер, настой которого считался сильно возбуждающим средством.

Если ты Лукреция...- то есть «Если ты строишь из себя Лукрецию (исторический образец неприступной добродетели), то во мне ты нашел своего Тарквиния» (из-за которого Лукреция погибла). Конечно, сравнение не точно, ибо Лукреция пала не от руки Тарквиния. а закололась сама.

Стр. 242. ...наложили арест - По римскому гражданскому праву претор мог наложить арест на вещь, принадлежность которой оспаривалась в суде.

Киники - нищенствующие философы, проповедовавшие презрение к благам земным и ограничение потребностей. Школа киников, считавшая своими родоначальниками Диогена и Антисфена, появляется в Италии в I веке н. э.

Всадник присяжный...- Со времени Августа декурии («десятки») присяжных заседателей пополнялись почти исключительно из сословия всадников.

Дипондий - мелкая монета в два асса.

Стр. 243. ...таинство... у входа в пещеру.- Комментаторы полагают, что речь идет о таинствах Доброй Богини. За это говорит: а) то, что мужчины самим своим присутствием осквернили радение, так как мужчинам даже было запрещено называть ее по имени, и б) то, что радение происходит в пещере: храм Доброй Богини в Риме помещался в гроте на склоне Авентинского холма. Но празднество Доброй Богини происходило 1 мая, наше же действие, как кажется, происходит за три дня до пира Трималхиона (см. гл. 26), а в этом последнем есть указание на зимнее время. Кроме того, в гл. 17 прямо указано, что дело было в святилище Приапа. Добрая Богиня (или Фавна) была чисто женским божеством. Культ ее первоначально отличался целомудрием и трезвостью. Но в императорскую эпоху дело обстояло совсем иначе.

Стр. 245. ...выпил столько сатириона! - Эта фраза в тексте сильно попорчена. Смысл ее передан здесь приблизительно. Вообще, весь эпизод дошел до нас в очень разрушенном состояния, так что логическую связь между событиями установить почти невозможно.

Стр. 246. Кинэд - продажный содомит.

Палестриты - здесь, вероятно, слуги при палестре.

Стр. 247. ...после разносолов не хочу харчей. - Буквально: «После дорогой рыбы я не ем ежедневного пайка». Пословица, видимо, грубая (солдатская?), и в переводе она передана соответственно.

Стр. 248. Агамемнон - тот самый учитель красноречия (ритор), за разговором с которым читатель застает Энколпия в гл. 1. Энколпий и

Аскилт были приглашены на пир к Трималхиону как ученики Агамемнона.

Трималхион - Это имя, согласно толкованию слова в древних глоссариях, значит «трижды противный».

Стр. 249. Менелай - помощник Агамемнона.

Назвал это свиной здравицей - suum рropnasse. Но если suum понимать не как родительный падеж множественного числа от слова sus (свинья), а как средний род от suus (свой), то надо перевести «своей здравицей». Первое понимание более подходит для любителя тривиальных шуток Трималхиона.

Медно-украшенными скороходами...- то есть с модными бляхами, которыми украшали грудь солдат, скороходов и лошадей.

Пестрая сорока приветствовала входящих.- О говорящих сороках упоминают Персии (в прологе к сатирам), Марциал (XIV, 76) и др.

Берегись собаки.- Точно такое изображение и надпись обнаружены в Помпеях, в «доме трагического поэта».

Стр. 250. ...с кадуцеем в руках...- то есть с жезлом Меркурия, которого Трималхион считал своим покровителем (см. гл. 67 и 77) (см. также прим. к стр. 522).

Минерва - предводительствует им, как богиня ума.

Золотая нить - обозначает великую будущность.

Лары - гении, покровители дома; обычно они изображались в виде двух юношей с рогами изобилия.

Первая борода...- Впервые сбритые с подбородка волосы римляне посвящали богам.

Г. Помпею Трималхиону, севиру августалов - Гаем Помпеем Трималхион называется, как вольноотпущенник, по имени своего бывшего господина. Севир августалов - один из шести старшин жреческой коллегии культа Августа, получавших право иметь при себе ликторов, то есть почетную охрану, носившую в "качестве символа власти пучки прутьев (фасции).

Триклиний - столовая, называемая так по большому столу - «триклинию» (буквально: «трехложию»), за которым возлежали с трех сторон. Гости всходили на ложе с задней стороны и ложились лицом к столу, опершись на локоть. С открытой стороны стола слуги подавали кушанье. На консульском месте возляжет Габинна (гл. 65). Кроме большого стола, в триклинии Трималхиона перед каждым из возлежавших стоял еще небольшой столик. Нижним на нижнем ложе возлежал Г. Помпеи Диоген (гл. 38). Но где было место вольноотпущенников, на котором возлежал Г. Юлий Прокул, определить трудно. Кроме того, за столом помещались Дама, Селевк, Филерот, Ганимед, Эхион, Гермерот; далее Агамемнон с Энколпием и Аскилтом и две женщины - Фортуната и Сцинтилла; затем Плоком и Никерот, - всего семнадцать человек.

Стр. 251. Сони - маленькие зверьки из семейства грызунов.

Стр. 252. ...золотое... с припаянными к нему железными звездочками.- Чистозолотое кольцо мог носить только всадник или патриций, а севир августалов лишь при исполнении обязанностей.

Вместо белых и черных камешков... - Речь идет об игре в «двенадцать знаков» - нечто вроде шашек, передвижение которых по доске зависело от числа очков, выпавших на костях.

Репозиторий - поднос, состоявший из множества поставленных друг на друга особых подносов.

Павлиньи яйца -Яйца - непременное первое блюдо обеда у римлян.

Стр. 253. Марс любит равенство - то есть: все равны перед богом.

Опимианский фалерн. Столетний - Лучшим вином считалось разлитое при консуле Опимии (в 121 году до,и. э.). Здесь «столетний» - условное обозначение старого вина. »

Давайте пить...- Перевод условный. Выражение «tangomenas faciamus» удовлетворительно не объяснено, но смысл ею, вероятно, такой, как в переводе.

Горе нам, беднякам! - Такие стихи, состоящие из двух или более гекзаметров и одною пентаметра, встречаются лишь в простонародных надписях.

Лупоглаз (oclopeta) - неизвестное морское животное с выпученными глазами.

Стр. 254. ...-из мима «Лисерпициария».- Мимами назывались драматизированные фарсы, от текста которых до нас дошли только разрозненные отрывки. Мим «Ласерпициарий» нам совершенно неизвестен.

Осседарий - гладиатор, сражавшийся на колеснице.

Его зовут Режь - Раба Трималхиона звали Carpus. Звательный падеж от этого слова однозвучен с повелительным наклонением глагола саrреrе - рвать, резать. Таким образом, говоря «Саrре», Трималхиоя одновременно и называет раба по имени, и приказывает ему резать кушанье. Возможно, что этот раб был из дакийского народа карпов (Carpi).

Сорока на перине - Вероятно, потому, что злословит наедине с мужем,

Стр. 255. ...стащил у Инкубона шапку... - Инкубоны - домовые или гномы, хранители кладов. Стащившему у него шапку (невидимку?) Инкубон должен был открыть место, где запрятан клад.

У него еще щека горит... - от пощечины, которую давали рабу во время обряда отпущения его на волю.

Стр. 256. «Таким ли вы знали Улисса?» - ставшее поговоркой восклицание Лаокоона из «Энеиды» Вергилия (II, 43).

Под этим знаком родится много... пройдох - В оригинале - игра слов: arietillus - «бараний» и «изворотливый».

Гиппарх (род. ок. 190 года до н. э.) и Арат (род. ок. 315 года до и. о.) - знаменитые астрономы древности.

Стр. 257. ...то Вромием, то Лиэем, то Эвием...- то есть разными именами бога Диониса, или Вакха.

Дионис... будь свободным!-Игра слов: Liber- одно из имен Диониса и liber - свободный. Говоря далее «У меня Либер-Отец», Трималхион снова играет словами, так как его замечание имеет по-латыни два смысла: а) у меня Вакх-Отец, б) у меня отец свободный (то есть я рожден от свободного отца).

Стр. 259. Эдил - низшая выборная должность. Эдилов было два; они следили за порядком, за общественными зданиями и за правильностью мер и весов, за ценами на рынке.

В морру играть - Игра эта состоит в том, что один быстро разжимает несколько пальцев руки, а другой должен одновременно сказать, сколько пальцев разжато. Ясно, что в такой игре даже при свете легко плутовать.

На форуме... - В народном собрании.

В курии! - В заседаниях совета декурионов (в городском совете).

Стр. 260. Паписта - хозяин и учитель гладиаторов. Добровольные бойцы ценились выше наемных и рабов.

Стр. 261. Бестиарии - бойцы со зверями на арене.

Терциарий - Когда один из гладиаторов погибал, то победитель его должен был еще сражаться с его заместителем, который назывался терциарием (поэтому «мертвец за мертвеца»).

С красными строками...- В юридических книгах абзацы отмечались красной краской (гпЪпса), откуда и теперь выражения «рубрика» и «красная строка».

Стр. 263. ...с моими террацинспими и тарентийскими землями.- Явное хвастовство: Террацина находится в Лапин, Тарент - на самом юге Италии.

Контроверсия - см. прим. к стр. 237.

Полифем палец щипцами вырвал...- Ничего такого в «Одиссее» Гомера не рассказывается, но могло рассказываться в каких-нибудь не дошедших до нас античных сказках. Впрочем, и здесь, возможно, Три-малхион путает мифы, как он это часто делает далее.

Стр. 265. ...бой Петраита с Гермеротом...- Ср. гл. 71, где Трималхи-он завещает изобразить на своем надгробии «все бои Петраита».

Стр. 266. Кордак - непристойный танец.

Байи - большой курорт в Кампании, около которого находилось, ви- > димо, одно из имений Трималхиона.

Стр. 267. Ателланы - народные италийские комедии.

Мопс Фракийский - вероятно, столь же реальное лицо, что и разрушитель Илиона Ганнибал в гл. 51.

Публилий Сириец (или Сир) - автор мимов, современник Юлия Цезаря. Сохранилось его собрание изречений, которые пользовались большой популярностью. Стихотворение, декламируемое Трималхионом, вероятно, сочинено не самим Публилием, а Петрониём в подражание ему. Стр. 268. Нумидийские куры - цесарки. Пиэта - богиня благочестия.

Кархедон - Карфаген. Камни огнецветные - карбункулы. Выигрыши.- Имеются в виду подарки, которые раздавались гостям. Стихотворным надписям для подобных подарков посвящена XIV книга эпиграмм Марциала. Но названия выигрышей у Трималхиона (в противоположность остроумным стихам Марциала) основаны на глупейшей игре слов. В переводе они переданы более или менее подходящими русскими каламбурами.

Стр. 269. Тутела - богиня-охранительница.

Стр. 270. ...двадесятину заплатил? - двадцатую часть выкупных денег, которую отпускаемый на волю раб вносил в казну. Гермерот принимает Гитона за раба Аскилта.

Золотая борода.- С золотой бородой изображался Юпитер. Оккупон - Захват, или «бог захвата».

Стр. 271. Гомеристы - актеры, представлявшие сцены из гомеровских поэм.

Жили-были два брата - Диомед и Ганимед...- Трималхион снова путает все мифы. Откуда взялись «парентийцы» (жители города Парен-тия в Истрии), совершенно неведомо.

Стр. 272. «Эти изрекши слова...» - Такое начало гекзаметра есть и во фрагментах Луцилия, и в «Энеиде» Вергилия (II, 790).

Стр. 273. ...сильный, как Орк - то есть как смерть; Орк - римский бог подземного царства.

Стр. 274. Апеллет - Апеллет Аскалонский, трагический актер и певец времен Калигулы (37-41 годы).

Стр. 275. Щечка, щечка, сколько нас? - детская игра, в которой одному завязывали глаза и ударяли по щеке, а он должен был угадать, сколькими пальцами его бьют.

Стр. 278. «Флот Энея меж тем...» - начальный стих пятой книги «Энеиды».

Глядит, как Венера - Венера изображалась косой. Болтливость раба, по распространенному суеверию, Габинна объясняет его косоглазием.

Стр. 279. ...из норийскоео железа - Норик - страна между Дунаем и Альпами, известная своими рудниками.

Стр. 280. «Зеленый» - принадлежащий к партии «зеленых» в цирке.

Наездники, состязавшиеся в цирке, носили одежду четырех цветов: синего, зеленого, белого и красного.

Стр. 281. ...в тоге-претексте...- в тоге с красной полосой, которую севиры августалов могли надевать только при исполнении служебных обязанностей, так же как и золотое кольцо.

Г. Помпеи... Меценатиан - то есть отпущенник Помпея, в свое время доставшийся ему от Мецената.

Любую декурию...- Имеются в виду декурип («десятки») мелких государственных служащих: ликторов, писцов, глашатаев и т. п.

Стр. 282. ...песни Менекрата...- Музыкант Менекрат был в особенной честя у Нерона (см. С в е т о н и и, Нерон, 30).

Стр. 283. ...за пазуху себе не плюет...- средство отвратить несчастья, вроде нашего «трижды плюнуть через левое плечо».

Кассандра - Трималхион называет Фортунату именем мифической зловещей пророчицы.

Стр. 284. ...фракийский наряд... - то есть игрушечный костюм гладиатора.

Сонаследником Цезаря - Знатные и богатые люди, оберегая своих прямых наследников от произвола императора, оставляли и ему в завещаниях часть своего имущества.

Стр. 285. Скавр - фамильное прозвище в знатных родах Эмилиев и Аврелиев.

Стр. 286. ...омыть мои кости - По римскому обычаю, кости сожженного на костре покойника омывались вином и благовониями, вытирались полотном и складывались в урну.

Стр. 287. ...не уподоблять этого жалкого трактира Фивам...- Речь идет о мифической борьбе за Фивы между сыновьями Эдипа, Этеоклом и Полиником, которые оба погибли.

Стр. 288. ...камешек так по доске ходит...- См. прим. к стр. 252.

На рабской каторге...- в эргастуле, специальном заведении для наказания провинившихся рабов, которое имелось во всех больших поместьях.

Стр. 289. Зевксид из Гераклеи (в Южной Италии) - один из крупнейших живописцев Древней Греции второй половины V века до н. э. Картины его, в особенности изображения женщин, отличались необыкновенным изяществом и жизненностью.

Протоген - греческий живописец конца IV века до н. э.

Апеллес - знаменитейший греческий живописец первой половины IV века до н. о., современник Александра Македонского. Живопись его характеризуется, по свидетельству древних авторов, чувством меры, отсутствием всякого преувеличения.

Орел возносит... бога...- то есть Ганимеда (см. прим. к стр. 60).

Гилас - мальчик, сопровождавший Геракла в походе аргонавтов. Его похитили плененные им нимфы источника в Мисии.

Только что рожденным цветком-то есть гиацинтом. По мифу, Аполлон нечаянно убил метательным диском юного Гиацинта, из крови которого вырос цветок. Гиацинтом называли в древности не тот цветок, какой теперь носит это название, а, вероятно, фиолетовый ирис.

Стр. 290. Ликург - мифический царь, отдававший приходивших к нему чужеземцев в пищу своим коням (см.-также прим. к стр. 219).

Стр. 293. Демокрит - греческий философ-материалист V-IV веков до н. э.

Евдокс - математик, астроном и географ IV века до н. э., впервые доказавший шарообразность Земли.

Хрисипп - крупнейший философ стоической школы III века до н. о.

Чемерица - считалась лекарством против душевных болезней и средством, просветляющим разум.

Лисипп - один из крупнейших греческих ваятелей IV века до н. э. Его произведения отличались тщательной обработкой деталей.

Мирон - современник Фидия и Поликлета (V век до н. э. Его статуи отличались необыкновенной живостью и разнообразием форм.

В чем дело.- Следует большое поэтическое произведение типа школьных стихотворных упражнений на заданную тему. Это - сокращенная парафраза второй песни «Энеиды» (ст. 13-267). Содержание двухсот шестидесяти пяти Вергилиевых гекзаметров сведено в этой поэме до шестидесяти пяти ямбических сенариев (шестистопных ямбов).

Фригийцы - троянцы.

Калхант - жрец-предсказатель в войске греков.

Бог Делийский - Аполлон, главное святилище которого было на острове Делос.

В свой дар...- то есть в деревянного коня.

О родина! - «Энеида», II, 241. Таким образом, Эвмолп заимствует у Вергилия даже самое обрамление «Энеиды», вкладывая свой рассказ в уста троянца.

Синон - грек, выдавший себя троянцам за будто бы обреченного на смерть греками.

Стр. 294. Тенедос - остров напротив Трои, за которым укрылись греческие корабли.

Жрец меж алтарей лежит...- у алтаря Нептуна, где Лаокоон приносил жертву («Энеида», II, 201-202).

Стр. 295. ...с утиральниками и скребницами в руках...- Первый эпизод этой главы происходит в бане.

Стр. 297. ...лишенный, чести...- Лишение гражданской чести налагалось лично цензором или же по суду за позорящие поступки: мошенничество, клятвопреступничество, ростовщичество, двоеженство и т. п. Некоторые профессии (сводничество, устройство погребальных процессий, скоморошество) были сопряжены с «инфамией». Лишенный чести сенатор исключался из сенатских списков, всадник - из центурии, гражданин - из трибы.

Не люблю...- Начальные две строки этого стихотворения перенесены сюда из гл. 15, где они стоят без всякой связи с текстом. Это произвольная, но остроумная перестановка Нодо.

Колхи - народ, живший в Колхиде (на Кавказе) по реке Фасису (Рион). По этой реке названы фазаны.

Сирты - песчаные отмели близ северного побережья Африки.

Бареена - италийская рыба краснобородка.

Стр. 299. ...этот дом...- В тексте словом «insulа» (буквально: «остров») назван дом, со всех сторон окруженный улицами. Такие корпуса в несколько этажей имели один или несколько внутренних дворов. Внизу обычно помещались лавки или таверны, а наверху - жилые помещения.

Стихотворения, вставленного в перевод, в тексте «Сатирикона» нет. Оно находится в числе приписываемых Петронию стихотворных фрагментов (XXX по Бюхелеру).

Стр. 310. ..саламандра уничтожила твои брови? - Греческий врач Диоскорид (современник Нерона) говорит в своем сочинении о медицине (I, 54), что кровь и слюна саламандры уничтожают волосы.

Стр. 315. Мнишь ли...- с небольшим изменением слова Анны к Дидоне в «Энеиде» (IV, 34).

Стр. 316. Как? Неужели любовь...- «Энеида», IV, 38.

Стр. 321. ...уловляемых и уловляющих...- то есть на богатых завещателей и льстецов, рассчитывающих получить наследство.

Стр. 322. ...терпеть и огонь, и оковы...- обычная формула клятвы гладиаторов.

Стр. 324. ...эфирскую бронзу...- Эфира-старое название Коринфа.

В землях Аммана - в Египте. Аммон - египетский бог, отождествлявшийся греками с Зевсом.

Лукрин - озеро в Кампании, славившееся устрицами.

На Марсовом поле - происходили народные собрания в Риме.

Отцов... собранье - сенат.

Стр. 325. ...Катон побежденный...- В 55 году до н. э., в консульство Помпея и Красса, Катон тщетно домогался претуры и не прошел на выборах; избран был ставленник Цезаря Ватиний. *

Энио - богиня войны.

Великий - Помпеи.

В Парфенопейской земле...- Парфенопея - Неаполь, по имени нимфы Парфенопы (см. также прим. к стр. 239, к словам «Постройка Сирен»).

Дикархида - греческое название города Путеол. "

Камень-воды теснит...-о сооружениях, построенных на искусственных насыпях в море. Реминисценция из Горация, писавшего в оде 1 книги III:

Уж рыбам тесно стало в пучине вод:

Среди зыбей громады возводятся.

Подрядчик сыплет щебень в воду...

Стр. 326. Тисифона - одна из трех фурий.

Сулла - римский диктатор (88-79 года до н. э.).

О мой родитель... - Фортуна у Петрония - дочь Плутона.

То божество, что построило их - бог войны Марс, сыновья которого построили Рим.

Дважды тела под Филиппами поле устлали... - Петроний, как и Вергилий в «Георгинах» (I, 490), называет Филиппами и битву при Фар-сале между Цезарем и Помпеем (в 48 году), я битву при Филиппах, когда Октавиан и Антоний одержали победу над Брутом и Кассием (в 42 году до н. э.).

Могилы иберов...- намек па войны Цезаря в Испании против войска Помпея, а затем против его сыновей.

Пламя костров фессалийских... - Фарсал находится в Фессалии.

В чаянье битвы актийской... - Говорится о битве при Актии между Октавианом и Марком Антонием, которому помогали войска египетской царицы Клеопатры; вот почему Египет и должен опасаться актийского поражения. Мечя войска Октавиана находятся под особым покровительством Аполлона.

Перевозчик - Харон.

Могучего брага - Юпитера.

Титан - здесь: бог Солнца, Гелий, сын титана Гипериона.

Кинфия.- Артемида (Диана) называется Кинфией, а Аполлон Кинфием. по горе Кинфу на острове Делосе, где они родились. Отсюда же названия: Делий и Делил.

Греческим богом - Гераклом, первым перешедшим через Альпы.

Стр. 327. Гесперийское поле - западное (по отношению к Греции), то есть Италийское.

Галлам, что вновь стремились взять Капитолий.- Галлы захватили весь Рим в 387 году до н. э. и не взяли Капитолия только потому, что стражу разбудили священные гуси, услышавшие, как подкрадываются враги.

Меня изгоняют из Рима - Помпеи настаивал, чтобы Цезарю было разрешено вернуться в Рим из Галлии только после того, как он распустит свои легионы.

Дельфийская птица - ворон, вещая птица, посвященная богу-прорицателю, Аполлону Дельфийскому.

Маворсовы - Марсовы, по древнему имени Марса - Маворс.

Турмы - отряд конницы в тридцать - тридцать два воина.

Стр. 328. Пасынок Амфитриона - Геракл, который всходил на Кавказ для освобождения Прометея.

К побережьям Гидаспа...- ошибка или преувеличение: Помпеи не доходил дальше Евфрата, а Гидасп - река в Индии.

Кому в троекратной славе дивился Юпитер...- Помпеи получил три триумфа: ливийский, испанский и понтпйский.

Стр. 329. Палла - верхняя парадная женская одежда, род мантии.

Эреб - бог подземного мрака, сын Хаоса.

Веллона - богиня войны.

Мегера - одна из фурий (см. прим. к стр. 100).

Лиона - мать Венеры, а здесь - сама Венера. Юлий Цезарь вел свой род от внука Венеры Юла.

Килленский отпрыск - Меркурий (Гермес), родившийся на горе Киллене.

Тиринфский воитель - Геркулес (Геракл).

Марцелл - Гай Клавдий Марцелл, консул 49 года до н. э., вносивший в сенат враждебные Цезарю законопроекты.

Курион - Гай Скрибоний Курион, народный трибун, перешедший сторону Цезаря.

Лентул - Луций Скрибоний Лентул Крур, консул 49 года, противник

Эпидамн - приморский город в Иллирии (ныне Дуррес), занятый Помпеем при начале гражданской войны.

Стр. 331. ...ближе чем на четырнадцать рядов к орхестре...- В первых рядах, ближе к орхестре (нижняя часть сцены), сидели знатные люди (в Риме - сенаторы), на задних рядах - плебс.

Прибивала на крест свои ласки - отдавалась человеку, которого может постичь позор распятия,- рабу.

Пракситель - великий греческий скульптор (IV век до н. э.), имеется в виду одна из его статуй Артемиды, до нас не дошедших.

Скрыть седину под лебединым пером - намек на превращения Юпитера в лебедя для соблазна Леды, а выше - в быка для похищения Европы.

Дакая - см. прим. к стр. 60.

Стр. 332. ...задержать бег заходящего светила.- Мать волшебницы Кяркеи (Цирцеи), возлюбленная бога Солнца, нарушала его бег, задерживая в своих объятиях. Влюбленная в Энколпия Киркея называет его Полиэном - именем, которое он принял в Кротоне.

Стр. 333. Алкивиад (V век до п. э.) - афинский полководец и политический деятель, ученик Сократа. В «Пире» Платона есть рассказ о тщетных попытках Алкивиада соблазнить своего наставника.

Стр. 334. ...посылать за трубачами - для собственных похорон. См. гл. 78.

Стр. 338. Разве сам Улисс не спорит со своим сердцем? - «Одиссея» XX, 17:

В грудь он ударил себя и сказал раздраженному сердцу:

«Сердце, смирись...»

Катаны.- Имя римского цензора Марка Порция Катона Старшего (234-149 годы до н. э.) стало нарицательным для слишком строгих блюстителей нравственности.

Гипепы - город в Лидии.

Стр. 840. ...быков... пламя стихло от девичьих чар... - Чтобы добыть Золотое Руно, Ясон должен был вспахать Аресово поле на огнедышащих быках. Ясону помогла в этом Медея (см. также прим. к стр. 345, 355).

Протей - морской бог, который мог принимать различные образы.

Стр. 341. Г екала - бедная женщина, приютившая Тезея, когда он шел биться с марафонским быком.

Ваттиадова муза - муза поэта Каллимаха (род. около 310 года до н. э.), посвятившего одно из своих произведений Гекале.

Стр. 342. Стимфалиды - птицы Ареса с медными когтями, клювами и перьями. Считалось, что они жили около города Стимфальг в Аркадии. Финей - фракийский царь, наказанный богами за свои преступления. Он был ослеплен и отдан на мучения Гарпиям, которые отравляли ему кушанья зловонной жидкостью, пока он не был избавлен от мучений аргонавтами.

Гарпии - мифические чудовища с головами женщин и телом птиц.

Стр. 343. ...Сервий иль сам Лабеон - Сервий Сульпий, современник Юлия Цезаря, и Лабеон, живший при Августе, отличались стойкостью убеждений и смелостью, с которой противодействовали самовластью обоих правителей.

Стр. 345. ...изгнанник из царства Инаха...- Геракл, сын Зевса и тиринфской царицы Алкмены, родился в изгнании, так как отчим его, Амфитрион, за нечаянное убийство должен был покинуть Арголиду - землю мифического царя Инаха.

Груз небосвода поднять...- Имеется в виду одиннадцатый подвиг Геракла - похищение гесперийских яблок. Яблоки похитил для Геракла титан Атлант, а герой должен был в это время заменять его, поддерживая на плечах небесный свод.

Лаомедонт - Царь Трои, он не заплатил богам Аполлону и Посейдону обещанной награды за постройку троянских стен, за что Аполлон поразил страну моровым поветрием, а второй наслал пожирающее людей чудовище, в жертву которому должна была быть принесена дочь Лаомедонта, Гесиона. Геракл освободил ее, но, тоже не получив награды, пошел в поход на Трою и убил Лаомедонта.

Пелий - фессалийский царь, дядя Ясона, находившегося под покровительством Геры (Юноны), которая отомстила Пелию за то, что тот подверг Ясона смертельной опасности, отправив его в поход за Золотым Руном; жена Ясона, волшебница Медея, уговорила дочерей Пелия разрубить его на куски и сварить в котле, обещав этим вернуть ему молодость.

Телеф - разгневал Вакха, подняв оружие против греков, шедших па Трою, и был ранен Ахиллом.

Нерей - морской бог, отец морских нимф-нереид.

Геллеспонтского бога Приапа...- Главное капище Приапа находилось в Лампсаке на Геллеспонте (у Дарданелльского пролива).

Стр. 346. Протесилай - греческий герой, убитый при высадке на троянский берег. Он был воскрешен на три часа по мольбе его жены, умершей затем в его объятиях.

Сократ...- Здесь текст опять сильно испорчен, и нельзя с точностью установить, кому принадлежат отдельные части последующей речи.

Стр. 348. ...Ганнибал держал их в осаде...- Взятие испанского города Сагунта Ганнибалом произошло в 219 году до н. э.

Петелийцы - жители города Петелия, осаждавшегося Ганнибалом.

Нумантия - испанский город, осажденный и взятый римским полководцем Сципионом в 133 году до н. э.